Некромаги

Глава пятнадцатая

Обратно я ехала с Нольдом. Он дважды отвлекался на сообщения, и ни о чем не заговаривал. Я тоже.

Погрузилась в мысли своей направленности, пытаясь уложить в голове новое — что за загадочная книга сектантов? Если по ее «рецептам» они изготовят что-то свое, пользуясь мощами Великого Морса? Я, конечно, сказала, что волшебство не про нас — но те же зомби или «мнимая смерть» не из разряда необъяснимых чудес? Смешает адепт костный прах истинного некромага с серой, например, и в результате получит оружие помощнее ядерного…

А Златовласка? Мы так сильно хотим ее найти, но Троица не спешит на разговор, чтобы объяснить — как девочка вообще могла родиться в застенке?

Удивительно цинично, но правительство после принятия закона «выборки», не считало нужным скрывать, что опыты по скрещиванию проводятся, наоборот, поощряло открытость. Эдакая политика равновесия в исследованиях, чтобы ни одна страна континента не сделала рывок в открытии регенерата для всех.

Я свободно могла прочесть об испытаниях в новостных газетах, в особых рубриках, и знала — этим проектом малоуспешно занимались годами. На эксперименты соглашались заключенные женщины, им меняли тюрьму на закрытый санаторий и устраивали комфортную жизнь взамен. Соглашались нелегалки с экваторного юга, по сути — беженки, за деньги и легализацию. Даже находились идейные активистки среди женщин-военнослужащих.

Мне трудно было представить, насколько же несчастных прижала судьба или так перекосило сознание, что они не брезговали риском зачатия и рождения «чудовища»… а бедные мужчины-некромагы? Где-то вскользь упоминалось о том, что практически никогда оплодотворение не происходило естественным путем. Только пробирка, и все равно неудачно.

С женщинами тоже ставили опыты, извлекая яйцеклетки и пытаясь оплодотворить как семенем обычного мужчины, так и некромагским. В обоих случаях никогда не было положительного результата, и мне даже в газетах не нужно было искать этому подтверждения. Наше женское «ядро» не то что не срабатывало как задумано природой, а убивало все живое задолго до приближения. Как радиоактивная клеточная бомба.

Так как у них получилась девочка? Потому что ее отец — «истинный потомок»? Но это тоже чушь, мы все так или иначе его дети, все несем его гены, кто-то чуть ближе, кто-то чуть дальше, но за столетия разница исчезает. Я в этом времени такой же силы потомок Морса!

— Стой! Остановись, Нольд!

Я дернулась и быстро отстегнула ремень безопасности. Вцепилась в ручку двери, считая секунды, когда машина остановится и смогу выскочить.

— Что случилось?

— Да скорее же!

Мы были в нужном ряду, как раз перестроились для поворота, но Нольд не тормознул у обочины, только скорость сбавил и повернул на перекрестке куда и планировал.

— Там помощь нужна!

— Или говори и идем вместе, или останешься запертой и едем дальше. Я не дам тебе сорваться на панике, успокойся для начала. Что ты увидела? Куда ехать?

Я бы стукнула его, но храбрости не нашла.

— Та рябая высотка из бело-красного кирпича. К ней!

Это жилой квартал. Не человейник и не спальный, а по-хорошему перемешанный с крупными магазинами, детскими площадками и даже спортивным комплексом, который только проехали. В шаговой доступности станции, транспортные маршруты… я и не смотрела нарочно, в окно пялилась слепым взглядом. Сознание автоматически заметило и «включило». Сбоку от одноэтажного торгового центра компоновалось трио из квартирной высотки и двух домов пониже, близко к дороге, достаточно, чтобы с нее видеть окна. До заката еще далеко, света хватило, и я заметила пятнышко листа с солнышком.

Нольд припарковался на стоянке рядом и вышел со мной. Мне казалось, что я со своими нервами о его спокойную холодность просто порежусь. Но постаралась внять совету и пригасить волнение.

— Дальше?

— Пятый этаж. Видишь лист в окне — туда нужно попасть.

Удачно. Едва я подлетела к подъезду, ждать не пришлось, сразу кто-то вышел изнутри, и я поймала дверь до закрытия. Здесь домофоны. Возможно, что и в квартирах электронные замки, если только попавший в беду некромаг предусмотрительно не отключил его.

Метнулась по лестнице, через три ступеньки и замешкалась на этаже.

Нольд быстрее меня разобрался, какая из дверей нужная, и уверенно шагнул к второй от лифта. Стукнул раз, несильно, а потом надавил на ручку, и створка открылась.

На полу были сырые следы, на обоях немного полупрозрачных красных разводов, походящих не на кровь, а на сироп или что-то вроде. Дверь мягко закрылась обратно, и ничего мертвого я не почувствовала.

— Кухня.

В проем от коридора был виден разгром: пол залит розовым, опрокинута кастрюля, что-то улетело со стола: разбитый заварочный чайник, сахарница и банка ярко-красного джема, все разлетелось, а в луже вязкого лежала раскрытая книжка.

Я быстро шагнула дальше, в спальню. Там на узкой кровати лежала под покрывалом немолодая женщина, на лице которой застыла терпеливая мука и напряжение от невозможности полностью скрыть боль. Лицо подрагивало, и губы она не смогла разлепить сразу.

— Ты…

— Да, увидела знак!

Капля страха ушла, а дрожь проявилась сильнее. Она откинула голову, тихо застонала, и не смогла дальше говорить. Я постаралась аккуратно поднять покрывало, но даже маленькое движение вызвало новый стон.

Несчастная укрылась, чтобы спрятать обваренные живот и ноги. В больницу нельзя, поэтому и страшно быть обнаруженной посторонним непосвященным, соседкой, например, — вызовет скорую…

— Когда это случилось?

— Утром.

Женщину ничем не убило сразу, и от болевого шока не остановилось сердце. Она выживет, раз уже продержалась столько, и сепсис ей не грозит, но эти дни она обречена провести в муках, пока регенерат залечит и восстановит тело. Я оглядывалась, стараясь сообразить, как прямо сейчас помочь — некромага нашла силы оставить знак, оставить открытой дверь и добраться до кровати. Но хоть как-то смыть липкое и раздеться — нет. Лежала в перепачканном, то ли в киселе, то ли в варенье.

Обмыть ее сейчас — слезет все вместе с остатками кожи, а оставить в этом — организму избавляться от лишней органики с ран — дополнительный день страдания…

— Лекарства не помогут, обезболивающее тоже.

Я сказала это Нольду, а женщина, увидев еще человека в комнате, напугалась:

— Кто это?

— Все будет хорошо. Вы не одна.

— Он же не… некро…

Прочла по одним губам, и постаралась сказать с убеждающей уверенностью:

— Он не выдаст. Подождите.

Куда ж мне теперь деваться, если побежала на сигнал о помощи вместе с ним… Шмыгнула на кухню, отлепила от окна тетрадный лист: солнышко, косое и кривое, было нарисовано джемом. Знак нужно убрать. Вернувшись в спальню, открыла шкаф — найти полотенца или простыни, что можно намочить и, хоть немного промокнув, снять с ран лишнее. Если крахмал, то еще ничего, но, если сахар — беда, разъедает еще больнее.

— Нольд?

Он подошел к ней, оглядывая степень поражения, и вдруг наклонился. Женщина в ужасе что-то шепнула и попыталась отползти выше, но он тут же вдавил ее в постель, нажав на плечо ладонью, а вторая рука легла на живот в районе желудка. Вмял указательный палец под нижние ребра справа, и некромага закатила глаза, обмякнув и потеряв сознание.

— На пару часов хватит. Пошли, не будем терять время.

— Я остаюсь. Этого недостаточно для помощи, ее нужно много поить, обезопасить. Да и просто побыть рядом, одной в таком аду…

— Я сейчас отвезу тебя в корпус, ты отдохнешь, выспишься и завтра на практике появишься ровно в восемь, бодрая и в свежей одежде. Я заеду к себе, а потом вернусь. Женщина одна не останется.

Неужели он серьезно? Нольд считал и мое удивление, и сомнение, сменил тон с приказного на более мягкий:

— Никого не съем, все будет нормально. Я знаю, что делать. Ева… пригаси уже нервы. Ты на свой «sos» успела.

Выспаться? Отдохнуть?

Нольд опять ехал молча. Ни слова не прояснял, ни звука не выдал, — довез и высадил за две остановки до территории корпуса, чтобы не попасться на том, что подвозит практикантку. Я не спрашивала — что за секретный прием и откуда? Помнится, меня на обочине у завода он тоже скрутил в обездвиженную креветку хитрым тычком. Почему он вдруг вызвался остаться с женщиной, отправив меня почти в приказном порядке вон? Он ей не сородич, не обязан помогать!

Я думала об этом, когда уже шла по улице к корпусу.

Выспаться… отдохнуть… а как? Я тщетно крутилась в кровати, а потом нашла выход. Выбралась в полночь на крышу корпуса и гоняла себя до изнеможения. Бегала кругами, отжималась, подтягивалась, забираясь на край воздуховода, перебиралась и спрыгивала с другого — кувырком и мягким приземлением, и повторяла снова и снова, пока в мышцах не появилась дрожь.

Только после этого смогла вернуться, смыть под горячим душем боль, и отключиться, едва коснулась подушки.

Во сне я опять бежала по лесу. И деревья в нем двигались — стволы превращались в силуэты людей, смыкаясь позади все большей и большей толпой, а я боялась одного — кольцо замкнется. Я попаду в окружение, из которого не выбраться!

Тела слишком плотные! Их не оттолкнуть, не пробить, и они не живые — а мертвые, как истуканы из прессованного праха!

Сначала был день, потом потемнело, и я не разбирала — это от крон над головой, от туч, или пришла ночь. Смотреть под ноги почти невозможно, и я доверилась удаче, глядя не вниз, а вперед и выискивая путь, где еще можно прорваться… обрыв! Снова обрыв! Толкнула тело как можно дальше, сгруппировалась и молила Морса об одном — не расшибиться насмерть. Я залечусь, если поломаюсь, со мной так уже было.

— Это все сон…

Я понимала, что сплю. Понимала, что все вокруг не по-настоящему, мне не семнадцать, а на далекой дороге нет разбитого мотоцикла и погибшего Толля.

— Папа, я справилась…

Нет, отца тоже нигде нет рядом. Я лежала на самом дне длинного лога и не могла пошевелиться — боль во всем теле! Ноги и руки разбиты, ребра сдавлены.

Деревья нависли с обрыва, слившись в одну стену, и склонялись все больше — закрывая мне небо и превращая пространство в огромный саркофаг. Шелест ветвей смешался с еще одним звуком — камешки покатились, и земля оседала — еще минута и я буду заживо похоронена. Нет — смерть шла ко мне не через кровопотерю и боль, не грозила удушьем могилы, это приближался огромный зверь. Учуял запах беспомощной добычи. Огромное чудовище. Пасть распахнулась над телом, челюсть стала смыкаться, и в бока уперлись клыки — будто четыре копья, которые вот-вот пронзят одновременно одним резким движением.

Зверь оторвал меня от земли. Но не сожрал, а понес куда-то в сторону, прямо в пасти, как пес пришибленного ударом щенка — спасти. Он — спасал меня!

Я приехала в половине седьмого. Нольду отправила сообщение, что еду на адрес, и чтобы открыл без лишнего шума. Не могла я сразу в Инквиз, не оставляло чувство «брошенности» той, кому должна помочь я — некромага, а не чужой. Скребло на душе.

Нольд никаких возражений не написал, и открыл по домофону при первом же сигнале.

— Раз ты здесь, тогда вместе уедем. Проверяй подопечную, если так переживаешь.

Понятно, зачем заезжал к себе — в коридоре сумка, из которой он выудил новую рубашку, бритву и полотенце. Ему тоже на работе желательно появиться не мятым. Ушел в ванную. А я увидела, что на кухне чисто, в коридоре чисто. Убрано все, даже смыты разводы на обоях. В спальне женщина лежала на кровати по-прежнему, только под ожоговым каркасом, а не под покрывалом. Совершенно обалдела, когда поняла: постель поменяна, под телом стерильная подложка, одежды нет, не пораженный верх закрыт большим банным полотенцем, чтобы женщине не было холодно или неуютно от наготы.

Некромагка не спала.

— Вы как?

— Кто этот человек?

— Друг.

— О Великий Морс… Как твое имя?

— Ева. А ваше?

— Хана.

Что еще сказать? Спросить? Я хотела найти некромага с большим опытом жизни, чтобы прояснить свои странности. И сбылось, только сейчас ее мучать вопросами рано. Присела на стул рядом:

— Подать телефон: позвонить кому-то, кто вас может потерять, или на работу, если работаете.

— Телефон тут не поможет… я оставила знак… Не важно, пришла ты, и хорошо. А этот… — Женщина болезненно скривилась. Выдохнула и немного просветлела лицом: — Никогда не думала, что меня при жизни, а не в морге, разденет кто-то посторонний, тем более мужчина… тем более такой… Не побрезговал трогать старуху-некромагау.

Я улыбнулась. Когда Нольд появился в дверях, весь готовый, попросила:

— Зайди и закрой дверь, на полминуты, пожалуйста.

Он выполнил, а женщина прикрыла глаза:

— Как морозная ночь…Подойди поближе, спаситель.

Некромагка и задышала ровнее, и щеками порозовела. Нольд подошел, но ни о чем не спросил, лишь немного свел брови. Выждал несколько секунд:

— Я могу отключить вас на пару часов, но не больше. Вода в бутылках у тумбочки. Продержитесь до вечера?

— Продержусь, мне с каждым часом лучше… но отключи все равно.

Нольд наклонился над ней и сунул руку под каркас. Внезапно женщина перехватила за локоть:

— Подожди. Дай что шепну, пока в сознании. — Он наклонился вплотную к лицу, но вместо слов, сперва получил сухой поцелуй в щеку.

— Ты чистый, как горный воздух. Спасибо тебе.

— Мне еще вчера стоило душ принять и побриться, вы об этом?

Я ничего не могла понять. Нольд улыбнулся, но не холодно-сдержанно, а открыто и душевно. Даже уши шевельнулись чуть-чуть, отъехав назад хрящиками, будто кто его по загривку погладил… так каких женщин он на дух не переносил? В Инквизе, что молодые, что очень возрастные дамы, пытавшиеся привлечь к себе внимание, железно отбривались. Я всего-ничего в коллективе и сижу в офисе на отшибе, но уже наслушалась жалоб! И каких! Не утихающих ни на день, а Нольд на службе не один год! Неужели дело в том, что он выносит исключительно некромагок?

Едва женщина выдохнула и потеряла сознание от нажима под ребра, он кивнул на выход:

— Пошли, высажу тебя у метро, до Инквиза доедешь сама.

Серапион, закончив короткую практику на этаже выше, сидел за своим столом, набирая текст — по заданию или отчету. Его духовный труп висел на плечах неподвижно, без намека на жизнь. Как и у остальных.

— Надо посмотреть!

Парень услышал что-то из общей залы и тут же встал. На любопытство Вариты объяснил:

— На место покойного приехала шишка с юга. Или временно, или на постоянке, но будет теперь рулить отделом по внешним операциям.

— С юга?

Не удержалась и я, подскочив к проему и высунувшись. Действительно, получалось немного шумно — целая делегация зашла с парадного, сопровождая смуглую темноволосую женщину. Та держала строгое лицо, но довольно приветливо кивала тем, кто с ней здоровался и приветствовал в столице. Бросала взгляд и дальше, заметив едва ли не перед самой лестницей наверх и нашу дверь.

А я взяла и помахала ей рукой, как девочка-дурочка, увидевшая знакомую тетю, и улыбнулась столь же глупо: «Какое совпадение, незнакомка из лавки! Значит, это место в Инквизе вы освободили под себя?».

— Землячка. Как здорово!

— Хочешь завести блат? — Скептично заметил офисник. — Размечталась. То, что вы обе южанки, еще ничего не значит.

— Что, появился кто-то, кому не терпится привет отправить?

Я тут же стала набирать сообщение, даже не убежав никуда… а Элен буквально заглянула в экран, подтолкнув меня плечом, и я едва успела схлопнуть телефон от чужих глаз. Такая игривость девушке не свойственна, но, похоже, она именно сегодня была в приподнятом настроении.

— Да, познакомилась кое с кем…

— С кем?

— Эм…С дознателем. Помнишь того, что меня на пару вопросов в день убийства уводил?

И настроение Элен тут же испарилось. Она вернула себе флегматичное выражение лица и села за свой стол. А через два часа внезапно южанка появилась прямо в дверях…

— Какое теплое солнышко в холодных льдах. Не могла не зайти и не познакомиться. Думала, что одна здесь такая буду.

Я засияла и едва ли в ладоши не хлопнула:

— А я вас узнала! Мы мельком встретились позавчера, в кальянной! Я же не ошиблась?

Та улыбнулась, явно не ожидая подобного признания, и не поправила меня на счет «курительных смесей», а не «кальянной». Протянула руку:

— Валери.

— Ева.

— Чтобы никому не мешать и поболтать немножко о родине, пойдем покурим. Не волнуйся, если куратор спохватится, то про маленький перерыв я все объясню.

— Только за.

Пошла за ней не к выходу, а наверх, на этаж ее отделения, и там она завела меня на крытый балкончик — как раз для отдыха сотрудников. Вся остекленная галерея была распахнута, воздуха и звуков полно, а вот еще отдыхающих, нет. Только мы двое.

— Какая необычная сигаретница. Можно?

— Восточная, из новых моделей. Мне папа достал. Знаете, насколько тут хватает заряда — аккумулятор мощный!

— Да… я и чувствую, что коробочка тяжелее привычного. Папа? А кто у нас папа?

Я чуть поморщилась:

— Ой, нет, про него не хочу… не затем сюда ехала, чтобы опять везде слышать — «ах, ты дочка самого ля-ля-ля!». Я здесь сама по себе, и фамилию оставила мамину. Собиралась оторваться, самостоятельно пожить…

Не договорила, махнула рукой и опять растянула рот до ушей:

— А вы, Валери, здесь кем приехали работать?

Женщина промолчала и с более тонкой улыбкой вгляделась в меня. Я закурила, а она так и забыла о своей сигаретнице. Оценивала? Подозревала неслучайность совпадения? Гадала — я или не я виновница ночной слежки, ведь таксист слинял, успев кого-то выследить? Великий Морс, я впервые подумала, что они могли что-то сделать и с таксистом, за короткое время отогнав машину с глаз долой.

— У тебя прилипло что-то…

Быстро, но мягко прикоснувшись к приподнятой ладони, мазнула большим пальцем, якобы стирая «прилипшее», а я ощутила, как край острого ноготка расцарапал кожу. На тыльной стороне, практически самое видное место.

— Ох, извини, поранила… ноготь, кажется, обломился, а я не сравняла.

— Да, пустяки! — Спокойно достала флакон и пшикнула на ранку.

— Пластырь нужен?

— Антисептика хватит. Ерунда. Так… вы тут начальница?

В вопрос вложила всю свою меркантильную надежду на хорошее знакомство. Как бы стараясь скрыть интерес, и как бы плохо справляясь с этим.

Валери, кем бы она ни была, зашла с козырей! Не просто насторожилась и прощупывала, а устроила тест на некромага! Я играла ту, кого играла — и, опять не дождавшись ответа, стала льстить. «Как вы со вкусом одеты», «Как потрясающе, что вы в свои тридцать уже так высоко — этот этаж Инквиза, особые отделы», «И вам не зазорно общаться с обычными сотрудниками, вы подкупите этим всех!».

Старалась не перегнуть палку. Создать впечатление, что я, Ева, пытаюсь использовать шанс на полную, чтобы произвести хорошее впечатление и закрепить дружбу. Выгодную, лестную, такую желанную дружбу для собственной карьеры! Валери мило улыбалась, говорила «спасибо» и иногда бросала взгляд на руку.

А чего мне скрывать? Табачная палочка кончалась, минуты шли, а подарок Троицы действовал как нужно. Я не знала, когда еще получу порцию, бездумно не тратила содержимое, опрыскиваясь каждые три часа. В этом случае применить антисептик вышло естественно и вне подозрений.

— А чего не курите?

— И правда… я, думаю, мы подружимся, Ева. Всегда хорошо иметь соратника на чужбине. Давно здесь?

— Несколько дней.

— Я тут пару часов, у тебя уже фора, поделись секретами Инквиза. Что интересного болтают?

— Фу, да что болтают? Сплетни одни, уши вянут, кто с кем и когда, только так, глазки строил, а с кем и спал. Пошло.

— У самой есть кто?

— Ну… так-сяк.

Она закурила, добавив еще несколько минут к нашей беседе и слушала. А я стала увереннее себя вести, получив «дружеский аванс». Слабая царапинка не заживала, а по идее давно положено. Насколько непривычно после стольких лет жить под таким щитом!

— Ладно, беги. Назад тебя пропустят без проблем. Будет время, еще покурим.

— Только за!

— Если вдруг… — она многозначительно помедлила — …услышишь какой секрет, не забудь поделиться.

Интересно, отстала она от меня или еще будет держать на прицеле? В чем разубедилась, если подозревала, и как себя дальше с ней вести?

Пока были близко, пока хвалила вкус и возраст, занизив его лет на десять, присматривалась сама — руки ухоженные, мозолей нет, и нет пятнышек анти-загара, какие бывают, если человек, например, недавно снял кольцо, которое раньше носил постоянно. Украшения дорогие, часы наручные, немножко старомодный аксессуар. Парфюма не учуяла. А то, что она сама не некромага, поняла по короткому шраму на ключице — не подделка, мой опытный глаз в таком не обманется. Старый след, с шестью точками от сшивания, и самый кончик так криво уходил в лево, что после душа заново и точно не повторить.

Во всем остальном Валери выглядела безлико, стандартно по-деловому для элиты Инквиза. Как, впрочем, и я сама.

Удивительно — что на мое сообщение ни от Нольда, ни от других никакого ответа не прилетело. Даже Вилли не забежал, хоть просто отметиться. А ведь это новость, событие! Южанка, которую я так тщательно выслеживала, теперь под носом!

К концу затяжного дня я ушла с чувством затаенной тревоги. Но написать снова, чтобы хоть кто-то откликнулся, не стала. Значит, все заняты. Будь что будет, и это все мои оголенные нервы. Поехала в корпус, домой, десять раз проследив за тем — а не следят ли за мной взаимно. Когда это бдительность была лишней?

И только выждав час в квартирке, уехала в торговый центр — самый ближний, купила билет в кино, и как только оно началось, шмыгнула к выходу. В низине лестничного закутка накрутила волосы рогаликами и кончики спустила на лоб как рваную челку. Закатала брючины до высоты бридж, накинула на плечи рубашку Троицы и подогнала под себя рукава. А сумку, в которой несла скудную конспиративную одежду, сложила и сунула под локоть. И сразу не вышла, а дождалась, пока с сеанса другого зала пойдет народ. Пусть я черная галка среди белых птиц, попадались в людных местах всякие… лишнее? Нет! Отец учил, что лучше оказаться десять раз дурой, играя в конспирацию, чем умно попасться в чувстве ложной безопасности.

До некромагаи я добралась еще через час. Зашла по ключу домофона, но у двери в квартиру лишний раз прислушалась. И даже за порогом аккуратно шагнула внутрь.

Хана не спала. Внешне выглядела намного лучше, но боль полностью никуда не ушла, и полтора суток заживления — лишь начало.

— Добрый вечер.

— Здравствуй, Ева… каждый раз как слышу звук открывающейся двери, жду, что сейчас зайдут Инквизоры.

— Мой друг был сегодня?

— Был, днем. Блаженные два часа небытия я сегодня уже проспала… Великий Морс, что делает старость… чтобы я еще раз взялась варить в таких кастрюлях!

— Да, это опрометчиво.

— Полотенце чуть порвалось, пожалела выбросить. Размохрилась, растянулась дыра, да и зацепила за ушко. Я, не увидев, от плиты и отошла.

— Подать что-нибудь? Почитать, посмотреть, если у вас есть ноут.

Телевизора в спальне не было, и другой техники на поверхностный взгляд тоже. Одни книги на полках.

— Нет. Не волнуйся, девочка. — Хана осмотрела меня, едва я приблизилась. — Сколько тебе лет? Личико юное, а голос глубокий, женский.

— Тридцать три.

— Ты очень красивая.

Сегодня ее не трясло, не морщило, и дыхание было ровным. Осмысленность взгляда внушала надежду, что можно поговорить о важном. И сил женщине хватит.

— Хана, вы слышали что-нибудь о Смерти, или о Спасительнице? Ее и так, и так называют.

— О настоящей дочери Морса? Да, но поверить в такое… некромага, воскрешающая мертвых. Это сказки.

— А про это есть сказки?

— Есть — о двух дочерях и двух сыновьях первого некромага. Но на то они и небылицы, что рассказывали о необычайных способностях… я не помню, отец в детстве читал.

— Еще вопрос: я столкнулась с таким явлением…

Рассказав о зомби, по лицу считала, насколько она удивлена, что подобное возможно. Даже без ответа ясно — по этому направлению Хана помочь не сможет. А духовные трупы? Женщина, выслушав последнее, тоже отрицательно замотала головой:

— Знаю, что они могут растаять, если человек исцеляется духовно, но, чтобы сгнить… чтобы шевелиться и разговаривать, оставаясь целым призраком. Я бессильна, Ева. Тебе нужно говорить не со мной.

Я разочарованно поникла головой:

— А с кем?

— Я настоящая отшельница, и не хожу никуда дальше магазина. Всю свою жизнь прожила с матерью, это ее квартира и ее наследство, которое позволяет до сих пор жить сносно. Я выучила два языка, работала из дома, делая переводы, и никогда не находила храбрости… что теперь жалеть, все есть как есть. Месяц назад я откликнулась на знак и встретилась с такой же, как я, пожилой некромагаой. Она нарочно выискивала одиночек, уговаривала вступить в объединение, мы вместе — сила… мы вместе — сдвинем мир, и избавимся от преследований. Я отказалась. Но женщина обещала… я для нее знак на окно налепила. В лицо-то знала и видела, как часто та гуляла по нашей улице, видно, живет тоже недалеко. Вот так, Ева, только когда случается настоящая беда, мы осознаем, насколько беззащитны в одиночестве. А если еще и старость… нужно было нарушить правило.

Хана тяжело выдохнула и потянулась за бутылкой у кровати. Я помогла — дала попить, а потом утерла влажным полотенцем лицо.

— Ты умничка. Ты выбрала иную жизнь, раз доверилась даже не сородичу, а обычному человеку.

— Он не один. Четверо людей знают о том, кто я есть, Хана.

— О, Великий Морс… как же мне хочется кофе… лежу и думаю, что мучительней — терпеть боль или необходимость не есть и не пить ничего, кроме воды?

Засмеялась:

— Как внезапно вы перескочили с темы на тему! Давайте я нагрею на сковородке зерна, поставлю в пиале в комнате, для запаха, а потом расчешу волосы. От подушки уже колтун набился.

Она согласилась. Едва я все сделала, как раздался писк ключа. Замки электронные, сигнал тихий, но из-за тишины в квартире даже до спальни донеслось.

Секунды спустя Нольд показался в дверях:

— Вижу, вам лучше.

— Лучше. Но признаюсь, теперь даже жалко поправляться. В этой квартире так давно не было людей…

Нольд улыбнулся и тут же потянул носом. Посмотрел на пиалу с зернами, а потом на меня:

— Хорошо, что ты здесь, Ева. Поговорим.

Конечно, — Валери! Но Нольд на кухне сразу спросил:

— Тебе нужно осматривать новых жертв? Еще один найден сегодня в зомбированном состоянии. Бригаду скорой, которую вызвали родственники вовремя перехватил Инквиз.

— Не обязательно. Но мне нужны данные, посмотреть по фото, почитать их биографию.

— Ян уже получил, что смог. Из Инквиза ничего не вынести, так что будет только то, что осталось по первым делам в полиции. Ты откуда в таком виде?

— Из кино.

— Ева! Не убегайте так сразу, поужинайте! В холодильнике есть еда, она не испортилась. Кофе попейте. А я послушаю живые голоса от которых отвыкла.

— Время есть?

Нольд кивнул:

— От кофе не откажусь. Она уже пыталась накормить меня обедом днем, в благодарность, и обиделась, когда я сбежал. Всего пять минут было.

— Садись. Я сварю.

Наверное, такая новость о землячке может и подождать, чтобы не обсуждать при посторонних. Я отвернулась к плите, достала турку и кофе, и вдруг решилась на откровенный вопрос:

— Нольд, не могу больше удержать любопытства, меня преследуют разговоры Инквиза о тебе. Почему ты такой неприветливый с коллегами-женщинами, независимо от возраста, но лоялен ко мне, к ней, — кивнула в сторону спальни. — Дело в том, что мы некромагаи? Разница в отношении уже занозой в мозгу сидит, хочу понять, в чем дело.

— Некромагки? Нет. Это совпадение.

— Тайна?

Он молчал, а я на него обернулась посмотреть — разозлила? Вопрос не только личного плана, но и сам по себе пикантный. А мы не то чтобы закадычные друзья, да и я не парень, а как раз из противоположного стана. Возможно, коварного и вражеского. Нольд не смотрел ни осуждающе, ни раздраженно. Взвешивал про себя, и сказал:

— Представь, что под шкурой у меня зашит магнит. Он действует на любую, начиная с фертильного возраста и до глубокой старости. Настоящая пытка видеть влечение от несовершеннолетних девочек, от старух, от женщин молодых или зрелых — замужних или свободных. Поверь, даже мужчине не очень приятны домогательства, особенно когда они тотальны и многочисленны.

— Да ты шутишь… — Я не могла сходу поверить в такое. — Звучит как магия, так не бывает.

— Назови это звериным притяжением, доведенным до извращенной и болезненной крайности. Объясни биологией, так проще. Но это не дар, как можно подумать, любая — твоя, только подмигни. Хорошего нет.

Я выпалила, не задумываясь:

— Мне ты тоже нравишься. Я не слепая, ты, без дураков, привлекательный.

Нольд улыбнулся:

— Конечно, нравлюсь. И хозяйке этой квартиры нравлюсь. Только есть разница — ты воспринимаешь меня как личность, а не как исключительно сексуальный объект, а некромага отозвалась материнскими чувствами, а не пошлым вожделением, пусть возрастной, но все же женщины. Я это… загривком чую. Вы — вольные. На вас не действует.

Я вспомнила вдруг оброненную фразу, еще с юга, когда Нольд объяснял Яну про меня — «Все в порядке. Девушка стойкая». Да и в машине у завода он сказал — «Вольная попалась»…

Налила Нольду готовый кофе в чашку, поставила, переваривая услышанное. И поинтересовалась:

— А ради дела ты своим магнитом пользуешься? Очаруй Валери, и она тебе за одну улыбку все тайны выдаст.

Рука Нольда потянулась к чашке и тут же остановилась, он поднял на меня глаза:

— Какую еще Валери?

— Я же отправила сообщение… Я же отправила?..

Оказывается, назначение южанки до этого дня держалось в секрете, и только глава Инквиза был в курсе. Оказывается, самого Нольда весь день мотало по делам службы вне кабинета, и он в здании не был. Не знал, не видел ее, и даже сообщение не дошло никому, потому что я из-за Элен не успела нажать нужную кнопку, или промахнулась.