(не)любимый препод

Глава 2

Кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет — тот её и съест.

— Александр Александрович, можно звук добавить? — спрашивает девушка с первого ряда.

Кошка ваша, Зарипова. Приятного аппетита.

Беру пульт, увеличиваю громкость.

За прошедшие полтора часа прибить студентов хотелось три раза. Если бы не Егор, никогда бы не пошёл преподавать. Атмосфера кошмара, эти дети сводят с ума. Долго думают, глупо хихикают. Тайком меня фоткают. Ну, дамы, в основном.

Тридцать девять лет — не старость, но между нами пропасть минимум в пятьдесят единиц по айкью. Они до сих пор пишут на столах. Не "саша дурак" и подобное, а "новости — наша профессия", "новость живет пока вокруг нее растут слухи", они пачкают синей и черной пастой кремовое покрытие, и ради чего?

Очередной вопрос из зала активирует желание ушатать малолеток. Раз, два, три, четыре — тереблю бороду. Ощупываю жёсткие волосы. Парикмахер из "Биг Босс" опять в шоке будет, у меня на лице мочалка.

Автоматически отвечаю:

— Нет, конечно, войны на самом деле не было. Это пример фейк-ньюз, крайне наглядный.

Смотрю на видвижной проекционный экран.

Производитель обещал повышенную яркость и угол обзора до ста двадцати градусов. Безбожно врал. Если не выключать свет в зале, изображение совсем бледное. Впрочем, я только за. Имбирь, хрен и васаби клал я на эти полнометражки, всю осень Спилберг, Маккарти и Макдональд мутят мои сны.

На планшете листаю ленту комментариев к фильму.

Если какой-нибудь умник вздумает хоть фразу отсюда взять — шлепну на месте. Хитрая задница Абрамова, не хочет учиться, так ее не держат, будто это мне надо, вдалбливать ей в голову азы медиа. И не дура ведь, нормально соображает, зачем все испортила и смухлевала? Такой образ накрылся.

Разочарован навсегда.

Смотрю на часы. Эксклюзив с эмблемой льва — платина, бриллианты, функция прыгающего часа и еще всякие приблуды. Остаток былой роскоши. Пять вечера — раньше в это время я удобно полулежал на диванчике в ресторане с отличной кухней от народов балканского полуострова, пил ром и заключал сделки.

А теперь обсуждаю нацинтересы, проблемы качества, суть журналисткой работы, короче ерунду. И раз, два, три, четыре — дергаю бороду.

Спокойно, спокойно по волнам, у меня есть цель: я хочу наладить отношения с ребенком. Правда, три месяца уже улетели псу под хвост, тому самому, который виляет собакой.

Но я в режиме ожидания. Айн момент. А знаешь, все еще будет. Правильные вещи поет Кристина. Обракайте.

В перерыве спускаюсь на первый этаж за кофе.

Паркет "ёлочка", двери-двери, лестницы, студенты, коллеги, всем рахмат за внимание — киваю направо-налево. Взгляд цепляется за волнистые темно-русые волосы.

А-а-а, врунья.

Сидит на лавке, возле автомата, положив ногу на ногу. Потертые черные слаксы и черная футболка с надписью " Shut the fuck up " — в мире нет вещей более странных, чем подростковые шмотки. Во веки веков не допру, зачем они выряжаются черт знает как. Сплошная эклектика, при такой-то внешности.

Она дует на стаканчик с кофе. Над губой пикантная родинка. Матовая темная помада.

Красивая девочка. Но я за шоколадные глазки оценки не ставлю.

Давлю кнопки, забираю стакан с ореховой кофейной бурдой. Плюхаюсь рядом и заглядываю в экран. Успеваю прочитать "да, знакомства для секса, разумеется".

Вот это поворот.

Она дергается.

Мой стакан наклоняется, и кипяток льется на брюки. На черную классику от Хуго Фердинанда Босса, но мне не жаль. Поднимаю бровь и смотрю на нее внимательнее.

А дитё-то порочное.

Хмыкаю.

Теперь ясно. Где уж время на учебу найти, коли приспичило трусики снять.

— Это не то, что вы подумали, — распутница резво вскакивает на ноги, будто я ее ошпарил, а не себя. Она ставит кофе на лавку — ага, пить расхотелось. Торопливо толкает планшет в висящую на локте сумку.

— Ну что вы, Абрамова, это ваше личное дело, — тоже встаю, достаю из нагрудного кармана платок и тру брюки. — Хоть до знакомства, хоть после, занимайтесь чем хотите. Я по другому вопросу подошел.

Она топчется на месте, с горящим лицом. Закуток у автомата освещается слабо, лампа над нами дает отблески, и ее глаза похожи на конфеты с вишней. И зачем ей нужны сомнительные чаты с извращенцами, неужто в реале не с кем перепихнуться? Абсурд, невероятно.

— Вы правы, Александр Александрович, мое дело, — она задирает подбородок. — И совать нос в чужие переписки некрасиво по меньшей мере.

— Ну простите, — прячу улыбку за глотком кофе. — Предположил, что вам стыдно за лекцию и вы просматриваете учебный материал. Собственно, это и хотел сказать. Если вам интересно получить зачет, то к следующему семинару подготовьте презентацию. Не по фильму. Разработайте свою собственную манипулятивную стратегию. Убедительную, чтобы я поверил.

Она моргает. Встряхивает волосами. Уточняет:

— Вы шутите?

— Разумеется, нет.

— За неделю я не успею.

— Успеете, если захотите, — убираю смятый платок в брюки. — Если будете работать. А не заниматься тем непотребством, в которое я сунул нос, — подкол вылетает сам собой.

Не глядя на нее больше, поднимаюсь наверх.

Налажал. Хуже нет ада — когда в тебе видят школьного учителя с дурацкими присказками "накраситься не забыла, а учишься на двойки". Фу. У нас тут совсем другая политика, воспитывать чужих детей нафиг не уперлось, но сударыня огорчила второй раз за день. А казалась таким одуваном — дунь и полетел белый пух.

В аудитории пока никого нет. Запираюсь. Дверь отрезает беспокойный гул коридора и в уши загружается доза тишины, о, бесподобно. Основные занятия идут утром и днем, а щас половина малолетних придурков мажут лыжи до дома. Прощайте, друзья.

Сажусь за стол, отпиваю кофе, морщусь — невкусно, звоню Маше.

— Аллоу, — после напряженных гудков тянется ее голос в динамике. Моя музыка. — Саш, ты? Давай кратко, мне некогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты поговорила с Егором на счет моего предложения? — верчусь в кресле.

— Да. Он не хочет.

— И все? — усмехаюсь. — Весь твой ответ?

Толкаю палец между пластинами жалюзи и выглядываю в окно. На улице снежно-темно, снег валит с черного неба и пляшет в оранжевом свете фонарей, дворник скребет лопатой, расчищая дорожки. Красота, как на открытке.

И тут какой-то болван, дрифтуя, стартует с парковки.

Ох, как же они меня бесят.

— А что еще? — недовольно переспрашивает Маша. — Я спросила, он ответил. Я предложила подумать, он отказался.

— Ты сама не хочешь, чтобы он со мной ехал, да, дорогая? — ладонь потеет, перехватываю телефон другой рукой. — Так и продолжаешь сына против меня настраивать?

— Милый, у тебя опять паранойя, — по интонации представляю, как она закатывает глаза. — Просто Егор умный парень, и его твои заскоки заколебали.

— Понял, — вернусь еще к этому. — Может, увидимся завтра? — меняю тему. — У меня два выходных.

— Зачем?

— Соскучился.

— Саш, — она делает паузу. А у меня мотор долбит быстрее. Она вздыхает. У меня выступает пот на лбу. Она говорит, — Полгода. Полгода, как мы развелись, ты зря надеешься. Извини, мне пора. Пока.

Она сбрасывает. Сжимаю сотку до треска чехла. Гнев сходит лавиной, на сверхскорости и хана рассудку, готов прыгнуть в тачку, приехать и задушить и ее, и Егора, а после мыло и веревку, и следом за ними.

Никаких больше уступок, я всё. Злой и страшный серый волк, ну-ка, отойди в сторонку, покури.

За дверью смех и ор, ручка громко щелкает, ходит вверх-вниз.

Торопливо шарю по карманам, достаю пузырек. Руки трясутся, тремор, словно я древний старик с Паркинсоном. Выщелкиваю капсулу в рот. Грызу таблетку, горько, аж передергивает, заливаю следом кофе, и пока коктейль смешивается в крови, меня клинит.

Тихо, тихо, черт подери, ти-и-хо-о. Давай, волшебное снадобье, в темпе, действуй уже.

Звенит звонок на пару. К Паркинсону добавилась порализованность, не встаю. Жду, пока закрученные пружинами нервы прекратят трёпку. Хватит, я и так в клочья.

Еще минута, и выползаю из-за стола. Студенты вваливаются в зал, я красуюсь лицом цвета асфальта.

По третьему кругу пускаю "Плутовство".

Игнорирую вопросы. Молокососы не лезут по причине "иногда этот чувак не в себе, он у вас на парах тоже виснет?", сам слышал, как кучка м-м-мудрецов трепались в туалете. Что только добавляет мне рейтинга, интрига. Они хотят постичь тайну.

А я хочу десять часов вечера.

Закидываюсь еще одной таблеткой. Захожу на сайт клуба и прошу администратора выслать мне список гостей-женщин. Василина говорила, что новенькую взяли, любопытно глянуть, но на аватарке маячит медийная корреспондентка.

Она не отвечает. Я дергаю бороду, смотрю на часы, заученно твержу студентам медиа-истины, в параллель просматриваю сайт.

Жду пять минут. Десять.

Вот это нахальство. Ник "Хозяин" ей ни о чем не говорит? И что за погоняло: Кристиан Аманпур? Линда, Памела, Анфиса Чехова — девочки хотя бы ближе к теме берут имена, с уклоном в специфику. Кристиан — кого возбуждают ассоциации с британской телеведущей-пенсионеркой?

Сообщение от бабушки приходит через пятнадцать минут. Спринтерская скорость, победила голубиную почту. Гонщица Царевна.

Файл с гостями не открываю, печатаю:

Почему так долго отвечаете, Кристиан? Вы на работе?

Извините, еще нет. У меня были неотложные дела, — заявляет. — Но я уже еду.

Какие дела, можно узнать? Вели эфир на Си Эн Эн?

Увы, нет. Личное.

И как часто вы отлучаетесь по личному в рабочее время?

Бывает, но это не отражается на продуктивности нашего сотрудничества.

Почему вы так думаете? Что отражается, а что нет, решать мне. А ваше дело качественно выполнять работу, за которую я плачу.

Она молчит.

Правильно, вот и молчи. Дура. Понаберут по объявлению. Зря клуб забросил.

Пролистываю полученный текст. Много знакомых, с кем летом отжигали. Те ночи в дыму фрагментами всплывают в мозгах, и я гоню мысли, слишком рано для эрекции, лежать дружок, жди.

Завершаем учебную мутотень в половину восьмого.

На улице вдыхаю свежий морозный воздух, поднимаю воротник пальто. Подхожу к машине и заливаю в замок литры силиконовой смазки.

Синий культовый родстер ягуар "и-тайп" с откидным верхом в сезон сугробов и метели смотрится летающей тарелкой. Плевать, в Санкт-Мориц в Швейцарии проводят ежегодные зимние ралли винтажных автомобилей, так и мы в Росии тоже могём.

Справившись с замками морожу зад внутри.

В салоне скребок для льда, плед, лопата с телескопической ручкой и вазелин для оконных и дверных уплотнителей — стандратный набор вроде аптечки.

Фломастером отчеркиваю на сигарете отметку. Щелкаю зажигалкой.

По пути, как обычно, у водил глаза на лбу. Кажусь чокнутым психопатом-убийцей, медленно-медленно растягиваю смерть иконы британской автомобильной индустрии.

Мужики, я наносил слой защитного покрытия, но не канает, это не изи-пизи, лемон сквизи. Ржавчина на крыше, коррозия кузова — моему коняшке плохо, он болеет и умирает, я все вижу, но не могу отправить его в госпиталь. На реставрацию, наверное, уйдет еще больше бабла, чем стоимость самого яги, а у меня пока нет средств.

Напрягает эта тема до одури. Но выгода гнева в его ликвидусе, он горяч, как солнце, спасибо ярости я жив, хотя она же и раскатала в лепёху мою семью. Парадокс тянет на трехкратное ура.

Паркуюсь в подземном гараже, дальше через тамбур в коридор, и вуаля, мой еще один дом.

— Александр Александрович, — бросается навстречу верная Василина. — Вы приехали! Как я рада вас видеть! В бар? Хотите ром?

— Ром, но в душ, — говорю, не замедляя шаг. Иду к лестнице, она подскакивает рядом. — Что у нас сегодня?

— Стиль Чикаго, — торопливо объясняет админ. — Принести вам костюмы?

— Не знаю. Нет пока, — поднимаюсь на второй этаж. — У вас все готово? Новенькая что делает?

— Новый администратор? Она еще не приехала.

На ходу листаю телефонную книгу. Резко останавливаюсь, Василина бьется лбом в мое плечо.

— То есть как не приехала? — кажется, я ослышался.

— Вот так, — админ поправляет съехавшую с головы повязку с разлохмаченным торчащим пером. — Сказала, что будет в девять вечера. А щас половина.

— А, ну ладно, пусть не торопится, — киваю. Смотрю ей в глаза.

Зеленую радужку быстро заполняют расширенные в испуге зрачки — неужели, действует, не все еще страх растеряли. А то переживать начал.

Василина закрывается папкой, как щитом, и отступает, запинается на ступеньках. Выдавливает:

— Александр Александрович, что-то не так? Я думала новенькая на особом положении, поэтому сильно не придираюсь.

— С какой стати? — машинально делаю шаг к ней.

— Ну ее же вас сын привел сюда, Егор. Сказал знакомая его, работа ей нужна, — тараторит она и пятится от меня.

Стоп машина. Держусь за перила и держу лицо. Показывать подчиненным эмоции — провальная фигня, соберись. Сухо спрашиваю:

— А Егор по каким дням сюда таскается?

— На вечеринки по понедельникам я не пускала его, как вы сказали, — успокаивает она. — И так тоже давно его не было.

— А девушку как зовут? Лет сколько?

— Александр Александрович, надо по бумагам посмотреть. Мы же все тут под псевдонимами, я так и не вспомню.

— Ладно. Потом, — иду наверх.

Греюсь. Ну что за мелкий гаденыш Егор. Лезу вон из шкуры, чтобы вернуть с ним контакт. Мириться, значит, не хочет, а устраивать через меня жизнь своим телкам — пожалуйста. От всей души верю, что ему хватило ума, и баба эта не из института, иначе обоим уши оторву.

Ополаскиваюсь, переодеваюсь в другой костюм, сразу цепляю маскарадную маску на глаза, и иду вниз. Вместо отдыха включаюсь в работу, гоняю всех и докапываюсь до всего, я ужасный начальник, люблю накаливать чувачков. Егоровской протеже так и нет, да и черт с ней, приедет и сразу уволю.

Обстановка расслабляет по чуть-чуть.

В свете модерновых шарообразных люстр с синими агатами все вокруг тоже синее. Клуб-карикатура на аквариум с метиленовым красителем, Аква-Дом для порока.

Вкус у меня отменный. Самого себя хвалить приятно, да.

К началу одиннадцатого подтягиваются гости. Сижу в углу бара, пью стакан за стаканом и присматриваю любимую женщину на ближайший час. Уже начался маскарад, но я слишком нетерпелив, чтобы шоу выдержать.

Замечаю ее. Блондинка с большой грудью и стройными ходулями — вот это мне вкусно. Тороплюсь к ней, пока не перехватили, и почти сбиваю кого-то с ног. В воздух взметаются темные волосы, завязанные в хвост. Удерживаю девушку за локоть, не даю упасть. Разворачиваю к себе, спрашиваю:

— Не ушиблись?

Она не в платье, не в ритме Чикаго. В черной маске с блестками, в черной футболке с надписью " Shut the fuck up " (что-то знакомое?), касается губ зажатой в руке рацией, а на бейджике…

Ну конечно, Кристиан, прелесть моя. Явилась, наконец.