Небо молчаливое

здесь пахнет солнцем

I

– Близко, – встревожено оповестил Луи.

– Кто? – так и не понял Константин.

– Друзья, – нахмурилась Эмма. – Разрешай стыковку. А ты, – она указала пальцем на Константина, – оповести Фета, чтобы был здесь, – поморщилась, – немедленно. Зараза.

– Да, Эмм, – отозвались они с Луи почти что хором.

Фет выругался в рацию, через три минуты он уже был в рубке. Луи натружено пялился на дисплеи, выкручивая ручки. Эмма извлекла из кармана брюк круглое зеркальце и жирный угольный карандаш, быстро, почти не глядя, она подвела глаза, возвращая себе ведьминский облик. Фет усталый и грязный после прерванной смены в машинном кратко выругался.

Они замерли в ожидании. Константин просто рядом встал. Беды на Молчаливом Небе не повторялись.

Корабли состыковались с первого раза. Луи даже присвистнул от удовольствия, в первый раз вышло так ладно! Эмма улыбнулась ему. Она явно нервничала, но никто, пожалуй, никто кроме Константина этого не заметил. Доктор, примчавшийся из машинного, стянув респиратор и гогглы, застыл у люка, точно каменный страж, точно статуя рыцаря пред собором. Люк выпустил воздух, словно выдохнул, и открылся. Константин вышел им навстречу, раз он капитан, значит должен встретить их первым.

– Госпожа, Эмма! – из люка вылетел широкий рыжий человек в кожаной фуражке с косматыми бакенбардами. – Здравствуй!

– Здравствуй, Людвиг, – ведьма легко проскользнула мимо спины Константина, в которой раз указывая капитану его капитанское место. Она протянула руку вошедшему, и тот радостно сграбастал своей мохнатой рыжей лапой Эммину кисть. Человек походил на пирата. За ним из люка вытекло ещё двое – Рано вы в этом цикле. Приключилось что?

– Знаешь всё, ведьма! – усмехнулся человек-Людвиг. – Это что новый у вас? Правильно, руки на борту лишними не бывают, даже у такой ведьмы как ты!

– Константин!

– Тебя не спрашивали. Так, госпожа?

– Его зовут Константин, – сказала Эмма. Спасибо, что хоть сказала.

– Будем знакомы!

– Будем, – буркнул Константин. Этот человек-Людвиг ему не нравился.

Наконец они отвлеклись. Рыжий Людвиг стянул фуражку, хлопнул Луи по спине, свистнул своим компаньонам и прилепился к Фету. Доктор покорный, точно рыбак перед бурей, вытянулся по струнке, хотя куда ему становиться ещё прямей? Вытянулся и точно выскользнул из этой реальности, от этих людей.

– Ты пойдёшь? – шепнул Луи тихонечко, точно крикнул во всё горло: не ходи.

– Да, – ответила она также едва слышно. – Сейчас закончат и…

– Три ящика, так? – громовым басом поинтересовался рыжий.

– Один яблоки, два картошка, – подтвердила Эмма. – У Фета список.

– Потом пройдёмся, госпожа! – в голосе Людвига радости было излишне, хотелось её поумерить. В нос кулаком поумерить.

– Боги, – вздохнула Эмма шёпотом. – Яблоки у нас последние.

– И картошка, – обреченно добавил Луи.

– И Фет только из машинного без отдыха, а у них ножевые опять. Вовремя, боги, вовремя.

– Эмм? – встревожился Луи и голос повысил, так что один из людвиговых зыркнул на них.

– Штурвал, Луи. Мы сцеплены, но вот то облако никто не отменял. Они явно на радар сейчас не смотрят.

– Правее, – подсказал Константин. – Уводи на двадцать градусов.

– Есть!

Корабли в связке двигались медленнее, точно огромная фура, двуглавый холм на колёсиках.

– Эмма! – позвал Людвиг. Натрепались. – Идём кофейка выпьем, пока доктор готовится. Иль покрепче, – он подмигнул. Подмигнул собака!

Она кивнула, мол иду, и двинулась. У Константина всё внутри стало как снаружи шаттла, и не увести правее на двадцать градусов.

Она задела его плечом и замерла.

– Кэп? – ему послышалось. – Кэп, – повторила Эмма, – пойдёшь со мной?

– Да, – кивнул Константин с охотой.

– Спасибо, – прошептала Эмма ему в плечо. – Каждый раз с ними пью – по краю хожу, – она шептала и улыбалась пиратам. Шептала и улыбалась. Константин никогда не думал, что можно так, что смелость не равна бесстрашию. – Не отходи от меня, – приказала ведьма.

– Не отойду.

– Что с вами приключилось? – спросила ведьма, поравнявшись с Людвигом. Константин поймал себе не мысли, что воздушных пиратов видит впервые, что сам бы с пиратами хотел бы говорить также, а ещё рома бы выпить хотел. Но мысль такая показалась ему глупостью, Эмма искала защиты, а не ребячества.

– Ох, все ты расскажи!

– Сам разве не хочешь? Похвастай, Людвиг, – подначивала она пирата.

– Ну обожди чутка! – он растянул свой рот в оскале. Пять золотых зубов, в одном торчит зелёный камушек, неужто изумруд? – Плеснём крепкого и перетрём. С тебя, госпожа, тоже рассказ полагается.

– Как скажешь! – она нелепо подмигнула: сщурила и второй глаз. Константин и не догадывался, что можно так нелепо подмигивать.

За люком оказался длинный коридор с полукруглыми чёрными стенами, точно туннель метро. Воняло там адово: пылью и какой-то сладковато-едкой химической пакостью. Как бы запах и к ним не протёк.

– Что за? – сморщилась Эмма.

– Тараканов травили.

Эмма натянула повязку на нос. И она, и Луи, и Фет, и люди на станциях и даже пираты носили на шеи банданы. Константин ещё не успел обзавестись вернской привычкой и потому задыхался.

– Боги, эта дрянь и через ткань воняет. Похоже, что с тараканами вы вытравите и меня.

– Прости, госпожа, – Людвиг почесал голову.

Вся процессия, не сговариваясь, ускорила шаг. Коридор закончился светлым «предбанником», если такие бывают у кораблей. В отмеченных красными лампочками застеклённых шкафах скрывались нетронутые костюмы химзащиты, три штуки. «С эмблемой Молчаливого неба», – мрачно отметил Константин. Кроме костюмов два огнетушителя и меч, длинный такой широкий.

– Трофей, – ухмыльнулся Людвиг, подмечая, куда смотрит гость.

– Настоящий?

– А то!

Из глубины грохотом принеслись шаги.

– Капитан? – окликнули Людвига.

– Идём! – рявкнул он в ответ.

Пиратский корабль был не меньше Неба, может даже и больше. Но был именно кораблём, и за бортом, казалось, плещутся не серные облака, а настоящие солёные волны. Константин почти слышал их шепот, их шелест.

– Минуточку, ребят! – голос Эммы выдернул его их раздумий, и шелест немного утих. Она выскользнула из хватки Людвига и как-то оказалась рядом с Константином.

– Налево, а потом ещё раз налево! – прикрикнул им след Людвиг.

– Я помню, спасибо! – отозвалась Эмма, подпихивая Константина в бок.

– Мы куда? – полушепотом спросил он. Коридоры стали темней. Коридоры, обитые снизу тёмным лакированным деревом, стали темней и уже. Пол тоже дерево. Роскошно живут. Откуда на Верне вообще взяться деревьям?

– В туалет, – прошипела ведьма.

– Я не хочу.

– Ну, можешь не ссать, – она пожала плечами.

В пиратском сортире удушливо пахло антисептическим раствором. Она хлопнула дверью и повернула затвор.

– Что ты?..

Эмма скинула один ботинок, встала на него, расшнуровала второй.

– Снимаю штаны. Разве не видишь?

– Зачем? – не понял Константин, – Мне тоже снять?

– Как хочешь, – отмахнулась Эмма. Если это флирт, то самый безбашенный и неуместный, круче даже того раза, когда он свалился со сцены. – Была шаль – станет платье, – сказала Эмма и сунула ему в руки скомканные штаны. – Подержи.

– Мне отвернуться.

– Отвернись. Но думаю, ты уже видел девушек в трусах, и многие явно были поинтереснее меня. Я ведьма, – она взмахнула подолом вполне приличной юбки, – они хотят шоу.

– Понял.

– Не понял, – усмехнулась Эмма, – а теперь слушай. Первый раз нальют – выпей залпом, сколько б не было. Ты ж военный, – она ухмыльнулась, – справишься. Дальше уже не пей, но будут предлагать – не отказывайся. И от еды не отказывайся, но много не бери. Они щедрые, но тупые, – последнее слово она произнесла так тихо, что Константин едва разобрал.

Ведьма опасливо оглянулась. Не хорошо так о хозяевах, ей было жутко и стыдно. Но слышать тут некому. Константин хотел было ободряюще её по плечу погладить, благо, опомнился, точно б леща получил.

– Еда на Верне – ресурс и чуть ли не главный, – Эмма хмыкнула. – Они, видишь, пустые почти. Иначе б нас не ловили. Картошку забрали. Боги, хорошо, что Южная близко. Людвиг щедр и неблагоразумен, и команда у него такая же. Впечатление произвести и гостей порадовать важнее, а наперёд подумать… Это я так. Не ешь много, а то снова заявится.

– Я всё понял, Эмм.

– Тогда пошли. Боги, боги, боги…

– Я рядом, Эмм, – прошептал Константин ободряюще. Будет ли правильно взять её за руку?

– Ага, – кивнула Эмма совсем отрешённо и бодро зашагала по коридору. – Нам туда.

«Сумасшедшая», – понял Константин. Они подошли к приоткрытой двери, из-за которой тянуло чем-то жаренным и пряным, за которой слышался раскатистый бас рыжего. Ведьма толкнула дверь и проскользнула в щёлку, Константин последовал за ней, но дверь треснула его по плечу.

– А это кто? – ухмыльнулся один из пиратов, чернявый и бородатый, из-под дурацкой шапочки-колпачка выглядывает залысина. Он разливал пиво, и видимо прикидывал, наливать ли Константину.

– Это? – она упала на стул, закинула ногу на ногу, протянула стакан. – Мой официальный капитан, – говорила она нарочито медленно, – Вторая правая рука. Пора было завести такую. Луи мой…

– Светленький? – полюбопытствовал крайний пират, так будто у Эммы было штук пять Луи на выбор.

– Светленький, – она усмехнулась, – Луи его привёл. К нам на станциях придирались, корабль большой, людей мало, не по правилам, и бумажек не доставало. Я послала Луи бумажки эти сраные выправить, он выправил и вот пожалуйста! – Эмма стукнула Константина по плечу, как заводчик бьёт лошадь по крупу. – Благо, ни Фет пошёл, он бы служивого притащил в сане. – Она снова хмыкнула, и Людвиг принялся хохотать, а за ним и остальные пираты, Константин тоже, чтобы не выбиваться из общего ритма.

Жареное мясо пахло дивно. Подумать только он не ел мяса, нормально мяса: ни маслянистой тушенки, ни этой вяленой древесины, об которую только зубы ломать, кто её вообще мясом назвал? Фета точно обдурили! Короче говоря, последний раз он мясо ел дома ещё в Тирхе.

II

Доктор вернулся раньше Эммы с Константином. Он выглядел совсем замученным.

– Так и сидишь? – сочувственно поинтересовался он, будто это Луи лечил пиратов.

– Ну да, – кивнул Луи. – Мало ли.

– Хочешь, сменю? – предложил доктор.

– Н-нет. Ты чего? Я… мне ничего не сделается. Я… Фет… Ты устал, да?

Доктор кивнул.

– Не люблю, когда они приходят, – пожаловался Луи.

– Никто не любит. Пираты, – фыркнул Фет, – что с них взять?

– Зато они с нас взяли. Мы ничего не можем?.. Эмма пьёт с ними… Это неправильно!

– Эмма пьёт с ними, а я лечу их после стычек, – он устало уставился на свои пальцы, – пять ножевых на троих человек и одно сотрясение, про ушибы и.. говорить не буду. О чём я? Да. За тем, Луи, чтобы эти стычки были не с нами.

– И лекарства.

– И топливо контрабандное, и Эммины реактивы. Кто бы нам всё это на станции продал? И без лицензии?

Луи мог бы возразить, открыл уже рот, но не осмелился. Фет прав. Ему очень хотелось поговорить с доктором, хотелось, чтобы тот не уходил, чтобы дождался Эмму вместе с ним. Сидеть тут действительно не сложно, но скучно, ну о-очень скучно следить за двумя не подвижными кораблями.

– Отдохни, немного. Я справлюсь, – заверил его Луи. Доктор кивнул и ушёл.

Корабли немного покачивало. Луи вытащил из кармана наушники, которые зачем-то спрятал, завидев доктора. Будто слушать музыку за штурвалом непристойность какая-то. Луи прикрыл глаза, он думал о солнце, и ему было тепло. Он точно решил, что когда придёт Эмма, попросит смену Фета в машинном, чтобы доктор мог подольше отдохнуть. А когда закончит, он быстро закончит. Там нужно только прибор для фильтрации отладить. Это быстро. Он с ним почти уже. Они с Эммой почти уже. Когда закончит, он пойдёт к Фету. От этой мысли стало ещё теплей.

Здорово думать, что где-то выше всех потолков и крыш, выше самого высокого тефлонового купола есть другое настоящее небо, голубое-голубое. Вот бы урвать хоть лоскуток. Жалко, что Фет в такое не верит. Но Эмма же верит, у неё и книжки про небо есть и фотографии, фильмы они иногда о небе смотрят. Правда-правда, а Фет не верит, потому что тридцать один год на Верне прожил, и ничего кроме яда, в этих твоих облаках, Луи нет. В этих нет, но в других-то!

***

Луи сидел в машинном, дожидаясь пока установка перезапуститься, и бездумно грыз ломоть сушёного манго, сахарный-сахарный, рыжий-рыжий – никакенный на вкус. Фет может говорить всё, что ему захочется, всё-всё. Да пусть хоть справочник свой с костями наизусть зачитает! И кодекс Молчаливого неба, и схему полураспада урана. Пусть двести, двести тысяч раз окажется прав! Луи послушает, он послушный, только горечь его никуда не девается.

Фет добрый и любить умеет, лучше всех умеет. Как доктору не уметь? Это врачам можно, а докторам никак. Он и прощать умеет: Эмме как святой, всё грехи отпустил и кэпа принял, и Луи тоже. Не найти сильней, мудрей не найти.

Луи проглотил чёртов манго, не жуя и не чувствуя вкуса. Пахло кругом по-машинному, по-железному. Фет ругаться станет: нельзя здесь есть да ещё и грязными руками. Но Луи крошки за собой уберёт, будто ничего и не было. Возьмёт сейчас веник, куда его спрятали? Возьмёт и сметёт. От этой мысли стало полегче. Совсем ненамного, но стало. Луи поднялся, придирчиво цыкнул на термопару2, вытер руки о бёдра: ткань рабочего комбинезона привычно шершавила. Это ж Эмма достала. Чтоб он без Эммы делал? Тревожные мысли сделали круг и цапнули Луи за задний карман комбинезона, за тот, где гаечный. Он сидел на гаечном ключе и не заметил!

Эмма и Фет. Фет и Эмма. Два неба: Вернское и… Нет, его, Луи, нет, твердит Фет. Луи мотнул головой. Где ж там веник? Эмма же говорила… Эмма и Фет. Два причала, два начала. Луи било надвое, а ведь ничего кругом страшного не было! Эмма с доктором славно ладила, и доктор Эмму любил. Как они такие разные мирно ужились? Здесь Луи стало совсем гадостно от какой-то подковерной зависти. Не будет же Луи ссорить друзей, только потому что ему вот так… Ведь если по-честному, ну давайте уже по-честному: они не разные. Да, Эмма хитрее и свободолюбивее, на быт не смотрит – сама манго грязными руками ест, в богов не верит, а в Луи верит, но с Фетом они плечо к плечу стоят и знают одно, одно дело делают. Луи нашёл веник, честно-причестно сейчас ещё и совок найдёт. Сколько в машинном не мели? Грязи вон выше купола корабельного.

– Привет! – он без стука проник в докторский кабинет. – Ты как? Выспался?