Неистовый

ПЯТНАДЦАТЬ

ДЖОРДАН

— Святое дерьмо. — На самом деле я не хотела произносить эти слова вслух, но когда Мерфи опускает вертолет на плоскую крышу современной высотки, слова просто вырываются сами собой.

Это не просто какой-то причудливый нью-йоркский небоскреб. Я видела это здание во время посещения парка. Весь белый и стеклянный, он выделяется, как хрустальный собор на западе Центрального парка. Каждый его этаж размером, по крайней мере, с два типичных этажа, с балконами, увитыми зелеными виноградными лозами и листвой.

Как только двигатель выключается, и роторы останавливаются, Мерфи открывает дверь.

— Добро пожаловать домой, сэр.

Александр хмыкает и встает со своего места.

Хейс протягивает руку к открытой двери.

— Сначала дамы, — говорит он без улыбки.

Я выхожу из салона и вижу, что Александр ждет меня. Он наклоняется, как будто собирается что-то сказать, но останавливается и хмуро смотрит на что-то прямо через мое плечо.

— Эй, Зандер!

Александр ворчит, мускул на челюсти дергается.

— Алекс. Зандер. — Еще один удар по тому, что, как мне казалось, я знала об этом человеке. — Ты же говорил, что никто тебя так не называет? — А еще он сказал, что никогда не лжет, и я ему поверила. Но после того, как на его пороге появился вертолет, я все ставлю под сомнение.

Его ореховый взгляд согревает меня.

— Ты спросила, можно ли меня так называть.

Ох. Верно. Полагаю, что уменьшительные имена зарезервированы для близких людей, и хотя мы разделили наши тела прошлой ночью, все же я не в счет. Прикусываю губу и морщусь от острой боли и медного привкуса крови, напоминая о его метке на мне.

Его лицо мрачнеет.

Чья-то рука тяжело опускается ему на плечо, и мужчина, похожий на Хейса настолько, что мне приходится оглянуться, чтобы убедиться, что это не он, приветствует меня улыбкой.

— Ты, должно быть, Джордан. — Он протягивает руку. — Нет, у тебя не двоится в глазах. Я Хадсон, брат-близнец того засранца и младший брат этого сварливого придурка.

Александра, похоже, совсем не позабавило представление Хадсона.

Совершенно белая улыбка и добрые глаза Хадсона ни разу не дрогнули, когда он пожал мне руку.

— У Зандера куча дерьмовой работы, так что я имею честь доставить тебя домой.

Домой. Верно.

— Хорошо, спасибо. — Я поворачиваюсь к Александру, моему Гризли, и ищу в его глазах какое-то подобие нерешительности. Знак того, что он не готов попрощаться со мной навсегда.

Но он лишь смотрит на меня с холодным безразличием.

— Алекс, у тебя через тридцать минут конференц-связь, — кричит Хейс, прижимая телефон к уху.

— Какого черта мы здесь стоим, — говорит Хадсон и ведет нас обоих к большим стеклянным двойным дверям. — Уверен, что ты голодна и измучена, и хочешь оставить все это позади.

Он открывает двери, и Александр входит первым, а Хейс следует за ним по пятам. Хадсон остается рядом со мной, когда мы входим в красивый вестибюль, заполненный белыми мягкими диванами, столами из натурального дерева и полностью укомплектованным баром с барменом в галстуке-бабочке.

Лестница ведет вниз в другой вестибюль, похожий на тот, что выше, но бар заменен рядом стеклянных лифтов.

Хадсон ведет меня мимо лифтов и за угол к другим стеклянным дверям, покрытым матовым покрытием для уединения. На стене висит клавиатура с подсветкой, которая, как я полагаю, должна быть средством отпирания двери, но поскольку она уже открыта, я не вижу, чтобы кто-нибудь использовал ее, чтобы знать наверняка.

Пентхаус за дверью не похож ни на что, что я когда-либо видела лично. Я вхожу в гигантское открытое жилое пространство с современным черным секционным диваном, который больше, чем вся моя квартира. Кухня огромная и может похвастаться профессиональной техникой из нержавеющей стали и обеденным столом, который вмещает не менее двадцати человек. Я не могу себе представить, чтобы Гризли мог терпеть так много людей в своем пространстве.

Окна от пола до потолка выходят на просторы Центрального парка, а акценты из натурального дерева и комнатных растений придают тому, что обычно является стерильным пространством, тепло и уют.

— Сюда, — говорит Хадсон, указывая на винтовую лестницу, которая, кажется, практически парит на краю комнаты.

Я ищу Гризли, но он, должно быть, ускользнул, пока я любовалась его домом.

— Давай, иди сюда. — Хадсон машет мне рукой.

Я следую за ним в другую гостиную с более удобным диваном и огромным телевизором. Он ведет меня через еще одну двойную дверь в спальню огромных размеров. Кровать застелена стеганым одеялом и завалена белыми пушистыми подушками. Окно здесь такое же, с панорамным видом на парк. Я никогда раньше не видела парк с такой высоты.

— Там на столе еда. Ванная здесь, — говорит Хадсон, отрывая мой взгляд от вида. — Я взял на себя смелость принести кое-какую одежду, а также туалетные принадлежности, которые тебе могут понадобиться.

— Одежду? Откуда ты узнал мой размер?

— Хейс сделал предположение в вашем полете. На самом деле он действительно хорош в этом.

Это меня не удивляет. У близнецов такое лицо, которое привлекло бы внимание женщины с другого конца комнаты. А их высокий рост, худощавое, мускулистое телосложение и строгая одежда заставили бы даже самую скептически настроенную женщину поверить, что она нашла того, кого искала. Уверена, что у них была изрядная доля женщин. Я заметила, что ни один из них не носит обручального кольца.

— Не торопись. Когда будешь готова, спускайся вниз. Нас ждет машина, чтобы отвезти тебя домой. — Он запинается. — И еще кое-что, чуть не забыл. К нам едет врач, чтобы проверить, нет ли у тебя травм.

Я потираю больные ребра и заживающую рану.

— Я в порядке.

— Я в этом не сомневаюсь. Это просто мера предосторожности.

— Это Гри… — Я прочищаю горло. — Александр просил тебя сделать все это?

Его брови сошлись на переносице.

— Я имею в виду, почему бы просто не отвезти меня домой прямо сейчас? Почему такой первоклассный сервис?

Его улыбка исчезает, и на лице появляется оттенок жалости.

— Послушай, мисс Уайлдер…

— Джордан.

— Джордан. — Он наклоняет голову и засовывает руки в карманы брюк, что делает его похожим на модель дорого одеколона. — Могу я быть честным?

— Да, конечно.

— Я даже представить себе не могу, каково тебе было последние несколько недель. Хотел бы я сказать, что первоклассное обслуживание обусловлено только тем, что мы сочувствуем тому, что ты испытала, когда потерялась в лесу, сломала ребра и этот шторм…

— Я не знала, что кто-то знает об этом

Он наклоняется вперед.

— Слухи распространяются быстро. — Парень откидывается назад. — Что подводит меня к сути дела. Мы не можем допустить, чтобы ты покинула здание… — Мужчина окидывает взглядом мою грязную куртку, испачканные брюки и грязные ботинки. — В таком виде.

Чувствую, как горит мое лицо.

— Как бы нам ни хотелось сказать, что мы полностью доверяем каждому сотруднику «Скайлайн», мой брат не может рисковать тем, что его имя или его здание будут связаны с каким-либо негативом в прессе.

— Его здание?

Он кивает.

— Да. — Растерянность окрашивает его лицо. — Ты ведь знаешь, кто мой брат, не так ли?

— Нет, на самом деле нет. — И мысль о том, что я спала с мужчиной, который держал почти все о себе в секрете, вызывает у меня тошноту. — Еще несколько часов назад я предполагала, что он родился в дикой природе и вырос среди волков.

Хадсон поджимает губы и кивает, борясь с улыбкой.

— Понимаю.

— Я знаю, что его зовут Александр, и, судя по названию на борту вертолета, который доставил нас сюда, его фамилия Норт.

Мужчина поднимает брови, ожидая, что я сложу два и два.

— Александр Норт. Инженер-архитектор. — Я пожимаю плечами. — Что я упускаю?

Он отшатывается, ухмыляется, качает головой и смеется.

— О, это забавно. Ты действительно не знаешь.

— Не знаю чего?

Хадсон вздыхает, отступает и ведет меня в ванную.

— Теперь все имеет смысл.

— Рада, что хоть для кого-то это имеет смысл, — говорю я с раздражением.

— Не торопись, — говорит он. — Доктор будет ждать здесь, в спальне, а я буду внизу, когда ты будешь готова.

Я не торопясь сделала именно то, что предложил Хадсон. Я проглотила теплый сэндвич с бифштексом и жареным картофелем, выпила стакан воды со льдом и чай со льдом и с полным желудком направилась в душ. Многочисленные насадки для душа — полностью стоящие тех десяти минут, которые потребовались мне, чтобы понять, как они все работают — были именно тем, в чем нуждалось мое измученное тело. Я наполнила ванну такой горячей водой, что у меня закружилась голова. Затем вернулась в душ и стерла две одноразовые бритвы, чтобы убрать все волосы с моего тела. Я закуталась в теплый халат и с ног до головы намазалась разнообразными дорогими продуктами.

Я высушила волосы, и теперь смотрю на одежду, оставшуюся висеть в совершенно пустом встроенном шкафу. Выцветшие синие джинсы, очень мягкие и идеально растянутые, белая рубашка с воротником на пуговицах, подчеркивающая женскую талию, серый кашемировый свитер с глубоким V-образным вырезом и коричневое сшитое на заказ пальто. Я проверяю этикетки — «Том Браун», «Лулу студио» — я никогда раньше не слышала об этих брендах. Я беру коричневые замшевые батальоны и смотрю на этикетку. «Тори Берч». Этот бренд я узнаю. Еще есть лавандовые трусики из дорогого на ощупь хлопка и соответствующий бюстгальтер. Я проверяю размеры.

— Ха… да, он хорош.

Одеваюсь и смотрю на себя в зеркало. Мои волнистые волосы ниспадают на плечи, делая меня похожей на влиятельного блогера моды Instagram. Мое лицо, однако, выглядит скучным по сравнению с моей роскошной одеждой.

Я перебираю образцы косметики и выбираю тонированный увлажняющий крем, немного бронзатора, тушь для ресниц и блеск для губ. Не помню ни одного случая в своей жизни, когда я прилагала столько усилий, чтобы просто покинуть здание. Это будет самая гламурная прогулка позора, которую я когда-либо совершала.

Вся прошлая ночь была лишь удобным сексом между двумя одинокими людьми, которые ничего не знают друг о друге. Какие бы чувства, как мне казалось, ни возникали между нами, они явно были односторонними.

Сворачиваю свою грязную одежду и выбрасываю ее в мусор, радуясь, что больше никогда ее не увижу.

Когда выхожу из ванной, меня ждет женщина. Она отрывает взгляд от телефона и вежливо улыбается.

— Мисс Уайлдер, я доктор Дженис Оберман. — Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее. — Мне сказали, что у вас есть старые травмы, которые, возможно, требуют внимания.

— Думаю, со мной все в порядке. Они заживают.

Ее голубые глаза сверкают на свету, а кожа буквально светится здоровьем и молодостью. Серьезно, как давно она работает врачом? Потому что она выглядит моложе меня.

— Если вы не возражаете, я бы хотела оценить их лично. — Она жестом предлагает мне сесть на мягкую скамью в изножье кровати.

Моя медицинская страховка по работе — дерьмо. И я даже не знаю, есть ли у меня еще работа. Было бы глупо отказываться от бесплатной медицинской помощи. Поэтому я послушно сажусь.

Я показываю ей все свои раны, от пореза на лбу, который теперь превратился в маленький красный шрам, до сломанных ребер и, наконец, заживающей раны под рукой.

— Должно быть много людей, которые будут рады видеть вас дома, — говорит она и слегка нажимает на чувствительные места.

Уверена, что Линкольн, Кортни и Дарин будут шокированы.

Она прижимает стетоскоп к моей груди.

— Ваши родители, должно быть, ужасно волнуются.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю.

— Я не близка со своими родителями, так что, вероятно, нет.

— Мне очень жаль, — говорит женщина с грустной улыбкой, затем отстраняется и кладет свой стетоскоп. — Норт отлично справился с заботой о вас. Антибиотики, вероятно, спасли вам жизнь. — Она кивает на мою губу. — А когда произошел ушиб губы?

Я приоткрываю губы, пока она изучает укус.

— Я, э-э… должно быть, укусила её во сне.

Женщина отстраняется, ее небрежная улыбка исчезает.

— Уверены, что все было именно так? Вы больше ничего не хотите мне сказать?

Ты имеешь в виду, как богатый парень, с которым я занималась сексом прошлой ночью, укусил меня в момент страсти? Нет, спасибо.

— Нет.

Она грустно улыбается и отступает.

— Я собираюсь попросить вас сделать рентген, чтобы убедиться, что ваши ребра заживают должным образом. И дам вам рецепт на более мощный антибиотик, просто чтобы убедиться, что мы уничтожили всю инфекцию в этой ране. У вас будет несколько значительных шрамов на животе, где вы поцарапались, и рана также оставит след. Я пропишу какой-нибудь лосьон, который может помочь с этим. — Она набирает в свой телефон всевозможные вещи, пока говорит.

Я застегиваю рубашку и поправляю свитер.

— Я не знаю, покроет ли моя страховка…

— Об этом не стоит беспокоиться. Мистер Норт настоял, чтобы он покрыл все расходы. Вы знаете «Центр диагностики Картрайт»? Заходите в любое время на рентген. Я позабочусь, чтобы они знали, что вы придете. — Она кладет телефон в карман пальто. — Водитель заедет за вашими лекарствами по дороге, когда повезет вас домой.

— Вау. Спасибо.

— Не благодарите меня. — Она хватает свою сумочку. — Спасибо…

Александру.

— …Хейсу.

Я смотрю на свои ботинки.

— Хейс. Конечно.

— Желаю вам удачи, мисс Уайлдер. И добро пожаловать домой. — Она выходит из спальни, а я остаюсь на месте и смотрю в окно.

— Пора домой. — И все же дом больше не чувствуется прежним. Когда эта пыльная деревенская хижина стала больше походить на дом, чем что-либо еще?

Я медленно выхожу из спальни, стараясь рассмотреть каждую деталь пентхауса, зная, что никогда больше не окажусь в таком прекрасном месте. Я нахожусь наверху винтовой лестницы, когда слышу приглушенные голоса, доносящиеся снизу. Наклоняюсь и сосредотачиваюсь, пытаясь уловить голос Александра.

— …на этот раз удалось увернуться от пули. — Это, похоже, Хадсон или, может быть, Хейс.

— Надо признать, ей повезло, — говорит другой мужской голос, на этот раз более ровный, громкий и немного ленивый. — Не могу дождаться встречи с ней. Она горячая штучка?

— Тише, — говорит другой голос. Несколько секунд тишины, а затем: — Тебе нужно подстричься.

— Ой, не порть совершенство.

— Ты просто не можешь удержаться, чтобы не нажать на кнопки старика, не так ли? — Это определенно Хадсон. Я слышу улыбку в его голосе.

— Он слишком занят поклонением вам троим, ему плевать на меня.

— Выплачь мне речку из своего годового жалованья в двести тысяч штук.

Очевидно, Александра там нет, иначе я бы услышала, как он огрызнулся на кого-то или, по крайней мере, фыркнул. Я спускаюсь вниз, делаю последний поворот и почти спотыкаюсь на последних двух ступеньках, когда замечаю мужчину, стоящего рядом с Хадсоном. Он высокий, как и все остальные, но полная противоположность Александру. Там, где Гризли громоздкий, грубый и с жестоким лицом, этот парень худой, одетый так, как будто сошел с подиума в Милане, и смотрит на меня, как будто я десерт.

— Так, так, так… — Он неторопливо идет вперед, как будто плывет. Единственным доказательством того, что его ноги действительно касаются земли, является звук его начищенных шнурованных ботинок. — Женщина часа. — Его взгляд пожирает меня от лица вниз, и, вернувшись к глазам, он одаривает меня похотливой улыбкой, которая обещает все виды грязи. — Ты великолепна. — Он дотрагивается до лацкана моего пиджака, разглаживает его на ключице и отрывает кусочек невидимой ворсинки. Золотое кольцо на его среднем пальце светится, и я читаю инициалы КН. — Должен отдать должное самому себе. Я бог моды. — Он протягивает мне руку, а когда я протягиваю ему свою, подносит костяшки моих пальцев к губам. — М-м-м, ты пахнешь божественно. — Он одет в вельветовые брюки цвета клюквы и застегнутую на все пуговицы рубашку черного цвета с принтом ярких роз. — Ты носишь эту одежду, как вторую кожу.

— Я должна благодарить тебя за то, что ты выбрал их?

— Да. — Мужчина берет меня за руку и велит покрутиться. — Но видеть тебя в них — уже достаточная благодарность.

Вырываю свою руку из его и пытаюсь улыбнуться, как будто его внимание не доставляет мне особого неудобства.

— Ты всегда такой прямолинейный?

Он убирает прядь волнистых волос со лба, приглаживая ее на макушке вместе с остальными.

— Ага.

Хадсон хватает мужчину за плечи и оттягивает его от меня.

— Джордан, это наш младший брат Кингстон.

Мы обмениваемся улыбками, и должна сказать, что мне больше всего нравятся эти два брата.

— Ладно, я должен отвезти тебя домой. — Хадсон предлагает мне локоть и любезно улыбается. — Мадам?

Я беру его под руку, и он ведет меня к двери. Отклоняюсь, чтобы заглянуть в длинный коридор.

— Александр здесь? Я хотела бы попрощаться. — И спросить его, что, черт возьми, происходит и как случилось, что я проснулась в его объятиях сегодня утром только для того, чтобы быть отброшенной в сторону.

— Боюсь, он уже уехал в офис. — Хадсон открывает передо мной двойные стеклянные двери. — Представь себе, сколько работы накопилось за последние пять недель.

— Пять недель?

Мы останавливаемся у лифта, и он нажимает кнопку.

— Он вернулся на неделю раньше. Обычно он предпочитает получать шесть.

Дверь лифта открывается, и мужчина жестом приглашает меня войти первой. Вместо того чтобы прислониться спиной к стене, я поворачиваюсь и задыхаюсь от вида за стеклянным окном.

— Довольно удивительно, правда? — Хадсон стоит рядом со мной, наслаждаясь видом, пока мы спускаемся.

— Невероятно. — Я качаю головой, пораженная тем, что сейчас это моя жизнь.

— Теперь ты видишь, из-за чего весь этот шум. — Когда я смотрю на него, он заполняет пробел. — Александр. Он чертов гений, — хадсон вздыхает, как будто он часто хвастает своим братом и устал от этого. Лифт останавливается внизу — и в центре бассейна с кристально чистой водой, наполненной золотыми рыбками. — Сюда.

Мужчина дружески кладет ладонь на мою спину и ведет по мосту через безупречный вестибюль. Все здесь белое, включая униформу швейцара и персонала.

— Мистер Норт, — говорит швейцар с легким поклоном. — Ваша машина ждет.

— Спасибо, Томас.

Гладкий черный «Линкольн» стоит на холостом ходу, и мужчина, одетый так же, как Мерфи, открывает заднюю дверцу.

— Мисс Уайлдер, добро пожаловать.

— Просто Джордан, — говорю я, когда Хадсон помогает мне занять место на заднем сиденье.

Сиденья обтянуты тонкой кожей, а окна тонированы так темно, что, как только мужчина закрывает дверь, я практически слепа. Температура в машине идеальная, ни слишком холодная, ни слишком теплая.

— Итак, — говорит Хадсон. — Где ты живешь? Зандер что-то говорил о Бронксе. — В его голосе нет ни жалости, ни осуждения, но мне все равно стыдно. Как я могу не стыдиться, когда меня окружает такая роскошь?

— Да. Сто шестьдесят пятая улица. Апартаменты Росс.

— Ты слышал, Джеймс?

— Да, сэр.

— Быстро заедем в аптеку за лекарствами, и ты будешь дома… Извини. — Он достает вибрирующий телефон из внутреннего кармана пальто. — Мистер ДеЛеон, я рад, что ты меня поймал. — Он продолжает свой деловой разговор, и я поворачиваюсь к окну, чтобы посмотреть на Манхэттен.

Мое сердце тяжелеет с каждой секундой, и чем ближе я подъезжаю к дому, тем больше вероятность, что я никогда больше не увижу своего Гризли.