Неистовое пламя. Возрождение Аристарха

Глава 2. Кругом одни иллюзии

До наступления необходимости сбора чемодана, Сэм и не подозревал, насколько мало у него вещей. Собственно, поэтому он и решил оставить чемодан в просторной комнате пансиона, вместо него взяв обыкновенный черный рюкзак с множеством отделений. Он никогда особенно не зацикливался на нарядах, чем отличался от большинства своих одногруппников. Для перевоза одной только верхней одежды его соседей можно было смело вызывать грузовой автомобиль.

В просторы его рюкзака вместились несколько пар джинсов и толстовок, большие наушники, переносной компьютер, мобильник, зубная паста и щетка вместе с прочими туалетными принадлежностями. Он дополнил композицию единственной книгой, которую посчитал подходящей для чтения в длительной поездке. Это была «Книга вымышленных существ», его любимое произведение из сборников Хорхе Луиса Борхеса, весь прошлый месяц покоящееся на книжной полке над подоконником.

В левый карман он положил сложенную вчетверо брошюру, данную ему директором. На ней изображалась выполненная в темных тонах картинка с ниспадающим сверху серебристым водопадом, несколькими деревянными домами на деревьях и подписью: «Спортивно-туристический лагерь «Сумрачная долина». Художники довольно хорошо постарались над изображением: лагерь притягивал зрителя атмосферой неизвестности, загадочности и уникальности. Сэм даже обрадовался бы побывать там, если бы это не являлось его наказанием.

Сэм застегнул свой рюкзак и напоследок оглянулся. Общежитие он ненавидел, также сильно, как и сам пансион, но покидать это место сейчас отчего-то было тяжко. В голову постоянно лезли мысли о том, как он читал по вечерам на подоконнике перед своей кроватью и вслушивался в стрекотание цикад, как всматривался в ночную темень и представлял себя персонажем любимой серии фильмов, вампиром-полукровкой и оборотнем, например. В то же время он вспомнил свои терзания из-за невозможности выбраться за пределы злополучных стен восточного кампуса, где располагалось это общежитие. Ему не раз хотелось просто взять и бросить все это: бросить уроки, учебники и школьную форму пансиона – бросить и побежать навстречу судьбе. А может напротив, убежать от нее. Убежать далеко-далеко, чтобы больше никогда не быть запертой птицей, в клетке из каменных стен пансиона. Какой же парадокс порой творился в его голове.

Он развернулся к выходу из комнаты, и чуть не распластался на полу. Ричи влетел на порог со всей возможной человеческой скорости, резко затормозил и, не удержавшись, столкнулся с Сэмом лбом.

– Ух, успел все-таки, – он отлетел в коридор и рассмеялся, всем своим видом напоминая безумца, сбежавшего со страниц мистического триллера Стивена Кинга.

– Ты сумасшедший, – проворчал Сэм, потирая ушибленное место – Почему ты еще здесь?

Ричи дышал настолько тяжело, будто пробежал квартальный марафон без единой остановки после линии старта. Он с трудом сделал пару шагов вперед и облокотился о дверной косяк, пытаясь перевести дух.

– Наша машина сломалась, поэтому отец велел мне садиться на автобус. Так что я буду надоедать тебе еще несколько часов.

– Ладно, тогда идем на парковку, – Сэм перекинул рюкзак через плечо.

Ричи посмотрел на него так, будто тот внезапно заговорил по-китайски. На его шокированном лице явно застыл вопрос: «Ты прикалываешься?»

– Прямо сейчас? – вместо этого спросил Ричи, – Дай хотя бы отдышаться!

Учитывая его дружескую просьбу, Сэм сложил руки на груди и прислонился спиной к стене. Обычно многие ученики опаздывали на автобус, так что еще немного времени было у них в запасе.

– Зачем ты вообще сюда бежал? – спросил он, – Автобус всегда отправляется по времени, мог бы просто на месте меня отыскать.

– Откуда я должен об этом знать? Никогда раньше оттуда не выезжал.

Они простояли так несколько минут и в конце концов Сэму пришлось тащить паренька в коридор.

– Ну, хотя бы минутку! – запротестовал тот, – Тридцать секундочек!

– Давай-давай, – подтолкнул он друга, – Это тебе не лимузин с личным водителем. Нас одних ждать никто не собирается.

Упрямствовать Ричи стал не долго, и почти сразу смог самостоятельно идти. Несмотря на небольшую задержку, Сэм приободрился, когда узнал, что проведет несколько часов езды в компании друга. Сейчас им предстояло проехать сто двадцать километров от города Форт-Коллинз до самого Денвера и ему не очень хотелось проводить все это время в полном одиночестве, разглядывая холмистые участки фермерских угодий. Кроме них в округе не встречалось ничего интересного, кроме топающих по окраине шоссе коров да лошадей.

К тому же он побаивался, что в его голову начнут лезть разного рода волнительные мысли, не дающие покоя и лишний раз изводящие его нервные клетки. В особенности, размышления начнут приходить к нему в тишине, о которой в присутствии Ричи можно было даже не беспокоиться. В пансионе он кого угодно мог достать своей болтовней.

Кстати говоря, их пансион располагался не в самом Форт-Коллинзе, а между двумя большими городами. Директор построил его в удалении от Денвера, заполучив спонсорскую поддержку еще в 1990-х годах прошлого века. Смысл заключался в полной изоляции школы-пансиона для лучшей концентрации учеников на школьной жизни и учебе. В связи с этим, вблизи не было ничего, кроме пары ферм и малонаселенных пригородов.

Многопрофильным пансион называли неспроста – существовало несколько корпусов для учеников начальной, средней и старшей школы, а также выпускников и будущих студентов. После окончания двенадцатого класса Сэм хотел лишь одного: собрать все свои вещи и отправиться в любое другое заведение. На каникулах дядя и тетя часто давили на него, уговаривая остаться и получать диплом именно в этом пансионе. Они оправдывали это тем, что он уже прижился там, и было бы опрометчиво сходить с дистанции на полпути.

Но Сэма это мало волновало. Он никогда не хотел находиться в обществе малолетних выскочек, так к чему ему переходить в общество таких же снобов только постарше, когда есть возможность этого избежать? Планы на будущее он строить не очень любил, но ради своего отъезда часто ломал голову над поиском подходящих мест. Ему бы очень хотелось перебраться куда-нибудь поближе к Джефферсону, его родине, где он провел лучшие годы своей жизни с родителями.

Произойдет этот переезд когда-нибудь или нет, он не знал, но на данный момент оставалось еще три года обучения в пансионе, ведь ему только недавно исполнилось шестнадцать.

Они с Ричи выбрались на улицу, и первым делом Сэм оглянулся по сторонам. Они ни в коем случае не должны столкнуться с Мэттом, иначе произойдет еще одна нелицеприятная встреча, имеющая только два исхода. Первым исходом будет безнаказанное унижение Сэма перед всей школой, а вторым его немедленная отправка в колонию несовершеннолетних за умышленное нанесение вреда здоровью.

Ему не хотелось приводить в действие ни один из этих возможных сценариев, поэтому он бегло пробежался по лицам последних оставшихся учеников и с облегчением выдохнул. Мэтта среди них не было. Не оказалось и его новенького серебристого порше на стоянке перед главными воротами. Значит, переживать не о чем.

Погода стояла жаркая, воздух пропитался пылью и ароматом цветущих кленов. Они с Ричи уже несколько минут ждали, пока соберутся остальные «аутсайдеры» из общежития, также не имеющие собственных крутых тачек или личных водителей, успев выпить по литру воды из купленных пареньком накануне бутылей в магазине.

Наконец, когда все были в сборе, им представилась возможность занять свои места в самом конце белого автобуса марки «Блю Берд Бас», которые нанимались пансионом в конце каждого семестра. Солнце находилось в зените, поэтому они не стали занимать места под открытым сверху люком, предпочитая ехать подальше от начала. Сэм, как обычно попросился к окну и бросил рюкзак себе под ноги. Автобус тронулся.

Поначалу Ричи не давал ему скучать, задавая миллионы вопросов на различные темы и вечно подкидывая новые поводы для разговора. Сэм все никак не мог понять, как он ухищряется оставаться таким жизнерадостным при этом ужасном зное. У него самого не было сил ворочать языком, поэтому он не особенно вникал в пустую болтовню друга и не сразу заметил, как тот чем-то опечалился и притих.

– Честно, даже не знаю, как все может сложиться в Бостоне, – произнес он, – Давненько я не покидал пансиона. За исключением Форт-Коллинза.

Последние несколько лет Ричи проводил каникулы в отцовском пентхаусе на окраине этого небольшого городка. Обычно за ним приезжала нанятая машина, направляющаяся в прямо противоположную сторону, от места, куда они направлялись сейчас.

– Это говоришь мне ты? – Сэм пихнул приятеля в бок, – Ричи, ты же душа любой компании! Никто не может так индивидуально поднять или испортить настроение как это делаешь ты! Если в Бостоне этого не примут, значит, они просто круглые дураки.

– Такая себе из тебя группа поддержки, – промямлил Ричи, – Но все равно спасибо.

– Такой уж я есть, – Сэм пожал плечами, – Но по-моему, ты зря волнуешься. Все будет нормально.

Паренек посмотрел на друга искоса и с недоверием.

– А ты сам совсем не переживаешь? Едешь непонятно куда, на самые задворки человеческой цивилизации!

Ричи разузнал о лагере все, как только Сэм показал ему брошюру с маршрутом и картой. Оказалось, что лагерь, как и сама школа-пансион, при которой он находился, расположен недалеко от горнолыжного курорта в Брекендриже. Это было, действительно далековато от Денвера, но отказать директору он не мог, фактически прижатый к стенке его угрозой о колонии. Сам-то глава пансиона вряд ли сможет привести в действие такой приговор, зато с помощью отца Мэтта в успехе подобных планов можно не сомневаться.

– Да и название какое-то странное, – продолжал Ричи, недоверчиво поглядывая на брошюру в своих руках – «Сумрачная долина». Как-то жутковато звучит.

– Это же горы, там всегда рано темнеет. Поэтому и название соответствующе, – пожал плечами Сэм

– Ну, ты все равно будь настороже, мало ли чего…

Ричи продолжил всматриваться в брошюру и про себя вычитывать сведения о лагере, уже изученные и перечитанные Сэмом несколько раз.

– Какой ужас! – воскликнул Ричи так громко, что многие начали на них коситься. Он виновато улыбнулся и сбавил тон, – В этой части гор даже мобильная связь не проведена! Как же они вообще в той школе учатся? Да и находится это не в Брекендриже, а на целых пятьдесят километров дальше него…. Ты случаем не думаешь, что директор мог тебя подставить?

Сэм отрицательно покачал головой.

– Мне все равно, будь это хоть в Амстердаме, – он вздохнул и печально уставился в окно, – Я переживаю лишь, как на это отреагируют дома.

Юноше совсем не хотелось разочаровывать дядю и тетю, учитывая что в последнее время это и так происходило довольно часто. За прошедшие два месяца он и так был наказан около пяти раз и его постоянно оставляли после уроков. Какова была их реакция после телефонного звонка со школы, Сэм знать не мог. Вот и сейчас ему оставалось лишь предполагать. Хоть он прекрасно понимал, что вероятнее всего, они разозлятся, но далекой частичкой сознания надеялся, что родные поймут его и не станут допрашивать.

– Слушай, это же произошло не по твоей вине, так? – начал рассуждать Ричи.

Сэм неуверенно кивнул головой.

– Тебя вынудили сделать это! Кто ж знал, что этим все обернется…. Директору совсем крышу снесло, забирать все каникулы на какие-то непонятные исправительные работы!

Сэм вздохнул. Сейчас он не разделял мнения друга, как бы не было прискорбно это осознавать.

– Может там я смогу сделать для себя какие-то выводы…. Ну, знаешь, например, предоставить возможность людям самим за себя постоять?

Ричи изумленно на него посмотрел.

– Ты свихнулся? – он пихнул его по плечу, – А как же твое звание и церемония награждения? Ты же наш всеми любимый защитник детей и взрослых, Супер-Сэм готовый на самопожертвование ради благого дела!

Он шуточно принял позу бодибилдера, согнув руки в локте и сжав кулаки, самодовольно хвастаясь воображаемыми бицепсами. На лице Сэма появилась улыбка, пускай и немного грустная.

– Из тебя группа поддержки тоже слабовата, – вынес он вердикт.

Они уже около получаса ехали по неровной проселочной дороге – вероятно, водитель таким образом срезал путь – и успели почувствовать сонливость от постоянных подлетов на кочках и оврагах.

– Думаю, мы идеально дополняем друг друга! – Ричи широко зевнул, – Но все-таки сейчас я тебя понимаю как… никто дру…

С этими словами он расслабленно качнулся назад, снова зевнул и даже забыл закончить предложение, ведь сейчас у него появилось дело поважнее. Уже через несколько минут Ричи вовсю храпел и периодически бормотал во сне. Ближайшее время его точно невозможно будет разбудить.

Поглядывая в окно и вслушиваясь в монотонное гудение двигателя, Сэм понял, что его опасения превращаются в реальность. Мысли начали понемногу проноситься в его голове, набирая обороты с каждой новой появившейся идеей. Он представлял множество сценариев серьезного разговора с дядей и тетей, думал, как же они воспримут такую новость. Представлял, какой будет их реакция – грустной или вспыльчивой, а может разочарованной? Внезапная поездка не пойми куда, разрушение всех их совместных планов и ожиданий, очередная строка о трудностях воспитания в его личном деле… А что, если Ричи прав? Что, если в лагере с ним что-нибудь случится…? Вот этого он и опасался! Сэм гневно уставился на сопящего рядом с ним Ричи.

«Угораздило же тебя вырубиться в самый неподходящий момент!» – подумал юноша. Сейчас он вовсе не отказался бы от его надоедливой и бессмысленной болтовни о всяких глупостях. Что угодно, лишь бы не представлять себе приход домой, не вспоминать этот ужасный сон, и бесконечно тянущееся минуты до отъезда в лагерь…

Сэм почувствовал острую необходимость отвлечься, поэтому вынул из отделения своего рюкзака и положил в руку кое-что еще, что ни в коем случае не смог бы оставить в пансионе. На его ладонь легла золотая монетка округлой формы с высеченным по центру огоньком. Огонек был небольшим, но достаточно высоким, он шелковисто искрился и переливался в падающих из окна солнечных лучах. Этому кругляшу было уже немало лет, но он по-прежнему золотисто поблескивал, отбрасывая блики на солнце.

По краям монетки в обе стороны тянулась надпись на непонятном ему языке. Несмотря на то, что от самой монеты явно исходило тепло, от высеченных на ней слов веяло чем-то зловещим и холодным. Сэм множество раз вбивал надпись в поисковую строку, пытался перевести по интернету, искал ее в справочниках и словарях, но никак не мог найти точного перевода. «Выбранного вами языка не существует» – твердили в унисон все источники его поисков.

«Это несправедливо, – подумал Сэм, – Я должен знать перевод, иначе монета не оказалась бы в моих руках»

Рассматривая, круглый диск ему так хотелось узнать, что же значат эти слова, отливающие золотом на солнце и водящие хороводы между языками пламени? Что же значат слова, выведенные на исчезнувшем или вовсе никогда не существовавшем, но однозначно древнем языке? Что за слова складываются из изящных и раскидистых, каллиграфически высеченных на драгоценном металле букв? Что за слова выведены на золотой монете, оставленной ему мамой?..

Прошло еще полчаса с момента, как автобус делал последнюю остановку в Лонгмонте, высадив там нескольких учеников. Оставался час езды до Денвера, где их с другом пути разойдутся. Сэм надел наушники и задумчиво смотрел в окно, слушая песни своей любимой рок-группы. По окраинам шоссе произрастали кустарники и клены, изредка на обочине можно было встретить коров, меланхолично жующих траву и наездников на лошадях, стремящихся к своим ранчо.

На одном из таких же ранчо жила та девочка, малость зажатая, но своенравная. С виду она была так напугана, однако смогла ударить одного из дружков Мэтта в пах и укусить второго за руку, тем самым высвободившись из его стальной хватки. Да, такое они вряд ли когда-нибудь забудут! Интересно все ли у нее сейчас в порядке?

Позже они проехали через Брумфилд с приземистыми домишками и несколькими церквями. Завидев там пожилую пару с внуками, Сэму отчего-то взгрустнулось. Он снова вспомнил дядю Майка и тетю Розалин, представил, как они могли бы съездить в горы или погулять в парке развлечений этой весной – да хоть дома побыть несколько дней безо всяких проблем!

Сэм надеялся, что директор еще не известил их о случившемся. Юноша не представлял, как должен будет заговорить с ними об этом сам и искренне боялся подобной беседы, но он рассчитывал хотя бы несколько часов перед отъездом провести спокойно, безо всяких ссор, а потом уже рассказать им правду. Возможно, обманывать их столько времени будет эгоистично, но сейчас ему было наплевать на мораль: он просто соскучился и, впервые за полгода, хотел почувствовать атмосферу домашнего тепла и уюта.

За этими размышлениями он забылся и не сразу понял, что на него несколько минут гневно смотрит и что-то говорит водитель. Сэм бегло пробежался взглядом по улице, хорошо просматриваемой из окна, и убедился, что окружение ему знакомо. Он стянул наушники и тут же услышал свою фамилию:

– Бейкер! – возмущался водитель, – Сколько можно всех задерживать? Нацепят на себя всяких агрегатов, черт бы их побрал… Выходить пора, одного тебя все ждем!

От его громких восклицаний проснулся даже Ричи. Он растерянно поглядел по сторонам, потом громко зевнул и потянулся, чуть не съехав с кресла.

– Что, уже пора? – спросил он сонно, затем посерьезнел, – Не натвори там чего-нибудь глупого без меня, ладно?

– Я постараюсь, – пообещал Сэм.

Они крепко обнялись и пожали друг другу руки на прощание.

– До скорого Сэмми, – сосед пропустил его поближе к выходу.

Сэму совсем не хотелось расставаться с другом, тем более, неизвестно на какое время, но дома его уже ждали приемные родители, а Ричи уже ждал новый город и его непреодолимые высоты. К сожалению, настал тот день, когда даже лучшие друзья вынуждены попрощаться.

– До скорого, Ричи, – сказал он, – Еще созвонимся.

Сэм выскочил из автобуса в районе Хайленд Рейнджа, чувствуя себя еще хуже, чем за все последние недели ночных кошмаров, проведенные в мрачном пансионе и средним темпом направился к дому своего дяди. По пути он миновал несколько магазинчиков и частных соседских участков. С виду Хайленд Рейндж совсем не изменился.

Солнце начинало медленно опускаться к горизонту, окрашивая небо невообразимым сочетанием алого, малиново-желтого и голубоватого оттенков. В закатное время жилой район начинал выглядеть куда лучше. Слабовато желтые лучи солнца едва касались поверхности дорог. Они скрашивали тона белых жилых домов, бордюров и оградок, делая их менее яркими на фоне зеленых деревьев и кустарников. Будто специальный фильтр на фотоснимке, сглаживающий яркий контраст цветов и делающий переход сравнительно мягче.

Сэм покрутил головой из стороны в сторону, затем по очереди склонил ее к плечам, разминая задеревеневшие мышцы. Добираясь сюда на автобусе, им прошлось провести около четырех часов езды в практически неподвижном состоянии, поэтому шея изрядно затекла.

Сэм только что прошел дом Миллеров, а значит, с минуты на минуту покажется участок дяди и тети. Вот и он – крайний дом слева в конце улицы. Их участок ничем особенно не выделялся среди других домов, за исключением раздвижных железных ворот с калиткой и почтовым ящиком на фамилию Бейкеров, который почему-то оказался приоткрытым. Сэм заглянул внутрь и захлопнул дверцу. Убедившись, что внутри ящика было абсолютно пусто, он недоуменно отошел к калитке и покрепче ухватился за ее металлическую ручку.

Чтобы открыть крепкие кованые ворота ему потребовалось приложить усилия: со всей силы потянуть створку вправо. Одна из металлических узорных деталей, прикрепленная над ручкой, едва не оцарапала ему ладони. Ворота не поддавались. Эта своеобразная особенность участка, пускай и выглядела изысканно, однако уюта от нее не прибавлялось. Родной был словно крепость, закрытая для незваных гостей. А сейчас именно он был таким гостем, приносящим дурные вести.

Наконец-то попав во двор, он тихонько задвинул ворота и поставил дощечку под одно из двух роликовых колес, чтобы их не смогли открыть снаружи. Он повернулся к улице спиной и осмотрелся.

Перед его глазами предстала знакомая картина: цветник, тянущийся по обе стороны от его ног, небольшой огород и старенький домик расположившиеся в конце участка, и садовая беседка, возведенная слева от мощеной каменной дорожки. Все это было ограждено узорным дощачатым заборчиком, по стенкам которого вились зеленоватые растения. Из многочисленных щелей между досками, вырезанных для создания рисунка, выглядывали головки красных цветов – вьющихся петуний, обожаемых тетей Розалин.

На террасе, под кроной высокого широколистного дуба мирно покачивались из стороны в сторону два деревянных кресла-качалки, а к невысокому домику из красного кирпича вела извилистая каменная дорожка. Сэм вспомнил, как они с дядей любили посидеть в этих гигантских, как ему тогда казалось, креслах и наблюдать за тетей, возвращающейся с работы по этой самой извилистой дорожке.

Единственный изъян во всей этой картине заключался в клумбе у садовой беседки. Произрастающие там растения перекинули свои стебли через низенькую изгородь и постепенно перебирались за ее пределы. Беседка рядом также была увита карликовыми розами, только вот среди них было много отцветших растений и пересохших стеблей. Каким же образом тетя Розалин могла допустить такой беспорядок?

Его приемная мама очень любила свою работу флориста, поэтому не брезговала продолжать ее и дома, и в выходные, и после работы. Возня с цветами всегда доставляла ей радость, как и возможность создать на участке домашний уют. Она дни напролет проводила во дворике, покупала чернозем и удобрения, раз в несколько дней опрыскивала листья и стебли спреем для уничтожения вредителей…

Однако, сейчас все ее труды чахли, цветки засыхали, всем видом умоляя полить их, а растения приобретали болезненный желтоватый оттенок, что мигом напомнило Сэму увядшие подснежники из ночного сна. Неужели его кошмар оказался вещим?

– Должно быть что-то случилось, – пробормотал он и нехотя продвинулся к дому.

У него не было никакого желания разочаровывать дядю и тетю еще сильнее, особенно если уже произошла какая-нибудь другая неприятность. Тем не менее, он не сможет повернуть все вспять и отмотать время назад, их в любом случае ждет очередная напасть. Как ни крути, вместо того, чтобы поддержать их в трудную минуту, Сэму придется уезжать на исправительные работы и отрабатывать там свои ошибки.

Но, быть может, они уже привыкли? Самого его подобные вещи уже давно не удивляли, ведь за справедливость в этой жизни часто приходится расплачиваться. Глядишь, и они не станут так остро реагировать? В конце концов, он все равно ничего не может с собой поделать.

По дороге сюда у Сэма было достаточно времени, чтобы накрутить себя. Скорее всего, дядя и тетя воспримут это спокойнее его ожиданий. Он же никого не убивал и не сделал ничего плохого. Разве можно считать человека, защищающего ребенка от малолетних преступников, виновным в последующем несправедливом наказании?

Юноша дошел до входа, и его рука замерла над дверной ручкой. Он был уверен, что отчетливо слышит голоса, доносящиеся из-за закрытой двери. Они принадлежали его приемным родителям, при этом имели достаточно высокую тональность. Он сумел расслышать только отрывки их фраз, в частности исходящие от дяди Майка. Там говорилось о чем-то, связанном с невозможностью перевоспитания, «кровной связью» и «подходящим к этому моменту сроком». Большей части услышанного Сэм вообще не понимал, но по его спине прошел неприятный холодок. Дядя разглагольствовал о сложившейся ситуации с крайним недовольством. Явно не утешительный признак.

Совершенно не представляя, что его ожидает, Сэм открыл дверь и вошел в дом, встретивший его сладким ароматом свежей выпечки и приятным лучистым освещением настенного светильника. Стоило ему войти, как голоса немедленно стихли. Раздались тихие шаги тети, и в следующую минуту, она уже стояла перед ним, нарочито широко улыбаясь.

– Сэмми, ты вернулся! – она говорила искренне, но ее лицо выражало усталость и загруженность, на нем явно отпечаталось несколько бессонных ночей – Боже, я так по тебе соскучилась.

Она приобняла его за плечи, позволив вдохнуть аромат цветочных духов и той самой выпечки, чей запах он почувствовал, едва войдя в дом, и провела его в гостиную. Сэм заметил, как дрожал ее голос. Она вела себя так, словно ничего особенного не случилось, но он все равно начал волноваться.

За счет темных мешков под глазами, тетя Розалин выглядела старше своих лет. Она завязала блондинистые прямые волосы в пучок на затылке и обвязала пояс фартуком в цветочек. Ее фигура видоизменилась, и больше не была спортивного телосложения, раннее обусловленного пешими нагрузками и постоянной работой в саду. Теперь она сильно похудела, ее щеки осунулись.

В гостиной их уже ожидал дядя Майк, сидящий в кресле, обтянутом коричневой кожей. Он смотрел на спарринг двух боксеров по спортивному каналу, идущему в прямом эфире, но по глазам можно было понять, что на самом деле ему сейчас не до этого. Завидев Сэма, дядя поднялся и в упор посмотрел на юношу.

Заостренные черты его лица строго искривились, рука сжимала пульт от телевизора, так будто пыталась его сломать. Дядя был одет в спортивный костюм, а значит, лишь недавно вернулся с работы. Он выключил телевизор и мгновенно отбросил пульт на диван.

– Что случилось? – спросил Сэм, нервно сглотнув.

– А ты ведь не знаешь что случилось, да? – дядя усмехнулся, будто Сэм его разыгрывает, – Ты приехал, как ни в чем не бывало провести дома пару дней или планировал водить нас за нос все каникулы?

– Майк, помягче, – устало попросила тетя, – Мы же все уже обсудили с тобой…

Он остановил ее взмахом руки, мол «Сам прекрасно знаю», и продолжил гневно смотреть на Сэма. У юноши все внутри похолодело, когда он сложил в уме два и два. Неужели тетя выглядит такой уставшей и измученной, а дядя даже успел переодеться потому, что они все эти дни ругались из-за него? Но это невозможно, ведь директор мог позвонить только сегодня, никак не ранее, чем прошла педагогическая комиссия! Тогда как тетя успела так быстро похудеть и осунуться, почему перестала заниматься любимым цветником? Нет, здесь явно было замешано что-то еще.

– Естественно, мы знаем о том, что ты учудил в школе два дня назад, – он кивнул на свою руку, и Сэм только сейчас заметил там брошюру лагеря, точно такую же, как у него самого. Должно быть, школа отправила ее по почте, поэтому ящик оказался открытым, – Может, объяснишь, с какой стати ты решил разбить мальчику нос?

Сэм вкратце описал все, что произошло в тот день возле стен западного кампуса. Приемные родители не стали перебивать его и дали закончить рассказ истории самому.

– Я не сделал ничего плохого в тот день, ты сам учил меня защищаться, чтобы выжить, – объяснялся Сэм с некоторой обидой на дядю за такой сильный напор.

– Но я никогда в жизни не учил тебя нападать первым! – воскликнул тот, – Зачем ты ударил одноклассника и начал драку?

– Потому что там была девочка, дядя Майк! – они давно договорились с дядей называть друг друга неформально, но сейчас он чувствовал острую необходимость в формальностях, – Беззащитный ребенок, над которым месяц издевались эти идиоты! Разве ты прошел бы мимо?

Он на секунду застопорился, и Сэму даже показалось, что у него получится переубедить приемного отца, но дядя Майк быстро опроверг эти надежды:

– Я взрослый человек, а ты всего лишь ребенок, такой же, как эта девочка. Можно было позвать взрослых, поговорить с ними спокойно, но не лезть, когда тебя это не касается!

– О каких взрослых идет речь? Да кто вообще станет меня слушать? В этой школе я – никто. И звать меня никак.

Сэм обратился взглядом к тете, безмолвно прося у нее поддержки. Сейчас она была единственной, кто мог ему ее оказать.

– На самом деле я считаю, что любой конфликт можно решить миром… – она посмотрела на приемного сына с толикой разочарования.

– И ты туда же?! – в негодовании воскликнул Сэм.

Она избегала смотреть ему в глаза, вместо этого обратившись к своему мужу.

– Будь терпеливее, Майк. Все вместе мы сможем решить эту проблему, он научится самоконтролю, может психотерапевт что-нибудь посоветует.

Сэму захотелось вырвать себе уши и вставить на их место новые, ведь он был уверен, что нынешние его подводят. Она сейчас серьезно думает записать его к психотерапевту, как какого-то душевно больного психа? Он многого ожидал здесь услышать, но к такому явно не был готов.

– Да какие к черту терапевты?! – вспыхнул Майк и здесь юноша был с ним солидарен, – Никакому врачу не исправить то, что сидит у него в крови с самого рождения!

– Майк! – она окликнула его с испугом и неким нажимом, словно тот разболтал серьезный секрет.

Собственно, Сэм все равно не понял, что дядя имеет в виду. В каком смысле «сидит в крови»? Его родители никогда не были особенно вспыльчивы, скорее наоборот рассудительны и спокойны, как водная гладь в безветренное утро.

– Что это значит? – задал он вопрос.

– Неважно – ответил дядя, – Это не отменяет того факта, что ты полностью пускаешь свою жизнь псу под хвост, парень! Раз такой самостоятельный, готов ли ты бегать повсюду с мусорным ведром и половой тряпкой из-за какой-то там девчонки?

– Да, готов, – твердо ответил Сэм, – Я не хочу больше приносить вам проблемы, поэтому возьму ответственность на себя.

Кажется, его слова еще больше вывели из себя дядю, ведь он от злобы едва краской не заливался. Обычно такого не происходило, значит, проделки Сэма в глазах приемного отца стали куда более весомыми, хоть для него самого колебались на том же самом уровне, что и предыдущие.

– Не хочешь приносить проблемы? – дядя повысил голос, – Да ты вечно влипаешь в неприятности! Разве этому я учил тебя все эти шесть лет? Этому?! – он злобно смял в кулаке листок с изображением лагеря, – Неблагодарный мальчишка! Я потратил на тебя столько своего времени и сил не для подобной отдачи!

У Сэма было на уме с десяток едких ответов, которые можно было бросить, но он пересилил себя и лишь молча стоял, пропуская это через себя. Снова. С тех пор как погибли родители Сэма, они с дядей довольно хорошо сблизились, практически никогда не ссорились, разве что на фоне его выходок. В таких случаях Сэм уже привык к небольшому повышению градуса, ведь у дяди частенько случались эмоциональные срывы, но сейчас похоже настал апогей его терпения. Неужели все это время дядя Майк таил на него обиду?

– Майк, – тетя мягко коснулась его руки, но муж отмахнулся от нее.

– А что Майк? Неужели я не прав?

Сэм стремглав повернулся и направился назад к выходу, не в силах больше сдерживаться и терпеть эти упреки. Он прекрасно понимал, что эмоции – не лучший выход из создавшейся ситуации, но боялся, что если останется, то вероятнее всего, события примут более скверный поворот.

– Куда это ты собрался? – вскипел дядя, поспешив за ним.

– Подальше отсюда – огрызнулся Сэм, – не хочу быть тебе обузой

– В таком случае тебе придется сильно постараться, – он продолжал вонзать ему в спину нож – Неужели после стольких лет содержания чужого ребенка я заслужил такое к себе отношение?

– Майк, что ты такое говоришь?! – в ужасе воскликнула тетя Розалин, – Сэмми, ты нам вовсе не чужой, просто у твоего дяди сегодня сложный день на работе выдался…

Она пыталась замять этот конфликт, но больше было похоже, будто она не хочет выставлять сор из избы и извиняется за своего мужа перед совершенно посторонним человеком. Его не покидало чувство, что в душе она солидарна с дядей. Оставаться в этом доме у него больше не было сил.

– Стоять! – прикрикнул дядя Майк, – Я никуда тебя не отпускал, никаких лагерей у черта на куличках! А что если там с тобой что-нибудь случится? Будешь сидеть под домашним арестом, с директором я как-нибудь договорюсь. Поверь, я сделаю так, что ты забудешь все, чему я по глупости научил тебя! Другого выхода нет, раз ты отказываешься меня слушаться! Ты должен…

– Знаешь что? – сказал Сэм у самой двери, – Я не твоя игрушка и вовсе ничего тебе не должен! Ты сам научил меня драться, жалеть или не желать об этом решать тебе, но я уже устал слушать эти упреки, сам прекрасно понимаю, что я безнадежен.

– Такого выходит ты обо мне мнения? – Майк отрицательно покачал головой, – Я не упрекаю тебя, а всего лишь пытаюсь научить чему-нибудь правильному! Отойди от двери, и мы все обсудим.

Нахождение в исправительном лагере должно было стать для Сэма настоящей пыткой, но оставаться дома с приемными родителями и ежедневными скандалами для него сейчас было куда более жестоким наказанием. Из двух зол он выбрал, на его взгляд, меньшее и схватился за дверную ручку.

– Если выйдешь за порог этого дома, ты мне больше не сын! – Сэма словно пронзил электрический разряд.

Его рука крепче сжала дверную ручку и осталась в таком положении, пока мозг пытался уложить в голове услышанное. На несколько секунд воцарилась полная тишина, прерываемая лишь гневным дыханием Майка и гулкими ударами собственного сердца, отдающихся эхом голове Сэма.

– Майк… – Розалин в ужасе посмотрела на мужа.

А Сэм так и стоял на месте не в силах пошевелиться. «Клянусь, – голос дяди донесся из его далеких воспоминаний – В день, когда погиб мой брат, я клянусь стать мальчику отцом до самой своей смерти. Это будет меньшее, что я могу сделать ради него». Видимо, подобные слова для него больше ничего не значат. Глаза Сэма потухли и вернулись в свое обыкновенное, опечаленное состояние.

– Было глупо надеяться на тебя, – Сэм горько усмехнулся, как делал всегда в моменты, когда ему было особенно тяжело что-то принять, – Ты прав, я не твой сын и мне никогда им не стать.

С этими словами он дернул дверную ручку на себя и выскользнул за дверь приземистого домишки, много лет считавшегося ему родным.

– Нет, Сэмми постой! Я не это имел в виду! – крикнул дядя Майк, будто до него только дошел смысл всего вышесказанного, – Господи, что же я натворил!

Но Сэм уже не слышал его голоса. Перед его взором менялись, пролетали мимо цветочные клумбы, каменистые дорожки, а затем оживленные улицы и пешеходные переходы. Он не заметил, как начал бежать и только что осознал, что несется вдоль проселочных дорог на всей скорости. А когда остановился перевести дух, тут же рухнул на бордюр у обочины дороги. Легкие горели, сколько же километров он успел пробежать?

Как назло в голове постоянно всплывала мысль, которая теплилась в душе целый учебный год в пансионе. Он засыпал и просыпался с этой мыслью, глушил ею душевные страдания и повторял ее про себя каждый раз, когда был на грани срыва. «Успокойся, ты не один. У тебя все еще есть семья». Должно быть, эта мысль всплыла именно сейчас, потому что пришло время ее смерти. Осознание того, что все представленное и надуманное им было ложью пришло больнее, чем мог ожидать Сэм.

Ему показалось, что этот день, он запомнит надолго: день, когда он во второй раз потерял свою семью. Произошло это по его вине или нет – он не знал – лишь снова ощущал ноющую пустоту в грудной клетке, словно его лишили жизненно важного лекарства.

«Содержать чужого ребенка», «ты мне больше не сын» – вряд ли Майк считает так на самом деле, возможно, он просто сильно разозлился и перестал следить за своим языком. Такое случалось нередко при его выходках, ведь дядя тоже обладал достаточно вспыльчивым и напористым характером, но это не меняет сути. Тетя Розалин и дядя Майк стали для него опорой, ему всегда казалось, что они тоже хотят пойти навстречу и стать ему родными.

Сейчас Сэм злился не на дядю, а на сказанную им чистую правду. Он слишком много себе вообразил за время пребывания в школе. Даже когда они помирятся, когда снова станут ему близки, они все равно не станут ему родителями, а он все равно не станет им сыном. Именно это Сэм должен был понять еще давно и не ожидать от них слишком многого. Они и так делали все, что должны как его тетя и дядя.

– Они мои опекуны – пробормотал Сэм, поднявшись, – Ни больше, ни меньше.

По его щеке скатилась одинокая слеза, которую он тут же смахнул и направился к автобусной остановке. Тогда он и не подозревал, что с этого момента для него начнется новая жизнь, полная не только тех ощущений, что ему так отчаянно не хватало, но и смертельных опасностей. А старенькая маршрутка с выцветшей рекламой «кока-колы» на полуопущенных стеклах сопроводит его в ранее незнакомый мир, полный захватывающих приключений.