Нечаянное счастье для попаданки, или Бабушка снова девушка

Глава 5. Дела

— Жорик, я понимаю, что тебе не хочется, но у тебя рана от боевого ранения, а значит после вкусной еды нужно полежать.

Я повесила его сюртучок на стул и обернулась.

— Но я не хочу спать! — осоловело похлопал он глазами.

— А разве я предлагаю тебе поспать? Ляг и просто полежи, а я тебе расскажу сказку.

— Сказку? — глаза мальчика загорелись огнем любопытства, и он наконец залез на кровать.

Ребенку после таких потрясений и ранения нужен был отдых. Тем более встал он сегодня очень рано. Из сбивчивого рассказа мальчика я поняла, что они с отцом решили слетать в столицу на ярмарку, но не успели пролететь и получаса, как стало происходить что-то странное, а потом погонщик сказал, что они падают. Но его отец очень сильный маг-заводчик, их род издревле выращивал драконов, и потому мужчина как никто другой понимал этих больших сильных животных и мог ими управлять. Мальчик был уверен, что если бы не его отец, они бы точно разбились.

— А так дракон остался жив. И сейчас хоть и раненый, но живой, только погружен в сон.

— В смысле, он потерял сознание? — переспросила я.

— Нет, отец его усыпил, чтобы он не страдал от боли, пока не подойдет помощь. Я же говорю: он сильный маг и отличный заводчик, а драконы — символ нашего рода. Они даже на нашем гербе изображены.

Я впечатлилась. Какие интересные в этом мире, оказывается, специальности имеются. И вообще, заводчик драконов — звучит!

— А что все-таки случилось с вашим драконом? Такое вообще часто происходит?

— Я не знаю, — пожал плечами Жорик. — Может, дракон заболел чумкой, но по нему не было видно, что он плохо себя чувствует. А вообще летать на драконах безопаснее всего, — важно, явно кого-то копируя, произнес он и с пренебрежением в голосе добавил: — Это с дирижаблями творится не пойми что!

В принципе, от сына заводчика драконов других слов ожидать было бы сложно. Но мне до сих пор дико, как в этом мире сочетаются полеты на драконах и технический прогресс в виде полетов на дирижаблях.

Сказку про котенка Гава Жорик слушал с интересом и улыбкой, а потом уснул. Я укрыла его и вздохнула, думая, что делать дальше. Оставлять мальчика одного не хотелось, но пора было вернуться в свою комнату и заняться испачканным платьем.

— Вы умеете обращаться с детьми, — внезапно раздалось тихое от двери.

Я вздрогнула и обернулась. Как не заметила, что за мной наблюдают? По недовольному выражению лица лекаря, который маячил за спиной графа, было понятно, что пришли они сюда не только что.

Я встала и взяла со стула свою шляпку, собираясь уйти.

— Я рада, что у вас все хорошо, — улыбнулась, но увидела, как мужчина еле заметно покачнулся, и предложила: — Вам помочь дойти до кровати?

После такой кровопотери — перед глазами до сих пор стояла натекшая из мужчины лужа — может закружиться голова и можно упасть, хотя вторая кровать и стояла в этой же комнате и до нее в буквальном смысле слова рукой подать. Трактирщик выделил для графа и его сына самые большие апартаменты с двумя спальными местами и небольшим будуаром.

— Спасибо. Я как-нибудь сам. Вы бы мне еще раздеться предложили, — скривился граф.

— Если у вас нет сил, могу помочь, — пожала я плечами, глядя на еле стоявшего на ногах мужчину с отрезанной по самый пах штаниной.

На его бедре уже не было страшной раны, виднелся лишь розовый кривой шрам. В таком виде граф выглядел довольно забавно.

— Все не оставляете надежды снять с меня штаны? — изогнул он бровь, явно стараясь задеть.

Я фыркнула:

— Нужны мне ваши штаны. Что я с ними буду делать?

В глазах мужчины сначала появилось недоумение. Не такого ответа он ожидал. Непроизвольно он покосился на предмет обсуждения, и в его глазах появились смешинки:

— Действительно. Что-то я не о том.

— Господин граф, — вмешался в наш тихий разговор лекарь, — вам нужно лечь.

— Успеется, — нахмурился мужчина, упорно не желая признавать, что находится не в самой лучшей физической форме. — Лучше займитесь моим сыном.

— Извините, господин граф, но я полностью выложился на ваше лечение, и мне нужно отдохнуть.

Только сейчас я заметила, что лекарь и в самом деле выглядел сильно уставшим и осунувшимся.

Граф свирепо на него посмотрел и хотел сказать какую-то резкость, но я его опередила:

— Жорж только что заснул. Ненужно его будить. — Мы все посмотрела на мальчика. Он крепко спал, и наши тихие разговоры его не беспокоили. — Но осмотреть его и в самом деле нужно. Господин лекарь, у вас хватит сил на небольшую диагностику, чтобы убедиться, что мальчику ничего не угрожает? — спросила я набычившегося мужчину.

— Да, на это сил хватит, — важно приосанился он. — Но для большего мне нужен отдых. Я работал с вами, граф, на пределе своих лекарских способностей. Сделал все, чтобы от вашей раны почти не осталось следа. Никто другой в этом городке не сделал бы больше! — лекарь оскорбленно одернул сюртук.

Граф поморщился:

— Прошу прощения за резкие слова. Так вы осмотрите моего сына?

— Конечно, — важно кивнул лекарь, посмотрел на графа, на меня и, гордо вздернув подбородок, подошел к кровати Жорика. Провел над ним руками и резюмировал: — Мальчик здоров. Никаких повреждений, кроме как на лбу, у него нет. Есть небольшое истощение из-за потери крови. Ближайшие несколько дней ему нужно особенно плотно питаться, больше пить, бывать на свежем воздухе и все пройдет. А рану я залечу чуть позже.

Мы с графом хором облегченно выдохнули. Он, прихрамывая, пошел к кровати сына, а я тихонько выскользнула из комнаты. Больше мне там делать было нечего.

В своей комнате я первым делом достала свой незабвенный чемодан и вытащила из него одно из платьев — голубое, все в рюшечках, отделаное белыми кружевами. Наверняка такое стоило немало. Разложила его на кровати, вышла из комнаты, спустилась вниз и, увидев Люси, поманила ее рукой. Та угрюмо на меня посмотрела, но пошла следом. В комнате я показала ей на платье и спросила:

— Люси, как думаешь, сколько такое может стоить?

Глаза девушки при виде платья загорелись восторгом:

— Какое красивое! Такое только знатные дамы носят да богатые купчихи и мануфактурщицы, — подошла ближе и пощупала ткань. — Какая мягонькая.

— Так сколько оно может стоить? — повторила я вопрос.

— Новое… даже и не знаю, а вот у старьевщика в лавке не меньше пятнадцати золотых.

— А за сколько он его может взять?

Люси пожала плечами:

— Тут как сторгуетесь. Но я бы не меньше десятка золотых требовала.

— Понятно… — протянула я. — А сколько будет стоить такое платье? — показала на то, что было на мне.

— Так около золотого, — пожала она плечами.

— А сколько времени займет чистка моего платья?

— Чистка-то недолго, а вот сохнуть оно будет до утра.

— Н-да…

И что мне теперь делать? Сутки сидеть в номере в одной ночной сорочке? Я, конечно, могу и посидеть, но мое неистребимое любопытство требовало выйти на улицу и оглядеться в новом мире. Да и вообще, мало ли что. А я в неглиже.

Подумав немного, я решилась:

— Люси, давай так: ты отнесешь к старьевщику это платье и принесешь мне за него одиннадцать золотых. Все, что сторгуешь выше этой суммы, твое. Идет?

Девушка удивленно на меня посмотрела, потом неуверенно кивнула, будто не веря своим ушам:

— Идет.

А потом в ее глазах загорелся такой огонь, что я поняла — старьевщика сегодня ждет крайне азартный торг, и Люси выдавит из него все, что можно. И правильно.

— И еще, — добавила я и осмотрела себя. — Мне нужно новое платье на смену этому.

— Новое? Или подойдет что-то из лавки старьевщика? Там купить можно дешевле.

Азарт в глазах девушки не угасал. Наверное, она думала о том, сколько еще в таком случае сможет у него выторговать.

Я же плохо представляла, что тут можно приобрести в местном сэконд-хенде и в каком оно будет виде. Не хотелось бы вместе с платьем получить вшей или других насекомых. Не такая у меня пока дикая нужда.

— Лучше новое. Это возможно?

Люси с сожалением кивнула:

— А то как же. Вам такое же нужно? — кивнула она на меня.

— Необязательно. Но шнуровка должна быть впереди, и никаких ярких кричащих расцветок. Мы с тобой примерно одного роста, можешь выбирать как на себя.

— Да… — она прошла оценивающим взглядом по моей фигуре, потом посмотрела на свою плоскую грудь и поморщилась: — Да, все остальное поправит шнуровка. Тогда из вашей доли вычту еще золотой на платье.

— Хорошо. Когда тебя ждать?

— Через час.

— Заберешь потом в стирку мое платье?

— Заберу. Но с вас десять медяшек, — тут же задрала она нос.

— Трактирщик сказал, что эта услуга стоит пять. Или мне лучше обратиться к другой служанке?

— Ой, ну что вы сразу к другой-то? — всплеснула она руками и досадливо передернула плечами. — Пять так пять. Я ж думала, вам побыстрее нужно, а за спешку я всегда больше беру.

— И что, насколько быстрее вышло бы? — усмехнулась я, глядя на эту ушлую девицу.

— Быстрее, — уклончиво ответила она и ухватила платье. — Ладно, через час буду у вас. Даже пару платьев на выбор принесу.

— Спасибо, Люси, — поблагодарила я и, когда она уже собралась унестись прочь, добавила: — Я с тобой. Сходим к трактирщику и расскажем о нашей сделке.

— Зачем это? — так искренне удивилась девушка, что я даже на мгновение усомнилась в своем решении.

Но я уже немного знала Люси и доверять ей не могла. Может, такие просьбы от постояльцев у них тут и в порядке вещей и никто не требует никаких гарантий, но я решила перестраховаться. За свои годы я успела много навидаться.

— Мне так будет спокойнее.

Через час Люси и в самом деле принесла мне десять золотых и два платья на выбор: зеленое и синее. Я взяла зеленое — оно показалось мне интереснее. Люси забрала грязное и, довольная жизнью, вышла. Я же переоделась и положила дневник, который читала, пока служанка не вернулась, обратно в чемодан.

К сожалению, ничего по-настоящему нужного я пока в нем не вычитала. Девушка начала его писать около года назад после смерти родителей, выплескивала на страницы дневника горечь от их потери и непонимания окружающих.

«Мне всегда казалось, что родители в моей жизни — нечто вроде константы, то, что никуда и никогда не денется. Как же сильно я на них обижалась, когда год назад они отправили меня учиться в пансион, который все гордо именуют институтом благородных девиц. По мне так это пансион благородных клуш! Можно подумать, я и сама не знаю, как вести себя в обществе! Но нет, получить хотя бы несколько лет такого образования считается крайне престижным, а они для своей дочери хотят только самого лучшего.

И вот теперь их нет, а я даже не сказала им, как сильно их люблю…»

Постепенно ее монологи становились все больше. Это говорило о том, что с окружающими девушка общалась все меньше. Это подтверждала и ее характеристика из института. Еще я узнала, что брат ни разу не приехал ее навестить. Он предпочел забыть, что девушке ее возраста и положения даже в институте благородных девиц, где пансионерок снабжают всем необходимым, нужны платья и прочие мелочи для выездных балов, которые случались хоть и нечасто, но регулярно. Однажды Элис ему об этом написала, но получила ответ, что сейчас тратить деньги на ее гардероб нецелесообразно. А вот когда она приедет после окончания института, тогда и сможет заказать все, что ей нужно для выхода в свет. Тогда же Элис пожаловалась дневнику, что брат ее никогда не любил и не замечал, считая маленькой бессловесной куклой. А еще, скорее всего, дело в том, что он и сестрой-то ее не воспринимал из-за того, что у них разные матери и большая разница в возрасте.

Разумеется, написано все было гораздо более эмоционально, и важную информацию о прошлом Элис приходилось вылавливать по крупицам. Но ведь и дневник молодые девушки ведут не для того, чтобы структурированно записать о себе самое важное, а чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции и поделиться тем, чем не могут поделиться ни с кем. Ничего криминального или сенсационного в жизни обычной пансионерки не происходило, поэтому на страницах дневника было больше эмоций и пространных размышлений.

Все дочитать я, разумеется, не успела, но дневник от меня никуда не денется, а сидеть в номере и дальше не было никакого желания.

Поправив прическу и оглядев себя в небольшое зеркало, я решительно направилась на улицу.

Городок, название которого я так до сих пор и не узнала, встретил меня ярким солнцем и редкими прохожими — день был в разгаре, и все, наверное, занимались своими делами. В довольно плотном платье с длинным рукавом мне было нежарко. Цветы только-только начинали распускаться, то тут, то там сновали небольшие яркие птички. Очень похоже, что в этом мире тоже наступила весна. Хотя я могу и ошибаться. Но мне почему-то было приятно думать, что день моего рождения там и здесь пришелся на весну. Может, это знак? Мол, Алиса, все в твоей жизни снова только начинается — дерзай! Я шла. Рассматривала уютный каменные домики, покрытые бордовой черепицей, и улыбалась.

— Как?! Ты еще не трогал за лапу дракона?! — услышала я звонкий мальчишеский голос.

Обернулась и увидела ватагу мальчишек во главе с братом Люси. Не узнать его конопатую физиономию было невозможно, хотя ночью он почему-то показался мне старше.

— Так там же погонщик. Он дракона сторожит.

— И что? Дракон большой. Пока погонщик с одного бока дракона добежит до другого, сто раз можно лапу потрогать и сбежать! — авторитетно заявил рыжий и важно утер рукавом нос.

— Так уж и сто раз? — засомневался другой мальчик, но уже шагал в сторону выхода из города.

Мальчишки загомонили, уверяя, что так и есть, и направилась за ним.

А я ведь тоже не держалась за лапу дракона. Но на такие приключения я пока и не согласна, а вот посмотреть на живого дракона, который, по словам Жорика, сейчас спал в ожидании помощи, захотелось невыносимо.

Я еще раз окинула взглядом городскую площадь с фонтаном, который был украшен каменными рыбками, и пошла в сторону своей гостиницы. Она находилась неподалеку от окраины, и от нее было рукой подать до дракона. Не зря же граф принес раненого сына именно туда.

Но до летающего ящера я так и не дошла. Когда проходила мимо гостиницы, из ее дверей как раз выходил лекарь. Увидев меня, он просиял лицом и направился ко мне. Странно, мне казалось, моя персона после утренних событий стала ему неприятна.

— Дорогуша! Вас-то я и искал!