Лев
О том, что Роман жив я сообщил отцу ещё в тот день, когда узнал об этом сам. В то время, пока я метался между бизнесом и тем, чтобы быть рядом с любимой и во всём её поддерживать, основную ответственность за бизнес переложил на отца. Он сам был не против, понимая, что сейчас моё присутствие в Германии важнее. Изредка я летал домой, когда дело требовало моего присутствия. Дома же занимался теми делами, которые мог выполнять дистанционно.
И вот спустя ещё несколько месяцев, за которые, к слову, у нас с Анной-Беллой ничего не сдвинулось с мёртвого места, не считая того, что мы вернули теплоту и мягкость в наше общение. Я понимал, что рано или поздно Рома выпишут и мы вернёмся в Россию, а там возможно всё измениться.
Назвав дату нашего прилёта отцу, попросил его организовать Анне и Роме машину, что отвезёт их в домой, уточнив, что обычная машина будет сейчас неуместна из-за коляски брата Анны. Отец без слов выполнил мою просьбу и даже приехал тоже нас встретить, мечтая скорее увидеть Романа своими глазами и убедится, что всё правда.
Весь полёт Аня сидела рядом с братом и читала ему его любимый детектив, а мы с Алексом развлекали себя подсматриваниям за ними.
— Не ревнуешь? — спрашивает меня Гринберг, так же, как и я, глядя на брата и сестру, воплощающие собой крепость родства.
— Это её брат и я нет имею право, — отвечаю ему, хоть и правду ревную. Мне хочется, чтобы она так улыбалась и говорила со мной. Или хотя бы иногда смотрела на меня, но Аня увлечена братом и не видит ничего вокруг себя.
— А я ревную, — признаётся друг моей любимой девушку, театрально надув губы. — К тебе так сильно не ревновал, как к нему. Ты посмотри на неё: «Ромочка, то…се». Он ведь уже практически самостоятельный. Уже и ложку сам держит, а она с ним сюсюкается, не видит, что ему не нужна её жалость?
— Может быть, потому что теперь он старший брат? А не ты? — спрашиваю её.
— Мы ещё посмотрим, кто из нас двоих ей настоящий старший брат! — возмущённо шепчет. — Этот ей счастья постоять не даёт, а я наоборот! Всеми руками за!
— Она сама не хочет, — вздохнув, отмечаю.
— Правильно! А всё почему? Ромочка… — недовольно смотрит на моего друга, которого я считал мёртвым. — А ты готов на безумный поступок?
— Ты о чём? — подозрительно прищурившись, спрашиваю его.
— У меня здесь план в голове созрел… но ты должен понимать: обратно дороги не будет. Готов жениться на Анюте? А если развестись захочешь, то… Ане пойдет быть вдовой.
— Готов!
— Прекрасно, тогда делаем так… — коварно похлопав в ладоши, начинает изрекать свой план, который может оказаться удачным, если кое-кто не окажется упрямым.