(не) Жена для огненного ректора

ГЛАВА 24

От стука в дверь я подпрыгиваю от неожиданности и сильнее укутываюсь в одеяло. Скорее всего, это слуга, которого послали будить Арэна, чтобы он собирался на охоту.

— Ну что ты лежишь? — шепчу я, не зная, что делать.

Кинуться одевать платье, открыть дверь самой, прикрытая одеялом? Это просто нелепо! Мужчина же даже не двинулся, всё так же лежит, прикрыв глаза ладонью. Стук повторился, и через дверь послышался мужской голос:

— Господин Деван, господин Розенкранц ждёт вас к завтраку.

Арэн издаёт тихий недовольный вздох и кричит слабым голосом в ответ:

— Я понял, благодарю.

Понял он, ага, лежит тут, умирая от похмелья, что даже голову не в силах поднять. В коридоре слышатся тихие удаляющиеся шаги, и я могу немного расслабиться. Хотя, как тут расслабишься, зная, что предстоит пережить. Я кидаю взгляд на ректора, всё ещё не нарушая тишины.

После сна он выглядит таким тёплым, мягким, с растрёпанными волосами и отпечатками от простыней на коже. Его грудь медленно вздымается, и кажется, мужчина вот-вот снова уснёт. Ну уж нет! Я подвигаюсь ближе и мягко трясу его за плечо.

— А ну не спать!

— М-м-м, — он недовольно низко мычит, наконец убирая руку от лица и приоткрывает один глаз. — Отстань, умоляю, мне и так плохо.

— Вот и поделом! Плохо ему… — я недовольно бормочу, всё ещё придерживая одеяло, которое так и норовит соскользнуть. — И вообще, верни меня в Академию. Прямо сейчас.

— Не могу… — шепчет он, переворачиваясь на бок.

— Что?! Ты вчера сказал, что пьян, поэтому не можешь открыть портал, а что теперь?

Раздражение накатывает на ещё сонное сознание, и я готова кинуть в него подушку, одеяло, всё что угодно, чтобы Арэн наконец очнулся.

— Потому что над поместьем охранный купол, забыла?

Купол, точно. Чёрт бы побрал этих магов, которые так стремятся к уединению и сверхбезопасности. Мне-то что теперь делать? Провести полдня с Пионией, выслушивая её ядовитые речи и издёвки на тему моего происхождения?

— Стоп… Подожди, раз уж тут купол, то почему вчера ты начал говорить… — я замолкаю на мгновение, и тут до меня доходит. — Ты что, наврал мне?

— О чём?

— О том, что даже если откроешь портал, то не факт, что в Академию!

— Я не врал, — его голос звучит так буднично, хоть бы покраснел для приличия, когда его уличили во лжи. — Даже если бы мы вышли за территорию поместья, я бы всё равно его не открыл. Потому что…

Мужчина делает вздох, и кажется, не собирается продолжать, но я снова трясу его за плечо.

— Потому что тогда бы ты ушла и оставила меня тут одного.

Не знаю, что сказать, потому что он прав. Я бы ушла, вернулась в общежитие, снова столкнулась бы с Лиарой, которая кидала бы на меня злобные взгляды. Может быть, почитала немного, чтобы успокоиться перед сном. Но точно бы не оставалась с ним, наедине, ещё теперь в одной кровати.

Я снова ложусь на кровать, складывая руки на груди, и недовольно смотрю в потолок. Надо срочно что-то придумать, может быть, даже убежать. Сейчас едва рассвело, и если я быстро оденусь и прошмыгну мимо слуг, то покину поместье быстрее, чем проснётся Пиония. А куда идти? Я даже не знаю, где мы находимся… Я вымученно вздыхаю и прикрываю глаза, когда слышу голос Арэна:

— Так голова болит, проклятье… — его голос звучит страдальчески и хрипло, и я не могу сдержать злорадного смешка. — Не смейся.

— А я буду, буду, потому что ты заслужил. Из-за тебя я буду страдать ещё больше сегодня.

Он молчит, слышу только, как он вздыхает, и через несколько секунд его тёплая ладонь ложится на мою руку. Я вздрагиваю от неожиданности, но не двигаюсь. Память о вчерашней пылкой близости всё ещё свежа, и я не знаю, как реагировать, снова. Гребаный Арэн Деван, мы никогда не поговорим.

— Мне жаль, и… — мужчина делает паузу, обдумывая следующие слова. — И мне жаль, что я вчера так напился и подставил тебя.

Я резко распахиваю глаза и поворачиваюсь к нему. Он лежит на боку, щурясь, брови нахмурены, уголки губ опущены. Ну точно самый главный страдалец всех миров.

— Если тебе жаль, тогда хоть раз послушай меня. Я столько раз шла у тебя на поводу, Арэн, и сейчас я прошу лишь одного, — я медлю, пытаясь успокоиться и не злиться. — Верни меня в Академию и избавь от общества семейства Розенкранц.

Он тяжело встаёт с кровати, качнувшись, словно от головокружения, и, морщась от боли, прижимает руку ко лбу. Похмелье, конечно, дело не из приятных.

— Ладно, будет по-твоему. Но сначала нам всё равно нужно выйти отсюда. Собирайся.

Уже хочу подняться, готовая бежать, но осознаю, что я всё ещё в ночнушке. Щёки предательски наливаются кровью, и я снова натягиваю одеяло по подбородка. Как мне переодеться обратно в платье, если он тут? Ночью он хотя бы лежал на диване, и я смогла спрятаться в углу, но сейчас…

Арэн, казалось, совершенно не обращает внимания на моё смущение. Слегка покачиваясь, он поднимает с пола сюртук и надевает его, затем принимается за сапоги. Мужчина дважды чуть ли не падает, но вовремя успевает ухватиться за край дивана. Кажется, что из-за похмелья он двигается ещё хуже, чем пьяный.

Наконец, одевшись, он замечает коробку на комоде. Это привлекает его внимание, и, подойдя ближе, мужчина достаёт оттуда пару бутылочек. С кровати мне ничего не разглядеть, да это и не нужно.

— Противопохмельное зелье, как разумно.

Ректор быстро отрывает пузырьки и выпивает зелья одним большим глотком. Лицо практически сразу проясняется, становясь не таким болезненным на вид. Признаться честно, я даже не думала, что снадобье подействует так быстро. Когда я и ещё большая часть Академии почти блевали после Дня всех святых, мне так и не удалось попробовать лечиться таким методом. Пришлось по старинке.

На лице Арэна появляется небольшая улыбка, видимо боль в голове и теле начала стихать. Повернувшись, он окидывает меня взглядом и спрашивает:

— Почему ты ещё в кровати?

— А ты догадайся! — не могу сдержаться и снова язвлю, скрывая своё смущение.

Ректор молчит и слегка приподнимает бровь в немом вопросе.

— Мне нужно одеться! — раздражённо отвечаю, чувствуя, как волна смущения всё же меня накрывает.

— Так одевайся, — беззаботно говорит он, как будто это очевидно.

— Не могу, потому что ты тут!

Неужели это было непонятно, что мне пришлось озвучивать? Мужчина же просто отворачивается, поднимая руки в знак капитуляции.

— Я даже не собирался подсматривать.

Я улавливаю тонкий намёк на насмешку в его тоне и уже собираюсь кинуть в него подушку, когда он добавляет:

— Просто скажи, когда мне можно будет обернуться.

Подушка возвращается на своё законное место в кровати, и я вздыхаю. Кажется, в нём осталась капля благородства. Быстро снимаю ночнушку и начинаю натягивать платье. Но вот незадача — молния на спине застряла, и все мои усилия бесполезны. С отчаянием вздохнув, я оборачиваюсь к Арэну, который всё ещё стоит спиной ко мне.

— Мне нужна помощь, — шепчу я, ощущая, как горло сдавливает смущение.

— С чем?

— Молния сзади заела.

Арэн медленно поворачивается и подходит ко мне, я же наоборот отворачиваюсь. Его пальцы осторожно касаются моей спины, и подушечки пальцев скользят вниз по позвоночнику. Я вздрагиваю, кожа покрывается мурашками, но ничего не говорю. Возможно, мне даже нравится это прикосновение. Нежное, ласковое, слишком интимное. Но даже если это так, я никогда ему не признаюсь.

Справившись с застежкой, мужчина почему-то не отходит. Чувствую, как он наклоняется ближе к моему уху, его тёплое дыхание ощущается совсем близко. Пытаюсь сглотнуть ком в горле, но не получается, во рту пересохло.

— Если ты хочешь уйти, — тихо говорит маг, слегка отстранившись, — то сейчас самое время. Слуга сказал, что Иладар ждёт к завтраку, но я уверен, что он ещё в постели.

Я киваю, стараясь скрыть смущение. Арэн берёт меня за руку, и мы выходим из комнаты. Атмосфера вокруг напряжённая, но в то же время наполненная каким-то необъяснимым притяжением. Это… связь? Неужели простой магический контракт смог заставить меня хотеть быть рядом? Не отталкивать его, позволять вести себя, куда он захочет, трогать, целовать. О Пресвятые, в справочнике вообще не было об этом сказано!

— Что будет, если нас поймают?

Я решаю вырваться из омута своих мыслей, которые скоро сведут меня в могилу, и сменить тему. Ректор лишь усмехается, оглядываясь на меня через плечо.

— А что ты себе представляешь? — спрашивает он с лёгким сарказмом.

— Не знаю, может, спустят собак или ещё кого, привяжут к стулу и оставят тут на века, — отвечаю я не менее саркастично.

В утреннем свете дом кажется даже красивее, чем накануне вечером: без ярких свечей, громкой музыки в зале, снующих по коридорам слуг. Сейчас здесь спокойно: звук наших шагов глушит плотный длинный ковёр на мраморном полу, первые солнечные лучи скачут по старинным гобеленам и отражаются на гладких поверхностях ваз с цветами.

Мы сворачиваем в очередной длинный коридор и попадаем практически в галерею. На стенах висят только картины, но уже без изображений магических битв. Пейзажи, портреты предков, семейные картины. Я не успеваю их рассмотреть, так как мы идём слишком быстро, но одна из них кажется другой. Ещё издалека видно, что холст занавешен длинной чёрной тканью.

— Стой, стой… — я тяну Арэна за руку, останавливаясь в нескольких шагах от картины. — А… что это?

— Я не думаю, что… — он не договаривает и тяжело вздыхает. Знает же, что мне слишком интересно.

— Одним глазком, ладно?

Я подхожу ближе и приподнимаю ткань в попытке увидеть хоть что-нибудь. Роста катастрофически не хватает, удаётся рассмотреть только малую часть в виде синей одежды. Я оборачиваюсь и смотрю на Арэна в немой просьбе. Он кидает на меня неодобрительный взгляд, но после состроенных домиком бровей на моём лице всё-таки помогает.

На холсте изображён молодой мужчина, лет 23–25 не больше, светловолосый, с глазами цвета изумрудов. Не в силах удержаться, я издаю удивлённый вздох и тихо шепчу:

— А кто это? Ты знаешь?

— Это… — Арэн колеблется, но всё-таки говорит. — Кристоф. Кристоф Розенкранц.

Замираю на месте, и пазл в голове складывается мгновенно. Блондин, зелёные глаза, как у Иладара, военная форма, медаль на груди. Значит, передо мной портрет Розенкранца младшего, только вот…

— А почему портрет тканью накрыли… — последние слова я говорю уже тихо, понимая, почему.

— Вторая темноэльфийская война, — ректор отвечает сухо, снова накрывая портрет.

Делаю пару шагов назад и оборачиваюсь. Лицо Арэна напряглось: губы сомкнулись в тонкую линию, брови нахмурены. Уже хочу задать несколько вопросов, но он молча берёт меня за руку и ведёт дальше по коридору. Не расскажет, и спрашивать не стоит.

Мы пробираемся без особых проблем, пока наконец не выходим в сад. Прохладный утренний воздух заставляет меня поёжиться. По земле стелется туман, влажный воздух наполняет лёгкие свежестью, листья деревьев мерцают от росы, а цветы будто бы укутаны в серебристую вуаль. Насколько же огромна территория поместья? Не удивлюсь, если у них тут и пруд собственный есть.

— Мы не забрали твоё пальто и мою шаль, — говорю я, потирая голые плечи руками.

Арэн останавливается и оборачивается ко мне, его глаза кажутся чуть светлее в утреннем свете.

— Если хочешь, мы можем попросить их принести.

— Нет, нет, не стоит.

Мне холодно, но всё равно отказываюсь. Если мы сейчас позовём кого-нибудь из слуг, значит, они поймут, что мы уходим. Возможно, задавать вопросы не станут, но сталкиваться с ними всё равно не хочется.

Чем дальше мы идём, тем холоднее мне становится. На улице всё же середина осени. Я слегка дрожу, и Арэн, заметив это, снимает свой сюртук и нежно накидывает его на мои плечи.

— С-спасибо, — тихо отвечаю, а у самой зуб на зуб не попадает.

— Если ты заболеешь, я себе этого не прощу, — он делает паузу, видимо придумывая оправдание своим мягким словам. — Тогда пропуски будут.

— Тебя волнует только это?!

Не верю ни единому слову. Учитывая, как он за меня печётся, дело, возможно, не только в учёбе. Хотя, если я действительно заболею, то пропущу парочку занятий с Фельдом. Это звучит не так уж и плохо.

— Да, — отвечает он, но, увидев моё недовольство, вздыхает. — Нет, просто не хочу, чтобы ты болела.

На моём лице красуется довольная победная улыбка. Признал всё-таки, приятно. Собираюсь ответить, как вдруг слышу позади крик:

— Господин Деван!

Резко оборачиваюсь и вдали вижу фигуру одного из слуг. Мужчина стоит на лестнице и машет рукой, пытаясь привлечь наше внимание.

— Нет, сейчас нас догонят, и мне придётся остаться! — говорю я в панике. — Бежим отсюда!

Я сразу же хватаю Арэна за руку и тащу вперед в попытке скрыться, хотя нас уже обнаружили. Ректор же искренне не понимает, почему я так себя веду, и стоит на месте.

— Это глупо!

— Глупее будет оправдываться, что мы делаем в саду ранним утром, — шиплю я, потянув его за руку ещё сильнее.

Он вздыхает, пусть и раздражённо, но поддаётся моему безумному порыву. Мы мчимся через сад, по узкой дорожке, усеянной листьями, которые хрустят под ногами, и воздух наполняется нашим тяжёлым дыханием.

— Ты невыносима, — говорит он между вздохами.

— От невыносимого слышу, — отзываюсь я, не удержавшись от улыбки.

Добежав до ворот, мы сбавляем темп и останавливаемся. Я замираю и еле дышу, смотря на охранников. Один из них ещё сонно курит, второй же сидит в небольшой пристройке, попивая чай. В голове проносится мысль, что сейчас они нас не выпустят и оставят в этой изящной клетке под названием поместье Розенкранц. На самом же деле курящий охранник лишь кивает Арэну и открывает ворота, выпуская нас наружу.

Ректор почти сразу открывает портал, одним движением руки создавая мерцающее голубое окно в пространстве.

— Поторопись, — говорю я, смеясь и тянув его за руку.

Мы шагаем внутрь, и мир вокруг превращается в вихрь света и теней, пока мы не оказываемся в знакомых комнатах Академии, наконец освободившись от гнёта поместья Розенкранц.

В большом зале Академии хорошо и уютно. Особенно в кресле у камина, с книгой в руках. Пламя тихо трещит, а тепло от огня приятно согревает. Снаружи уже началась зима, и за большими окнами валит первый снег, нежно укрывая землю белоснежным одеялом. В зале царит атмосфера вечернего покоя: адепты сидят группами, оживлённо обсуждая приближающееся Рождество и каникулы. Смех, разговоры, аромат имбирного печенья и горячего травяного чая — что может быть лучше?

Напротив меня сидит Захария, задумчиво глядя на языки пламени. Он, как всегда, кажется полностью погружённым в свои мысли, но его присутствие успокаивает. Последний месяц был полон странных событий и неприятностей. Девочки, особенно Лиара и её злобная компания из Агаты и других ведьм, не дают мне покоя.

Они словно преследуют меня, придумывая всё новые способы сделать мою жизнь невыносимой. Недавно подложили в сумку ядовитые ягоды, из-за чего я чуть не обожгла пальцы, когда доставала учебник. Вся сумка пропиталась ядовитым соком и мелкими иголками, а кольцо-артефакт просто не сработало, потому что это не было прямым нападением.

А ещё они устроили так, чтобы я споткнулась на лестнице, магически подскользив ступеньки. К счастью, я удержала равновесие, но чувство унижения было невыносимым. Потом однажды я обнаружила, что мои восстанавливающие зелья, которые давал мне Фельд после сложных занятий, заменены на слабительные, и весь день пришлось провести в уединении, подальше от любопытных глаз. И однажды ночью, когда я уже собиралась ложиться спать, они заколдовали мою кровать, пропитав простыни острым порошком. Я проснулась от ужасного раздражения на коже, не понимая, что происходит.

Они видят во мне врага и наслаждаются своими жестокими выходками. Лиара всё ещё отказывается поговорить, даже когда за меня заступилась Талия. Поэтому теперь я хожу везде с полудемоном, но и он уже начал меня раздражать. Недавно признался, что влюбился в тёмную эльфийку с боевого факультета и хочет подбить к ней клинья, но не знает как. И проблема тут ещё в том, что девушка думает, что парень в отношениях со мной! Ещё один источник головной боли…

И что мне делать? Прибежать и плакаться Арэну, чтобы он отвадил от меня толпу злобных ведьм? Он не поможет, скажет разбираться самой, девочка уже взрослая. Хотя сам же за мной приглядывает, я это чувствую. Мимолётные взгляды в коридорах, когда идёт мимо, ощущение его присутствия, когда возвращаюсь по темноте в общежитие, а иногда ещё страннее. Несколько раз в неделю, уже проваливаясь в сон, я чувствую его запах: сладкий табак, кисловатый цитрус и терпкий древесный мох. Потом мягкое, тёплое прикосновение то ко лбу, то к виску. Каждый раз я говорю себе, что открою глаза, поймаю его с поличным, но веки в тот момент такие тяжёлые, что я просто засыпаю. Ну не может же он оказываться в моей комнате, вот так просто!

Ещё, кажется, я начала ощущать связь между нами сильнее. Помимо всего прочего, внутри меня как будто проносятся чужие эмоции. Кончики пальцев снова пощипывает, перед глазами появляются еле заметные голубые нити, которые никак не ухватить. Ощущения странные, сумбурные, смешиваются в адский коктейль с моими собственными. Хотелось бы знать, как можно ухватиться за нити, но я не спешу делиться этим с Фельдом.

Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, я перевожу взгляд с огня на страницы книги. Старый томик мифов и легенд о магических существах и исчезнувших расах. Я пытаюсь погрузиться в истории далёкого прошлого, ведь пока это единственное, что помогает сбежать от бесконечных занятий и злобных девчонок. Только теперь меня отвлекает Захария, которому невероятно скучно просто сидеть, и он то и дело задаёт вопросы, прямо как сейчас:

— Давай пары завтра прогуляем, а? Хочу в лес пойти, для Ауэри снежных цветов собрать.

Ауэри или же Ауэриэль — та самая дроу-возлюбленная полудемона. Не поднимая взгляда, я уточняю:

— Снежных? А не растают, как в Академию зайдём?

Кажется, об этом он не подумал, поэтому в ответ мне лишь тишина и тяжёлый вздох. Захария огненный демон, поэтому даже если цветы будут собраны, придётся звать кого-то, чтобы наложили чары, а это уже думать надо.

Я снова погружаюсь в книгу, но со стороны входа слышу знакомый звонкий смех. Девочки, о которых я не могу не думать, тоже пришли в зал и устроились неподалёку. Судя по разговорам, они делают домашнее задание, громко смеясь и шутя. Время от времени я ловлю на себе их взгляды, полные насмешки и презрения. Каждое их действие словно направлено на то, чтобы вывести меня из себя. Было так много свободных столов и кресел, но ведьмы выбрали ближайший к камину с нашей стороны. Я делаю глубокий медленный вдох, упорно их игнорируя.

В пол уха слышу, как одна из них громко восклицает, что испачкала лист чернилами, и теперь ей придётся всё переписывать. Рыжая, с напускной злостью комкает бумажку и кидает её прямо в меня. Я резко оборачиваюсь сразу после того, как импровизированный снаряд попал мне в голову. Они только усмехаются и прикрывают руками рот, как будто удивлены не меньше моего.

— Ой! В камин хотела попасть.

В камин, как же… Отворачиваюсь и вновь сосредотачиваюсь на книге, стараясь не поддаваться провокациям. Перелистывая страницу, натыкаюсь на новую главу. Заголовок написан иначе, чем другие, с большим количеством завитков и ярко красными чернилами — «Фениксы».

«Фениксы — одна из вымерших рас, последний раз наблюдавшаяся около пятисот лет назад. В своей человеческой ипостаси были могущественными огненными магами, способными перерождаться и жить чрезвычайно долго. Считается, что фениксы исчезли по неизвестным причинам, оставив после себя лишь легенды и редкие артефакты. Их способность к возрождению символизирует непрекращающийся цикл жизни и смерти, огонь и пепел.»

Человеческая ипостась? Раньше я всегда думала, что фениксы — это просто мифические птицы, олицетворяющие возрождение. А здесь, оказывается, они существовали в человеческом обличии и жили среди магов. К тому же, огненные маги… А как они перерождались? Это было что-то вроде внезапного самовозгорания или они сами поджигали своё тело, раз были огневиками? В книге также указано, что у них чарующий голос, и петь тут даже не обязательно. Он чем-то завораживает, почти гипнотизирует как людей, так и животных. И как это работало? Как успокаивающее зелье или как гипноз от гадалки на улице?

Внезапно меня отвлекает резкий голос Лиары. Я поднимаю глаза и вижу, что она стоит прямо передо мной, её лицо перекошено от гнева.

— А?

— Ты вообще ничего не слышишь! — начинает кричать девушка, пока я просто растерянно сижу. — Ты думаешь, что можешь просто игнорировать меня и вести себя как королева?

— Ты о чём вообще? — спрашиваю я, пытаясь понять, что вызвало её ярость.

— Я не буду повторять дважды! Тебе лучше сходить к лекарю и проверить уши! — огрызается рыжая, а внутри меня начинает расти раздражение.

— Да что ты завелась с пол-оборота! Что я тебе сейчас сделала?

Ссора вспыхивает мгновенно, как искра в сухом лесу. Я уже захлопываю книгу и разворачиваюсь к ней лицом. Лиара продолжает оскорблять меня, выплёскивая всю свою накопившуюся злобу.

— Ты теперь везде будешь ходить с Захарией? Охранника себе наняла, да? — слышу её язвительное замечание, и у меня глаза на лоб полезут.

Захария тоже поворачивается к ведьме, и в его глазах читается тот же немой вопрос, что и у меня. Какой ещё охранник? Мы просто проводим время вместе, как и раньше. Тем более сейчас мне правда стоит опасаться за свою безопасность, кольцо не понятным образом не реагирует на их проделки. А полудемону полезно проводить время со мной, потому что я элементарно могу дать совет, как закадрить девчонку.

— Тут ты уже придумываешь, подруга.

Из моего рта вырывается смешок, и я еле держусь от того, чтобы закатить глаза. Но видимо, мой ответ сделал только хуже. Лицо ведьмочки краснеет, приобретая оттенок тех же ядовитых ягод, что они мне подложили в сумку.

— Нет, это похоже на правду. Таскается за тобой как собачонка на поводке, пока ты крутишь шашни с ректором за его спиной! — она почти выкрикивает мне это в лицо, заставляя меня отодвинуться дальше.

— Слушай, а тебе не надоело быть такой одержимой им? — отвечаю я, пытаясь сохранить спокойствие, но голос выдаёт моё волнение.

— Я не одержима, я просто не хочу, чтобы все вокруг слушали твою брехню, которую ты рассказываешь направо и налево! Может быть, ты уже признаешься, что ты его любишь?!

— Ты действительно сошла с ума.

Я тяжело вздыхаю и встаю с кресла, собираясь уйти, но Лиара преграждает мне путь. Со стороны стола, где сидят ведьмы, слышатся смешки, и мне становится ещё больше не по себе. Захария встаёт следом за мной и заходит мне за спину. Хоть что-то тут успокаивает.

— Это ты, — ведьма вытягивает руку и тычет указательным пальцем мне в грудь. — Сошла с ума, если думаешь, что никто ничего не знает.

— Прекрати устраивать этот цирк, Лиара. Выставляешь себя настоящей идиоткой.

Я отталкиваю её руку и снова хочу уйти, но она делает шаг в сторону. О Пресвятые, до чего же упрямая! Полудемон делает шаг вперёд, но тут останавливаю его уже я, мягко касаясь рукой плеча. Не стоит впутывать ещё и его в эти глупые разборки.

— Цирк? От главной клоунессы слышу. Просто признайся, что ты и Деван вместе, и вопросов больше к тебе не будет.

— Не могу, — я пожимаю плечами и прижимаю книгу к своей груди, словно это щит, который защитит меня. — Потому что не собираюсь врать.

— Я всё видела, ты не отвертишься.

— А что ты видела, Лиара? Что я вышла из портала поздней ночью возле нашей комнаты? — тут злость начинает закипать и во мне. — Знаешь что, если тебе так нужно его внимание и правда, то почему бы не пойти к нему самой и не спросить?

Не сказав ни слова, Лиара поворачивается и направляется к выходу из зала быстрыми, рваными шагами.

— А вот и пойду! — кричит рыжая через плечо, и я смотрю ей вслед, ошеломлённая этой неожиданной вспышкой.

Что? Она правда к нему сейчас пойдёт? Вот это я понимаю, талант устраивать представления. В зале становится тише, и я чувствую на себе взгляды других адептов. Неловко получилось, но начала всё-таки не я.

Обернувшись, вижу лицо Захарии, который тоже не понял, что это вообще такое было. Но уже через секунду парень спрашивает меня обеспокоенным шёпотом:

— Так это, ты про подругу рассказывала… Это она с ректором мутит? То, что целовались, всё такое? — вижу, как его красные глаза вспыхнули ещё ярче от интереса.

Тут я уже не сдерживаюсь, закатываю глаза и издаю тихий вздох. Он сейчас правда про Лиару подумал или придуривается?

— Неа, я про другую, — делаю паузу, пока в голове не проносится идея. — Пойдём проследим, я не верю, что она правда к нему пойдёт.

— Спорим, он её даже в кабинет не пустит?

— Не думаю, что она будет разрешения спрашивать.

Захария тихо смеётся, и под провожающие взгляды адептов мы покидаем зал.