Нектар любви

Глава 5

Ничегонеделание весьма заразительно. Пару дней я чувствовала себя не в своей тарелке, так как мне не нужно было делать ничего такого, чего бы мне не хотелось, но постепенно это положение вещей даже стало доставлять мне удовольствие, и мне совсем не хотелось ничего менять. У меня была моя чековая книжка, ограждавшая меня от забот, у меня были мои кузены, которые тоже ничего не делали и развлекали меня каждый раз, когда мне этого хотелось. Если я и подумывала о поездке на фабрику, то эта мысль все меньше и меньше давила на меня, и к тому времени, когда я в очередной раз встретилась с Даниэлем, она уже почти не беспокоила меня.

Он выходил из парикмахерской как раз в тот момент, когда я проходила мимо. Ему подровняли бородку именно так, как он хотел, поэтому он был совершенно доволен жизнью.

— Привет, Длинные Ноги! — закричал он мне.

Мне пришлось распрощаться с планом, который уже почти созрел в моей голове, — сделать вид, что я его не заметила, — поэтому я вяло помахала ему рукой.

— Здравствуй, Даниэль, — сказала я.

— Скажи, пожалуйста, — попросил он, подставляя мне свое лицо для обозрения, — а не надо ли было мне сбрить и эти бакенбарды тоже?

От него сильно пахло каким-то экзотическим лосьоном. Я осторожно потянула носом и заморгала.

— Ой-ой! — не удержалась я.

Он ухмыльнулся:

— Рад, что ты одобряешь!

— Я не уверена, — осторожно заметила я, — что одобряю. Ты пахнешь как букет цветов.

Но его было не так легко сбить с толку.

— Почему бы и нет? — самодовольно поинтересовался он. — Всего несколько лишних центов, а так приятно освежает лицо.

— Я очень рада, что ты так считаешь, — огрызнулась я, все еще не простив его за его приветствие.

Ноги у меня, может, и длинные, но он не должен был это подчеркивать.

— Когда ты приедешь осмотреть фабрику? — напомнил он мне.

Он все еще улыбался, словно я безмерно его забавляла, хотя он и сам не понимал почему.

— Я… я не знаю… — забормотала я.

— Лучше времени, чем сейчас, и не придумать, — мягко, но решительно сказал он, вследствие чего я заподозрила, что он в курсе того, что я пала жертвой бездельничания.

— Я не могу! — выпалила я.

— Не можешь или не хочешь? — спросил он, все еще очень спокойно и немного свысока.

Я вздохнула.

— Думаю, что не хочу, — призналась я. — Разве ты не видишь, что с моей стороны это было бы похоже на предательство?

— Нет, не вижу, — без обиняков ответил он. — Но пусть будет по-твоему. Приглашение остается в силе, если ты передумаешь. — Он покачал головой. — Так долго не может продолжаться, Камилла. Ты знаешь это не хуже меня!

Я не стала произносить то, что так и просилось на язык.

— Не понимаю, как это тебя касается! — брякнула я.

Он сердито поджал губы.

— Ты права, это не мое дело. Прости, что побеспокоил тебя, мисс Айронсайд.

Я терпеть не могу, когда меня покидают с такой ледяной вежливостью. Еще менее приятно мне было осознавать, что я сама во всем виновата, и, что если он больше никогда со мной не заговорит, то это будет исключительно моя вина. Меня словно грубо пробудили от моего сна о ленивой свободе. Я так старалась не думать о том, что даже двадцать пять тысяч когда-нибудь закончатся, что само напоминание об этом было похоже на огромную черную грозовую тучу, которая могла мрачно накрыть меня.

Но ни Губерт, ни Уилфред не хотели разделить моей внезапной тревоги по поводу денег. Они уже привыкли к тому, что я оплачиваю все счета и слежу за тем, чтобы дом содержался в порядке, а также были оплачены счета их портного. Они не видели причин для беспокойства.

— Ведь ты наша богатенькая кузина, не так ли? — говорили они с явным равнодушием. — И тебе нравиться жить с нами, не так ли?

В отчаянии я обратилась к дяде.

— Мы тратим деньги, словно это вода, — честно заявила я. — Так не может продолжаться.

Дядя Филипп, сытый и довольный, задумчиво зевнул.

— Как вы ладите с мальчиками? — наконец спросил он. — Они хорошо себя ведут? Какой из них тебе больше нравится?

— Я люблю их совершенно одинаково, — отрезала я, стараясь сдерживаться. — Но я говорю не об этом, дядя. Дело в том…

— Нет, дело именно в этом! — прервал он меня. — Я постоянно твержу им, что один из них должен жениться на тебе…

— Жениться на мне? — я аж задохнулась.

Он рассмеялся:

— А тебе разве это не приходило в голову? Они достаточно красивые ребята.

— Я не хочу, чтобы на мне женились из-за денег, — надменно заявила я.

— Почему бы и нет? — возразил он. — А за кого бы ты хотела выйти замуж?

Я вскользь подумала о Даниэле и тут же пожалела об этом. Почему он пришел мне в голову именно в этот момент? Я и понятия не имела.

— Не думаю, что в мои планы входит замужество, — напыщенно произнесла я. — Но если мы ничего не придумаем тем временем, то у меня не останется денег, из-за которых на мне можно жениться!

Мой дядя удивленно сел.

— Вот так да, как же это? — выдохнул он.

— Я же твержу вам, — прямо сказала я, — мы тратим слишком много денег. Так вечно продолжаться не может и даже долго не может продолжаться, если мы будем продолжать в том же духе.

Сначала я подумала, что он не слышит меня. Но по тому, как слегка сузились его глаза и поджались губы, я поняла, что он все прекрасно слышал и размышляет над тем, что я сказала; он лихорадочно пытается придумать, как исправить ситуацию и извлечь из нее что-нибудь полезное для себя и своих сыновей.

— Так что ты собираешься делать? — спросил он упавшим голосом.

— Я пока не знаю, — сказала я. — Я хочу проконсультироваться с мистером Гловером. Я сделаю то, что он мне посоветует.

Дяде Филиппу это совершенно не понравилось.

— Что он может знать о нас? — резко сказал он. — Разве он знает, что единственная работа, которая нам с мальчиками знакома, это сахар?

— Думаю, что он это знает, — твердо ответила я.

Глаза моего дяди хитро вспыхнули.

— Тогда он, может, посоветует тебе купить собственную сахарную плантацию, — сказал он с едва скрываемым волнением.

— Может, и так, — с сомнением согласилась я. — Но я ничего не знаю о том, как выращивать сахарный тростник. Для него это может иметь значение.

— Почему бы это? Кто может лучше управлять плантацией для тебя, чем твоя собственная семья? Знаешь, Камилла, девочка моя, я думаю, в этом что-то есть. Ты можешь сказать этому мистеру Гловеру, что я постоянно буду рядом. И твои кузены тоже! Мы все станем богатыми!

Я вовсе не разделяла его уверенность, когда я назначала встречу с банковским менеджером, и мне потребовалось собрать все свое мужество, чтобы решиться войти в банк и поговорить с ним. Я надела свое самое красивое платье, чтобы хоть немного чувствовать себя уверенней — новое платье, которое я только что купила и которое оказалось несколько более дорогим, чем я рассчитывала. Но когда я пришла в банк, то моя одежда уже не имела никакого значения, когда я узнала о своих проблемах. Аарон Гловер тем не менее выглядел искренне польщенным моим визитом. Он был такой же любезный, каким я запомнила его.

— Я думал, что рано или поздно, но вы придете ко мне, — поприветствовал он меня.

Я покраснела.

— Это нелегко, — сказала я, — управляться с деньгами, когда ты не привык к этому.

— Да уж, — легко согласился он. — Думаю, что так. Чем могу помочь вам, мисс Айронсайд?

Я как могла объяснила ему проблему. Это было нелегко, так как мне не хотелось еще раз упоминать о своих родственниках, но, умалчивая о них, я вряд ли смогла бы рассказать, что же меня тревожит.

— Мой дядя хочет, чтобы я купила сахарную плантацию, — смело закончила я. — У меня достаточно денег, чтобы сделать это?

Мистер Гловер кивнул. От него пахло тем же лосьоном, что и от Даниэля, и у меня возникло необъяснимое желание спросить его, не посещает ли он ту же парикмахерскую.

— У вас достаточно денег, — ответил он. — Но вы уверены, что вы именно этого хотите?

Я облизала губы. Я не знала.

— Я полагаю, что это солидное и надежное капиталовложение, — сказала я, надеясь, что это прозвучало по-деловому. — Моя семья сможет управлять плантацией для меня.

Его блестящие глаза посмотрели прямо в мои.

— Они могут справиться, но под чьим-нибудь руководством, — осторожно сказал он.

Я закашлялась.

— Чьим еще руководством? Они и так все знают о сахаре…

— Они владели сахарной плантацией на юге острова. Это не совсем одно и то же, — поправил он меня.

— Почему же нет? — потребовала я ответа.

— Мне нелегко вам все объяснить, мисс Айронсайд, — неловко заговорил он. — Но я так понимаю, что они управляли своей плантацией вовсе не так уж хорошо. Условия труда были ужасающими, и они ничего не делали, чтобы улучшить их. Урожай тростника сокращался каждый сезон. Если бы мистер Хендрикс не выкупил тогда их поместье, они бы обанкротились, и все могло бы закончиться судом за мошенничество с конторскими документами. Я не хотел упоминать об этом, — с несчастным видом продолжал он, — но когда речь идет о крупных суммах денег, то лучше ничего не утаивать.

— Думаю, что вы правы, — безрадостно согласилась я. Лучше все знать наверняка, чем строить предположения и бродить в потемках в компании с массой непонятных вопросов насчет того, почему и отчего разорилась моя семья. — Вам лучше все рассказать мне, — попросила я.

Мистер Гловер решительно улыбнулся, вытирая пот со лба ярким платком:

— В последнее время все изменилось, мисс Айронсайд. Такие злоупотребления служебным положением больше не допускаются. Может, покончим с этим? Будет гораздо интереснее обсудить вашу предполагаемую покупку. Разумеется, нужны необходимые гарантии, закон теперь не такой податливый, каким он был раньше, но, если вы назначите несколько соответствующих попечителей, чтобы поместье управлялось должным образом, я не вижу никаких трудностей.

— Какого рода попечители? — тупо спросила я.

— Я могу предложить свои услуги, — быстро проговорил он. — Меня вполне уважают на острове.

Я знала, что это даже больше, чем правда. Мистер Аарон Гловер — это было имя, с которым считались. Ходили слухи, что очень скоро он займется политикой, и если это действительно случится, то он займет пост премьер-министра без всяких усилий.

— В самом деле? — с воодушевлением спросила я. — Могу я все отдать вам в руки?

— Но нам нужен еще один попечитель, — предупредил он меня. — И я должен повторить о своих опасениях по поводу того, чтобы ваш дядя и ваши кузены управляли бы имением за вас. Я уверен, что любой ответственный попечитель будет настаивать на других вариантах.

— Но кто может быть другим попечителем? — спросила я, пытаясь сделать вид, что у меня засосало под ложечкой не от шока, а от приятного волнения от перспективы стать владелицей крупной земельной собственности.

— Я думаю, что мистер Даниэль Хендрикс — это самый лучший вариант, — тут же предложил мистер Гловер. — Вы будете поставлять свой урожай на его очистительную фабрику…

— Нет! — выкрикнула я, словно ужаленная. — Все, кто угодно, кроме него! Разве вы не понимаете, как это расстроит моего дядю?

Мистер Гловер вздохнул.

— Я не думаю, что разумно сразу отвергать его кандидатуру, — упрекнул он меня. — Что касается ваших родственников, то их чувства не так легко задеть, уверяю вас! — улыбнулся он. — Ведь я ходил в школу с вашими кузенами, если вы не знали. Вы также должны принять во внимание, что без активной поддержки мистера Хендрикса мы вряд ли чего-нибудь добьемся.

Я почувствовала легкую угрозу в его словах и поняла, что без участия Даниэля вряд ли смогу рассчитывать и на его помощь.

— Я… я спрошу моего дядю, что он думает по этому поводу, — упрямилась я.

Мистер Гловер придвинул ко мне телефон.

— Я сделаю это для вас, мисс Айронсайд, — согласился он. — А пока я должен более внимательно посмотреть на ваш счет и решить, какая закладная вам понадобится, а также нет ли на рынке чего-нибудь подходящего для вас.

Мой дядя пришел в восторг от этой идеи. Его не беспокоило, кто будет числиться попечителем, коль скоро он сможет жить в поместье и присматривать за плантацией. Даже для моего непредвзятого уха это звучало немного легкомысленно, но все мои комментарии по поводу того, что нам всем предстоит тяжело потрудиться, были им полностью проигнорированы.

— Подписывать бумаги, моя девочка! — кричал он. — Это все, что тебе придется делать! Все проблемы ты можешь оставить нам!

— Вы именно этого хотели? — Я так надеялась, что он станет разубеждать меня, но этого не последовало.

— Я одно скажу тебе, дорогая, — прохрюкал он в трубку. — Если ты не подсуетишься, то твои кузены и я снова будем резать тростник для чужого дяди в этом году!

Я положила трубку и сидела в тишине, ожидая возвращения мистера Гловера. Если бы у меня не было денег, грустно раздумывала я, то мне не пришлось бы сейчас принимать эти непростые решения. Это было уж слишком — требовать от меня, чтобы я вложила все свои деньги в такой проект. Я не хотела выращивать сахар! Я его даже не люблю!

Мистер Гловер вернулся чрезвычайно довольный собой.

— Нам повезло! — объявил он. — Плантация Лонкветов скоро будет выставлена на продажу. Лучшего нельзя и желать!

— Лонквет, — задумчиво повторила я, припоминая, где же я слышала это имя. — Памела Лонквет! — триумфально провозгласила я. — Она имеет какое-то отношение?

Он кивнул:

— Ее родители. Вы знаете ее? — Он смотрел на меня с неподдельным интересом, словно он раздумывал, где я могла ее видеть. — Памела — единственный ребенок, — продолжал он. — Ее родители уже старые, и они хотят продать плантацию.

— А что сама Памела? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Ходят слухи… — выразительно протянул он, — что она скоро выйдет замуж, тогда ей будет ни к чему поместье. По крайней мере, я думаю, что так рассуждают ее родители. Деньги будут более уместны в качестве приданого.

— Я полагаю, что она собирается замуж за Даниэля, — сказала я с показным равнодушием.

Он быстро взглянул на меня:

— Значит, вы тоже слышали! — Интерес к сплетням у тринидадцев в крови. — Да, люди у нас всегда интересуются делами соседей!

— Как и везде, — сказала я упавшим голосом.

Честно говоря, лично я не слышала никаких сплетен. Я просто подозревала, что вряд ли Даниэль останется свободным в ожидании, пока одна из презренных Айронсайдов влюбится в него. Разумеется, у него были планы на будущее, а кто же еще, как не Памела Лонквет, богатая, красивая и трудолюбивая, может привлечь его внимание в качестве подходящего партнера?

— Как быстро можно будет оформить покупку? — отрывисто спросила я.

Мистер Гловер задумчиво развел руками:

— Все дела откладываются до окончания карнавала. Но я займусь этим, не беспокойтесь. Я позвоню вам, как только понадобится ваша подпись. А в остальном вы можете полностью положиться на меня. О'кей?

Я встала и пожала ему руку.

— О'кей, — согласилась я и выдавила из себя улыбку. — Благодарю вас, мистер Гловер. Большое вам спасибо.

К моему удивлению, он выглядел смущенным.

— О, не стоит, пустяки! — пробормотал он. — И зовите меня просто Аарон. Все так делают. Мистер Гловер — такое обращение больше подходит моему отцу!

Я засмеялась:

— Хорошо, Аарон. А меня зовут Камилла.

— Я знаю, — засмеялся он в ответ. — Очень красивое имя.

Идя домой мимо магазинов, я увидела, что витрины «Вулворта» буквально завалены пластиковыми масками и бумажными костюмами, что явно указывало на неумолимое приближение карнавала. Маленькие мальчишки, спрятанные под карикатурными масками знаменитостей, сновали взад-вперед по шумным улицам, взрывая фейерверки под восхищенные крики толпы. Солнце палило немилосердно, на небе не было ни облачка. Я чувствовала себя очень одинокой и чужой, и затосковала по прохладным зеленым полям Англии и свинцово-серому английскому морю.

Айронсайды праздновали. Я уныло наблюдала за тем, как они пьют ром, громко смеются и начинают петь веселые песенки, не заканчивая ни одну из них. Они пили ром на особый, тринидадский лад, приготавливая из него прохладительный коктейль под названием плантаторский пунш. Что касается меня, то ударение следовало ставить на втором слове, так как он изрядно ударял мне в голову. Его готовили, добавляя в стакан половинку лайма, две унции «Демерары», чайную ложку гренадина и щедро доливали вермутом «Ангостура». К этой смеси добавляли лед и содовую, после чего она легко проскальзывала в тебя, словно прохладный лимонад, чтобы позже воспламениться в тебе огнем, если только твоя голова не была сделана из железа.

На самом деле мне не очень нравился вкус рома. Смешанный с другими напитками или в горячем виде с лимоном он был вполне сносен, но все же я считала его дьявольским напитком, и если был какой-то выбор, то я всегда предпочитала что-нибудь другое.

Сейчас, пока мое семейство праздновало, я отчаянно боролась со своей гордостью, представляя, как я буду унижаться перед Даниэлем и просить его предоставить мне возможность посетить его фабрику. И это была не единственная моя проблема. Аарону уже удалось достигнуть устной договоренности с Лонкветами о продаже поместья, что, несмотря на веселье моей семьи, еще более повергло меня в уныние. В конце концов я решила, что вместо того, чтобы общаться с Даниэлем, я могу написать Памеле Лонквет и попросить ее, чтобы она устроила мне встречу со своими родственниками и показала рафинадную фабрику. Должна признаться, что я была весьма довольна таким своим решением: обдумав его как следует, я не нашла в нем изъянов. И вот, под аккомпанемент Уилфреда, распевающего о какой-то желтой птичке на банановом дереве, я села за стол и сочинила холодное, учтивое послание, старательно написала, выведя каждую буковку, и тут же отправила его, чтобы не передумать.

Ответ не заставил себя долго ждать. Мисс Лонквет была в восторге от того, что я хочу навестить ее. Она предложила мне следующий маршрут: я выеду на автобусе из Порт-оф-Спейна на юг острова, где она и встретит меня. Более того, она будет просто счастлива, если я останусь на ночь, так как, насколько она понимает, именно я собираюсь купить поместье ее родителей.

Моя семья совсем не пришла в восторг от того, что мне придется одной совершить это важное путешествие.

— Я поеду с тобой и буду присматривать за тобой, — лениво предложил Уилфред.

— Почему это ты? — возразил Губерт. — Разве это ты показывал ей достопримечательности острова? Она предпочитает мое общество, не так ли, Камилла?

— Я не хочу ехать ни с одним из вас! — нетерпеливо воскликнула я. — Если я и возьму кого-нибудь, то только Пейшнс.

— Пейшнс? — одновременно выдохнули они.

— А почему бы и нет? — равнодушно заметила я.

Эта идея мне все больше нравилась. Было бы так приятно сдобрить долгое автобусное путешествие солоноватым юмором Пейшнс, к тому же она нисколько не испугается родителей Памелы, несмотря на их деньги и манеры.

— Ну, если ты настаиваешь… — протянули мои кузены в конце концов, но было ясно, что они считают меня совершенно спятившей по той причине, что мне пришла в голову мысль взять Пейшнс в такую поездку, хотя сама Пейшнс была довольна такой перспективой.

Она тут же принялась самым внимательным образом сортировать мою одежду — что можно взять, а что нет в такую поездку.

— Мы ведь вернемся к карнавалу, мисс Милла, а? Я бы не нравиться в это время быть далеко от дома.

— Конечно, мы вернемся, — заверила я ее, хотя и без всякого энтузиазма. — Ведь ты не возражаешь против того, чтобы поехать со мной, Пейшнс?

Она стояла растопырив руки, а ее лицо так и лучилось удовольствием.

— Я сказать нет! Совсем как в старые времена, мисс Милла! Совсем как в старые времена!

Пейшнс была для меня надежной опорой на протяжении всей поездки. Именно она покупала билеты на автобус, пока я стояла и ждала ее в суматошной и разгоряченной толпе.

«Выигрыш в одну тысячу долларов! — надрывался динамик. — Покупайте билеты государственной лотереи Тобаго! Тысяча долларов должна быть выиграна в эту неделю!»

Громкоговоритель в автобусе также неустанно выкрикивал различные сообщения для пассажиров и водителей. Время от времени кто-нибудь затягивал песню, сметая с тротуара использованные билеты или пытаясь заработать немного денег, поднося к автобусу сумки богатых пассажиров.

— Идем, мисс Милла! Мы не можем здесь стоять весь день! — Пейшнс затащила меня в автобус, усадила, а сама пошла наблюдать за тем, как вносят наш багаж.

— Не двигаться ни на дюйм, мисс Милла, ты меня слышать?

— Ни на дюйм! — послушно подтвердила я.

Напротив меня уселась негритянская пара. Они были очень молоды и, как я подозревала, недавно женаты. Молодая женщина поглядывала на меня большими карими глазами и улыбалась, видя, что наш интерес взаимен.

— Разве у вас нет машины? — наконец спросила она, как раз в тот момент, когда на свое место рядом со мной прорвалась Пейшнс.

— Нет, у нее нет! — отрезала она. — Тебе лучше не вмешиваться в чужие дела, вот что я тебе сказать!

— Все в порядке, Пейшнс, — торопливо вступилась я. — Мы ведь почти подружились.

Но пылающий взгляд огромной женщины совершенно испугал юную негритянку, и весь остаток пути она шептала какие-то милые глупости своему мужу, намеренно не обращая внимания на всех остальных.

Сзади нас кто-то слушал по транзистору репортаж с крикетного матча — бесконечный поток слов, прерываемый только для сообщений о смерти, которые, казалось, были такими же неотъемлемыми чертами траура на Тринидаде, как черный креп в викторианской Англии.

Должно быть, это было очень хорошее радио, так как я слышала каждое слово, несмотря на то что мы с бешеной скоростью неслись по шоссе Черчилль — Рузвельт — автобус оправдывал гордое название «экспресс».

С этого американского шоссе, построенного во время войны, мы свернули на более современное шоссе Принцессы Маргарет, которое вело прямо на юг острова. Мы проехали болото Карони, почти десять тысяч акров заболоченной земли и мангровых зарослей, где алые ибисы царственно ухаживали за своими избранницами, чувствуя себя в безопасности, и вили хрупкие кружевные гнезда в мангровых деревьях, где собирались растить своих малышей.

Плоская равнина быстро оставалась позади. Дома стояли на сваях посреди зарослей пальм и банановых деревьев. На флагштоках болтались красные и белые индуистские молельные флаги, они выглядели словно средневековые рыцарские пики, украшенные платками прекрасных дам. Поля, которые во время влажных сезонов часто использовали для выращивания риса, с не меньшим энтузиазмом сейчас плодили овощи. Я увидела несколько быков, стоящих в грязной воде у обочины, рядом с которыми теснились грязные овцы и козы; а над ними летали белые цапли, изменив своей обычной царственной привычке важно вышагивать позади пасущихся животных. Некоторые жители окрестных домов, растянув между деревьев самодельные гамаки, дремали в них, наслаждаясь прохладой после ранней работы. И вот, наконец, показался сахарный тростник, посаженный бесконечными рядами, его зеленые и розовато-лиловые перистые листья мягко покачивались от дуновения ветерка. Должно быть, это было довольно однообразное зрелище, но я была им очарована, меня приводила в восхищение нежная окраска листвы и то, как длинные листья волнуются под ветром, словно это море.

Сан-Фернандо располагался на более холмистой местности, чем Порт-оф-Спейн. Мы немного притормозили на спуске к моему облегчению, а затем стремительно ворвались в центр города, остановившись у автобусной станции. Пейшнс тут же поспешила из автобуса с озабоченным выражением лица, чтобы вытащить наш багаж, а я расправила затекшие ноги и огляделась вокруг. Памелы нигде не было видно, но я не очень беспокоилась по этому поводу. Она могла появиться чуть позже, а пока у меня было время, чтобы осмотреться. Я бы не возражала, даже если бы мы застряли здесь на несколько часов, так мне было интересно рассматривать прохожих: негров, индусов, арабов, турок и китайцев, которых завезли сюда одновременно, чтобы спасти сахарную промышленность, когда было покончено с пресловутым рабским трудом.

— Ну-ну, Длинные Ноги, значит, ты все-таки приехала?

У меня пересохло во рту сразу, как только я быстро обернулась и увидела, что это и в самом деле был Даниэль.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я упавшим голосом.

Он ухмыльнулся:

— Встречаю тебя, что же еще? Почему ты не сказала мне, что приезжаешь?

— Я не думала, что тебя это заинтересует, — фыркнула я.

— Интересно, что заставило тебя так подумать? — задумчиво произнес он. — Большинство мужчин считают себя польщенными, когда следуют их советам, знаешь ли. А ведь именно это ты и делаешь сейчас, не правда ли?

Я гордо вскинула голову:

— Я считала, что следую совету мистера Гловера.

Его брови насмешливо поднялись.

— Ты приехала одна? — спросил он.

Я покачала головой и указала на Пейшнс, которая все еще боролась в толпе, пытаясь высвободить наш багаж. В ту же секунду и Пейшнс увидела его. Она тут же бросила багаж на произвол судьбы и ринулась к нам, заранее разведя огромные руки.

— Мистер Дэн, сэр! — закричала она. — Мистер Дэн, не может быть! О боже, если я знать, что вы здесь… — Слезы покатились по ее щекам, и она нетерпеливо смахнула их. — Мистер Дэн, сэр!

Даниэль оказался в ее объятиях, тепло целуя ее в щеку, словно это была его любимая тетушка.

— Привет, Пейшнс, — поприветствовал он ее. — Как поживаешь?

— Я прекрасно! Но мне теперь надо работать на Айронсайдов. А я хочу работать на Хендрикс женщин, как раньше! — Она радостно засмеялась, и он тоже рассмеялся, похлопывая ее по спине, в то время как я смотрела на них с явным неодобрением. Как вообще Айронсайды могут выиграть, если у них в доме живет предатель? Я фыркнула, но они едва взглянули на меня, продолжая радостно смеяться.

— Посмотрела бы ты на свое лицо! — закричал мне Даниэль. — Пойдем, ты поможешь мне забрать свой багаж!