(Не) первая ночь с эльфийским Чудовищем

Элария

Мой Дрэг, ручной Монстр, нежное Чудовище, Уродливый Гоблин… Ему столь важно и необходимо было услышать простые слова любви. Завидев Сола, и то, как я просто приветственно улыбнулась знакомому эльфу, он вскипел, едва не сорвавшись.

Я увидела, как Зверь захватывает контроль над моим великаном, как лицо его искажается в маске ревности, дыхание учащается, кулаки сжимаются, и дикое пламя с ревом вырывается наружу. Солариэль испугался. Хоть и не подал вида, к его чести, но я явственно это отследила. Сойдись они в драке, от дворца остались бы одни обгорелые головешки, да и от нас ото всех тоже. Также я приметила хрупкую фигурку, прячущуюся за его спиной, которую не заметил Дрэгоэль, и презрительные взгляды, бросаемые остальными эльфами на загадочную девушку, шедшую сразу следом за ним.

Он видел только соперника, и отчасти я винила себя. Что ж, все мы иногда совершаем ошибки и я — не исключение. Платье произвело фурор на балу, сыграв на руку мне, как жене принца, но Дрэгу оно не понравилось. Поэтому… Я позволю ему уничтожить его и больше никогда не буду заказывать настолько провокационных нарядов. Мне не хочется подпитывать его боль и неуверенность в себе таким образом, лишний раз подогревая ревность. Уверена, со временем он обретет спокойствие и стабильность, полностью осознает, что мне никто не нужен кроме него, но сейчас… Ему очень тяжело переступить через себя.

Правители Эландриэля все же почтили нас своим монаршим присутствием. Суровый король, образ которого я видела только в магкристаллах, выглядел еще более сердитым и сложным, чем на тех записях. Но в его образе имелись и знакомые мне черты. Густые белые косматые брови нависали над синими глазами, точно так же как у Дрэга. А вот королева показалась очень нежной женщиной, образцовой эльфийкой. Она прекрасно выглядела для своих лет, лишь в глубине светло-голубых глаз затаилась некая печаль. Я заметила, что там мелькнула радость, когда ее взгляд метнулся к Дрэгоэлю.

— Мы рады приветствовать всех пришедших на этот прием! — громогласно произнес король зычным голосом. — В особенности я рад видеть своего сына Дрэгоэля с супругой. Пожелаем им счастья и спокойной счастливой жизни. Так же я надеюсь скоро увидеть внуков. А сейчас объявим традиционное музыкальное соревнование. Победитель его получит титул лучшего музыканта этого сезона! Начали!

Король хлопнул в ладоши, но мой муж не спешил двигаться. Я подняла голову, заметив, что по лицу Дрэгоэля текут слезы.

— Любимый? Что случилось?

— Отец… Он впервые за всю жизнь назвал меня сыном, — тихо ответил муж, не в силах сдержать своих чувств.

— Пойдем, прогуляемся в сад, — предложила я. — Не стоит показывать толпе твою реакцию.

К счастью, на помосте для оркестра какой-то эльф уже подхватил флейту и начал насвистывать веселую танцевальную мелодию, все внимание присутствующих перетекло туда. Мы с супругом прошли в сад. На улице уже смеркалось, осторожно журчали многочисленные фонтаны, зачарованные магией света, они были основными источниками освещения среди аллей. По обе стороны от них росли разнообразные эльфийские растения, встречающиеся только на этой территории. Нежные розовые цветы источали тонкий аромат, распространяя его вокруг и создавая ощущение ожившей сказки. Теплый ветер трепал мои волосы, осторожно выпущенные из прически двумя прядями возле лица.

— Король наконец-то признал тебя, дорогой, — осторожно начала я.

Дрэг опустился на мягкую лавку, уже привычным жестом сграбастал меня к себе на колени, обнял. Это его успокаивало. В небе поднялась полная луна, осветив все вокруг, включая и нас двоих. Стало светло будто днем.

— Признал… и сделал однозначный намек про внуков. Всю жизнь я был для него кем-то невидимым, но стоило Тауриону оступиться, как я сразу же стал нужным, — горько проговорил он, медленно раскачиваясь на месте.

— Ты не прав, — сзади послышался голос короля Элорина.

Муж вскочил, и поставил меня рядом с собой. Мы оба поклонились высокому эльфу.

— Не стоит, — отмахнулся он, — я рад, что можно теперь спокойно поговорить с тобой, Дрэгоэль. Каюсь, когда родился Таурион, я приблизил его к себе. Меня ослепили идеалы и общественная мода. Идиотский культ красоты. Я был молод и неопытен, и… что греха таить, разочарован в тебе. Грузный неповоротливый мальчик на фоне других детей казался кем-то чужим. Отпрыски аристократов не хотели с тобой играть, твою мать постоянно обвиняли в измене, якобы не от меня родился ребенок. Я поддался соблазну сделать вид, что это действительно так. Сбежал от трудностей. Но чем дальше взрослел Таурион, тем сильнее он проявлял дурные наклонности. Ты знал, что в младенчестве с ним случился несчастный случай?

— Нет, — прохрипел Дрэг.

Ему было очень сложно слышать слова отца. И я его понимала. Никакое покаяние теперь не способно зачеркнуть годы издевательств и отторжения со стороны родителей.

15.1

Король устало опустился на лавку и пригласил нас присоединиться к нему. Дрэгоэль занял место рядом, соблюдая дистанцию. Позвал меня к себе на колени, хоть это и выходило за рамки правил этикета.

Элорин улыбнулся, глядя на нас.

— Когда-то мы с твоей матерью так же сидели в этом саду. На самом деле, даже сейчас, спустя долгие годы супружества иногда приходим сюда провести время вдвоем. Что касается младшего… Когда Таурион научился ползать и вставать, он активно двигался и однажды вылез из колыбели, не удержался, и свалился на пол, ударившись головой. Не знаю, как так вышло, что он остался без присмотра в тот момент, — тяжело вещал отец Дрэгоэля. — Никто не заметил. Он рос, начал проявлять странные садистские склонности. Часто издевался над животными, о чем мне докладывали слуги, избивал тебя. Но я пребывал в святой уверенности, что из него получится отличный король. Не спрашивай, почему. Наверное, я занимался самообманом. Когда он подрос и начал интересоваться девушками, насильно взял служанку, после чего Армиэлю пришлось долго лечить бедняжку, а мне выплатить большую компенсацию ее семье. Я попросил лекаря проверить сына. Тогда-то мы с женой и узнали о его старой травме, которую теперь уже невозможно было излечить.

— Но ты продолжал потворствовать ему! — не выдержал Дрэгоэль. Его голос дрожал от гнева. — Он запер меня в сарае и три дня не давал еды и воды! Я ждал спасения, умирая на цепях будто пес, но никто не интересовался судьбой старшего Сильвандира!

Казалось, для короля слова мужа стали откровением. Он устало потер переносицу.

— Я этого не знал, сын. Прости, если сможешь, — эльф сделал паузу. — Ты уже далеко не мальчик, и твое взросление не было простым, но, надеюсь, рано или поздно ты найдешь в себе силы простить нас с матерью за то, что были плохими родителями. Помню, как однажды, решая очередной вопрос с Таурионом и его наклонностями, я увидел, как ты тренируешься на саблях. Высокий, сильный, яростный. Но очень далекий. К тому времени мы давно потеряли связь, ты закрылся от меня, а я не представлял, как наладить с тобой контакт. Борьба с Таурионом и его поведением отнимала все моральные силы, каждый день ко мне поступали все новые жалобы. Он даже в обход меня договорился о покупке дара Эларии. Честно, сказать, когда я узнал, что огонь не достался ему, почувствовал такое облегчение. Леди Элария, прошу, примите мое восхищение вашими действиями.

Мне стало неловко. Я кивнула, прижавшись к мужу.

— Нас свело само провидение, Ваше Величество. Но я правда не хотела отдавать дар Тауриону, слухи о его проблемном характере и плохой репутации доходили даже до людских земель. А еще… я очень боялась стать его женой.

— И не зря, милочка, не зря. Вы знаете, что случилось с бедной эльфийкой. Я больше не мог покрывать сына, да и… не хотел. Сейчас мне кажется, что мой мальчик умер в тот день, когда неудачно вылез из кроватки. Как же я корю себя до сих пор за то, что не заметил в нем изменений вовремя, не вылечил… — голос Элорина дрогнул.

Кажется, статный эльф боролся со слезами. Чувство вины навсегда поселилось в его сердце. Отец Дрэгоэля нес тяжелую родительскую ношу. В его идеальном эльфийском мире, он имел двух далеких от идеала сыновей. Один был внешне некрасив, но зато был прекрасен своим внутренним миром. Второму не повезло получить травму в детстве, хотя он и обладал канонической внешностью, его нутро было навсегда испорчено.

— Странно, что ты не коришь себя за то, что закрывал глаза на его издевательства надо мной, отец, — резко высказался Дрэгоэль, скрипнув зубами. — Уходи, прошу тебя. Теперь у меня есть своя любящая семья и жена, готовая всегда поддержать, так же как и я — ее. Твои мольбы о прощение ничего не решают. Ты это понимаешь?

Король скорбно покачал головой.

— На твоем месте я сказал бы то же самое, Дрэгоэль… Между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь. Я уйду. Только прошу, поразмысли над моими словами. Возможно, когда-нибудь твое сердце оттает, и ты сможешь перестать меня ненавидеть. Желаю вашей семье всего самого наилучшего.

Король встал. Величественный высокий и красивый эльф сейчас казался полностью сломленным. Его плечи поникли. Он уже сделал несколько шагов в направлении дворца, когда обернулся и произнес:

— Забыл сказать, Дрэгоэль. С сегодняшнего дня ты — кронпринц и единственный мой наследник. Все бумаги готовы и подписаны. Я не готов доверить королевство кому бы то ни было еще. Тем более теперь у тебя есть такая мудрая супруга… — король обратился ко мне. — Из вас получится отличная королева, леди Элария.

— С-спасибо, — неловкость все нарастала.

— И насчет внуков я не шутил. Мы с королевой очень счастливы за Дрэгоэля. Столько лет эльфийки отвергали его ухаживания и распускали грязные сплетни… Он заслужил быть счастливым.

С такими словами высокий эльф покинул нас, оставив одних.

Дрэг притянул меня к своему сердцу и порывисто всхлипнул. Уткнулся носом в волосы и стал дышать, будто стараясь успокоиться. Глубоко и быстро. Я не вырвалась, давая своему Зверю время прийти в себя. Постепенно его дыхание стало выравниваться.

— Все будет хорошо, любимый. Мы со всем справимся. Вместе. Теперь у тебя есть дар, титул и новая прекрасная жизнь.

— Я не могу его простить, — прошептал Дрэгоэль.

— И ты не обязан. Может быть позже, когда рана в душе достаточно затянется… Такие вопросы не решаются за один разговор. Но король сделал первый шаг к примирению — вот что ценнее всего.

— Ежевичка, маленькая моя, самая ценная, самая любимая, — твердил он, баюкая меня на руках. Дрэгу было сложно успокоиться после пережитой эмоциональной бури.

Нужно было как-то отвлечь мужа от плохих мыслей. Идея пришла внезапно, когда я скользила взглядом по окружающей нас растительности. В темной аллее, среди кустов роз и других цветов, названия которых я не знала, спряталась беседка-ротонда на шести белых колоннах и с купольной крышей. Внутри нее стоял черный, как сама ночь, рояль. Его полированная крышка иногда ловила блики от света фонтанов.

— Любимый, — позвала я, привлекая его внимание. — Может быть сыграешь для меня что-нибудь? Выплеснешь свои чувства, пока они не захватили тебя окончательно?