Немного извращенно - Книга 1

Глава 7

— Но куда мы едем? — спросила Эмили, дергая Шона за руку.

— Кто придет и заберет нас? — спросила Би, взволнованно подпрыгивая и дергая его за другую руку.

Шон посмотрел между их взволнованными маленькими лицами и внутренне поморщился. Это была ужасная идея.

— Друг, — сказал он, решив ответить Би, так как понятия не имел, куда они едут. Предположительно, чтобы навестить отца Ратледжа. Похоже, что Ратледж и его отец были в ссоре, мягко говоря, поэтому Шон сомневался, что это будет теплое воссоединение семьи, даже если не принимать во внимание тот факт, что Ратледж явно брал его с собой, чтобы досадить отцу.

Втягивать в это Эмили и Би было не очень хорошей идеей, но, с другой стороны... три тысячи долларов. Ему не придется беспокоиться о зарплате миссис Хокинс в течение нескольких месяцев.

— Это он? Это он? — Подпрыгивание Би стало еще более возбужденным, когда она указала на черный Мерседес, остановившийся перед зданием.

— Очевидно, — сказал Шон. — Поехали.

Он взял их чемодан и схватил Би за руку другой рукой. Эмили можно было доверять, что она останется рядом и никуда не убежит; Би бы не смогла. Двери Мерседеса открылись, когда они добрались до него. Шон был удивлен, обнаружив, что Ратледж уже установил детские кресла.

— Хэй, — сказал он Ратледжу, чувствуя себя неловко и теряя равновесие. Ратледж никогда не должен был встречаться с его сестрами. — Эмили, Мелисса, скажите привет мистеру Ратледжу.

— Я не Мелисса! — сказала Би, надув губы. Шон скрыл улыбку.

— Эмили, Би, скажите привет мистеру Ратледжу.

— Здравствуйте, мистер Ратледж! — сказали они в унисон, и Шон почувствовал прилив гордости. Им было всего четыре, но они были очень умны и красноречивы. Они были похожи на маленьких златокудрых ангелочков, застенчиво улыбающихся мужчине. Любой, у кого есть сердце, улыбнулся бы в ответ.

По—видимому, не Дерек Ратледж. Ратледж изучал девочек, как будто они были особями с другой планеты, прежде чем слабо кивнуть и повернуться к Шону.

— Посади их на их места. Я положу твой чемодан в багажник.

Шон просто закатил глаза, задаваясь вопросом, что превратило Ратледжа в такого помешанного на контроле человека. Это было совершенно неуместно. К тому времени, когда девочки были закреплены сзади, Ратледж вернулся на водительское сиденье. Шон взглянул на девочек в последний раз, прежде чем осторожно закрыть дверь и занять свое место.

— Прежде чем мы уедем, я хочу кое—что прояснить, — сказал Шон, понизив голос, чтобы девочки не слышали. — Я очень мало знаю о твоей семье, но ты не станешь втягивать девочек в свои проблемы с отцом. Если кто—то будет плохо с ними обращаться, мы уйдем. К черту деньги. Понял?

Ратледж смотрел на него мгновение.

— Никто не будет обращаться с ними плохо, — сказал он, прежде чем наклониться, схватить Шона за подбородок и накрыть его губы своими.

Шон нахмурился — было не время и не место, — но Ратледж крепко держал его лицо, его губы были твердыми и голодными, его язык глубоко погружался в рот Шона, уверенный и собственнический, и вскоре Шон обнаружил, что полностью ошеломлен интенсивностью поцелуя. Это продолжалось, и продолжалось, и продолжалось...

— Шон, ты ранен?

Задыхаясь, он оттолкнул Ратледжа и сосредоточил свой взгляд на Эмили.

— Что? Нет!

Она нахмурила свои маленькие бровки.

— Я подумала, что тебе больно. Ты издавал странные звуки.

Его лицо было теплым, Шон решительно избегал смотреть на Ратледжа.

— Я не издавал звуков.

— Издавал! — сказала Би с озадаченным видом. — Лгать плохо! Ты так сказал!

Эмили кивнула.

— И почему мистер Ратледж засунул свой язык тебе в рот?

— Потому что твой брат хотел что—нибудь пососать, — прокомментировал Ратледж, заводя двигатель.

Покраснев, Шон пнул его по голени, но, к его удивлению, близнецов, казалось, удовлетворило объяснение и они начали говорить о чем—то другом.

Он откинулся на спинку сидения. Шон не смотрел на Ратледжа. Он не мог. Он все еще был теплым, его кожа была напряжена, а дыхание неровным.

Ебать. Что с ним происходит?

** ** ** ** **

— Итак, что случилось с твоим отцом?

Они ехали больше часа, девочки спали. Глаза Ратледжа были прикованы к дороге.

— С каких пор это твое дело?

— Я не знаю — сказал Шон не без сарказма. — Ты тащишь меня и мою семью в дом твоего отца без приглашения. Что—то мне подсказывает, что он не будет рад нас видеть

— Он не будет. Но если тебе станет легче, он и меня тоже не будет рад видеть.

Шон откинулся на спинку кресла и изучил его профиль.

— Я думал, он пригласил тебя.

Ратледж усмехнулся. Это был леденящий душу звук.

— Мой отец никогда не проглотил бы свою гордость и не пригласил бы меня. Пятнадцать лет назад он сказал, что я приползу обратно, когда у меня закончатся деньги. Он ненавидит, когда оказывается неправ.

Глаза Шона расширились.

— Ты хочешь сказать, что не был дома пятнадцать лет?

— И я бы с удовольствием отсутствовал еще пятнадцать лет. Я до сих пор сомневаюсь, что моя сестра не лжет о его здоровье. Этот старый ублюдок переживет нас всех.

Шон был немного встревожен. Что сделал отец Ратледжа, чтобы заслужить такую ненависть от собственного сына?

— Хм, он бил тебя, когда ты был ребенком?

Уголок рта Ратледжа дернулся.

— Джозеф Ратледж никогда бы не сделал что—то настолько плебейское.

Шон колебался.

— Он выгнал тебя из—за твоей сексуальной ориентации?

Пальцы Ратледжа крепче сжали руль.

— Он никогда не выгонял меня. Я ушел сам.

Шон чувствовал, что все было сложнее. Если отец Ратледжа хотел, чтобы его сын женился на какой—то женщине, это означало, что он все еще не принял сексуальность своего сына; он, вероятно, думал, что это что—то «излечимое». Однако, поскольку Шон не знал отца Ратледжа, он мог только предполагать

— Какой он?

Ратледж слегка пожал плечами.

— Типичный старый богач. Гордый, своевольный и непреклонный.

— Хм, напоминает мне кого—то.

Ратледж заметно напрягся. Шон ощутил напряжение в его широких плечах, агрессивный выступ его профиля. Вечерняя тень придавала ему суровый, грубый вид. Взгляд Шона скользнул по рукам Ратледжа, от его бицепсов, напрягающихся под рукавами рубашки, до пальцев, сжимающих руль немного крепче, чем нужно. Шон облизнул пересохшие губы, глядя на руки Ратледжа. Он помнил, как они схватили его за подбородок, за шею...

— Если продолжишь смотреть на меня так, в конечном итоге ты окажешься с моим членом в тебе до того, как поездка закончится.

Шон бросил взгляд на лицо Ратледжа. Ратледж смотрел на дорогу. С пылающим лицом Шон сказал:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Ратледж только фыркнул. Между ними воцарилась тишина, густая, заряженная. Наконец, Шон больше не мог этого терпеть.

— Что ты имел в виду?

— Ты понимаешь, что я имел в виду. Несмотря на твои плохие оценки, ты не совсем глуп.

— Вау, спасибо. Я собираюсь отметить этот день в календаре "Профессор Ратледж сказал, что я не совсем глуп". Я чувствую себя таким особенным, знаешь ли.

— Уайатт. — Ратледж по—прежнему не смотрел на Шона. — Ты не такой "натурал", как думаешь. Если говорить прямо: ты смотришь на меня так, как будто хочешь сосать мой член.

Шон открыл рот, но закрыл его, ничего не сказав. Затем он рассмеялся.

— У тебя действительно высокое мнение о себе.

Ратледж вздохнул, свернул с дороги и заглушил двигатель. Не говоря ни слова, он вышел из машины, подошел к пассажирскому сиденью, открыл дверь и вытащил Шона.

— Эй! — сказал Шон, оглянувшись на близнецов, но они все еще крепко спали.

Ратледж закрыл дверь и потащил Шона прочь от машины в сторону леса.

— Послушай... — начал было Шон, но его прервали, когда Ратледж прижал его к широкому стволу дерева и положил руки по обе стороны от лица Шона. Темные глаза сверлили его.

— У меня нет настроения на гей—истерики. Меня не волнует, если ты обманываешь себя, думая, что ты полностью гетеросексуал. Но когда ты со мной, я не хочу слышать эту ерунду.

Шон неуверенно рассмеялся.

— Тебе не кажется, что с твоей стороны немного самонадеянно говорить, что ты лучше меня знаешь, натурал я или гей?

— На самом деле, я думаю, что ты бисексуал, но это не имеет значения сейчас. Я не говорю, что знаю лучше тебя, что тебя заводит. Но у меня есть глаза. Я могу легко сказать, когда парень хочет сосать мой член.

— Я не хочу сосать твой член. Я сосу твой член только потому, что ты платишь мне за это.

— Да, я плачу тебе, — тихо сказал Ратледж. — Но это не значит, что тебе это не нравится. У тебя есть небольшая оральная фиксация, Уайатт. Твой рот очень чувствителен. Ты любишь, когда твой рот полон. Тебе нравится, когда тебя целуют. Тебе нравится, когда тебя трахают в рот.

Шон вздрогнул.

— Нет, это не так.

Ратледж приподнял брови.

— Ты продолжаешь сосать мой член даже после того, как я кончаю.

Его кожа потеплела, и Шон отвел взгляд. Да, он ловил себя на этом несколько раз, но...

— Даже если то, что ты говоришь правда, это ничего не доказывает.

Оральная фиксация на самом деле была хорошим объяснением, почему ему нравились поцелуи Ратледжа и почему член Ратледжа во рту казался... правильным.

— Ты прав, — сказал Ратледж. — Желание сосать член другого мужчины не делает тебя геем.

— Перестань издеваться надо мной.

— Я не издеваюсь над тобой.

Они молча смотрели друг на друга.

Шон увлажнил губы языком. Ратледж поднял руку и погладил нижнюю губу Шона большим пальцем. Шон стоял неподвижно, едва дыша. Ратледж медленно засунул большой палец в рот, осторожно раздвинув губы Шона, пока они продолжали смотреть друг на друга. Шон осторожно провел кончиком языка по большому пальцу, а затем...

Он пососал.

Ратледж резко вдохнул. Он начал толкать и вытягивать большой палец изо рта Шона, все время глядя ему в глаза. Это заставило Шона покраснеть — он сосал большой палец своего профессора, черт возьми, — да помоги ему Бог, ему это нравилось, внутри его рта покалывало. Он не мог перестать сосать. Он хотел продолжать сосать его. Он издал тихий звук, когда Ратледж убрал большой палец.

— Определенно, оральная фиксация, — пробормотал Ратледж, прежде чем наклониться и заменить большой палец языком.

Несколько минут спустя Шон оказался на траве, а на нем лежало тяжелое тело Ратледжа. Он стонал, жадно посасывая его язык, зарывшись руками в волосы мужчины. Он больше не мог притворяться, что ему это не нравится, поэтому он не пытался подавить вздохи и стоны удовольствия, когда Ратледж тщательно трахал его рот языком.

— Ты громкий, — проворчал Ратледж, покусывая подбородок и шею Шона.

Шон чувствовал себя слишком дезориентированным, чтобы ответить, поэтому только притянул его к губам. Он хотел больше поцелуев. Ему нужно было больше поцелуев. Ратледж подчинился, крепко поцеловав его, его рука шарила между ними, делая... нечто. Глаза Шона расширились, когда он почувствовал, как Ратледж обхватил рукой оба их члена. Он напрягся. Он был твердым. Он был твердым.

— Забудь о ярлыках, черт возьми, — сказал Ратледж и начал быстро гладить их, целуя Шона глубже и грязнее.

Шон не мог ничего сделать, кроме как застонать. Он зашел слишком далеко, чтобы протестовать. Он хотел кончить. Прежде чем он смог остановиться, он начал двигать бедрами, встречая толчки Ратледжа, чувствуя, как член Ратледжа трется о его член, и, черт возьми, одна только мысль — это было неправильно и возбуждало одновременно.

Это не заняло много времени. Теперь они даже не целовались — скорее пытались проглотить друг друга, губы и зубы кусали и сосали. Шон немного перевернулся и зацепил одну ногу за ногу Ратледжа, скрепив их вместе. Огонь пронзил его, и он почувствовал, как он собирается в его животе, распространяясь всплесками наружу. Он почувствовал, как Ратледж зарычал, низко и грубо, вздрагивая, когда кончал, липкое влажное тепло собралось между ними. Еще несколько толчков, и Шон тоже кончил, постанывая и царапая спину Ратледжа.

Он медленно открыл глаза и увидел, что Ратледж уже стоит на ногах, застегивая штаны. Поняв, что его член все еще в поле зрения, Шон быстро заправился и застегнул молнию, его пальцы дрожали.

Он слышал, как Ратледж возвращается к машине.

— Один из них проснулся.

Шон поднялся на ноги.

— Кто? — спросил он, все еще не в силах думать ни о чем, кроме того факта, что он только что занимался сексом с мужчиной.

— Один из детей, — сказал Ратледж, садясь на водительское сиденье.

То, как Ратледж произнес слово «дети», с таким же успехом мог говорить об инопланетянах. Это почти заставило Шона улыбнуться. Почти. Шон подошел к машине и занял свое место. Би все еще спала, а Эмили — нет. Она сонно сосала большой палец, глядя то на Шона, то на Ратледжа.

— Тебя не было здесь, когда я проснулась.

Шон наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Прости, детка. Ты испугалася?

— Я не ребенок, — сказала Эмили. — Я взрослая. Мы приехали?

— Нет, — сказал Шон.

— Тогда почему машина остановилась?

Шон прочистил горло. Как он должен был ответить на это?

— Потому что нам с мистером Ратледжем нужно было поговорить.

Ратледж запустил двигатель. Эмили зевнула.

— Почему ты не мог поговорить в машине?

— Потому что мы не хотели тебя будить.

Эмили нахмурилась, но, казалось, приняла объяснение. Ее глаза снова начали закрываться.

Выдохнув, Шон отвернулся от нее и посмотрел на проплывающий мимо пейзаж.

— Пристегни ремень безопасности, — приказал Ратледж через некоторое время.

Шон пристегнул ремень безопасности и пробормотал:

— Помешанный на контроле.

— Так ты перестал нервничать? — Тон Ратледжа был сардоническим.

— Я не нервничал. — Поняв, что он сказал это слишком громко, Шон понизил голос. — С чего бы мне? Итак, ты мне подрочил. Ничего такого. У меня не было секса целую вечность, и ты знаешь, что поцелуи меня возбуждают.

Ратледж ничего не сказал и вернул взгляд на дорогу, его лицо было совершенно нечитаемым. Шон изучал его.

— Знаешь, мне кое—что интересно, — пробормотал он. — Почему я? Почему ты платишь мне непристойную сумму денег за несколько минетов? Тебе даже не нужно платить за секс. Я уверен, что многие геи с удовольствием займутся с тобой сексом. Я имею в виду, что ты не уродлив или что—то в этом роде. Так почему я?

— Ты хочешь комплименты?

— Нет. Мне искренне любопытно.

— Я хотел трахнуть тебя с того момента, как ты вошел в мой класс несколько месяцев назад. Вот так просто.

Шон увлажнил губы, его живот совершил кульбит.

— Ты хотел меня так долго?

Ратледж фыркнул, не глядя на него.

— Я не тосковал или что—то в этом роде, Уайатт. Я хотел засунуть свой член в тебя. Ты просто в моем вкусе.

— Блондин?

— Нет. Я не имею в виду твою внешность. Если судить только по внешности, то твой друг Эшфорд больше в моем вкусе, чем ты.

Внутренности Шона сжались. Он не был уверен, почему он был удивлен. Кристиан был чрезвычайно привлекателен. Черт возьми, всех тянуло к нему. И с его темно—каштановыми волосами, выразительными карими глазами и чувственными красными губами он был полной противоположностью Шона. Шон всегда чувствовал себя бледным и невидимым рядом со своим другом.

— Так что, если бы это был Кристиан, который предлагал секс за оценку, ты бы это сделал?

Ратледж бросил на него странный взгляд.

— Нет.

Узел в животе Шона разжался.

— Почему бы и нет?

— Потому что я не хочу его трахать, — грубо сказал Ратледж. По какой—то причине он начал выглядеть раздраженным. — Находить кого—то физически привлекательным — это не то же самое, что хотеть его.

— Так что же ты имел в виду, когда сказал, что я в твоем вкусе?

Ратледж молчал так долго, что Шон начал думать, что он вообще не собирается отвечать.

В его голосе был оттенок самоиронии, когда он заговорил:

— Все это очень банально. Когда я учился в школе, я был стереотипным непопулярным ботаником.

— Правда?

Глядя на этого самоуверенного, высокомерного человека, Шону было трудно поверить в это.

— Конечно, был. Я получил докторскую степень в двадцать три года, Уайатт. У меня точно не было времени, чтобы общаться с людьми.

— Это многое объясняет, — пробормотал Шон. — Дай угадаю: был популярный качок, в которого ты был влюблен, и я похож на него?

— Он совсем не похож на тебя.

— Тогда какое это имеет значение?

— Если ты перестанешь меня перебивать, ты узнаешь. — Губы Ратледжа скривились. — Он был стереотипным популярным спортсменом. Очевидно, натурал, и вел себя так, как будто он владел миром, а я хотел... Я смотрел на него и представил, как заталкиваю свой член ему в горло. Представил, как держу его и заставляю умолять, чтобы его трахнули. Заставляю гетеросексуального мальчика умолять о моем члене.

Шон сглотнул и взглянул на девочек, чтобы убедиться, что они спят.

— К чему ты клонишь?

Ратледж слегка пожал плечами, не сводя глаз с дороги.

— Красивый, натурал и недосягаемый: это в значительной степени мой тип. Если ты позволишь мне трахнуть себя, ты мне надоешь. Они мне всегда надоедают.

Шон скрестил руки на груди, внезапно почувствовав холод.

— Кто это сделал с тобой? — спросил он наконец, глядя на проезжающую местность. Темнело.

— Что?

— Кто—то облажался с тобой. — Шон повернул к нему голову. — Нездорово вступать в отношения, зная, что они обречены на провал — что ты потеряешь интерес к парню после того, как трахнешь его. И это действительно пиздец, когда в твоем типе гетеросексуальные, недосягаемые парни. Ты боишься обязательств? Или чего—то еще?

Челюсть Ратледжа была сжата так сильно, что вены на шее вздулись.

— Избавь меня от твоего псевдопсихологического анализа. Объяснение на самом деле намного проще: мне просто нравится развращать и трахать гетеросексуальных мальчиков. Меня это заводит. И прежде чем ты назовешь меня мудаком: я всегда честен с ними. Большинство би—любопытных «гетеросексуальных» парней в конечном итоге все равно хотят вернуться к своей гетеросексуальной жизни, а я не вступаю в долгосрочные отношения. Так что это беспроигрышный вариант для всех участников. Никаких условий.

— Почему бы тебе не вступать в долгосрочные отношения? Тебе тридцать три.

— И? — сказал Ратледж. — Я не тот человек, который хочет белый забор и двух с половиной детей.

Шон взглянул на Эмили и Би.

— Не знаю, — медленно сказал он. — Я всегда думал, что геи не сильно отличаются от гетеросексуальных парней и в конце концов захотят остепениться. Даже Кристиан хочет этого.

— Кристиан? — Ратледж выглядел слегка озадаченным.

Шон нахмурился.

— Мой лучший друг?

— А, ты имеешь в виду Эшфорда.

— Серьёзно? Ты не знаешь его имени?

— Зачем мне знать его имя? Он мой ученик.

— Я тоже твой ученик, профессор.

Ратледж посмотрел на него, уголок его рта дернулся.

— Кто сказал, что я знаю твое имя, Уайатт?

Шон тихо рассмеялся.

— Хорошо. К твоему сведению, это Саймон.

— Нет, это не так.

— Ага!

Покачав головой, Ратледж оглянулся на дорогу.

— Я, конечно, знаю твое имя, но я не думаю о тебе как о Шоне.

— Согласен. Я также не думаю о тебе как о Дереке.

Даже произнесение имени вслух было немного странным, на самом деле. Шон покрутил это имя на языке. Дерек. Нет. Ратледж был Ратледжем. Шон будет очень беспокоиться в тот день, когда он начнет думать о Ратледже как о Дереке.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, — пробормотал Ратледж с намеком на веселье в голосе. — А теперь иди сюда и поцелуй меня.

Шон моргнул.

— Что? Ты за рулем.

— Я буду держать ухо востро, — сухо сказал Ратледж, не глядя на него.

— Ты серьезно?

— Ты должен знать, что я всегда серьезен. Я теряю терпение.

Шон посмотрел на губы Ратледжа и сказал:

— Хорошо.

Он встал. Ратледж слегка повернул голову, положил руку на затылок Шона и поцеловал его. Шон вздохнул и начал сосать язык Ратледжа.

После... некоторого времени Ратледж в последний раз прикусил нижнюю губу Шона и оттолкнул его.

— Ты должен позволить мне трахнуть тебя, — мрачно сказал он.

Откинувшись на спинку сидения, Шон вытер влажные, опухшие губы и глубоко вздохнул. Его кожа все еще горела от щетины Ратледжа.