Неистовое пламя. Возрождение Аристарха

Глава 1. Грядут перемены

Сэм никак не ожидал, что первый день его весенних каникул ознаменуется ночным кошмаром. Пока другие ребята из его группы мирно посапывали и вдыхали живительную прохладу, витающую в воздухе со вчерашнего вечера, он ворочался в постели, бормотал во сне и никак не мог проснуться. Кошмар полностью завладел им, не оставил мысли, что все это происходит лишь в его голове, даже крохотного шанса на существование. Ему казалось, будто он падает в бездонную пропасть, теряется среди завихрений иссиня-черных облаков, пока сужающаяся прямо над его головой воронка, начинает по-настоящему поглощать его.

Пропасть оказалась порталом, перенесшим его словно на другую сторону света. Невероятно красивый пейзаж и завораживающая природа под ночным беззвездным небом выглядели потрясающе. Сэм стоял посреди свежей зеленой поляны, по щиколотку утопая в белых подснежниках. В сотне ярдов впереди льдисто поблескивало озеро. Расстояние между берегами было небольшое, ветер гнал кристально-чистую озерную воду мелкой рябью. Чуть дальше, за противоположным берегом возвышались величественные скалистые горы. Их верхушки были накрыты белыми снежными шапками.

Сэм поежился и огляделся. Ночная прохлада обволакивала его так, словно происходящее вовсе не вымысел его подсознания. Справа дорогу перекрывали такие же, как и впереди, отвесные скалы. Они поросли кустарником, сквозь который не виднелось никаких тропинок. Слева шла устланная сочной зеленой травой равнина, упирающаяся в низенькие холмы. Там тоже не было намека на обитаемость, хотя местность на первый взгляд не казалась дикой.

Общий вид картины казался ему знакомым. Однажды, в средних классах они всем университетом ездили на экскурсию к подножию скалистых гор. Тогда это произвело на него особое впечатление. Он удивился ярким краскам, совершенно нетипичным для гор: множество цветов создавали буйство ароматов и атмосферу чего-то прекрасного. Сэм даже не жалел о нескольких часах проведенных в душном автобусе. Картина, развернувшаяся перед ним сейчас, имела схожесть с тем местом.

Но теперь он чувствовал это по-другому. Здесь присутствовало нечто зловещее. И это зловещее заключалось не в том, что находилось перед его глазами, а в том, что было от них скрыто, в том, что должно произойти с минуты на минуту.

В замешательстве он посмотрел назад, откуда по идее должен был прийти. Сзади раскинулся сосновый лес, полный диковинных звуков, издаваемых его обитателями. Он различил доносящиеся оттуда волчий вой и приглушенное уханье совы. Между крайними деревьями проходила вытоптанная узкая тропинка. Но ноги Сэма не касались ее, ровно, как и не было его в этом лесу. Он отчетливо помнил, что появился здесь, буквально, упав с неба. Разверзнувшаяся прямо над его головой юноши воронка перенесла его сюда.

Он различал всю цветовую палитру этого места, четко видел каждую травинку и обращал внимание на детали. Он также свободно перемещался и мог вертеть головой. Вообще ему редко снились сны, но обычно они были туманными и оставались в памяти неясным расплывчатым пятном, как у всех. Да и раньше они были скоротечными и не запоминались настолько ярко. Что если все-таки…? Нет. Дальним уголком сознания он понимал, что спит и никаким образом не может физически находиться здесь. Но почему же тогда, в то, что это сон ему верится с большим трудом?

– Какие аппетитные размышления! Твоя похвала мне льстит, я очень старался передать это место именно таким!

Громогласное эхо разнеслось по всей долине так, будто она была ограничена бетонными стенами. Сэм закрутился на месте, глазами пытаясь найти источник звука. Но говорящего не было видно, голос доносился, будто отовсюду сразу.

– Твой разум, словно не ограненный алмаз, – продолжало нечто низким громоподобным голосом, – Столько лакомых кусочков можно в нем отыскать! Сплошные трудности, незаурядные совпадения и великая сила, которой никак не найти выхода в свет. Я озадачен, как тебе удалось дожить до этого возраста с таким набором?

Хотя Сэм не видел говорящего, он чувствовал, как тот издевательски улыбается, смеется над ним. Он не знал, является ли это нечто чем-то посторонним или всего лишь плодом его воображения, но был уверен в одном: он никогда раньше не слышал этого голоса. Как правило, во снах мозг не может придумывать образы и создавать новые голоса, они проходили это на биологии еще в пятом классе.

– Не стоит гадать, magus!1 – последнее слово было произнесено им с усмешкой, кажется на латыни, – Я живу и сею хаос среди людей слишком долго, чтобы никчемный мальчишка считал меня плодом своих фантазий!

Сэм понял что оно может читать его мысли. Каждое его слово, подобно разряду молнии поражало долину. С первой произнесенной фразой изменилось озеро: вода окрасилась в темный цвет и стала бунтоваться, поднялся сильный ветер, со второй – подснежники поникли, их головы опустились еще ниже, с третьей – горы стали смотреть на юношу свысока, желая задавить своим напором как маленькую букашку.

– Почему ты так хочешь попасть сюда? – недоуменно вопросил голос, – Желаешь опробовать себя в новом деле и показать на что способен? Вряд-ли у тебя это выйдет с твоей-то отвратительной репутацией…

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – кричал Сэм, обращаясь к небу, – Я вижу это место впервые!

– Не суть важно, каким ты видишь его сейчас. Лучше посмотри, во что оно превратится совсем скоро.

Голос замолчал и одновременно с этим начали происходить катаклизмы. Озеро вдруг стало бунтоваться, его поглотил настоящий шторм. Черная вода плескалась во все стороны и выходила из берегов. В местах соприкосновения с землей гибли цветы, стебли приобретали бледно-желтый, болезненный цвет за считанные секунды. Когда Сэм понял, что это быстродействующий яд, он начал бежать.

Он бежал изо всех сил, стремясь при этом к лесу. Он не знал, куда еще податься, единственный маячок впереди – протоптанная дорожка. Но нечто управляющее его сном не позволяло добежать до места назначения. Он рвался вперед с бешеной скоростью, но продвигался всего на дюйм в минуту. Его легкие горели, ноги устали и словно погружались в трясину. Вместе с этим тропинка начала отдаляться от него, на одну… две… три версты, пока окончательно не исчезла из виду. Он понимал, что продолжать бежать бессмысленно, но выбора у него не было.

Оглянувшись на бегу, он прибавил скорости. Его глаза округлились. Вся вода из озера собралась в единую огромную волну черного яда и надвигалась на него с поразительной скоростью.

– Беги, беги что есть мочи, magus! – долина вновь начала содрогаться, теперь уже от его безудержного смеха, – Честно сказать, потомственный герой из тебя пока плохо получается.

Сэм не понимал о чем идет речь. Он не знал что означает слово magus, более того не понимал почему его называют потомственным героем. Ему хотелось убежать далеко отсюда, хотелось скрыться от натиска этого голоса.

Время растянулось почти до бесконечности. Голос продолжал говорить с ним, но теперь различить слова было невозможно. Он сильно искажался и, словно ультразвуковая волна, создавал невыносимый гул. Сэм схватился руками за голову и закрыл ими уши – просто не мог больше этого слышать. Но тут он споткнулся о внезапно появившуюся прямо перед ним кочку и распластался на земле. Времени на подъем у него уже не оставалось.

– Гибель всего вашего лагеря неизбежна, – последнее, что он услышал перед тем, как волна черного яда накрыла его с головой.

Мимолетный приступ агонии, когда все вокруг окрасилось красным, запомнился четче всего остального. Сэм резко сел в кровати и огляделся. Никаких адских голосов, ядовитых волн или прекрасных долин не было в помине. Он находился в общей комнате Денверского пансиона, где проживал последний семестр. Никого из одногруппников в комнате не оказалось, только вещи Ричи были разбросаны и валялись рядом с наполовину собранным чемоданом. Спальные места остальных пустовали: постели небрежно заправлены, прикроватные тумбочки пусты, ключи от шкафчиков болтаются на гвоздике.

Сэм поднялся и отправился в ванную комнату, невольно сглотнув по пути. В горле сразу же почувствовалась сухость. Неужели он снова кричал во сне? Последнюю неделю его кошмары участились. Все они носили примерно одинаковый характер, только сегодняшний резко отличался от остальных необычайной правдоподобностью, ведь голоса и прямые обращения к Сэму раньше в его снах не встречались.

Он почистил зубы и решился посмотреть на себя в зеркало. На удивление, после тяжелой ночи и малого количества сна он выглядел не так плохо. Черты лица достаточно бодрые, черные брови нахмурены, четко очерченный подбородок приподнят вверх. Ярко-синие глаза не выглядят такими уставшими и не теряют свою насыщенность под тусклым освещением комнаты. Разве что, и без того взъерошенные черные волосы, растрепались сильнее обычного.

Сегодняшний день будет не из легких. К его концу должно решиться, поедет ли он домой или останется в пансионе на каникулы. Сэм уже полгода не виделся со своими приемными родителями – Дядей Майком и его женой Розалин. Они воспитывали Сэма с тех пор, как ему исполнилось десять лет. После той нелепой трагедии они стали ему единственной семьей и поддержкой.

Он был благодарен им обоим за заботу, но никогда не понимал, для чего они отдали его в Денверский университет, где он учится уже шесть лет. Это пансион с проживанием для детей с первого по двенадцатый классы. Вообще-то обучение в нем стоило не малых денег, но по утере обоих родителей ему были положены определенные льготы. Благо одногруппникам об этом сообщать не стали, иначе догадаться каким было бы их отношение к нему не сложно.

Приемные родители были убеждены, что здесь ему смогут дать гораздо больше ценных знаний, чем в обычной школе и что он не будет чувствовать себя одиноким, когда вокруг столько сверстников. Сэм много раз убеждал их в обратном, но все было без толку. Их вера в этот университет осталась непоколебима. Вот и сейчас они ждут его дома вместе с новостями о том, как проходят дни в университете, а он не уверен даже, что приедет к ним на этих каникулах… Сэм устало вздохнул.

Вернувшись в комнату, он подошел к окну и заметил некоторых из своих соседей среди толпы, волочащих чемоданы по дорожной брусчатке. Сегодня несколько сотен учеников покидали пансион на каникулы. Парни шли, облаченные в коллекционную одежду, в основном в дорогие расклешенные рубахи и кашемировые брюки. Не менее эпатажно выглядели девушки, одетые в модные летние платья с кучей дорогих побрякушек.

Однако на их лицах не было счастья или радости. Они выражали лишь высокомерие и чувство собственной важности. Сэму никогда не нравились здешние ученики, слишком пафосные и пустые внутри. Люди для них – всего лишь инструменты для достижения собственных целей, когда сами они не могут ничего, кроме как важничать перед всеми, кто их окружает. Вот и сейчас отпрыски богатеньких семей проходят мимо преподавателей, задрав нос и надменно взирая на них сверху-вниз, как бы подчеркивая свое материальное превосходство.

Все они направлялись к главным воротам в окончании улицы, перед которыми собрались не менее важные персоны – их родители. Большинство из них было одето с иголочки в стильные богатые вещи или же строгие костюмы, дополненные туфлями. Они то и дело поглядывали на наручные часы, нервно выставляли вперед одну ногу или складывали руки на груди.

Единственным, что заставляло Сэма изредка сочувствовать своим одногруппникам, были их отношения с родителями. Ни один из них не желал проводить время с ребенком, да и в целом воспитывать своих детей. Они с радостью предпочли бы отдать чадо в пансион и избавиться от лишней мороки на целый год, однако есть одна проблема: каникулы. Вот и сейчас никто из столпившейся группы родителей не улыбался. Они скорее переживали за потраченное время и отвлечение от работы. Когда дети подходили ближе, они молча садились в машину и даже не здоровались после длительной разлуки.

– Напыщенные индюки, – фыркнул Сэм и отошел от окна.

Он был рад только за то, что к нему, должно быть единственному в этом месте, родители относятся нормально. Впрочем, постоянно выслушивать от одногруппников жалобы на эту тему он уже устал. Возможно, ему повезло с приемными родителями, но это не значит, что они заменили ему настоящих. Он по-прежнему скучает по ним, даже часто просыпается от ноющей пустоте в области грудной клетки.

Эта пустота всегда с ним с того рокового дня, шестилетней давности. Он помнил его весь до мелочей, вплоть до погоды. Она была солнечной, яркой – слишком теплой для середины апреля. Солнце, будто полоска света в кромешной темноте, ворвалось в холодную морось дождей своими теплыми лучами и сделало этот день потрясающим.

Он отчетливо запомнил, что ждал возвращения родителей с нетерпением. Столько вопросов было на уме и столько всего хотелось им рассказать! Ведь он выполнил всю домашнюю работу, весь день получал хорошие отметки в школе и даже умудрился найти нового друга. Невероятно яркий день и множество эмоций заставили его светиться от счастья! Но позже все это сошло на нет, окрасилось в черно-белые тона и на несколько лет вперед перестало иметь для него вес.

Случилось это не сразу: сначала тетя Роза задержалась у них дома на несколько часов. Сэм часто спрашивал, почему мама и папа до сих пор не вернулись и когда же это случится. Тетя говорила, что они сегодня задержатся и даже не подавала виду, что волнуется. Тогда она не знала о том, что должно было случиться.

Потом приехал дядя Майк. Он выглядел так, словно на его глазах закончилась чья-то жизнь. Весь понурый, ссутулившийся и опустошенный, он постоял минуту перед порогом, затем вошел и опустился на кресло в гостиной так, будто боялся, что в эту самую секунду потеряет сознание. Его глаза ничего не выражали, черты лица пролегли, делая его старше своих лет. Сложенные на коленях руки тряслись, также как тряслась его нижняя губа.

Прежде чем объяснить, что произошло, он попросил тетю увести Сэма в другую комнату. Стоило ему увидеть обессиленного дядю, услышать его разбитый, измученный голос, как он начал волноваться. Потом, и только потом, когда они решились заговорить с ним о случившемся, все события этого дня померкли прямо на его глазах…

– Согласен, – бодрый голос, раздавшийся за спиной, вывел его из раздумий, – Они еще большие придурки, чем мы с тобой.

– И тебе с добрым утром, Ричи, – с сарказмом ответил Сэм.

– Не благодари, – мгновенно среагировал паренек, – Я всегда к твоим услугам, ты же знаешь.

Ричи подобрался к нему ближе всех за время пребывания в пансионе и даже стал считаться другом. Без этого энергичного паренька в чудной кепке, накинутой поверх копны кудрявых рыжих волос, стоящего в дверном проеме, ему пришлось бы туго. Они были соседями по комнате, только вот Ричи совсем не из этих мест: он родился в Канаде, оттуда семья и определила его в пансион.

– Как спалось? – Сэму не понравился вкрадчивый тон его голоса. Так начинают разговаривать только на щекотливые темы, боясь спугнуть собеседника своим напором, что вовсе не было характерно для Ричи.

– Нормально, – Сэм проглотил неприятный ком в горле, – А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно стало, – он пожал плечами и сделал несколько шагов к своей койке, – Ребята сказали, ты во сне кричал и мешал всем заснуть полночи.

– Ребята?

– Ну, да, – он натянуто улыбнулся.

– А где ты сам пропадал?

– Я то? – он почесал за ухом, – Я тоже здесь спал, просто очень крепко и совсем ничего не слышал.

Ричи, как ни в чем не бывало, стал перебирать раскиданные по кровати вещи, сортируя их на группы. Обычно он так делал, когда нервничал перед экзаменами или важными тестами.

– Да хватит тебе уже, – Сэм толкнул его локтем в бок, – Вещи до сих пор не собрал, ничего не слышал, пришел под утро. Ночевал ты явно не здесь, давай колись уже.

– Да здесь я был, честно-честно, – запротестовал Ричи, оживленно жестикулируя, – Только слинял под утро на пару часов, в магазин перед отъездом забежал прикупить кое-чего…

Выходить за территорию пансиона, вообще-то было запрещено и за этим следовало наказание, но Ричи всегда был довольно проворным малым и мог запросто проскочить незамеченным. Охранники любили ночами поспать во время работы, поскольку знали, что побеги здесь явление редкое и практически никогда не происходящее. Детишки бизнесменов не станут пытаться слинять с пустыми карманами.

Ричи потуплено посмотрел себе под ноги и продолжил собираться, наблюдая за Сэмом из-под полуопущенных ресниц. Он проговорился совершенно случайно, и скорее всего, не собирался заводить эту тему.

– Я никому не расскажу, – сказал Сэм, – Не парься.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил Ричи более живой интонацией, – Слушай, а у тебя же сегодня назначена встреча с директором?

– Если это можно так назвать…

Интересоваться откуда Ричи стало об этом известно, он не стал. Да и не было в этом никакого смысла, уже ни для кого не секрет, что произошло два дня назад у стен западного кампуса. Сэм рухнул обратно на кровать, ему совсем не хотелось думать об исходе этого события.

– Блин, непруха. Он сегодня злой как черт! – Ричи стал, как попало забрасывать свои вещи в чемодан, – Мой папаша успел вывести его из себя моим отъездом…

– Погоди, ты уезжаешь? – опешил Сэм.

– Я разве не сказал? – он прищурился, пытаясь вспомнить, и улыбнулся от уха до уха, – А, точно! В общем, мой отец вроде как договорился переправить меня учиться в Бостон, но это еще не точно, так что…

– И ты все это время молчал?! Это же невероятно! – Сэм улыбнулся. Скорее выдавил из себя улыбку, – Как ты смог убедить в этом отца?

Он понимал, что расставание с единственным другом сделает его жизнь в пансионе невыносимой, но далекой частицей сознания ощущал спокойствие за его будущее. Они много разговаривали о своих мечтах, осуществление которых было практически невозможно. В один из таких моментов Ричи сказал, что очень сильно хотел бы побывать в Бостоне. История Соединенных штатов всегда привлекала его, а стоило им сделать совместный проект «История в архитектуре или прогулка по улицам Бостона», как тот и вовсе всецело загорелся идеей побывать там.

Для состоятельной семьи это вовсе не проблема, но отношения с отцом не позволяли Ричи осуществить это, ведь тот был строгим и педантичным, а также сторонником идей, вроде: «Я знаю, где тебе будет лучше» и «Мы можем позволить себе обучение в Гарварде, к чему тебе сдался какой-то там Бостон?». А теперь, спустя два года, сложилось так, что Ричи будет жить и учиться именно там.

– Ума не приложу, как так вышло. Отец сказал, что в городе возросла цена с продажи акций или что-то в таком духе, неважно. Теперь ему стало выгодно сотрудничать с тамошними партнерами, и он готов переселить меня туда – он явно был счастлив, но кажется, испытывал вину перед Сэмом за такой внезапный поворот их беседы – Ну ты держись, может встреча не так плохо пройдет. Как-никак этот выскочка сам виноват, устроил здесь коллекторскую контору! Эх, круто ты его…

– Это неважно, – ответил Сэм, – Пройдет два-три дня и он обо всем забудет, начнет тусоваться в клубах и рисоваться побоями перед своими дружками. Скорее всего, даже расскажет, как здорово меня отделал перед всем университетом.

– Забей, – посоветовал Ричи – Главное мы с тобой знаем, что на тебе ни царапины, а у него сломанный нос и разбитая самооценка! Ну, ты подумай, разве мог он представить, что кто-то осмелится пойти против него?

Сэм невольно вспомнил, как его руки тогда сжались в кулаки в безуспешной попытке стерпеть и не вмешиваться в чужие дела.

– Да я и сам не мог такого представить, – признался он.

– Да не скромничай ты, это было очень сильно! Он после такого, небось, плачется кому-нибудь по телефону да позорится на всю школу!

Казалось, одна такая мысль будоражила в Ричи множество эмоций. Конечно, ведь он сам не раз получал нагоняя от Мэтта, о котором сейчас идет речь. Тот занимал в университете позицию школьного хулигана, задиравшего неудачников. Подобные «бандиты» часто мелькали в комедийных сериалах 2000-х годов, где являлись объектом вожделения девчонок и ненависти учителей, вызванной полным отсутствием у тех мозговых извилин.

На счет пункта про извилины все сходится, а вот физической силы у Мэтта не было совершенно, все дело во влиянии семьи. Стоило тому пригрозить кому-нибудь своим отцом, как все вокруг превращались в серых мышей и тихонько проходили мимо. Такой стандарт поведения всегда претил Сэму, но зачастую приходилось ему следовать. Однако иногда его терпение сходило на нет, из-за чего собственно и назначена его встреча с директором

– Может это и выглядело круто, – согласился он, – Однако наказание для меня придумают не менее «крутое».

Сэм нехотя поднялся и начал собираться. Он достал темно-синюю футболку, такого же цвета джинсы и дополнил свой образ белыми кроссовками Rebook. Не исключено, что сегодня наступит его последний день пребывания в пансионе, чему он несказанно рад. Единственную причину для волнения представляла перспектива напротив, остаться здесь и помогать горничным с приготовлениями к следующему семестру в качестве наказания.

У него оставалось всего полчаса перед тем, как его выставят перед комиссией неуравновешенным подростком и заставят сознаться в преступлении государственного уровня. Ведь он посмел напасть на самого влиятельного, белого и пушистого сына главы управления культурой города Денвер, после чего нагло оклеветать его при своих сообщниках! Жаль, что на самом деле все обстояло совершенно иначе. Ведь он ни на кого не нападал, не вступал в конфликт первым и сообщники это были вовсе не его…

Полостью собравшись, он попрощался с Ричи, надеясь, что не навсегда, и отправился сквозь прямые и светлые, без всяких излишков коридоры к кабинету директора. Он чуть потоптался перед ним и сделал глубокий вдох. «Главное держаться уверенно. Ты справишься» – немного наглого самообмана и наконец, выдох. Постучав в дверь, он просунул голову в открывшуюся щель и вошел с разрешения главы.

– Входи, вечный источник моих проблем, – директор, ожидаемо, был не в духе. Он опрыскивал окно стеклоочистителем и протирал сверху тряпкой. Его движения были резкими и дерганными, а рука напрягалась так, словно истинная цель процесса – выдавить стекло наружу, а не протереть его от пыли, – Входи и рассказывай, что за чертовщину ты там устроил.

Сэм стал рассказывать директору правду. Чем больше он говорил, тем лучше углублялось в детали его сознание. Он почувствовал, словно заново проживает этот день. Вот он выходит из класса, вот идет по тротуару и слышит плач, вот видит этих недоносков.… Но если уж рассказывать, то лучше все по порядку!…

Итак, ровно два дня назад, когда все готовились к отъезду и начались типичные «дни бездельников», как любил говорить мистер Блэквуд, их классный руководитель, отличающийся специфичным подходом к образовательной системе, это и произошло.

В «Дни бездельников» вся деятельность во время уроков, факультативов и прочих занятий снижалась к минимуму. Конечно же, это было не официально и противоречило правилам пансиона, но мистер Блэквуд имел на этот счет свое мнение. В связи с подготовкой к отъездам, сборами документов и прочими неудобствами он решил облегчить жизнь ученикам, а заодно и себе, поэтому позволил бездельничать на всех уроках, если они будут следовать двум правилам.

Первое правило гласило, что заметив комиссию, они все должны были рассесться по своим местам и сделать вид, что упорно грызут гранит науки, даже если на их партах отсутствовали учебники и рабочие тетради. Второе же правило доносило следующее: вы можете без проблем покинуть урок и пойти по своим делам, но если хоть одна живая душа заметит вас разгуливающими по улице во время занятий, вы будете отвечать за это перед директором сами.

В один из таких «дней бездельников» Сэму крайне наскучило сидеть на занятии в полном одиночестве, поэтому он отпросился у мистера Блэквуда и пообещал придумать что-нибудь правдоподобное, если его поймают. Сделав ставку на свое актерское мастерство, он покинул кабинет и направился к подлеску за пансионом. Это было единственное место в университете, которое ему нравилось. Там можно было отдохнуть, побыть в одиночестве и почувствовать себя на другой части света, полностью забыв, где ты находишься и куда нужно возвращаться. Чтобы попасть туда, ему необходимо было миновать учительскую, задний двор и западный кампус.

Ничего не предвещало беды, когда Сэм быстрым шагом направлялся к лесу. Он уже прошел главные ворота, пригнулся под окнами учительской и успешно обогнул задний двор. Осталось только пройти мимо злополучного западного кампуса, в котором усердно трудились художники.

Уже видя вдалеке подлесок, он подумывал ускориться, как вдруг замедлился. Приглушенный детский плач заставил его остановиться и прислушаться. Он доносился из переулка, вместе с отчетливыми мужскими голосами.

Не тратя лишние минуты на раздумья, он повернулся к желанному подлеску спиной и изменил маршрут к переулку. Он прислонился к стене и стал вслушиваться в голоса уже знакомых ему парней. Руки невольно сжались в кулаки.

– Перестань ныть! – приказывал богач, – Я не собираюсь тебя трогать, если ты хорошо усвоила урок и прекратишь испытывать мое терпение!

Сэм слегка отодвинулся от стены и выглянул из-за ее края, чтобы убедится в верности определения их личностей. К сожалению, он не ошибся. В коротком по своей протяженности переулке стояло трое юношей, одетых по последнему слову моды и обутых в дорогие кроссовки брендовых компаний. Главный из них – тот, что посередине – был Мэттом. Сэм с первого взгляда узнал его блондинистые кудри, дорогие солнцезащитные очки и эту позу со сложенными на груди руками.

Слева от него стоял коренастый парень в спортивных штанах с множеством карманов и висящей на шее золотой цепочкой. Справа присел на корточки среднего телосложения паренек с копной черных волос, особенно ничем не выделяясь.

«Вероятно, их прихвостень, – подумал Сэм, – Выполняет за них грязную работу».

Это было ясно по тому, как черноволосый парнишка держался. Он молчал, понуро свесив голову, и тихо наблюдал за действиями вожаков. Издалека можно было подумать, будто их агрессия обращена на него, вот только, на самом деле они кричали на девочку лет… одиннадцати?

Она забилась в угол и тихо плакала, была одета в желто-красный сарафан в горошек. Их университет располагался за городом, неподалеку от административного центра, загородных коттеджей и нескольких фермерских угодий. Должно быть, это одна из живших на ферме детей.

– А ты ведь усвоила урок? – подонок присел на корточки и погрозил девочке кулаком.

Сэм уже думал было вмешаться, но запретил себе лезть в это. Он отвернулся и вжался головой в стену, сжав кулаки из последних сил.

«Сейчас они ее отпустят, – твердил он сам себе, будто это могло что-то изменить, – Не лезь на рожон, за тобой и так предупреждение»

Внезапно девочка вскрикнула и пнула коротышку в пах, сорвавшись на бег. Мэтт реакцией кошки успел схватить ее за рукав сарафана и порвал его до плеча, но это не остановило девочку. Один из дружков Мэтта, тот, что побольше, пытался помочь своему другу усмирить ее и зажал девочке рот рукой, пока та изо всех сил пыталась вырваться.

– Вот же мелкая дрянь! – тут же вскрикнул коренастый – Она меня укусила!

– Это ничего, просто ей необходимо напомнить, кто здесь главный, – прошипел Мэтт.

Сил сдерживаться у Сэма больше не осталось. Он молниеносно вылетел из-за угла и оттолкнул коренастого так, что тот приземлился на пятую точку. Пока он пытался подняться, а Мэтт в шоке притих, девочка успела вырваться и спряталась Сэму за спину. Она намертво вцепилась в его футболку и явно была очень напугана.

– Лучше мне напомни, – сказал юноша, оборонительно отведя руки назад. Этому способу защиты цели его научил дядя Майк еще в детстве.

– Сэмми, я что-то не понял, – Мэтт указал на него пальцем и усмехнулся, – Мы вроде все решили в прошлый раз, разве нет? Отдай нам ее по-хорошему. Ты все равно ничего не сможешь сделать, а так я, возможно, дам тебе шанс поприслуживать мне недельку другую.

Мэтт выжидающе кивнул и противно ухмыльнулся, даже не думая, что Сэм посмеет ему отказать. За годы, проведенные в пансионе, у них уже было несколько стычек с ним, в основном лишь словесные перепалки, начатые Мэттом и его дружками.

– Да пошел ты! – огрызнулся Сэм, – От таких типов как ты меня уже тошнит.

– Эх, зря ты так. Мы могли бы неплохо подружиться.

Он театрально вздохнул и двинулся к ним, рассчитывая без особо сопротивления получить свое, но не тут то было. Сэм оттолкнул его руки так, что тот приостановился и едва удержал равновесие:

– Ты и пальцем ее больше не тронешь!

Мэтт начал пытался выхватить девочку из-за его спины и давить на Сэма, пока она испуганно цеплялась за его футболку. О том, что было сделано потом, Сэм нисколько не жалеет. Он сжал руку в кулак и с силой приложил Мэтту по лицу. Очки на нем тут же сломались и погнулись, а сам он отлетел назад и схватился рукой за лицо.

Мэтт посмотрел на него, словно озлобленный хорек и удалился, утащив за собой дружков и выпалив напоследок «ты еще пожалеешь об этом, жалкий червяк!».

Тогда Сэм отвел девочку к воротам университета и убедился что с ней все в порядке. Она мельком поблагодарила его и скрылась за поворотом, перед этим рассказав, что месяц назад она случайно споткнулась и испачкала ботинки Мэтта, после чего тот заставил ее возвращать ему деньги по несколько долларов каждый день.

Сэм вновь разозлился на этого подонка, но вовремя вспомнил, что тому сейчас и так несладко приходится. О совершенном поступке он не жалел, но понимал, что никто не поверит ему и обязательно заставит извиняться, унижаться и валяться в ногах у этого богатого придурка. Но он ни за что не станет этого делать, отчего получит наказание от директора. Похожее случалось раньше не один раз.

Сэм стоял слишком низко, чтобы соревноваться с сыном столь влиятельного человека. Его утешало лишь то, что он боролся с этой несправедливостью и не закрывал на нее глаза, как делали многие.

Правда, за эту борьбу самую борьбу ему светит не лучшая перспектива времяпрепровождения каникул, но сделанного не воротишь. Ему оставалось лишь смириться и без всякого на то желания возвращаться на урок всемирной истории.

Поведав эту историю директору, Сэм притих в ожидании своего наказания. Его очень радовало отсутствие в кабинете Мэтта и выдуманных свидетелей, ведь ему не придется видеть его и злиться с удвоенной силой. С другой стороны, он пришел к директору первым, а значит, Сэм уже рассматривается как преступник.

– То есть ты хочешь сказать, – после долгой паузы начал директор, давя на поршень стеклоочистителя со всей силы, – Что ученик, имеющий на одной только своей карте до нескольких тысяч долларов, – он сделал остановку, чтобы дать Сэму вдуматься в весь тот несуразный «бред», который он только что сказал, – Как какой-то неотесанный дикарь, – еще одна пауза, – стал вытряхивать из несовершеннолетнего ребенка последние центы за одну пару ботинок?

Он посмотрел на него в упор. Темно-синий костюм в мелкую белую полоску идеально сочетался с выражением его лица – был таким же строгим. Со всей своей педантичностью, директор был достаточно не глуп и умело закрывал глаза на проделки Мэтта. Он прекрасно понимал, что тот пользуется своим положением на потеху себе и своим товарищам, но делал вид, будто его кругозор уже, чем у камбалы – не покидает стен этого кабинета.

– Я хочу сказать что именно так оно и было, – Сэм добавил в голос уверенности, чтобы не оставить директору шанса прицепится к интонации, – Статус его семьи вовсе не указывает на личные качества.

– Тогда зачем, по твоему, он это сделал? – еще один брызг на стекло.

– Откуда мне знать? – Сэм пожал плечами, – Забавы ради, как и все остальные его издевательства.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что обвиняешь человека без доказательств?

Сэм сглотнул. Доказательства то были, взять хоть целый университет свидетелей! Только вот они не проболтаются, попросту побоятся выйти против Мэтта.

– Полностью, – несмотря на вышесказанное, отчеканил Сэм.

– Ну раз так, – он аккуратно поставил стеклоочиститель на стол – Я тебе поверю.

– Правда? – засомневался Сэм, хотя внутри у него загорелась искорка надежды.

Директор улыбнулся и кивнул головой.

– Конечно же нет! – опять же, ожидаемо, – За кого ты меня вообще принимаешь? – он хлопнул кулаком по столу, едва не оставив на том вмятину, – Ты смеешь причинять ученикам физический вред здоровью, морально угнетать их, так еще и делаешь вид, будто они сами во этом виноваты! Мэтт был здесь совсем недавно, пришел еле живой, и едва не падая в обморок, рассказывал, как ты и твои сообщники избивали его в углу западного кампуса!

Сэм закусил губу. Он надеялся, что все не так плохо, однако стоит признать – все отвратительно. Расклад явно шел не в его пользу и доказать директору, что Мэтт лжет у него не получится. Таким был их директор – на стороне того, от кого пансиону больше денег достанется. Остается только ждать спада его гнева и молча принимать наказание в виде драйки полов или того хуже, мытья унитазов.

Отчислить он его вряд ли сможет, но криками и гневными всплесками эмоций потрепать запросто, особенно когда вокруг ни души и нет камер видеонаблюдения.

– Я уже собирал комиссию на твой счет, – кажется, он немного успокоился, – Еще рано утром. Скажу тебе сразу, чтобы ты понимал, я лично выдвигал теорию о твоей немедленной отправке в колонию несовершеннолетних.

У Сэма внутри все похолодело, но он остался стоять на месте и замолчал, в ожидании окончательного слова директора. Он надеялся, что комиссия пройдет в его присутствии, где он сможет как-либо оправдать себя. Даже убедительную речь придумал! Но директор как всегда все сделал втихую. Теперь наказание не сможет от него зависеть.

– Мое сожаление, что идею не поддержали другие преподаватели, – он посмотрел на него в упор, будто злорадствуя, – Ты отправишься всего лишь в летний лагерь.

– Летний лагерь? – искренне удивился Сэм. Это что-то новенькое!

– Да, самый обыкновенный летний лагерь, находящийся при школе-пансионе, в которой у меня есть отличные знакомые. Но как ты догадываешься, ты едешь туда не отдыхать. Я договорился с местными руководителями, твое поездка будет рассматриваться как исправительная.

– И что я должен буду делать? – подобный расклад его уже не радовал.

– Все, что тебе скажут. Вероятнее всего ты заменишь уборщика, слесаря, сантехника, мусорщика, повара и так далее. Желательно всех их сразу. Надеюсь, смотря на отдыхающих и веселящихся детей, ты сделаешь соответствующие выводы.

«Надеюсь, ты будешь смотреть на отдыхающих детей, и понимать, насколько ты ничтожен перед типичным учеником моего интерната». Такого было негласное продолжение его фразы.

Как ни странно в голове Сэма промелькнула единственная, безнадежная мысль, приправленная его так некстати появившимся невезением. Эти каникулы станут для него адом. Самым настоящим, сущим адом.