Нечеловеческий приём. Клетка [S-синдром]

Глава 6. Диабло

КАСТЕР

Зря, я так сделал. Она в ужасе вскрикнула и начала отчаянно колотить меня руками и ногами, царапать единственными ногтями на левой руке.

— Спокойно, Джилл! Это я, Кастер! Всё нормально! — с трудом поймал за запястья и припечатал к кровати.

Джилл диким взором уставилась на меня, тяжело дыша.

— Прошу, не надо, — в её глазах появилась мольба.

Чего не надо?!

— Отпущу, если перестанешь драться, — как можно мягче, но твёрдо пошёл на сделку.

Пациентка кивнула и тут же получила свободу. Матюгнулся, отошёл в конец палаты и облокотился о стену. Бросил на неё сердитый взгляд. Девушка продолжала затравленно наблюдать за мной, вогнав голову в плечи.

— Не смотри волчонком, — буркнул я. — Подойду теперь, когда скажешь.

Моё недовольство было очень явным. Я выдохнул, стараясь успокоиться, и выудил из тележки книгу.

— Это для тебя, — вручить ей в руки не решился. Стоял, просто протягивая подарок.

Глядела на обложку, наверное, с минуту, затем всё же встала и подошла. Приняла. Яркая картинка отразилась в её глазах.

— Маргарет Митчелл " Унесенные ветром", — прочла девушка. — Красивая.

На твёрдом переплёте изобразили Вивьен Ли из старой экранизации романа. Джилл восхищённо провела пальчиками по лицу главной героини.

— Первая часть?

— Да, прочтёшь — принесу вторую.

— Спасибо, — она прижала произведение к груди, затем виновато осмотрела меня.

На моей шее пара кровяных бороздочек от её ногтей. Джилл протянула к ним руку, и я ощутил, как прохладные пальцы коснулись раны. Зашипел.

— Больно? Прости… правда не хотела.

Странная волна прошлась от макушки до пят. Я отнял её ладонь — на ней зияли капельки моей крови.

— Да, постаралась ты основательно, — выдавил улыбку.

— К счастью, у меня только одна рука, — она горько засмеялась.

— Мне крупно повезло!

Мой взгляд задержался на её лице.

— У тебя красивая улыбка, — вот же ляпнул.

Напрягся, ожидая реакции, но она опустила глаза. Явно смутилась.

— Спасибо, — проронила в пол и посмотрела на мою руку, которая до сих пор держала её ладонь. — Может, отдашь обратно? — улыбка.

— А? — не понял я, но когда она начала тянуть руку к себе, тут же убрался в сторону. — Ах да, забирай.

Она снова улыбнулась, затем протянула мне раскрытую ладошку. — Мои лекарства?

— Да-да, сейчас, — синдром тупого ступора не мог меня покинуть.

— Можно, я ещё немного почитаю? — взяв прописанное, девушка положила всё на тумбочку и, усевшись на койку, принялась любоваться подарком.

Разглядывая её, даже подзабыл для чего ещё пришёл сюда. Ах да…

— Джилл, — осторожно присел рядом с ней на койку. — Можно вопрос?

— Да.

— Твой лоб… Как это получилось?

Глупо спрашивать — не ответит, зажмётся, прогонит.

— Я это сделала, — твёрдо проронила девушка, обезоружив меня.

— Для чего? — старался проявлять обычный интерес, но то, что девушка ВДРУГ ОТВЕТИЛА, посчитал прогрессом.

— Лицо красивое, — просто и как-то по-детски, проговорила Джилл.

— Но этот метод не сделает тебя ординарной. И я не хочу верить в то, что ты можешь причинить себе вред.

— Кас, вы меня от этого лечите, — удивленно вскинула на меня глаза.

— На руке тоже ты порисовала? — внутренний протест заставлял говорить резко. Она замолчала и уткнула взгляд в книгу. — Да, вот она! Твоя реакция! Ты молчишь! На твоей руке чётко написали слово и это сделала не ты. У тебя разбита губа, отсутствуют ногти, прострелено колено, прожжённая кожа на шее. И это только часть чего я заметил. Над тобой явно измываются, и ты его жутко боишься, поэтому молчишь.

Лицо пациентки вдруг исказила болезненная ярость, которую в ней я ещё ни разу не видел.

— Неправда! — зашипела с лютой ненавистью. — Я не боюсь эту мразь! На моей улице будет ещё праздник и танец на его костях… — Невольно попятился. Впервые вижу её другой. — Я истребила, однажды, всё их поганое отродье и ОН не станет исключением. Он тоже сгинет. Я знаю это! Потому буду терпеть столько сколько понадобится. Это будет! Будет рано или поздно… Будет.

Взгляд её стал дикий, но сумасшествия в нём нет ни капли. Это был гнев, праведный и целенаправленный гнев.

— Скажи, кто он? — потребовал я.

— Диабло. Его реинкарнация...

— Что?! — а тут точно бредит. Я встал с кровати. — Джилл, правда, я хочу помочь тебе.

Она тоже поднялась и приблизилась ко мне. Смотрит болезненно, дрожит. Вот оно — сумасшествие.

— Он приходит и уходит, ему все двери открыты. Он всегда безнаказан и словно невидим. У него есть власть и покровители. И в его действиях только месть.

Кас, она говорит с тобой, а бред это или нет, разберёшься позже. Продолжил:

— Месть всегда должна быть чем-то обоснована. — Джилл вновь зажалась, отвернулась, отошла и облокотилась о стену, но я был упорен. — За что можно мстить тебе, Джилл? — мой чёткий вопрос.

Ответит ли? Ей ничего не стоит снова замолкнуть, но она тяжело выдохнула и спустилась по своей опоре вниз, села на пол.

— Рассказывать долго, — уронила, как-то просто, словно она и я — обычные собеседники.

Мне нужно теперь удержать эту простоту. Я поравнялся с ней и так же осел рядом.

— Я не тороплюсь, — ласково улыбнулся.

Девушка судорожно выдохнула, размышляя, а после осторожно начала рассказ.

— Мои родители продали меня одному очень жестокому человеку, по кличке Diablo. Этот ублюдок искал девушек-подростков в самых глухих городках и деревнях. Либо похищал, либо покупал за гроши у неблагополучных семей, как моя. После делал их товаром, шлюхами, рабынями. Лично насиловал каждую, так сказать, прокладывал путь, — она усмехнулась. — Это коснулось, естественно, и меня. Но я, увы, понравилась ему и он решил оставить меня себе. Так я стала наподобие его жены. И это в восемнадцать лет! Готовила, делала уборку, спала с ним, но любая провинность напоминала мне кто со мной.

— Он бил тебя? — слушал, открыв рот.

— Нет, он любил меня и не мог, но поручал моё воспитание своим "псам". Он позволял им делать со мной всё, что угодно, но не убивать. И они делали, — её голос тяжело осел.

Она словно ушла в себя, туда назад, в прошлое.

— Несколько дней я приходила в себя после их воспитания, и потом Диабло снова делал вид, что всё чудесно. Дарил подарки, обучал, ничего не жалел для меня. Но я презирала его всей душой, потому что он был самим дьяволом, как и его прозвище, — она судорожно вздохнула, переходя на новый монолог.

— Помню, однажды, он пытался найти кого-то из своих должников, но ему смогли привести только жену и ребёнка скрывшегося, — снова вобрала в лёгкие воздуха, глотая болезненные воспоминания. — Эти крики я слышу до сих пор. Малышу было лишь два годика, всего только два, — по её лицу покатились слезы. — Он наносил ему ножевые удары, начиная с ног и чем дольше не получал ответа, тем выше поднимался. А мать… Она и рада бы всё рассказать, но, действительно, ничего не знает. Ребёнок кричит от боли и ужаса, зовет её. Мать дерётся, извивается в руках его мерзавцев, кричит, молит о пощаде, просит убить её, но не трогать малыша. Она задыхается в своём крике, но замолкает от разрыва сердца. Я начинаю думать, что смерть ребёнка-то ему не нужна, уже бессмыслена, но он сворачивает ему шею…

Она сглотнула ещё раз, пытаясь заглушить внутри боль. Я взял её за руку, сжал ладонь.

— Наступает тишина. Это самый яркий и вопиющий момент, что я запомнила из его деяний, но их было море, тьма таких моментов. Я была пленницей семь лет. За это время научилась выполнять его требования, чётко и неукоснительно, заранее могла предугадать его действия и мысли. Научилась выживать и, главное, принимать боль, как посредственность, как травму кожи. Старалась отключать все болевые рецепторы, чтобы не доставлять радости мучителю. Но наступило то время, когда он захотел своих отпрысков. Я не могла этого допустить. Позволить себе родить ещё одну такую тварь.

Ухищрялась как могла, но беременность всё же наступила. И тогда, я впервые, решилась на суицид, потому что свято верила, что спасу мир от ещё одного выродка. Это было убийство во спасение. Я спрыгнула с десятиметровой высоты… Даже не вспомню, что это было. Мечтала умереть, обрести свободу хотя бы так. Но, к несчастью, я выжила, а ребёнок погиб. Мои детородные органы были сильно повреждены. Его подпольный врач диагностировал бесплодие. Моему счастью не было предела, но Диабло был в ярости. Тогда он самолично избил меня и велел убить. Каким образом, узнала от одного из его людей. Новенький, но, видно, ещё не успел стать такой же сволочью. Он пожалел меня и помог. Диабло велел закопать заживо, после череды их издевательств. На дне моей могилы были спрятаны лопата и сумка со всем необходимым. Тот парень подготовил эту яму заранее и нарочно привёз всех только ночью. Когда я выбралась, думала, что смогу начать новую жизнь, но это было недолго. Диабло всё узнал и вернул меня обратно. Тогда моя новая жизнь началась, но по-иному. Полгода провела на привязи, как его собака. Но я видела — он страдал.

В тот последний день Диабло пришёл со стареньким револьвером, чтобы сыграть со мной в рулетку. Поочередно, от одного до пяти он спускал курок в меня и в себя. Мне не было страшно, в каждой минуте ждала, когда мир в моих глазах наконец потухнет. Но моё сердце возликовало, когда и пятый выстрел в меня оказался пустым. Я жаждала этого много лет, но боялась, что он не станет в себя стрелять, просто, как обычно, поиздевается или же шестой роковой тоже отдаст мне. И я бы не возразила. Тогда весь мой смысл жизни собрался в один его поступок, шаг, звук. Казалось, что вся вселенная сейчас вокруг нас и ждёт. Он улыбнулся и сказал, что любит меня, а после приставил пистолет к своему виску и нажал на курок.

Лицо Джилл исказила болезненная улыбка.

— Его смерть — плата моей свободы, это его подарок, за который я, наверное, буду благодарить его всегда. В ту ночь я расквиталась ещё с семью его ублюдками — просто тихонько пустила по пуле им в лоб из пистолета с глушителем, что забрала у Диабло из пиджака.

Я скрылась в Бостоне, сделала документы и уже стала обретать новую жизнь, пока однажды не проснулась здесь, в этих стенах. Какие то беседы, вопросы, лекарства, врачи — новый, полный абсурда спектакль. Но всё встало на свои места, когда пришёл ОН. Я поняла, что он — второе дыхание. Он — брат Диабло, и им движет холодная жажда мести. Кровной мести. И он убьёт меня именно тогда, когда ему это будет нужно, когда посчитает, что я вкусила все краски боли и страданий.

Девушка умолкла, и её голова опустилась мне на плечо. Я выдохнул, извергая из себя весь тот тяжёлый смрадный воздух, накопленный её откровениями. Притянул к себе, обнял, прижал к груди.

Это не бред! Такой длинный и логичный монолог не может быть сумасшествием и больной иллюзией. Это всё нужно пережить, чтобы с такой скорбью открыться. Теперь я просто обязан верить ей, поддержать, сохранить. Спасти… Кто, кроме меня?!

— Это закончится. Я с тобой, Джилл. Я буду рядом.

Она обхватила меня за талию и прижалась так сильно, словно захотела спрятаться внутри меня.