Некромантия. Задачи и упражнения

Глава 7

Если вы думаете, что эльфы не способны подсунуть вам дохлого гуля в подпол, то вы ошибаетесь. Они способны. Даже если у вас нет подпола, а от вас самих гули пачками дохнут.

– Я так и знала, что ты все еще в постели, Митика Ливиу! – реквиемом по безмятежному сну прозвучал голос Лукреции, и мне на мгновение показалось, что я у себя в комнате в нашем доме в Нодлуте. В щель под одеяло, куда я забилась в тщетной попытке поймать ускользающую дремоту, тянуло яблочными пирожками и кофе. Годица по утрам всегда приносила чай, значит, я не дома и приглашение на эльфийский праздник вовсе не греза, а суровая правда жизни.

– В жизни не видела более недисциплинированной и расхлябанной девицы. До выезда пару часов, а она ни в одном гла… кажется, это про другое, – осеклась ба, но я уже озадачилась и выглянула. Перспектива так начинать день с учетом, что мне предстоит вращаться в рафинированном эльфьем обществе, выглядела вполне разумной.

– Откуда? – обобщенно спросила я.

Соображалось мне туго. Ощущение, словно по мозгам проехались телегой, а потом мягкой тряпочкой отполировали. И сон странный… Воспоминания о рассветных приключениях вернулись разом. Фалмарель! Тощий ушастый ко… консула секретарь! Больше некому.

– Отсюда и на ярмарку, а потом пикник в саду. Сегодня день яблок. А приглашение, подписанное лично старейшиной Халатиром, мне примерно с час назад доставили. Так что я все-таки попаду на Цитрусовый бал.

И чтоб окончательно меня добить, Лукреция вытащила свой ведьминский жезл из декольте и взмахом распахнула плотные шторы. Окно здесь было одно, но зато высотой в потолок и шириной почти во всю стену. Комнату мгновенно залило таким количеством света, что остатки сна бежали с позором.

– Не хочу я никаких яблок!

– У-у-у, – удрученно провыл желудок, не имеющий ничего против упомянутых яблок, особенно тех, что в пирожках.

Мои поползновения в сторону подноса мигом пресекли и пинком отправили в ванную. При входе я рефлекторно зажмурилась и действовала там, в основном, на ощупь. Не знаю, как чувствительные эльфьи глаза это выдерживали, но мои человеческие едва не вытекли от обилия блестящих и сияющих поверхностей, когда я сунулась сюда в первый раз.

Вернувшись, я обнаружила в комнате лишних. Две девицы в форменных платьях с эмблемами какого-то модного дома явно ждали меня, а поедающая мои (мои!!!) пирожки бабуля устроилась, как в ложе театра. Копать-хоронить!

К моменту выхода мой восторг не имел границ, что легко читалось на лице по акульему оскалу и хаотично пробегающим по шпилькам в прическе искрам. Я была в розовом. Но лопату мне взять не разрешили, хотя я настаивала, что чехольчик невероятно в тон к платью. На меня надели сережки и отобрали шнурок с ключом и совой. Ботинки я отстояла. Какая, к демонам, разница, если подол до пяток? Согласились со мной не сразу. Пришлось показать себя с лучшей стороны и на голубом глазу заверить, что сейчас все так ходят. Впечатлились и поверили. Под шумок запихала шнурок с кулонами в декольте. Не знаю, на кого они платье шили, но там даже еще место осталось.

– Солнышко, – выдавил Альвине, едва меня увидел и, кажется, поборол желание тактически отступить в ближайшие кусты. – Если тебе не хорошо, мы можем никуда не ходить.

– Ну уж нет! Теперь я просто обязана компенсировать свои страдания чьми-то еще!

К месту празднования мы добирались летающей каретой. Жуткий раритет, но ужасно красивый, с финтифлюшками и начарованными крылатыми лошадками. Ба молчала удовлетворенно, Альвине – настороженно, мне хотелось кусаться.

Но, тьма, это того стоило из-за одного только запаха. Свежесть, море и яблоки. Невероятно! Набережная, плавно уходящая ступеньками под воду, была вымощена светло-серым искрящимся на солнце камнем. В несколько рядов вдоль стояли небольшие павильончики. Яблоки были везде, всякие и в разных агрегатных состояниях. Не помню, столько я перепробовала, но через пару часов места уже не осталось, а желание пробовать все еще присутствовало. В начале путешествия по рядам ба держалась рядом, потом рядом же обнаружился Лудвиг Форсц, и они оба таинственным образом исчезли.

Пронзительно ясное утро неотвратимо превращалось в полдень. А я чувствовала себя пирожком с начинкой из яблок и жутко радовалась, что на мне устойчивые и привычные ботинки. А не шпильки, как у той девицы эльфийских кровей, одной из которых она сейчас между камнями мостовой застряла.

– Вернемся? – вдруг предложил Эфарель. Он вообще вел себя странно: водил меня вокруг палаток по затейливой траектории, был необычайно задумчив, слегка рассеян и говорил вполовину меньше, чем обычно. – Все уже нас видели.

– Кто все?

– Неважно… – отозвался он и по сторонам посмотрел, словно искал кого-то или, наоборот, не хотел, чтоб его самого нашли. – Идем. Можно поехать в сад раньше. Там хорошо.

Ряды внезапно кончились и облагороженная часть набережной сменилась песком. Гуляющие куда-то подевались. В метре от нас опустился магмобиль.

– Куда бы ты хотела? – таинственно поблескивая глазами спросил Альвине, когда мы забрались внутрь. – Первое, что в голову придет.

– Сейчас? В такое место, где тихо, красиво и живых никого.

Эфарель подмигнул, быстро что-то пропел водителю, тоже эльфу. И довольный, уселся обратно.

– А мы на этот пикниковый обед не опоздаем?

– Не опоздаем, обед начнется три, еще очень рано.

Вот тут у меня в голове загудело, очень, кстати, знакомо. Веки сделались тяжелыми, и я вырубилась.

Меня очень трепетно гладили по волосам, касались лица кончиками пальцев и нежно целовали шею за ухом и само это ухо тоже. А еще был шепот, похожий на эхо ветра среди листвы, и я скорее догадывалась, чем слышала.

– Радость моя, мой свет… Как сложно ждать тебя… Как тяжело не касаться… не думать… не видеть… Как невыносимо слышать, когда плачет твоя душа, как тонет в безмолвии… Сердце мое, мой рассветный сон… не меня зовешь… не ко мне тянешься… не меня ночами ждешь и желаешь не меня… Нежность моя, мое дыхание…

Так светло и больно было от его слов, и я уже не понимала, это его руки на моем лице или просто ветер. Просто… Я для него такой же ветер в ладонях и океан, который не удержать. Я могла бы сейчас поймать его губы, так осторожно коснувшиеся моих и присвоить тихую ласку, оставить себе горькую нежность и замирающее на вдохе сердце. Но это было бы куда более жестоко, чем грубо оттолкнуть. Поэтому я просто открыла глаза и спросила, где мы.

– Все, как ты просила, душечка: тихо, красиво и никого живого. Это Усыпальница Первых. Древний даже для нас некрополь. От него мало что осталось, но сам факт. Должен тебе сказать, что я впервые привел девушку на кладбище, – радостно отозвался знакомый мне Альвине, а того, другого, что шептал мне эхом и ветром касался лица, я так и не увидела, будто его никогда не существовало. Разве что вот эти руки, что аккуратно помогли привстать, были его.

От полукруглой мраморной скамейки, на которой мы сидели, осталась едва ли половина. А то, что осталось, почти полностью заросло вьюнком с красными листьями сердечком и мелкими желтоватыми цветами. Таких живописных развалин, увитых незнакомыми растениями, тут было полно. А еще здесь были широкие старые яблони, и они цвели.

– Осень же! – возмутилась я несоответствию. – Зачем было над природой издеваться? Хотя, ты прав, красиво.

– Это такое остаточное явление. Природные заклинания иногда… врастают в мир и живут сами по себе. – Он помолчал, снял с моих волос яблоневый лепесток и спрятал в горсти, как сокровище. – Ты так внезапно уснула. Я даже немного испугался… Тебя очень приятно нести на руках, но такой внезапный сон…

– Подожди, – перебила я. – Что ты сказал перед тем, как я выключилась?

– Сказал, что еще очень ра…

Я не слишком вежливо прижала ладонью его Альвине. Изящные крылья носа шевельнулись, и я кожей почувствовала, как на мгновение сбилось его дыхание. Тьма… Как мне теперь перестать слышать, как больно его сердцу?.. Никак, потому что мое болит точно так же.

Но демоны бы взяли паразита Халатира с его эмпатией и мою чувствительность к подобной магии. Хаотичная непереносимость заклятий и тут вышла боком, заякорив мозг выключаться на фразе “еще очень рано”.

После моих сбивчивых объяснений Альвине честно попытался исправить ситуацию. Вышло у него или нет, решили проверить потом, после обеда, потому что пора было выдвигаться.

Тропинка довольно быстро вывела к стоянке, Эфарель вызвал такси, но прибывший магмобиль, был вовсе не тем, который мы ждали. А уж того, кто из него вышел, не ждали и подавно.

– Удивительно, как вы последовательны в вашем последнем увлечении, агент Валар, раньше вы так себя с женщинами не вели.

– Вы себя вообще никогда так не вели, светен, что навевает определенного рода мысли.

– Милая шутка, но если снова захотите меня оскорбить, возьмите пару уроков у Холина, у него лучше выходит, изобретательно, ни разу не повторился. Вот что значит “от души”. Впрочем, я совсем не к вам, а как раз к вашему увлечению. Мисс Ливиу, с сегодняшнего дня я официально назначен вашим надзирающим офицером.

В голове сделалось пусто до звона и все разумные мысли куда-то делись. Кляузе Есмала дали ход или это мои попытки поднять общую тревогу так отзываются?

– Она под следствием? На каком основании, Арен-Тан? – холодно поинтересовался Эфарель

– Обвинение я зачитаю мисс Ливиу лично и без посторонних.

– В присутствии официального защитника, светен, а также старших родственников и (или) лиц, к ним приравненным.

– Вы ей никто, эльве Эфарель, ваша помолвка такая же фикция, как ее с Холином ученический договор. Впрочем, у Холина на нее прав больше, чем у вас, хотя бы законодательно.

Каменно вежливым лицо Альвине сделалось сразу же, как Арен-Тан вышел из магмобиля, но вот то, как от последней фразы у эльфа побелели уши, инквизитору видно не было, а мне – очень даже.

– Ну, раз так, – ласково улыбнулся Эфарель, и я услышала в его певучем голосе вкрадчивый шорох скользящего из ножен клинка, – тогда вызывайте Холина.