Не спеши с ответом (СИ)

Глава 16

— Соня, ты вставать собираешься или нет? — бодро спросил Тим.

— Нельзя быть таким счастливым в такую рань, — ответила я, с трудом открывая глаза. Они опять тут же закрылись.

— Кофе с мороженым?

— Я не ем сладкое.

— Сегодня можно, Марусь. Давай, вставай и держи кофе. Я тебе тут завтрак принес, — ответил Тим.

— Мне надо одеться.

— Ты и без одежды неплохо выглядишь, — сказал Тим. Он сел на край кровати. В руках у него был кофе и тарелка с бутербродами.

— Какой же ты довольный, — садясь, сказала я.

— Так сегодня женюсь! Чего мне печалиться?

— Ты вчера…

— Что я вчера сделал, тетя Маша? — спросил Тим. В его глазах была такая невинность. В довершение к взгляду была такая же улыбка. Прям ангелок.

— Ты лицо попроще сделай. И хватит ко мне подлизываться. Ты…

— Милый и добрый, а еще заботливый. Ешь и пойдем одеваться. У нас еще много дел, а времени мало.

— Думаешь…

— Только не начинай. Мы с тобой провели неплохо время. К общему интересу и удовольствию. Это притом что ты хотела меня завести. И сделать так, чтоб я тебя избил.

— Мне сидеть больно.

— Зато мордашка целая. Но свое ты получила.

— Я этого не просила!

— У нас с тобой есть еще немного времени. Если хочешь, то можем повторить.

— Нет!

— Тогда не ной.

— Я не ною, а возмущаюсь, — ответила я.

— Ты ходячее возмущение. Я тебе воды нагрел. Может это тебе поднимет настроение.

Настроение было странным. Меня раздражало веселье Тима, я не хотела ничего делать, и уж совсем не хотела ехать на роспись. Но Тим буквально натянул на меня свадебное платье.

— Ты посмотри на руку! — возмутилась я. — Теперь на ней синяк. И все из-за твоих вчерашних веревок. Как я пойду…

— Держи перчатки. А в следующий раз не вырывайся, — сказал Тим, надевая рубашку и брюки. Я его еще не видела в такой одежде. Он все больше ходил в джинсах и спортивных штанах. Сейчас же он выглядел вполне солидным.

— Неплохо выглядишь, — заметила я.

— А то! Должны же мы с тобой неплохо на фотографиях выглядеть, — ответил Тим.

На роспись мы с ним поехали вдвоем. За это время дома родные должны были накрыть стол. Мне все больше начинало казаться, что это решение со свадьбой — глупый фарс.

— Мне кажется, что тебе стыдно за твое желание поиграть в невесту, — сказал Тим.

— Я не думала, что будет все так серьезно.

— Не ной, — одернул Тим.

— Я не ною! Но серьезно. Зачем…

— От тебя требуется только поставить подпись. Остальное уже неважно.

Меня трясло. Около загса я споткнулась. Подвернула ногу. Из-за этого я начала хромать. В платье было холодно. Ветер то и дело пытался забраться под подол. Я была в куртке, но она почему-то не грела. Одни неудобства. Чем больше я нервничала и злилась, тем больше веселился Тим.

Мы все же расписались. Сделали фотографии. Получили свои штампики в паспорт. Так как я не стала брать фамилию Тима, то бумажной мороки было по минимуму. Тим нацепил мне кольцо на палец и улыбнулся. Довольная улыбка победителя заставила меня поморщиться, но я не стала ничего говорить. Так все и было. Он победил. Добился своего. Сделал так, чтоб мечта осуществилась. Из-за этого и чувствовал себя счастливым. А я получила белое платье и красивые фотографии. Но счастья от этого не испытывала. Только дойдя до цели и исполнив мечту, я поняла, насколько она была глупой и наивной. Что счастье не в платье и не в штампе. Счастье было в человеке, который идет рядом. Тим же я все больше начинала опасаться.

— Мне кажется, что наша роспись больше понравилась тебе, а не мне, — сказала я Тиму.

— Я решил устроить себе праздник. И я его устроил. Ничего более. Мы много работали, чтоб позволить себе такой отдых. Это ты тут считаешь, что наступил конец света.

— А разве нет?

— Как развелись, так можем и разойтись. Чего ты боишься?

— Ты слишком сильный. И меня пугает твоя власть.

— Над тобой? Марусь, а у тебя не получится меня контролировать. Я буду вести наши отношения. А тебе придется к этому привыкнуть, — ответил Тим.

— Посмотрим, — сказала я.

— Тут смотреть нечего. Все ясно, — ответил Тим. Вроде и можно было поспорить, но я-то понимала, что он прав. Сама согласилась на такие отношения. И винить в этом некого.

Раньше я думала, что свадьба будет волнительным и сказочным мероприятием. Но когда я надела белое платье, то поняла: ничего сказочного в этом нет. Этот праздник ничем не отличается от других семейных праздников, где было шумно, мужчины пили, дети играли, гремела музыка, кто-то шутил, а кто-то терпеливо улыбался, слушая эти шутки.

— Свадьба вроде удалась, — сказал Тим, вытаскивая меня на танец.

— У меня нога болит.

— А ты на нее не опирайся, — сказал он, придерживая меня за талию и приподнимая над полом.

— Тим!

— Что? — спросил он. А сам улыбался. После больницы я чувствовала себя легче. Конечно, тогда я потеряла килограмм тридцать. Но все же… Тим закружил меня.

— Я сегодня устала.

— Так мы с тобой даже танцевать не начали, а ты собираешься уже ныть, — хмыкнул Тим.

— У меня все болит. Я устала…

— Ты самая красивая невеста, Марусь. Зря сомневаешься. Все будет у нас с тобой хорошо, — прошептал он.

Я посмотрела в его счастливые глаза и улыбнулась в ответ, заражаясь его счастьем. А ведь сегодня у каждого из нас сбылась мечта. У меня — это белое платье, а у него — это я. Если верить, то он ведь меня любил. Я ему была нужна. Он терпел мои капризы, плохое настроение. Что бы Тим ни говорил, но он думал обо мне даже во время постели. И вчера у него не было цели сделать мне больно. Скорее опять хотел попробовать что-то новое. Я все время забывала, что ему все было в новинку. Хотя вчерашний секс для меня был таким же. С игрушками для взрослых я еще не сталкивалась.

— Ты уже улыбаешься, — заметил Тим.

— Ты все же прав, Тим.

— Я всегда прав, — самодовольно ответил Тим.

Вечер. Мужчины пошли на улицу, чтоб покурить. Сестры Тима дым терпеть не хотели. Мне же было все равно. Я как-то Тима и сигареты воспринимала единым целым. А раньше я его сама ругала за сигареты. Как же все поменялось! Когда девчонки ему высказали, что они думают о нем и его сигаретах, то Тим поморщился, но спорить с ними не стал. Девчонки. Они были почти моими ровесницами, но вели себя именно как девчонки.

— А говорила, что ситуацию держишь под контролем, — сказала Зинаида Петровна.

— Так получилось, — пожала я плечами.

— Тимоша умеет добиваться того, что захочет, — ответила она. — Его бы энергию, да в мирное русло…

— Это точно, — согласилась я.

— Манипулятор. Маленький, хитрый манипулятор, — сказала Зинаида Петровна. Она наклонилась к моему уху. — Я столько лет из-за него терпела своего старого козла! Все до последнего семью пыталась сохранить.

— Для чего?

— Тимоша до последнего нас мирил. Сам же знаешь, что если ему что-то нужно, то он этого добьется. А он хотел, чтоб мы до последнего были вместе. Я тебе даже благодарна, что он переключил внимание с нас на тебя. Тимошка хоть нашу кровь пить перестанет.

Странный круговорот. Тим переживал за родителей и не понимал, почему они вместе, но делал все, чтоб они были вместе. Не знаю, какими методами он пользовался, но… Да какие методы! Я же замуж-то в итоге вышла за него.

Рита вызвалась помочь мне убирать со стола. Она выглядела веселой. От вина щеки раскраснелись.

— Никогда не думала, что тебя буду замуж отдавать, — сказала она.

— Сама не ожидала, что решусь.

— Платье у тебя красивое. А Рис у вас прям настоящий красавчик.

Пес крутился между нами, то и дело выпрашивая вкусные кусочки. Я смотрела на него, на Риса, на гостей, на вошедших в дом мужчин, которые принесли с собой запах мороза и дыма, а на душе становилось приятно. Наверное, это было счастье. Маленькое, мягкое счастье в небольшом домике. Счастье двоих сумасшедших людей, которые решили жить вместе. Еще и штампы решили проставить.

Гости уже хотели расходиться, когда к нам заехал дядя Тима. Это был невысокий и шумный человек с веселым характером. Он заехал на тридцать минут, чтоб поздравить племянника. Кинул на стол конверт «на подарки», расцеловал меня в обе щеки и закружил в танце. После этого упер бутылку водки со словами, что выпьет за наше счастье дома, и свалил. Зинаида Петровна смеялась, говоря, что он никогда не изменится. Смеялись все, кроме Тима.

Приход дяди принес свежую струю в праздник. И закончил его на этой ноте. Но тем больше я смотрела на Тима, тем больше чувствовала тревогу.

Я выпила рюмку коньяка. Что-то ощущение счастья начало проходить. Да и какое счастье, если в глазах Тима появилась неприкрытая злость. Эта перемена была такая резкая, что я почувствовала ссору, которая будет после того, как все гости уйдут.

Тим не стал никого провожать. Рита вначале хотела остаться у нас, но потом передумала. К тому же сестры Тима сказали, что они приглядят за ней и доведут до дверей.

И вот мы вновь остались втроем. Тим притащил дров, чтоб растопить печь. Рис завалился на подстилку, чтоб отдохнуть после шумного дня. Я сложила грязные тарелки в таз, чтоб их замочить.

— Как тебе праздник? — спросила я Тима.

— Нормально, — процедил сквозь зубы Тим.

— Что с настроением?

— Зато оно у тебя веселое. Как только дядя появился, так ты вся расцвела.

— Не начинай, — попросила я. — Еще не хватало к нему ревновать.

— Вы с ним были знакомы?

— Нет. Или ты считаешь, что я знаю весь город?

— Не весь город, а всех мужчин в городе, — сказал Тим.

— Заканчивай ревновать меня к каждому столбу.

— Но вы были раньше…

— Нет! — оборвала я его.

— А чего ты так нервничаешь? — подозрительно спросил Тим. Он подошел ко мне со спины. Шепнул в самое ухо. — Не надо волноваться. Но как-то сомнительно, что ты с ним незнакома. Иначе чего это он к тебе целоваться полез?

Тим говорил с неприкрытой издевкой. Завелся. Ясно, что завелся и теперь пытался завести меня.

— Откуда я знаю, что это он ко мне полез? Может у него всегда такое поведение.

— Ну, он любит к женщинам приставать. Но ты же моя жена.

— Тим, ты сейчас сказал, что он ко всем пристает. Так чего тебе от меня надо? Сделал бы замечание.

— Тогда бы мы с ним поругались. К тому же ты улыбалась ему как к старому знакомому!

— Тимош, когда ты поймешь, что если бы я хотела с кем-то быть, то я не вышла бы за тебя замуж, — ответила я, вытирая руки. Повернулась к нему, чтоб потрепать его по волосам. Тим недовольно посмотрел на меня. Я все же улыбнулась. Он был таким забавным, когда злился. И злость эта была глупой.

Удар был таким сильным, что я упала на пол. Из носа пошла кровь, которая начала капать прямо на подол платья. Взгляд зацепился за красное пятно, которое стало расползаться по белому платью.

— За что? — спросила я, вытирая кровь рукой. Оно тут же окрасило перчатку в кровавый цвет.

— За все хорошее, — проходя в комнату, сказал Тим.

— Тут я не виновата!

— А кто виноват? Я? — с издевкой спросил Тим.

— Это твой дядя, а не мой!

Я поднялась. Веселая свадьба. Веселая жизнь. Нужно было умыться. Как-то все несправедливо. И это чувство несправедливости мучило больше, чем разбитый нос.

— Ты мне врешь, — сказал Тим. Спокойно и холодно. Он не раскаивался. Считал себя правым. Как я раньше не замечала, вот этого холода и жестокости.

— Не вру, — попыталась я возразить.

— Я видел, какой у тебя был взгляд…

— Был праздник. Ты сам сказал…

Я не успела закончить. Хотела ему сказать, что он сам говорил, что надо радоваться празднику, который мы организовали. Но его не интересовали мои слова. Он думал только о себе.

Ничего не изменилось. Ничего не изменится. Такие, как Тим, они не меняются. Никогда не прекратятся эти эмоциональные качели. И я всегда буду ходить в синяках.

Кровь капала в таз с водой, в котором лежала грязная посуда. Ладонь Тима легла мне на лопатку.

— Давай помогу снять платье.

— Не трогай меня, — попросила я.

— Марусь…

— Не трогай! — прогнусавила я.

Он меня не послушал. Начал расстегивать платье, лаская тело.

— Не хочу!

— Знаю.

Он коснулся губами моего плеча. Ласковые прикосновения совсем не вязались с его ударами, которые тело успело запомнить. Платье упало к ногам. Тим стал расстегивать лифчик.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Ты этого хотел, Тим! Ты этого хотел!

— Давай отсюда уедем? От всех?

— Мы не сбежим от себя. Твои кулаки и характер останутся с тобой, — прошептала я, не обращая внимание на жар его рук.

Он мог говорить о любви, мог просить прощение, но это ничего не меняло.

— Если ты думаешь, что другой город…

— Я в этом уверен. Не могу я их всех видеть рядом с тобой. Каждый раз думать, что кто-то с тобой спал. Не могу, Марусь.

— Хорошо, хочешь уехать, то мы уедем, — ответила я.

Я только на следующий день узнала, что получила в нос за тридцать тысяч рублей, которые дядя Тима подарил племяннику на свадьбу. Тридцать тысяч рублей стоил мой сломанный нос. Естественно, для травмпункта была история о падение. Конечно, об этом я не стала говорить Рите. Но я утвердилась в мысли, что Тим не изменится.

Он опять начал строить планы, чтоб уехать в другой город, но понимал, что нужны минимальные сбережения. Пока же я превратилась в игрушку, с которой он играл, как довольный кот: то выпускал когти, то нежно гладил.

И тогда пришел страх. Я почувствовала себя одной в этом мире во власти неуравновешенного парня, который сам не знал, что будет делать в следующий миг.

Без работы, без друзей, я была заперта в доме, постоянно леча то нос, то губу, то фингал под глазом. Маленький домик, печка, пес — это все, что у меня осталось в этой жизни. И еще был Тим. Сложный Тим, который потерял страх. Он был уверен, что я теперь от него никуда не денусь. Из-за этого и начал дурить. Медовый месяц то заканчивался, то вновь начинался. Угрозы и унижения сменялись нежностью и приторностью. Все это чередовалось с такой скоростью, что я не успевала переключаться.

Я поняла, что все совсем сложно, когда однажды проснулась утром, а при прикосновении розы к телу от испуга забилась в угол кровати. Тим даже не удивился этому. Он смотрел на меня и улыбался. Вот просто смотрел и улыбался! В его глазах было столько нежности и любви, что я в ней тонула. Но при этом он меня убивал. Когда-то обещал не сажать в клетку, но посадил.

В тот день я сидела в углу кровати и ревела. Красная розочка смотрела на меня с укором. Тим же моим слезам не удивился. Этот монстр знал, что он делал. И знал к чему вел. Это было страшно. Это пугало. И еще больше меня пугало то болото, которое меня засасывало. Я его любила. Любила эти болезненные отношения, которые выпивали из меня все силы. Но я любила. Мне нравилось его сложное лицо, нравилась та нежность, которая подкупала. Мне нравилась его непредсказуемость, которая приятно щекотала нервы. Но вот побои меня выводили из равновесия. Они стирали остатки здравого смысла. Я теряла себя.

Передышка появилась неожиданно. Тиму позвонила бывшая жена с предложением отказаться от ребенка. Она нашла хорошего мужика, который хотел мальчишку усыновить и дать ему свою фамилию и свое отчество. Это могло избавить Тима от алиментов, но Тим такому повороту совсем не обрадовался. Он взял отпуск за свой счет и отправился к бывшей жене, чтоб выяснить с ней отношения.

Мне было сложно понять его мотивы. Парнишка ему был чужим, но Тим готов был за него драться как за родного. Это притом что Тим в жизни ребенка не участвовал, за исключения уплаты алиментов. Он не поздравлял его с праздниками, не созванивался, не спрашивал ничего о мальчике, но и отдавать его не хотел.

Тим уехал, а я осталась одна, чтоб встретить весну. Когда за Тимом закрылась дверь, то я почувствовала облегчение. Как же я от него устала! Устала от сцен ревности, копания в моем телефоне, чтение переписок и побоев. И все это было под прикрытием беспокойства обо мне. И заботы. Нашел заботу!

Весна заставила проснуться дом. Все трещало и скрипело. Половицы жили своей жизнью. Солнце начало топить снег. Сразу обнаружились дырки в крыши крыльца. Там сгнили две ступеньки, которые проломились. Вместо них пришлось искать доски и кирпичи, чтоб можно было спокойно спускаться и подниматься. Без Тима в доме было тяжело. Я не привыкла к ремонту. И пусть я жила в доме довольно давно, но я не таскала воду с колонки и не топила печку. Всем этим занимался Тим. Теперь же мне все это приходилось делать самой. То и дело мне хотелось все бросить, закрыть дом и вернуться в квартиру, но Рита предложила пожить у нас однокурснице. Она этим убила сразу двух зайцев: избавилась от скуки и поправила материальное положение. Так как однокурсница платила небольшую сумму денег, то Рита этой суммой оплачивала коммунальные платежи. Если бы я работала… Но я не работала. Даже свой интернет-магазин закрыла. Тим сделал все, чтоб меня отключило от жизни. И сделал так, чтоб вернуться в нее у меня не было возможности из-за жуткого, панического страха.

Я понимала для чего он это делал. Ему нужно было меня привязать к себе. К тому же летом он хотел уехать. А если бы я устроилась работать, то ему было бы сложно меня уговорить на переезд. Я все это понимала и ничего не делала, чтоб изменить положение дел. Я не боролась за свою свободу и независимость от него.

Тима не было уже три дня. Он изредка звонил, но в курс дела не вводил. Еще не говорил, когда вернется. Но я была уверена, что он вернется. Что там не останется.

Я собралась пойти за водой. Попыталась открыть дверь, но дверь заклинило. Перекосило стену. Я попыталась ее выбить, но не получалось. Дверь плотно зажало.

Это было смешно. Смешно и одновременно грустно. Теперь и дом отказывался меня выпускать. Нет, я могла посидеть дома в ожидании Тима, но Рис сидеть не хотел. Он просился на улицу.

Тут я и вспомнила про визитку от Игната. Он же занимался разными работами. Мог и меня вызволить. Я пошла искать визитку. Пусть прошло уже несколько месяцев, но она у меня сохранилась в кармане куртки. Игнат ответил через несколько гудков.

— Слушаю.

— Игнат?

— Да.

— У меня дверь заело. Открыть не могу. Частный сектор. Можешь меня освободить?

— Через тридцать минут подъеду, — ответил он.