После разговора с Лизой на крыше я немного пришла в себя, но ответов на волнующие вопросы так и не нашла. А больше всего переживала из-за разговора с первым мужем – его желание забрать ребёнка меня настораживало.
В то, что он у меня сможет отобрать ребёнка, не верила, но, как говорится, бережённого бог бережёт, так что придётся всё-таки уехать из Москвы. Жаль, конечно, но выхода у меня нет, да ещё этот джигит с замашками тирана…
***
Через три дня я поняла, что план осуществить будет очень сложно – за мной, словно тень, следовал крупный мужчина бандитской наружности. То, что следить будут, знала, но, когда поняла, что и за дочкой ведётся наблюдение, разозлилась. Один из громил оставался возле детского сада и пропадал из виду, когда я забирала Алису.
«Сволочь, обложил!» – мысленно возмутилась я и собралась взять телефон Калагова, чтобы сказать ему, что об этом думаю. Сейчас Алису посажу в машину и переговорю с надзирателем номер один.
– Солнышко, посиди немного в машине, мне нужно у одного дяди кое-что спросить, – присаживаясь на корточки, обращаюсь к своей девочке.
– Спросишь у дяди, где мой папа, да? Ведь ты его ищешь, правда?
Ну вот что тут скажешь? Я не знаю, что случилось, но дочь уже целый месяц задаёт один и тот же вопрос. Раньше редко, а сейчас почти каждый день, и я не знаю, что ответить. Скажешь, что папы нет, – расстроится, и приступа не миновать, решила придумать сказку, мол, папа потерялся, но мы обязательно его найдём. Сказать-то сказала, а как выкручиваться дальше, не знаю. Загнала себя в угол враньём, а сказать правду боюсь.
– Мама, а мне Петя сказал, что я врушка, – шмыгнула она носом.
– Почему он так сказал? – насторожилась я.
– Он говорит, что папы не теряются, вот. – И столько в глазах моей девочки печали было при этом…
Сдался ей папа! С чего вдруг у неё возникла такая потребность?
– У других, может, и нет, а наш потерялся.
Улыбаюсь в ответ, а у самой ком в горле.
«Дочка, это я врушка, а не ты, прости!»
Она принимает ответ, обнимает меня маленькими ручками.
– Какой же он у нас потеряшка, – вздыхает. – Ему, наверное, плохо без нас, страшно.
– Нет, моя хорошая, наш папа ничего не боится, – через силу смеюсь, беру её на руки, сажаю её в машину. Вот кто меня за язык тянул! Ругаю себя, пока иду к человеку джигита.
– Многоуважаемый, не могли бы вы дать мне номер телефона господина Калагова?
Мужчина окинул меня взглядом, который говорил: «Что пристала, букашка?». Я же взяла себя в руки и продолжила:
– Уж очень хочется поблагодарить его за заботу.
– Не положено, – прогрохотал охранник, а у меня от злости чуть ли пар из ушей не повалил.
– А что положено? – интересуюсь, изображая саму любезность.
– Охранять, – ответил «мистер красноречивость».
Поняла, что от этого твердолобого истукана ничего не добьюсь. Психанула.
– Зараза!
Разворачиваюсь и вижу, как мимо меня медленно проезжает чёрный внедорожник. Догадаться, кто в нём, было несложно. Я еле удержалась, чтобы не рвануть за ним. И почему я не удосужилась телефон у него взять? И тут до меня дошло: «Твою ж… Калагов видел дочь!».
Не нравится мне это, зачем ребёнка в свои игры впутывать? Смотрю, джип останавливается и сдаёт назад. Ну уж нет, я не собираюсь разговаривать с ним сейчас, когда Алиса в машине!
Быстро взяла себя в руки. Бояться и переживать будем потом, развернулась и чуть ли не бегом направилась к своей машине. Быстро села, завела мотор.
– Дочка, пристегнись, – говорю и поворачиваю голову к своему солнышку.
– Мамочка, я уже пристегнулась.
Она удивилась, почему я таким тоном говорю.
– Прости, счастье моё, не заметила, – уже мягко отвечаю ей и даю по газам.
Мне повезло – джигит не стал меня преследовать, но стоило доехать до дома, зазвонил телефон. Посмотрела, номер незнакомый.
– Да? – отвечаю излишне резко.
– Радость моя, чтобы в первый и последний раз ездила с такой скоростью, – начинает он.
– А то что? – начинаю я закипать, открывая дверь квартиры.
– Прав лишу, рисковать жизнью ребёнка из-за дури не позволю! – Молчу, так как ответ его меня немного удивил и в то же время напугал. Прикрываю телефон, обращаюсь к Алисе: – Солнышко, иди ручки помой. – Зашла в комнату, закрыла дверь и, чуть ли не рыча, продолжаю: – Господин Калагов, у меня к вам просьба, – замолкаю, стараясь взять себя в руки, чтобы не заорать на него, – хотя неверно – у меня две просьбы. Уберите с глаз долой своих цепных псов и не смейте вмешивать в наши разборки мою дочь! – говорю строго, чеканя каждое слово.
– Уверена, что только твоя? – тихо смеётся он. А меня холодный пот прошиб.
– Что вы этим хотите сказать? – чуть слышно спрашиваю. Может, это он моему мужу помогает?
– Скоро узнаешь, – продолжает издеваться он.
Нет, сюрпризов мне не нужно, я их не люблю.
– Марат Рустамович, признайтесь, вы мне за что-то мстите?
– О, и как зовут меня, вспомнила – прогресс налицо, – рассмеялся он. – Это не месть, успокойся. Ты бы почувствовала разницу. Скажем так, я беру то, что по праву моё.
– Можно уточнить – что «ваше»?
– Ты, радость моя.
Тяжело вздыхаю. Интересно, когда я стала его? Точно ненормальный. Но последующие его слова меня напугали.
– А раз у тебя есть ребёнок, то и он будет моим. По-моему, это логично, не находишь?
– Для вас есть хоть что-то святое?
– Есть. Семья. – Я молчу, потому что слов нет, а он продолжает: – Ты же умная девочка и прекрасно понимаешь, что жить мы будем вместе, и наше знакомство с Алисой неизбежно.
– У нас договор, моя дочь там не упоминалась, – напоминаю ему о документе.
– А ты уверена, что подписала именно договор? – продолжает он веселиться. – Я говорил, а ты не слушала. Я дал тебе только список правил, а вот что ты подписала на самом деле, скоро узнаешь.
– Вы мне позвонили, чтобы довести до нервного срыва? – сорвалась я.
– Нет, это не входило в мои планы, да и переживать у тебя нет повода. Ребёнка я не обижу, более того, воспитаю хорошим человеком, в отличие от тебя.
Я взорвалась.
– Ну, раз я такая дрянь, то какого… – Делаю паузу, а затем как рявкну: – Вы ко мне пристали?!
– Ты же умная, догадайся сама, – равнодушно отвечает он.
– Извините, но не всем дано разобраться в лабиринте ваших хитросплетений. И ещё, не смейте приближаться к моей дочери, иначе я вам глотку перегрызу!
– Неплохо, но не впечатлила. Потренируйся ещё немного, может, получится меня пронять. А теперь слушай меня внимательно, – теперь в его голосе появились стальные ноты, – что мне делать, я буду решать сам, свой воинственный пыл умерь – я этого не люблю. Ещё один раз со мной в таком тоне заговоришь и будешь жить у меня дома. – Делает паузу и добивает меня продолжением фразы: – С дочкой. Я тебе время свыкнуться с этой мыслю не дам, приеду и заберу вас.
– А если буду тихой и послушной? – начала я примирительным тоном, а сама уже начинаю прорабатывать план побега.
– Дам время, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне и подготовить ребёнка к переменам.
– Очень великодушно с вашей стороны, – все-таки съязвила я.
– Цени, радость моя, – вновь рассмеялся он, – и ещё, глупости не делай.
– И не собираюсь. Разве я могу с вами тягаться.
– Рад, что понимаешь, – смягчился он. – Через пятнадцать минут тебе привезут продукты. Те, что ты покупаешь, не очень хорошего качества, ребёнку они на пользу не идут.
У меня нет слов. Хотя есть.
– Может, я сама буду решать, чем кормить свою дочь?
– Мне приехать?
Шантажист!
– Спасибо за заботу! – еле сдерживаю рычание при ответе.
– Не стоит благодарности, это моя обязанность, до встречи, радость моя. – И отключается.
Стою, как дура, смотрю на телефон, пытаюсь прийти в себя. Нужно бежать – это ясно как день, но как это сделать при тотальной слежке? Никогда бы не подумала, что помощь придёт от того, от кого уж точно не ждала. И главное, в чём-то похожие проблемы нас сблизят, и я вновь научусь доверять.