Некоторые девушки кусаются

ГЛАВА 15 До потопа

На следующий вечер я проснулась совершенно измученной, поскольку весь день ворочалась с боку на бок, смотрела в потолок и ругалась, мысленно проигрывая заново события прошлой ночи, вспоминая каждое мгновение нашего с Этаном разговора и удивляясь, как легко он продал меня ради своего драгоценного политического капитала.

Но, несмотря на все тайны и загадки, мне предстояло заняться работой, так что я встала с постели, приняла душ, оделась, съела миску хлопьев в темной кухне, накинула кожаный пиджак, взяла пояс с мечом и коробку с пирожными, оставшимися с прошлой ночи. Теперь я была готова вернуться в Дом Кадогана и приступить к своим обязанностям.

Я уже заперла замок и повернулась, чтобы спуститься по ступеням, когда увидела прислонившегося к своей машине Моргана. Он стоял, небрежно скрестив ноги и руки, снова в джинсах с широким кожаным ремнем, черной рубашке и неизменном кожаном пиджаке.

— Привет, — весело произнес он.

Задержавшись на ступеньке, я моргнула от неожиданности, затем все же спустилась вниз и направилась к гаражу, надеясь, что явное отсутствие интереса с моей стороны заставит его уйти. Но, вместо этого, он пошел следом и остановился у двери в гараж, все так же сияя обезоруживающей улыбкой.

— Ты сказала, что я могу позвонить.

— Позвонить, — повторила я. — Но не маячить здесь в сумерках.

Я открыла дверь гаража, вошла внутрь и отперла машину.

— Ты разрешила мне ухаживать за тобой.

Только исключительный самоконтроль удержал меня от того, чтобы броситься на Моргана с мечом. Вместо этого, я открыла дверцу машины, положила ножны с катаной на заднее сиденье, коробку с пирожными пристроила на пассажирском месте и только потом повернулась к Моргану.

— Ты загнал меня в угол на виду у пятидесяти вампиров. Я просто не могла сказать «нет». — Он открыл рот, но я не дала ему ответить. — Пятьдесят вампиров, Морган. Пятьдесят, включая моего мастера, мастера другого Дома и бродяг.

Он ничуть не смутился и все с той же улыбкой пожал плечами:

— Да, я хотел, чтобы при этом были свидетели.

— Ты хотел пометить свою территорию.

Морган прошел в гараж, проскользнул вдоль машины со стороны водительской дверцы, и не успела я сделать и шагу, как он запер меня между машиной и дверью, широко расставив руки, чтобы не дать мне ускользнуть. Он еще и наклонился.

— Ты права, я хотел пометить свою территорию.

Напрасная трата времени.

— У тебя нет ни одного шанса.

— Я не согласен. Ты танцевала со мной. Кормила меня. И не перерезала мне глотку, когда была такая возможность. — На его лице вспыхнула озорная усмешка. — Может, ты чем-то и недовольна, но ты заинтересована. Признайся.

Я бросила на него уничтожающий взгляд, но не смогла ни стереть с его лица улыбку, ни удержать от страстного призыва в его глазах.

— Ни. Одного. Шанса.

— Обманщица. Если Этан прикажет тебе встречаться со мной, ты будешь встречаться.

Здесь я не могла удержаться от смеха:

— Да, твоя гордость нисколько не пострадает, если страж Дома Кадогана будет приходить к тебе на свидания в закусочную «Уэндиз» по приказу ее сеньора и мастера.

Морган с преувеличенной серьезностью покачал головой:

— Никаких «Уэндиз». Это должен быть по меньшей мере «Бенниганз».

Я приподняла брови:

— Да ты транжира.

— Город ветров в твоем распоряжении, Мерит.

Какое-то время мы оба стояли молча, смотрели друг на друга и ждали, кто отступит первым. Я уже представила себе, как бью его ногой в живот, наплевав на все обещания принимать его ухаживания, но сочла этот шаг политически безответственным. Я подумывала согласиться и объяснить, что только исполняю свои обязанности. А потом решила, что пойду на свидание, потому что мне этого хочется. Потому что он был красив и забавен, потому что мы вроде бы неплохо ладили, а если он тогда в клубе и подыгрывал Селине, то лишь по велению долга. Я могла понять его действия, даже если и не совсем понимала поступки его мастера.

Я глубоко вздохнула и подняла голову:

— Одно свидание.

В его улыбке появилось мужское самодовольство.

— Договорились, — сказал он и, еще немного наклоняясь, прижался ртом к моим губам. — Только не обманывай.

— Я никогда не обманываю, — сказала я прямо в его губы.

— Гм. — Он явно мне не поверил, но все же продолжал меня целовать, и по какой-то причине я ему это позволяла.

Но он не был Этаном.

Грубее? Возможно. Но пока и этого было достаточно.

Несколькими минутами позже — и эти минуты, как ни странно, доставили мне удовольствие — я уже вела машину на юг. Но прежде чем направиться в Дом Кадогана, я решила заглянуть в офис дедушки. Я нуждалась в чьем-нибудь сочувствии и не сомневалась, что дедушкин информатор уже поставил его в известность о вчерашних событиях. Я не включала радио и опустила стекла, чтобы слышать дыхание города в этот тихий весенний вечер. Сегодня я предпочитала шум машин лирическим мелодиям, воспевающим чувства, которым не могла доверять.

В квартале, как обычно, было тихо и безлюдно. Вот только у тротуара стоял блестящий «мерседес» Этана. Черный «мерседес», и больше никаких машин.

Более того, вообще не было заметно никакой охраны.

Это было неслыханно. Этан никогда не выезжал без охраны, и обычно за его машиной с откидным верхом следовал еще один джип. Так предписывал протокол. Я остановилась чуть дальше по улице, вышла из машины, достала мобильник и набрала номер Люка. Он ответил после первого же гудка:

— Люк.

— Это Мерит. Вы не потеряли нашего мастера?

Он хрипло выругался и спросил:

— Где?

— У офиса омбудсмена. «Мерседес» стоит прямо перед входом. Я полагаю, с ним нет никакой охраны?

— Мы не настаиваем на том, чтобы он брал с собой охрану в автомобиль! — раздраженно ответил Люк, и я услышала, как он шелестит бумагами. — До сих пор я верил, что он не станет так идиотски себя вести и ездить в одиночку, когда убийца все еще на свободе, а бродяги взялись за оружие.

Я воспользовалась случаем и задала вопрос:

— Есть какой-то прогресс в расследовании?

Люк вздохнул, и я представила, как он развалился в кресле в оперативном отделе и забросил ноги на стол.

— Морган был в прекрасном настроении, когда они расходились, но это, по-видимому, твоя заслуга. Вряд ли их совещание было продуктивным. Ни у кого нет ответов на вопросы, а улики указывают на всех сразу. Никаких следов на месте преступления, кроме явно нарочно оставленных безделушек. Но они поняли, что Этан тут ни при чем и даже не санкционировал преступления. Это не его метод.

Тут можно было согласиться.

— Послушай, — сказала я, — раз уж я тебе позвонила… — Я помолчала, подыскивая подходящие слова для извинения. — Прости, что я вчера так быстро ушла. После этой выходки Моргана…

— Все в порядке, — быстро ответил Люк. — Ты справилась с ситуацией, выступила в самый подходящий момент и дала Моргану шанс выйти без потерь. Ты сделала свое дело. Я доволен. Да, кстати, видела бы ты свое лицо, когда он опустился на одно колено. — Люк разразился хриплым смехом. — Боже мой, Мерит, — заикаясь от смеха, сказал он, — это было бесподобно. Серна в луче прожектора.

Я состроила гримасу, которой он не мог видеть, и сухо проронила:

— Рада, что доставила тебе удовольствие, Люк.

— Вспомни свое испытание. Ты все делаешь не так, как другие.

— Ты имеешь в виду коммендацию? Это скорее было испытанием для Этана, а не для меня.

— Нет, я говорю о твоем превращении.

Я замерла с поднятой к звонку рукой и нахмурилась:

— Превращение? А почему ты говоришь о нем как об испытании?

Его тон стал более серьезным:

— А разве это можно назвать чем-то другим, кроме испытания?

— Я хочу сказать, что почти ничего не помню. Ну, боль, холод, больше ничего.

Люк так долго молчал, что я окликнула его, но и тогда он подал голос не сразу.

— Я помню каждую секунду, — наконец сказал он. — Три дня боли, лихорадки, жара и судорог. Мокрые от пота одеяла. И дрожь такая сильная, что я боялся за свое сердце. И я начал пить кровь раньше, чем физиологически был готов к ее приему. Как же ты всего этого не помнишь?

Я погрузилась в воспоминания, пытаясь сосредоточиться на расплывчатых образах, маячивших на границе зрения, пытаясь заново прокрутить мысленную запись тех дней. Но не вспомнила ничего, кроме отдельных картин и поездки домой, головокружения, заторможенности и нечеткого зрения, когда вышла из — машины.

Наркотики?

Неужели мне ввели наркотики, чтобы хоть частично избавить от агонии превращения? Я не успела высказать свою теорию Люку, да и не слишком хотела, поскольку меня смущали некоторые подробности. Кто ввел мне наркотик? И по какой причине? К счастью, в этот момент открылась дверь офиса и в прямоугольнике яркого света показался силуэт Этана. Следом за ним вышел Катчер.

— Люк, он выходит.

— Присмотри за ним.

Я пообещала, что все сделаю, и выключила телефон, а потом дождалась, пока Этан и Катчер не пожали на прощание друг другу руки. Этан подошел к своей машине, окинул взглядом темную улицу, открыл замок и скользнул внутрь. Катчер все еще стоял на тротуаре, дожидаясь, пока Этан отъедет. Когда «мерседес» удалился на квартал, я включила зажигание и подвинула машину вперед, к Катчеру. Он молча показал на удаляющийся «мерседес» Этана, вытащил свой телефон и откинул крышку. Мой аппарат зазвонил почти в то же мгновение.

— Куда он направляется?

— К Линкольн-парку, — раздраженно бросил Катчер.

— К Линкольн-парку? Зачем?

— Он получил письмо, написанное точно на такой же бумаге и тем же почерком, что и записки, посланные тебе и Селине. В письме была назначена встреча и обещана информация об убийцах. Но с условием, что он придет один.

— Они не узнают, что я там тоже буду, — пообещала я.

— Держись за несколько машин от него. Хорошо, что сейчас ночь, но твоя машина все равно слишком выделяется.

— Он не знает, на чем я езжу.

— Я в этом сомневаюсь, но все равно не подъезжай слишком близко.

Потом Катчер объяснил мне, где назначена встреча. Этан должен был подойти к небольшой пагоде, что на западном берегу Северного пруда. Это давало мне дополнительную возможность остаться незамеченной. Я могла выбрать другой маршрут, а не тащиться на хвосте у мастера-вампира.

— Меч с тобой?

— О да, мой капитан. Меч со мной. Я уже научилась не нарушать инструкции.

— Тогда делай свое дело, — сказал Катчер и отключился.

Если бы Этан знал о моей слежке, он вел бы себя иначе. Я пропустила три машины и была рада, что ранним вечером на дороге еще достаточно много автомобилей, за которыми можно спрятаться. Этан ехал осторожно и медленно. Это не должно было меня удивлять, ведь таким был образ всей его жизни — он всегда очень тщательно манипулировал событиями. Но стиль езды меня разочаровал. На таких машинах надо гонять с ветерком.

Вскоре я увидела, что «мерседес» остановился у обочины, и поблизости стояла всего одна машина. Я подъехала к ней, встала сзади, застегнула на талии пояс с катаной и вышла на тротуар. А затем — в момент нетипичного для меня приступа интуиции — достала из парусиновой сумки Джеффа, до сих пор лежавшей за передним сиденьем, осиновый колышек. Я выбрала самый острый из них, сунула его за пояс, тихо прикрыла дверцу и дальше стала пробираться пешком. Пригибаясь к самой траве и прячась за деревьями, я сумела подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть Этана. Его высокая худощавая фигура отчетливо выделялась на фоне пагоды. Этан стоял спокойно, засунув руки в карманы, но его лицо выдавало внутреннее напряжение.

Я остановилась, смотрела на него и думала: «Господи, ну почему он пришел сюда один? Почему согласился встретиться с информатором в темноте, посреди пустынного парка и не взял с собой охрану?»

Меня скрывала густая тень, и я могла, если это будет необходимо, прийти ему на выручку, но не стану мешать ему получить сведения от того, кто назначил эту встречу.

Тишину нарушил скрип шагов. Женщина. Рыжеволосая.

Эмбер.

Стоп. Эмбер?

Я увидела, как лицо Этана дрогнуло от потрясения узнавания и острого разочарования. Внезапно нахлынувшее сочувствие отозвалось во мне болью.

Этан шагнул ей навстречу, быстро оглянулся по сторонам и взял Эмбер за руку чуть повыше локтя:

— Что ты здесь делаешь?

Она опустила взгляд на руку, потом взглянула в лицо и разжала его пальцы:

— А как ты думаешь, что я здесь делаю?

— Откровенно говоря, не имею ни малейшего представления, Эмбер. Но у меня здесь есть небольшое дело…

— Этан, очнись, — равнодушно бросила она.

Он замер, всмотрелся в ее лицо, нахмурился и наконец сделал вывод, который мне стал очевиден несколько секунд назад. Мне давно не нравилась эта девка.

— Ты украла медальон, — упавшим голосом произнес он. — Ты была в моих комнатах, и у тебя было достаточно возможностей его взять.

Она бесстрастно пожала плечами. Он снова сжал ее руку в том же месте, но на этот раз так сильно, что Эмбер поморщилась.

— Ты украла собственность Дома из моей комнаты. Ты украла его у меня. Неужели ты, — он негромко выругался, — убила этих девушек?

Эмбер что-то проворчала, вырвала руку и отступила на пару шагов назад. Она потерла предплечье, и даже в темноте я заметила на белоснежной коже красные отметины от его пальцев.

— Ты… — Этан тряхнул головой. — Как ты могла на такое пойти?! Чего тебе не хватало?! Я дал тебе все.

Эмбер пожала плечами:

— Мы не развиваемся, Этан. Нам грозит упадок. Мы не пользуемся авторитетом среди других сверхъестественных существ. А среди вампиров мы не слишком влиятельны. Дом Кадогана устарел. — Эмбер подняла голову, и в ее глазах что-то блеснуло, может надежда? — Нам необходимы перемены. Новое руководство. Она может дать нам все это.

Этан застыл, не сводя взгляда с ее лица:

— Она?

Эмбер снова пожала плечами, а когда хлопнула автомобильная дверца, дернула подбородком на звук.

— Теперь мне пора идти. А ты послушай ее, милый.

Она наклонилась, прикоснулась губами к его щеке и что-то прошептала, чего я не смогла разобрать. А потом ушла, и он не пытался ее остановить, позволил ускользнуть. Я бы ни за что так не поступила, но, если бы попыталась ее задержать, я выдала бы себя. А судя по щелчку автомобильной дверцы, настоящее веселье еще только начиналось.

Ей хватило нескольких секунд, чтобы дойти до него, с кошачьей грацией преодолевая расстояние. Ее черные волосы были собраны в тугой узел на затылке и скреплены серебряными шпильками. А костюм напоминал наряд проститутки, играющей роль секретарши, — невероятно узкая черная юбка, черные чулки со швом сзади, дорогие черные туфли на шпильках, с застежкой вокруг лодыжек и облегающая белая блузка. Я даже поискала взглядом хлыст, но, вероятно, она оставила его в машине.

Селина остановилась в четырех футах от Этана и кокетливо подбоченилась, выставив вперед бедро. А когда она заговорила, ее тягучий хрипловатый голос напоминал выдержанный виски.

— Дорогой, ты здесь, и один. Ночью могут подстерегать опасности.

Этан не шелохнулся. Они молча смотрели друг на друга, и между ними разливалась магия, распространяя свои щупальца между деревьями. Я старалась не обращать внимания на волшебство, хотя очень хотелось отбросить щекочущие дуновения рукой с лица, словно паутину.

Но я использовала этот момент затишья, чтобы вытащить свой телефон и отослать Катчеру и Люку одну и ту же фразу: СЕЛИНА ОПАСНА. Я надеялась, что они вышлют подкрепление.

— Похоже, что ты удивлен, — сказала Селина и усмехнулась. — И еще больше удивился, увидев Эмбер. Этан, все женщины, люди или вампиры, всегда хотят чего-то большего. Лучшего. Наивно с твоей стороны об этом забывать.

Ого! В довершение ко всему еще и дискриминация по половому признаку.

Селина разочарованно вздохнула, а потом стала обходить вокруг Этана. Он медленно поворачивал голову, не отрывая от нее глаз. Она остановилась, как только оказалась спиной ко мне.

— Чикаго находится на перепутье, — снова заговорила Селина. — Это первый город, где открыто существует популяция вампиров. И мы первые объявили о своем существовании. Зачем было так рисковать? Да затем, что, оставаясь в тени, мы были обречены на безмолвие, мы оставались в подчинении у мира людей. Пришло время сделать шаг вперед. Пришло время нашего расцвета. Мы не можем изменить прошлое. — Она сделала паузу, все так же пристально глядя ему в глаза. — Но мы можем выстроить свое будущее.

Селина снова шагнула по кругу и остановилась на противоположной стороне. Ее голос теперь звучал глуше, но мне хватало.

— Есть лишь несколько вампиров, способных осуществить необходимое нам сейчас руководство. Вампиров дисциплинированных. Умных. Хитрых. И Дом Наварры соответствует этим требованиям. Я им соответствую. — В ее голосе появились настойчивые нотки. — Ты можешь себе представить, насколько могущественными мы могли бы стать под моим руководством? Если бы я объединила всех вампиров? Все Дома?

— Гринвичский Совет никогда этого не позволит, — возразил Этан.

— Совет устарел.

— Ты сама член этого Совета, Селина.

Этан говорил все тем же размеренным бесстрастным тоном, превосходно скрывая ярость, бушевавшую, вне всяких сомнений, в его груди. Можно как угодно относиться к его склонности манипулировать людьми, к его стратегии, но ему нельзя было отказать в самообладании. В железном самообладании.

Селина отмахнулась от его замечания:

— Совету непонятны наши современные проблемы. Эта организация не даст нам возможности расширяться, набирать новых членов. Наши ряды тают по сравнению с популяциями остальных сверхъестественных существ, а они становятся все смелее. Нимфы сражаются между собой. Оборотни подготавливают всеобщий съезд в нашем городе. — Она подчеркнула значение двух последних слов, ткнув пальцем вниз. — Эльфы с каждым годом требуют от нас все большей защиты от людей, а ангелы, — она печально покачала головой, — разбивают оковы и освобождают демонов. — Селина решительно вздернула подбородок. — Нет. Я не позволю, чтобы вампиры опустились еще ниже. Этан, в грядущей схватке выживут только сильнейшие. А чтобы не растратить силы, надо объединить всех вампиров, надо всем вместе работать под руководством одного дальновидного вампира.

Она завершила круг и опять остановилась перед Этаном, футах в пяти от него. Глаза Селины сверкали в темноте зелеными и желтыми искрами, словно у кошки, попавшей в луч света.

— И этот вампир — я, Этан. — Она небрежно взмахнула рукой. — Конечно, в любой войне не обойтись без случайных потерь. Гибель этих девушек была обусловлена печальной необходимостью.

Этан вслух повторил мою мысль:

— Это ты убила их.

Селина подняла тонкий палец:

— Давай уточним, Этан. Я должна была их убить. Но не стала тратить время на практическое воплощение замысла. Ну конечно, с моей стороны потребовались некоторые… усилия. — Она хихикнула, явно наслаждаясь своей шуткой. — Я разыскала бродягу. И убедила — довольно легко — сделать за меня грязную работу. Но после нападения на Мерит пришлось сменить исполнителя. — Она пожала плечами. — Ненавижу небрежность в работе. Тем не менее благодаря мне ты получил Мерит. Вампира Мерит. И взял ее в свой Дом.

— Оставь ее в покое.

Селина невесело рассмеялась:

— Интересная реакция. Жаль, что нет времени испытать твою привязанность к маленькому стражу Кадогана.

Селина неожиданно подняла вверх руки и выдернула из прически шпильки. Вернее, то, что я принимала за шпильки. На самом деле это были два узких кинжала, блеснувшие в лунном свете. Иссиня-черные волосы Селины, освобожденные от заколок, рассыпались по плечам.

Я шагнула вперед, готовясь защитить Этана, но вдруг в моей голове прозвучал его голос:

«Жди. Еще рано. Пусть признается во всем».

Значит, он знал, что я здесь. Знал, что я готова. И я подчинилась приказу, наполовину вытащив катану из ножен и держа в другой руке осиновый колышек.

— Несмотря на небрежность, мой план сработал, — продолжала Селина. — Теперь люди с подозрением относятся к Дому Кадогана, они считают, что это ты убил Дженифер Портер. И Дом Грея тоже не избежал подозрений: его вампиров подозревают в убийстве Патриции Лонг. На твоей репутации пятно, Этан. И остальные тоже запачканы. Все, кроме Наварры… — Она ненадолго умолкла и улыбнулась, но улыбка не столько украсила ее лицо, сколько придала ему безумный вид. — Я одна достойна доверия людей и смогу распространить свое влияние не только в мире вампиров, но и в человеческом обществе. Дома будут нуждаться во мне для налаживания отношений, а я буду осуществлять руководство. Под моей властью мы станем такими, какими должны быть.

— Я не могу тебе этого позволить.

— Странно, что ты до сих пор считаешь, будто решение зависит от тебя, — сказала она, помахивая перед собой кинжалами. — Ты станешь еще одной жертвой. Очень дорогой и красивой жертвой, но дело того стоит. Сколько наших собратьев было заколото? Ты жил во времена Очищений, Этан. Тебе это известно.

Но он не собирался углубляться в обсуждение исторических подробностей.

— Если ты хотела низвергнуть Дома Кадогана и Грея, зачем нужны были эти записки? Зачем привлекать Ноя и его людей?

— Записки предназначались только для глаз вампиров. А что касается их цели — ты опять меня удивляешь. Солидарность, Этан. Пока мы не объединимся, мы ничего не добьемся. Бродяги нам ничего не обещают. Да, надо признать, они горячие ребята. Они могут увеличить нашу численность. Но как союзники они бесполезны. Они не признают никаких соглашений. И не будут играть в одной команде с остальными. — Она небрежно повела рукой, и лезвие снова блеснуло. — Им необходима чистка.

Этан долго молчал, опустив взгляд к земле, но затем поднял голову:

— Значит, это ты убедила Эмбер тебе помочь, заставила ее выкрасть медальон, а кому-то еще приказала подбросить его на место преступления?

Селина кивнула.

— А футболка из Дома Грея? Как ты ее заполучила?

Она злорадно усмехнулась:

— Твоя рыжая завела себе еще одного дружка. Одержала еще одну победу.

Лицо Этана окаменело. Я ему сочувствовала. Не самое подходящее время, чтобы узнать, что любовница предала тебя, предала твой Дом и остальных вампиров.

— Как ты могла на это пойти?

Селина испустила мелодраматичный вздох:

— Я опасалась, что ты именно так меня поймешь, что обратишься к моральным принципам. Люди не настолько невинны, дорогой. Один из них разбил мне сердце. И ничуть не сожалел об этом. Это холодные, грубые и глупые создания. А нам приходится мириться с их существованием. Нам надо было выступить столетия назад, надо было уже тогда объединить свои силы в борьбе против людей. Сейчас это, безусловно, невозможно. Их слишком много. Но мы начнем с малого. Заведем себе друзей. Будем, как ты всегда настаивал, привлекать на свою сторону союзников. Мы усыпим их бдительность своими прекрасными лицами и красивыми словами, а сами тем временем проникнем в их тылы. Составим планы. Они привыкнут к нам, и вот тогда можно будет нанести удар.

— Ты накличешь войну, Селина.

Она решительно сжала челюсти:

— Верно, черт побери. Им следует нас бояться, и они будут бояться. — Но затем ее лицо смягчилось. — Но сначала они полюбят меня. А когда придет время, я заявлю о своей истинной сущности — о любви к вампирам и ненависти к людям. Я буду упиваться этой изменой, Этан. Я буду наслаждаться предательством. И отомщу за то, что он со мной сделал.

На мой взгляд, Селина Дезалньер полностью открылась. Она жаждала славы, всеобщего внимания, страсти. Ей были необходимы друзья, и не меньше, чем враги.

Селина подняла кинжал, направила его в грудь Этана:

— Столетия, Салливан. Мы веками подчинялись их законам, их диктату, прятались и от всего мира скрывали свою натуру. Хватит. Я сделала мир таким, какой он есть сейчас. И я устанавливаю правила.

Она рывком отвела руки назад, готовясь ударить. Я рванулась из-за деревьев, словно электрическим разрядом подстегиваемая мысленно нарисованной картиной, как она ранит моего мастера, моего сеньора. МОЕГО…

«Пригнись!»

Крик прозвучал только в моих мыслях, но я надеялась, что Этан меня услышит, и, вложив все свои силы в бросок, метнула осиновый кол. Этан резко опустился на землю, и заостренный колышек, пролетев над его головой, вонзился в тело Селины над левой грудью. Слишком высоко. Я не попала ей в сердце. Тем не менее она выронила кинжалы, рухнула на колени и завопила от боли. Ее пальцы ухватились за колышек, но он уже обагрился кровью и стал слишком скользким. Этан тотчас прыгнул вперед, обхватил ее сзади и блокировал руки.

Внезапно послышалось лязганье дверей и топот ног. В лице Катчера, Люка, Малика и других вампиров Кадогана прибыло подкрепление.

— Мерит?

Я не могла отвести от нее взгляда. Селина выкрикивала грязные ругательства, проклинала подбежавших охранников за то, что они встали на ее пути и помешали ее планам, и черные длинные волосы метались вокруг ее лица.

— Мерит.

Я наконец-то услышала свое имя, подняла голову и увидела, что Этан носовым платком вытирает со своих рук кровь. Красные пятна виднелись и на его еще совсем недавно безукоризненно белой рубашке. Кровь Селины. Кровь, пролитая мной. Я уставилась на багряные капли, потом перевела взгляд на его лицо:

— Что?

Он прекратил свое занятие и смял платок в тугой шарик.

— Ты в порядке?

— Я не… — Я покачала головой. — Вряд ли.

У него между бровей прорезалась морщинка, и Этан уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент снова захлопали дверцы машин и послышались торопливые шаги. Он повернул голову, и я проследила за его взглядом.

Прибыл Морган. Он примчался в той же одежде, в которой и час назад, когда мы расстались, но теперь его лицо выражало тревогу и скорбь. Вероятно, после моего сообщения ему, как заместителю Селины, позвонил Люк или Катчер.

Морган остановился в нескольких футах от нас и уставился на открывшуюся перед ним картину — его мастер истекала кровью из раны, нанесенной осиновым колышком, и четверо охранников не без труда прижимали ее к земле.

Морган закрыл глаза и отвернулся. Спустя мгновение его веки поднялись, и он повернулся к Этану, видимо готовый выслушать его рассказ.

— Она созналась, — сказал Этан. — Она планировала убийства и использовала бродяг для их осуществления. При помощи Эмбер она заполучила медальон из моего Дома и футболку Дома Грея. При помощи записок она привлекла группу Бека.

— С какой целью?

— В ближайшем будущем — получить контроль над всеми вампирами Чикаго, над всеми Домами. Впоследствии — война с людьми.

Некоторое время они оба молчали.

— Я ничего не знал, — с горьким сожалением произнес Морган.

— Ты и не мог знать. Она строила свои планы не один месяц, а может, и не один год. Она вызвала меня, чтобы убить, а потом, вероятно, собиралась вырвать Дом Кадогана из рук Малика. Она напала первой, Грир. С кинжалами. — Этан показал на блестевшие в траве клинки. — Меня защитила Мерит.

Морган, вероятно, только сейчас заметил мое присутствие. Он посмотрел на обнаженную катану в моей руке, потом взглянул в лицо:

— Мерит?

Я в это время гадала, настроила ли Селина мысленный канал со своим заместителем и, если настроила, что она ему могла сказать.

— Да?

— Это ты ранила ее?

Я оглянулась на Этана, и он кивнул.

— В плечо, — ответила я.

Морган кивнул, помолчал, обдумывая мой ответ, потом снова кивнул, на этот раз более решительно.

— Я рад, что ты не целилась в сердце. Это избавит тебя от расследования, — сказал он.

Расследование по поводу ее смерти и совершенного мной убийства. Я грустно усмехнулась: я-то знала, что целилась в сердце, но промахнулась.

Морган отошел от нас, чтобы поговорить с охранниками.

— Спасибо тебе, — произнес Этан.

— Хм. — (Вампиры подняли Селину на ноги, удерживая ее руки за спиной.) — Что с ней теперь будет?

— Ее судьбу будут решать остальные члены Совета. Скорее всего, ее лишат власти. Но она — мастер старейшего Дома Америки. Любое… другое наказание будет носить лишь временный характер.

Кто-то тихонько подергал меня за волосы. Повернув голову, я встретила озабоченный взгляд Люка.

— Ты в порядке?

У меня вдруг скрутило живот и к горлу подступила тошнота. Я опять вспомнила, что едва не убила Селину, что я намеревалась это сделать, хотела убить, чтобы защитить Этана. Чтобы сохранить ему жизнь, я решила убить другого вампира, и только собственная неловкость помешала мне выполнить свою работу.

— Кажется, меня сейчас стошнит.

Люк быстро обнял меня за талию:

— Ты справишься. Дыши глубже, а я отвезу тебя домой.

Я кивнула и напоследок взглянула на Селину.

Она безмятежно улыбнулась и даже подмигнула мне.

— Apres nous, le deluge! — крикнула Селина.

Она заговорила по-французски, но я ее поняла. Это была историческая фраза, предположительно сказанная француженкой мадам Помпадур (которая ввела моду на высокие прически) королю Людовику XV.

Дословный перевод — «После нас хоть потоп».

Переносный смысл — «Дальше будет еще хуже, малышка».

Люк повел меня к машине, а я никак не могла унять дрожь. По пути мы прошли мимо Моргана. Не сводя взгляда с уводимой стражниками женщины, он повелительным тоном расспрашивал одного из охранников.

И тут до меня дошло.

Я подарила ему Дом Наварры.

Доли секунды мне хватило, чтобы остановить Селину и предотвратить гибель Этана. Теперь ее ждет наказание, и, если Этан прав, ее лишат власти над Домом. Вампирами Наварры будет править Морган, как ее заместитель.

Так мимоходом я сделала Моргана главой старейшего вампирского Дома Соединенных Штатов. Теперь, несмотря на свою относительную молодость и недостаток опыта, он занимает такое же положение, как и Этан, поскольку его Дом значительно старше.

Интересно, как Этану понравится, когда за его стражем будет ухаживать не заместитель, а сеньор Дома Наварры?

Я взглянула на Этана и вдруг обнаружила, что его вид мне невыносим и меня снова тошнит. Ради него я чуть не совершила убийство, хотя — слава богу! — в последний момент промахнулась. Похоже, я стала настоящим солдатом.

Этан шагнул ко мне, но я тряхнула головой:

— Не сейчас.

Он взглянул на мое лицо, потом отвел глаза и рассеянно пригладил волосы.

По пути к черному джипу, стоявшему у обочины, куда вел меня Люк, в голове опять зашумел туннель мысленной связи:

«Я обязан тебе жизнью».

У меня подогнулись колени. Я не хотела никаких объяснений. Я хотела лишь поскорее оказаться дома, в своей постели, и мне не было никакого дела до чьих-то долгов.

«Ты ничего мне не должен».

«Я не был уверен, что ты вступишь в бой. Особенно после того, что произошло накануне».

Я остановилась и оглянулась на него поверх крепкого плеча Люка.

Взгляд Этана был обращен на меня, и в его лице было заметно потрясение. Он был удивлен тем, что я бросилась его спасать. Похожее удивление я заметила во время нашей первой встречи в его кабинете, когда он обнаружил, что я ничуть не рада перспективе стать вампиром Дома Кадогана и он не может купить мою преданность деньгами и костюмами от лучших модельеров.

Он опять меня недооценил, не поверил моему слову даже после того, как я дала две клятвы, обязуясь защищать вампиров Кадогана от любых врагов, живых или мертвых.

От Моргана.

От бродяг.

От Селины.

Этан снова сунул руки в карманы, и этот жест едва не обманул меня, но я прислушалась к своей ярости и отвращению и мысленно обратилась к нему:

«Я поклялась в верности. Прошлой ночью я доказала свою преданность. У тебя нет оснований мне не доверять».

Он кивнул.

А я не буду ему отвечать.

Ложь, потому что я тоже кивнула.

Может, он научится мне доверять, а может, и нет. Возможно, он поймет, что сегодняшние события, мой первый бой и первая попытка убийства, изменили меня. Возможно, он поймет, что зернышко ненависти, брошенное в мою душу две недели назад и вскормленное моими сегодняшними и будущими действиями, прорастет и расцветет.

Он больше ничего не сказал и, повернувшись, направился к Моргану.

Я приехала домой, выплакалась на плече Мэллори и заснула как мертвая.

Но, по моему глубокому убеждению, я еще не стала мертвецом.