Небесные чувства

10

Ровно в одиннадцать утра они были у входа в городскую квартиру четы Хэйвен. К месту назначения их подвез все тот же Гасан и остался ждать у подъезда.

Диана заметно нервничала и часто облизывала пересыхающие губы, так что не было смысла даже доставать помаду. Впрочем, природа наградила ее достаточно яркими, четко очерченными губами, так что в косметике не было особой необходимости.

Помимо сумочки, свисающей с плеча, в руках у нее был пакет с подарками для хозяев. Для миссис Хэйвен — фактического вождя семейного клана — довольно массивное, богато иллюстрированное издание, посвященное творчеству английских художников-пейзажистов. А для номинального главы семьи — уже упоминавшаяся бутылка.

Впрочем, как она и ожидала, судя по оставшемуся у подъезда лимузину, общение с отцом Тима носило краткосрочный характер. Он сам открыл дверь.

Малколм Хэйвен внешне ничем не напоминал сына. Среднего роста, худощавый, с удлиненным лицом и столь же удлиненным носом, и с серо-стальными глазами с жестким прищуром. Редеющие светло-рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад и уже начали седеть на висках. Он был облачен в элегантный темно-синий костюм, черные мокасины, белоснежную рубашку из египетского хлопка и темно-синий шелковый галстук.

Окинув Диану быстрым оценивающим взглядом, хозяин дома протянул ей руку, осторожно пожал тонкую ладонь и произнес приятным, слегка хрипловатым голосом застарелого курильщика:

— Полагаю, вы и есть Диана Нивен. А я Малколм Хэйвен, отец вот этого лоботряса, стоящего за вами. Можете называть меня просто Малколм. К сожалению, прислуга отпущена, так что мне приходится исполнять роль дворецкого.

Он очаровательно улыбнулся, продемонстрировав прекрасные зубы, благополучно избежавшие насилий и издевательств со стороны дантистов.

— Очень приятно, сэр, — улыбнулась Диана в ответ. — Мне тоже будет удобнее, если вы станете называть меня по имени.

Она сразу же подумала, что прислуга отсутствует не случайно. Видимо, с учетом деликатности обсуждаемой темы. Темнокожие плебеи не должны быть посвящены в тайны личной жизни представителей высшей расы.

— Ну что ж, — продолжил тем временем Малколм Хэйвен, — я рад нашей встрече. Ценю вкус моего наследника. Вы действительно очаровательны. Даже лучше, чем вас описывал сын. Вашу фотографию, к сожалению, он нам не показал. Заявил, что лучше будет увидеть вас при встрече.

Он вновь профессионально чарующе улыбнулся, хотя глаза оставались настороженными и холодноватыми. Затем продолжил:

— Извините, ради бога, что задержал вас у двери. Но, к сожалению, мне надо спешить. Так что я вас временно покину. Срочные дела в посольстве. Поручаю вас покровительству жены. Она ждет в гостиной. Вечером увидимся на приеме в одном иностранном посольстве. Вы на него приглашены, Диана, естественно, вместе с Тимом.

Малколм Хэйвен сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда пригласительный билет.

— Здесь указаны адрес и время. Впрочем, сын вам все объяснит. Пригласительный билет на его имя, но в нем указано «со спутницей». Это как раз к вам и относится. — Затем он одернул пиджак, поправил галстук, сдул невидимую пылинку с рукава и торопливо произнес: — Извините, но мне надо бежать. До встречи вечером.

И, пропустив молодых людей в глубь квартиры, он тут же исчез за порогом, аккуратно прикрыв дверь.

Диана даже не успела сказать, что хотела бы вручить ему подарок. Впрочем, его можно передать и через миссис Хэйвен, решила она. Затем подумала о том, что исчезновение Малкома тоже было, вероятно, спланировано. Видимо, хозяйка дома не особенно доверяла мужу деликатные и сложные дела, предпочитая решать их самостоятельно, без помех и ненужных советчиков.

Мать Тима восседала на диване в гостиной, всем своим видом являя аристократку до мозга костей. Впрочем, о ее родословной Тим никогда не упоминал. Но по некоторой нарочитости во всем можно было предположить, что светский лоск был большей частью приобретенным, а не врожденным. И еще сразу бросалось в глаза, насколько Тим похож на мать — цветом волос и глаз, очертаниями лица и массой мелочей, порой даже неуловимых. Она была одета в свободного покроя платье из бледно-лилового шелка, оставляющее руки и плечи обнаженными. Прическа, как будто только что уложена парикмахером, волосок к волоску.

Тим поцеловал мать в щеку, затем церемонно представил женщин друг другу:

— Элеонора Хэйвен. Диана Нивен.

— Приятно познакомиться, миссис Хэйвен. Ваш сын много лестного рассказывал о вас.

— Спасибо, мисс Нивен. Мне он тоже кое-что рассказал о вас. — Ее голос звучал холодно и размеренно, с оттенком усталого равнодушия, как бы демонстрируя обыденность и незначительность происходящего. — Я пригласила вас на чай, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся всех нас. Спасибо, что нашли возможность прилететь в Каир. Вы ведь здесь впервые?

— Да. Впервые.

— Тогда тут для вас будет много интересного. Увидите то, что когда-то изучали в школе, в учебниках по истории. И на сколько планируете задержаться?

— Не знаю еще. Посмотрим. — Диана пожала плечами, подчеркивая неопределенность ситуации.

Ее уже начинала раздражать эта странная демонстрация некоей отстраненности от происходящего. Как будто миссис Хэйвен исполняет навязанную ей роль. Хотя, насколько Диана знала, именно от ее решения будут зависеть, как сложатся их отношения с Тимом.

— Мой муж уже вручил вам приглашение на сегодняшний прием?

— Да, вручил.

— Хорошо. — Она повернулась к сыну и проворковала: — Дорогой, ты не мог бы приготовить нам чай? Все необходимое найдешь в кухне.

Было понятно, что Тима удаляют, дабы они могли побеседовать откровенно, без притворства и игры, предназначенных для мужских ушей. Диана внутренне напряглась, приготовившись к тяжелому испытанию. Но сумела сохранить на лице полное спокойствие.

— Ну что ж, милочка, — не замедлила начать словесную дуэль Элеонора Хэйвен, едва дождавшись ухода Тима, — я полагаю, что нет смысла ходить вокруг да около и объяснять мое отношение к вашей затянувшейся связи с моим сыном. Я сторонник прямого подхода к решению проблем. Я не вмешивалась в ваши отношения, пока речь шла о чем-то временном, быстротечном. У Тима были подружки и до вас, и все заканчивалось именно так. Молодым людям свойственно увлекаться и не всегда поступать разумно. С возрастом это проходит. Вы оба уже совершеннолетние, и ваша интимная жизнь меня не касается. Но только до определенного момента…

Миссис Хэйвен выдержала многозначительную паузу, затем продолжила, глядя тяжелым немигающим взором на Диану, как бы гипнотизируя ее:

— До определенного момента, пока ваша связь не стала… — она на секунду задумалась, пожевала губами, как бы подбирая подходящее выражение, затем сказала, — тревожить меня. Затрагивается будущее моего сына, а это мне далеко не безразлично. Это волнует меня как мать.

Диана почувствовала, как сжимаются ее кулаки, и с трудом подавила резкие слова, готовые сорваться с языка, хотя не смогла избежать сарказма в голосе:

— Я понимаю ваше беспокойство, миссис Хэйвен. Но, во-первых, это ваш сын принял решение узаконить наши отношения. Я поначалу даже была против. У меня имелись свои планы на будущее, которые я не связывала с замужеством. В случае заключения брака мне придется пойти на определенные жертвы ради вашего сына. А во-вторых, мне не совсем понятно, что может вас тревожить в наших отношениях. Вы полагаете, что я не сумею дать вашему сыну то, что он заслуживает? Что я могу испортить ему жизнь?

— Боюсь, вы не совсем правильно воспринимаете то, что я говорю, мисс Нивен. Ситуация не выглядит столь драматичной, как вам представляется. Но у мальчика уже наметился определенный жизненный путь, путь дипломата. Это семейная традиция, как вам, должно быть, известно. Карьера дипломата предъявляет свои требования к человеку и к его окружению, к его близким, — сдержанно произнесла миссис Хэйвен.

— Хотите сказать, что я не вписываюсь в его окружение? Что не подхожу на роль вашей родственницы? — с вызовом спросила Диана, теряя терпение.

— Я хочу сказать, что вы весьма амбициозная, волевая и самостоятельная женщина. Слишком самостоятельная для того, чтобы подчинить свои интересы и свою жизнь интересам дипломатической службы и внешней политики государства, — резко возразила ее собеседница.

— О, даже так? Речь уже зашла об интересах государства? — Диана изобразила притворное изумление. — И каким же образом я могу помешать внешней политике, проводимой кабинетом ее королевского величества?

— К сожалению, вы практически незнакомы с нашей средой. Я могу, конечно, объяснить это вам в достаточно популярной форме. Но, полагаю, что читать лекции на эту тему в этой гостиной не имеет смысла. Просто поверьте моему опыту жены дипломата, что это не такое уж простое дело. И не личное. Есть масса проблем, которые, как мне кажется, для вас будут слишком непонятны, непосильны и обременительны. Они вообще не отвечают вашему психологическому складу.

— Вы в этом так уверены? Но вы не профессиональный психолог и не мой личный психоаналитик. Мы с вами практически незнакомы. Кстати, у вас что, есть специальные тесты для кандидатов в жены дипломатов? А вы сами их проходили? — съязвила Диана.

— Мне вполне достаточно рассказов моего сына. — Миссис Хэйвен намеренно игнорировала горячность собеседницы и ее сарказм, продолжая вещать авторитарным и размеренным тоном: — И я хорошо знаю девушек вашего типа. А главное, я знаю тот тип женщин, которые гораздо лучше подойдут для роли жены дипломата.

— Точнее, для вас и вашего сына, как я понимаю. Хотите сказать, что уже подобрали кандидатуру, идеально соответствующую вашим представлениям о жене дипломата? — полюбопытствовала Диана.

— Угадали, милочка. Конечно, идеальных кандидатур не бывает. Но она гораздо больше подходит на эту роль, чем вы. Я достаточно давно знаю эту девушку. Так же, как и мой сын. Они знакомы с детства. Вместе росли в посольстве. И она хорошо представляет, что это такое — семейная жизнь дипломата. То, что зачастую закрыто для непосвященных. И поверьте, мисс Нивен, я желаю вам только добра. — В ее голосе было столько елейности и патоки, что можно было прослезиться от умиления.

— Я уже это поняла, миссис Хэйвен, — саркастически усмехнулась Диана. — Вы руководствуетесь исключительно моими интересами.

— И вашими тоже. — Хозяйка дома вновь сделала вид, будто не заметила иронии собеседницы. — Впрочем, вы сможете увидеть ее на сегодняшнем приеме. Ее зовут Дороти. Дороти Кемпбелл. Она дочь старых друзей нашей семьи. И коллег, разумеется. Заодно увидите, кто больше подходит на роль жены дипломата… Кстати, — нарочито небрежным тоном, но со значением добавила она, — в жилах Кемпбеллов течет королевская кровь.

В этот момент в гостиную наконец вошел Тим, вкатив изящный столик на колесиках, сервированный для чая.

— Спасибо, дорогой, — благодарно кивнула Элеонора. — Ты как раз вовремя. Мы только что говорили о Дороти. Она сегодня тоже будет на приеме. Было бы неплохо, если бы ты познакомил их обеих. — Миссис Хэйвен улыбнулась одними губами и продолжила: — Дороти здесь уже давно гостит. Бедному Тиму пришлось ее развлекать. Вы же знаете местные обычаи. Девушка не может никуда пойти без мужского сопровождения.

Диана почувствовала, как закипает кровь в жилах и как ей все труднее становится сдерживаться. Но поддаваться было нельзя. Несомненно, хозяйка дома специально провоцировала ее, стремилась вызвать скандал, столкнуть ее со своим сыном. Но каков Тим! Мог бы хоть намекнуть о существовании подруги детства. Наверное, водил ее и на танец живота, и по ночным дискотекам.

Диана посмотрела на молодого человека и увидела, что тот, склонившись над тележкой, старательно прячет глаза и не подает голоса, будто речь идет не о нем. Ее это неприятно поразило. Неужели он вот так и будет уклоняться от участия в схватке, свалив все на ее плечи?

Решил плыть по течению? Тогда какой был смысл в ее приезде сюда? Или это и есть красивый ход миссис Хэйвен? Пусть гостья сама убедится, что здесь ей «ничего не светит». Что тут у нее нет никакой поддержки. А сынок-дипломат находится полностью под материнским контролем и послушно выполнит волю родителей.

Но свои умозаключения Диана решила оставить пока при себе. Надо еще раз как следует все обдумать. Хлопнуть дверью никогда не поздно. Да и было бы интересно взглянуть на соперницу. Ее даже заинтриговала возможность сразиться с той на вечернем приеме. Да и, кроме того, она потратила столько времени на выбор вечернего платья!

Вслух же Диана сказала:

— Простите, но я, пожалуй, не смогу участвовать в чаепитии. Приглашение на прием было несколько неожиданным и, думаю, потребует времени для подготовки. Я лучше поеду на виллу. Да и хотелось бы успеть хоть немного посмотреть город. Не могли бы вы вызвать мне такси? Тиму не надо беспокоиться. Я и сама справлюсь. А сейчас я бы хотела передать вам подарки. Они здесь, в пакете.

— Ну что вы, дорогая! — первой отреагировала, как и ожидалось, миссис Хэйвен, не выпускавшая бразды правления из своих рук. — Какое может быть беспокойство? Конечно, сын вас обязательно проводит, покажет вам город. Он же воспитанный молодой человек. Не правда ли, Тим? И спасибо за подарки, я потом посмотрю… Хотя вы зря на них потратились.

Прием начинался в восемь вечера, когда уже заметно спадала жара, нависавшая целый день над городом. Фуршет был организован частично в зале, где на полную мощность работали кондиционеры, и частично во внутреннем дворике, где столы с напитками и легкими закусками были расставлены в тени деревьев.

Тим выглядел просто великолепно в элегантном темно-синем костюме в тонкую белую полоску, в белой рубашке и синем галстуке с платиновым зажимом. Пробор на голове был проведен как по линейке.

От тех приемов, на которых Диане много раз доводилась присутствовать, работая с иностранными партнерами компании, этот отличался большим однообразием и строгостью в нарядах гостей, особенно европейских женщин, сдержанностью поведения присутствующих и спецификой тематики бесед. Некоторый диссонанс вносили пестрые национальные одеяния представителей африканских стран и чрезмерное обилие ювелирных украшений на арабских женщинах.

Тим пояснил, что, согласно законам шариата — мусульманского права, при разводе бывшая жена получает только то имущество, что на ней. Поэтому по традиции женщины хранят свои накопления в ювелирных изделиях.

В своем великолепном черном платье, весьма удачном произведении лондонских модельеров, отлично оттеняющем достоинства ее фигуры, Диана притягивала к себе взоры присутствующих. Как только ее спутник отлучился для беседы с одним из знакомых иностранных дипломатов, к ней тут же подошел напористый местный нувориш, жгучий красавец брюнет с горящими темно-карими глазами. В его вкрадчивых манерах таился намек на изощренность любовных утех Востока.

Не теряя времени, сразу после беглого выяснения статуса гостьи, этот типичный восточный донжуан начал ее обольщать, заманивая для начала обещанием показать настоящий танец живота. Говорил он долго и темпераментно, с забавным акцентом, объясняя тонкости этого ремесла. Диана давно бы отошла от непрошеного просветителя, но хотелось подразнить семейство Хэйвен. А ловелас упивался собственным красноречием.

— Только в Египте, мисс, сохранилась старая традиционная школа этого вида искусства. Я покажу вам то, что предназначено для знатоков и ценителей, а не упрощенный, вульгаризированный вариант для туристов. И уж тем более не ту подделку, которую видишь в голливудских фильмах. Вращение и вихляние бедрами — это абсурд. В настоящем танце работают только мышцы живота и ягодиц. И еще один важный нюанс. У западных женщин принято удалять волосы под мышками. А у арабов наличие этих волос считается эротичным. Типичный пример расхождения культур Востока и Запада. Поэтому арабские танцовщицы высшего класса специально оговаривают в контрактах при гастролях за рубежом эту деталь…

— О, это очень интересная подробность — прервала его Диана. — Но, к сожалению, я вынуждена вас отставить. Меня ждет мой спутник. — И, не дожидаясь ответа, покинула ошеломленного собеседника.

Причина для подобной бесцеремонности была более чем основательная. Возле Тима появилась какая-то девица в серебристо-голубом, плотно облегающем тело платье. К сожалению, достаточно эффектная, похожая на исполнительницу огненно-зажигательного фламенко и одновременно на дочь испанского гранда. Этакая солнечная Кармен из туманного Альбиона. Иссиня-черные волосы, уложенные «под пажа», тонкое интеллигентное лицо, темно-карие глаза, гибкая фигура с высокой грудью, крутыми бедрами и слегка полноватыми, но длинными ногами. Видимо, не вся английская знать склонна к вырождению, мрачно подумала Диана. По какому-то наитию она сразу поняла, что это и есть та самая Дороти Кемпбелл, подруга детства Тима и ее соперница.

Диана не привыкла прятаться от опасностей и решила не дожидаться, пока Тим выполнит пожелание матери. Взяла инициативу знакомства на себя. Да и слишком неприятно было видеть их вместе.

Брюнетка в серебристо-голубом первая заметила приближающуюся к ним разъяренную молодую женщину. Она дернула Тима за руку, поворачивая лицом к надвигающейся угрозе, и инстинктивно отступила за его спину, как бы прикрываясь им как щитом.

— Добрый вечер, мисс. Похоже, у меня сегодня день не очень приятных знакомств. Полагаю, мне не нужно представляться?

— Нет, конечно. Тим уже говорил о вас. — Знойная красотка не потеряла присутствия духа и приняла вызов. Даже выдвинулась слегка из-за спины Тима.

— В таком случае дадим мужчинам заниматься их дипломатической работой. Не будем им мешать. — Диана выразительно посмотрела на Тима. — Не беспокойся, дорогой. Я присмотрю за твоей подругой детства.

— Я не только подруга детства! — дерзко возразила Дороти.

— А это мы сейчас выясним. — И Диана даже слегка подтолкнула замешкавшегося Тима.

Разговор между двумя соперницами продолжался недолго и велся с использованием вполне цивилизованных выражений, учитывая окружение и уровень образования, но полный сарказма и яда.

Первой начала Дороти Кемпбелл, заявив:

— Видите ли, Диана, Тим очень деликатный человек и, вероятно, избавил вас от излишних подробностей о нашем прошлом. Впрочем, мне он тоже не рассказывал о постельных сценах с вашим участием.

— Я ему весьма благодарна за это, — саркастически усмехнулась собеседница.

— Не знаю, правда, хорошо это или плохо, — продолжила Дороти. — Иногда откровенность бывает совсем не лишней. Помогает избежать многих недоразумений… Это как у золотоискателей. На застолбленном участке должна быть табличка с указанием владельца и помечены границы владения, чтобы избежать эксцессов и судебных процессов.

— А вы считаете наши отношения недоразумением?

— Нет. Я бы сформулировала это иначе. Посягательством на личную собственность и нарушением права первенства. — Голос Дороти звучал оскорбительно вызывающе.

— Хотите сказать, мисс Кемпбелл, что детская дружба дает достаточно оснований для того, чтобы, как вы говорите, застолбить этот золотоносный участок?

— Вы неточно информированы, дорогая. Я же сказала, что Тим бывает порой чересчур мягок и не любит говорить неприятные вещи. Хотя иногда это необходимо. Придется мне взять на себя эту малоприятную миссию.

— Уж возьмите, будьте так любезны.

— Во-первых, наша отроческая дружба не ограничивалась только поцелуями, если вы меня правильно понимаете. Дети конца двадцатого века взрослеют рано. Сексуальное просвещение шагнуло далеко вперед с середины прошлого столетия…

— Я догадываюсь об этом, — перебила ее Диана. — Мы с вами принадлежим к одному поколению.

— Именно. Но не это главное. Эти отношения не прерывались и после того, как мы выросли. Конечно, мы виделись не часто, но это, как вы понимаете, только придает остроту ощущениям. После разлуки занятия любовью всегда кажутся слаще. Думаю, мы с Тимом просто созданы друг для друга. Нас толкает друг к другу природный инстинкт… — Дороти немного помолчала, прежде чем продолжить: — Конечно, я понимаю, что у него порой бывают и другие временные увлечения. Мужчины есть мужчины, и на некоторые вещи приходится закрывать глаза. Но потом он всегда возвращается ко мне.

— О, я вижу, у вас доброе сердце, полное всепрощения! — воскликнула Диана.

— Да, и это тоже одна из добродетелей жен дипломата. Вам этого не понять. Кстати, вы сейчас живете в посольской загородной резиденции? — спросила Дороти.

— Да, и что же?

— Ничего особенного. Мне она тоже знакома. В том числе и традиционное купание в бассейне после… ну, вы понимаете, после чего.

— Вполне. Я уже совершеннолетняя и окончила Оксфорд. Ну что ж, Дороти, спасибо. Вы были очень любезны, просветив меня. Полагаю, вы найдете свое счастье в этом дипломатическом мире, со своими-то добродетелями. Мне их действительно сложно понять. Я человек из другого… нормального мира.

Диана повернулась и быстрым шагом направилась к дверям. Не было смысла оставаться дальше в этом лживом и лицемерном вертепе. Карауливший неподалеку Тим устремился за ней, но она его просто не заметила. Хорошо, что, предполагая подобный исход, она заранее зарезервировала место на утреннем рейсе до Лондона. Осталось только продержаться до рассвета, забрать вещи и покончить со всем этим. Выбор состоялся сам по себе.

Ее ждет блестящая карьера юриста. А новый спутник жизни найдется сам. С такой внешностью, как у нее, это не проблема. Стоит только свистнуть. И дети тоже будут. Может быть, только чуточку попозже, чем хотелось…

Диана стояла у окна, щедро омываемого бесконечным декабрьским дождем. Скоро Рождество. Город уже празднично декорирован. Поперек всей Риджент-стрит развешены световые гирлянды в виде голубых звезд. Да и на других улицах тоже хватает украшений. Город заполонили Санта-Клаусы в своих красно-белых одеяниях, бродящие поодиночке и группами по улицам, встречающие посетителей у входов в магазины и рестораны. Везде шла бойкая продажа рождественских подарков.

Люди готовятся к празднику, а вот у нее совсем не праздничное настроение. До сих пор даже не решила, где будет встречать Рождество. Скорее всего придется отправиться к родителям, поскольку больше не к кому. Но слабым утешением будет то, что это все же семейный праздник. День единения близких родственников, в число которых Тим не вошел.

Зато она опять увидит отца. Тот решил покинуть своих арабских друзей и работодателей на пару недель, чтобы встретить христианский праздник подальше от мусульман и их сухого закона, с вместительным «барабанчиком» прекрасного шотландского виски из низинных районов — «Гленливета» или «Гленфаркласа». А может, и из горной Шотландии. Главное, чтобы на этикетке было отмечено, что оно чисто солодовое, без примесей и налито из одной бочки…

Диана отвлеклась от своих мыслей и вновь устремила взор на человека, застывшего на тротуаре напротив ее подъезда. Стоял он здесь уже довольно давно и, похоже, не собирался никуда уходить. Вот он вновь, уже в третий раз, достал из кармана мобильный телефон. Сейчас из ее домашнего телефона послышится соловьиная трель звонка. Уже в третий раз за последние полчаса.

Первый раз она взяла трубку, не зная, кто звонит и что звонящий находится совсем рядом.

— Здравствуй, Диана. Это я. Я должен с тобой поговорить. Я написал тебе письмо, но не получил ответа. Я стою возле твоего подъезда.

— Нам не о чем говорить, Тим, — холодно и спокойно ответила молодая женщина. — Я тебе не верю. Прошу тебя, не надо мне звонить. И не надо меня преследовать. Это ничего тебе не даст. Оставь меня в покое. У тебя теперь своя жизнь, у меня своя. Прощай. — И она повесила трубку.

Минут через десять последовал еще один звонок. Тогда она подошла к окну. Дождь в этот момент затих, и внизу была отчетливо видна фигура в плаще и под зонтом. В поднесенной к уху руке был зажат мобильный телефон. Раскаивающийся греховодник, напрасно добивающийся прощения у оскорбленной им женщины, с горькой усмешкой подумала она. Жаль, я не художница. Хотя лучше было бы это сфотографировать, а снимок повесить в гостиной, мне в назидание. Чтобы в следующий раз при близком знакомстве с мужчиной не предавалась иллюзиям и думала прежде всего о себе.

Ничего, пусть звонит. Если надоест, можно отключить телефон и включить телевизор. Или лечь на диван и полистать юридический справочник. Или пойти в кухню и приготовить себе чаю. В картонной коробочке остались еще два очень вкусных пирожных, принесенных вчера вечером из итальянской кондитерской. Можно даже позволить себе бокал прекрасного французского вина. Знания основ галльского виноделия все же пригодились, и она уже вполне квалифицированно могла покупать спиртное.

Диана вспомнила письмо, о котором упомянул Тим. Очень длинное и сумбурное. И не очень убедительное. Она прочитала его несколько раз, хотя запомнила слово в слово с первого раза. Все искала какой-то сокровенный смысл, позволяющий поверить в написанное. Собственно, из всех фраз ее заинтересовали только те, в которых говорилось о его разговоре с Дороти Кемпбелл. Тим клялся, что его оклеветали. Что Дороти, мягко говоря, дезинформировала ее во время встречи на приеме, выдавая за реальность девичьи фантазии. Полагая, что в борьбе за мужчину все средства хороши. Главное — вовремя избавиться от соперницы. И если бы Диана не отказалась категорически от общения с ним в тот вечер, если бы не убыла рано поутру в аэропорт, это недоразумение быстро бы разъяснилось.

Был еще один пассаж, призванный смягчить сердце молодой женщины. В нем говорилось об изменившемся отношении к женитьбе его родителей. Оказывается, глава семьи впервые в жизни отошел от принципа невмешательства в конфликтные ситуации между женой и сыном. Особенно когда узнал о недозволенных приемах и «неспортивном» поведении мисс Кемпбелл. Он даже заявил, что такая невестка им не нужна и нечего осквернять благородное родословное древо патологическими лгуньями.

Под нажимом обоих мужчин Элеонора Хэйвен сдалась и уже ничего не умела против Дианы в качестве невестки. Особенно после того, как получила от подруг некоторую дополнительную информацию об эпатажном, непозволительном для леди поведении Дороти на некоторых светских вечеринках и на дружеских встречах.

В конце письма Тим зачем-то добавил, что собирается совершить дюжину прыжков с парашютом. Что он уже записался в спортивный клуб и начал наземную подготовку. Даже указал название клуба.

Удивительно, но это был как раз тот клуб, в котором Диана когда преодолевала психологический барьер. С чего бы у него возникла такая сумасбродная идея? Совершенно непонятно. Решил испытать себя или похвастаться перед ней своим героизмом?

Когда-то она тоже думала, что это станет непременным условием для будущего избранника. Но не сейчас. Сейчас уже ничего не изменить. Ангел любви покинул их, улетел на небо и не собирается спускаться оттуда ни на своих белоснежных крыльях, ни на парашюте. А близость к небесам не дает автоматического отпущения грехов. Она не Господь Бог и не склонна к всепрощенчеству.

Диана услышала трель телефонного звонка. Одну, вторую, третью… Настойчивый парень. Решил взять ее измором. Кстати, его фигуру она несколько раз уже видела на улицах, позади себя. Видимо, ходил за ней по пятам, прячась за прохожих, не решаясь подойти и заговорить. Потом были звонки на ее мобильный. Однако, увидев знакомый номер на дисплее, она не стала разговаривать. Потом пришло письмо в пухлом конверте, написанное неровным, нервным почерком. И вот теперь это стояние под окнами. Интересно, насколько его хватит?

Может быть, действительно отключить телефон и отправиться в кухню, подальше от этого окна? Пусть себе стоит, сколько хочет. Это его проблемы. Хочет мокнуть под дождем, пусть мокнет. Может даже лечь на тротуаре, если надоест стоять. Или отправиться домой. У нас демократическая страна и каждый имеет право на самовыражение и свободу выбора.

Наверное, где-то рядом стоит его «ягуар». Мог бы и из него позвонить, не вылезая. А так, скорее всего, бьет на жалость. Рассчитывает на ее сострадание и милосердие. Глупости. Милосердия было хоть отбавляй. Теперь настали другие времена. Новый этап после ее перерождения в жесткую и волевую женщину, которая должна думать только о себе и о своей карьере.

Диана отвернулась от окна, и ее взгляд упал на письмо, лежащее на журнальном столике. Так и не убрала его в письменный стол. Время от времени перечитывала. А много ли может сказать письмо в отличие от живого человека? Вот если бы увидеть еще раз его глаза, которые гораздо красноречивее любых слов… Хотя и слова, не написанные, а услышанные, тоже многое значат. Гораздо больше, чем сухие, бездушные строчки.

Но больше всего она доверяла своей интуиции. Иногда даже, казалось, была способна читать чужие мысли, когда их источник находился рядом. Почему бы не проверить свои возможности еще раз? Тем более что в коробке осталось два пирожных, которые можно разделить на двоих. И в чайнике вполне хватит воды на две чашки чаю. После почти часового стояния под дождем горячий чай будет ему весьма кстати.

Да и вообще, надо всегда оставаться тем, кто ты есть на самом деле. Она не привыкла бежать от сложных проблем и прятать голову в песок как страус. Пусть посмотрит ей прямо в глаза и повторит все то, что написал в письме. А она потом примет решение. Да, пожалуй, так будет лучше всего.

И Диана решительным шагом направилась к телефону, который не переставал заливаться звонкими соловьиными трелями.