Нежеланный брак

Глава 18

Опасаясь оставлять Клариссу одну в доме, Бет сказалась больной, чтобы не покидать своей комнаты. Она даже велела подать туда обед, который разделила с беглянкой. Бет продолжала размышлять над тем, где Кларисса могла бы спрятаться понадежнее, но ей ничего не приходило на ум, кроме единственного варианта — дом Делани. Хотя они приняли ее очень тепло и радушно, но их знакомство было слишком поверхностным, чтобы Бет могла просить их стать ее сообщниками в столь щекотливом деле. Впрочем, в самом крайнем случае она так и поступит. Все же это лучше, чем отправлять Клариссу домой.

Бет дала девушке ночную рубашку и постояла рядом, пока та не улеглась в постель. К счастью, погода стояла теплая, поэтому непроветренные простыни не были ледяными. Меньше всего им сейчас было нужно, чтобы Кларисса простудилась.

Затем Бет вернулась к себе и отпустила Редклиф до утра. Она сидела на диване в гостиной, поджав ноги, и размышляла над судьбой Клариссы, когда в комнату вдруг вошел Люсьен, о котором она и думать забыла. В руках у него был графин с вином и два бокала. Красное вино, как раз такое, которое они пили в первую брачную ночь.

— Для храбрости, — объяснил он. Его глаза сияли, а на красивых губах играла улыбка. — Хотя не знаю, кому из нас она больше нужна.

Бет не могла скрыть своего потрясения и тревоги. Она думала сейчас только о том, что Кларисса находится в соседней комнате и в любую минуту может сюда войти.

— Не хотите? — Он налил вино в бокал и протянул ей. Она твердой рукой взяла бокал из его рук и залпом осушила его до дна. Первоклассный кларет подействовал на нее ободряюще.

Он долго задумчиво смотрел на нее, прежде чем решился заговорить:

— Смысл вашего письма показался мне недвусмысленным, моя дорогая, но теперь я начинаю задаваться вопросом: может быть, вы передумали и хотите, чтобы я ушел?

Бет боролась с соблазном сказать «да», но она чувствовала, что если сейчас его прогонит, он больше никогда не переступит порог ее комнаты.

— Конечно, нет. — Она протянула к нему руку. — Я… просто… Я не ожидала вас так рано. В последнее время вы возвращаетесь домой на рассвете.

— Вы хотите, чтобы я был у вас под каблуком? — Он успокоился и, улыбнувшись, сел рядом с ней. — Впрочем, возможно, мне это и понравилось бы. Если честно, я подумал, что вам нужно немного отдохнуть от моего общества.

Похоже, он говорил искренне. Бет так хотелось ему поверить.

— Напротив, — возразила она, — мне очень не хватало вашего общества.

Он не шевельнулся. В выражении его лица не обозначилось никакой видимой перемены, и все же что-то изменилось. Бет почувствовала, что ей не хватает воздуха. Он осторожно вынул из ее руки пустой бокал.

— Правда? А мне в какой-то момент показалось, что я снова впал в немилость.

Бет слышала, как гулко бьется ее сердце, и чувствовала, как тело ее наполняется расслабляющим теплом. Он взял ее руку и прикоснулся к ней теплыми, мягкими губами, а потом повернул и поцеловал ладонь.

— О…

Она просто выдохнула воздух, скопившийся в легких, не придавая этому звуку никакого значения. Рано или поздно ей пришлось бы снова начать дышать. Но когда он поднял на нее глаза, в них играло жаркое пламя страсти, отблески которого окрасили его щеки в розовый цвет.

Он мягко притянул ее к себе, и она утонула в его объятиях.

— Мне следовало соблазнить вас тогда утром, не так ли, моя маленькая упрямица?

— Да, милорд.

Он зарылся лицом в ее волосы, и она ощутила его губы на своей шее. Она инстинктивно потянулась к нему, но, к своему разочарованию, наткнулась на грубую ткань его сюртука.

— Люсьен, на вас слишком много одежды, — капризно произнесла она.

Он хмыкнул ей в плечо, а затем отстранился, чтобы на нее взглянуть.

— Разумеется. Но все же с моей стороны было бы непростительной наглостью заявиться к вам в ночной рубашке.

— Вот как? Помнится, прежде вы не стыдились своего вида.

— Да, но тогда я был уверен в том, что никогда не стану вашим любовником. А теперь, моя прекрасная райская звездочка, я убежден в обратном.

В его последних словах все-таки слышалось сомнение, и Бет поспешила его развеять, ласково погладив мужа по щеке. Теперь — она знала — ее слова его не оскорбят.

— Я не могу проследить логику в ваших поступках, милорд, — пожаловалась она, слушая, как бешено стучит ее сердце и звенят, как натянутые струны, нервы.

— Какая может быть логика в моем нынешнем состоянии, малышка? — Он поцеловал ее ладонь и усмехнулся.

— О! — Она поняла скрытый смысл его слов и пришла к выводу, что и сама действует без всякой логики.

— Интересно, сколько еще раз я смогу заставить вас произнести этот звук?

Бет ожидала поцелуя, но он вместо этого провел пальцем по ее губам, рассылая по ее телу сладостный трепет. Затем он лизнул свой палец и повторил этот жест.

— О…

Он улыбнулся и медленно расстегнул ее ночную рубашку, потом провел ладонью между двумя теплыми бугорками. Она надеялась, что Люсьен будет ласкать ее груди, сожмет соски, как тогда, вечером, и с нетерпением предвкушала этот момент. Но муж опять не оправдал ее ожиданий — он склонился к ней и нежно ухватил зубами мочку ее уха.

— О… — Теперь этот звук был протяжным и зарождался где-то глубоко внутри ее естества.

Он ухмыльнулся и начал ласкать ее грудь через тонкий шелк ночной рубашки. В ней вдруг пробудился чудовищный голод, и она повернула к нему лицо, уже не прося, а требуя поцелуя. Прижимаясь к нему, она хотела только одного: избавиться от одежды, чтобы ощутить прикосновение его кожи.

Когда он оторвался от ее губ и стал целовать шею, Бет не выдержала:

— Я готова сколько угодно раз произнести этот звук. О… о… о… Только прошу, снимите наконец с себя одежду.

— Вы восхитительны! — Он не удержался от смеха. — Господи, сколько времени мы потратили впустую!

— Почему вы не соблазнили меня в то утро? — спросила она, ероша его волосы. — Я ведь хотела этого.

— Я никогда не овладеваю женщиной насильно. — Он перехватил ее руку. — Вы и без того оказались в безвыходной ситуации. Я не хотел вас принуждать. — Он лукаво улыбнулся. — А насколько сильно вы желали этого, моя отважная женушка? Наполовину? Или на три четверти? Или на четыре пятых?

— На девяносто девять сотых, — ответила она, нахмурившись и делая вид, что всерьез занялась подсчетами.

И тут она вспомнила о Клариссе, и физический голод уступил место панике. Он обескураженно посмотрел на нее:

— Бет, не стоит с этим торопиться. — Он отстранился. — Простите, если я заставил вас думать, будто вы мне безразличны. Но я не собираюсь требовать плату за то, что выполнил вашу просьбу и пришел к вам.

— Люсьен, перестаньте разыгрывать благородство, черт побери! — Бет пришла в ярость. Если он сейчас ее покинет, она разнесет всю мебель в этой комнате.

— Бет, я люблю вас! — рассмеялся он.

— Правда? — Ее поразило, как спокойно он произнес эти слова.

— Да. — Он перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на нее. — Я думаю, что полюбил вас еще в Хартуэлле. Я с тоской вспоминаю о том времени, которое мы провели там вдвоем. Я скучаю без вашего остроумия и серьезного взгляда на вещи. Вы смеялись над моими шутками и умели ответить на них. Вам не претит любовь вашего тирана, моя бесценная гурия, моя прекрасная райская дева?

Не претит? Бет обвила его шею руками и пылко прижалась к его губам. И это был лучший ответ на вопрос ее мужа.

— Возможно ли это? Я уже несколько недель пытаюсь убедить себя, что не люблю вас, но тщетно.

— Как вы думаете, мы сможем утаить это от герцога? — спросила она, нежась в его объятиях.

— А зачем нам это делать? — не понял он.

— Он будет слишком доволен собой, если узнает об этом.

Маркиз снова рассмеялся, но через мгновение прижался к ее губам, и она перестала думать обо всем, что не имело отношения к их любви. Его нежные и умелые руки, настойчивые губы мучили и дразнили ее, и она готова была отдаться в его власть, но мысль о Клариссе оказалась непреодолимым барьером для их близости.

Бет вдруг осенило.

— Люсьен!..

— Да, дорогая?

— Люсьен, я хочу, чтобы мы сделали это в вашей постели.

— Вы для меня неисчерпаемый кладезь загадок, мой ангел, — прошептал он, тяжело дыша от страсти. — Что за странное желание? И откуда в вас столько смелости, что вы решились так откровенно заявить о нем?

— Разве не вы только что назвали меня упрямицей, мой дорогой бабуин? — кокетливо улыбнулась Бет, думая только о том, что если он согласится, то их от Клариссы будут отделять целых четыре стены.

Он подхватил ее на руки и понес к двери, пританцовывая и кружась на ходу.

— Интересно, что вы задумали? У меня самая обычная спальня, почти такая же, как ваша. — Он приостановился на мгновение и взял в рот обнажившийся сосок Бет. Она выгнулась, застонав от вожделения.

Они были уже у двери ее спальни, как вдруг он остановился и словно окаменел.

— Что…

Он разжал руки, и она едва не грохнулась на пол, чудом умудрившись удержаться на ногах.

Потрясенная его неожиданной грубостью, она прислонилась к стене и, чувствуя, что от ужаса у нее темнеет в глазах, а сердце вот-вот остановится, молча смотрела, как он поднял с пола треуголку. Одному Богу известно, что он подумал в этот момент, но когда он повернулся к ней, лицо его было белее снега.

— Люсьен…

— Нет! — рявкнул он.

Он сделал несколько неуверенных шагов по комнате — походка его была скованной, как если бы он сдерживал чудовищную боль, — и тут увидел на стуле скомканный галстук. Это оказалось последней каплей. Он повернулся к ней — вид его был ужасен.

— Я вижу, вы тут без меня не скучали, — язвительно процедил он. Глаза его напоминали осколки голубого льда.

— Вы ошибаетесь. — Она попыталась улыбнуться, но от ужаса губы ее не слушались. Ей следовало сразу рассказать ему о Клариссе. Он вряд ли бы обрадовался, но зато теперь не пришел бы в такую ярость.

— Да, похоже, что так, — задумчиво произнес он, вертя в руках мужскую шляпу. — Вы специально это подстроили? Ваша хитрость могла бы сработать, если бы не эта маленькая оплошность. Готов признаться, что сегодня я поверил бы вашим крикам и не догадался, что кровь на простыне не имеет к вам никакого отношения. — Последние слова, прозвучавшие в его устах как приговор, разъярили его самого настолько, что он с силой отшвырнул от себя шляпу.

— Люсьен! — закричала Бет. — Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Довольно! — Он рванулся к ней и с силой сжал ее руки. — Я не желаю больше ничего слышать! Я буду спать с вами, раз уж таков мой долг, но никакой лжи больше не потерплю! — Произнося эти слова, он встряхивал ее так, что голова ее моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

— Вы делаете мне больно! Я вам не лгала!

— Я вам не верю, черт вас побери! — Он оттолкнул ее так грубо, что она пошатнулась. Он кивнул в сторону шляпы и галстука: — Кто из ваших поклонников носит такие обноски? Наверное, какой-нибудь конюх? Расскажите мне о ваших вкусах, мадам. Я должен их знать, поскольку мне придется удовлетворять ваши потребности!

Бет вдруг поняла, что он просто ее ревнует, и бросилась к нему:

— Нет, Люсьен, нет! Это не то, что вы подумали. Я никогда никого не любила, кроме вас!

Он ударил ее по лицу, и она отлетела к стене, глухо застонав от боли.

Услышав ее стон, он в ужасе закрыл руками лицо.

И в этот момент на пороге гардеробной с искаженным от ненависти лицом и свечой в руке возникла Кларисса. Она увидела Бет, лежащую на полу и прижимающую ладонь к щеке, и рванулась к маркизу:

— Животное! Свинья!

От потрясения он не сразу сообразил, кто перед ним. Кларисса ударила его по голове, и только тогда он пришел в себя и понял, что натворил. Он вырвал у нее подсвечник и, отбросив его в сторону, схватил ее в охапку и прижал к себе.

Бет вскочила с пола и бросилась к девушке.

— Кларисса, перестань! Это не поможет. Люсьен, отпустите ее! Немедленно!

Он разжал руки, и девушка упала в объятия Бет, ища у нее утешения и одновременно стараясь утешить ее.

— Я не могла не вмешаться, Бет. Он вас ударил!

—Да.

Бет молча смотрела на мужа, и во взгляде ее читалось презрение. Он поднял руку на женщину, на свою жену! Как они будут жить дальше? И сможет ли она простить его?

Маркиз, еле волоча ноги и все еще не оправившись от потрясения после совершенного им поступка, взял со стола забытый кем-то бокал вина и выпил то, что в нем осталось.

— Думаю, нам нужно поговорить, — бесцветным голосом произнес он. — Вы готовы попытаться это сделать?

— Да, — качнула головой Бет и, усадив Клариссу на стул с высокой спинкой, опустилась на диван. Она готова была разрыдаться от отчаяния и обиды. И это любовь? Неужели впереди ее ждут побои и унижения?..

Маркиз говорил стоя. Он держался неестественно прямо и был бледен как полотно.

— Кто эта женщина? И чья это шляпа? — спросил он.

— Это Кларисса Грейстоун. Она пришла сюда, переодевшись мужчиной. Я прячу ее от родителей.

Он зажмурился и тяжело вздохнул. Затем, тряхнув головой, как будто избавляясь от наваждения, холодно взглянул на Клариссу:

— О Боже…

Она в ответ бросила на него сердитый взгляд.

— Вы сможете простить меня? — повернулся он к Бет. — Я знаю, что моему поступку нет оправдания, даже если бы мои подозрения имели под собой почву. У меня помутился рассудок, когда я увидел эту злосчастную шляпу.

Бет помолчала, потирая распухшую щеку.

— Я попробую простить вас. Но только по одной-единственной причине. — Она неприязненно посмотрела на него. — Если я когда-нибудь застану в вашей спальне Белую Голубку, я сделаю то же самое.

— Откуда вы… — Он нахмурился. — Впрочем, об этом потом. Должен заметить, что это не одно и то же, Бет. Женщины традиционно выражают свое недовольство мужчинами посредством пощечин. — Он усмехнулся. — С одной лишь разницей. Самое большее, на что они способны, это слабый шлепок. А у вас, похоже, останется синяк.

— Я буду тренироваться и совершенствовать технику удара. Благо у меня много свободного времени, — вызывающе заявила Бет.

Он рассмеялся и никакой-то миг стал прежним Люсьеном. Он обмакнул полотенце в тазик с холодной водой и, подойдя к ней, заботливо осмотрел ее лицо, повернув его к свету. Затем он прикоснулся губами к ее щеке, после чего прижал к ней полотенце.

— Я люблю вас еще сильнее за ваше мужество. Я до самой смерти не забуду того, что сегодня произошло.

Бет взяла у него из рук полотенце и потерла щеку. Она не лгала, когда сказала, что постарается его простить, но забыть об этом жестоком поступке не сможет никогда — так же как и он. Будет ли она когда-нибудь относиться к нему как прежде? И не придется ли ей снова подвергаться избиению? Сейчас он себя казнит за жестокость, но как долго он будет чувствовать себя виноватым?

— Будем надеяться, — вздохнув, пробормотала Кларисса. — Бет, не позволяйте ему прикасаться к вам. Ведь он вас ударил.

— Мы оба это знаем, Кларисса, — холодно ответила Бет. — Я понимаю твои чувства, но должна сказать, что ты не вполне понимаешь наши.

Поставив девушку на место, Бет вдруг в полной мере осознала безвыходность ее положения. Она перехватила взгляд маркиза, устремленный на Клариссу.

— Бет, вы ничего не сможете с этим поделать. Ее родители имеют на нее все права. Подобные браки заключаются сплошь и рядом. Нужно просто научиться извлекать выгоду из такой ситуации.

— Вот еще одно свидетельство того, что в мире нет справедливости. Кларисса ни за что не выйдет замуж за лорда Деверила! — решительно заявила Бет.

— За Деверила? — не поверил своим ушам Люсьен, и Бет поняла, что он и не подозревал, что речь идет об этом мерзавце. — Ну, тогда это меняет дело!

— Объяснитесь…

— Нельзя допустить, чтобы он женился на благородной девушке. Да и вообще на любой женщине, если уж на то пошло.

— Значит, вы согласны ей помочь?

— Это непросто, — протянул он задумчиво. — Мы можем какое-то время скрывать ее от Деверила, но освободить от родителей не имеем права. В таком случае ее ждет незавидная участь, и скорее всего найдется какой-нибудь другой Деверил.

— На свете нет более похотливого и мерзкого человека, чем лорд Деверил! — Кларисса невольно поежилась.

— Боюсь, вы правы, — заметил Люсьен.

— Но если Кларисса бесследно исчезнет, лорду Деверилу придется поискать себе другую жертву, — предположила Бет.

— Неужели мне предстоит провести остаток жизни, спасая невинных дев от развращенных негодяев? — покачал головой маркиз. — К сожалению, на свете слишком много и тех, и других.

— Я готова научиться не обращать внимания на всех, — улыбнулась Бет и тут же скривилась от боли. — Но я не могу остаться равнодушной к тем людям, с которыми меня сталкивает судьба. Сейчас нам нужно найти безопасное убежище для Клариссы. Вы хорошо знаете Лондон. Наверное, в городе есть сотни мест, где она могла бы спрятаться.

— Такие места есть не только в Лондоне, — ответил он.

— Я думала о Делани, — не слишком уверенно проговорила Бет.

— Они были бы рады помочь, но есть причины, по которым их не стоит сейчас вмешивать в проблемы, связанные с Деверилом. Вы упомянули о Белой Голубке, — обронил он. — Что вам о ней известно?

— Она — актриса театра «Друри-Лейн», очень красивая женщина и ваша любовница, — выпалила Бет на одном дыхании и смущенно покраснела.

— Она была моей любовницей. Откуда вы про нее знаете?

— Была? — переспросила Бет недоверчиво. Он кивнул. — Мне сказал об этом лорд Деверил.

— Вот как? — Глаза маркиза полыхнули яростью. — В таком случае я готов сейчас же уничтожить эту ядовитую змею и разом покончить со всеми проблемами.

— Вы не можете этого сделать! — Бет не могла допустить очередного проявления жестокости. Неужели он привык решать все проблемы посредством насилия?

— Он слишком стар, чтобы я мог бросить ему вызов, — согласился маркиз. — Но может быть, мне удастся заставить его бросить вызов мне?

— Люсьен, но это же убийство! — в ужасе воскликнула Бет.

— Можете считать это приговором, который я приведу в исполнение, — отчеканил он, и Бет поняла, что лучше ему не возражать.

Маркиз тем временем продолжал:

— Кстати, о Клариссе… — Он оживился, похоже, идея дуэли его всерьез увлекла. — Коль скоро вам все известно о Бланш, именно к ней мы и должны обратиться за помощью.

Бет без восторга отнеслась к предложению мужа. Возможно, он и вправду отказался от встреч с актрисой, но где гарантия того, что он ее разлюбил?

— Никому не придет в голову связать Бланш и Клариссу. И именно поэтому Белая Голубка может спрятать ее у себя.

— Эта распутница? — возмутилась Кларисса.

— Она актриса, — сдержанно ответил Люсьен. — К тому же она — леди с безупречной репутацией. Лучшего убежища вам не сыскать. Если ваши родители знают, что вы хотя бы раз навещали Бет, они не замедлят сюда явиться.

Кларисса растерянно взглянула на Бет в поисках поддержки.

— Похоже, у нас нет другого выхода, — ответила та. — Там ты будешь в безопасности. И потом, сейчас не время думать о твоей репутации. Я считаю, что любой вариант будет лучше, чем брак с лордом Деверилом.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Что я должна делать?

— Пойди переоденься, — сказала Бет. — Мы можем поехать туда прямо сейчас? — спросила она у маркиза, когда Кларисса вышла. — Или мадам Бланш нужно предупредить заранее?

— Какая деликатность! Не думаю, что у нее уже появился новый покровитель, но все же стоит послать ей записку. К тому же она может задержаться в театре. Нам придется отправить к ней посыльного и подождать час или два. Что ж, моя маленькая птичка…

Он вдруг оставил свой шутливый тон и, повернувшись к ней, спросил:

— Скажите, вы когда-нибудь сможете меня простить?

— Я уже вас простила, — улыбнулась Бет. — Вспомните, с чего все началось. Я убедила вас в том, что у меня были любовники. Зачем я это говорила, я и сама не знаю. Вы были правы… слова живут самостоятельной жизнью.

Он нежно обнял ее.

— Я люблю вас, Бет. Даже если вы захотите предаться разврату, я все равно буду вас любить, да укрепит Господь мою веру в любовь. Я схожу с ума из-за любви к вам. Все это время я считал свою жену распутной женщиной, но это не мешало мне ее желать.

Бет обняла его за шею.

— Так уступим же любви, как говорил Вергилий. Я тоже люблю вас, хотя вы дикарь и самый настоящий варвар. — Она смущенно улыбнулась. — Вот только не знаю, к счастью это или к несчастью.

Единственное, о чем Бет сейчас сожалела, это то, что подходящий момент для их близости был безвозвратно утерян. Она не представляла себе, когда вновь им удастся достичь такого взаимопонимания.

— Я вовсе не варвар, Бет, — прошептал маркиз. — Настоящий варвар вышвырнул бы Клариссу в окно и силой поволок вас в постель. А я обычный бабуин, поэтому и веду себя в соответствии с кодексом чести, принятым у этих приматов.

— Неужели вы никогда не забудете этого прозвища?

— Никогда. До сих пор ни один человек не осмеливался обозвать меня столь грубым словом, — усмехнулся он.

— А в чем заключается ваш кодекс чести?

— Мне казалось, вы это знаете. Неужели я в вас ошибся?

— Бабуины снисходительно относятся к капризам самки, — с ходу стала сочинять Бет. — Они защищают самых слабых представителей стада, особенно молодых самок, и никогда не убивают, кроме тех случаев, когда речь идет о самозащите. Кроме того, — она сделала многозначительную паузу, — бабуин моногамен.

— Хм! При таких условиях бабуины давно бы вымерли.

— Но мы в Лондоне, а это наиболее цивилизованная столица Европы, — заявила Бет.

— Не забывайте напоминать мне о том, что я не должен отпускать вас за порог без сопровождения, мой наивный синий чулочек. — Он поцеловал ее и уже другим тоном сказал: — А сейчас мне нужно отдать кое-какие распоряжения. А вы пока оденьтесь. Я не повезу Клариссу один, к тому же мне хочется, чтобы вы познакомились с Бланш. — Он улыбнулся. — Не могу себе представить, как бы я сказал это какой-нибудь другой женщине, которая была бы моей женой.

— Это комплимент?

— Самый искренний, на какой я только способен, — ответил он, ласково глядя на нее.