2

Он тоже повернулся к ней, и в первый раз до Эммы дошло, что он переживает смерть Мэгги не меньше нее.

– Я делал все, что она позволяла мне делать! – защищаясь, воскликнул он. – Но она никогда не выглядела больной.

Эмме стало немножко легче от этих слов.

– А я думала, что она болела и не хотела мне сообщить.

– Вы бы приехали? – ехидно спросил он. Ну и манеры! Если бы она могла убивать взглядом, он был бы уже мертв.

– Послушайте, мистер…

– Мы приехали, – перебил ее Брент, не обращая внимания на ее ярость и останавливаясь перед старым особняком в викториан-ском стиле.

Эмма выглянула в окно и вздрогнула. На сердце у нее стало еще тяжелее.

– Нет, я передумала! Я лучше вернусь в мотель… – Голос ее прервался, хотя она всеми силами старалась сдержаться.

Брент выключил зажигание и выжидал, положив руки на руль.

– Я должен вам кое-что показать. Уверен, она хотела, чтобы вы это увидели.

Эмма повернулась к нему.

– Принесите сюда.

– Не могу, – грустно проговорил Брент. Она выпрямилась, почему-то ей очень хотелось выглядеть сильной перед этим человеком.

– Хорошо, – наконец согласилась она.

– Умница, – ласково проговорил он и, выбравшись из машины, с силой хлопнул дверцей.

Эмма заморгала, услышав одобрение в его голосе, и сама не поняла, почему вдруг прониклась к нему чувством благодарности. Совсем ни к чему сближаться с ним, и так все ужасно запутывается. Тем не менее его неожиданные проблески доброты подействовали на нее, заставляя лишний раз вглядываться в этого красивого мужчину. Она нетерпеливо подергала ручку, но дверца не открывалась. Вспомнив, как Брент хлопнул своей, она подергала еще, сжав зубы, но с тем же успехом. Отчаявшись, Эмма обратила на него умоляющий взгляд.

Он, виновато посмотрев на нее, помог ей выбраться наружу.

– Прошу прощения. Мне надо было предупредить, что изнутри она не открывается.

Эмма удивленно взглянула на него и вышла из машины. Как можно ездить на такой развалине?

Словно читая ее мысли, он улыбнулся, и в глазах у него забегали веселые искорки.

– Она же еще отлично бегает, – по-мальчишески задиристо ответил он.

Он захлопнул дверцу, и все окрестные собаки разом залаяли. Непонятно, почему она терпит этого странного человека. Эмма отвернулась и посмотрела на дом Мэгги. Ее раздражение постепенно куда-то исчезло. В последний раз, когда она была здесь перед назначением во Францию, дом уже начинал ветшать, осыпалась штукатурка, да и ставни кое-где висели на одной петле.

Теперь дом стоял перед ней свежевыкрашенный в неяркий желтый цвет. Перила на крыльце и входная дверь были синие – любимого цвета Мэгги. Приятно удивленная переменами, Эмма улыбнулась.

Она задрала голову, чтобы взглянуть на окна своей комнаты в северной части дома. Стекла сверкали на солнце, словно приглашая ее войти.

И больше ничего не боясь, а только волнуясь, Эмма направилась к крыльцу. Улыбка тронула ее губы, когда она представила, что увидит внутри, ведь Мэгги писала о своей вечной занятости в комитетах и о том, что ей не до уборок. Эмма настаивала, чтобы тетя наняла прислугу, но та категорически отказалась, не желая никаких перемен в своей жизни. Уверяя ее, что в своем беспорядке она скорее разберется сама, чем чужой человек…

Эмма поднялась по ступенькам и стала ждать, пока Брент достанет ключ и откроет дверь.

Распахнув ее, он искоса взглянул на девушку, желая проследить за ее реакцией, а у той спазм сжал горло, едва она вдохнула знакомый с детства запах. Высохшие цветы. Пыль. Кошачьи коробки.

Все было, как всегда. Дорогая антикварная мебель соседствовала с дешевой подделкой, но каждая вещь была здесь любима вне зависимости от ее ценности. Паркетный пол давно не натирали, и он кое-где поседел. Плетеный коврик, который у любой другой хозяйки смотрелся бы совершенно некстати, лежал возле покрытой пледом софы.

Эмма снова ощутила себя здесь как дома. Именно как дома, потому что она прекрасно знала, что дом никогда не будет принадлежать ей, так как еще много лет назад Мэгги отписала его кошачьему приюту. Его продадут, чтобы содержать кошек.

Кошки… Эмма осмотрелась, и ей стало не по себе: она не увидела этих симпатичных созданий, которые всегда терлись о ее ноги, стоило ей здесь появиться. Она растерянно посмотрела на Брента, терпеливо ожидавшего, когда она справится с охватившим ее волнением.

– А где?..

– Кошки? А я о чем говорил? Пойдемте, покажу. Вот сюда.

Он махнул рукой в направлении задней части дома.

– Кто о них заботится?

– Я.

Эмма прошла через столовую с великолепным столом из вишневого дерева и буфетом, принадлежавшим еще ее прапрабабке и уцелевшим в Гражданскую войну. Он единственный сохранился из всего того, что принадлежало семейству. Эмма посмотрела на потолок. Так и есть. Пятна на месте. Это она оставила незакрытым кран в ванной, когда ей было девять лет.

На кухне она обратила внимание, что дверцы шкафа сняты с петель и лежат в ожидании ремонта. Ей захотелось остановиться и спросить, как продвигается работа, но Брент опять махнул рукой, и она поняла, что он имеет в виду заднее крыльцо. Прежде кошки свободно расхаживали по всему дому. Неужели теперь они ютятся все вместе подальше от глаз? Мэгги бы не понравилось, что с ее драгоценными малышками обошлись таким образом.

Глаза Эммы загорелись гневом, но она ничего не сказала и, открыв дверь, замерла в изумлении: крыльцо превратилось в солнечную комнату. Кошки лежали на креслах, на диванах, под столами, на подоконниках. И все-все, включая мебель, было новым.

Эмма смотрела на сытых ленивых кошек, которых оказалось больше полудюжины, и рыдания подступили ей к горлу, когда две или три из них подошли к ней и Бренту и, громко мурлыча, принялись тереться об их ноги.

– Глазам своим не верю, – воскликнула она, едва справившись с волнением. – Ну и красота! – не переставала она качать головой. – Пока я не открыла дверь, я думала…

– Что с бедняжками плохо обращаются?

– Да.

Брент стоял позади нее, и ей пришлось повернуться, чтобы заглянуть в его прищуренные глаза.

– Мэгги пристроила эту комнату специально для них. Она часто сидела здесь вечерами, читала им, разговаривала…

Эмма заметила, как смягчилось выражение его лица, как потеплели его серые глаза, прикрытые длинными ресницами. Она заметила, как он странно кривит рот. Один уголок поднялся, другой опустился. У него кривая улыбка. Ну конечно же. А как же иначе? Раз у него совершенно неправильные черты необыкновенно выразительного лица, то и улыбка ни в коем случае не могла быть какой ей положено.

Удивившись собственным мыслям, Эмма в смущении отвернулась. Ее внимание привлекла кошка, которая никак не хотела отойти от нее.

– Ой, Бетси! – вскрикнула она. – Ты еще жива?

Взяв ее на руки, она осмотрелась.

– А вот и Кларисса!

Не спуская с рук персидскую красавицу с длинной белой шерстью, она присела рядом со своей всегдашней любимицей. Это была третья кошка с таким именем, и ей уже, наверное, исполнилось лет десять. Эмма погладила ее по спинке.

– Ну, толстушка, – прошептала она, – разве тебе не известно, что пожилые дамы должны следить за своим весом?

Кларисса, не теряя королевского величия, выгнула спину, с удовольствием принимая ласку.

Устроившись на подоконнике, Эмма принялась считать.

– Семь? – удивленно спросила она Брента. – И когда это тетя Мэгги успела завести их так много?

Он пожал плечами.

– Кажется, в прошлом году. Она никогда не могла пройти мимо несчастной брошенной кошки, а у нас их тут вдруг развелось видимо-невидимо. – Он нагнулся, взял на руки полосатую кошку и прижал ее к груди. – Это Бетси, – пояснил он, словно представляя ее гостье, – Белинда, Дороти, Арабелла. – Он улыбнулся. – Мэгги всегда была неравнодушна к классической литературе. – Он поглядел на Эмму. – Она вам не рассказывала о своих новых друзьях?

Он произнес это почти безразличным тоном, но его глаза говорили о другом.

– Нет. Оказывается, она мне много чего не рассказывала.

Скорее всего, он ей не поверил, но Эмме было все равно. Она не могла оторваться от двух кошек, с которыми ее связывали такие милые воспоминания. Они выглядели ухоженными, и шерстка у них блестела, как всегда.

Эмма ни в чем не могла упрекнуть Брента Форреста.

А он, опустив кошку на пол, приблизился к Эмме и, вытащив из внутреннего кармана пиджака письмо, протянул ей конверт.

– У меня были основания привезти вас сюда с кладбища, – пояснил он. – Мэгги приказала мне. Это произошло несколько месяцев назад.

Эмма в изумлении прочла свое имя на конверте, написанное четким округлым почерком.

– Что это?

– Прочитайте и узнаете.

Она еще раз взглянула на конверт, а потом внимательно осмотрела его со всех сторон, не упустив ни одной мелочи, не говоря уже о потертых уголках, подтверждавших слова Брента.

– Может быть, она знала?.. – испуганно проговорила Эмма.

– Нет! По крайней мере, я так не думаю. – Брент отступил на несколько шагов и застыл на месте, засунув руки в карманы брюк. – Она просто хотела привести в порядок свои дела. Хотя непонятно, почему вы никогда не… Впрочем, неважно. Читайте, что там написано.

Все еще сидя на подоконнике, Эмма, поддев ногтем, надорвала конверт, и из него выпал листок бумаги из школьной тетради. Слезы навернулись на глаза Эммы, стоило ей вспомнить, какой безалаберной могла быть ее тетка. Однако она не позволила себе заплакать и сосредоточилась на содержании письма.

Дорогая Эмма! Я отдаю это письмо Бренту Форресту, потому что знаю, он сделает все, как надо…

Эмма взглянула на Брента, словно подтверждая, что он в самом деле не обманул ожиданий Мэгги, как бы тяжело ему ни было. А ведь она едва не отшила его! Усмехнувшись, она стала читать дальше.

Если ты читаешь мое письмо, значит, меня уже нет в живых. Надеюсь, ты не пытаешься изменить то, чего изменить нельзя, и не обливаешься зря слезами. Впрочем, поплачь немножко, а потом принимайся за дело. Надеюсь, ты не будешь возражать против моих распоряжений, о которых скоро узнаешь…

– Распоряжения? – Эмма нахмурилась.

Брент не ответил, и ей ничего не оставалось, как вновь приняться за чтение.

Думаю, я знаю, что ты теперь чувствуешь. Эмма, я многих близких потеряла в своей жизни, даже единственного сына моей сестры, которого вырастила. Если бы ты не родилась до того, как твоего отца отправили в Корею, не знаю, что бы я делала. Ты стала самой большой радостью в моей жизни, и я всегда считала тебя моим лучшим другом.

У Эммы задрожали руки, и на глазах выступили слезы, которые она не сумела сдержать. Борясь с комком в горле, она полезла в сумочку за платком.

Она любила Мэгги не меньше, чем та ее. Теперь она потеряла единственного человека, который понимал ее, которому она могла полностью довериться во всем. Мэгги принимала внучатую племянницу такой, какой она была…

Прошло несколько минут, и Эмма почувствовала, как кто-то коснулся ее руки. Решив, что это кошка, она хотела прижать ее к себе, но оказалось – Брент. Он протянул ей пачку бумажных платков, и девушка, поблагодарив, схватила их. Прошло еще какое-то время, прежде чем она смогла справиться со своими чувствами и дочитать еще несколько строк, в которых бабушка прощалась с ней. В самом низу стояла красивая подпись.

Дрожащими пальцами Эмма сложила листок бумаги и вложила его обратно в конверт. Когда она возвратится в Вашингтон, то сразу же положит его в сейф в своем новом банке. Она убрала письмо в сумочку и взглянула на Брента. Он стоял, прислонившись к кухонной двери, и гладил кошку, которая мурлыкала от блаженства.

По выражению его лица она поняла, что чем-то удивила его.

– Спасибо, что сохранили его для меня. Я… Я буду очень им дорожить. – Опять она чуть не заплакала. – Но разве нельзя было отдать его мне на кладбище? Зачем вы привели меня сюда?

– А вам бы хотелось плакать при всех? – Он едва заметно пожал плечами.

Эмма никак не могла поймать его взгляд.

– Вы правы, наверное, нет.

– Я хотел кое о чем поговорить с вами с глазу на глаз. – Брент отпустил кошку и посмотрел ей в лицо.

– О чем?

– Вам что-нибудь известно о новой городской библиотеке?

– Известно, что Мэгги была председателем комитета спонсоров. Она мне писала об этом.

– Строительство завершено, и церемония открытия состоится сегодня. Жители Уэбстера благодарны Мэгги за то, что она сделала… – Он помолчал, потому что у него вдруг запершило в горле, и на секунду отвел взгляд от Эммы, которая с дружеским участием смотрела на него, пока он откашливался. – За все, что она сделала, чтобы осуществить задуманное. Они хотели отблагодарить ее памятным подарком, и теперь придется вам принять его вместо нее.

– Сегодня? – недоуменно спросила Эмма.

Мэгги только что предали земле, а он говорит, что она должна присутствовать на каком-то дурацком приеме. Нет. Ни за что. Это невозможно.

Брент подошел поближе.

– В чем дело? Вам ведь не надо сегодня возвращаться в Вашингтон? Или это не вы собирались остановиться в мотеле?

Эмма спрыгнула с подоконника.

– Нет, но мне кажется, что не стоит устраивать торжественных церемоний, едва тело предано земле.

– Дело в том, что прием готовился несколько недель. Мэгги ни за что бы не отменила его. А чего вы, собственно, хотите, чтобы все ждали, когда вам будет удобно?

Она сцепила пальцы. Ей хотелось крикнуть Бренту, что она никого не желает видеть. Но не сделала этого, а лишь холодно посмотрела ему в глаза.

– Если это ради Мэгги, я пойду.

Он вновь прищурился, словно не ждал от нее столь быстрого согласия, и тяжело вздохнул.

– О, черт! Да, я прекрасно понимаю, что сейчас не самое лучшее время, но ведь никто не ждал… Никто не думал… В общем, ничего не поделаешь…

При виде его горя ей опять стало хуже некуда. Она хотела было утешить его и даже уже открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

– Итак, в семь часов в новой библиотеке. Я заеду за вами, – проговорил Брент, едва справившись с волнением, и пошел к двери.

– Это не обязательно.

– У вас есть машина? – Брови его удивленно поползли вверх.

От ее добрых чувств к нему не осталось и следа.

– Не глупите, мистер Форрест. Вы же знаете, что у меня нет машины. Просто я хочу приехать туда одна.

– Мэгги бы это не понравилось, – проговорил он не терпящим возражения тоном. – Она особенно настаивала, чтобы я позаботился о вас.

– Интересно, с чего бы это? – Эмма поджала губы. – Я уже давно не ребенок. Одна объездила чуть не весь свет. Нет никакой необходимости заезжать за мной.

– Не надо капризничать, Эмма. Ей-богу, ничего страшного не случится, если я довезу вас до библиотеки, да и пробыть вам там придется недолго.

– Что это значит? – зло спросила она. Как-то странно расправив плечи, он подошел к девушке вплотную.

– Это значит, что хотите вы или нет, но поехать на прием вам придется!

Эмма тоже выпрямилась и, благодаря своему высокому росту и каблукам, могла прямо смотреть ему в глаза. Ей не раз приходилось иметь дело с досаждавшими ей мужчинами и этого невежу с развалюхой-машиной тоже неплохо бы поставить на место.

– Мистер Форрест, вам ничего не известно обо мне, и у вас нет права разговаривать со мной в таком тоне. У меня горе. Если вы так бесчувственны, что не понимаете этого, что ж, ваше дело. – Она старалась говорить спокойно и очень боялась сорваться на крик.

Брент выдержал ее взгляд. Лицо его выражало полное спокойствие.

– Наверное, вы правы. Это не мое дело, – согласился он. – Пойду принесу ваш чемодан.

Эмма закрыла дверь в солнечную комнату и прошла на кухню, все еще кипя от злости.

Брент вернулся через пять минут и поставил чемодан возле лестницы.

– Все-таки я заеду за вами. – Он оценивающе оглядел ее и вышел.

Эмма всплеснула руками, бросилась к двери и заперла ее.

Она слышала, как машина, отъехав несколько футов, остановилась. И опять дружно залаяли собаки, и так же дружно смолкли. Эмма подивилась тому, что так много собак появилось по соседству, и отправилась в гостиную. Она увидела в окно сквозь пыльную кружевную занавеску, как Брент, остановив машину, вылез возле дома, который – Эмма помнила это еще с детства – был почти совсем разрушен. Он вытащил из машины большой мешок и с легкостью вскинул его на плечо. Эмма с невольным восхищением наблюдала за его ловкими движениями.

Едва он исчез из виду, она внимательно осмотрела дом, с удовольствием отметив происшедшие с ним перемены. Если Брент все это сделал сам, то плотник он куда лучший, чем дипломат.

Эмма отошла от окна. Ей совсем не хотелось ехать вместе с Брентом на прием. Очень соблазнительно было бы проверить, как работает единственное в Уэбстере такси, но, если только не случилось ничего из ряда вон выходящего, его владелец Чарльз Селби должен сейчас ловить рыбу на берегу реки.

Возможно, следовало бы арендовать машину в Вашингтоне, но поскольку она плохо представляла, в какую сторону ехать, то вполне могла очутиться в Джорджии вместо Южной Каролины. Поэтому она решила воспользоваться автобусом и, по крайней мере, успела на похороны.

Эмма взглядом обвела гостиную. Как любимой родственнице Мэгги, ей придется заняться разбором и распродажей вещей, и от этой мысли сердце у нее сжалось. В ее жизни еще не случалось ничего особенно ужасного, а ей даже поделиться не с кем своим горем.

Хорошо бы с кем-нибудь поговорить. Жаль, что здесь нет Дэниела Кендола!..

Впервые Эмма встретилась с ним в Париже, где оба работали в посольстве. Два скучающих по дому американца, выросшие в маленьких городках, они помогали друг другу освоиться в большом многонациональном городе. Вместе они посещали музеи и концерты, обнаружив большое сходство во вкусах.

Дэниел Кендол помогал ей в делах и объяснял все, что она хотела знать о министерстве иностранных дел и о посольстве. Постепенно между ними возникли дружеские отношения. Они стали проводить вместе так много времени, что уже поговаривали о браке. Впрочем, этим все и ограничилось, поскольку ближайшие годы им предстояло прожить вдали друг от друга: он оказался в Дакаре, а она возвратилась в Штаты. Возвратилась, чтобы быть поближе к Мэгги… Эмма тяжело вздохнула. Ирония судьбы.

Ничего не случится, если она отложит дела до завтра. Сегодня ей это не по силам.

Она подумала, что надо бы отдохнуть, но не могла понять, хочется ли ей идти в свою комнату, хотя и не терпелось увидеть знакомые до боли занавески в цветочек, которые они покупали вместе с Мэгги много лет назад, и кровать с балдахином на четырех столбиках, которая принадлежала ее предкам.

Несмотря на страшную тоску, не отпускавшую Эмму, она вдруг улыбнулась, подумав, что смотреть на дом Брента Форреста гораздо приятнее, чем беседовать с ним самим.

Она решительно вышла из комнаты, взяла чемодан и отправилась наверх. На пороге своей комнаты остановилась и вдохнула знакомый запах. Эмма замерла, словно ожидая появления тетки. Она почувствовала запах «Кашмирского букета», которым Мэгги всегда пользовалась. Наверное, он теперь не скоро выветрится. Оглядывая комнату, она заметила открытый флакон на туалетном столике, и вновь на нее нахлынули воспоминания. Однако теперь все было по-другому. Как ни странно, но запах любимых духов Мэгги и пробужденные им воспоминания ободрили ее.

Загрузка...