Не названа цена

Глава пятая

Безнадёжная, выворачивающая душу боль была так сильна, что оглушила Айринию, и она остановилась в стороне, не решаясь подойти к Рийару, стоявшему у боевого корпуса с таким видом, словно его только что оглушили, и он совершенно забыл, куда и зачем шёл. Он был до такой степени поглощён своими разрушительными эмоциями, что не увидел её приближения и даже не почувствовал его — всё, всё тонуло в отчаянной и фатальной буре боли.

Горло Айринии перехватило его чувствами; лёгкие мучительно сжались, словно это она не могла сделать вдох.

Сжав кулаки и закрыв глаза, она сосредоточилась на дыхании и заставила себя размеренно вздохнуть.

Постепенно ей удалось вырваться из-под власти его катастрофических эмоций и успокоиться, и она стала думать, как теперь она могла бы помочь ему.

Средств к тому у неё было исчезающе мало. Она боялась подойти к нему прямо — казалось, что её просто засосёт в водоворот его боли, и она задохнётся там, не в силах выплыть из него.

Она постаралась сосредоточиться на том сочувствии, что испытывала к нему. На той благодарности, которая родилась в её сердце в ответ на его заботу и защиту. На зародившемся к нему доверии. Старательно, тщательно она, как хрупкие цветы, выращивала эти чувства в своей душе, позволяя им постепенно напитываться силой и расцветать. Потихоньку, по капельке, цветы эти становились сильнее и ярче, и её всё больше перехватывало этими чувствами — теплом, благодарностью, любовью.

Она сделала осторожный шаг к Рийару, пытаясь окутать своими нежными тёплыми чувствами его бушующий водоворот боли.

Ей показалась, что бушевавшая в нём буря стала чуть тише, и она сделала к нему ещё шаг, продолжая вливать все силы своей души в свои чувства к нему.

Тепла становилось всё больше; оно легонько касалось его мучительных ран, незаметно обволакивая их заботой и поддержкой. Айринии казалось, что она поёт песню — только вместо звуков были её чувства — и что песня эта обладает целительной силой.

Она приблизилась так к нему уже почти вплотную; и только тут он её заметил.

Встрепенувшись, как ото сна, он обернул к ней удивлённый взгляд.

Водоворот из боли окончательно схлопнулся; его сменили удивление и недоумение.

Осознав, что это ей он обязан изменением своего внутреннего состояния, он удивился ещё сильнее. Вопросительно глядя на неё, он словно ждал объяснений — зачем, для чего она это делает?

Айриния смущённо повела плечами. Ну не могла же она, в самом деле, оставить его в таком состоянии!

Должно быть, эмоции её в этот момент полыхнули жалостью, потому что он опустил голову, и она ощутила жёсткую иронию, за которой начинал набирать краски и силы уже привычный ей стыд — тот всепоглощающий непреходящий стыд, из которого он весь состоял.

Не в силах чувствовать, как им снова овладевает это состояние, она протянула ему руку, приглашая на прогулку.

Он руку принял и послушно пошёл за ней, но она не почувствовала в нём ни радости, ни раздражения — только обречённую усталость.

Она попыталась послать в его сторону вопрос — мол, что случилось?

Безмолвный ответ был полон мрачной безнадёжностью.

Айриния не понимала, как это расшифровать, но с удивлением чувствовала, как за заслоном этой безнадёжности в нём расцветает твёрдая решимость.

Она уже узнавала этот оттенок решимости — он чувствовал его в её сторону слишком часто.

Потребность защитить.

Что бы ни случилось у него и что бы ни породило в нём такую боль — он всё ещё желал защитить её.

Прикусив губу, Айриния приняла сложное решение.

Он, ощутив её колебания, её страх и её готовность сделать что-то важное, повернулся к ней с недоумением.

Она лишь покачала головой и повела его за собой.

Удивление в его душе было смешано с тревогой — это была тревога за неё. Он ощутил, что она решилась на что-то сложное, и теперь беспокоился о ней, и даже, кажется, пытался отговорить её своими эмоциями — даже не зная, что именно она хочет сделать!

Решимость Айринии только крепла.

Его недоумение стало особенно сильным, когда она привела его к дому, в котором жила Илия. И в эмоциях, и на лице его был отчётливо написан вопрос.

Хмыкнув, Айриния отпустила его руку, подошла к одному толстому и старому дереву, примерилась, подпрыгнула, зацепилась за ветку и подтянулась. В дереве было дупло, и именно оно было её целью.

Вытащив из дупла то, зачем пришла, она спрыгнула обратно.

В руке её оказался шнурок, на котором висела довольно крупная медная молния.

От Рийара полыхнуло изумлением; она, не тратя времени на объяснения, быстро подошла к нему и надела кулон ему на шею, заправила за рубашку, чтобы молния коснулась тела.

В тот момент, как она сделала это, от Рийара полыхнуло эмоциями столь сильными, что она отступила от него на несколько шагов, не в силах выдержать эту бешеную волну облегчения и доходящего до эйфории восторга.

С минуту она стояла и наблюдала, как он дышит — глубоко, отчётливо, медленно, — и с удивлением оглядывается по сторонам, словно впервые видит этот мир.

Наконец, он пришёл в себя настолько, чтобы вернуться в реальность. Взгляд его изумлённо метнулся к ней.

— Как я понимаю, работает, — прищурилась она.

На её собственный откат артефакт не сработал, поэтому она не была до конца уверена в его функциональности.

Ещё одна вспышка изумления, и он начал было что-то говорить, но она его перебила:

— Работает только на тебе, Рийар. Я тебя по-прежнему не слышу.

Он замолк, глядя на неё в недоумении. Затем она почувствовала, как эмоции его наполнились пониманием и… весельем.

Рассмеявшись, он подошёл к ней, взял её за руку, другой рукой достал кулон — и, подняв её руку, сжал кулон так, чтобы и его, и её ладонь касались его одновременно.

— Что же это за артефакторка, — ударил ей по ушам его насмешливый голос, — которая даже не знает, как это работает?

И, хотя в тот момент, как она коснулась молнии, она перестала слышать его эмоции — почему? это было результатом отката, а не магии? — насмешка в его голосе её уже не обманула. Она угадывала за ней тёплое дружеское веселье.

— Я отдала его тебе, — возразила она. — Так что только тебе решать, как его использовать.

Глаза его стали серьёзными; несколько секунд он рассматривал её с большим вниманием, затем резюмировал:

— Так значит, это ты меня опередила.

Она гордо улыбнулась.

— Да, великий воин, — подначила она его, — ты украл всего лишь сделанную мною подделку!

Искорки веселья в его взгляде огладили её теплом и восторгом, хотя она и не слышала этих чувств напрямую.

— Ты поломала мне все планы, — с мягким укором заметил Рийар.

Она отметила, что никогда не слышала у него такого тона, и что он звучит весьма приятно.

— Как и ты мне — мои! — дерзко вернула упрёк она, понимая, что веселье в её глазах делает этот упрёк столь же малозначительным, как и его. Впрочем, она всё же решила объясниться: — Предполагалось, что архимаг, получив пустышку, решит, что эксперимент снова не удался, и не будет ничего копать. Надо же было тебе с твоим ограблением!.. — она шутливо пнула его свободной рукой.

— Так вот, зачем ты пришла в управление, — серьёзно кивнул он, собирая воедино кусочки пазла.

Айриния должна была убедиться, что расследование не выйдет на неё — и, в самом деле, шансы её на благополучный исход со временем падали всё отчаяннее. Более того, обманув Леона она уже предопределила свой исход: её рано или поздно разоблачат.

Если только это дело не закроют прямо сейчас.

— Что ж, — подвёл итог своим мыслям Рийар, даже не колеблясь по поводу своего решения. — Полагаю, теперь ты выкрутишься. Леон раскопал мою причастность, — объяснил он, — так что все будут думать, что это я украл артефакт, который, в самом деле, не удался. На тебя никто не выйдет, — успокоил он её.

Вместо того, чтобы послушно успокоиться, она, напротив, встревожилась, услышав эти новости.

— А… ты? — дрогнувшим голосом спросила она.

Он насмешливо ухмыльнулся:

— Тебе-то что за беда? — подколол он. — Прониклась духом благотворительности?

Его внешняя язвительность, однако, её не обманула. Она догадывалась, какие эмоции скрыты за ней.

— Мне не всё равно, что с тобой будет, — тихо призналась она, заглядывая ему в глаза.

Он, пытаясь защититься от этого взгляда, глаза закрыл. Немного помолчал.

Она была единственной, кто понял и принял его, и он теперь был готов на всё, чтобы её защитить.

Когда он взглянул на неё снова — в его выражении светилась странная, уверенная в себе сила, какой она никогда в нём не видела.

— Ты не представляешь, что ты сейчас для меня сделала, — слегка дрогнувшим голосом сказал он. — Ты вообразить себе не можешь, что это такое — просто свободно дышать. Видеть все краски и ощущать запахи. Твёрдо чувствовать почву под ногами. Ты представить не можешь себе, как это восхитительно, когда у тебя ничего не болит! — распалялся он с каждым словом. — Когда ты управляешь сам своими мыслями, своими действиями, своими движениями, полностью, всецело! Когда ты свободен жить и свободен быть собой!.. — голос его перехватило восторгом.

Он опустил взгляд, чувствуя себя слишком глупо.

— Ты уже сделала для меня всё, — закончил свою мысль он, глядя на их переплетённые вокруг кулона пальцы. — И, хотя я уже мало что могу, — в голосе его зазвучала горечь, — я всё же надеюсь, что защищу тебя или хотя бы спрячу.

Сердце её дрогнуло: пусть она читала это намерение в его эмоциях, услышать его напрямую было всё же чрезвычайно приятно.

— Меня завтра арестуют, — продолжил объясняться Рийар, — и, думаю, больше мы с тобой не увидимся. Но я уже отдал распоряжение своим ребятам, и ещё успею его подтвердить и уточнить. Они увезут тебя в безопасное место, где тебя не смогут найти магией, и подготовят документы. Когда магический поиск закончится — если он вообще будет — с этими документами ты сможешь свободно зажить в любом мелком городе. Главное, в столицу не суйся, — уточнил он, хотя это было очевидным советом.

Она поняла, что плачет, только когда почувствовала бегущие по щекам слёзы.

Неужели это правда?

Неужели она в самом деле сможет жить спокойной жизнью? Обычной жизнью нормальной девушки? Без откатов, без рискованных экспериментов? Без страшного надзора со стороны людей архимага?

Неужели её смертный приговор отменяется?

Впрочем, осознав и приняв эту мысль — что Рийар подарил ей возможность жить — она снова испытала тревогу.

— А ты? — настойчиво повторила она, сжимая теснее и амулет, и его пальцы.

Он склонил голову. Лицо его приняло упрямое выражение.

— Если я исчезну сейчас — расследование возобновят и выйдут на тебя, — через несколько секунд молчания заговорил он. — Леон разгадает, что ты ему соврала — если уже не разгадал — и тебя ничто не спасёт от жёсткого допроса. А сбежать в большой мир уже не вариант, — пожевал он губами, задумавшись. — Корабль мы теперь не отобьём, время упущено. Так что остаётся спасти, кого возможно, — резюмировал он и потянул её в сторону: — Пойдём.

С сожалением она отпустила его руку и амулет, чтобы удобнее было идти. В голове её крутились его проговорки про корабль и большой мир — она слышала эти легенды, но он говорил о них так, словно они были реальностью!

Он кивнул и заправил молнию под рубашку, взял её под руку и повёл обратно к управлению.

Теперь, когда она снова чувствовала его эмоции, она опять растворилась в этой его решимости защитить её.

«Жаль, что он теперь не слышит мои», — подумалось ей.