Неистовый

Глава 1

Рози

Настоящее время

Что помогает тебе почувствовать себя живой?

Конденсат. Потому что доказывает, что я все еще дышу.

Кажется, это называется «сам с собой веду беседу», но я всегда так делала.

Голос, который всегда задавал заковыристые вопросы, по какой-то неведомой причине засел в моем мозгу, потому что он принадлежал не мне. Это был мужской голос. И при этом не принадлежал ни одному из моих знакомых. При этом он всегда напоминал мне, что я все еще дышу, ведь в моем случае это не считалось чем-то само собой разумеющимся. На этот раз ответ всплыл у меня в голове как пузырь, который может лопнуть в любой момент. Я прижалась носом к зеркалу в лифте гламурного небоскреба, в котором жила, и резко выдохнула, отчего вокруг заклубилось маленькое облачко белого пара. Я отстранилась и уставилась на последствия своих действий.

То, что я все еще дышала, вызывало огромное разочарование у моей болезни.

Муковисцидоз. Я никогда не вдавалась в подробности, если кто-то спрашивал у меня про болезнь. Ограничивалась лишь тем, что мне поставили диагноз в три года, когда моя сестра Милли лизнула мое лицо и сказала, что я «очень соленая». Это стало для моих родителей чем-то вроде красного флага, поэтому они повели меня сдавать анализы. И результат оказался положительным. За этим странным названием скрывается заболевание легких. Да, оно поддается лечению. Нет, от него нет лекарства. Да, оно очень сильно влияет на мою жизнь. Так что я постоянно принимаю лекарства, трижды в неделю хожу на физиотерапию, несчетное количество раз делаю ингаляции и, вероятно, умру в ближайшие пятнадцать лет. И нет, мне не нужна ваша жалость, поэтому перестаньте так на меня смотреть.

На мне все еще красовалась зеленая форма медсестры, волосы спутались, а глаза казались остекленевшими от недосыпа, так что я мысленно молилась, чтобы лифт поскорее закрылся и доставил меня в квартиру на десятом этаже. Мне хотелось раздеться, понежиться в горячей ванне, завалиться в кровать и посмотреть «Портландию». И не хотелось думать о моем бывшем парне Даррене.

На самом деле мне совершенно не хотелось о нем думать.

Резкий цокот высоких каблуков эхом отдавался в моих ушах, казалось бы из ниоткуда, становился все громче с каждой секундой. Стараясь сдержать кашель, я повернула голову в сторону вестибюля. Двери лифта уже начали закрываться, но в самую последнюю секунду в щель просунулась женская рука с огненно-красными ногтями, и под пронзительный смех створки полезли назад.

Я нахмурилась.

Только бы не он в очередной раз.

Но, конечно же, мне не повезло. Они ворвались в лифт, и воздух тут же наполнился таким запахом алкоголя, от которого бы окосел даже взрослый слон. Это были две женщины из разряда «Отчаянных домохозяек». Первая – та «умница», которая решила рискнуть своей рукой, чтобы попасть в лифт, – цыпочка с бордово-красными волосами в стиле Джессики Рэббит[3] и декольте, которое ничего не оставляет воображению, даже если у вас оно очень плохо развито. Вторая – миниатюрная брюнетка с самой круглой задницей, которую я когда-либо видела, и в таком коротком платье, что, вероятно, смогла бы пройти осмотр у гинеколога, даже не снимая его.

Ох, а за ними шел Дин «Рукус» Коул.

Высокий – идеального роста для кинозвезды, – с глазами цвета мха, сияющими, как радиоактивные элементы, и бездонными, как самые глубокие впадины в океане, с растрепанными волосами и телом, которому позавидует даже Брок О’Херн[4]. А еще настолько греховно сексуальный, что тебе остается лишь отвернуться и молиться, чтобы твое нижнее белье оказалось достаточно плотным, чтобы впитать все возникшее возбуждение. Серьезно, этот парень настолько возмутительно сексуален, что, скорее всего, его объявили бы вне закона в ультрарелигиозных странах. Но, к счастью для меня, мне довелось узнать, что мистер Коул так же оказался придурком мирового масштаба, поэтому я по большей части стала невосприимчива к его обаянию.

И ключевые слова здесь «по большей части».

Дин слыл красавчиком, но при этом частенько влипал в скандалы эпических масштабов. Знаете, тех женщин, желающих повстречать испорченного, прекрасного и беззащитного парня, которого смогут исправить и наставить на путь истинный? Дин Коул стал бы их эротической мечтой. Потому что с этим парнем определенно что-то было не так. И то, что его близкие не замечали мигающих неоновых предупреждений – о его пьянстве, чрезмерном увлечении дурью и бешеной зависимости от всего греховного и доставляющего удовольствие, – печалило меня. Но я прекрасно понимала, что дела Дина Коула не должны меня волновать. К тому же у меня были свои проблемы, с которыми требовалось разобраться.

Неистовый Хулиган икнул, нажал на кнопку своего пентхауса раз так пятьсот, а затем слегка покачнулся. И все это в маленьком пространстве, которое теперь приходилось делить на четверых. Его глаза лихорадочно блестели, а кожу покрывал тонкий слой пота с ароматом чистого бренди. Толстая, покрытая ржавчиной проволока обвилась вокруг моего сердца.

Его улыбка не показалась мне счастливой.

– Малышка ЛеБлан, – ленивые нотки в голосе Дина тут же отдались внизу живота, вынуждая замереть.

А он схватил меня за плечо и развернул на месте так, чтобы я оказалась лицом к нему. Его спутницы тут же пронзили меня такими взглядами, словно вместо меня находилась куча тухлых яиц.

– Поосторожнее. Ты пахнешь так, словно Джек Дэниэлс только что кончил тебе в рот, – упираясь руками ему в грудь, невозмутимо произнесла я.

Дин откинул голову назад и рассмеялся – на этот раз совершенно искренне, – наслаждаясь нашей странной беседой.

– Эх, какая девушка! – Он обнял меня за плечи и прижал к своей груди. После чего, глядя на застывших с непонимающей улыбкой спутниц, указал на меня второй рукой, в которой сжимал горлышко пивной бутылки. – Чертовски сексуальна, при этом с мозгами и остроумием, которые затмили бы Уинстона Черчилля в его самый звездный час, – выпалил он.

Не удивлюсь, если они решили, что Уинстон Черчилль – это персонаж какого-то мультфильма. Дин повернул ко мне голову, и его брови внезапно сошлись над переносицей.

– Любая другая на ее месте стала бы снисходительной сукой. Но только не она, потому что еще и чертовски добрая. Вот почему она работает медсестрой. Прятать такую прекрасную задницу под халатом медсестры – преступление, ЛеБлан.

– Прости, что разочаровываю тебя, Офицер Курилка, но я лишь волонтер. На самом деле я работаю баристой, – разглаживая зеленую ткань, поправила я, после чего выскользнула из-под его руки и улыбнулась женщинам.

Я помогала в отделении интенсивной терапии три раза в неделю. Следила за инкубаторами, убирала детские какашки. Мне не достался художественный талант, как Милли, или удача, как Грешникам, но у меня имелись свои увлечения – люди и музыка, – и меня заботили мои стремления не меньше, чем то, как они зарабатывают на жизнь. Дин получил степень МВА в Гарварде и подписан на «Нью-Йорк таймс», но лучше ли он меня? Нет, черт возьми. Я работала в маленькой кофейне под названием «Черная дыра», которая находилась между Первой авеню и авеню А. Платили там не очень, но мне нравился коллектив. Так что я решила, что жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что не приносит удовольствия. Особенно у меня.

Джессика Рэббит закатила глаза. Миниатюрная брюнетка дернула обнаженным плечом и, повернувшись к нам спиной, уткнулась в телефон. Они посчитали меня больной сукой. Что ж, они не ошиблись. Причем в буквальном смысле. Но раз уж мы говорили буквально, то их ждало впереди грубое пробуждение. Я наизусть знала ритуал моего соседа и бывшего парня сестры. Утром он вызовет им такси и даже не потрудится сделать вид, будто сохранил их номера.

Утром Дин станет вести себя так, будто они какой-то мусор, который необходимо поскорее убрать. Он протрезвеет, будет мучиться от похмелья и вести себя неблагодарно.

Потому что был одним из Святых Грешников.

Богатенький, взбалмошный эгоист из Тодос-Сантоса, который считал, что заслуживает всего и никому ничего не должен.

Ну же лифт, чего ты так ползешь?

– ЛеБлан, – прислонившись к серебристой стене и вытащив сигарету из-за уха, едва ли не рявкнул Дин.

Он передал бутылку одной из девушек, а затем принялся искать зажигалку в сшитых на заказ темных джинсах. Помимо них, на нем была дизайнерская футболка с V-образным вырезом – цвета лайма, который не только резал глаза, но и оттенял его кожу, отчего она казалась более загорелой, – расстегнутый черный блейзер и высокие кеды. Дин пробуждал во мне желание совершать глупости. Сделать то, чего я никогда не хотела совершать, особенно с мужчиной, который встречался с моей сестрой восемь месяцев. Так что я запрятала эти желания поглубже и попыталась пробудить в себе злость. Дин походил на Бэтмена. И с легкостью переживет это.

– Завтра. Ты. Я. Воскресный завтрак. Скажи только слово, и я полакомлюсь не только едой.

Он опустил подбородок, впиваясь в меня своими изумрудными глазами со зловещим выражением на лице. У этого парня есть хоть какие-то понятия о приличиях? «Избалованный мальчишка, – возникла в голове мысль. – Через несколько минут его ожидает секс втроем, а он пристает к сестре своей бывшей девушки. На глазах своих спутниц. Почему они еще не высказали ему все, что думают?»

Я не стала отвечать на его «заманчивое» предложение, вместо этого решив обратить внимание на кое-что другое.

– Если ты зажжешь эту штуку в лифте, – я указала на его сигарету, – клянусь, сегодня же вечером проберусь в твою квартиру и залью твоего дружка горячим воском.

Джессика Рэббит ахнула. Миниатюрная брюнетка взвизгнула. Думаю, они понимали, что тоже оказались бы на линии огня.

– Боже, остынь немного. – Брюнетка махнула мне рукой, едва сдерживая себя. – Ты немного перегнула палку, тебе не кажется?

Но я даже не взглянула на девушку с подведенными карандашом глазами. Вместо этого я уставилась на красные цифры над дверью лифта, показывающие, что с каждой секундой мне остается все меньше и меньше до ванны, вина и «Портландии».

– Ответь мне. – Дин тоже не смотрел на женщин, с которыми собирался провести эту ночь, вместо этого пытаясь поймать мой взгляд своими остекленевшими глазами. – Что насчет позднего завтрака? – Он икнул. – Или мы можем отбросить все условности и сразу заняться сексом?

Какой неисправимый романтик! К несчастью для него, мое «нет» оставалось неизменным.

Честно говоря, меня вывело из себя не только то, как он пытался затащить меня в постель, но и то, что Дин выбрал для этого неподходящий момент. Прошло три недели с тех пор, как Даррен собрал свои вещи и съехал из квартиры, которую мы делили последние полгода. Мы начали встречаться с ним девять месяцев назад после того, как я рассталась с жирной обезьяной и любителем электронной музыки Хэлом. Так что Дин вполне мог стать моим бальзамом для разбитого сердца после расставания. И даже факт, что он, по сути, являлся моим арендодателем – которому я платила всего сотню долларов в месяц по договору, – не стал бы препятствием. Он владел моей квартирой наравне с Вишесом, Трентом и Джейми, и, хотя у меня не возникало сомнений, что он не выгнал бы меня на улицу – Вишес бы этого не позволил, – я прекрасно понимала, что следовало вести себя с ним мило.

Но зная, что он, возможно, мог бы наградить меня всеми известными ЗППП, отказать ему становилось проще. На самом деле невероятно легко.

А на дисплее красные цифры медленно сменяли друг друга.

Третий этаж.

Четвертый.

Пятый.

Давай, давай, давай.

– Нет, – решительно сказала я, когда поняла, что он продолжает смотреть на меня, ожидая ответа.

– Почему? – спросил он и снова икнул.

– Потому что мы не друзья и ты мне не нравишься.

– И почему же? – ухмыльнувшись, допытывался он.

«Потому что ты разбил мне сердце, и мне пришлось собирать его по кусочкам, отчего оно стало хрупким и в трещинах», – мысленно ответила я.

– Потому что ты безнадежная шлюха, – озвучила я причину номер два из списка «Почему я ненавижу Дина». А он был длинный с большой буквы «Д».

Но его не смутили и не расстроили мои слова. Он вновь наклонился ко мне и провел указательным пальцем той руки, в которой сжимал сигарету, по моей щеке. На его лице застыло отстраненное и задумчивое выражение. Когда он опустил палец в нескольких сантиметрах от моих губ, – так близко, что можно было разглядеть округлые узоры отпечатка, – я увидела на самом кончике свою изогнутую ресничку.

– Загадай желание. – Голос Дина атласом обвился вокруг моей шеи, слегка сжимая горло.

Я закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. А открыв их вновь, сдула ресницу и несколько секунд смотрела, как она покачивается в воздухе, словно перышко.

– Нежели тебе не интересно, что я загадала? – мой голос прозвучал хрипло.

Дин наклонился ко мне, едва не задевая губами щеку.

– Не имеет значения, что ты загадала, – невнятно пробормотал он. – Важно лишь то, что тебе необходимо. А у меня это есть, Рози. И однажды – мы оба знаем, что это случится, – я отдам тебе это. Сполна.

Я возвращалась домой из детской больницы в центре города, где провела последние шесть часов, куда отправилась сразу после смены в кафе. Я устала, проголодалась и заработала мозоли размером с собственный нос. Так почему тело отреагировало на эти слова трепетом в груди? А это произошло и разозлило меня.

– Поздний завтрак, – пробормотал он мне в лицо, обдувая горячим и несвежим дыханием кожу. – Ты живешь в квартире уже почти год. Пришло время пересмотреть арендную плату. У меня дома. Завтра утром. Я буду ждать тебя, и лучше тебе появиться. Ясно?

Сглотнув, я отвела взгляд и подняла голову лишь тогда, когда лифт остановился, а двери поползли в сторону. Устремившись вперед, я практически выбежала в коридор и быстро достала ключи от квартиры.

Пространство. Мне требовалось пространство. Все, какое возможно. И прямо сейчас.

Дин рассмеялся, и я слышала его смех, пока он со своими великолепными спутницами не скрылся за дверьми своего пентхауса на двадцатом этаже.

Приняв ванну, я налила себе немного вина, съела здоровый и сбалансированный ужин – состоящий из «Читос» и какого-то соуса оранжевого цвета, который я откопала в недрах холодильника, – после чего развалилась на диване и начала щелкать каналы. Хотя мне хотелось посмотреть «Портландию», после такого простого ужина меня потянуло на что-то более изысканное, поэтому мой вечер продолжился фильмом «Чего ждать, когда ждешь ребенка».

И это оказалось ошибкой. Не только потому, что он набрал всего двадцать два процента на сайте Rotten Tomatoes, но и потому, что заставил меня думать о Даррене.

Из-за чего мне вновь захотелось позвонить ему и извиниться.

Несколько долгих секунд я смотрела на телефон, обдумывая усталым мозгом, каким будет наш разговор.

Он бы взял трубку.

И попытался бы убедить меня, что я совершаю ужасную ошибку.

Что ему плевать. Что он все еще хочет быть со мной.

Только он и сам знает, что это не так.

Я недостаточно хороша. Не для такого, как он.

Наверное, стоит рассказать еще кое-что обо мне. Несмотря на то что мне прекрасно дается сарказм и редко удается удержать язык за зубами, обычно я лишь лаю, но не кусаюсь. Мне не нравилось разрушать чужие жизни. Я предпочитала спасать их. Поэтому я и бросила Даррена.

Он заслуживал нормальной жизни с нормальной женой и таким количеством детей, чтобы удалось создать свою футбольную команду. Он заслужил каникулы и развлечения на свежем воздухе за пределами больничных стен. Ведь ему приходилось там работать. Короче говоря, Даррен заслуживал намного больше, чем я когда-либо могла ему дать.

Я забралась в кровать, прижалась спиной к изголовью и уставилась на дверь своей спальни, желая, чтобы она открылась от пинка богоподобного мужчины, который пришел бы, чтобы согреть меня ночью.

Дина Коула.

Господи, я ненавидела его. И сейчас сильнее, чем когда-либо. Он собирался изменить арендную плату. Как он мог? Я и так жила, едва сводя концы с концами. Особенно по стандартам Манхэттена. Уверена, он зарабатывал за день столько, сколько я за два года. Так неужели таким образом он собирался отомстить мне за то, что я не поддавалась на его флирт?

Закрыв глаза, я представила, как этот придурок мирового масштаба зарылся между ног Джессики Рэббит, а она извивается на его точеном, совершенном лице, пока миниатюрная брюнетка отсасывает ему. К собственному ужасу я сунула руки в трусики и осознала, насколько они стали влажные, отчего невольно нахмурилась и тихо закашлялась.

Скорее всего, Дин Коул настоящий кобель. Поэтому он перевернет Джессику Рэббит, едва она кончит, и начнет вколачиваться в нее сзади, дергая за алые волосы.

Я погрузила указательный палец себе в лоно, а затем добавила к нему средний, чтобы надавить на то самое местечко.

С отвращением я представила, как он, едва закончив с Джэссикой Рэббит, хватает миниатюрную брюнетку за шею и бросает на спину. После чего начинает трахать ее, щипая за соски. Сильно.

Возмущаясь собственным фантазиям, я выгнула спину.

И несмотря на испытываемое отвращение, с моих губ сорвался тихий стон.

А затем я испытала оргазм.

Я ненавидела все в Дине Коуле.

Все… кроме него самого.