( Не ) пара для губернатора

Глава 28

от лица Лены

— Ты кончил в меня, Беркутов… — задыхаясь прошептала я.

Казалось бы, если мы хотели быть вместе, то ничего страшного. Я вообще не подумала о том, чтобы предохраняться. А надо бы. И Ваня забылся. Оба как дураки. Влюблённые.

Ваня разомкнул глаза и не сразу сфокусировал своё размытое похотью зрение на мне. Наверное, я выглядела уязвлённой в такой момент, открытой, застигнутой врасплох.

Беркутов вздохнул и откатился от меня, затем притянул к себе, дал время нам обоим выдохнуть, прежде чем заговорить.

— Тебе не о чем беспокоиться и, кажется, пришло время тебе рассказать…

Я устроилась поудобнее на его груди и смотрела на мужчину пристально, внимательно, пока он тщательно старался не встречаться со мной взглядом.

— Пиздец, как сложно, — Ваня поцеловал меня в лоб и осторожно перевернув на спину, встал, подошёл к брюкам, пошарив в карманах, — курить бросил давно, а привычка старая осталась, — пробормотал.

Обнажённым прошёл к окну и опёрся о подоконник ладонями на вытянутых руках. Я почувствовала лёгкую прохладу без него, и, встав, подошла, положив руку на спину, чуть приласкав.

Ваня вздрогнул и бросил короткий взгляд в мою сторону, сгребая в медвежьи объятия, усаживая на холодный подоконник. Прошипела от контраста прохлады опоры и жара его тела.

— Я это имел в виду, когда предлагал сделку, — глухо проговорил он, сжав мои щёки ладонями и лихорадочно вглядываясь то в один, то в другой мой глаз, как будто он искал там ответы на все свои вопросы, как будто там их можно было найти.

— Что именно? — спросила я, отнимая от себя его руки.

— У меня не может быть детей, — произнёс он, уронив голову на грудь.

— Так… — протянула я, — и ты мне сказал только сейчас об этом?

— Такая девушка, как ты, Лена, нацелена на создание семьи, ты правильная, ты захотела бы впоследствии детей. Да ты бы даже мысли не допустила о том, чтобы связать себя узами брака со мной в таком случае. А я бы не дал тебе развода, никогда. Ты слышишь? Мне нужна именно ты, — выдохнул, держа подбородок пальцами, а я увидела, как ему больно, как ему на самом деле больно, — а дети это единственное, что я не могу тебе дать…

— Чёрт! — выругалась я, хотя мне хотелось загнуть дедовским трёхэтажным.

— Сделка была бы…

— Заткнись, Беркутов, — выпалила я зло, — ты сказал мне о том, что не можешь иметь детей после того, как… как у нас всё случилось, после того, что происходило в последние дни между нами, после того, как влюбил меня в себя?! — слова в моём бешенстве вырвались из меня совершенно случайно.

— Лена! — вскричал Иван изумлённо.

Я злилась на саму себя и хотела вырваться, но он не дал, удержав меня за талию, прижавшись ко мне, и заведя руки за спину, сдерживая их одной ладонью.

— Отпусти меня, Беркутов, или я за себя не ручаюсь, — процедила, глядя на него исподлобья.

— Тигрица моя… Какой вид, детка, — хрипло прошептал он, а в живот мне упёрся его член в полной боевой готовности.

— Да ты маньяк, Беркутов! — я покраснела от досады, но нельзя было не сказать, что и он завёл меня.

Его палец проник в меня, и он хрипло произнёс:

— А вот твоя узкая, сладкая дырочка с тобой не согласна, — и поцеловал, жёстко, требовательно.

— Ты таким образом уходишь от разговора, Беркутов, хитрый, — увещевала я его, — о-о-ох, — загораясь от его нетерпения сама.

Его ладонь сжала мою грудь, затем он вскинул мою ногу себе на плечо, поцеловав узкое запястье. Вхождение его огромного члена на пределе ощущалось проникновением тонко-режущего лезвия ножа. Я ахнула, почти распластавшись по оконному стеклу. Остро, на грани. Он отпустил руки, и я ухватилась ими за его мощные плечи. Большой мужской палец скользил по клитору, и я откинула голову, привыкая к наполнению им, наслаждаясь ласкою.

— Смотри на меня, девочка моя, — требовательный и одновременно нежный шёпот, разбившийся о мою кожу на миллионы мурашек.

Наши взгляды вцепились друг друга. Ваня стал двигаться во мне. Он сдерживался, временами утробно рыкая. Я простонала и подалась ему навстречу.

— Если бы знал, что ты так заниматься любовью будешь, взял бы тебя прямо на сеновале, — прохрипел он мне прямо в губы, — и сделал выпад пахом, двинув так глубоко внутрь меня, что я крепце вцепилась в его плечи, оставив лунки от ногтей, — давай, девочка моя, хочу поскорее растянуть тебя, хочу все твои дырочки… — Ваня уже забывался, взгляд всё сильнее расплывался грозовым небом.

Палец настойчиво кружил по моему клитору, острый угол вхождения рождал дополнительное трение, от которого я готова была кончить прямо сейчас.

— Детка, как же хорошо! — он поцеловал меня в губы, пока я на подступах к пику дрожала как осиновый лист.

Его рывки участились, я отчаянно цеплялась за его плечи и в один миг выгнулась дугой, на долгую секунду потеряв ориентацию в пространстве, забыв где верх, а где низ. Ваня убыстрился и теперь вбивался в мою мягкую, влажную, дрожавшую плоть на полном пределе. Затем и он, сдержанно простонав, закончил.

Обнял меня, успокаивая дыхание, лаская мою спину, и целуя волосы. Чуть позже отнёс на кровать. Мы пытались успокоить дыхание. Я перевернулась к Ване и уткнулась в его грудь подбородком.

— Круто, конечно, ты ушёл от разговора, но ты же понимаешь, что тебе не удастся его избежать совсем, — проговорила я и подняла бровь.

Беркутов взглянул на меня и произнёс:

— Прежде чем что-то решить, знай, что я люблю тебя.

Он вновь поразил меня, вновь заставил почувствовать себя уязвлённой.

— Я не хочу сделки, Ваня, — обозначила я, по вздоху облегчения поняв, что он очень надеялся на такое моё решение, — но я хочу понять вот что: Полина ведь не твоя дочь, получается?

Беркутов вновь вздохнул, взлохматил волосы на голове.

— Только попробуй уйти от разговора, губернатор, второй раз секс на окне не прокатит.

Ваня улыбнулся.

— А я надеялся… — затем резко посерьёзнел, — что именно ты хочешь знать?

— Всё, — ответила я.