Не по совести

Глава VII. Окончание ночных откровений

Как только красивейшая из всех девушек в мире, словно плывущий по волнам восхитительный лебедь, «выплыла» из развлекательных помещений этого ресторана, отец семейства, невольно провожавший ее наполненным уважения взглядом, наконец лишившись объекта своего созерцания, посмотрел грозным взором на сына и торжественно произнес:

– Вот, Андрей, и кончилось твое недостойное нашей семьи увлечение. Надеюсь, что ты понимаешь, что жить с проституткой для такого, как ты, – это просто недопустимо. Хорошо еще, что она оказалась не такой расчетливой «стервой», как, например, все остальные девушки, прозябающие в ее «грязной» профессии. Я рад, что мне не пришлось применять свое влияние, как офицера полиции, чтобы обезопасить тебя от этой роковой и бездумной ошибки.

Высказав свое мнение, мужчина чуть помолчал, давая сыну «переварить» то, что услышал, после чего более мягким голосом произнес:

– Не при матери будет сказано, но если тебе невмоготу и хочется девушку, то «сними» себе такую же проститутку, заплати ей деньги, а жениться не обещай. Для семьи же нужно выбирать такую жену, которая будет тебе надежной опорой всю твою долгую жизнь и в которой ты будешь уверен, что та не крутит за твоей спиной шашни и что она не предаст тебя в самый трудный этап твоей жизни, а пройдет с тобой весь путь до конца, где самым ярким примером является твоя мама. Что ты мне на это ответишь сынок?

– Я не ведаю, что и сказать? – неуверенно ответил Андрей, потупив книзу глаза. – Я однозначно знаю только одно – я очень сильно люблю эту девушку, причем очень давно, еще с самого детского возраста. Я пытался смотреть на других, но ничего к ним не чувствовал, даже простой всепоглощающей страсти, невольно сравнивая их с той, что милее всего на всем белом свете. Недаром все астрологи говорят, что Судьба не посылает людей в твою жизнь без какой-то определенной цели, значит, наша встреча была предначертана свыше, и возможно, что я сейчас совершаю свою самую большую ошибку, что, послушавшись вас, отпускаю дорогую сердцу подругу.

Во время этой пламенной речи глаза молодого курсанта наполнили слезы, а дыхание начало прерываться, предупреждая о том, что тот вот-вот готов разразиться безудержными рыданиями. Увидев такое состояние сына, молчавшая до этой минуты Ирина Васильевна, переживая, кстати сказать, не меньше его, попыталась своей материнской любовью и ласковым голосом вырвать ребенка из захватившей разум хандры:

– Послушай, милый Андрюша, не переживай так из-за этой утраты. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и если бы эта девушка – пусть даже и проститутка! – вдруг оказалась нормальным любящим человеком и не стала бы нам показывать здесь свой норов, а осталась и своим смирением и бесхитростной, бескорыстной натурой попыталась бы доказать, что готова прийти к обоюдовыгодному, устраивающему всех, соглашению, я бы, наверное, согласилась даже на такую сноху…

Она не успела договорить до конца эту, наполненную безграничной любовью, чувственную, материнскую речь, как ее резко «оборвал» упивающийся своим исключительным превосходством полковник:

– Что за чушь вы – оба! – несете? Какая еще любовь? Какие астрологи? Она «грязная» проститутка, недостойная нашей семьи! А ты, Ира, совсем, что ли, ополоумела, что говоришь несмышленому пацану такую непревзойденную ахинею? Ты что, хочешь всю его жизнь сломать и «пустить» под откос? Ты разве не знаешь, что падшие женщины никогда не способны быть поистине верными, искренними подругами? Я всю свою жизнь общаюсь только с такими и, поверьте, не видел ни одного исключения. Так что эта тема закрыта, и я искренне рад, что все закончилось именно так, и наш мальчик сам для себя сделал правильный выбор.

Он на какое-то время замолк, пытаясь скинуть с себя охватившие его внезапно негативные чувства, но видя, что собеседники внимают ему, будучи не в силах поднять кверху глаза, совладав с собой, продолжал:

– Я понимаю любовь, когда она возникает у равных по социальному статусу и общественной жизни людей, но когда сын далеко не последнего в области человека встречается с какой-то «шалавой», причем пророчит ее себе в жены и даже покупает кольцо, то тут, извините, я просто обязан вмешаться, чтобы уберечь его от огромной ошибки. Ну, как, Андрей, все ли тебе понятно в этой части моего изречения?

Юноша поднял на родителя наполненные соленой влагой глаза и охваченным печалью голосом произнес:

– Я прекрасно, папа, все понимаю, но ничего не могу с собою поделать. Мои чувства настолько сильны, что я готов следовать за этой прекрасной девушкой хоть на самый край света. Она запала в мое сердце с того самого момента, когда я стал понимать различия между мальчиками и девочками, и с тех самых пор она надежно поселилась в моей душе и, конечно же, сердце. Я пытался избавиться от этой занозы и даже не видел ее долгое время, но лишь раз после этого повстречав, моя любовь вспыхнула только сильнее. Мне, естественно, неприятно, что она пала так низко, но к тому ее заставила суровая жизненная действительность, не оставив другого выбора.

– Послушай, Слава, своего единственного ребенка, – поддержала слова говорившего сидевшая напротив добродушная женщина, – возможно есть сейчас шанс дать ему попробовать себя в жизни с дорогой сердцу девушкой, чем женить его по нашей с тобой воле, все равно сделать несчастным и быть потом виноватыми в том, что не дали ему пройти свой «путь» самому? Пусть он сам следует туда, куда ему предначертано, набивает шишки, влюбляется, ошибается, мучается и страдает, но пускай все это будет только его, без нашей с тобой медвежьей услуги. Так, может, все-таки стоит дать ему эту возможность?

Полковник полиции ошарашено смотрел на своих близких людей, совершенно не понимая, как он, отдаваясь полностью своей нелегкой работе, смог упустить самое главное дело своей жизни и вырастил такого неприлично мягкотелого сына. Ну, ладно женщина, – ее с ее нежностью понять еще можно – но здоровый, подающий большие надежды, молодой человек, чтобы мог так неоднозначно свернуть с намеченного пути – это было для него совершенно непостижимо. Поэтому, выслушав мнения их обоих, он опечалено сделал отмашку рукой и решил, что пора заканчивать этот никчемный и бесполезный, по его мнению, разговор:

– Я вижу, что вы, ни тот ни другая, со своею любовью никак не уйметесь, а кто-то должен быть в этой семье более жестким, жестоким, и где-то даже безжалостным, человеком, способным не поддаться на коварные чары какой-то там проститутки. Пусть это буду я и стану ненавистным вам человеком, который возьмет судьбу единственного ребенка в свои надежные руки. С этой минуты, дорогие мои родные, я постановляю следующее, не подлежащее обжалованию, решение: наш мальчик сегодня же уезжает в учебное заведение – я лично его туда отвезу! – и лишается впредь всех положенных ему карманных финансов. Он будет жить только на то, что причитается ему за учебу от нашего государства. Колечко, любезный сыночек, тоже придется отдать. Если же, вопреки моему пожеланию, ты все-таки наберешься смелости и пойдешь против моей, отцовской, воли, то с этой минуты будешь сам кормить себя и семью на свои только средства. Кто не согласен?

Таковых не нашлось. Противоречить несгибаемому полковнику было бы глупо, поэтому, подтвердив свое отношение молчаливым согласием, и мама и сын не проронили больше ни слова вплоть до самого окончания ужина.

Азмира, к тому времени, находилась уже у себя дома и лежала в кровати, обдумывая произошедшее за день. «Я абсолютно правильно сделала, что рассказала Андрею всю правду, – с огромной печалью в сердце размышляла она, – еще до того, как это бы ему сообщил его высокомерный папаша. Пусть теперь все узнают, что я не до такой степени «сука», и главной моей целью является отнюдь не «хомут» на состоятельного мужчину. Жалко, конечно, что не удалось вырваться из этой мерзопакостной жизни, но Холод парень хороший и обманывать его у меня бы лично совести не хватило, хотя он, конечно, и трусоват по натуре да и «родаков» боится своих черезмерно, но в душе он очень совестливый, а главное, до безумия преданный – такой, уж точно, никогда не предаст. Пусть все идет своим чередом, а если Богу угодно соединить наши сердца, значит, мы непременно будем с ним вместе, ну, а ежели, нет, – так что ж! – разве только на нем весь свет клином сошелся? – с моими-то внешним данными… разумеется, я одна не останусь».

Так рассуждала Тагиева, пока не зазвонил ее телефон. «Кому я понадобилась в столь позднее время?» – задалась она недовольным вопросом, поднося к глазам свой смартфон. Это звонила ее «сменщица» по «грязной» работе. «Этой-то еще чего надо?» – невольно удивилась молодая путана, но все же ответила.

– Что случилось? – промолвила она в трубку, прекрасно осознавая, что в столь неурочный час по пустякам звонить вряд ли кто будет.

С той стороны послышался заплаканный голос «коллеги» по опасному бизнесу. Срывавшимся от боли и ужаса голосом Анжелика проговорила:

– Мира, помоги мне, пожалуйста: я попала в беду, и мне очень нужна сейчас твоя помощь.

В этот момент Беркутов и его огромный товарищ, предоставив возможность измученной девушке на один телефонный звонок и, убедившись, что она звонит тому, кому надо, направились к захваченному у таксиста автомобилю и, сев в него, спокойно стали следовать по направлению к городу. Азмира, услышав шум отъезжающей автомашины, сразу же поняла, что ее подруга находится где-то на улице и решила уточнить это место.

– Ты сейчас где? Куда мне приехать?

Гордеева подробно объяснила, куда ее завела злодейка-судьба и, не переставая плакать, попросила поторопится. Действуя по неписанному закону взаимовыручки, Тагиева позвонила в ночное такси и, заказав к дому транспорт, принялась собираться в дорогу. На улице уже почти рассвело: время на циферблате близилось к четырем часам уже вовсю наступившего утра.

Двое же преступных друзей, решивших «подмять под себя» весь незаконный предпринимательский бизнес, направленный на оказание сексуальных услуг, в то же самое мгновение двигались по Ярославской дороге на угнанном ими такси. Они решили предоставить «девочкам» поговорить без своего при этом присутствия. Как уже сказано, солнце вовсю выходило из-за горизонта, а им еще нужно было куда-то надежно пристроить труп несговорчивого охранника декоративных посадок. Они, конечно, могли закопать его на Ново-Талицком кладбище, но голову Константина посетила идея получше. Он пока не стал доводить ее до подельника и молча обдумывал, пока они двигались по загородной дороге.

– Скоро город, – сказал ведущий машину Михайлов, сделав справедливое замечание, – а там пост ГАИ, и если нас остановят и посмотрят в багажник, думаю, что они там найдут мертвое тело. Как бы нам от этого не нажить себе неприятностей?

– Всегда поражался, как вовремя ты умеешь подавать интересные мысли, – не без усмешки заметил более умный товарищ, – ты что же мог предположить, будто бы я не знаю, что впереди располагается пост? Ты, наверное, забыл, что всегда есть объездные пути, а может без моего мнения сам догадаться не можешь? Правь на Песочево, а там через мост – на Авдотьино.

Так, не достигнув опасного места, два «отмороженных» спутника оказались недалеко от реки, под названием «Уводь». Было еще очень ранее утро и движения автотранспорта в этом месте совершенно не наблюдалось.

– Стой, – скомандовал Беркутов, когда до города оставалось чуть менее километра, – надо подготовить наш груз к дальнему плаванию.

Слон скрипящим смехом подтвердил, что отлично понял криминальные мысли «напарника». Они остановили машину, съехав чуть в сторону от основной трассы, затем открыли багажник и без особого труда извлекли оттуда легкое тело худого охранника. В продолжение своих замыслов достали моток сетки-рабицы и, расстелив ее на земле, стали заматывать в нее убитого ими Арсентьева. Чтобы «сверток» поместился обратно в багажник, пришлось ломать покойнику ноги и сложить их таким образом, чтобы все получилось более или менее незаметно. Когда же наконец труп был погружен обратно, и закрытая крышка спрятала его от постороннего глаза, двое подельников посчитали возможным двигаться дальше.

Подъехав к мосту, они остановились точно по его середине. Время плавно перевалило за отметку пяти часов, поэтому по трассе уже начинали сновать пока еще одинокие транспортные средства. Пропустив четыре машины, Костя-киллер выбрал момент и возбужденным голосом произнес:

– Все, Слон, давай скидывай – и будь что будет!

Большой человек без какого-либо труда подхватил нетяжелую для него ношу, перегнул ее через перила и сбросил вниз, пожелав спокойного плаванья. После этого оба преступника быстро сели в угнанную ими машину и поспешили убраться с моста восвояси.

В тоже самое время Азмира подъезжала на вызванном ею такси к местечку Буньково, где располагался питомник декоративных растений. Без труда найдя место, указанное ей подругой, она покинула удобный салон желтой «Волги» и устремилась в сарай. Представшая ее взору картина была просто кошмарной: на полу лежал без движения человек, явно имевший в себе головную травму, ее же подруга, кряхтя и обливаясь слезами, сидела, прислонившись к деревянной стене, а все ее тело было «синим» от выскочивших синяков и больших гематом, но лицо, однако, оставалось нетронутым.

– Что случилось? – с ужасом спросила Тагиева, искренне переживая за ближайшую в этом мире подругу. – Кто с тобой это сделал?

– Не спрашивай, – трясясь от страха, прошептала Анжелика измученным голосом, не в силах даже пошевелится от терзавших ее болевых ощущений, – потом расскажу, а сейчас отвези меня отсюда подальше, только, пожалуйста, не в лечебницу: не хочу лишних вопросов.

Девушка, подгоняемая страхом и состраданием, выбежала на улицу и позвала себе в помощь водителя. Вдвоем они перетаскали обоих измученных пострадавших в такси и, несмотря на отчаянные протесты Гордеевой, повезли их в первую городскую больницу, ближе всего располагавшуюся к этому ужасному месту.