Не убегай от любви

4

Анабель страдала от создания своей беспомощности, она оказалась в ловушке. Все это было уже однажды, прошлое вернулось, чтобы снова затянуть ее в свой омут. Точно так же чувствовала себя Ан в ночь перед своей несостоявшейся свадьбой. Бен развеял все ее иллюзии, когда отвозил домой после вечеринки у Долорес. Его холодная, отстраненная манера поведения вдруг исчезла, и девушка впервые увидела истинное лицо человека, характер которого оставался для нее загадкой на протяжении всех месяцев знакомства, человека, от которого она бежала как от огня.

Анабель до этого вечера не была знакома с Грэгори. Старший сын Долорес внешне больше походил на своего дядю – те же темные волосы, высокий рост. Долорес просветила Анабель, что мужчины пошли в отца Бена, то есть дедушку Грэгори. Долорес тогда заметила, смеясь, что доминирующий ген деда переходит по мужской линии.

– К счастью, такая участь обошла женскую половину рода. Я лично рада, что похожа на мать. Мне нравится быть блондинкой.

– Я всегда мечтала быть блондинкой, – ответила Анабель едва ли не с завистью.

Но Долорес улыбнулась, покачав головой:

– Милочка, тебе вовсе не обязательно быть светленькой. Ты и так очень женственная – чудесные длинные волосы, прелестное лицо с тонкими чертами… И эти потрясающие ноги… Ради всего святого, зачем тебе быть блондинкой? Грэгори, ты согласен?

Юноша взглянул на Анабель блестящими от восхищения глазами.

– Согласен абсолютно! Она само совершенство!

Ан покраснела от комплимента, краем глаза отметив, что Бен стоит рядом с каменным выражением лица и безучастно прислушивается к разговору.

Грэгори работал где-то в Америке, в крупном международном банке, хотя трудно понять, почему он выбрал такой спокойный род деятельности будучи подвижным, взрывным, если судить по его раскованному поведению на вечеринке. Смеющийся, веселый, готовый развлекаться до бесконечности…

Ан нравилось болтать с будущим родственником, но надо было переходить от одной группы гостей к другой, чтобы познакомиться с возможно большим числом людей.

Значительную часть вечера девушка провела, вежливо беседуя с гостями, многие из которых были гораздо старше нее – друзья семьи, деловые партнеры Бена, знакомые Долорес или ее сановного мужа. Тщательно скрывая скуку, Анабель продолжала одаривать окружающих дежурной улыбкой, надеясь, что ей удалось скрыть свою скуку, но когда она встретила пронзительный взгляд Бена, то испугалась – жених наверняка понял, что она чувствует на самом деле.

Молодежь перебралась в большую комнату. Там выключили свет и устроили танцы. Ан испытывала состояние легкой зависти – ужасно хотелось танцевать. Чувственный ритм музыки отдавался в голове, тело непроизвольно начало двигаться в такт. Пока Бен разговаривал с каким-то влиятельным дипломатом, Ан воспользовалась возможностью ускользнуть от группы гостей, оживленно обсуждающих последние политические новости, и подошла к дверям, чтобы хоть взглянуть на танцующих.

Внезапно из круга выскочил Грэгори, схватил ее за талию и буквально втащил в комнату.

– Нет, я должна идти к Бену, – пыталась протестовать Анабель, но юноша только смеялся и уже танцевал с ней, крепко обняв обеими руками и прижавшись щекой к ее щеке.

И ты позволила ему! – укоряла Ан себя сейчас. Не пытаясь остановить его, не пытаясь вырваться, легко сдалась и начала танцевать; тело ее двигалось в унисон с партнером, подчиняясь ритмам музыки.

Но Грэгори не пускал меня! Не могла же я устроить скандал? Я не знала, что делать, и поэтому позволила ему продолжать, попыталась Анабель оправдаться перед собой. И всегда-то она не признает собственной вины, как что: «Я не виновата. Я не хотела, чтобы это случилось; я не знала, что делать». А правда состояла в том, что Анабель, стоя в дверном проеме и наблюдая за

– Ого! Ты молодчина, настоящая молодчина! – воскликнул Грэгори, через пару минут, чуть отстранившись, чтобы взглянуть на партнершу, но продолжая крепко обнимать ее за талию. Потом неожиданно наклонился и поцеловал девушку.

Это был легкий, ни к чему не обязывающий поцелуй, теплый и дружеский, но уже секундой позже появился Бен и оттащил Ан от племянника. Рука жениха жестко сжимала запястье девушки, на лице застыло ледяное выражение.

– Извините, что приходится прерывать вас в самый разгар веселья, – бросил он, холодно улыбаясь одними губами, – но важные гости уходят и хотели бы попрощаться с тобой.

Он даже не взглянул на Грэгори, а тот и не пытался возразить. Бен увел невесту. Анабель, и так-то не слишком спокойная в тот вечер, почувствовала, что нервы ее на пределе.

Разве она не знала, что неизбежно последует наказание? Девушка не могла предположить, чего ждать от этого властного человека, но понимала – он в ярости, такой ярости, что мурашки бежали по телу.

Ан больше не отходила от жениха и избегала встречаться с Грэгори глазами. Девушка едва перекинулась парой слов с остальными гостями, разве что кто-нибудь обращался непосредственно к ней, тут уж хочешь не хочешь, а разговор надо поддержать.

Бен повез невесту домой. Стало чуть легче, когда Ан поняла, что он трезв как стеклышко. Кроме двух бокалов шампанского за ужином Бен ничего больше не пил. Да она, собственно, никогда и не видела его подвыпившим. Бен как-то сказал, что в молодости увлекался спиртным, но резко бросил, осознав, как он выразился, «пагубность бесцельной траты жизни». Теперь позволял себе разве что пару бокалов хорошего вина за ужином или чуть-чуть бренди с кофе.

Жених настоял на том, чтобы проводить ее до двери дома, как он обычно делал, объясняя это тем, что Лондон не такой уж безопасный город. Хотя где нынче в мире остались безопасные города? Анабель пришлось признать, что она испытывала облегчение всякий раз, когда Бен проводил ее до дверей квартиры, включал свет и заглядывал в каждую комнату, прежде чем пожелать спокойной ночи и удалиться.

Он никогда не делал попыток остаться, что вначале немного удивляло девушку. Она даже опасалась – или, может быть, ждала? – что когда-нибудь будет по-другому, но нет, Бен никогда не пытался затащить ее в постель, никогда не спрашивал разрешения остаться на ночь. Может быть, именно по этой причине она позволила себе расслабиться и довериться ему, позволила втянуть себя в эту авантюру с помолвкой и чуть не вышла за этого человека замуж.

Обычно Бен, легко поцеловав ее на сон грядущий, быстро уходил, но не в ту ночь. Он за-хлопнул за собой дверь, и от этого звука Ан вздрогнула, испуганно взглянув на жениха.

Он сбросил свой роскошный пиджак и швырнул его на стул, пристально глядя на девушку.

Дрожа всем телом, она стала пятиться, но недостаточно быстро. Мужчина схватил ее за плечи и притянул к себе. Его имя застряло у Ан в горле; она была настолько испугана тем, как Бен на нее смотрел, что не могла даже закричать. Глядела на него и мотала головой из стороны в сторону, тщетно пытаясь выдавить хоть звук и высвободиться из этих цепких, жестких рук.

Взгляд жениха был устремлен на ее рот. Девушка почувствовала, что губы ее запылали, как будто он уже целует их. Он встряхнул ее так, что Ан потеряла равновесие и невольно прижалась к нему всем телом. Казалочь, что мужчина вибрирует от сдерживаемой страсти. Анабель хотелось закричать. Рука Бена пробежала по ее телу, но не просто касаясь, а как бы уже владея им. Это было неспешное чувственное исследование, от которого загорался огонь в тех местах, до которых Бен дотронулся, – горло, плечи, груди, бедра и самое средточие ее женской сути. Именно в этот момент Анабель затряслась с головы до ног и побледнела как полотно.

Смущенная интимной лаской, девушка издала судорожный долгий выдох, в это мгновение Бен наклонил голову и кончиком языка дотронулся до ее рта, скользя по его изгибам и проникая между полуоткрытых губ. Всего несколько секунд поцелуй оставался нежным и мягким, но вдруг все изменилось. В мужчине разгорелась страсть, и он стал целовать Ан с таким натиском и нетерпением, что голова ее откинулась назад, тело выгнулось и прижалось к мужскому торсу, повторяя все его изгибы.

Девушка почти теряла сознание. Она не могла дышать, пока жадный рот сминал ее нежные губы. Ан покачнулась и упала бы, но Бен подхватил ее и, бросив на кушетку, накрыл своим мощным телом, так что девушка не могла даже пошевельнуться.

Она не могла спокойно вспоминать, что произошло в следующие несколько минут. Память выбрасывала огненными всполохами клочки потрясений: нетерпеливые руки, сорвавшие одежду с ее плеч, прохладные пальцы на обнаженной груди, горячие изголодавшиеся губы на шее, проложившие накаленную страстью дорожку вниз, в ложбинку меж грудей, скользящие по мягкой бледной коже. Он припал к розовым кончикам нежных грудей, лаская их языком, вбирая в себя соски. Потрясенная Анабель плотно сжала веки, как будто от этого происходящее могло стать менее реальным. Обнаженная кожа покрылась мурашками от непрошеного вторжения, когда мужская рука скользнула между бедер, лаская, возбуждая, заставляя ее плоть гореть от умелой ласки. Желание и страх впивались в тело, как ножи.

Слезы наполнили ее глаза и покатились по щекам. Ощутил ли Бен солоноватую влагу? Или наконец осознал, что девушку охватил ужас?

По крайней мере, мужчина внезапно отстранился, пожелал Анабель спокойной ночи и вышел. Но с ужасом и смятением она поняла, что это было только началом. Когда они поженятся, Бен не будет останавливаться, не будет уходить; он будет…

Я не смогу! – в отчаянии подумала девушка. Просто не вынесу этого. С чего я взяла, что смогу побороть себя? При мысли о том, что она должна поговорить с женихом, попытаться объяснить все, волны паники накатывали вновь. Анабель позволила их отношениям зайти слишком далеко. Через несколько часов невеста станет женой, и тогда-то начнется настоящий кошмар.

Итак, она должна бежать, тем не менее Бен будет преследовать ее, чтобы рано или поздно найти. Анабель надеялась, что у нее будет достаточно времени, чтобы прийти в себя и набраться смелости поговорить с Беном, объяснить… Теперь же, пока он заводил мотор и выезжал на дорогу, девушка украдкой бросала взгляды на его каменное лицо. Способен ли этот человек на сострадание? Анабель даже не заметила, что Петер выскочил из полицейской машины и бежал к ним, выкрикивая ее имя.

В Анабель остался только страх. Снова предстоит столкнуться с необузданностью Бена и найти в себе силы противостоять его натиску.

– Что ты, черт побери, сделала со своими волосами? – со злостью воскликнул Бен, заставив Анабель подпрыгнуть на сиденье.

Она судорожно сглотнула и пробормотала:

– Я вчера подстриглась.

– Зачем? Длинные волосы тебе к лицу, а эта прическа не идет абсолютно.

– Мне она нравится, – ответила девушка с вызовом.

Анабель вовсе не удивилась, что жениху не понравилась новая стрижка, Петер тоже высказался достаточно резко на этот счет. Интересно, что же такое есть в длинных женских волосах, что так нравится большинству мужчин? Может быть, доставляет наслаждение прикасаться к ним, поигрывать тонкими прядями. Неужели так велико чувственное наслаждение от скользящих меж пальцев нитей?

Может быть, именно поэтому она решила подстричься? Посчитала нужным избавиться от лишнего соблазна для мужчин? Растила-растила свою потрясающую гриву и вдруг в одночасье взяла и избавилась от нее. Назло, что ли? Не хотелось раздумывать обо всем этом.

– Куда ты меня везешь? – прошептала девушка, но Бен не ответил. Он полностью сосредоточился на дороге.

Они ехали по главному шоссе, идущему вдоль озера, Бен старался не гнать из-за тумана и из-за того, что дорога, петляя, сужалась. Куда они могут направляться? Ясно одно – мистер Блатт не из тех, кто многотрудным маршрутом захочет проехать через страны и границы до самой Англии.

– Петер расскажет все полицейским… – начала Анабель, и Бен коротко рассмеялся.

– И что он им такого скажет? – бросил он. – Что приехал твой жених и увез тебя?

Она замолчала. Конечно, Петер ничего не скажет полицейским, и Бен прав: что он может им сказать?

– Они могли бы заинтересоваться только в том случае, если бы я был незнакомцем, – сухо добавил Бен, и лицо его словно превратилось в маску.

Незнакомец… Но разве он им не был? Ан знала его несколько месяцев, да и знала ли? Так, только то, что лежало на поверхности. Они никогда не разговаривали друг с другом откровенно, между ними не возникало настоящей духовной близости. Никогда не делились друг с другом самым сокровенным, не говорили о том, что действительно чувствуют, действительно думают. Они оставались друг для друга незнакомцами. Бен знал о ней так же мало, как и она о нем.

Бен искоса взглянул на девушку, и она ощутила его напряжение.

– О чем ты думаешь? Что я действительно незнакомец?

Анабель вздрогнула от удивления – надо же, он читает ее мысли! Петер довольно часто понимал ее без слов, но они, как-никак, выросли вместе.

– Ведь ты именно об этом думала, не так ли? – продолжал настаивать Бен. – Я прочел это на твоем лице. Знаешь, у тебя на лице отражаются все твои мысли. Все, что ты чувствуешь, сразу проявляется… Я посмотрел тебе в глаза, когда сказал, что я для тебя незнакомец, и стало очевидно, что ты именно об этом думаешь. И это правда – мы на самом деле почти незнакомы. Только когда ты сбежала, я осознал, как мало знаю о тебе. Я даже представить себе не мог, куда ты могла сбежать. Спросил Кару, куда ты могла бы отправиться, ей тоже ничего не могло прийти в голову. О, ну конечно, мы сразу подумали о твоем родном городишке, но мои люди навели справки – ты не остановилась ни в одной гостинице, и никто из твоих родственников тебя не видел. Кстати, Кара не смогла ничего рассказать мне о твоих друзьях, так же как и твои подружки Джуди и Катя. Мне показалось, что и они знают о тебе совсем немного – к примеру, о существовании Петера. Моим детективам пришлось отыскать его по римскому адресу, который значился в списке гостей.

– Ты нанял детективов, чтобы разыскать меня? – Ан могла только предполагать, что именно так оскорбленный жених и поступит, но кому приятна мысль, что чужие люди вторгаются в твою жизнь, спрашивают Бог знает о чем, возбуждая любопытство и сплетни.

– Я даже и не пытался искать тебя самостоятельно – понадобилась бы вечность только для того, чтобы созвониться со всеми. Пришлось проверить всех твоих близких друзей, и только тогда я понял, как же в действительности мало людей, по-настоящему знающих тебя. Так что это не заняло много времени.

Она почувствовала горестный укол. Да, действительно, близких людей у нее совсем немного – Кара да несколько соучеников по лондонской школе кулинаров, где Анабель получила квалификацию шеф-повара. Джуди теперь работает шеф-поваром в одной из королевских резиденций. Девушка была холодной высокой блондинкой с безупречным вкусом и превосходными манерами. Ее отец держал конюшни, где тренировали скаковых лошадей для членов королевской семьи. Другая подруга, Катя, наполовину русская, обладала взрывным темпераментом, сверкающими темными глазами и непокорной гривой черных волос. Она уехала за границу по контракту с корпорацией пятизвездочных отелей и теперь работала в Париже.

Бен несколько раз встречался с ними – Джуди и Кате предстояло стать подружками невесты на свадьбе, они присутствовали на церковном оглашении и на последовавшем за ним приеме. Ан вспомнила, какое впечатление на них произвел Бен. Джуди почти ничего не сказала – она, всегда немногословная, «ледяная», умела держать свои мысли и чувства при себе, но Катя вся бурлила от переполнявших ее эмоций:

– Дорогая, он просто потрясающий! Где ты с ним познакомилась, скажи, может, у них там гнездо? У него случайно нет брата-близнеца? Хотела бы я встретить такого мужика. А он очень богатый?

– По-моему, да, – отвечала Анабель, смеясь. С Катей, что называется, не соскучишься, – удивительная способность делать забавным все, о чем бы ни говорила, и при этом даже не пытаясь шутить.

– Ну и везет же некоторым! Сексуальный и богатый! Как ни встречу богатого мужчину, он обязательно лысый, толстый и старый.

– Золотоискательница, – холодно бросила Джуди.

Катя покачала головой.

– Нет, дорогая, просто стараюсь быть практичной! Девушка должна беспокоиться о своем будущем. Кому охота выходить замуж за нищего?

– А вдруг бы ты его любила? Неужели не пошла бы за него? – спросила Ан.

Катя бросила на нее косой взгляд, сверкнув темными глазами.

– От твоих вопросов кровь стынет в жилах! Я пытаюсь держаться от таких подальше, вот и все, особенно от молодых и красивых!

Джуди и Анабель переглянулись и расхохотались, не принимая слова подруги всерьез. Катя, с тех пор как они познакомились, влюблялась по крайней мере раз в два месяца, и ни один из многочисленных временных избранников не был богачом.

Анабель любила обеих, но не поверяла им все свои тайны; отношения носили характер поверхностного приятельства. Поэтому-то она и не позвонила, чтобы сообщить, что свадьба отменяется. Ан попросила Кару сделать это за нее и чувствовала себя виноватой. Впрочем, все равно она не смогла бы ответить на вопросы, которые обязательно были бы заданы.

– Ты сам разговаривал с Джуди и Катей? – прошептала Ан.

– Да. Мне показалось, что они были ошарашены случившимся. Ты ведь ничего не говорила им, да? Они не смогли – или не захотели – рассказать мне то, чего бы я сам не знал. Я спросил их о Петере, но и здесь они не смогли ничем помочь и упорно твердили, что никогда не слышали о нем.

– Не помню, чтобы я хоть что-нибудь говорила им. Петер и в Англию-то приезжал всего один раз – я еще в школе училась. А тогда еще не состоялось знакомства с Джуди и Катей. Сомневаюсь, чтобы при них я упоминала о Петере.

Бен молчал, внимательно вглядываясь в клубы тумана на дороге. Анабель внезапно заметила, что машина замедлила ход и теперь едва ползла. Если будет ехать еще медленнее, то можно открыть дверь и выпрыгнуть из машины, подумала девушка. Мышцы ее судорожно напряглись, но, к счастью, Бен ничего не заметил – был слишком занят дорогой. При падении возможны серьезные травмы. Но даже если удастся безболезненно осуществить задуманное, что предпринять дальше? В незнакомом городе, на неизвестной дороге, да еще при таком тумане… Без плаща, в легоньком шелковом платьице, на неудобных каблуках… А тут еще этот мелкий противный дождь. Она промокнет насквозь в течение нескольких минут. Да и некуда бежать… Не потому ли она вернулась на место аварии? Просто некуда бежать…

Нет, неправда! Вернулась, потому что не могла бросить Петера, когда он нуждался в помощи. Было бы верхом эгоизма и трусости – сбежать и оставить его одного выпутываться из неприятностей. Петер никогда бы так не поступил.

Губы ее задрожали. Допустим, она вернулась из-за безысходности ситуации. Предположим, Петер не нуждался в помощи, ну и дальше что? Вернулась бы в гостиницу? Или отправилась на виллу Петера? Бен все равно моментально бы нашел ее. Ан передернуло – от него некуда спрятаться. Это стало ясно с самого начала. Она все время чувствовала, что Бен идет по следу, как бывалый охотник, преследующий загнанного зверя. Его победа была предрешена.

Может, Ан знает жениха и не слишком хорошо, но вполне достаточно, чтобы понять: этот безжалостный, несгибаемый, упорный мужчина никогда не сдастся без борьбы.

Внезапно Бен резко повернул руль, и машина развернулась поперек дороги, что заставило Ан сжаться от страха. Сердце ее бешено заколотилось. На мгновение показалось, что произошла очередная авария, но поблизости не было ни одной машины.

– Куда мы едем? – резко спросила девушка, разорвав наконец напряженную тишину.

Впереди, в призрачных клубах тумана, она разглядела очертания высоких кованых железных ворот – они свернули с шоссе на узкую подъездную аллею. Кто-то не видимый распахнул перед ними ворота.

– Это гостиница?

Бен продолжал молчать. Они проехали через ворота, сразу же закрывшиеся за ними. Анабель сидела очень прямо, напряженно пытаясь разглядеть что-то в тумане. Вдалеке – еле различимое мерцание огней. Девушка молилась, чтобы это оказалась гостиница, тогда ей нечего бояться – Бен не станет выяснять отношения на людях. Из темноты с правой стороны от машины показались высокие каменные стены, над которыми натянута какая-то проволока. Неужели электрические провода?

Проследив за ее взглядом, Бен невозмутимо заметил:

– Да, стены по всему периметру парка находятся под напряжением. Ни один незваный гость не сможет проникнуть внутрь или выйти отсюда.

– Это гостиница? – повторила Анабель, судорожно сжав руки коленями. «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы это оказалась гостиница», – беззвучно молилась девушка.

– Нет, это частный дом, – сухо ответил Бен, заметив нервозность спутницы. – Принадлежит моей хорошей знакомой, которая сейчас в отъезде, она позволила мне воспользоваться им на несколько дней.

– Она? – переспросила Анабель, вперив в него встревоженно-удивленный взгляд голубых глаз.

– Американка, вдова старого друга, – пояснил Бен, усмехнувшись. – Джун выставила дом на аукцион, она жила здесь с мужем до его внезапной смерти – сердечный приступ, умер в течение нескольких минут. Женщина, тяжело переживая потерю, решила убежать от воспоминаний и вернулась в Америку, где купила дом, построенный по моему проекту. Теперь она – владелица поместья с прекрасным садом, громадным бассейном. Новый особняк далеко не мал, но с ним легче управляться, чем с этой виллой, где не проживешь без многочисленной прислуги.

Анабель смотрела на освещенные окна виллы, пока они медленно подъезжали к подножию широкой мраморной лестницы, ведущей к парадному входу. Густые клубы молочно-белого тумана почти полностью скрывали очертания дома, но Ан по фрагментам догадалась, что он построен в классическом стиле, вероятно, в конце прошлого века. По всему фасаду с обеих сторон от украшенного колоннами входа располагались ряды широких прямоугольных окон.

Девушка различила нежный тон кремово-желтой краски, которой были покрашены стены, и великолепные белые розы, растущие вдоль лестницы. Цветы излучали какой-то призрачный мерцающий свет, а воздух благоухал их ароматом. Наступала ночь.

– Здесь есть кто-нибудь еще? – нервно спросила Анабель, пока Бен глушил двигатель.

– Всего несколько слуг. – Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть спутнице дверцу.

Девушка сгорбилась и попыталась вжаться в сиденье.

– Мы не можем разговаривать, сидя в машине, – холодно заметил мужчина.

– Почему? – прошептала она и скорее почувствовала, чем увидела его нетерпеливое движение.

– Ради всего святого – чего ты боишься? Что я потеряю контроль над собой и ударю тебя? Даю честное слово, что до драки дело не дойдет. Но ты сбежала в день нашей свадьбы, даже не удосужившись встретиться со мной и объяснить, почему же решила, что «не можешь пройти через это». Мне кажется, я заслужил хотя бы такую малость, как объяснение. Ты другого мнения?

Девушка глубоко вздохнула. Ему не откажешь в логике. Но где найти слова, способные объяснить происшедшее?

Бен наклонился и обвил рукой ее талию.

– Ну, давай же, Ан. Выходи.

Прикосновение теплой руки вызвало непонятную дрожь во всем теле.

– Ну ладно! – хрипло буркнула она, пытаясь не выдать предательской дрожи. – Хорошо, я выйду. Только отпусти меня! Обойдусь без твоей помощи.

Он без всяких возражений выполнил просьбу и придержал дверцу, пока Ан вытягивала из машины длинные стройные ноги, нащупывая посыпанную гравием дорожку. Девушка резко выпрямилась, едва не уткнувшись макушкой в подбородок Бена, – лишнее напоминание о том, насколько выше и сильнее нее этот молча стоявший рядом человек. Если последует очередная демонстрация сокрушительной мужской силы, у нее нет ни малейшего шанса постоять за себя. Однако страх перед этим мужчиной основан отнюдь не только на его превосходстве в силе.

Девушка подсознательно чувствовала: Бен никогда не ударит ее, не причинит физической боли. Он не способен на такое, возможно, в частности, и потому, что, будучи крупным, здоровым мужчиной, осознавал несокрушимость собственной мощи. Только те представители сильного пола, которые пытаются скрыть свою слабость, замаскировать комплекс неполноценности, могут вымещать зло за свою несостоятельность на более слабых существах.

Бен поддержал ее за локоть; прикосновение было легким, безразлично-вежливым.

– Сюда, пожалуйста, – проговорил он достаточно мягко, подводя девушку к подножию широкой лестницы.

Ан бросила быстрый взгляд наверх и заметила: парадная дверь широко распахнулась. Свет широкой желтой полосой лег на мраморные ступеньки. Анабель поднималась по лестнице, остро ощущая присутствие Бена. Они почти дошли до самого верха, когда девушка наконец заметила человека, стоявшего в дверном проеме и наблюдавшего за ними. Черный костюм, белая рубашка и жилет в желто-зеленую полоску – очевидно, какое-то подобие униформы. Скорее всего, это один из слуг.

Когда они дошли до верхней площадки, мужчина поклонился и быстро что-то проговорил, адресуя свои слова Бену, тот так же быстро ответил.

– Это Николас, – представил Бен мужчину. – Он отвечает за дом в отсутствие хозяйки. А это моя невеста, мисс Анабель.

Дворецкий почтительно склонил голову, дав таким образом разглядеть блестящие черные волосы, слегка редеющие на макушке. Узкое костистое лицо, коричневое от загара, испещряла густая сеть морщин. Такому одинаково легко можно дать и сорок, и шестьдесят лет, хотя, возможно, прикинула девушка, он и того старше.

– Ужин накрыт в маленькой столовой, как вы распорядились, – почтительно доложил слуга.

Ужин? Неужели Бен знал, что непременно привезет ее сюда?

– Могу я показать мисс Анабель комнату, где она сможет помыть руки и освежиться перед ужином? – спросил Николас, и Бен вопросительно поднял бровь, взглянув на девушку.

– Да, пожалуйста, – тихо ответила она. Необходимо хоть несколько минут побыть одной, чтобы попытаться привести в порядок мысли и чувства.

Дворецкий сделал приглашающий жест рукой:

– Прошу вас.

Он чуть отступил назад, и девушка медленно шагнула в распахнутую дверь. Ан слегка задержала дыхание, осторожно осматриваясь в просторном холле: высокие белые колонны поддерживали белый с золотом потолок, с которого спускались роскошные сверкающие люстры.

Мраморный пол покрывал голубой с золотом же ковер – голубые квадраты, на которых расцветали невиданные цветы, обрамлялись бордюром с классическим охристым орнаментом. Легкая синева повторялась и в расцветке длинных, до пола, бархатных портьер. Старинные стулья, расставленные вдоль стен по всему периметру вестибюля, под стать цветовой гамме – позолоченное дерево и голубая шелковая обивка.

В центре холла брала начало широкая мраморная лестница, покрытая ковровой дорожкой, не выбивающейся по расцветке из общего стилевого решения.

Николас подвел ее к ступенькам:

– Прошу сюда.

Бен бросил вдогонку:

– Пожалуйста, не задерживайся слишком долго.

Ан заметила, как он скрылся в одной из комнат.

На втором этаже в коридор выходило множество дверей. Провожатый открыл перед девушкой одну из них и провел в комнату. Это была роскошно обставленная спальня – вся кремово-розовая, с громадной кроватью, колонны по четырем углам которой поддерживали розовый бархатный полог. На одной из стен висело зеркало в богатой золоченой раме, по обеим сторонам от него – изящные позолоченные канделябры.

Николас мягко прошел по ковру, открыл дверь в дальнем конце комнаты и сделал приглашающий жест:

– Ванная комната… Мне подождать вас?..

– Думаю, что сумею найти обратную дорогу, – прервала гостья, и он снова вежливо поклонился.

– Да, конечно, извините, мисс.

Слуга вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и Анабель почувствовала, что ее наконец отпускает то нечеловеческое напряжение, которое не покидало весь вечер. По крайней мере, есть возможность хоть немного побыть в желанном одиночестве. Ан зашла в ванную, захлопнула дверь, щелкнув замком, и внимательно осмотрелась. Интерьер ванной, и тот решен в классическом стиле, причем вся обстановка – отнюдь не дешевая подделка. Стены выложены ромбами черной и белой плитки, сама ванна, покрытая белой эмалью, настолько широка и глубока, что, казалось, в ней запросто можно утонуть. Просто-таки небольшой бассейн, вделанный в куб из красного дерева, отполированного до блеска. В стене – замысловатой формы позолоченные краны, а чуть выше укреплен старомодный ручной душ.

Анабель присела на стульчик из пробкового дерева. В зеркале на одной из стен она увидела свое отражение: бледное лицо, громадные глаза с расширенными зрачками; ресницы слиплись стрелочками, как будто она плакала. Но ведь не плакала? Вероятно, дождь…

Недовольная собой, Ан провела рукой по лицу. Придется контролировать свое поведение. И, конечно, стоит объясниться с Беном, сказать, почему сбежала в день свадьбы. Предстоял разговор, едва ли не самый трудный в ее жизни.

Ан снова скользнула взглядом по своему отражению – в глазах застыло страдание. Но ничего, переживем и это! Не впервой справляться с проблемами…

Только не надо сейчас тормошить себя неприятными воспоминаниями. Все ее мужество еще потребуется в разговоре с Беном, не стоит растрачивать силы на мысли о тягостном прошлом.

Передернув плечами, девушка встала со стульчика, открыла кран и вымыла лицо и руки. Прохладная вода бодрила. Она еще и еще раз плеснула водой в глаза. Уже лучше.

Ан причесалась, подкрасилась и вновь внимательно окинула взглядом свое отражение с ног до головы – теперь она смотрелась вполне приемлемо. Интересно, как это женщине удается внешне выглядеть спокойной и привлекательной несмотря на то, что в душе у нее настоящая катастрофа?

Ну ладно, не стоять же здесь вечно. Вздохнув, Анабель открыла дверь и пошла к лестнице. Николас уже ждал – он выдал очередной поклон, прибавив, впрочем, вежливую улыбку – никаких следов любопытства в глазах. Хотя чему тут удивляться – он же не работает на Бена и понятия не имеет о том, что произошло, – с чего бы любопытствовать?

– Пожалуйста, следуйте за мной, мисс, – промурлыкал слуга, и Ан ничего не оставалось, как подчиниться.

Она нетвердой походкой шла по роскошному золотисто-голубому ковру, рассеянно разглядывая картины в золоченых рамах. Анабель решила про себя, что они относятся к восемнадцатому веку – пышные, грудастые дамы в шелковых платьях и бледнолицые мужчины в черных сюртуках смотрели на девушку с явным сознанием своей значимости. На заднем плане портретов художников неизменно изображал южный пейзаж – горы, деревья, полуразрушенные замки.

– Это фамильные портреты? – спросила она Николаса. Тот бросил на полотна безразличный взгляд:

– Они всегда висели здесь, синьорина. Портреты предков первого владельца виллы, у него не было детей, и картины куплены вместе с домом после его смерти. Есть мнение, что они поддельные, – будто бы он заказал их художнику, чтобы казаться выходцем из респектабельной семьи. Возможно, он родился в бедном рабочем квартале и всего добился сам. Он, рассказывают, заработал огромное состояние и мечтал стать родоначальником династии. Когда его первая жена, которую он винил в том, что она бесплодна, умерла, он женился на девушке, годившейся ему в дочери. Но и у нее тоже не было детей, так что, скорее всего, причиной бездетности являлся он сам.

– Печальная история…

Николас слегка пожал плечами и толкнул дверь, пропустив девушку вперед. Она невольно замерла на пороге, разглядывая накрытый стол в центре комнаты. Мягкий рассеянный свет свечей отражался в хрустальных бокалах и начищенных до блеска приборах, бутылка вина охлаждалась в серебряном ведерке. Бен стоял перед массивным каменным камином, упершись носком начищенного ботинка в медный экран, и смотрел на языки пламени, поднимавшиеся до почерневшего дымохода. Услышав звук открывшейся двери, мужчина резко обернулся, бросил на Анабель быстрый взгляд, но обратился к Николасу:

– Спасибо, я позвоню, если вы понадобитесь.

Тот в очередной раз поклонился и молча закрыл за собой дверь.

– Не стой как истукан, Анабель. Садись за стол, – сухо добавил хозяин положения, отходя от камина к столу.

Бен отодвинул для нее стул, и девушка опустилась на сиденье, радуясь возможности отдохнуть, – колени подгибались и дрожали. Бен развернул белую накрахмаленную салфетку и положил девушке на колени. Перед Ан стояла большая серебряная тарелка с колотым льдом, во льду располагалась круглая хрустальная ваза с половинкой дыни, сначала выскобленной искусным поваром, а потом наполненной креветками, клубникой и маленькими аккуратными желто-зелеными шариками той же дыни.

– Белого вина? – Бен вынул бутылку из ведерка и наклонил над одним из бокалов, стоявших перед девушкой.

Она наблюдала, как струя прозрачного золотистого напитка льется в бокал. Анабель почти никогда не пила алкогольных напитков, но внезапно поняла, что сегодня небольшой допинг просто необходим, он хоть немного притупит остроту ощущений, облегчит предстоящий разговор, позволит ей откровеннее сформулировать ответы на вопросы, которые непременно последуют. Она взяла бокал и пригубила, приятное терпкое вино слегка щипало язык.

Девушка осмелела настолько, что смогла спокойно произнести:

– Петер наверняка беспокоится обо мне. Надо бы связаться с ним, сообщить, где я нахожусь, и…

– Я позвонил на виллу, где он живет, и оставил сообщение, – отрывисто ответил Бен. – Забудь о нем хоть на минуту, ешь свою дыню.

Ан проглотила ложечку фруктов, дыня казалась ледяной. Она медленно жевала, завороженно смотря на мерцающий свет свечей в тяжелом подсвечнике, поставленном в центре стола.

– Слишком холодное для тебя? – спросил Бен, но девушка лишь покачала головой и отпила еще вина.

– Как ты сюда добралась? – поинтересовался жених, и Ан бросила на него настороженный взгляд.

– На машине.

– Ты вела машину всю дорогу от Ла-Манша? – Темные брови иронически изогнулись. – Почему ты не поехала поездом? По крайней мере, сэкономила бы время и силы. Переночевала бы в комфортабельном купе, позавтракала, пока машину сгружали бы с платформы. А уж затем спокойно проделала бы остаток пути.

– Ты именно так и сделал?

– Конечно. Я подумывал полететь самолетом, но, знаешь, терпеть не могу брать машины напрокат.

Они покончили с закуской, и Бен поднялся, чтобы забрать тарелки и отнести их к маленькому сервировочному столику в дальнем углу комнаты. Он вернулся с двумя тарелками, на которых лежали куски цыпленка, политые нежным соусом. Потом он принес большую салатницу с тонко нарезанными овощами и блюдо с дымящейся обжаренной молодой картошкой, украшенной листиками мяты и щедро политой маслом.

– Тебе положить салата и картошки?

– Спасибо, я сама. За тобой поухаживать? – ответила Анабель, взяв ложку.

– Да, спасибо. Положи мне, пожалуйста, немного того и другого. – Он вновь наполнил ее бокал, пока девушка накладывала салат и картофель на его тарелку. – Благодарю, этого достаточно.

Они обращались друг к другу как два безукоризненно вежливых незнакомца. Чего он ждет? Когда собирается начать допрос? Ожидание пытки не легче самой пытки.

Бен слегка придвинул свой стул, и девушка вздрогнула, устремив на него загнанный взгляд. Он нахмурил брови и грозно посмотрел на Анабель.

– Прекрати это!

– Что? – прошептала она побелевшими губами.

– Подпрыгивать на стуле всякий раз, когда я делаю вдох! Какого черта? Что, ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать?

Она уставилась в тарелку, судорожно вздыхая, чтобы справиться с подступившим к горлу комом.

– Я… Ничего. Конечно, я не… Я… – Она перестала лепетать, и над столом повисла напряженная тишина.