(Не) верные

ГЛАВА 10

ЛЕША

МЕНЯ КРОЕТ. НАСТОЛЬКО СИЛЬНО, ЧТО Я ГЛОХНУ ОТ ПУЛЬСИРУЮЩЕГО ДАВЛЕНИЯ.

Черт, мать твою за ногу! Стою как обоссанный, пока Вику уносит мой друг на руках. Тонкие руки обхватывают его шею, а накрашенные глаза плывут перед моими глазами. Она рыдает, пусть все смахивает на то, что дождь смывает макияж, который черными дорожками окрашивает щеки. Рыдает и сильно хочет, чтобы я это видел.

Смотрит ровно на меня, пока ее спешно заносят под навес, переливающийся всеми оттенками желтоватого света. И эти бл*дские цветы всюду. Всюду они.

А я смотрю на нее и плыву вслед за этим колдовским взглядом. Меня от ее эмоций сильнее только накрывает да на части ломает без анестезии.

Немногочисленные гости расходятся, в моих ушах все так же давление.

Вода смачивает новую рубашку, облепляя тело. Из-за деревьев и такого сильного потока дождя, кажется, еще и с градом, меня мало кто заметил. Это и к лучшему, потому что я собираюсь уйти по-английски.

Шлепая по лужам, двигаюсь в сторону припаркованного зверя медленным шагом. Потому что каждый будто бы перегружен стальными канатами на ногах. Только усевшись за руль, тяжко выдыхаю, понимая, что теперь я влип точно окончательно.

Дворники смывают водные потоки, а я стягиваю с себя идеальную рубашку. Скопом летит она на соседнее сидение.

Нах*й.

И рубашку, и помолвку друга. Туда же. Завожу двигатель, ощущая, как руки не слушаются. Они искрят под напряжением в двести двадцать. Срываюсь с места быстро, разбрызгивая реки вокруг прямо на тротуары. Похеру. На все мне похеру.

Мне на измену жены было похеру по большому счету. Только сам факт удручал, а здесь…я тебя вижу второй раз в жизни, чертовка!

Девушка друга, нет…невеста друга. Почти жена друга. Я в пограничном состоянии ее целую, зная, что это, бл*ть, делать нельзя! Чертов псих, конченный! Какой нормальный человек сподобится на такое? Никакой. Только конченный.

Вжимая педаль газа в пол, понимаю, что я рискую, сука, сейчас как в последний раз, но ничего не могу с этим поделать. Сдохнуть в аварии осталось, для полного счастья. Сдохнуть сейчас, пока…

Он ее трогает прямо сейчас, она принимает эти ласки. Он имеет право ее трогать, целовать, оставаться с ней наедине, он имеет право на нее. В то время, как я не имею права никакого, даже смотреть в сторону невесты друга. Но вместо этого я целую ее. И зажимаю в углу во время помолвки одного из самых близких моих друзей.

Ты брата уже потерял.

Ты хочешь друга потерять?

Да только я потерял брата ровно потому, что ничерта не знал. Я вообще не представлял, что все так сложится! Как будто я тут знал, что пересплю с невестой товарища.

Может мне на роду написано?

—Да, бл*ть, почему все так?! — саданув кулаком по рулю, врубаю аварийку и съезжаю на обочину.

На лоскуты рвет, и я упираюсь лицом в руль, вдыхая спертый воздух в машине. Дышать нечем абсолютно.

Рывком открываю дверь и прямо так выхожу наружу под непрекращающиеся потоки, что лупят по коже наждачной бумагой. Стою сейчас ровно так, как и она стояла. В той же позе. Торкает по касательной, делает вираж и вонзается прямо в сердце чувство безнадеги.

Стерва.

Ты врешь мне нагло в лицо, и я чувствую это нутром.

Хоть что говори, но ты врешь.

Снова врешь.

Зачем тебе брак? С ним зачем? Ты девчонка упакованная со знаменитым отцом, который посмертно герой. Вам там выплат положено видимо-невидимо, домина какой огромный. В самом деле, не в деньгах же дело? Не в статусе?

Лишь бы выскочить за кого посерьезнее? Эффекта Риты не замечено. Молодая, красивая, вся жизнь впереди, ты что творишь? Тебя схватить за плечи и протрусить хорошенько, чтобы одумалась. Брак по расчету? Фикция?

Но Серый плывет от тебя, черт возьми. В чем секрет? Нет, я понимаю, почему он от тебя плывет, я не понимаю, зачем тебе этот бездумный маскарад.

Чего в глазах такая безнадега, как у меня сейчас? Чего отвечала на мои ласки? Пусть ночью ясно, почти ясно, может захотела гульнуть? Но почему девственность решила отдать до брака другому? Что у тебя в голове, ведьма?

Все эти мысли сдувают адекватность в ноль.

Похлопав себя по карманам, морщусь. Не курю уже несколько лет, а привычка осталась. Да и сейчас под таким проливным дождем вряд ли удалось бы закурить.

Усмехнувшись, сажусь в машину и еду на дачу.

Встречу с женой откладываю в дальний ящик. С беременной женой под вопросом.

Меня добить решили, да?

В первом попавшемся магазине скупаю продуктов на неопределенное время, явно рассчитывая прожить на даче не два дня. Я хер его знает, как вообще теперь вести себя, не отбирать же свою квартиру у Риты.

Это не по-пацански.

Даже если учесть, что по документам она моя.

Я не подонок и не ублюдок, вот и придется жить на даче до лучших времен.

Уже возле ворот на телефон поступает звонок.

—Да, Фрост.

—Босс, у Исаева завтра праздник. Мы тут решили порадовать его. Ты как?

—Я как? Я что, лысый? Он хоть и начудил, но товарища проведать — дело нужное, плюс ещё и в день Рождения.

Нет, Исаеву вставить пистонов я посчитал нужным и сделал это. Первый случай на моей памяти, чтобы настолько серьезно косяк вылез и с подобными последствиями. Пусть он и сообразительный пацан, но есть у него эта искрящая жилка в заднице, которая периодически шпыняет пацана на амбразуру.

Хотя…

Я таким же был. Может потому и решил взять молодняка к себе в команду. Надежный, немного сорвиголова, но человек порядочный, с навыками, что немаловажно, обучению поддается. Че еще надо?

—Во сколько?— спрашиваю, паркуясь возле ворот.

—С утра пораньше. Созвонимся еще.

—Принято. Отбой.

ГЛАВА 11

ВИКА

—Вик, ты чего? Смотри, вся промокла, — Сережа говорит укоризненно, не без удовольствия сжимая меня в объятиях. Его крупные ладони как влитые упираются в мое тело, многих из присутствующих в гостиной дома укладывая таким образом на лопатки.

Это же такой прекрасный повод для гордости/зависти и просто любования.

Я понимаю, что на нас смотрят. Разумеется, жених на руках внес невесту в дом. Очень выразительно, ЗАПОМИНАЮЩЕСЯ и даже звучит высокопарно, да? Мы ведь смотримся и правда хорошо, тут даже не надо сомневаться.

—Все хорошо, — сипло шепчу я, все еще всматриваясь в одиноко стоящую фигуру вдалеке. Он тоже смотрит на меня, по-особенному глубоко вгрызаясь в душу, отчего кажется, что еще мгновение, и случится самый масштабный взрыв.

Но не случается. И вряд ли случится, потому что спецназ не ублюдок.

Боюсь ли я, что он все расскажет? И да, и нет, потому что я давно уже отрешенно рассматриваю всю ситуацию, что сложилась между мной и будущим супругом. Да, мой брат для меня главное, конечно, но даже если допустить вероятность раскрытия нас, остается один упрямый факт: Сережа на мне сдвинулся, и он скорее откажется от друга, причинит ему вред (любой, поверьте, этот человек может все в силу своей должности).

Он кладет на меня на пол, резковато улыбается и помутневшим взглядом, такой у него почти всегда рядом со мной, смотрит прямо в душу, читая эмоции, коих много. Так много, что я в них захлебываюсь.

—Целуй! Целуй! Целуй! — начинает скандировать зал, и Сережа улыбается, довольно и дьявольски, как будто верит в искренность происходящего. Ну не может же он не понимать, что я абсолютно ничего не чувствую.

Не может же ему это не причинять дискомфорт!

Но он обхватывает мое мокрое от дождя и слез лицо и тянется к губам, которые до этого наглым образом сминались другим. Мелкая дрожь не то от перепада температур, не то от эмоций начинает бить тело.

Аж передергивает от отвращения к самой себе, и в последний момент я съезжаю в его ладонях так, что поцелуй приходится в уголок рта, практически в щеку. Со стороны кажется, что мы целуемся, всем видно только то, что они так хотят видеть.

Кроме меня и Сергея. Мы ведь в курсе настоящего положения.

—Я все равно сделаю тебя своей, и это будет навсегда, — в его глазах я читаю абсолютную уверенность, и меня пробирает ужас до самых костей.

Это будет навсегда.

Это пожизненное, да? Без права на помилование?

—Зал аплодирует, милая, — губы шевелятся, цепляя мою кожу.

А я замираю в этих руках, не испытывая при этом ничего, кроме отвращения, укрывающего волной все тело.

После недопоцелуя Сергей обхватывает мою ладонь и ведет куда-то в сторону, но я не понимаю даже куда, пока не оказываюсь в гостевой уборной. Он рывком закрывает двери и прислоняется к стене, устало всматриваясь в меня.

Больше нет смысла показушничать. Карты на стол.

Стою молча и смотрю прямо перед собой, считывая, конечно, недовольные фибры со стороны своего жениха.

Он же берет полотенце и сует его мне в руки, а сам закрывает крышку унитаза и садится сверху, складывая руки перед собой замком.

Я промачиваю лицо, отмечая, что потекла только тушь. Кто ж такую тушь использует для невесты, способной обреветься в любой момент? Невесты вообще плачут? Наверное, я точно буду рыдать.

—Ты специально? Вик? — удрученно спрашивает Сергей, протирая лицо ладонями. Сейчас замечаю вымученность и усталость, которую на людях он так эффектно скрывал. Мастерски, я бы даже сказала.

—Специально ли попала под дождь?

Мне даже удается улыбнуться, вполне себе сносно, если судить по отражению в зеркале.

—Не перекручивай, ты же понимаешь.

—Нет, Сереж. Жаль, что я тебя выставила в неудачном свете, правда, жаль.

Нет. Мне пофиг на то, как я его выставила. Моя б воля, я бы еще и по лужам побегала, а на общественность чихать.

—Брось, мне плевать, что подумают люди. Мне не плевать на тебя. И если ты думаешь, что я настолько свихнулся, что не вижу очевидного, то ты ошибаешься. Да, я люблю тебя, но понимаю, что ты меня нет. Более того, ты не можешь допустить вероятность пересмотреть свое решение и хотя бы попытаться проявить благосклонность. Сделай ты хотя бы маленький шажочек навстречу, удивишься, сколько всего для тебя будет открыто.

—Это я буду покупать твое отношение через постель?

—Бл*ть. Если бы дело было только в сексе, оно бы закончилось слишком быстро, так что прекрати, пожалуйста, — уже срывается он, на что у меня рождается тривиальная реакция — она всегда одна и та же в моментах напряжения, я не могу не смеяться. Я ржу как конь, сгибаясь в три погибели.

—Сереж, я не понимаю, что ты хочешь. Я сказала тебе «да», выйду за тебя замуж. Кажется, именно это стало твоим условием для того, чтобы ты смог помочь моему брату не стать зэком. Кажется, именно это ты и хотел. Ты это получишь.

Он встает, медленно подходит ко мне и упирается грудью в мою. Дышит прерывисто, словно пытается не сорваться. Выходит или нет, посмотрим. Я поднимаю на него слегка растерянный взгляд.

—А чего хочешь ты? — по слогам цедит он, не отпуская меня от своего внимательного взгляда.

—Какая разница?

Он кивает и ухмыляется, опуская взгляд на мои губы. В том, что он меня хочет, сомнений нет. И в принципе он давно мог бы взять свое, но хотя бы тут проявляется его «гибкость», как он любит говорит. Не принуждать к сексу.

—Я хочу тебе это дать, чтобы не видеть в твоих глазах настолько сильного отвращения. Возможно, прояви я гибкость, ты тоже проявишь ее. Я открыт для переговоров, и я хочу, чтобы ты стала моей женой не по принуждению, а по симпатии, влюбленности, любви впоследствии.

Именно поэтому ты меня заставил стать своей женой.

ГЛАВА 12

ЛЕША

Мои парни всегда отличались своеобразной оригинальностью, но то, что я сейчас вижу перед собой, — это финиш. Приехав в госпиталь, я первым делом во что взглядом упираюсь? Вот что я могу видеть?

Надувные сиськи. Много надувных сисек. И спецназ, который лыбится до самых ушей. Думаю, это картина маслом.

—Вам не кажется, что это слегка детсад? — вместо приветствия, бурчу как старый дед. Противно морщусь, пытаясь навести фокус на форменное безобразие перед собой. У нас тут офицеры или как? Мимо проходили?

—Батюшка, ну че ты так сразу? Мне кажется, это весело, — Хохочет Мекс, но ему-то всегда весело.

Может я слишком стар уже? Может мне не до того, как бы? Хотя многих я тут буквально на пятерик лет перешагнул, так что с одной стороны рано еще ласты склеивать. Форму ведь могу дать любому молодняку.

Команда у меня — огонь, каждого я отбирал с особым усердием, многих даже не с первого раза принял. Таким стал Мекс, наглый мажор, но не лишенный своих талантов, разумеется. Его сослали сюда в ссылку, ко мне приставили в качестве наказания, а получилось так, что ему понравилось.

Чего не скажешь обо мне первые полгода его службы. А затем втянулся, что называется.

—Тень от восторга обоссытся!

—Избавь нас от подробностей, — грубовато рублю я, явно не настроенный на юмор в данный момент.

Мало того, что всю ночь не спал, так еще и насинячился в свинячий голос. Голова сейчас раскалывается на миллион частей. А во всем виновата Вика, преследующая меня что во сне, что наяву.

Только вспоминаю ее и сразу тянет на сотку коньяка, нет на двухсотку. Мне кажется, в одно рыло я ни в жизнь так не бухал, как вчера. Покупное выжрал и все запасы тоже. Когда мой тел разрывался от звонков, я даже не сразу это понял. Сидел дрыгался в ритм.

Упился до чертиков, пока моя бывшая жена терроризировала меня и явно проклинала на чем свет стоит.

—Алексей Алексеевич, от вас несет легким амбре, — Фрост стоит рядом и криво улыбается, пока парни галдят наперебой, понравится ли Исаеву подарок.

Мы заходим в госпиталь, в котором я тоже бывал не раз и не два, отчего по груди пробирает вибрацией ностальгия. Было время, свое оторванное и свое запоминающееся.

—А я знаю, друг сердечный.

—Не то чтобы я намекал, но, помнится, вы утверждали, что на работу пьяным — дурной тон.

И тут он прав. Я так всегда говорил, а сам приперся в рабочий день почти на работу в слюни. Ладно, не в слюни, но со стойким перегаром. Парни из патрульной если остановят, даже ксивой светить не буду — наказывать меня по букве закона им придется.

Хотя тут половина города знает меня в лицо, а остальная половина знает по имени и отчеству, так что есть вероятность, что не тронут.

Но я не приветствую это в любом случае.

—Вчера был на помолвке друга, погудели, — сипло говорю своему «заму», испытывает очередной п*здец в грудине. До рыгачки меня полощет самыми разными эмоциями. Я пытаюсь смыть их в унитаз. Но воронка только выше поднимается, засасывая меня поглубже на дно.

—Воу. Поздравляю.

—Ты как? С девочкой познакомился поближе? — мастерски съезжаю с темы, прослеживая эмоции парня. В том, что та девчонка среди заложниц «зашла» ему, сомнений у меня не возникает. Слишком уж он вписался, сам того не подозревая.

Парень не тушуется, но скрывает реакцию за непроницаемой маской. Профессиональный переговорщик, мать его итить.

—Это непрофессионально, — коротко отвечает он, чем сдает себя с потрохами.

Теперь мне охота проораться от меха, но я держусь, бросая кривой взгляд на парня. Херня то все, что мол непрофессионально и так далее. Еще много пишут о синдроме спасителя, конечно, но в реальности это не всегда так, а скорее почти никогда не так.

—Не смеши, — бросаю короткое, но Фрост явно не настроен на беседу. Да хватит уже себя хоронить, в самом деле. Понравилась же — хватай и беги, она хотя бы сто процентов сама.

Не то что в моем случае…

Сложном случае.

Мы заваливаемся в палату к Исаеву, очередной моей геморроидальной шишке, которая зачастую не приносит прямо таких неудобств, но иногда случаются обострения. Мое обострение — это его горячий темперамент, а еще острое желание сделать все самостоятельно, килограмм импульсивности, которая порой играет пусть и на руку нам, но не всегда в плюс ему.

Как случилось сейчас…Ринулся вперед, не оценил ситуацию достойно, нарвался на неприятности, но объект ликвидировал.

Я ему пистонов вставил, а еще одновременно похвалил. Да чтоб его, этот Исаев сплошные противоречия. На него даже злиться особо не получается, потому что он абсолютно командный игрок, всегда подставит плечо, а еще быстр и незаметен.

Тень, одним словом.

Вот я ругаю и хвалю, ведь…

Кнут и пряник — залог слаженной работы моей команды.

Все галдят как на базаре.

—Отставить бубнеж, — торможу всех, осматривая бледного Исаева. Да, парня с того света достали в лучшем виде, но он никогда не пожалуется. Не из сопливых.

С ними всеми только так надо — строго и чтобы не забаловали.

Слышу от кого-то слово «коньячок» и сразу ловлю подступающие рвотные позывы, вспоминая вчерашний день, сука. Никакого бухла. Упираюсь взглядом в бутылку довольно сносного и гремлю на всю палату.

—Какой коньячок? Сегодня у вас физподготовка в зале. А это через три часа, так что не обжираться тут…

Построив всех в рядок, слушаю о том, как парни красочно щебечут о своих недавних делах, испытывая тот еще восторг. Во взгляде Исаева — боль, и я его понимаю. Сам такой. Долго без работы не могу, хоть ты тут убейся.

В отпуске в кабинет свой захаживал, а там и в зал, прячась от полковников и генералов. Смешно выглядело, особенно, когда я на задание приперся с «понтом под зонтом».

В общем, болтаем еще добрых полчаса, пока не расходимся. Парни в зал, а я в «стекляшку» так сказать, ведь мне отчетов на шею повязали столько — х*й разгребешься. Сделал я их давно, а вот изложить по форме не удалось еще. То одно то другое. Скоро в три шкуры сдерут, но я лишний раз не маячу.

—На тренировке с вами сегодня буду, но опоздаю, — бросаю напоследок парням, едва ли не кривясь от боли из-за очередного удара молотом по голове.

—Воу. Че боксируем сегодня? Я возьму реванш, — самый наглый уже начинает делать вид, что на ринге.

—Мекс, в прошлый раз продул же моментально, в этот раз тоже может будешь полировать пол, так что не обещай, — смеется Ваха, садясь в машину.

Только вот мне сейчас даже самый сопливый может задницу надрать, в голове ведь полный туман и неспособность рационально мыслить.

Сажусь в машину и через двадцать минут прикатываю к главному управлению. Интересно, меня выебут без смазки, или просто пожурят за поздний отчет? Ну просрочил на пару…ммм недель?

С кем не бывает? Ни с кем, кроме как со мной.

Зато я статистику им поднимаю и раскрываемость улучшаю.

Выйдя из машины, первым делом замечаю нифиговенький такой БМВ Х5, резко паркующийся впереди моей машины довольно мастерски, но слишком уж неожиданно.

Сканирую тачку — борзая. Одним словом, все в ней кричит о дерзости, да и на таких гоняют детки богатеньких родителей либо быстро поднявшиеся опера.

Из него выходит…длинноволосая…бл*ть, да ну нет. Пульс начинает лупасить по вискам, причиняя, кажется, еще больше неудобств моему отходняку. Почему мне снова так чертовски везет?

Из машины плавными движениями, в которых несмотря на непринужденность, сквозит уверенность и решительность, выходит Вика в обычных джинсах и белой рубашке навыпуск. На лице черные очки, полностью скрывающие те самые бездонные глаза. Она щелкает брелоком и шустро шагает туда же, куда надо мне, не замечая ничего вокруг. Полностью сосредоточена, нет, она загружена.

Я замираю и залипаю на обтягивающей джинсом заднице, отчетливо понимая при этом, что совершенно не дышу. Только впитываю, мать твою. Ту самую задницу, которую я лапал с особым удовольствием.

Видеть девчонку в кедах непривычно, хотя, бл*ть, откуда мне знать, что привычно, а что нет, если я видел ее всего два раза в жизни? И оба случая явно парадные?

Во всем этом она смотрится совсем маленькой, невесомой и по-детски наивной. От Вики из клуба веяло исключительной наглой привлекательностью с намеком на соблазнение, от вчерашней Вики несло пафосом и страхом, а сегодня это потерявшийся ребенок, очень старающийся притянуть за уши что-то взрослое.

Во всех случаях она так красива, что я даже не могу мысленно это описать. У меня просто на нее стоит.

Ты меня преследуешь?

Твой будущий супруг здесь не сидит, так какого хера, дорогая моя, ты делаешь в главной управлении следственного комитета?

Лишь возле двери ее походка перестает быть такой уверенной, и, завязав волосы в гульку, она слишком медленно заходит внутрь, собирая на себе взгляды всех мужиков, что есть во дворе.

Бл*ть.

Подошел бы к каждому и влупил бы в табло, да права никакого не имею. А если учесть, что четверть из мужиков — мои хорошие товарищи, то как бы и не за что их лупить. Сам же я смотрю ровно так же.

Но руки чешутся.

ГЛАВА 13

ВИКА

Суки всегда остаются суками. Будь они в системе или вне ее. Я это поняла давно и никаких иллюзий уже не питала, но сейчас меня буквально плющит во все стороны. Отказать мне в свидании — это вверх идиотизма, я родственница, а меня отфутболивают как не пойми что.

Словно я не заслуживаю видеть своего родного брата. С какой стати вообще?

Причем каждый раз отговорки абсолютно дебильные, но от этого они не бесят меня меньше. Я допускаю вероятность того, что тут сквозит личный интерес следака. Но, с другой стороны, даже если так, то почему мою мать пускают?

Звонить Сереже я не стала, просто не посчитала нужным, ведь я и так в состоянии поднять всех на уши, чтобы увидеть брата. Вопрос в другом, почему моя мать допущена, а я нет. В чем принципиальная разница?

Пишите следователю прошение. А не пойти ли следователю в пешее эротическое? Я таких прошений написала три, а воз и ныне там. Вот почему я решаю прийти к этому заднеприводному лично и спросить, почему я вдруг впала ему в немилость.

Еще на КПП меня тормозит молодой и борзый:

—Вы к кому?

Я снимаю солнцезащитные очки и всматриваюсь в холеное лицо явно заплывшего жиром представителя власти. Ему бы пару кругов сделать, чтобы в форму себя привести, а то даже догнать преступника в случае его побега не сможет.

—К следователю Артемову, — стараюсь говорить ровно, но внутри эмоции выплескиваются.

Парень начинает скалиться. Осматривает меня скрупулезно, словно я предмет и не замечаю такого интереса. В глазах прямо искрит совсем другой интерес, который чувствуется на коже грязными разводами.

Я понимаю, что красива, и знаю, как могу воздействовать на людей, но пользуюсь этим не часто.

—Вы записаны?

—Нет, не записана, я по личному вопросу, — перевожу внимательный взгляд с него на обшарпанную стену — это куда интереснее.

Чувствую, меня ждут очень интересные беседы.

—Личные вопросы решают не в рабочее время, госпожа…— он наклоняется ко мне, нарушая личное пространство. Мерзость.

—Вострова Виктория Игоревна меня зовут, и я попаду к следователю так или иначе. Советую Вам, не представившийся…младший лейтенант, иметь это в виду и упростить себе рабочий день, — грубо отвечаю ему, делая шаг назад, таким образом образуя между нами буферную зону. —Просто на всякий случай, чтобы потом не было проблем. У вас.

Я очень хорошо понимаю, что он за человек. С отцом на работу часто ходила, изучила людей вдоль и поперек, а мой папа этому способствовал.

Он сальный во всех смыслах этого слова, но сюда другого и не поставили бы.

—Ты мне угрожаешь, сучка?

—Епифанцев, рот закрыл и пропустил даму, быстро.

Голос из-за спины не просто кажется мне знакомым, это практически родной голос, от которого мои коленки подкашиваются. Я намертво цепляюсь скрюченными пальцами в собственную сумку и стою изваянием, пока слышатся тяжелые шаги, и рядом не оказывается Леша. Мой спецназ.

Если бы можно было просто исчезнуть сейчас, я бы так и сделала. На губах покалывающие ощущения, тело парализует. Я не шевелюсь, лишь слушаю отточенные приказы, звучащие злобно и при этом будто бы спокойно.

—Хотя нет, теперь открыл свой грязный рот и извинился. А то я случайно уроню на тебя свой кулак. Чисто случайно. И дай-ка подумать, дважды уроню.

Епифанцев становится бледнее стены, моментально меняется в выражении. Как на лице за секунды могут появится зачатки интеллекта, стоит только получить пистон?

—Извините.

—Извините, пожалуйста, Виктория Игоревна. Я повел себя как чмо. Офицерам такое не к лицу, — поправляет его Леша, после чего щелкает пальцами, чтобы привлечь внимание залипшего взглядом на полу парня. Мда. Он явно боится его. И даже больше, потерял способность разговаривать.

—Я жду, — грубо летит вдогонку.

Все это Епифанцев повторяет, сбиваясь с ритма, глотая буквы. Но в итоге я получаю извинения, на которые никак не реагирую.

Леша обхватывает меня за локоть и проходит через железные ставни-парапеты.

Растерянный взгляд замирает на его темной коже, что на моей сметанной смотрится как капля шоколада в молоке. По телу проходится предательская дрожь, которую я стараюсь глушить, но по итогу…ничего не выходит.

Нет, я отказываюсь верить, что мы снова сталкиваемся. Снова две разные вселенные, только меня опять откинет куда подальше или расплющит к чертям собачьим.

—Ты извини, тут обычно нормальных не ставят, — говорит мой спецназ, когда мы отходим достаточно далеко от КПП. Разворачивается и смотрит на меня не моргая.

Пока я пытаюсь в очередной раз собрать себя до кучи. Но рассматриваю его мужественное, пусть и помятое, лицо. Очевидно, он не спал, а еще точно пил. Ведь вместе с запахом одеколона я слышу пары алкоголя.

Интересно почему?

Не заливал же он горе?

Ты сильно высокого о себе мнения, Вика.

—Спасибо, — опускаю взгляд на свои дрожащие руки. Что мне сейчас говорить? Как себя с ним вести? После вчерашнего и вообще? Кажется, грудную клетку на части разорвет от давления.

—Какими судьбами сюда, Вика?— он приподнимает мое лицо за подбородок, и я изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы не расплакаться.

Не понимаю почему, но сейчас тянет сильнее всего.

Мой спецназ смотрит, изучает, руку от подбородка не отводит, чем только сильнее толкает меня в зыбучие пески. Я отчаянно борюсь сама с собой, чтобы не расплакаться или не выложить ему все как есть, тем самым подтолкнув себя к истерике. Почему бы и нет? Я на грани.

Но дышу часто и глубоко, стараясь еще и не утонуть во взгляде карих глаз, обещавших мне так много буквально пару дней назад.

Отрубающих от сказок вчера.

Защищающих сейчас от всего… кажется, что от всего. Но по факту, лишь сильнее заставляющих меня тонуть в запретных желаниях. В том, что даже в теории мерзко, а на практике и подавно.

—К следователю я, — вырываюсь из теплых ладоней и насильно вырубаю эмоции, отключая себя от мужчины. Сделать это невыносимо, особенно, когда так остро хочется шагнуть вперед и остаться там навсегда. Мне с ним иначе как-то, хоть он в разы суровее того же Сережи.

Просто мне с ним хорошо.

Но вместе с тем у нас остается один незатейливый факт, против которого не попрешь. Он женат. А я почти замужем. На этом, пожалуй, стоит и закруглиться. Прекратить себя изводить надеждами и мечтами.

—Это я услышал. Проблемы какие? — без всяких колкостей и с чистой душой спрашивает Леша, а я что? Распадаясь на части, отвечаю дерзко, грубо, так, как умею…

—А что? Помочь невесте друга хочешь? Так ты субординацию нарушаешь, друг, —нарочито нагло проговариваю последнее слово, читая во взгляде спецназа очередное недоумение. Да, он явно не ожидал, что я могу такой быть.

Вчера увидел во всей красе.

Сейчас подтвердил свои догадки.

Мне стыдно и от самой себя тошно, но я продолжаю играть на нервах мужчины, на собственной расколотой в щепки душе.

—Так ты уже сделал все, что мне было нужно. Аревуар, —развернувшись, пытаюсь ретироваться прочь, но меня хватают за руку и утягиваю за колонну, мягко прислонив к ней спиной.

Дыхание сбивается, а в груди становится ощутимо больнее. Просто потому что теперь я обижаю его совсем ни за что. Разве что запоздалая злость на его статус женатого?

Леша дышит резко, играя желваками.

Отсюда нас не видно, но зато теперь позволено чуть больше. Одной рукой он удерживает меня на месте в грубом захвате у талии, а второй ведет к лицу.

—Вырубай суку быстро. Я ж не пацан со двора, которого можно пинать. Это раз. Два. Когда я задаю вопрос, надо отвечать, иначе я найду ответ сам и затолкаю его тебе…очень глубоко, Вика, затолкаю, ты еще при этом постанывать будешь. Вопросы?— злобное лицо упирается мне в щеку, и от соприкосновения с колючей щетиной по телу проносится дрожь, испытывать которую я не имею никакого права.

Больше нет!

—Пошел к черту, — пытаясь вырваться, ощущаю лишь большее омерзение к ситуации…

К себе, к нему, к чертовому правосудию.

К ситуации без выхода.

—У вас все в порядке, Алексей Алексеевич? — хмурый дядька за пятьдесят обращается к спецназу, и тот молча кивает, не сводя с меня наперженного взгляда. Я вывела его из себя, собственно, я именно этого и хотела.

И раз нас замечают, Леше приходится меня отпустить, нехотя и медленно, но приходится. Напоследок рука проезжаются по моей и цепляет пальцы, причиняя только лишнюю боль.

В эти секунды я будто бы на части разламываюсь и очень стараюсь дыхание задержать, чтобы больше не впитывать в себя его аромат. Но как? Если словно в насмешку, выходит совсем наоборот. Я считываю его мимику, жесты, запах, даже ощущения свои рядом с ним.

Мне после вчерашнего впору его ненавидеть, но что-то не получается. Злость остается, а ненависти нет. И еще отчетливо чувствуется, как сильно мне бы хотелось, чтобы между нами все было иначе.

Детская глупость и мечты.

Но этот мужчина настолько сильно въелся в мою кожу, осел внутри, что теперь уже не избавиться. Увы и ах.

Как жаль, что мой отец так рано ушел и не застал все это, тогда бы ситуация была другой. И может мы бы познакомились при других обстоятельствах.

Глотая непрошенные слезы, я все еще думаю о том, что даже будь отец тут, Леша все равно остался бы женатым на другой.

Но тогда я бы точно не отдалась первому встречному в клубе и точно бы его не встретила. Как чертовски жестока эта жизнь.

Выключив боль, что так и сочилась наружу, я делаю шаг в сторону, пока меня так и магнитят невозможного цвета глаза. Сбивчивым шагом иду в сторону, на ходу цепляя глазами кабинет с нужной мне фамилией.

Хорошо, что не надо искать, хорошо, что мне настолько везет. Хоть в чем-то же должно? Как иначе?

В спину ударяется огненный поток, и мне можно не оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит. Даже на расстоянии спецназ не отпускает меня, держит на коротком поводке.

Стучу пару раз и, не дожидаясь ответа, сразу захожу. Пусть меня сразу выгонят, сейчас вообще все равно. Пусть попытаются, я зайду снова

Снова и снова буду пытаться, пока меня не выслушают.

—Добрый день, — врываюсь с корабля на бал к седовласому мужчине, что-то внимательно читающему среди кипы бумаг.

Дышу часто и так, как будто и марафон пробежала.

Мои нервы скручиваются в огненный кулак, пока пальцы тянут ручку на себя, прикрывая недешевую дверь.

—Красиво врываетесь в жизнь людей, как я погляжу…—звучит не то с юмором, не то с подколом от него.

Следует признать, что Артемов далек от того образа, который я успела себе нарисовать, приукрасив все до абсурда.

С виду это серьезный мужчина, мне даже кажется, что от него несет какой-то справедливостью. Конечно, это всего ощущения, но мысль о том, что мой вопрос решится в ближайшее время, не покидает меня.

—Иначе никак. Я не могу ждать еще больше времени.

—Представьтесь хотя бы, милочка.

Мужчина так и не поднимает взгляд на меня, только подчеркивает что-то маркером на очередном листке. Кабинет довольно простой, рядом с рабочим столом следователя имеется еще один поменьше, наверняка он предназначен для секретаря, которого тут сейчас нет.

Но очевидно есть в теории, судя по бардаку на гладкой поверхности СССРовской единице мебели. И скорее всего, это девушка.

—Вострова Виктория Игоревна, я пришла по делу Вострова Игоря Игоревича. Вы в который раз отказываете мне в свидании с братом, и я хочу понимать, почему. Кажется, родным не запрещено видеться. Во всяком случае, я не прохожу как свидетель по этому уголовному делу, а значит имею все права получить разрешение на общих основаниях как близкий родственник, — не знаю, откуда у меня все это сейчас берется.

Нет, я подкована по юридическим вопросам, с таким-то папой иначе быть не могло. Но в минуты нервных потрясений я всегда слегка растеряна и не могу связать двух слов.

Артемов резко поднимает голову и роняет маркер на стол. Вряд ли его настолько сильно удивила моя речь.

А вот фамилия да.

Я абсолютно уверена, что он знал моего отца.

—Вострова? — он откидывается в кресле, мониторя каждое мое движение, пока я вскидываю воинственный взгляд.

Конечно, он понимает, о ком речь. По лицу видно, а во взгляде на мгновение читается фантомная боль.

—Да, дочь того самого Вострова, который вроде как герой посмертно, — проговаривать это больно, но я с гордостью совершаю то, что приносит страдания.

Мой отец — лучший мужчина в мире, и да, мне стыдно, что у него случились друзья, способные бросить в самый сложный момент семью погибшего друга.

А были ли они друзьями?

—Я не обрабатываю заявки вручную, у меня секретарь есть, — он медленно встает и обходит стол. Теперь наше общение будет протекать неформально. Нутром чую, а чуйка у меня как у отца была.

Только она его все-таки не уберегла.

—Отлично, а к кому мне тогда обращаться?

—Виктория Игоревна, с делом вашего брата я ознакомлен, все разрешения выдавались в предусмотренный законом срок. О вашей ситуации я не был в курсе, и сегодня же подпишу все, что будет необходимо. Вы, конечно, имеете право видеть брата. Со всеми, кто причастен к этому, будет проведена беседа.

Не думаю, что он врет. И мне кажется, что новость его тоже не обрадовала, как и меня, собственно говоря.

—Хорошо, спасибо. Извините, что ворвалась.

—Нет постойте, Виктория. Вы меня не помните, да?

Я всматриваюсь в его лицо непонимающе. Да, не помню. Увы, я не могу помнить всех, с кем папа работал. А то, что он точно с ним работал, уверена на все сто.

—Извините, но нет, —меня начинает бить мелкая дрожь, ведь было уже так много разговоров о моем героическом отце, но по итогу, никто дальше разговоров не ушел. На первую годовщину даже не вспомнили. Вот такие бывают друзья.

—Мы с вашим папой вместе работали лет десять назад, вы тогда еще малюткой были, но часто у меня дома всей семьей бывали. В общем, да это неважно уже теперь, но все же. У вас адвокат хороший есть? — он складывает руки на груди и замолкает.

Молчу и я. Не помню я его в сознательном возрасте, хоть убейте, но не помню. Принимать подачки в таком ключе не стану, конечно, вот почему у меня вырывается что-то очень дерзкое:

—Мы справимся сами, как и справлялись все это время. Всего доброго, —хватаюсь за ручку и толкаю с силой дверь. Причина, по которой я сюда явилась, уважительна, решение проблемы у меня в руке, а большего уже не надо.

Хороша ложка к обеду. А дальше уже без надобности.

Удивительно, но Леша все еще стоит в коридоре под дверью следователя, и меня снова бросает в холодный пот.

Он так просто не исчезнет из моей жизни, но проблем, очевидно, прибавит.

Дерзко вышагивая прочь от кабинета, я чувствую, что теперь мой спецназ не просто смотрит, он начинает меня преследовать. Шаги звучат тихо, но они есть, практически невесомые и одновременно тяжелые, ведь оседают в моей душе бетонной плитой.

Я пролетаю мимо КПП, не проронив ни слова. Тот мерзкий недомужик не смотрит на меня, очевидно, боится, что ему придется челюсть склеивать «Моментом».

Теперь выходит, что из здания буквально бегу, но какое это имеет значение для Леши? Нулевое. Меня будто бы в спину толкают неведомые силы, так уж шустро выходит двигаться. Но…

Не так быстро, как это может делать спецназовец под сотку весом.

—Стой, бл*ть, — схватив за руку, он грубо разворачивает меня лицом к себе. Ноздри раздуваются, лицо приобретает пунцовый оттенок. Если сказать коротко, он взбешен.

Прекрасно.

Только, интересно знать, за что?

—Помогите! Насилуют, убивают! — начина вопить, чем бешу мужчину еще больше. На нас начинают обращать внимание, и теперь захват на руке усиливается.

Что сделаешь? Ну можешь закинуть меня на плечо и дать повод для пересудов. Хотя…вряд ли они тебя заботят, блядло!

Леша же просто затыкает мне грубо рот ладонью и тащит в сторону своей машины. Вот же удосужилась я припарковаться прямо перед его танком. Феноменальные способности у меня, а удача-то какая!

С трудом удается открыть рот, чтобы прикусит ладонь Леши. С трудом, потому что вместо того, чтобы убрать руку, он лишь сильнее давит мне на лицо, даже не поморщившись от укуса. Тем временем во рту разливается металл.

Значит, я прокусила ему руку.

Мое сердце заходится как ненормальное…

Спецназ в острой фазе бешенства, он сейчас взорвется…

—Слушай меня сюда ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНО. Ты, видимо, не догоняешь, с кем имеешь дело. Поясню, не гордый в этом плане. Я командир спецподразделения «Альфы» Архангельский. Вокруг меня все ходят на цыпочках и общаются шепотом. Чтобы не дай Бог не выказать неуважения. Тебе было позволено за*бись как много, и это при всем при том, что я подобного пиз*еца не спускал даже собственной жене, — он цедит по слогам, упираясь в мой лоб. Я начинаю потеть от паники, что захлестывает меня с головой.

Он одновременно пугает и бесит. Но что самое страшное, вместо со всем этих я очень сильно снова хочу почувствовать вкус его губ.

Женатый. Он женатый.

Издаю писк и с силой заряжаю ему с ноги по коленке. Но мои слабые потуги пресекаются — меня просто сворачивают в бублик, фигурально выражаясь.

—Сегодня вечером я скину тебе адрес. На нейтральной территории поговорим нормально. Без истерик, крика и оскорблений. Это раз. Два. Ты соберешь свои поплывшие мозги и к вечеру выдашь всю инфу по тому делу, относительно которого приперлась к следаку. Я пробью о тебе ВСЕ по своим каналам. Не дай бог ты утаишь хоть толику информации. Тебе лучше не знать последствий. А теперь будь хорошей девочкой и кивни, если поняла, — хриплый голос щекочет мне ушную раковину, раздавая импульсы по всему телу.

Задницей я упираюсь в мужской пах, ощущая там неслабые такие подвижки. Наша поза максимально компрометирующая, и все, о чем я могу думать, каково это быть с ним вот так…

Я сошла с ума, не иначе, но даже запах рук рождает в теле отголоски возбуждения.

Киваю резко, но это потому что я вся сплошной оголенный нерв. Леша отпускает меня не сразу, и даже, когда руки больше не держат мое тело, я все еще стою к нему спиной. А он плотно прижимается ко мне.

—И подумай над своим поведением. Иначе будешь наказана, — звучит от него дерзкое напоследок.

Рывком устремляюсь вперед, на ходу открываю машину, и только усевшись на водительское сидение вскидываю средний палец прямо в лицо Архангельскому, командиру спецподразделения «Альфы».

Да будь ты хоть генералиссимус всея планеты Земля. Пошел ты нахер!

Он улыбается по-хищному. Зло. И фотографирует мои номера.

Ну и пожалуйста! И что мне будет? Ничего!

ГЛАВА 14

АРХАНГЕЛЬСКИЙ

СУЧКА выбесила меня на раз два. Фоткаю ее номера и предвкушаю, как каждый патрульный пост будет останавливать длинноволосую ведьму по поводу и без. Чаще без. Ладно, я ж не мудак, мне ее номер для других целей…

Хотя нет.

Для этих целей.

Сука, везет тебе, что я мужик нормальный! Тело вибрирует. Фак она мне показала, да я тебе этот фак затолкаю в самые интересные места.

Разворачиваюсь только тогда, когда она исчезает из поля моего зрения. Иду обратно в уже знакомый мне кабинет. Мужики вокруг осматриваются на меня подозрительно, но стоит мне кинуть в них убийственный взгляд, сразу же отворачиваются.

Правильно, ведь я за словом в карман не лезу, я лезу в карман только за кастетом. Это в случае, если на меня идут с ножом, а так только честно бой веду, конечно.

В моих венах клокочет злость, я настолько сильно разъярен, что готов рвать на части любого, кто попытается меня выбесить.

Вот так Вике удалось мне втащить по морде, не прикасаясь при этом.

Сука, аж подпрыгиваю на нервах. Останавливаюсь и выдыхаю огненный воздух из легких. В этом пиз*еце надо как-то сублимировать, но не ясно как. Если я сублимирую только в сексе, а единственную бабу, которую я хочу, скоро возьмет в жены мой лучший друг.

Так себе перспектива.

Какого хрена она сюда приперлась? В чем может быть проблема у дочери самого Вострова? И почему это не может ее жених решить все?

Пьяное вождение? Сбила кого? Да не похожа она на синячку, да и тачка упакованная и при этом без царапин. Пробью, че по авариям, но явно не в этом суть.

Возле кабинета следака еще раз осматриваюсь, срезая все взгляды, направленные мне в спину. Я не то, чтобы большой любимец в правоохранительных органах, меня скорее терпят, потому что я наиболее эффективен и наименее сговорчив в плане «договориться» по любому поводу. Хотя нет, я вообще несговорчив.

Стучу для приличия и сразу захожу, застав Артемова Игната Федоровича в самом разъяренном расположении духа, буквально пунцового, что-то кому-то доказывающем по телефону.

Вообще он мужик нормальный, мы с ним срабатывались все разы. Его отличительная черта — спокойствие. Но сейчас я смею наблюдать взрыв, что вылился в истинную бурную волну эмоций.

—Ты с ума сошла, Градская? Я тебе сказал не заниматься самоуправством. Мне плевать на твое мнение, она не свидетель, она имеет право с ним видеться, — замолкает на секунду, а затем снова взрывается, — уволю к чертовой бабушке, будешь секретаршей в обычном офисе работать, а не стремиться стать следаком. Все.

Он со всей дури швыряет трубу на стол и переводит на меня огненный взгляд, полный ненависти. Это что-то новое. Я таким его никогда не видел.

Неужели у Вики выходит вывести из себя даже мертвого?

Я абсолютно уверен, что сейчас по телефону речь шла именно о ней. Зуб даю, блин.

—Архангельский, приветствую, — он важно поправляет пуговицы на рубашке, в итоге расстегивая одну, и с тяжелым стоном садится в кожаное кресло. В его кабинете жарко как в аду, потому что спи*женных кондеров нет.

За это я его уважаю. Мы с ним во многом похожи.

Ишачим из принципов, пока другие гребут бабки.

—Приветствую, Игнат Федорович, — тоже не жмусь особо, а падаю на стул напротив.

—Какими судьбами?— без особо энтузиазма спрашивает он, опуская взгляд в стол. Там полный швах. У него так всегда.

—Девушка к тебе заходила. По какому поводу, расскажешь?

Он моментально вскидывает на меня подозрительный взгляд, слегка прищуриваясь.

—Зачем тебе?

—Как зачем? Понравилась, — съезжаю с темы, лыблясь при этом довольно нагло.

—Ты женат.

Однако тебе, старый хрыч, в свое время этот незатейливый факт не помешал жениться на молодухе.

—Развожусь я. Увидел вот красотку и понял, что пропал.

Игнат закатывает глаза и снимает с переносицы очки, чтобы переносицу сжать

—Леша, оставь меня жить. Я тебя прошу. Это дочь Вострова — раз, а еще она почти замужем за твоим Серегой — это два. Так что оставь меня в покое. Я и так на нервах, будь они неладны, — он сталкивает со стола бумаги, которые на пол разлетаются в разные стороны.

Ну допустим.

Предположим, я в курсе.

—И че с ней такого, что ты понадобился?

—Хочешь сказать, что не слышал? Что сын Вострова влип по-крупному, а отмазать некому теперь, земля пухом тебе, Игорь, — берет в руки смарт и что-то там скрупулёзно вычитывает, после чего опять кладет со стуком на стол и выдыхает. Упирается ладонями в него и переводит на меня нечитаемый взгляд.

Сын значит есть. Я что-то как-то или забыл. Или не знал вовсе. Это, получается, ему сколько-то лет? Ради брата пришла, выходит.

—Каюсь, не знал, а что натворил? Неужели крупнянка какая, что мать не может отмазать? Кому надо подмазать?

—Лех, какой подмазать? Там мокруха. Причем наркота еще завязана, словом…журналюги подключились, сейчас так просто не соскочить. Никто вписываться не хочет, а у парня в голове чистый лист. Тут даже с хорошим адвокатом шансов почти ноль. ЗЕРО, мать его итить. Может и не виноват, но все доказательства налицо.

Х*яси новости. Вот это да. Вот это я зашел отчеты сдать.

—Не верится что-то. Чтобы сын самого Вострова и такое? Он разве мажорчик?

Хотя иногда у достойных родителей случаются недостойные дети, от этого, как показывает практика, никто не застрахован. Знавал я знаменитых докторов, у которых дети в рехабах вечно, дочерей депутатов, местных эскортниц и проституток (потому что нравится, а не в деньгах нуждаются).

—Дочка у него хорошая девочка, а сына они…недоглядели, как по мне. Сам не пойму, виноват или подставили, Леха. Но парня жалко в любом случае. То, что он принимал до задержания, инфа сотка. Анализы швах. Почти все, плюс еще и алкашка. И пацан за рулем был, понимаешь?

—Торчок-таки? А детально?

—Официальная версия «не справился с потерей отца», но почему-то девочка справилась, а он нет. Хрен его знает, короче. Девчонка приходила отвоевывать встречу с братом. Копия папаня.

Слушать воодушевленные отзывы-похвалу на Вику приятно, как будто это моя женщина, и аж гордость берет. Сжав челюсть, заодно и руки в кулаки стягиваю. Нет, такие мысли и чувства неправильные. Нельзя. Тебе ее нельзя, придурок.

—Кого он убил, спрашиваю? — пытаюсь ближе к «телу» перейти.

—Авария. Насмерть. А женщина была еще и беременная, сам понимаешь…никакой суд не оправдает. Он за рулем. По камерам видно, в крови алкоголь и наркота. Тут просто комбо, что называется.

Ох*еть.

Тут гребанный джекпот, дамы и господа.

Парень не просто влип, он влетел. Как вариант давить на невменяемость из-за потери родственника, но и тут нужна акула в этом деле. Чуваку даже дурка не светит, если дело завязано на наркоте и пьяном вождении.

—Дела…

—Отец в гробу переворачивается. Прости, Игорь, земля тебе пухом, — снова произносит он, доставая из-под стола бутылку коньяка и две рюмки.

Меня не спрашивает, просто молча разливает и двигает в мою сторону. Ну куда? Куда? Сейчас же отчет представлять…

Но я выпиваю, однако от этого мне не становится ни легче, ни проще.

—Помянули хоть так. Эх, —опускает голову и выдыхает. Я вижу, как по морщинистому лицу скатывается одинокая слеза.

Не просто Востров для него. Не просто посмертно герой.

С отчетом справляюсь быстро, он у меня написан левой ногой. Проверял вообще Фрост, сказал, что часть переписал, как посчитал нужным. Ему я благодарен, ведь эта гребанная бумажная работа совсем не для меня.

Мне б в окоп да грязь — другое дело, благородное. Офисным планктоном быть не рожден, как ни пытайся натянуть сову на глобус.

Справившись с отчетом, наконец-то перехожу к интересному…к Вике. Прошу знакомого раздобыть дело Вострова-младшего, дать досье на него и на сестру.

Мне нужны гребанные детали. Подробности того, что здесь происходит.

Ничего просто явно не будет.

Через пару часов у меня на руках дело Вострова и вся информация на Вику. Херовые дел у семьи и у него, в частности. Очень херовые.

На Вику бумажки читаю внимательно, но она практически безукоризненна. Ни одного штрафа, ничерта. Прилежная во всем. Фотку рассматриваю с особым маниакальным интересом, а потом обрезаю и засовываю под чехол телефона.

Стерва.

Но красивая! Однако я совсем ударился. У меня фото жены никогда не было. Ни физического, ни цифрового. Я к трубке всегда отношусь как к средству коммуникации и не более того.

Потратив на это приличное количество времени, не сразу догоняю, что пропустил тренировку. Мне в форме надо быть, особенно в том возрасте, в котором я есть.

Чертыхаюсь и сворачиваю бумажки в тот момент, когда звонит мой смарт. Оказывается, я сижу в свободном кабинете для допросов не час и даже не два.

Номер хоть и незнакомый, но трубку я беру. Всегда беру, ведь мало ли что.

—Алексей Алексеевич? — неуверенный голос в трубке звучит по-детски, хоть и очевидно, что это говорит мужик. Ладно. Пацан какой.

—Архангельский слушает, —бросаю коротко, сжимая переносицу двумя пальцами. Башка все еще раскалывается.

—У нас тут…тут…в общем…— мямлят на том конце провода, а я от этого только звереть начинаю. Приходится выдохнуть.

—С кем я говорю? — сохраняю официоз с большим трудом.

Пи*деть по телефону в принципе не люблю, а когда еще и конструктива нет, то вообще хочу трубку в окно выкинуть.

—Старший лейтенант Фолькин, патрульная полиция.

—Старлей, я слушаю тебя, у меня тут времени немного.

—У нас здесь девушка…

И молчит. Бл*ть, да что ж такое?

—Я очень рад, советую пользоваться резиной, старлей.

—Нет, вы не поняли…мы…Алексей Алексеевич, девушка говорит, что она…ммм…ваша…

И опять глохнет.

Зае*али эти рельсы, мне все-таки срывает крышак, и терпение лопается.

—Высунь х*й изо рта и говори внятно! — припечатываю его в ответ, и тогда мне чуть ли не по слогам выговаривают.

—Говорит, что ваша любовница, что нам делать? Вострова Виктория Игоревна…гос номер…

Занавес. Пиз*ец, приплыли.

—Адрес называй. Сейчас буду.

ГЛАВА 15

ВИКА

Меня всю потряхивает от пережитого. Я в бешенстве. Она настолько сильная и пронзительная, что руки и ноги сводит. В абсолютном коматозе торможу возле заправки, врубая аварийку. Мне даже мысленно собраться сложно, не получается все сложить в голове до кучи.

Столько всего сейчас во мне варится, что кажется, будто бы я готова взорваться от той ядреной смеси внутри. Держать глаза открытыми сложно. В них насыпали песка, легче не становится.

Я точно знаю, что теперь мой спецназ так просто не соскочит. Это не тот вид мужчин, который будет останавливаться в таком деле. Совсем не тот. Он мало того, что все узнает, так еще и захочет помочь.

Нужна ли мне его помощь? Да. Смогу ли я ему рассказать или попросить? Боже, я не уверена…Нет. Нужны ли ему мои слова, если он уже наверняка все узнал? Безусловно. Я почти готова биться об заклад, что он все узнал уже.

Встречаться с ним я не хочу, потому что понимаю, насколько это мерзко. Более мерзко, чем переспать с первым встречным из клуба. И чем больше я не хочу, тем сильнее меня тянет в сторону мысль о новой встрече. Будоражит и пугает. Злит и ломает на части. Он женат.

Женат, мать твою, Вика. Он женат! Сжимая челюсть, я сворачиваю в сторону СИЗО, запрещая себе плакать.

Но есть и другой страх.

Потому что какой-то больной частью своего мозга я думаю, что Сергей вполне сможет помешать другому человеку мне помочь. Помешать и засадить брата на все положенные ему годки за совершенное преступление в случае, если я откажусь стать его.

Первое. Я не оправдываю своего брата.

Второе. Он тоже не оправдывает себя, более того, он почти сожрал себя с потрохами, явно уверенный в своей виновности.

Третье. Моя интуиция подсказывает, что все было совсем не так.

Четвертое. Нет никаких доказательств, способных подтвердить обратное.

Пятое. Я в шаге от того, чтобы впасть в истерику.

Только паркуясь возле огромных ворот, немного прихожу в себя, стирая потоки слез. Игорь не должен видеть, что я плакала. Ему это не надо, только не сейчас, когда всем надо быть сильным.

Я готова отдать руку на отсечение, что мой брат не виновен.

Плохая компания виновата, кто угодно, но не он.

Я слишком решительно настроена вытащить его из задницы, в которой он оказался. Даже если мне придётся пожертвовать всем.

После всех процедур меня все-таки пускают к брату, который сейчас не похож на самого себя. В его глазах полная безнадега и неспособность воспринимать реальность такой, какой он есть.

—Привет, — срываюсь с места и несусь в объятия своего младшего брата. Сжав его так крепко, что у самой кости трещат, не могу просто сдержаться. Не могу. Слезы так и норовят брызнуть из глаз.

—Привет, мелкая, — устало говорит он, слабо притягивая меня к своей груди. Похудел. Это первое, что бросается в глаза так ясно. Мама говорила, что он потерял в весе, но не говорила, что все настолько плохо…

Я для него всегда мелкая, потому что по росту упрямо упираюсь ему в плечо. Даже будучи старшей сестрой, мне иногда казалось, что он далеко не младший.

—Ну ты как?

—Давай сопли выруби, кран прорвало. Хэх, — он первым меня оттягивает от себя и упирается бедром в стол. Морщится. У меня плохие догадки…

Ну нет. Не может же быть такого? Дыхание перекрывает…

—Почему морщишься? — тянусь к его талии, но мои руки перехватывают и удерживают на месте. Кажется, меня начинает бить мелкая дрожь. Понимаю, почему он сейчас так сделал и снова поморщился.

—Упал, очнулся. ЧУДО ГИПС, — слабо смеется, опуская взгляд. А затем просто притягивает меня к себе, удерживая руки в своих. Мне настолько опустошенно сейчас, настолько страшно и обидно, что я теряюсь в этом моменте.

—Твари. Они били тебя?

—Вик, давай мы не будем обсуждать то, что не предназначено для твоих нежных ушей, — безапелляционно заявляет он, покашливая при этом надсадно.

—Ты еще и заболел…

Мои попытки коснуться его лба пресекаются так же, как недокасания к телу. Складывается ощущение, что он горит…

Может я себя накручиваю? Это вполне может играть мое больное воображение…

Но когда я резко хватаюсь за рубашку и тяну ее вверх, все сомнения растворяются в пространстве.

Жестокая реальность буквально режет глаза. Он весь в синяках и ссадинах.

—Вика, бл*ть, — Игорь кривится и резко дергает ткань вниз.

Но я уже увидела слишком много.

Огромный синяк расползается на половину живота одним мутным пятном. На глаза снова наворачиваются слезы. Поверить не могу, что все это происходит с нами. С ним. Боже. Ну не могут же они не знать, чей Игорь сын? Он ведь копия отец, а значит, должен сразу в глаз падать.

Я не надеюсь на особое отношение, но хотя бы на снисходительность. Это ведь не заправский алкаш, ввязывающийся в драку. Игорь ведет себя нормально тут, я точно знаю…Хоть он и та еще заноза в заднице и задира, но сейчас дела обстоят серьезно.

—Я сам виноват, спокойно, —он стирает слезы с моего лица и всматривается очень внимательно, но бесконечно грустно.

—В чем? В том, что тебя избили? Я не верю.

—Он пиздел об отце, я дал ему в табло. Скажи «спасибо», что за это мне не припишут годков. Мне ведь и так достаточно. Теперь уж, — неоднозначно хмыкнув, он притягивает меня в свои объятия и целует в макушку.

Я поверить не могу, что они могли что-то об отце сказать, но теперь хотя бы понятно причина драки. Внутри все взрывается, образуя бесконечное облако пыли и грязи, в котором я захлебываюсь, глотая и сдирая горло в кровь.

—Ты понимаешь, что это нельзя так оставлять.

—Скажем адвокату, мне тут вообще не жить больше. Может заведут дело за нападение на представителя власти, может вообще не дадут выйти из СИЗО, так что молчи, Вика.

Слова рубят меня топором по голове. Нет, что это происходит тако? Мы живем в правовом государстве, все должно быть по букве закона.

—С ума сошел, ты что несешь такое? — пихаю его легонько в грудь, а у самой желание прописать ему по лицу, чтобы в себя пришел.

—А что? Я тебе говорю, как есть, Вик. Прекрати истерику — это раз, второе — это всего лишь синяк, который пройдет за пару дней. Закрыли тему, — он отпускает меня и отходит на пару шагов в сторону, усаживаясь на железный стул, повидавший явно не одну войну.

А я не могу. Не могу просто не думать о том, что под одеждой у него кровавое месиво. Гематома смотрится страшно, и я не доктор, конечно, но что-то мне подсказывает: такие вещи следует показывать хирургу.

—Я добьюсь для тебя врача, — шепчу дрожащим голосом.

—Бл! Вика. Нет, я сказал! — он грюкает кулаком по столу и бросает на меня испепеляющий взгляд. Становится зябко. Сейчас он слишком похож на отца в минуты, когда тот был в ярости, а такое случалось достаточно часто, ведь его сотрудники творили…разное.

—Да, это может быть серьезно, оно смотрится скверно! Ты почему не думаешь о себе?

—Скверным это все был три дня назад, а сейчас все прекрасно, так что давай…не насилуй мне мозг, — уперевшись руками в стол, он запрокидывает голову и устало выдыхает. —Я не детсадовец, за мной больше не нужно следить.

Не нужно. Следить, думать, заботиться…все это больше не нужно, по мнению моего слишком взрослого брата. Вот только я не понимаю, как это сделать. Нет и все.

—И да. Скажи Вене, чтобы больше не приходила и не пыталась меня увидеть. Все кончено.

И если до этого момента я еще думала, что он просто слегка на нервах, то сейчас абсолютно уверена: кое-кто слетел с катушек окончательно, потому что отказаться от Венеры надо быть полнейшим идиотом.

—Игорь, ты с ума сошел?

Мне начинает казаться, что я попала в параллельную вселенную, где все разом просто ударились головой о что-то очень твердое. Поверить не могу, что слышу это. Поверить не могу, что это сказал мой брат.

Игорь. Отказывается. От. Венеры. ЧТО? Да он же сражался за нее как безумный, добивался столько времени, совсем мозг растерял из-за нее. Мы и рады уже были, ведь именно ей удалось парня вытянуть из того состояния, в котором он был.

Венера буквально стала для моего брата кислородом, которым он не мог надышаться. Я никогда его таким не видела, и мне очень нравится эта девочка. Она хорошая!

Новенькая перевелась в их колледж, и тут началось такое, что вам и не снилось. Моего брата как подменили ведь…

—Хватит играть с хорошей девочкой. Пусть живет своей жизнью, — уверенным голосом проговаривает он, отрешенно всматриваясь в пространство перед собой.

—Нихера подобного я ей говорить не собираюсь. Ты собери сопли до кучи и подумай своим отбитым мозгом, что творишь. Я не дам тебе возможность свою жизнь спустить в унитаз.

Почему-то понимаю, что распаляюсь сильнее, нет, я просто в ярости. Венера ночи не спит, рыдает в подушку, а он что? Что? Вместо доброго слова человеку, который ни на минуту не помыслил его бросить, берет и откидывает как клочок бумаги в сторону.

—Я о ней думаю.

—Ты дурак, и думать не умеешь. Умел бы думать, подумал бы изначально прежде, чем связываться со своими дебилами, ясно тебе? — кричу на него, в миг свирепея. О ней он думает. Как бы не так!

Игорь краснеет, играет желваками, мышцами и в целом я понимаю, что сейчас он в бешенстве. Но и я не плюшками балуюсь.

Я тоже не белый одуванчик.

—Я все сказал.

—Иди-ка ты нах*р, братик, — я разворачиваюсь и стучу по двери, чтобы меня выпустили.—«Люблю ее», кричал он мне. Пиз*ун!

—Да, люблю, потому и отпускаю. Думаешь, это так просто? Отпустить того, кого ты любишь так, что в груди ноет?

Как много боли ударяется в спину, пронзая ее пиком.

Меня пришибают эти слова, прикладывают о стенку и полностью дезориентируют. Я замираю в одной точке, когда тяжелая дверь отворяется, и конвоир выпускает меня.

Не знаю, как дохожу до машины, не знаю, как вообще доезжаю до того самого клуба, в котором я встретила свой спецназ. Насмешка судьбы, но все же. Я захожу туда и сажусь за столик. Мой взгляд падает на танцпол, где сейчас, разумеется, никто не танцует, но тело помнит…все.

Я никогда не думала, что среди бела дня стану настолько популярной в клубе, который вообще-то работает ночью, а днем больше похож на кафе-ресторан для тех, кто любит пафосные места. Но нет, прямо сейчас на меня бросают взгляды парни, мужчины, и даже девушки. Кто-то один раз посмотрит, кто-то — два, а кто-то вообще без конца и края чуть ли не моргая.

С чего бы? На мне клеймо какое?

Сегодня я не выгляжу как с обложки журнала, но и не замухрышка. Официант подходит, принимает заказ, состоящий из обычного салата. Я смотрю на часы и понимаю, что напиваться в такое время моветон. Но душа просит. В итоге прошу официанта принести мне «Секс на пляже». По факту я без понятия, что это такое, но выбираю именно его. Мой протест, что ли.

Придется оставить машину и идти пешком, а может и на такси поеду.

Ужраться бы еще так, чтобы не понимать, что вообще происходит. Умела бы я это делать, было бы вообще прекрасно, но нет же…Хромаю в этом мастерстве на обе ноги.

Телефон стоит на вибро-режиме, я кладу его экраном в стол, чтобы вообще не расстраиваться ни по какому поводу, когда слышу за своей спиной басистое:

—Негоже такой красавице одной скучать, — а затем появляется тот парень в белом поло, что на меня уже смотрел несколько раз, но всякий раз отводил этот взгляд, стоило только мне заприметить внимание. А затем снова палил.

—А я не скучаю, мне отлично, — грубовато отвечаю ему, постукивая по столу пальцами. Он сразу же обращает внимание на мою правую руку, я, кстати, тоже. Это у меня теперь что? На автомате будет, да?

У него не было кольца, дура, а он женат, так что херня это все.

—Вас кто-то обидел, это еще хуже.

Смотри, чтобы я тебя не обидела, дон Жуан на минималках.

Смеюсь, но сохраняю молчание. Парень же тем временем садится напротив, выставляет левую руку с золотыми часами. В том, что это «Картье» оригинал, сомнений у меня нет. Кичится, молодец. Но мне плевать. Куда больше меня в свое время привлекла обычная белая футболка с легким ароматом мужского тела в знойную погоду.

Я чокнутая.

От этого же несет сладкими духами. Напомажен и чист, явно тяжелее смартфона в руках ничего не держит.

Мой спецназ же брызжет мышцами, при виде которых любая готова упасть в обморок, лишь бы эти мышцы соприкоснулись с ней.

—А давай по коктейльчику? Я Аристарх, кстати.

Брунгильда, епт! Аристарх, ясно, имечко тоже с претензией.

—Мы с вами детей не крестили и на брудершафт не пили, — мягко намекаю ему на «ты». Я не сука, но вот такие вмешательства явных нарциссов вызывают некоторую степень злости. —Аристарх, — добавляю в конце, опуская взгляд. Понимаю, что я его интересую, и даже мой отказ не отобьет этот интерес.

—Кошечка кусается. Своенравна, это привлекает, прекрасная незнакомка, — он наклоняется вперед, лениво улыбаясь. А я же назад отскакиваю, упираясь в спинку стула.

—Кошечка не привита от бешенства. Заразна.

—Так я привит, мне беспокоиться не о чем.

—А бакпосев сдан? ТОРЧ-инфекции?

—Ууу еще бы. Я как чувствовал, что встречусь с красоткой на миллион.

Это смешно. Смешнее было бы, если бы он сейчас достал все бумажки и на стол положил. Но нет, он смеется, а я нет.

Официант приносит мне салат и коктейль, в названии которого меня волнует только слово «секс», потому что он теперь у меня ассоциируется со спецназом.

Я молча ем, а парень напротив наблюдает. Это довольно странно, когда кто-то настолько внимательно рассматривает процесс поедания пищи другим человеком. Так и подавиться можно!

—В самом деле, Аристарх, тут без вариантов, я же ясно даю понять, —откладываю приборы и промачиваю губы салфеткой.

Но мужчина так же спокойно рассматривает меня, сложив руки замком перед собой.

—А я терпеливый, Виктория.

Офигеть можно. Ты как мое имя узнал, мальчик?

—Вау. Допустим. То есть мы все-таки шапочно знакомы?

—Эх, не скрыть от вас ничего, Вика. Знакомы мы с вашим братом, а с вами пока нет. Но теперь уж точно, вернее.

Мне отнюдь не нравится этот разговор. Совсем не нравится.

—И кто же вы такой?

—Я брат Венеры.

ГЛАВА 16

ВИКА

Меня неплохо так отрезвляет этот момент. Будто бы на голову вылили ведро холодной воды. Интересно.

—Что-то я вас раньше не видела, брат Венеры.

Припоминаю вроде, что имя все-таки слышала, но не уверена этом до конца. Врать пацану тоже не имеет смыла, хоть это и не пацан, а уже состоявшийся мужчина слегка за тридцать. В принципе он даже может быть одного возраста с Лешей, только вот мой спецназ все-таки мужик-потен-вонюч-силен, а этот явно больше по интеллектуалке, что совсем не значит, будто бы Леша тупой.

—Мы не знакомы были, вот и не видели. А теперь повод у нас самый что ни есть стоящий, — он сразу перестает улыбаться и смотрит на меня уже серьезно, но в этих глазах все равно читается интерес.

Такой скрупулезный.

Ладошки у меня плавно холодеют. Потому что предчувствие срабатывает на «ура».

—И какой у нас повод?

—Венера беременна, а ваш брат, Вика, бросил ее. Конечно, он пока ей это не сказал в лицо, но ярко передал через других. Я не могу сказать, что очень счастлив от факта беременности своей сестры, но так уж вышло, что изменить что-то нельзя. Теперь она будет жить со мной. Бабушка с дедушкой пока не должны знать обо всем, а я не позволю ей избавиться от ребенка, вот и будем скрываться, что называется. Я решил поговорить с вами, потому что, признаюсь честно, у меня к вам есть и личный интерес. Совместить приятное с полезным.

Вилка в моей руке с грохотом приземляется на стол, пока уши закладывает от нарастающего в крови давления. Венера беременна?

Нет, конечно, я понимала изначально, что они явно не пестики и тычинки изучают вместе, вернее, как раз их и изучают, но в другой плоскости и другими исходными данными.

Пропускаю мимо ушей личный интерес и перехожу к сути.

—Он не знает, — осиплым голосом заявляю уверено. Если бы он бы знал, никогда бы не посмел. Мой брат может и пи*дюк, но не ублюдок, и за Венеру он может и убить. Совершенно спокойно.

—Конечно, он не знает. Она ему и не скажет, не уверен, что Венера в принципе больше еще хоть раз придет к нему. Она убита горем, а это, как вы можете понимать, не может повлиять положительно на ее здоровье.

—Я поговорю с братом.

—Вика. Послушайте внимательно. С ним не говорить сейчас надо, его вытягивать следует. Думаете, я не понимаю, что значит его ответ? Он не хочет ее впутывать. Его там ломают? Тем более, если учитывать вашу фамилию, а вернее знаменитого отца. В свое время Востров многим встал поперек глотки из-за своих принципов. До сих пор он там стоит у некоторых. Есть много пробелов, которые ваш адвокат или не видит, или не хочет видеть, потому что именно этого от него ждут, — уперевшись локтями в стол, Аристарх склоняет голову набок и прищуривается.

—Вы хотите сказать, что нам нельзя доверять адвокату?

—Я бы не стал верить человеку, который должен самому главному врагу вашего отца.

Тянусь к бокалу с коктейлем и делаю пару жадных глотков. Алкоголь противно обжигает горло, но я не подаю виду, что это мерзкое пойло, а не приятный напиточек.

Адвокат Игоря не последний человек в городе, его КПД так высоко, что без дополнительных средств не увидишь. В ком-ком, а в нем я была уверена на все сто.

Ну и, конечно, в Сереже, который клялся и божился, что дело замнут. Вот только замнут — это не то же самое, что и оправдательный приговор. Если я могу…могу избежать брака с Сергеем и высвободить брата…смогу ли я?

В голове происходит атомный взрыв, и я в шаге от того, чтобы расплакаться просто из-за того, что моя голова начинает разламываться от боли.

—Почему я должна вам верить?

Я такой вопрос даже Сергею не задала, потому что там…все ясно. Личный интерес слишком ярко выражен.

—Серьезно? Заметьте, я ни слова не сказал о том, что не в восторге от жениха Венеры, который почти зек. И я ни слова не сказал о деле, по которому он проходит. Вы же смеете ставить под вопрос мою искренность? Вика, вы серьезно? Я настолько заинтересован в том, чтобы ваш брат вышел, что вам и не снилось. Моя сестра — это мое сокровище, и да, за нее я буду совершать много разного, но все лишь во благо.

Его ответ меня устраивает. Меня не устраивает моя реакция на вновь открывшиеся факты, при которых новая жизнь не является единственным выходом из ситуации.

—Мне надо время все обдумать и вообще. Я сегодня не в том состоянии, чтобы размышлять о таких вещах. Была бы вам признательна, если бы мы встретились где-то, допустим, завтра. Вместе с Венерой. Все обсудим и так далее. Особенно то, что вы мне можете предложить.

—Я могу предложить защиту вашему брату и стопроцентную гарантию оправдательного решения. Без условностей. Без «но» и «Если». Просто мое слово. И без ценника, потому что мы почти родственники.

Он улыбается и накрывает мою руку своей. Я ежусь и осторожно выпутываюсь из теплых пальцев. Разумеется, это ему не нравится.

—Вот только не всегда все дело только в законе. Иногда есть другие факторы.

Например, связи. Настолько начинаю параноить, что буквально в каждом вижу врага.

—Уверен, мы сможем придумать что-то против этих факторов, так что…вперед и вверх, Вика. Вы же боевая. В чем проблема?

Он достает портмоне и кладет несколько крупных купюр на стол. После чего встает и спокойным голосом говорит мне:

—У меня сегодня еще встреча с клиентом. Так что мне пора, но мой водитель сможет забрать вас туда, куда вы скажете, Вика. Я бы завез вас сам, но прошу меня извинить. Борис все решит. Не прекращайте бороться, воительница, даже когда кажется, что проигрыш близко. Иногда самая незначительная деталь ломает идеальное обвинение. Или…идеальную защиту.

Цепкий взгляд карих глаз не отпускает меня. Я замечаю мужчину, который подходит к нам, кивает боссу и садится поодаль. С ним я, конечно же, не поеду. Вместо этого заказываю еще несколько коктейлей.

Кажется, сегодня иначе все это я не выгружу.

Как и ожидалось, второй коктейль неплохо начинает рубить. Я без понятия, что именно мною двигало, когда я решила, что достаточно смела для спиртного в такое время. На пустой желудок, ведь за целый день во рту не было и крошки.

Но в целом, я отчетливо ощущаю, как мой мозжечок уходит в утиль. Собственно, чего я вообще ждала? Салат как закуска так себе сработал, если быть до конца честной.

Учитывая мои навыки алкоголика, что равны нулевым, странно, что я еще после первого не проверила пол на гладкость.

В голове так много мыслей, что только спиртное помогло не думать. Вот так. Есть только тупая-тупая радость, рожденная не ясно даже от чего. Нет, почему неясно? Ясно.

Я за Венеру очень рада, и за Игоря рада. В том, что этот лопух просто еще ничего не знает, я уверена. А как узнает, х*р он ее отпустит от себя дальше, чем длина стальных оков, которые он на нее нацепит.

Мутным взглядом обвожу клуб и неоднозначно хмыкаю, прикидывая, а что же будет, если я сейчас спецназ сюда вызову. Точно придет. Может даже отругает и отшлепает. Икаю и смеюсь. Жесть полная.

Ладно, пора заканчивать, а то женский алкоголизм неизлечим. А я не начинала и начинать не стоить.

Расплатившись по счету, нетвердой походкой иду на выход, когда слышится звук входящего звонка. Черт, мне не надо смотреть кто это, потому что я и так понимаю — мама. А почему? Потому что я, как бы это сказать, должна была заехать к флористам сегодня.

Должна была и, разумеется, не заехала.

—Да, мам, — с готовностью отхватить по делу, я принимаю звонок.

—Вика, ты почему не заехала к флористам? Девочки тебя ждали! Что за безответственность?

—Не заехала и не заехала. Тоже мне проблема века. Мне так-то вообще…ик…все равно, какой букет будет лететь в потенциальных невест, прости Господи, — оступившись на ровном месте, хватаюсь за парапет возле лестницы, ведущей к парковке.

Повисает молчание, мама выдыхает, а затем строгим голосом спрашивает:

—Ты что? Пьяна? Вика!

—Да, мам. В говно, прикинь? Пьяна в говнище! — смеюсь в трубку, пока ищу ключи от машины. Мне надо забрать оттуда пару вещей и дождаться таксо.

Такси, такси, вези меня, вези!

—Ты где? Я позвоню Сереже, и он тебя заберет, — таким же безапелляционным голосом вторит мне мать. От одного упоминания будущего мужа в желудке начинают рождаться странные позывы ко рвоте.

—Ууу я в Зибабве. Скажи, чтобы прилетал первым рейсом, — сбросив вызов, подхожу к машине и устало приваливаюсь к разгоряченному железу. Отключив сигналку, сажусь на пассажирское и с трудом наклоняюсь, чтобы найти босоножки. Я четко помню, что кинула их сюда.

Вот же ж зараза. Один есть, а второго нет. Или я просто окосела вкрай.

И тут я слышу приближающиеся шаги.

— Старший лейтенант Фолькин, патрульная полиция. Предъявите документы, пожалуйста.

Я резко поднимаюсь и бьюсь головой о приборку. Твою мать, да что ж мне так везет? Осмотрев подошедшего, впадаю в некоторое удивление.

Да уж, патрульная полиция нынче молода, я бы вообще подумала, что передо мной школьник. Хм, ок.

—Добрый вечер.

С трудом вывернувшись на месте, достаю сумку и кошелек, выуживаю документы и откидываюсь на сидении.

—Виктория Игоревна, вы выпивали? — молоденький паренек переводит на меня серьезный взгляд и наклоняется ниже. Да что тут нюхать в самом деле? Я как пивной завод!

—Попрошу. Дегустировала, — улыбаюсь одной из своих обворожительных улыбок, но это не срабатывает.

—Выйдете из машины, пожалуйста?

Мальчик, ты меня спрашиваешь или приказываешь?

Ладно, я-то выползу отсюда каким-то образом, но все и так понятно!

Выползу. АГА! Аж три раза.

Пф. Легко сказать и очень тяжело сделать, особенно, если в тебе три коктейля!

Оступаюсь, меня старший лейтенант, как тебя там, подхватывает сразу. Спасибо, мальчик.

—Давайте дыхнем в «Драгер»*.

—С какого это счастья, простите? Я что? Еду куда-то? Да, я выпила, но я пришла сюда вещи забрать и дождаться такси. Нарушения нет.

—Давайте проведем экспертизу.

—Старший Лейтенант, вы меня слышите? По закону, я ничего не нарушила!

Моя уверенность железобетонная, но парень и не думает меня отпускать. И тут я вспоминаю, как кое-кто фоткал мои номера.

Черт. Ты сейчас серьезно, спецназ? Очень низко, как по мне, пользоваться такими вещами просто, чтобы насолить.

Ну не переживай. Я тоже насолю. Ты меня запомнишь надолго, и репутацию я тебе подпорчу.

Злость внутри будоражится, разрастается до немыслимых масштабов. Я так пытаюсь сдерживаться, но все идет в тартарары, когда старлей подзывает второго и повторяет свою просьбу уже не так вежливо.

—Ты знаешь вообще, кто я? — делаю драматическую паузу, пока у парня все такое же самоуверенное…—Я любовница Архангельского. Звони ему и говори, что принял меня. Посмотрим, на что он натянет твою задницу. На какой глобус!

Вот теперь в глазах парня нет такой уверенности, что была буквально минуту назад. Теперь там удивление. Интересно. Неужели я могла ошибиться? Но нет, он моментально начинает кому-то звонить и, по разговору, я понимаю…кому именно.

Небось на быстром наборе.

Черт. Я все-так не ошиблась.

Давай, приезжай. И я устрою тебе незабываемый вечер.

О нем будут трещать из каждого утюга.

ГЛАВА 17

ЛЕША

Я несусь как ополоумевший вперед. Меня не остановят, но тем не менее, я нарушаю, бл*дь. А делать это ой как не люблю. Не то чтобы тут речь шла о комплексе отличника, но факт остается фактом, против которого не попрешь.

Не нарушаю в норме и другим не даю. А только за сегодня мало того, что с перегаром, так еще и скоростной режим для меня теперь как зайцу стоп-сигнал. Ведьма, что ты со мной делаешь вообще? Я на себя становлюсь не похож.

Любовница, значит? Вот же ж…и не соврала ведь, по итогу именно она стала любовницей.

На один раз, но все же.

Только позволив себе думать о ней, я снова и снова ныряю туда, куда не должен. Совсем не должен. Но поздно сожалеть, когда перед глазами стоят картинки той ночи, после которой все пошло по причинному месту.

Рвет на части.

Сворачиваю по нужному адресу. Она приперлась в наш клуб. Наш — именно потому, что мы здесь познакомились, но я вот думал, что это досадное недоразумение вызывает в ней только злость. Однако она снова тут.

Может дело вовсе не в злости?

В отличие от меня, ведь я в бешенстве и готов рвать и метать. За подобное безрассудство девчонку пороть надо так, чтобы сидеть не могла на своей заднице. Пусть аппетитной, пусть такой, что мне голову сносит. Но чтобы страдала всякий раз, вспоминая причину этой порки.

Пьяная за руль? Серьезно?

Я думал, ты умнее, но каждый твой последующий шаг перечеркивает все адекватные мысли относительно тебя. Каждый, сука, шаг!

Мне хочется схватить тебя за шею и встряхнуть, а потом трахнуть, чтобы думать забыла о чем-то еще.

Примечаю патрульную машину с горящими проблесковыми сразу, а рядом слишком знакомый внедорожник. Пассажирская дверь нараспашку. Изящные ноги в белых кедах даже на расстоянии заставляют глотать слюну от желания провести по ним рукой. Я вижу щиколотки и дурею сильнее.

Мотор даже не глушу, выхожу из запущенной машины и шагаю в сторону полицейских. Те, заприметив меня, идут навстречу с поникшими плечами. Довела вас стерва? Знакомо. Ой знакомо.

Чувствую, мозги она им отымела в грубой форме!

—Алексей Алексеевич, «Драгер» показал превышение нормы. У нас рейд, мы не могли не среагировать, — тушуется старлей, опустив взгляд. Второй стоит поодаль и только кивает. Рядовой, ссыкует еще, ну ладно…

—Оформили?

Вика оборачивается, услышав мой голос и по-сучьи лыбится. Сейчас начнется представление.

—Никак нет. Как можно…мы сразу вам.

—Молодцы, — припечатываю его взглядом, не требующим пояснений и дальнейших переговоров.

Никаких документальных подтверждений сегодняшнему быть не должно. Теперь я впервые еще и пользуюсь служебным положением.

Впервые переспал с незнакомкой в клубе, впервые с перегаром за рулем, впервые превышаю полномочия.

Вострова, я с тобой впервые делаю так много вещей за эти несколько дней, что, кажется, и не жил до этого.

Виновница торжества выкарабкивается из машины и нетвердой походкой идет в нашу сторону.

—Что, Алексей Алексеевич, испортили ВАМ вечер? Так ВЫ мне тоже испортили, знаете ли, — виляя бедрами, она двигается к нам.

Волосы разлетаются от порывов ветра. С виду она просто юморная и пьяная, но в глазах полыхает огонь, в котором она меня сейчас с радостью спалит к еб*ням. На лице горит румянец, настоящий адский огонь на бледной коже.

—В машину села быстро, — стараюсь не смотреть на нее, только раздаю указания, но зато Вика смотрит на меня в упор. Убийственным взглядом.

—Приказывать своей жене будешь, а меня можешь поцеловать в зад. Да, мальчики? — она подходит к полицейским и кокетливо им улыбается, проводя наманикюренными пальцами по груди одного. —С вами было так весело, номерок оставишь, ммм, — показательно осматривая погоны, чертовка прикусывает губу, — ммм…майор?

Какой нах майор? Ему до майора как мне до примы Большого. Сука! Ты же меня специально сейчас выводишь из себя? Это херово, что ей удается заставить меня ревновать, но я ревную. Ревную!

Ощущая, как по вене бьется адский гнев, рывком тяну ее на себя, бросая свирепый взгляд на старлея. Тот тоже ведь оценил уже красоту Вики. Здесь только слепой бы не заметил.

Вика упирается мне в грудь лицом и ойкает, стараясь тут же оттолкнуться руками, но бороться со мной бесполезняк конкретный.

Заграбастываю ее к себе ближе и грубо шепчу в ухо:

—Только попробуй выкинуть еще что-то, и ты будешь просить меня остановиться.

—Не льсти себе, а? — запрокинув голову, она начинается смеяться, вот только в глазах нет веселья. Там даже нет легкости несмотря на то, что спиртным от нее несет за метр. Ты зачем так наклюкалась?

Почему помощи не попросила?

Характер папин показываешь? Мысленно спрашиваю, бросая в нее стрелы злости, но она мастерски отражает их, испепеляя меня колдовскими глазами.

Ты и не попросишь. Такие не просят, такие просто ставят на колени всех вокруг.

—Спасибо, парни, за службу. Свободны, — кидаю им и подхватываю Вику за талию одной рукой. Ты почти ничего не весишь, пушинка. Не жрешь небось на нервах. Вот только за каким хером меня это колышит?

—Отпусти меня, животное, — морщась, царица начинает бить меня ладонями по груди.

—Только распаляешь, малыш, но ведь можно и иначе это делать, — наглею вкрай, на что поступает вполне прозаичная реакция. Девчонка начинает мотылять ногами и норовит попасть в пах коленом.

Разбежалась.

Перекидываю брыкающуся тушку на плечо и в таком неприглядном виде несу ее в сторону ее же машины.

—Ненормальный! Придурок! Конченный мудак! Вот кто ты. А еще. А еще обиженка! Натравил на меня своих псов и радуешься, да? Так ты не мужик, ясно? Даже дилдо в штанах не оправдывает такого поведения.

Я ржу, ударяя ее по заднице. Ты сейчас серьезно?

Серьезно думаешь, что я натравил на тебя патруль? С какого…хера, а ебвашуналево.

Ну да, я же фоткал номера.

Чтобы облегчить себе поиск в случае чего!

—Слушай сюда, Вика, я может и не идеальный, но не штопанный гандон. Если мне надо порешать что-то, я решаю это сам и никого ни на кого не натравливаю. Кивни, если уяснила, —говорю в никуда, ведь Вика все еще болтается за моей спиной на уровне талии.

—Пи*дишь как дышишь.

—Я вымою тебе рот с мылом, — хватаю сумку Востровой, откуда выпадают ключи от машины. Сумку закидываю на плечо, двери прихлопываю и клацаю брелоком, закрывая машину. Никак я не смог бы ожидать, что она вцепится в мой бок зубами.

Это до пи*децов больно, но в тоже время заводит. Меня, бл*ть, садомазо теперь заводит? Пиздец, приплыли.

—С ума сошла? — ору, дергая девчонку вниз. Она же не ждет ничего и продолжает лупить меня по заднице.

—Иди-ка ты нах*й Архангельский, свое дело сделал ведь, а теперь отпусти меня и катись на все четыре стороны, чтобы глаза мои тебя не видели!