Необузданные

Но здесь был другой случай. Это был гигантский, мохнатый, голый, рычащий, устрашающий, злой йети, Линк из м/ф «Недостающее звено», Чубакка из племени монстров обитающих в тропических лесах. Они не к ней собирались идти, поскольку она была за тысячи миль от своего дома. Лучше не забывать об этом и не отвлекаться.

Она прервала зрительный контакт и встала на колени, чтобы опустить одну ногу за край площадки, внезапно обратив внимание на то, как его руки ощущаются на ее запястьях. Чтобы принять на себя ее вес, он усилил свою хватку, которая оказалась не такой болезненной, как она ожидала, возможно, потому, что его руки были просто огромными. Давление было, но боли не было. Затем ее ухватили за бедра и потянули вниз, и здоровяк потянулся вслед за ней, его мышцы напряглись, когда он изменил положение тела, не отпуская ее, пока она не оказалась в надёжной хватке, поддержана его другом. Он убрал руки, и она упала на дюйм, ударившись о твердую грудь, покрытую мехом.

Если бы он был человеком, она бы ожидала, что он свалится, упадет на задницу или, по крайней мере, немного пошатнется. Но этот парень просто поймал ее и поставил на ветку, прежде чем она была готова обрести равновесие. Скользя по его мохнатому телу, ей удалось избежать неприятных сдавливающих тисков. В его руках было так уютно, словно они были созданы для такого рода вещей где-то в лаборатории. Но в тот момент она, скорее всего, недооценила, насколько миниатюрной для них была.

Мойра оглянулась через плечо на того, кто ее поймал. Его лицо было так близко. В отличие от крепыша, который ее опустил, этот паренек, казалось, не мог долго выдерживать на себе ее взгляд, глядя в сторону, как будто она заставляла его чувствовать себя неловко, или он просто был застенчив. Какое-то мгновение она изучала его профиль, пытаясь что-то прочесть в нем, пока жар от его рук не начал проникать сквозь джинсы и не дошёл до ее кожи.

Она положила свои руки поверх его, не найдя другого места для их расположения. Его руки были массивными по сравнению с ее, и она не могла удержаться, чтобы не попробовать на ощупь мех под своими ладонями. Она продолжала смотреть ему в лицо, хотя он не показывал ей ничего, кроме своей широкой челюсти, похожей на лезвие лопаты, и гладкой длины шеи.

Снизу послышался шум, и державший ее туземец наклонился вперед, чтобы посмотреть, где его друг ожидал дальнейшей передачи. От этого движения его грудь уперлась ей в спину, наклонив ее вперед, и она крепче сжала его руки, но не почувствовала от него ни малейшего колебания, он был также устойчив, как валун, зарытый в землю.

Она отвернулась от него, чтобы посмотреть на другого, и когда тот протянул к ней руки, она протянула к нему свои. Его руки прошлись по ее ребрам, а руки другого соскользнули с ее бедер, и она наполовину спустилась, наполовину упала из объятий одного в объятия другого.

Таким вот образом она медленно перемещалась, должно быть, мучительно медленно для туземцев, пока все они не оказались целыми и невредимыми на земле. Она закинула рюкзак на плечо, все еще слишком хорошо ощущая все те места на её теле, где побывали их руки, которые слегка покалывали, такое чувство, что если бы она подняла рубашку, то смогла бы увидеть на себе розовые отпечатки пальцев, размазанные по всему телу, как сладкий грейпфрутовый сок. Не из-за того, что они причинили ей боль, а из-за того, что они прикоснулись к ней. Прикоснулись мужчины другого вида, и они были нежными и осторожными, но умелыми и сильными. Они благополучно спустили ее на землю, не причинив вреда, но она по-прежнему чувствовала прикосновение их рук и прикосновение шерсти.

Приматы снова наблюдали за ней, она чувствовала это, поэтому приняла беспечный вид и расправила плечи.

— Погнали! — произнесла она. Когда они не ответили, она жестом указала в сторону джунглей. Они медленно отвернулись от нее, как будто сомневаясь искренен ли её энтузиазм, или просто растерялись. Но тем не менее двинулись в путь, а Мойра последовала за ними.

Глава 13

В то утро Крану был молчалив. Он не славился болтливостью в отличие от Тройи, чаще всего сосредотачиваясь на своей задаче, но в данный момент его мысли блуждали где-то очень далеко, пока он позволял Тройи и своим ногам вести его домой.

«Я хочу снова прикоснуться к ней», — подумал он, слыша за спиной неуклюжие шаги маленькой Королевы. Сразу же за этой мыслью последовал целый рой противоречий.

«Если я хочу прикоснуться к ней, я должен это сделать».

«Но что, если ей это не понравится?»

«По крайней мере, она будет в курсе моих намерений».

«Она может отвергнуть меня».

За этой мыслью последовало абсолютное безмолвие, пока его разум не предложил сменить тему.

«Что тогда предпримет Тройи?»

Его взгляд упал на другого самца, и он задумался, не стоит ли ему рассказать о своих чувствах, но слова застряли у него в горле. Теоретически они находились в одном и том же положении. Им обоим нужна была Королева. Но Тройи всегда утверждал, что всего-навсего искал новое племя и не нуждался в Связи так, как Крану. Он любил повторять это, словно каким-то образом хотел казаться лучше.

Крану всегда считал его слова пустой болтовней. Какой самец откажется от Связи, если его захочет Королева? К тому же это казался нецелесообразный выбор в их обстоятельствах. Они никогда не обсуждали, что произойдет, когда они найдут Королеву. Если она Свяжет Крану, будет ли Тройи ожидать того же? Или Тройи всерьез рассчитывал только на то, что Крану обеспечит ему место в племени новой Королевы? Или они расстанутся, и Тройи продолжит поиски самостоятельно? Как бы сильно его ни раздражал другой самец, Крану не хотелось бы устанавливать Связь с Королевой, а потом отсылать Тройи бродить по пограничным землям в одиночку. В его случае это был бы смертный приговор, главным образом потому, что Тройи в это верил.

Они наконец-то нашли Королеву, возможно, не так, как ожидали, но тем не менее… Теперь Крану мучил один вопрос: Тройи был его соперником или они скоро станут братьями? Он не мог сказать Тройи, что чувствует. Не в его характере было говорить о своих чувствах. Но мог ли он доверять Тройи? Действовали ли они сообща, или Крану в данный момент участвовал в гонке за расположение Королевы?

Он оглянулся через плечо на Королеву, которая тащилась позади них, пока они с Тройи шли впереди. Было странно, что они возглавляли шествие. Обычно Королева шагала впереди, но сейчас она отставала, глядя себе под ноги, без каких-либо требований свойственных Королевам его вида. Если бы не звуки ее шаркающих и еле ковыляющих ног, он бы забыл о ее присутствии.

И тем не менее… Просто глядя на неё, Крану чувствовал, что его к ней тянет.

Он отвел взгляд.

Он полагал, что знает о Связи все. Когда Королева выбирала самца, она сначала благоволила ему на публике, чтобы посмотреть, будет ли он послушен и сговорчив. Прикасалась к нему, предлагала ему еду, делала ему комплименты. Это был его последний шанс отказать ей, если она была благосклонна. А если нет, то она так или иначе его заберет. После этого — и обычно это длилось недолго, поскольку самцы редко отказывались от предложения Королевы — она уединялась с ним, доверив другим самцам охранять их уединение, которое могло затянуться, если она подготавливала его к спариванию. Было понятно, что Королева часто прикасалась к самцу, даже прижимала его к себе, когда они спали, чтобы образовать Связь. Если она не остановится на этом, то его тело будет готово к близости.

Но Связь формировалась только по воле Королевы. Она не могла быть сформирована против ее желания, независимо от ситуации.

Крану пока не считал себя Связанным. Он заглянул в свою душу и ничего не обнаружил. Королева не хотела его. Она не отдавала предпочтения ни ему, ни Тройи, не говорила и даже не смотрела на них. Они пока не были отвергнуты, но и не были избраны. Еще было время убедить ее.

Вопрос теперь состоял в том, как заставить Королеву его выбрать, и поскорее, прежде чем они доберутся до владений его матери, когда Тройи будет следить за каждым его шагом?

Они шли на протяжении всего жаркого дня, время от времени останавливаясь, чтобы поесть и попить. Крану и Тройи приносили Королеве фрукты и водяные плоды. Она с готовностью поглощала фрукты, но почему-то не решалась пить из скорлупы, в конце концов перелила жидкость в свои жесткие сосуды и стала пить из них. Крану считал это незначительным бунтом по отношению к ним, хотя и своеобразным.

Ночью они построили площадку поближе к земле, и она поднялась на нее за гораздо меньшее время. Всякий раз, когда его руки касались ее тела, чтобы поднять или подхватить, он чувствовал, как они становятся отяжелевшими и с трудом отрываются от нее. Они хотели остаться на ее тонкой талии и попытаться почувствовать ее кожу сквозь одеяния. Ее нежные руки держались за него, лежали на его руках или плечах, и он не хотел ее отпускать.

Затем, вместо того чтобы прислониться спиной к дереву, Королева сняла с ног твердые предметы, под которыми тоже обнаружились лёгкие одеяния, и легла на бок. Она скатала оранжевую штуку в шар, положила себе под голову и закрыла глаза, как будто их там не было.

Крану внимательно изучал ее фигуру, которая, казалось, изменилась, когда она легла. Изгиб ее талии стал глубже, выступающая часть тазовой кости более заметной, а бесхвостый зад более округлым. Она выглядела маленькой, но почему-то невероятно привлекательной. Крану представил, как он лежит рядом с ней, обнимает ее, прижимает к своей груди. Его мех распушился, когда он представил себе отношения, в которых стал бы основным помощником, защитником, кормильцем. Отношения, в которых его Королева не просто бы спрашивала его мнение и ценила его вклад, а в которых была впечатлена им, благодарна ему…

Он посвятит свою жизнь такой Королеве. Ради этого он готов был отдать всего себя целиком.

Тройи посмотрел на него.

— Что нам делать? — прошептал он.

Взгляд Крану был прикован к Королеве.

— Нам нужно убедиться, что она не упадет с края, — ответил он, плавно опустившись на корточки, словно в трансе, и вытянувшись позади нее. Он не прикоснулся к ней — у него не было иллюзий относительно того, что она будет рада такому повороту событий. Сегодня она боялась меньше, но все равно чувствовала себя не совсем комфортно рядом с ними.

Тройи последовал его примеру и лег перед ней. Они поравнялись телами так, что их головы оказались на одном уровне с ее головой, правда, их ноги были немного длиннее ее ног. Это была не самая удобная поза для Крану, но он хотел спать.

Крану не спускал глаз с Тройи, поскольку понимал, что другой самец тоже подвержен влиянию Королевы. Он не был слепым. Даже если задумчивое молчание не выдавало Тройи, то, как он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, выдавало. В данный момент Крану смотрел на него и снова задавался вопросом: соперник или брат? До тех пор, пока Королева не отдаст свое предпочтение одному из них, или выразит намерение взять их обоих, он не узнает.

На следующее утро Крану обнаружил, что его хвост свернулся у спины Королевы, а пальцы покоились на кончиках ее рыжих кудрей. Тройи не прикасался к ней, но ночью он придвинулся ближе. Королева, похоже, всего этого не заметила, поэтому Крану отвел свой авантюрный хвост назад и был благодарен за то, что проснулся первым.

И так они спали в конце каждого дня своего путешествия. Они строили площадку, которая по обычаям его народа находилась слишком близко к земле, он и Тройи спали с Королевой между ними, ни один из них не касался другого, когда они ложились спать, но часто просыпались, обнаруживая, что лежали вплотную к Королеве, а их хвосты блуждали по ней. Никто из них не комментировал это и, казалось, не реагировал. Однажды Крану проснулся и увидел, что Королева наблюдает за Тройи, чья рука лежала у нее на плече, по всей видимости, позволив к ней прикоснуться.

Однако за день между ними не было достигнуто никакого прогресса. Королева, казалось, чувствовала себя более уверенной с ними, иногда реагируя на какие-то вещи она болтала, что ей нравилось или не нравилось, но недолго, и каждый раз, когда один из них подходил к ней слишком близко без очевидной цели, она уходила. И все же Крану не был уверен в Тройи. Он знал, что говорил самец, но он также знал, как он смотрел на нее, что его тянуло к ней во сне так же сильно, как и Крану. Само собой, ни один самец не упустит такой возможности, особенно с такой Королевой, как она.

Помня об этом, Крану начал предпринимать попытки украдкой предложить Королеве свой хвост всякий раз, когда полагал, что Тройи не видит. Он подходил к ней вплотную и протягивал ей свой хвост, но она никогда не брала его, даже чтобы оттолкнуть. Это было возмутительно дерзко с его стороны, настолько дерзко, насколько он мог себе представить, но все же она не выказывала предпочтения образовать с ним Связь. Она просто смотрела на его хвост, смотрела на него и шла дальше, оставляя его расстроенным и смущенным.

Каждый день был похож на предыдущий, приходилось пересекать бескрайние джунгли и огибать территории других Королев, хотя это добавляло времени к их путешествию. Крану и Тройи согласились, что лучше не рисковать Королевой, с которой они путешествовали, столкнувшись с Королевой своего вида, которая могла увидеть в ней соперницу.

Наконец показалось, что сам воздух изменился, а солнечный свет стал знакомым. Его глаза выискивали знакомые очертания в листве, разум напоминал о тех временах, которые он пытался забыть, когда жил на этой земле и исследовал окраины территории Грасты, будучи неугомонным подростком.

Крану сбавил шаг. Он не хотел видеть ни Грона, ни свою мать, ни своих отцов. Он был бы не прочь снова увидеть Мруина, юноша всегда восхищался им, никогда не критиковал и не отрекался от него, как его брат и родители. Он знал, что они вряд ли будут рады его видеть. Не только потому, что его изгнали и запретили возвращаться, но и потому, что, по их мнению, он вызывал всеобщее недовольство, где бы не объявлялся.

Это походило на возвращение неудачника, на возвращение с Королевой, которая ему не принадлежала. Для него ничего не изменилось, он все еще не достиг своей цели — найти Королеву, которая примет его — и они узнают об этом. Они, которые либо были в паре дольше, чем он жил на этом свете, либо сделали невозможное и нашли совершенно новое существо, чтобы взять себе в пару и отказывать всем остальным.

Так что, да, его ноги налились тяжестью, чем ближе они подходили к тому месту, где Грут и Грон основали свою территорию. Его взгляд все чаще обращался к идущей рядом с ним Королеве. Но было еще не поздно. Он мог остановить их, прикоснуться к ней и заставить принять решение. Если он коснется ее слишком фамильярно для своего положения, она, разумеется, поймет его и либо оттолкнет, либо приблизит к себе. Если она отвергнет его, он развернется и уйдет, доверив Тройи отвести Королеву к Грут, а сам вернется к пограничным землям один. Если она выберет его, он тормознет их на одну-две ночи, чтобы скрепить Узы, после чего приведет ее к Грут как свою Королеву.

Но когда он замедлил шаг, Тройи ускорил. Другой самец жаждал вернуться в родные земли, изгнанный или нет. Крану упустил шанс остановить их, когда они миновали одну из территориальных меток его матери, принесшей с собой целый ворох обрушившихся на Крану воспоминаний, не все из которых были неприятными. Грила все еще была его матерью, Королевой, которая родила и растила его, кормила, носила на руках, ухаживала за ним, когда он болел, гладила его, когда он был ранен, и позволяла ему цепляться за ее шкуру, как младенцу, когда ему снилось кошмары. По крайней мере, до тех пор, пока Грон не занял его место. В глубине души здесь всегда будет его дом.

Теперь каждый шаг был с точностью выверен, ведь он в любой момент мог наткнуться на кого-нибудь из членов своей семьи. Наконец они заметили какое-то движение за деревьями, и Крану насторожился, приподняв губу в беззвучном рычании. Здесь была семья, которая бросила его, счастливая и процветающая. Как бы сильно он иногда не скучал, вспоминая о них, встреча с ними пробуждала другие чувства, более свежие, — разочарование и презрение.

Он не выкажет слабости. Они не заслуживали его уважения.

Крану направился к ним, на небольшую поляну, где они собирались, высоко подняв голову. Тройи встал рядом с ним, чуть позади, чтобы позволить ему вести переговоры.

Ни Мруина, ни Грут нигде не было видно. Его родители и Грон услышали его приближение одновременно, вскинув головы.

Крану на мгновение удивился, что мать не повалила его в тот же миг на землю за то, что он осмелился вернуться. Вместо этого она просто воскликнула «Крану!», даже не рыкнув на него.

Нет, это Грон и их отец Грисс отреагировали агрессивно. Грисс предупреждающе зарычал, а Грон издал яростный рев. Похоже, его младший братец все еще слишком бурно реагировал. Его отец Бру молчал, выглядя встревоженным, но не сердитым.

Крану вскинул голову вверх. Пусть они увидят его таким, каким он был.

— Я здесь, чтобы поговорить с Грут, — выдал он.

Грон тут же вскочил на ноги и бросился к нему, но Крану храбро встретил его взгляд и не сдвинулся с места. Он не отзовется на ярость своего брата, готовясь к драке, пока самец не нанесет удар.

— Ты посмел вернуться и предъявлять требование моей Королеве!? — прорычал Грон.

Крану внимательно оглядел брата. Он выглядел каким-то другим, мрачным. Но если он бросит ему вызов, Крану не отступит. Грон всегда был чересчур драматичным. У него была самоуверенность Тройи, но характер их матери, как у них у всех. Вслед за его словами Тройи обычно читал невыносимые нравоучительные лекции, тогда как Грон наносил удары. Он всегда обращался с Крану так, будто старший самец был худшим из всех, кто когда-либо существовал в их роде, и каждое его действие было шокирующе безнравственным, так что он и Тройи могли поздравить себя с тем, насколько они оба были хороши.

— Она мне нужна, — отозвался Крану.

Тройи подскочил чуть ли не раньше, чем Крану закончил предложение.

— Пожалуйста, Грон, на этот раз Крану прав, мы… — Крану не понравилось, что за него говорят так, будто он не в состоянии говорить за себя сам, но его родители подошли к ним и прервали Тройи.

— Ты вернулся, — ошеломленно произнесла мать.

— Тебя изгнали, Крану, — напомнил ему Грисс, голосом, предвещающим бурю. Крану посмотрел на своих родителей. Они выглядели старше, чем он помнил, их лица были более морщинистыми, а шкуры — более серыми. Было время, когда он восхищался Гриссом так же сильно, как и боялся его, но теперь он был уверен, что сможет одолеть своего отца в поединке, и это странно огорчало его.

Крану открыл было рот, чтобы объяснить, но краем глаза заметил Грут, которая неслась к нему с такой скоростью, словно тоже была готова вырвать клок из его шкуры. Она потрясала своим видом, ведь его отсутствие притупило воспоминания о ней. Теперь на ней были только маленькие черные одеяния, прикрывающие груди и бедра. Она была такой странной, тощей как палка и не покрытой шерстью, но тем не менее его брат регулярно спаривался с ней. Он не мог сказать, вызывала ли эта мысль у него отвращение или дарила надежду.

Ему надоело объясняться с другими, которые всегда будут думать о нем худшее, поэтому он решил, что лучше всего просто добраться до своей цели. Он потянулся назад к Королеве, которая только что догнала его, осторожно подобравшись к их кругу, и помог ей выйти из-за его спины, чтобы подтолкнуть к Грут, которая резко остановилась на полпути.

Грут воскликнула что-то на своем чудаковатом языке. Его Королева сделала то же самое, и по тому, как они реагировали друг на друга, Крану понял, что его план удался.

Глава 14

— Ты — человек!

Мойра изумленно уставилась на стоявшую перед ней женщину.

— Ты тоже! — воскликнула она в ответ.

Женщина смотрела на Мойру так, словно впервые увидела гигантское мохнатое обнаженное обезьяноподобное существо. Как будто это было совершенно невероятно, невозможно, чтобы она была здесь. На ней не было ничего, кроме черного бикини, даже не было обуви. Её облик плюс компания, в которой она находилась, навели Мойру на мысль о том, что эта женщина жила среди этих существ давно. Она была выше Мойры, в среднем около метра шестидесяти пяти или метра шестидесяти восьми. Она была более худой, и у нее был красивый загар. Волосы у нее были светло-каштановые, а глаза светло-карие, и если приглядеться, Мойра могла бы поспорить, что женщина была на несколько лет моложе. Просто отлично.

И все же она была человеком. Ее вид и речь, которую она понимала, помогли Мойре избавиться от напряжения. Она подошла к женщине так быстро, что ей показалось, будто она телепортировалась, и схватила ее за руку.

— Какого хрена здесь происходит?! — решительно сказала она, и слезы защипали ей глаза.

Женщина отстранилась от Мойры и ее дикого выражения лица. Краем глаза она заметила, что один из приматов придвинулся ближе, тихо ворча.

— Нет, все в порядке, — ответила женщина, жестом призывая его успокоиться.

— Ты их понимаешь?! — спросила потрясенная Мойра.

— А? Нет. Я просто… знаю его, — сказала женщина.

— Знаешь его? Ты его знаешь? — Мойра чувствовала, что сходит с ума.

Женщина стала медленно высвобождаться из хватки Мойры.

— Почему бы нам не успокоиться, я все объясню, — сказала она нарочито ласковым тоном.

Мойра отпустила руку женщины, хотя и не хотела этого делать, и оглядела племя приматов, к которому ее привели. Раньше ее превосходили численностью два к одному, но теперь она чувствовала себя кроликом в стае волков. Они все пялились на нее, а двое ее спутников подошли ближе, словно собирались что-то предпринять. Она не знала, бояться ей или успокоиться.

Черт возьми, там была самка? Она была огромной! И выглядела взбешенной.

Ладно, Мойра была в ужасе. Она нуждалась в этой женщине, чтобы все обсудить.

— Если мы успокоимся, то и они успокоятся, — продолжила женщина. Мойра снова посмотрела на нее, та кивнула и улыбнулась ей. — Почему ты мне не улыбаешься? Тогда они поймут, что мы друзья, — произнесла она с натянутой улыбкой.

Мойре удалось через силу улыбнуться в ответ, и ей показалось, что приматы немного расслабились.

— Вот и отлично. Почему бы нам не присесть и не поговорить? — женщина бережно повела ее к основанию большого дерева. — Могу я тебе что-нибудь предложить? Ты голодна? Пить хочешь?

У Мойры закружилась голова, когда на нее обрушился контраст между хорошими манерами этой женщины и прошедшей неделей.

— Нет-нет, я в порядке. Они давали мне… что-то.

— Хорошо, — сказала женщина, садясь на землю перед деревом и ожидая, что Мойра последует её примеру. Она благодарно осела на землю, чувствуя усталость, и сняла рюкзак с плеч.

Позади них снова послышалось рычание и шипение, Мойру встревожили эмоции мелькнувшие в глазах женщины, наблюдавшей за «общением» приматов. Это было лицо женщины, готовой снизойти до праведного гнева, наблюдавшей, не нужно ли ей вмешаться. Суровое лицо с орлиным взором и мимикой директрисы школы. Взгляд женщины беспрестанно метался по группе.

Мойра оглянулась через плечо, но все, что она увидела, — это рычащие приматы, общающиеся друг с другом посредством жестов.

— Грон! — внезапно крикнула женщина, и один из приматов оглянулся на нее. Он был немного ниже тех двоих, что сопровождали ее, вероятно, под два метра, но коренастее и шире в плечах. Мойра была потрясена, увидев, что женщина протягивает ему руку, очевидно, призывая его подойти к ним. Он отделился от группы и неуклюже двинулся к ним, его место заняла возвышающаяся над ними самка родом из джунглей, зарычав на самого высокого из двух знакомых Мойры.

Существо, которое позвала женщина, устроилась позади неё, и Мойра с ужасом наблюдала за тем, как она быстро погладила его, после чего снова сфокусировалась на Мойре, ее лицо стало безмятежным и счастливым, холодная жестокость с ее лица исчезла. Примат уставился на Мойру, оглядев ее своими темными круглыми глазами, затем опустил взгляд и сосредоточился на прильнувшей к нему женщине.

— Хорошо, теперь мы можем поговорить, — бодро произнесла она.

— Боже мой!.. — простонала Мойра, закрыв лицо руками. Во что она вляпалась? Кто эта обезумевшая женщина? Что, черт возьми, с ней здесь будет?

— Меня зовут Рут, — представилась женщина.

— Я — Мойра, — пискнула Мойра. Она не была готова к этому разговору. У неё уже болела голова.

— Почему бы тебе не рассказать мне, как ты сюда попала, Мойра? Твоя история, наверно, намного короче моей, — сказала Рут.

— Я не знаю, как сюда попала! — воскликнула Мойра. — Я просто очнулась в лесу, примерно неделю назад. У меня был этот рюкзак, — она повертела его из стороны в сторону, чтобы показать Рут, которая скорчила гримасу, которую Мойра не смогла интерпретировать. — Внутри была еда и вода. Я какое-то время бродила по лесу, а потом увидела их. — Она повернулась и многозначительно указала на двух приматов, с которыми путешествовала. — Я пробежала чертову милю, но на следующий день они снова меня нашли, а потом привели сюда. Это моя гребаная история. Теперь я хочу знать, где я, чёрт возьми, нахожусь, что это за херня такая и как мне, блин, отсюда выбраться!

Рут поджала губы и задумалась, чего Мойра не оценила.

— Что ж… Позволь мне начать с того, что я очень рада тебя видеть. Я здесь уже около полугода, и за все это время я не разговаривала ни с одним человеком, так что для меня это многое значит, — сказала Рут, глядя на Мойру так, словно пыталась передать что-то важное, но Мойра лишь хотела услышать, где находится дорога, ведущая обратно к цивилизации.

— Многое значит?! Полгода?! — воскликнула Мойра. Ей не понравилось, как это прозвучало.

— Я имею в виду то, как долго пробыла… вдали от дома. Если правильно подсчитать, — объяснила Рут, ничего не прояснив. Она начала морщиться, будто была чем-то озадачена, будто собиралась сообщить плохие новости, затем вздохнула. — Ладно, сначала я расскажу тебе самое важное, — сказала она. — Приготовься.

Она посмотрела на Мойру, словно ожидая какого-то знака.

— Хорошо, — объявила Мойра, показав, что готова. Хотя не чувствовала этого. Она чувствовала себя так, словно ей на живот давил бетонный блок, пока не расплющил все ее органы. Она чувствовала, что ее сейчас стошнит. Ей было слишком жарко. Но она также чувствовала, что неизвестность ее убивает.

Рут набрала в легкие воздух и, выдержав паузу, сказала:

— Они инопланетяне, а мы на чужой планете, не на Земле.

Мойра замерла, ожидая продолжения, но Рут ждала, пока она усвоит эту новость.

— Они инопланетяне? — взвизгнула Мойра.

Существо за спиной Рут тихо заурчало в ответ, и она успокоила его одной рукой, бросив взгляд за плечо Мойры на стаю обезьяноподобных существ, после чего вернулась к разговору и сказала:

— Да.

Мойра пригляделась к примату-инопланетянину позади Рут, после чего повернулась, чтобы рассмотреть тех, кто стоял позади нее, включая тех, кто привел ее сюда. Хвосты, шерсть, зубы… Мойра не хотела в это верить. Она убеждала себя, что это всего лишь какой-то неизвестный науке вид. Она думала, что инопланетяне будут выглядеть гораздо более инопланетными, со множеством конечностей, глаз, ртов, зеленой или синей кожей.

Пришельцы пришли в движении, более крупный из ее спутников, очевидно, шагнул к ней и был остановлен, и они все еще спорили или что-то в этом роде. Она не могла определить наверняка, они все время издавали агрессивные звуки.

— Погоди, мы на другой планете? Откуда ты знаешь? — произнесла Мойра, снова повернувшись к Рут и продолжив беседу.

— Эээ… — выдала Рут, обдумывая ответ. — Позволь мне начать с самого начала.

— Меня похитили инопланетяне по дороге на работу. Не эти инопланетяне, а маленькие зеленые жабоподобные существа, которые бросили меня в одну камеру с ним. — В этот момент она повернулась и одарила пришельца позади себя сентиментальным взглядом, погладив его по руке, и он тихо заурчал, на мгновение захваченный ее вниманием к своей персоне. Мойра даже не пыталась скрыть на своем лице выражение сбивающего с толку отвращения и недоверия.

— Поначалу я была напугана. Ну, знаешь… инопланетянами! К тому же он огромный. Но он был таким милым, понимаешь? Он был добр ко мне и старался защитить меня от зеленых. Нам давали еду и воду, но когда нашу камеру перевозили, он схватил меня, и мы сбежали. Он мог бы оставить меня, но он этого не сделал. Он спас меня. — Рут посмотрела на Мойру так, словно пыталась внушить ей, как важно, чтобы Мойра осознала этот ключевой аспект истории, поэтому Мойра просто кивнула, пока Рут не продолжила.

— Мы спаслись, но мы были не на этой планете, а на другой, и нам нечего было там есть. Это было ужасно. Мы бы умерли, но пробыли там всего несколько дней. Грон… э-э, это Грон. — Рут отвлеклась, снова посмотрев на инопланетянина с тем же самым сентиментальным выражением на лице, быстро проведя рукой по меху на его груди. Он смежил веки в знак признательности.

Мойра не могла поверить своим глазам. Она была в незнакомых джунглях, на другой планете, окруженная инопланетянами, а единственный человек вел себя как черлидерша на выпускном балу с лучшим квотербеком, только он был инопланетянином. По-видимому, для нее это не имело значения. Может, в этих кокосах действительно был какой-то с ума сводящий сок. Мойре хотелось верить, что Рут была сумасшедшей, облаченной в бикини Джейн Гудолл, которая наткнулась на неизвестное научному сообществу племя генетических представителей реликтового вида и решила, что она на другой планете.

— Ты знаешь его имя? — со скепсисом спросила Мойра.

Рут рассмеялась:

— Я не могу произнести его также хорошо, как они, я уверена, что для них это звучит ужасно, но это мое лучшее подражание им. Ладно, а вот мое лучшее произношение. — Рут издала утробное рычание, в котором Мойра едва смогла разобрать только звук «он». Пришелец рядом с ней оживился и посмотрел на нее, а она снова рассмеялась и погладила его по лицу. Это становилось гадким и нелепым. В этой ситуации не было ничего милого или романтичного, включая их очевидные отношения.

Рут перевела взгляд с инопланетянина на нее, и инопланетянин с мрачным выражением лица вернулся к наблюдению за стаей позади Мойры.

— Хочешь узнать имена остальных? — спросила Рут, улыбаясь. — Хорошо, мать Грона та, что самая большая. Ее зовут Грила, и она здесь главная. Женщины здесь Альфы. Иногда мне кажется, что это относится и ко мне тоже, но я не бросаю ей вызов, иначе она меня раздавит, просто сев сверху. Мужчины не поднимают много шума, но я бы на твоем месте не стала ее злить. Я до сих пор считаю, что на каждую группу приходится одна альфа-самка, и она, э-э, берет много самцов. Мужчин Грилы зовут…

— Погоди, что значит «она берет много самцов»? — перебила ее Мойра.

— Э-э, ну… Позволь мне просто вернуться к истории, я забегаю вперед. Итак, Грон был ранен и должен был умереть, я думала, что умру без него, но потом другие инопланетяне, те, кто похитил меня, или, по крайней мере, тот же самый вид… Становится всё запутаннее, да? В общем, есть разновидность маленьких зеленых инопланетян. Нас с Гроном похитили маленькие зеленые браконьеры — преступники из того же самого вида маленьких зелёных инопланетян, чтобы продать, потому что вид Грона, Гэндри, находится на грани исчезновения и дорого стоит на черном рынке.

Рут опустила глаза и стала играть с листом. Мойре показалось, что она покраснела.

— Меня похитили, потому что они хотели выдать меня за пару Грона и заработать больше денег, — сказала она. Мойра едва сдержала дрожь, вызванную этим откровением. История Рут была невероятна в буквальном смысле слова. Если это действительно произошло, и она оказалась запертой в камере с одним из этих существ и выдана за его пару, то Рут, наверно, сделана из какого-то жесткого материала, раз сумела через такое пройти.

— Как бы то ни было, когда он заболел, зеленые, которые управляют заповедной территорией, на которой мы сейчас находимся и где живут Гэндри, пришли и забрали нас. Им было наплевать на меня, но они не хотели терять Грона, они объяснили мне, что им ничего не стоит проверить совместимы ли два наших вида… — Рут прочистила горло. — Что-то вроде этого. — Она подняла глаза на Мойру. — Они — ублюдки, вот что я хочу сказать. Их предводителя зовут Т'Лакс, и он тот еще козел. Его заботит только увеличение числа Гэндри, его не заботят они как личности или мы в частности.

— Они вылечили Грона и доставили нас сюда, откуда он родом. Сначала мы жили с большой группой, во главе с другой самкой по имени Граста, но ужиться не получилось, поэтому мы с семьей Грона перебрались сюда, и это намного лучше. Я могу назвать имена всех, если хочешь?

— Постой-ка, что ты имеешь в виду под «заповедной территорией»? И что значит «что-то вроде этого»? — произнесла Мойра. Ей было совершенно пофиг, как их зовут, особенно когда ее знания о Вселенной и места человечества в ней пошатнулись, а также когда она услышала некоторые довольно тревожные новости о своем ближайшем будущем.

— После того, как Гэндри оказались на грани исчезновения, была создана охраняемая заповедная зона, где они могли жить в мире, не подвергаясь охоте или чему-то еще. Это она, — сообщила ей Рут.

— Так мы… в инопланетном Йеллоустонском заповеднике?

Рут рассмеялась, но Мойре это не показалось смешным.

— Да, наверное, — сказала она.

— А когда ты говорила о совместимости…

Выражение лица Рут застыло, она снова опустила взгляд и откашлялась.

— Они хотят еще Гэндри. Больше женщин — значит больше… детей, по крайней мере, они на это надеются.

Мойра снова обхватила голову руками и начала раскачиваться на месте.

— О, черт! Черт, черт, черт…

Рут протянула руку и успокаивающе сжала ее предплечье.

— Эй, все в порядке, не волнуйся, тебе не нужно делать то, чего ты не хочешь. Здешние самцы не такие. Самки здесь главные, понимаешь? Я позабочусь о тебе, — сказала она. Ее голос был серьезным и искренним.

Мойре удалось отвести руки от лица и подавить панику, хотя она продолжала раскачиваться. Она слегка истерично кивнула.

— Ладно, ладно, — выпалила она, чувствуя себя паршиво.

— Серьезно, ты можешь просто остаться со мной. Грон защитит тебя, если другие причинят тебе неудобства, — настаивала Рут.

Мысль о том, что Грон защитит ее, не казалась Мойре такой уж привлекательной.

— А что… зеленые сделают со мной потом? — выдавила она.

— Чёрт с ними. Ты определенно сможешь одолеть их в бою, поверь мне. Они просто крошечные, несносные засранцы, — произнесла Рут, но на этот раз Мойра уловила в ее голосе нотку неуверенности и вздрогнула сильнее.

— Назови мне их имена. — Мойра поспешила отвлечься, прежде чем думать о том, что может сделать с ней высокоразвитая инопланетная раса, совершающая межгалактический полеты, если она ослушается их.

— Ладно, — Рут поспешила подчиниться. — Большая самка — это Грила, мать Грона. Она… Я пытаюсь вспомнить это слово. Само собой, они не женаты, но они как же это… ее партнеры, думаю. Грисс, тот, что с более серой шерстью, и Бру, он поменьше из тех двоих, что с ожерельями. По-моему, эти бусы означают, что у них есть дети, но я не уверена, я могу ошибаться. Но и у Грисса, и у Бру они есть, так или иначе ты видишь, что они оба — старшие самцы. Крану — брат Грона, думаю, старший…

Рут прервала тихое рычание Грона, отвлеклась и успокоила его, сказав:

— Знаю. Он — кретин.

Мойра воспользовалась паузой, чтобы усвоить то, что узнала. Значит, самого большого из тех двоих, с кем она провела последнюю неделю, звали Крану? И он был братом Грона? Та огромная самка была его матерью, а один из двух самцов был его отцом… Или оба. Она не знала всех инопланетных тонкостей. Семейное сходство было трудно заметить, разве что у всех Гэндри был такой же темный мех и глаза.

Он почувствовал, что она разглядывает его, и встретился с ней взглядом. Они по-прежнему фырчали и рычали друг на друга, но Крану замер, только его хвост как обычно медленно дергался из стороны в сторону, пока он смотрел на нее.

Мойра смотрела на него бесчисленное количество раз за последнюю неделю, но это был первый раз, когда она хоть что-то о нем знала. Теперь она знала его имя. Она знала, что он инопланетянин — так называемый «Гэндри». Она смотрела на его родителей и на его младшего брата, обнимавшего человеческую женщину, которая гладила его и что-то ему бормотала, как будто рекламировала сайт знакомств или секс по телефону.

У Мойры было больше общего с Крану, чем хотелось бы. Ей было легче, когда она не знала, кто он такой, просто знала, что он другой. Животное, а не человек. Ей не следовало к нему привязываться.

— Так вот, по-моему, он самый старший, и настоящий говнюк, — снова подхватила Рут. — Боже, он был таким мудаком, когда мы жили в одном племени. Они с Гроном сильно подрались перед тем, как мы перебрались сюда. Он ведь ничего тебе не сделал, да?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Мойра.

— Ну, знаешь… Он не причинил тебе вреда?.. Не подошел слишком близко? — выражение лица Рут подсказало Мойре, что именно она имела в виду.

— Нет, он вел себя хорошо, был очень милым. Он не сделал ничего плохого, он помог мне. Приносил мне еду и странные кокосы, заботился обо мне так же, как и тот, другой, — призналась ей Мойра.

Рут выглядела по-настоящему удивленной.

— Он был милым? Хм. Такого я никак не ожидала. — Она, казалось, задумалась дольше, чем на мгновение, а потом тряхнула головой. — Грон — второй по старшинству, есть еще третий брат по имени Мруин, который обычно сам по себе. Ты узнаешь его, когда увидишь, он гораздо слабее остальных. Думаю, он ещё слишком юн. Если ты столкнешься с ним, он, скорее всего, просто побежит в другую сторону. Он чаще всего наблюдает и мало говорит. И наконец, тот другой, с которым ты пришла, — это Тройи. Он не член семьи, раньше жил в племени Грасты, я не знаю, что он здесь делает.

— Трой?

— Да, знаю. Но на конце больше «и». Трой-и!

Мойра снова повернулась к Рут, и та ей улыбнулась.

— У тебя есть какие-нибудь вопросы? Конечно, я не знаю всего, но помогу, чем смогу.

Мойра невольно рассмеялась. Она сказала «вопросы» так, будто это был конец какой-то офисной презентации. Ах да, точно, у нее были вопросы. Так много, что она не могла выбрать один конкретный.

— Так… просто чтобы прояснить ситуацию, я нахожусь на другой планете, в племени инопланетян, и поместили меня сюда, чтобы делать детей, потому что они находятся на грани исчезновения, — подытожила она.

Рут явно чувствовала себя неловко.

— Т'Лакс сказал мне, что у него есть «варианты». Полагаю, он говорил о тебе. Но тебя ни к чему не принуждают! Никто здесь не причинит тебе вреда.

— Ты сошлась с инопланетянином, поэтому меня похитили и перевезли через всю Вселенную? — на этот раз Мойра не смогла сдержать колкость. Это выводило ее из себя. Это сильно ее бесило.

Рут вздрогнула.

— Это не моя вина, — возразила она.

— Разве? Если бы ты ему отказала, — Мойра мотнула головой в сторону Грона, — как у любого нормального человека, у этого Т'Лакса не было бы причин считать, что чем больше женщин, тем лучше.

В душе Рут вспыхнуло возмущение, и она наклонилась вперед, чтобы ответить на обвинение Мойры.

— Не суди меня. Я сделала свой выбор в чертовски странной ситуации, и я была одна. Мне никто ничего не объяснил и не предложил помощь. А что касается Т'Лакса, я не вижу здесь детей, а ты? Думаю, он поторопился с нашей совместимостью, — усмехнулась она, затем на ее лице промелькнула печаль, и она откинулась назад, свернувшись калачиком в объятиях Грона.

Мойре стало не по себе. Хоть и не должно было, ведь, по ее мнению, именно эта незнакомка была виновата в том, что с ней случилось. Но она не была настолько жестокой, чтобы продолжать наказывать ее, когда она явно была расстроена чем-то настолько личным, как например тем, будут ли у нее когда-нибудь дети или нет. Похоже, эта женщина через многое прошла, когда её заточили в клетку, возможно даже хуже того, через что прошла Мойра, и если она нашла свое счастье с инопланетянином в этом месте, где, черт возьми, другого счастья не светило, то Мойра не станет опускаться до уровня жалкой суки и упрекаться её в этом.

Мойра неловко откашлялась.

— Извини, — сказала она. — Это тяжело.

Рут снова перевела взгляд на Мойру и пожала плечом.

— Прошло шесть месяцев. По-моему, если бы это должно было случиться, то уже случилось бы. Но я еще не потеряла надежду. У Гэндри бывают периоды размножения или что-то в этом роде, и мы просто еще не достигли его. В обычной ситуации я бы не хотела, чтобы у меня были дети через полгода после начала отношений, понимаешь? Но мысль о том, что у меня их никогда не будет… означает, что я лишила этой возможности и его тоже, ведь как только самцы кого-то выбирают, это, судя по всему, на всю жизнь.

Мойра не знала, что сказать. Она никогда не думала о детях или о чем-то подобном, но ожидала, что у них все также, как и у большинства людей. Полный комплект: муж, дом, дети. Но сейчас ей было тридцать. Дома ее никогда не страшила мысль стать обрюзгшей, беззубой, кудахтающей барменшей, одной из старожилок, флиртующих с пьяными водителями грузовиков и заманивающих их к себе домой. Теперь она задавалась вопросом, не станет ли слишком старой для рождения новой жизни к тому времени, как вернется домой, или слетит с катушек от всех этих телепортаций и космической пыли.

— Так, вы с ним… вместе? — поинтересовалась Мойра. Ей все еще было трудно уложить в голове данный аспект.

Рут улыбнулась, как будто знала, что Мойра считает ее сумасшедшей, но она по-прежнему находилась под воздействием окситоцина, пребывая в блаженной неге медового месяца.

— Да… — ответила она с томным вздохом и улыбкой до ушей.

— Как именно это работает? — Мойра старалась не пялиться на тело Грона в присутствии Рут, но это было не легко.

Рут рассмеялась.

— Как обычно, — ответила она.

— Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — добродушно перебила ее Рут. — Я знаю, это кажется невозможным, но я люблю его. Я думаю, что он великолепен. И вообще, о чем нам говорить? Что показывают по телевизору? Чем мы занимались на работе? Мы понимаем друг друга, а это самое главное. Я хочу быть там, где он.

Мойра находила любовь Рут к Грону обескураживающей и слегка тошнотворной, но с другой стороны была заинтригована и чуть ли не соблазнена. Насколько сильной должна быть такая любовь, раз заставила женщину отказаться буквально от всего и улыбаться, сидя в бикини посреди джунглей, на другой планете, в окружении людей, которых она не понимала? Мойра никогда не испытывала таких сильных чувств, предпочитая общаться с настоящими людьми из самых низов, но Рут на собственном примере демонстрировала, что попробовать стоило.

Но и отказываться от всего, что было у нее на Земле не надо. Ее брат, ее работа, ее друзья, ее квартира. Другие люди.

— Как мне вернуться домой? — спросила Мойра, хотя у нее было дурное предчувствие, что раз Рут осталась здесь, то обратной дороги домой нет.

На лице Рут промелькнуло какое-то чувство, похожее на обиду или печаль, пока она не скрыла его.

— Ну, у меня есть этот браслет… — она показала Мойре свою лодыжку и блестящую серебряную полоску вокруг нее. — Его надели на меня зеленые. Если я нажму на кнопку, они телепортируют меня наверх. Если замигает свет, значит, они хотят, чтобы я нажала на кнопку. Несколько месяцев назад, когда я серьезно пострадала, им пришлось срочно меня телепортировать, и они проделали это на глазах у Грона и остальных. Они не хотят подвергать их слишком большому воздействию внешнего мира, поэтому такая система создана ими для того, чтобы убедиться, что я одна в момент дематериализации. Возможно, я смогу… телепортироваться, а затем сказать им, чтобы они телепортировали и тебя тоже? — голос Рут прозвучал чересчур нерешительно, как будто ей совсем не нравился этот план.

— Все нормально. У меня есть такой браслет, — сказала ей Мойра, и на лице Рут отразилось облегчение.

— О, хорошо, — произнесла она, кивнув. — Там наверху довольно классно, ты сможешь принять горячий душ, понежиться в постели и отужинать стейком… Они сделают все, что ты захочешь, если скажешь им, что конкретно тебе нужно. Они создали для меня одежду, расческу, зубную щетку, туалетные принадлежности. Не спрашивай меня как, но все предметы обихода должны быть биологически разлагаемы и не влиять на окружающую среду здесь, внизу, — объяснила Рут, выглядя слегка воодушевленной.

— Значит, ты здесь не полностью лишена современных удобств? — подытожила Мойра. — Звучит заманчиво. Не возражаешь, если я кое-что позаимствую? Я уже неделю не мылась, как ты, наверное, заметила.

Рут рассмеялась:

— Ты наверно спарилась в этой одежде. Конечно, ты можешь взять все, что тебе нужно. Мы купаемся в пруду, я могу отвести тебя туда. Уровень воды недавно понизился из-за жары, да и вода уже не такая прохладная. Она не горячая, но бывало и хуже. Кстати, Гэндри, похоже, терпеть не могут мочить свой мех, это еще одна деталь, которую я узнала, но ты можешь заставить их сделать это, приведя основательные доводы. Грон купается по крайней мере раз в три дня. Однако в последнее время вся шайка-лейка часто отправлялась туда, когда становилось чересчур жарко. Они промокают свой мех водой и таким образом сохраняют прохладу, но не думаю, что тебе нужно сейчас об этом беспокоиться. Я могу присмотреть за тобой…

Пока они поднимались на ноги, Мойра слушала оживленную дружескую болтовню Рут. Удивительно легкую и приятную для слуха после недели в отсутствии звуков человеческой речи, не говоря уже о речи на английском. За шесть месяцев у Рут определенно поднакопилось то, что она хотела сказать; вероятно, ей понадобятся недели, чтобы выговориться и угомониться. Грон тоже встал, но Рут жестом велела ему остаться.

— Вон там наша навесная площадка, — сказала она Мойре, указав на дерево. — Я имею в виду моя и Грона. Все мои вещи там, наверху, так что я просто сбегаю и заберу их. Он соорудил мне эти ступеньки, чтобы я могла самостоятельно подниматься и спускаться. — Рут просияла так, словно Грон изобрел колесо и назвал его в ее честь. Затем Мойра стала наблюдать за тем, как она перебирается с одной ветки на другую. Если ей придется задержаться здесь еще на какое-то время, она инвестирует в их проект. Мойра упрямо смотрела на дерево, отказываясь общаться с инопланетянами рядом с ней.

Рут вернулась с рюкзаком, идентичным тому, который держала в руке Мойра, отчего у нее по спине пробежал холодок, поскольку это служило доказательством того, что рассказ Рут был правдой, их рюкзаки были созданы пришельцами, которые никогда раньше не видели рюкзаков, но которые были ответственны за то, что они обе оказались в этих джунглях.

— Пошли, — сказала Рут, жестом приглашая Мойру следовать за ней. Грон тоже попытался увязаться за ними, и Рут рассмеялась. — Нет-нет, только не ты, иди и убедись, что за нами никто не проследит, ладно? — ласково сказала она, развернула его руками и почесала его мех, одарив серией быстрых поцелуев в губы, когда он снова повернулся к ней лицом. Она указала на остальных членов его семьи, и он неохотно ушел. Рут с минуту смотрела ему вслед, а Мойра прикидывала в уме, как долго она сможет терпеть этих двоих.

Глава 15

Тройи наблюдал за тем, как Грут уводит Королеву прочь. На мгновение ему показалось, что они вот-вот начнут драться. Его Королева — «нет, не его Королева», — поправил он себя — говорила очень громко и схватила Грут за руку. Если бы они подрались, Тройи не знал, что бы он сделал. «Ничего, — подумал он, — если бы только Грон не вмешался от имени Грут, встав на её защиту». Проблемы, возникавшие между Королевами, не терпели вмешательства самцов. По крайней мере, таковы были обычаи его народа, но когда дело касалось этих отличавшихся от них Королев, не было способа узнать, каковы были правила.

Затем Грут оскалила зубы, а новая Королева последовала ее примеру, и, как ни странно, на этом все закончилось. Грут отвела новую Королеву в сторону и села с ней поговорить. Они ведь на это надеялись, не так ли? Теперь Королева будет чувствовать себя лучше с кем-то из своего народа. Она больше не будет так бояться. Ей будет гораздо комфортнее находиться с ними, если рядом будет тот, с кем она сможет поговорить.

Когда Грон зарычал, его внимание снова вернулось к окружавшим его людям.

— Что ты здесь делаешь, Крану? — спросил он, явно намекая, что его брату здесь не рады.

Тройи подскочил прежде, чем Крану успел ответить, надеясь закончить драку до того, как она начнется. Эти двое были заклятыми врагами с детства, и Тройи провел основную часть своей жизни, пытаясь удержать их от столкновений друг с другом.

— Мы нашли ее в пограничных землях, Грон, и решили привести ее к Грут, чтобы она могла встретиться с себе подобными. Мы не хотели ничего плохого. Грут вряд ли прогонит того, с кем может поговорить.

Грон посмотрел на двух Королев, наблюдая за ними так, будто не был уверен. Но они сидели и разговаривали, не проявляя агрессии, поэтому Тройи не сомневался, что они поступили правильно.

— Вы Связаны с ней? — спросила Грила.

Тройи уставился в землю.

— Нет, — ответил он, понимая, почему Грила интересуется. Она хотела знать, пленили ли эти пришлые Королевы еще одного ее сына. Она хотела знать, закончились ли долгие поиски Крану, был ли он теперь счастлив и спокоен, и не провел ли он столько времени в пути, скитаясь по пограничным землям напрасно, будучи отвергнутым каждым племенем, с которым они сталкивались. Они так долго отсутствовали, что Тройи понимал: существовал риск, что они больше не годятся для племени. Он полагал, что изгнание было бы куда справедливее по отношению к Крану, нежели по отношению к нему, поскольку этот самец всегда был чрезмерно агрессивен и невнимателен к другим. Он не слишком хорошо зарекомендовал себя в родном племени, так почему же он настолько изменился лишь в компании с Тройи?

— Ты не можешь остаться, — прорычал Грисс.

Крану рыкнул в ответ. «Неужели он хочет драться со всеми подряд?» — подумал Тройи.

— Я не оставлю ее здесь, — заявил он.

— Если она бросит мне вызов, Крану, я легко ее убью, — напомнила ему Грила.

Крану угрожающе зарычал — на собственную мать! На Королеву! — и Тройи почувствовал, что ситуация быстро выходит из-под контроля. Эта семья разорвет друг друга на части.

— Она бы спятила, если бы решилась, Грила! Она не пойдёт на это! Грут никогда не бросала тебе вызов, так? Их вид не выживет в битве против тебя, — заявил Тройи, надеясь успокоить Королеву лестью. Похоже, это сработало.

Грут позвала Грона с другого конца поляны, и тот ушел с тихим рокотом. Тройи не сводил с него глаз, не понимая, зачем он понадобился Грут, но он просто сел позади неё, а она начала проявлять к нему излишнюю заботу, одаривая лаской. Это было очень странно. Грут сосредоточила все свое внимание на Гроне, прикасаясь к нему и разговаривая с ним, словно только что выбрала его и пыталась соблазнить, чтобы он вступил с ней в Связь. Казалось, ей никогда не надоест это делать, а ведь они были Связаны довольно давно.

Он глянул на Крану, и на лице самца отразилась черная зависть. Именно зависть Крану была его худшей чертой. Хвост Крану сильно хлестнул Тройи по ноге, и Тройи укоризненно фыркнул, но извинений, как обычно, не дождался.

Уход Грона послужил отвлекающим маневром, который позволил снизить накал страстей. Тройи попыталась первым взять слово, чтобы задать дипломатический тон и избежать распрей.

— Мы привели сюда Королеву, чтобы познакомить с Грут. Если Грут отвергнет ее, мы уйдем. Если она бросит тебе вызов, Грила, пожалуйста, будь милосердна, но я пойму, если ты покажешь ей свое превосходство. Пожалуйста, позволь нам ненадолго остаться, это было бы очень великодушно с твоей стороны, — сказал Тройи Гриле, и его успокаивающий тон, казалось, возымел эффект. Королева фыркнула, но не отказала ему.

— Тебя изгнали, — настаивал Грисс.

— Из племени Грасты, а не из этого, — напомнил ему Крану, и Тройи с удивлением услышал из его уст свой собственный аргумент. Он думал, Крану его не слушал.

Шерсть Грилы встала дыбом.

— Я не отказываюсь от своих детей, — сказала она, и у Тройи возникло подозрение, что ей нравилось выносить вердикт, противоречащий вердикту Грасты. — Но больше никаких драк. Пока ты здесь, Крану, ты больше не доставишь никаких неприятностей. Ты оставишь Грут в покое и не заставишь Грона провоцировать на то, чему я стала свидетелем в последний раз. Клянусь, ни у одной Королевы не было сыновей, которые дрались бы так ожесточенно, как вы двое. Вы оба уже взрослые, — Богиня, пожалей меня, — я не собираюсь разнимать вас, как детей малых.

Крану на мгновение отвел взгляд и сказал:

— Грут меня не интересует. К тому же я не всегда выступаю зачинщиком драки с Гроном, он подначивает меня при каждом удобном случае! — заявил Крану.

Бру внезапно хлопнул Крану по руке, его хвост качнулся, а в словах послышался радостный рокот, когда он сказал:

— Я не слышал этих слов уже много лет, такое чувство, что вернулся в прошлое! Кажется, еще не так давно я слышал это по три раза на дню! Я рад снова видеть вас обоих, независимо от обстоятельств. Я волновался за вас, мы все волновались!

Крану выразил протест, тихо рыкнув и стряхнув руку отца. Крану нравилось думать, что он родился взрослым и за всю свою жизнь не совершил ни одной глупости или шалости.

Бру принял его реакцию с достоинством.

— Вы здоровы. Для меня этого достаточно, — сказал он. — Расскажите нам об этой Королеве, где вы ее нашли?

Тройи лишь одним ухом следил за разговором, пока Крану отвечал на вопросы родителей. Его внимание все время возвращалось к Королеве. Он видел только ее спину, рыжую копну волос. Она казалась еще меньше, когда сидела. Теперь он видел, что она даже ростом ниже Грут, и бледнее, но плоти у нее было больше. Ее бедра и плечи были шире, а грудь полнее.

Время от времени она оборачивалась и смотрела на них, и каждый раз он надеялся… Он не знал, на что именно. В каком-то смысле он надеялся, что она укажет на него, посмотрит на него, просто покажет, что думает о нем. Он привел ее сюда, чтобы она была со своим народом, это было правдой, но он ловил себя на том, что ждет… когда некоторые детали каким-то образом встанут на свои места. Он понимал, что она не овладеет ни с того ни с сего их языком, не встанет, не подойдет к нему и не притянет к себе, не образует с ним Связь здесь и сейчас, но она была его шансом. Его шансом положить конец скитаниям. Его шансом вновь принадлежать Королеве, вновь принадлежать племени. Если она останется с Грут, а он останется с ней, то сможет присоединиться к этому племени, полному людей, которых он знал, на земле, где он вырос.

Он ненавидел скитания, не выносил жизнь без племени. Он редко что-то ненавидел, но возвращение заставило его осознать, как сильно он ненавидел именно эти вещи. Он хотел иметь свой дом, даже если он находился под безудержным контролем Грилы и включал в себя вечные баталии между Крану и Гроном, как постоянный фоновый шум.

Он позволил себе на мгновение задуматься, каково было бы на самом деле находиться при дворе Королевы в качестве одного из ее Связанных самцов, а не просто в ее племени. От этого его снова бросило в жар. Он с трудом мог себе это представить; таким он никогда не видел своего будущего. Он не хотел такого будущего с Грастой, хотя, признав это, почувствовал себя виноватым. Граста была великой Королевой, каждый самец был бы рад служить своей Королеве, если бы она пожелала. Если бы она выбрала его, он бы не отказался ей прислуживать.

Но эта маленькая Королева, с ее голубыми глазами… Ему казалось, он сможет образовать с ней Связь. Он мог быть рядом с ней и днем, и ночью. Он мог принадлежать ей, если бы она захотела. Он хотел быть ближе к ней, чем в данный момент, ближе, чем просто в ее племени. Если бы она выбрала Крану, он бы не расстроился, но если бы она выбрала кого-то другого, он бы огорчился. Ему не обязательно быть ее парой, он просто хотел быть с ней, быть полезным.

Тройи выбросил эти мысли из своей головы, чувствуя себя неловко. Он не был к такому готов. Он видел, что сделало с Крану неудовлетворенное желание в потребности образовать с Королевой Связь. Он должен быть доволен тем, что имел. Большего он и не желал. Он будет повиноваться своей Королеве, как и положено, и оставит все как есть. Он мог быть счастлив, не будучи Связанным. Он был таким всю свою жизнь. Он может стать таким снова.

Он огляделся вокруг. Крану тоже наблюдал за Королевами, за тем как они встали и явно куда-то собрались. Крану выглядел задумчивым, и Тройи это не понравилось.

— Мы должны построить площадку на ночь, — сказал он, подтолкнув локтем другого самца, чтобы привлечь его внимание.

— Позже, — ответил Крану.

Тройи заметил, что Грона отправили обратно к ним, а когда он повернулся к Крану, тот уже исчез.

Глава 16

Мойра осмотрела пруд, к которому ее привела Рут. Вода была прозрачной, но опавшие листья покрывали каждый дюйм земли в этом месте, включая берега и дно пруда. Казалось, этот мусор испачкает её ещё сильнее, но в тот момент Мойра бы не побрезговала даже этим. Ей нужна была вода и мыло. У неё безумно чесалась голова, она не удивится, если ее нижнее белье прилипло к коже.

Рут присела на корточки и вытряхнула содержимое своего рюкзака у кромки воды. Оттуда выпало несколько полупрозрачных емкостей, а также зубная щетка, расческа и полотенце. Полотенце было весьма стандартным, а зубная щетка, следует признать, выглядела так, словно инопланетянине создали её по образу и подобию с чьих-то слов, но Мойра не собиралась критиковать. До поры до времени. Сейчас она должна была помнить, что Рут позволила ей взять свои личные туалетные принадлежности, несмотря на то, что Мойра была, вероятно, самым грубым человеком в лесу.

— Большое спасибо, Рут, это выглядит великолепно, — сказала ей Мойра.

— Если хочешь, я сяду на этот камень спиной к тебе и покараулю? — предложила Рут.

— Ммм… — Мойра призадумалась. Она собиралась обнажиться в лесу, где поблизости бродило по меньшей мере шесть инопланетян, один из которых так и не объявился, и лишь одна самка. Ей было неловко раздеваться неподалёку от Рут, но уж лучше сверкать своей наготой перед ней, нежели перед одним из приматов, который наверняка появится в самый неподходящий момент.

— Было бы неплохо, спасибо, — произнесла она, принимая предложение Рут.

Рут уселась на валун у кромки воды, подтянув колени, а Мойра принялась расстегивать пуговицы на своей рубашке. Рут видела только одну сторону линии деревьев, тогда как пришельцы могли появиться откуда угодно, но если Мойра заметит одного из них, Рут сможет пойти и прогнать их, чего Мойра не сможет сделать голой, намыленной и мокрой.

Когда Мойра стянула с себя потные джинсы, ей пришлось сморщить нос от той вони, которую они источали, в отсутствии стирки, дезодоранта и чистой одежды. У приматов наверно напрочь отсутствовало обоняние, раз они спали рядом с ней и передавали друг другу с ветки на ветку.

Она так и не смогла снять с лодыжки серебряный браслет. Ей стало не по себе, и она решила не думать об этом, о том, как это вписывается в историю Рут и о возможных последствиях. Она сложила свою одежду в кучу и шагнула в воду, ахнув от того, насколько это было приятно. Кожа у нее была обезвожена, поэтому она добралась до самой глубокой отметки, доходившей ей до пояса, затем встала на колени и опустила голову под воду, став яростно скрести ногтями по волосам.

Вынырнув, она произнесла:

— О Боже, Рут, это потрясающе. Я чувствую себя намного лучше.

— Мне знакомо это чувство, — отозвалась Рут, рассмеявшись.

Мойра вернулась к берегу и нашла бутылку шампуня. Это была большая бутылка, примерно около четырёх литров, и чуть больше чем наполовину пуста. Мойре не хотелось быть неблагодарной и тратить слишком много, но если бы она была дома, то, наверное, трижды вымыла голову шампунем. Она вылила немного на ладонь и начала намыливать волосы, надеясь распутать кончики, прежде чем приступит к другим спутанным местам. У него не было запаха, что показалось Мойре странным, но как она предположила, это имело смысл, если он должен был быть таким экологически безопасным.

У нее начали болеть руки, пока она терла и скребла голову, но было так приятно, когда жирные комки распутались, и она смогла снова просунуть в них пальцы. Она окунула голову в воду, чтобы ополоснуть волосы, и на мгновение задержалась под водой, наслаждаясь ощущением того, как они впитывают в себя воду и плавают вокруг ее лица. Она отжала волосы и убедилась, что смыла весь шампунь, после чего снова села. Мойра смотрела на пену вокруг себя и наблюдала за тем, как она рассеивается и исчезает.

Она взяла кондиционер и пропитала им свои волосы. Мойра подумала, что теперь, когда ее волосы были чистыми, она могла позволить себе быть более экономной. Нанеся кондиционер, она взяла расческу и начала проводить ей по волосам. Она не могла расчесать такие кудри, как у нее, когда они были сухими, они просто превращались в воздушное облако, поэтому она расчесывала их, после нанесения кондиционера, чтобы избавиться от колтунов и выпрямить волосы. Она много чего вытащила из зубчиков расчески и оставила в виде шариков на краю пруда. Было бы невежливо оставлять их в воде. Пусть их заберут космические чудики.

Расчесывание волос заняло целую вечность, поэтому она спросила Рут:

— Какой была твоя жизнь до того, как ты оказалась здесь? Ну, знаешь, там, на Земле?

Мойра по-прежнему сомневалась, что они сейчас не на Земле, но согласилась бы с этим, чтобы уважить Рут — единственного человека, с которым она могла поговорить. Она не хотела обижать ее, особенно сейчас, когда они были наедине у пруда, Мойра была обнажена, а ее одежда находилась вне досягаемости.

— Я была временным работником. Часто меняла компании. В основном занималась перепечатыванием документации, сканировала, копировала, подшивала и систематизировала документы. Это было чертовски скучно. А ты чем занималась? — поинтересовалась Рут.

— Мой брат владеет баром в Бостоне. Я открываю его в четыре и остаюсь до одиннадцати. Работаю администратором, когда все тихо. Мне это нравится. — Мойра слишком поздно поняла, что говорила в настоящем времени, а при упоминании о брате на неё нахлынула грусть. — А у тебя дома… была семья? Парень?

— Нет, я жила одна. Скучаю по своим родителям, но если честно… стараюсь не думать об этом. Я ничего не могу с этим поделать, не могу передать им сообщение. Я знаю, что для них я пропала без вести и, скорее всего, считаюсь мертвой.

Мойра услышала горечь в голосе Рут, когда та произнесла эти слова, и посочувствовала ей.

— Слушай, я не говорила тебе этого раньше, но Т'Лакс предложил отправить меня домой, — сказала Рут. — Он сказал, что я ему больше не нужна, наверное, потому, что ждал твоего пребывания. Я решила остаться с Гроном. Так что, если тебе ненавистно это место, он может отправить тебя домой. Скажи ему, что у тебя нет шансов, ну, знаешь, спариться с одним из парней. Но я надеюсь, ты останешься. Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, но… Я бы предпочла не доживать остаток своих дней без возможности с кем-нибудь поговорить.

В голосе Рут звучали соответствующие ситуации внутренние противоречия, но она была честна, что было единственной причиной, по которой Мойре удалось сдержаться и не сорваться на неё. Разумеется, она не собиралась здесь оставаться! Ей хотелось домой! Со стороны Рут было слишком эгоистично желать, чтобы она осталась, только чтобы ее хреновое решение стало чуть менее хреновым. Она посеяла то, что сейчас пожинала.

Но она сказала Мойре правду, что у нее есть выход. Она не скрывала этого, а могла бы, так что Мойра заставила себя быть любезной.

— Спасибо, что не утаила эту информацию, — произнесла она.

— Здесь на удивление легкая жизнь, — добавила Рут. — Простая, но мне нравится, может быть, даже больше, чем на Земле. Здесь нет никакого дерьма. Здесь только я, Грон и его семья.

Мойра решила просто проводить расческой по волосам, чтобы насладиться приятными ощущениями, и наконец все спутанные пряди исчезли, поэтому она смыла кондиционер с расчески и положила ее на место. Она нанесла еще немного кондиционера на волосы, затем взяла мочалку и мыло для тела, вернувшись в ту часть пруда, которая была самой глубокой.

— Не думаю, что меня это убедит, Рут, — призналась Мойра, надеясь, что Рут поймет все по тону её голоса и оставит эту тему. Она потерла лицо, а затем принялась тщательно намывать свое тело. Она терла его до тех пор, пока не порозовела, но не была уверена, что этого достаточно. Она чувствовала, что ей понадобится наждачка, чтобы очиститься. — Полагаю, у тебя нет бритвенного станка, да? — спросила она.

— Нет, — рассмеялась Рут. — Я не брила ноги уже полгода, но спасибо, что притворилась, будто ничего не заметила. Было бы лицемерием попросить зеленых ребят дать нам какое-нибудь дерьмо от избавления волос на теле, а? — отозвалась Рут.

Мойра усмехнулась в ответ, но потом поняла, что ей придется вылезти из воды, чтобы вымыть нижнюю половину тела, и подошла к краю пруда.

Пока она шла, Рут сказала:

— Это мыло подходит и для стирки одежды, если хочешь.

— Попробую, но думаю, шмотки надо сжечь. Их уже не спасти, — сказала Мойра и снова рассмеялась.

— Хочешь, я схожу и принесу тебе что-нибудь из одежды? У меня есть длинная футболка, которую можно носить как платье, — предложила Рут.

Мойра начала чувствовать себя неловко из-за того, что пользовалась вещами Рут, но надевать свою старую одежду было противно.

— Да, думаю, ты можешь её принести. Извини, что приходится так много у тебя одалживать, — отозвалась Мойра.

— Нет проблем, я с радостью помогу. Приятно, когда рядом есть еще один человек, — сказала Рут. — Я вернусь через минуту.

Мойра скрылась под водой, чтобы не попасться на глаза Рут, но женщина весьма тактично смотрела в другую сторону. Как только она ушла, Мойра затащила свою одежду под воду, чтобы дать ей хотя бы немного отмокнуть. Джинсовая ткань вздулась и поплыла по поверхности, ей пришлось силой заставить ее опуститься под воду.

Окинув взглядом деревья, она закончила с осмотром близлежащей местности, затем снова вошла в воду, чтобы смыть кондиционер с волос. Она опустила голову под воду и принялась тереться. Вынырнув, она отжала волосы и снова погрузилась в воду.

На этот раз, когда она вынырнула, ей показалось, что она услышала тихий всплеск позади себя, но не обратила на это внимания, пока рябь не достигла ее плеч. Внезапно увидев в отражении водной глади какого-то инопланетного водного хищника, подбирающегося к ней со спины, она оглянулась через плечо.

Крану, самый крупный из двух приматов, которые привели ее сюда, шагнул в воду и, похоже, обдумывал следующий шаг. Его пристальный взгляд был прикован к ней.

Мойра вздрогнула от неожиданности, но, по правде говоря, она уже столько времени провела рядом с ним, что больше его не боялась. Да, она опасалась его и того, что он может сделать, но не улавливала никаких исходящих от него дурных флюидов. Она просто думала о нем, как о Большом Псе; с добрыми намерениями, но способном случайно причинить ей боль, если не будет с ней нежен. Она уже не считала, что он хотел её съесть, хотя его интерес к ней все еще оставался покрыт тайной. Ясно, что они хотели привести ее к единственному человеку, которого знали, и это очень мило с их стороны, но было ли это исключительно по доброте душевной? Если так, то что он здесь делает?

Мойра сглотнула и нырнула поглубже, вместе с тем пытаясь отодвинуться от него. Она могла либо удерживать дистанцию между ними, либо скрывать грудь под водой, но не могла делать и то, и другое одновременно. Скромности ради, она растянула как преграду между ними промокшую джинсовую ткань.

Крану подошел ближе, вода плескалась о его бедра и затемняла мех. Он размахивал хвостом позади себя, оставляя его сухим, хотя эта поза выглядела для него неудобной. Он что-то прорычал ей, и она снова попыталась прикрыться, отползая назад.

Жаль, что она была не одета. У нее бы не возникло с ним проблем, если бы он выбрал более подходящий момент.

Она сидела неподвижно, предпочитая безопасности скромность, когда он подошел на расстояние вытянутой руки. Он остановился и посмотрел на нее, потом огляделся, выудил из воды мочалку и протянул ей. Мойра замешкалась, но все же взяла ее, сбитая с толку.

— Спасибо, — прохрипела она, ее голос надорвался от страха. Ситуацию не спасал тот факт, что она сидела, в то время как он стоял.

Он держал руку вытянутой, глядя на неё.

— Хочешь, чтобы я тебя помыла? — спросила она. — Ладно… — она потянулась к нему и провела мочалкой по его руке, но ничего не добилась, лишь стерла пыль с его меха. — Знаешь, Рут говорила, что вы, ребята, не любите мокнуть, — сообщила она ему. Он просто стоял неподвижно, как статуя, его глаза были прикованы к ее лицу, пока она ежилась, прижимая к груди мокрые джинсы и тянулась, чтобы неловко обмыть его руку.

Она решила вернуть ему мочалку, когда обмыла все, до чего смогла дотянуться. Она дала понять, что закончила, и это было самым важным осознанным ею фактом. Но он не забрал мочалку. Она потрясла ей у него перед носом, но он не обратил на это никакого внимания.

— Крану, забери её, — сказала она.

Он мгновенно напрягся, его глаза расширились, что, возможно, было первым проявлением эмоций на его лице, которое он продемонстрировал ей. Внезапно он схватил ее за руку и вытащил из воды, вынудив вскрикнуть, поскольку она была голой, а мокрые джинсы сползли до живота. Она боролась с ним, пытаясь кое-что прикрыть.

— Крану!

Мойра подняла голову и увидела бегущую к ним Рут, которая подхватила с земли камень и швырнула его в инопланетянина, но промахнулась, и он, не нанеся вреда, шлепнулся в воду.

— Отпусти ее! — потребовала Рут.

Мойра снова съежилась, когда число людей, видевших ее обнаженной, удвоилось. Крану, стоящий рядом с ней, тихо зарычал, наблюдая за приближением Рут. Позади нее из-за деревьев появился Грон, который отчаянно озирался по сторонам, очевидно привлеченный криком Рут. Он стал свидетелем открывшейся перед ним сцены и рванул вперед, его лицо исказилось в оскале, а губы раскрылись, обнажив впечатляющие клыки.

Рут с плеском бросилась в пруд и тут же схватила Мойру, которая была рада тому, что кто-то встал на её защиту. Рут потянула ее за руку, пытаясь оттащить подальше от Крану. Она выглядела взбешенной, грозно глянув на Крану снизу вверх.

— Отпусти ее, ублюдок! — прошипела она.

Крану безучастно уставился на неё в ответ. Его хватка была не крепкой, она причиняли боль в основном из-за того, что ее тянули. Затем Грон налетел на своего брата, отправив их обоих на дно пруда и подняв столп воды. Рут потянула Мойру к краю пруда, где та поспешно кинулась за полотенцем, чтобы прикрыться. Рут оставила ее и поспешила назад, туда, где сцепившиеся Грон и Крану переместились к другому берегу пруда.

Мойра обернула полотенце вокруг себя, решив, что это определенно была худшая ванна из тех, что она когда-либо принимала, даже если поначалу казалась самой благодатной. Мужчины сражались не в полную силу, Грон, похоже, просто пытался сбить Крану с ног, несмотря на его увёртки, так что они в основном толкались и катались по земле, сверкая зубами. Наблюдать и слушать все равно было страшно. Она видела, какими сильными они были и до какой степени ненавидели друг друга.

Рут смело пошла прямо на них и попыталась разнять, крича, чтобы ее услышали сквозь рычание. Вскоре Грон уже отступал, а Рут протиснулась между ним и Крану, который поднялся на ноги и, бросив мрачный взгляд на Мойру, скрылся за деревьями.

Глава 17

Крану не хотел возвращаться на поляну и встречаться с родителями или Тройи, предпочтя остаться на необитаемой территории своей матери. Он все еще находился неподалеку от Королевы, но пока был не готов к очередному шквалу критики и порицаний. Он забрался так высоко, как только мог, на самое высокое дерево, какое только смог найти, и сорвал все листья, кору и даже мякоть с той ветки, на которой сидел, чтобы дать выход своему гневу.

Он же не сделал ничего плохого! Но все равно все относились к нему как к последнему мерзавцу. Он подошел к Королеве только потому, что Грут оставила ее одну. Он вошел в воду, чтобы показать ей, что он готов, что он хочет быть с ней и может делать тоже, что и она. Он знал, что Грут часто купает Грона. Он думал, что Королева сочтет его достойным избранником, если он добровольно согласится на такое же обращение.

Она выглядела такой… необычной. Но она стала просто изумительной, когда наконец освободилась от своих странных одеяний, ее длинные рыжие волосы были влажными и от них по её спине стекала вода, нежные груди вздымались, когда она поднимала руки, а белоснежная кожа была испещрена бликами солнца, которые просачивались сквозь листву. Она была подобна духу или самой Богине. Она отличалась от смертных, являясь частью чего-то неизведанного.

Он подошел ближе, чтобы ее защитить. Он был с ней дольше, чем Грут или Грон, он знал, как заботиться о ней лучше, чем они, независимо от того, что они думали. Он не собирался оставаться в стороне. Он привел ее сюда вовсе не для того, чтобы отдать. Нет, Крану по-прежнему хотел быть Связанным Узами.

Когда она увидела его, то отреагировала лучше, чем он ожидал. Возможно, она напряглась, но не закричала, не убежала и не ударила его. Когда он протянул руку, чтобы дать себя помыть, она дотронулась до него.

Но стоило ей произнести его имя, а ему притянуть ее к себе, все пошло наперекосяк. Он должен был признать, что, как выяснилось, действовал в спешке. Но он был удивлен и застигнут врасплох тем, что она вообще знала его имя! Неужели она знала его с самого начала? Не услышала ли она его от Тройи или Грут? Это было таким очевидным действием — представиться друг другу, что он тут же почувствовал себя дураком, каким его все считали, раз не додумался сделать этого раньше, как только они повстречались. Но Тройи тоже не додумался, так что, возможно, он не был дураком. А если и был, то этот самодовольный надменный самец тоже, и Крану не терпелось указать ему на это.

Интересно, как её зовут?

Его имя звучало чужим в ее произношении, гласные были слишком длинными, согласные — слишком короткими, но он сразу же узнал его и ошибочно принял за знак того, что она… думала о нем. С его стороны было глупо полагать, будто она выбрала его, что его имя, произнесенное ей, было заявлением, но она… знала его. Он ей нравился. Она рассматривала его кандидатуру. Может быть, даже хотела его. И когда ему предложили такую вещь, такую близкую ко всему, о чем он столько лет мечтал, он захотел ответить ей взаимностью, дать ей понять, что он тоже думает о ней и хочет ее. Что он с радостью примет ее предложение.

Но она все равно закричала. Наверно, он двигался слишком быстро и застал ее врасплох. Он всегда был так осторожен, выражая намерение посредством своего тела, прежде чем прикасался к ней, но в тот момент, он думал, что они уже прошли этот этап. Он думал, что она уже перестала его бояться. По всей видимости, нет.

Тоненький голосок нашептывал, не закричала ли она из-за того, что он причинил ей боль, но он отмахнулся от этого предположения. Она была маленькой и хрупкой, но он лишь слегка потянул ее за собой. Навряд ли он вывихнул ей руку. Он не сомневался, что она по-прежнему стояла на своих двоих. От попыток вспомнить, у него неприятно свело живот, но нет, он не понимал, как мог причинить ей боль. Он был очень нежен. Гораздо нежнее, чем полагали остальные. Они могли считать его чудовищем, но он им не был.

Ее крик привлек Грут, которая, в свою очередь своим криком привлекла Грона, который как обычно был все так же быстр в бою, напал на Крану, не дав ему шанса объясниться. Он нахмурился еще сильнее, подумав о том уроне, который мог нанести его брат. Увидев, что на Крану напали подобным образом, Королева могла подумать, что он опасен. Снова. Что её следует защищать от него. Что ему нельзя доверять.

Или, что он был слаб.

Чересчур бурная реакция Грона привела к тому, что они оба промокли насквозь. Подшерсток его шкуры все ещё был влажным.

Крану подбросил в воздух пригоршню разорванных на клочки листьев. Это было самое умиротворяющее место, которое он видел за долгое время. Скорее всего, его семья сейчас обсуждала совершенные им злодеяния, но, по крайней мере, на этот раз ему не пришлось этого слышать. Тройи несомненно будет читать ему нотации до тех пор, пока он не захочет при первой же возможности оторвать себе уши, но пока все было тихо.

Солнце опускалось все ниже, он понимал, что должен вернуться, пока не померк свет, иначе ему придется провести всю ночь на этой ветке, но сейчас он не мог заставить себя вернуться. Здесь было спокойно… но уж очень одиноко, ему не нравилось это вынужденная уединенность.

Сколько ему ещё ждать? В идеале он хотел бы вернуться после того, как все уснут, но до того, как окончательно стемнеет. Он не хотел видеть свою семью, он только хотел увидеть Королеву. Ему нужно было убедиться, что с ней все в порядке, что она не возненавидела его, но что, если так оно и есть? Если она сейчас отвергнет его, он снова будет вынужден скитаться, а он не хотел этого, поэтому остался там, где был, как последний трус.

В конце концов Крану перестал откладывать неизбежное и вернулся на небольшую поляну. Он кружил вокруг нее, не желая пересекать её, чтобы его не заметили. Он быстро нашел новую площадку, которую построил Тройи, по-видимому, с помощью его отцов после исчезновения Крану. Тройи, судя по всему, спал, растянувшись на боку рядом с Королевой. Она лежала лицом к нему, прижавшись к его груди и животу, и казалась совсем крошечной.

Крану тихо забрался на площадку, не желая привлекать их внимание, но Королева села так, словно ждала его. Она была одета в свободное черное одеяние, которое оставляло открытыми большую часть ее ног и рук, ее обнаженная кожа, казалось, взывала к нему в темноте. Он впервые увидел ее босые ноги, маленькие, изящные и совершенные. Он замер в ожидании ее реакции. Примет ли она его? Выберет ли его? Или закричит, разбудит Тройи и призовет племя с просьбой увести его подальше от нее?

Она просто посмотрела на него, затем снова легла, как ни в чем не бывало. Крану воспринял это как знак, что она, по крайней мере, не испытывает к нему ненависти, поэтому он подошел и лег позади нее, как они уже привыкли делать, и закрыл глаза.

Его сердце билось учащеннее обычного, но это было нормально. Его хвост дернулся, когда он признал, что, хоть и стал причиной её крика, она не воспылала к нему ненавистью. В отличие от всех остальных, она понимала, что он не желал ей зла.

Глава 18

Мойра лежала тихо и неподвижно, пока самый крупный из двух приматов занимал свое обычное место у нее за спиной. Крану. А тот, что сейчас спал перед ней, был Тройи.

И они были инопланетянами.

После инцидента у пруда, как только возлюбленный Рут, Грон, прогнал Крану… обстановка накалилась, повсюду раздавались рычание и топот. Грон спорил с Грилой. Рут пыталась его успокоить. Для Мойры это было уже слишком. Неделя, проведенная с Тройи и Крану, по большей части была пугающей и напряженной, но в то же время тихой и предсказуемой. Эта драма быстро ее утомила.

Поэтому, пока Рут была занята Гроном, Мойра натянула на себя длинную черную футболку, которую Рут уронила во время своей атаки на Крану, и улизнула. Она не собиралась уходить далеко, она не сумасшедшая. Она знала, как легко могла заблудиться, а за неимением обуви листья и ветки искололи бы ей ноги. Из-за её влажных волос футболка сзади промокла, но ткань по-прежнему была такой обжигающей, что это не вызывало неудобств, она чувствовала себя удивительно чистой и свободной без джинсов. Которые, наверно, сейчас находились на дне пруда. Упс.

Она бродила по поляне, пока не отыскала свой рюкзак и не вытащила из него фрукты, чтобы чем-нибудь себя занять. Теперь, когда она помылась, она ощущала чуть больше великодушия по отношению к этому месту. Поскольку Гэндри все еще спорили у пруда, в отсутствии инопланетян джунгли выглядели довольно привлекательно. Она могла насладиться пением птиц, сев у подножия дерева и устроив пикник.

Тройи появился со стороны пруда и направился прямо к ней, разрушив идиллию. Расстроившись, она проигнорировала его. Снова почувствовав, что находится под охраной. Она уже целую неделю ни на минуту не оставалась одна. Он подошел к ней, излучая нервное беспокойство, и остановился неподалеку, словно боясь подойти ближе.

То, что он маячил в пределах её видимости, раздражало, поэтому она похлопала по земле и он устроился рядом с ней. От него пахло кожаной обивкой. Довольно приятно. Мойра предложила ему немного фруктов и поставила открытый рюкзак между ними, чтобы они могли разделить трапезу. Она бы не сказала, что этот тип пугал ее меньше, чем Крану, но его действия беспокоили её не так сильно. Главным образом потому, что он ничего особого не предпринимал. Он все еще не мог долго выдерживать ее взгляда, когда она смотрела на него.

Крану производил такое впечатление, будто он вот-вот что-то выкинет, он не спускал с неё глаз, стоял слишком близко, рычал на нее, хотя знал, что она ничего не понимает. А этот был совсем другим. Тройи почти все время сторонился ее, наворачивал вокруг неё круги. И не раз подпрыгивал, когда не замечал ее приближения. Он избегал ее, как будто чувствовал себя виноватым. Он не разговаривал и не подходил к ней. Они были рядом только тогда, когда поднимались на деревья или спускали с них, спали или садились поесть.

Возможно, он был застенчив. Возможно, он считал ее жутко уродливой. Возможно, он просто не хотел навязываться. Как бы то ни было, его поведение привело к тому, что она не напрягалась, когда он был рядом. Теперь, когда он был так близко, это даже казалось небольшим достижением. Она ожидала, что он сядет за пределами ее личного пространства, держась на безопасном расстоянии. Интересно, почему он сейчас здесь? Может просто присматривает за ней? Может следит за тем, чтобы с ней ничего плохого не случилось, или за тем, чтобы она не натворила чего-нибудь такого, что им не понравится?

Рут явно состояла в любовных и сексуальных отношениях с одним из них. Мойра познакомилась с этой женщиной всего час или два назад, но никто не станет отрицать, что она была человеком, даже если бы присяжные усомнились в ее психическом здоровье. Так что в теории у этих мужчин не было проблем в общении с человеческими женщинами. Неужели этот парень тоже пытался наладить с ней контакт? Мойре оставалось только гадать. За прошедшую неделю, пока они добирались сюда, они не сделали ей ничего плохого, а ведь у них было достаточно возможностей. Они даже спали рядом друг с другом, к тому же почти не спускали с неё глаз, что вполне понятно, учитывая обстоятельства.

Крану схватил ее в пруду, и она не знала почему. Она не понимала, что крылось за его действиями, пока не вмешались Рут и Грон. Она не верила, что он хотел причинить ей боль, но и не знала, что он собирался сделать. Вот только сейчас она была не с Крану, а наедине с Тройи, и это ее не особенно беспокоило.

Наконец вернулись остальные. Мойра даже не потрудилась подняться, она просто наблюдала за Рут, которая находилась в другом конце поляны.

— Мойра, ты в порядке? — крикнула она. Рут держала Грона за руку и выглядела более измотанной и уставшей, чем ощущала себя Мойра. Неужели потребовалось так много времени, чтобы уладить ситуацию? Или произошло что-то еще? Она выглядела так, словно разрывалась между желанием подойти ближе и желанием остаться в стороне. Мойра была сбита с толку.

— Я в порядке, — откликнулась она. — Он не причинил мне вреда, ты же знаешь.

— Да. Хорошо. Слушай, мне нужно… Ты будешь в порядке, если я…? — Рут указала на свою площадку, и Мойра заметила, что Грон весьма решительно направляется вместе с ней к своей цели. — Я не хочу оставлять тебя одну… если тебе неспокойно…

В ее защиту следует сказать, что Рут действительно выглядела растерянной. Казалось, она понимала, что бросать Мойру на растерзание племени инопланетян — довольно некрасиво с её стороны, но Грон обвил ее хвостом за талию. Он хоть и не тянул её за собой, она держала руку на мехе у него на груди, как бы успокаивая его.

Мойра махнула ей рукой.

— Спасибо, — отозвалась она, уже направляясь к дереву. — Просто крикни, если я тебе понадоблюсь, я тебя услышу. — Затем они с Гроном вскарабкались на дерево.

Мойра поняла, что проиграла битву, когда внимательно к ней присмотрелась. По какой-то причине именно в данный момент Грон завладел вниманием Рут, и в этом не было ничего зазорного, если только они не собирались заняться сексом. Но Рут выглядела расстроенной и виноватой, так что Мойра решила не делать поспешных выводов и поверить ей на слово. Мойра работала в баре, так что ей было знакомо выражение «мой парень/подруга/лучший друг/босс нуждается во мне» на лицах клиентов.

Она была немного обижена. Разве сейчас, с её появлением здесь, не должна она стать приоритетнее инопланетянина? Разве люди не должны держаться вместе? Разве ее положение не было хуже положения Грона, который, по крайней мере, находился на своей планете с себе подобными? Но за те несколько часов, что они были знакомы, Мойра поняла, что связь Рут с Гроном нерушима.

Она целую неделю пробыла в обществе Тройи и Крану. Она могла выдержать еще одну ночь. К тому же на этот раз ей пришлось бы иметь дело только с одним из них.

Вот так она и оказалась на навесной площадке, снова деля с Тройи кровать, сооруженную из веток и листьев. Тройи задремал с наступлением ночи, словно ничего не изменилось, но Мойра не могла уснуть. Она снова и снова прокручивала в голове все, что рассказала ей Рут.

Выходит, она оказалась на другой планете. Не на Земле. Она была не за тысячи миль, а за миллионы, миллиарды световых лет от дома. Здесь не было ни дорог, ни рек, по которым она могла бы ориентироваться. Никаких наркокартелей, которые могли не только ее убить, но и помочь вернуться. Она считалась пропавшей без вести, поэтому фраза «никогда не вернется» подходила в данном случае больше, нежели фраза «без понятия, куда её занесло», хотя оба варианта были правдой. И возможно они будут окончательными и бесповоротными. Теперь она сама по себе.

Конечно, был шанс, что она сможет заставить таинственных зеленых уродцев отправить ее обратно, к тому же у нее была Рут, но ей здесь не хотелось задерживаться. Скорее всего, Рут сошла с ума и никаких зеленых инопланетян просто-напросто не существовало, иначе они бы наверняка ставили на ней эксперименты, начни она капризничать. С чего бы им беспокоиться о ней? С чего бы им расстраиваться из-за того, что причинили ей боль, когда украли с её родной планеты и увезли в другую часть Вселенной? Да и Рут явно больше волновал Грон, чем попытка побега.

Мойра чувствовала себя так, словно ее выбросило на необитаемый остров, и вместо волейбольного мяча у нее было несколько чересчур развитых шимпанзе и чокнутая дамочка за компанию, отчего ей стало совсем не по себе. Волейбольный мяч не мог угрожать ей или предъявлять требования. Волейбольный мяч не хотел превращать ее в Миссис Волейбольный мяч.

Она чувствовала себя пятнышком, крошечной точкой, которую швыряло по волнам. Такое чувство, что она звала на помощь, но никто ее не слышал, словно ее заперли в звуконепроницаемой камере и кто-то выбросил ключ. Это было несправедливо. Это было жестоко. Такое не должно происходить с людьми. Она чувствовала себя такой одинокой, словно уже умерла.

Она услышала приглушенный удар и села. Самый здоровый из них, Крану, вернулся. Он стоял у края площадки и смотрел на нее. Она замерла в ожидании того, что он сделает, бросится на нее или попытается причинить боль, но он просто стоял и смотрел на нее, ничего не предпринимая. Она догадалась, что он не держит обиды за то, что случилось у пруда. В темноте он казался всего лишь огромной фигурой, а его танцующий хвост — всего лишь довеском к ней. По сути, у него был устрашающий вид. Если бы она увидела такую картину ночью в дверях своей спальни, то закричала бы во все горло. Поскольку он так и не пошевелился, Мойра сдалась. Она снова легла, смирившись с этим, а он подошел и лег позади нее.

Теперь по обе стороны от нее лежали два постоянных спутника, окружавшие ее своим теплом и размерами, но лежали не слишком близко. Бывали моменты, когда ее утешала сама мысль о том, что они рядом, что они защищали ее от всего того, что могло повстречаться в джунглях. Именно в такие моменты они помогали ей забыть о том, что она находится здесь против своей воли.

Следующий вздох Мойры вышел судорожным, и она свернулась калачиком. Ей не хотелось плакать, но она не могла остановиться. По крайней мере, она умела делать это тихо. Она закрыла рот руками и прижалась лбом к коленям. Затем снова содрогнулась от очередного всхлипа.

Она вздрогнула, когда чья-то рука легла ей на талию, и замерла, когда чье-то дыхание коснулось ее руки в сопровождении шепота, прозвучавшего как вопрос. Она подумала, что это Крану; Тройи спал. Рука легла ей на плечо и мягко потянула, пытаясь развернуть ее к нему. Мойра лишь еще сильнее сжалась в комок. Она не хотела, чтобы эти монстры мешали ей горевать. Она просто хотела поплакать в тишине.

Рука, лежавшая на её плече, исчезла, и она почувствовала, как он склонился над ней. Услышав приглушенный шлепок и полусонное ворчание, она поняла, что ее проблема только что удвоилась. Теперь ей придется противостоять им обоим. Она шмыгнула носом, пытаясь унять поток слез и притвориться, что все нормально. Она слышала, как они переговаривались друг с другом, и чья-то рука коснулась ее колена. Она рефлекторно скинула ее, от чего они стали рычать ещё больше. Но их речь звучала так, будто они сознательно не повышали голоса.

Мойра несколько раз быстро вздохнула, полагая, что успокоилась, но потом снова поморщилась. Было слишком больно находиться здесь, в темном лесу, где нет ни друзей, ни семьи, ни подушки, в которую можно было бы выплакаться, только позаимствованная футболка.

Один из пришельцев положил ей на лопатку руку, теплую и твердую, и начал гладить ее по спине. От этого она разрыдалась еще сильнее. Они пытались утешить ее, и по какой-то причине это просто сорвало крышечку с того, что она умудрялась удерживать в себе. По ее коже танцевали кончики чьих-то пальцев, пытаясь найти хоть какой-то способ помочь. В их шепоте появились нотки отчаяния.

Она слегка сдвинулась, чтобы выглянуть из-под завесы своих волос, пытаясь по крайней мере разглядеть, чьи руки к ней прикасались. Двое инопланетян смотрели то на нее, то на какую-то точку среди деревьев, что-то бормоча и энергично жестикулируя. Она приподняла голову на пару дюймов, чтобы посмотреть, на что они уставились, на случай, если ей это не понравится. Может, они хотели отвести ее в другое место, где ее плач не будет их беспокоить? Но осознала, что они, должно быть, смотрят на площадку Рут и Грона.

Она схватила Крану за руку, мгновенно завладев их вниманием.

— Нет, нет, не делайте этого, — прошептала она, качая головой. Они наверняка думали, что если с ней что-то не так, то другой человек будет наиболее компетентен в данном вопросе, но Мойра не хотела, чтобы сейчас кто-то вмешивался. Она не хотела ни объясняться, ни обсуждать свой срыв.

Она не могла сказать Рут о том, как несчастна здесь была, тогда как другая женщина рассчитывала, что она останется, лишь бы не прожить остаток своей жизни без возможности с кем-нибудь поболтать. Рут, вероятно, была единственным живым человеком, который прошел через подобное ей, но в данный момент она занималась любовью и блаженствовала в объятиях одного из инопланетян, которые стали огромной проблемой для Мойры.

Если Грон вмешается, то они с Крану могут снова подраться, и что тогда? Рут придется уйти, чтобы позаботиться о нем, Крану снова исчезнет в лесу, а её вышвырнут, как зачинщицу драк?

С зажатой в руке пригоршней меха и двумя стоически пялящимися на нее инопланетными физиономиями, она снова легла на площадку, когда от вида их нечеловеческих лиц из её глаз в который раз брызнули слезы. Она лежала, поджав колени, а их непрестанно двигающиеся пушистые хвосты время от времени задевали ее ноги. Пока они смотрели на нее сверху вниз, она чувствовала себя так, словно попала на стол патологоанатома, и икала, сдерживая слезы.

Тройи протянул руку и смахнул слезы с ее щеки, в замешательстве взглянув на свой мокрый палец. Крану положил руку ей на живот, позволяя ей держаться за него, а другой рукой стал гладить ее волосы, плечо и руку. Из него вырвался низкий утробный рокот. Тройи начал гладить ее с другой стороны, поглаживая волосы одной рукой, а другую удерживая на её колене.

Какое-то мгновение Мойра просто лежала, позволяя им прикасаться к себе. Это было похоже на то, как если бы за ней ухаживала медсестра, незнакомцы трогали её в довольно-таки интимном плане, не желая ничего плохого. Это было даже мило. Она не могла общаться с этими людьми, но они хотели, чтобы она почувствовала себя лучше, и делали все возможное. Пушистый хвост Крану лизнул ее голень и улегся ей на колено, после минутного раздумья она неуверенно провела по нему кончиками пальцев. Он был мягкий и теплый, и хотя то, что он служил дополнением к мужчине казалось нелепым, он по-своему действовал на неё успокаивающе. Ей не хватало всего того, что можно было обнять.

Она не упустила из виду, как напряглись самцы, когда она провела пальцами по хвосту Крану. Если это было бестактно, он не должен был продолжать совать ей эту штуку под нос. В конечном итоге их теплые беспокойные руки возымели своё действие, и она начала плакать по другой причине. Она была подавлена, а они так добры к ней, что этого было достаточно в ее-то настроении.

Она попыталась сесть, и они освободили ей место, придерживая за спину, чтобы помочь. Они склонились над ней в тревоге, и она не могла понять причину этого волнения, но ей была приятна их обеспокоенность. Она пару раз провела руками по хвосту Крану, и он позволил ей это сделать. Она плакала, ее плечи то и дело подрагивали, но все было не так плохо, как раньше. Мужчины продолжали поддерживать её, не спуская с нее глаз и время от времени перешептываясь, явно встревоженные ее поведением.

— Простите, ребята, — всхлипнула она. — Я оставила своего плюшевого мишку дома.

Когда ее глаза заволокло пеленой слез, она потянулась к Тройи, скорее всего, просто потому, что чувствовала, что он был ближе. Она обняла его за плечи и крепко прижалась к нему. Она уткнулась лицом в его мех, не взирая на то, что он был грязноватым и пах, как салон автомобиля. Мех был теплым и немного колючим, а его плечо твердым, но он не оттолкнул ее, даже когда ее слезы потекли по его груди.

Крану придвинулся к ней сзади и погладил по спине, она приподняла его хвост и сжала, словно гарантию безопасности, осторожно, чтобы не причинить ему боль. Постепенно они устроились так: Крану позади нее, а притихший Тройи в ее объятиях. Она была окутана теплом, и все еще чувствовала странную смесь страха и безопасности во всем этом окружавшем её ужасе, но она была под защитой между двумя атлетически сложенными добряками, которые присматривали за ней.

Она разревелась от души, не сдерживаясь. Крану гладил ее по спине и волосам, а она изо всех сил сжимала Тройи в своих объятиях. В конце концов, когда она почувствовала, что впитала от них все утешение, какое только могла, и ее глаза защипало от усталости, а не от пролитых слез, она отстранилась от Тройи, пригладила его мокрый мех и вытерла своё лицо. Надо отдать ему должное, похоже, он не был раздражен её действиями.

Руки Крану лежали на ее талии, и она посмотрела на него через плечо. Она хотела поблагодарить их или извиниться, но они все равно не поймут. Поэтому она приложила ладонь к его щеке и, всхлипнув, провела пальцами по его подбородку. Они наблюдали за ней, предоставив ей пространство, когда она снова села между ними, подтянув воротник футболки, чтобы вытереть лицо. Она похлопала по площадке по обе стороны от того места, где сидела, и легла, чтобы намекнуть о своих намерениях. Ей не нравилось лежать, когда они оба сидели. Она чувствовала себя уязвимой и маленькой по той простой причине, что на ней больше не было нижнего белья, но в конце концов они опустились рядом с ней. Хвост Крану улегся поперек ее живота, как пояс, и она играла с ним, чтобы его успокоить.

Удивительно, но она почувствовала себя лучше, как будто выжала из себя все слезы. Она все еще не питала иллюзий относительно своего положения, но эти двое прекрасно справились с её истерикой. Они были добры к ней, это она могла сказать точно. Может они и были огромными, голыми, с гигантскими клыками инопланетянами, но не желали ей зла. Они заботились о ней.

Они легли на бок лицом к ней, и она почувствовала неловкость. Она легонько провела руками по меху на их груди, надеясь успокоить их и тем самым убаюкать. Это не сработало. Крану постучал себя кулаком по груди и что-то пробурчал. Сначала она ничего не поняла, но после неловкой паузы он проделал это снова, а затем нежно коснулся кончиками пальцев ее руки, глядя на нее.

Мойра посмотрела на Тройи, ища поддержки. Он перевел взгляд с нее на Крану, а затем сделал почти то же самое, приложив руку к своей груди и фыркнув. На этот раз, однако, она уловила звук «й-и» на конце, который присутствовал в его имени.

— А! — воскликнула она. — Тройи! — произнесла она, указав на него. Он вздрогнул от неожиданности, но быстро наклонился ближе, возбужденно пробормотав что-то вроде согласия или поощрения.

Мойра повернулась к Крану и произнесла его имя, а он утробно заурчал и снова похлопал ее по руке.

— О, вы хотите узнать мое имя! — Мойру охватило странное чувство, когда она поняла, о чем они спрашивают. Может это произошло потому, что они — своего рода — общались друг с другом впервые, но она почувствовала… умиление от того, что они захотели узнать ее имя. Они поняли, что оно у нее есть, не назвали ее Фидо или чем-то в этом роде. Она прижала руку к груди. — Мойра, — произнесла она.

Они оба наклонились ближе, пристально глядя на ее губы, так что она повторила своё имя снова, тщательно выговаривая и растягивая каждую букву. Она рассмеялась, когда они посмотрели друг на друга легко узнаваемым и в каком-то смысле весьма человеческим взглядом «ты понял? Я — нет».

— Ммммм, — начала она, сжав губы вместе и призывая их последовать её примеру. Как только они замычали, она двинулась дальше. — Оооой-Рррааааа…

Крану попробовал первым, как обычно, проявив инициативу.

— Мммооойрааа.

Лицо Мойры застыло. Это было… немного неожиданно. Крану не столько произнес ее имя, сколько прорычал его, будто оно вырвалось из бархатной бетономешалки. По её телу пробежала дрожь, и она попыталась убедить себя, что эта дрожь вызвана лишь тем, что она наконец услышала из его уст слово, которое узнала, но обычно, если мужчина пытался произнести ее имя подобным образом, он пытался ее соблазнить. Она заглянула ему в глаза, но не увидела ничего, что указывало бы на то, что он сделал это нарочно.

Тройи последовал примеру Крану. Его голос прозвучал чуть более хрипло, чуть более мягче, будто кто-то очень медленно чиркнул спичкой.

Ой-ой. Мойра поочередно смотрела то на одного, то на другого, когда они попробовали снова, оттачивая произношение. Они могли напоминать стонущих зомби, но больше походили на влюблённых вервольфов, зовущих ее в ночи. Они могли быть инопланетянами с недружелюбными физиономиями, но с рельефными телами, а теперь и с чересчур сексуальными голосами. У нее были неприятности.

Мойра шевельнулась, натянув футболку пониже, хотя в этом не было необходимости. Она сделала это только для того, чтобы отвлечься.

— Да, — отозвалась она. — У вас получилось.

Она демонстративно сделала вид, что засыпает, перевернулась на другой бок и закрыла глаза, но все равно слышала, как они упражняются, практически умоляя ее о внимании. Она сжала бедра и попыталась очистить свою голову от похотливых мыслей.

Глава 19

На следующее утро Тройи сидел внизу, на земле, разбирал тростник и лианы для изготовления корзин и других вещей, которые могли им понадобиться, особенно теперь, когда у них наконец-то появилось место, где они могли остановиться больше, чем на одну ночь. Королева Мойра была с Грут на главной поляне, но он на всякий случай держался поблизости. Он прокручивал ее имя в голове, наслаждаясь его пикантностью. Крану скрывался среди деревьев рядом с ней, сдерживаемый лишь вероятностью очередного столкновения с Гроном, при условии, что подойдет слишком близко к Грут. Крану, похоже, начинал понимать, что осмотрительность — лучшее проявление благоразумия, поэтому унял свою гордость, предпочитая держаться поближе к Мойре, что Тройи не мог не оценить.

Он вздрогнул, внезапно вспомнив прошлую ночь. Он не понимал, почему такая реакция застала его врасплох, ведь он не испытывал ни малейшего облегчения от воспоминаний с тех пор, как проснулся этим утром. С Мойрой что-то случилось. Услышав от Грона, что Крану напал на нее в пруду для купания, Тройи воспылал такой яростью, какой никогда раньше не испытывал. Ему безумно захотелось причинить Крану нестерпимую боль в качестве возмездия.

Он никогда раньше не проявлял жестокость, но похоже у него появился достойный повод изменить своим принципам. Он доверил Крану Королеву. В отличие от других, он в той или иной степени доверял Крану, никогда по-настоящему не веря в то, что тот способен совершить зло, хотя Грон настаивал на обратном. Он всегда считал, что Крану не мстителен, а просто-напросто импульсивен. Но если случившееся было результатом его действий, то из лучших побуждений или нет, он был слишком опасен, чтобы мириться с этим.

Мойра не обладала ни силой, ни размерами Королев их вида. Она была маленькой, пугливой и очень уязвимой. Из-за идиотизма Крану рисковать этим хрупким созданием?.. Тройи решил, что они больше не останутся наедине, пока Крану не убедит его в своей адекватности. Он знал, что Крану почти что обезумел от желания Связать себя Узами, но Тройи не колеблясь встанет у него на пути, если хоть на миг в нем усомниться, даже если придётся испытать на себе всю силу гнева Крану. Да, Крану был огромным, сильным и, похоже, настолько невменяемым, что мог убить Тройи, если на самом деле был таким негодяем, каким его считали, но Тройи будет сражаться до последнего вздоха, чтобы избавить свою Королеву от угрозы.

«Не свою Королеву, — напомнил он себе. — Мойра не установила с ним Связь». «Пока нет», — настаивал в его голове какой-то тоненький голосок. Именно это беспокоило его сейчас, так? Прошлой ночью она прижимала его к себе так крепко, словно Связывала Узами, и он был этому рад.

Крану разбудил его шлепком, потому что она свернулась калачиком и дрожала, словно ей было очень больно. Предположение, что Крану что-то с ней сделал, было первой реакцией Тройи. Он напал на нее в пруду, а теперь вернулся, и она расстроилась. Этот высокомерный болван, наверно, слишком активно настаивал на своем и расстроил ее, возможно, причинил ей боль.

Но Крану утверждал, что не прикоснулся к ней, и что Грон преувеличил его преступления. Тройи хотел надавить на него еще сильнее, но его главным приоритетом была Королева. Она не показала им свое лицо, оттолкнула его руки. Крану, казалось, тоже был обеспокоен ее поведением, от чего его рассказ стал более-менее правдоподобным. Он даже предложил позвать на помощь Грут и Грона. Королева бы прислушалась к кому-то из своего народа, а Грон, возможно, уже сталкивался с подобным раньше и сможет им объяснить, что не так и что делать. Крану, желая позвать Грона на помощь, убедил Тройи, что это не его вина.

Но она схватила Крану за руку, сказала что-то и развернулась, они увидели, что она плачет, как ребенок. Тройи никогда раньше не видел взрослых в слезах и начал смахивать их с ее щек, прежде чем успел себя остановить. Они делали все возможное, чтобы утешить ее, словно плачущего ребенка, успокаивающими прикосновениями, и когда Крану предложил ей свой хвост, она его приняла.

Тройи несколько раз прокрутил в голове эту сцену. Что это значит? Она не потянула его за хвост, а просто пробежалась по нему пальцами, в конце концов проведя им по своим рукам. У ее народа не было хвостов, что, как он теперь понял, могло означать, что она понятия не имела, что с ними делать. Не беспокоили ли ее их хвосты? Их шкуры и их такие разные формы лица? Но она продолжала держать Крану за хвост так, словно все, что ей было нужно, — это уверенность в себе и своих силах. Неужели она приняла его предложение?

И почему она плакала? Тройи не видел ни крови, ни синяков. Неужели ей было грустно? Если бы у нее было племя, последовала бы она за ними сюда? Зачем Королеве идти с двумя незнакомыми ей самцами, если она не собиралась их Связывать? Особенно если она была одна, без племени. Возможно, именно потому, что она была одна. Возможно, ей было одиноко, и теперь она плакала по этой причине… Плакала потому, что нашла свое племя? Или потому, что она не нашла то племя, которое искала?

Когда она коснулась хвоста Крану, означало ли это, что она выбрала его? Должен ли Тройи предложить ей свой хвост? Если она Свяжет себя Узами с Крану, отвергнет ли она Тройи?

Это было важное решение, но Тройи мог найти лишь небольшую лазейку для действий. Он еще не знал, чего хочет. Да и как он мог? Он не был таким, как Крану с его решимостью. У него была жизнь, о которой он мечтал, но ее отняли, и теперь он мог измениться. Возможно, ему придется Связать себя Узами, а если так, то не лучше ли попробовать с этой Королевой, которая поможет ему остаться с теми, с кем он вырос?

При мысли о Связи с Мойрой по его телу разлился жар, и это его испугало.

Она удерживала его. Она села, обняла его за шею и заплакала. Она казалась такой маленькой рядом с ним, но он ждал теплого прикосновения ее плоти, даже в этом одеянии, и влажного запаха ее волос, чтобы она стала более реальной в его сознании. Теперь, когда она занимала его мысли, все стало очень запутанно. Если бы она просто удерживала его, он бы подумал, что она хочет его Связать. Если бы она просто заплакала, он бы предположил худшее. И то и другое вместе подкрепляло его неуверенность в себе.

А потом она просто отпустила его и легла спать, как будто ничего не произошло. Но сначала она назвала им свое имя. Мойра. Его было трудно произнести, но она не казалась оскорбленной их попытками. Он был потрясен, когда она так быстро произнесла его имя, которое прозвучало как-то чудно, но он мог к этому привыкнуть.

Он выкинул эти мысли из головы, когда понял, что к нему подошёл Грон. Его друг положил руку ему на плечо и по-братски сжал его, а Тройи постарался не выдать своих мыслей.

— Тройи, как ты? — спросил Грон.

Тройи оглядел другого самца. Он как-то изменился, словно похудел, но на самом деле не выглядел таким. Самец, с которым вырос Тройи, отличался от того, что вернулся в племя с Грут, а сейчас и подавно. Он был похож на самца, который был смертельно ранен и все еще выздоравливал, хотя рана уже затянулась.

Язык тела Грона был нерешительным, обеспокоенным, возможно даже немного растерянным. В последний раз, когда они виделись, перед тем как Тройи ушел с Крану, Грон не позволил ему присоединиться к своему новому племени. Этой причины было достаточно, чтобы между ними возникла некоторая неловкость.

Плечи Тройи поникли.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — отозвался он, заняв свои руки сбором длинной густой травы. — Я не Связан Узами, у меня все еще нет племени, а эта Королева… сбивает меня с толку, — сказал он. Ему не нужно было что-либо скрывать от Грона. Ему нечего было стыдиться, к тому же его друг был Связан Узами с одной из народа Мойры. Если кто и мог помочь, так это он.

Грон рыкнул в знак понимания.

— Спасибо, что привели ее сюда. Могу с уверенностью сказать, что Грут наслаждается ее обществом. Вы оказали ей большую услугу. Не сомневаюсь, что вы хорошо относитесь к Королеве, уважаете ее и обеспечиваете.

— Да, стараемся. Ее зовут Мойра. Она боялась нас, но теперь… не уверен, — ответил Тройи. Она плакала, но обнимала его, это ведь что-то значило?

— Если ты будешь ей угождать, она выберет тебя, — мудро заметил Грон. Правда, Тройи казалось, что все не так просто. Именно такой банальностью самцы обычно успокаивали друг друга, но это редко срабатывало. Королевы выбирали, и их выбор был окончательным. — Ты сказал, что ее зовут…?

— Мойра.

Хвост Грона дернулся.

— Их имена не так просты, — проворчал он.

— Да, — согласился Тройи. — Так вот как это было между тобой и Грут? Ты оказывал ей знаки внимания, и она выбрала тебя?

Грон выглядел смущенным, словно только что упал в собственноручно выкопанную яму.

— Э… Не совсем. Я не хотел быть Связанным, когда встретил Грут, поэтому старался держаться от нее подальше, но она все равно выбрала меня, и сейчас я рад, что она сделала это.

— Я тоже не уверен, что хочу быть Связанным, — пробормотал Тройи в знак согласия. — Но в то же время боюсь не удостоиться Связи. Я сам не знаю, чего хочу. Жизнь намного проще, когда ты Необуздан.

— Это бесспорно! — решительно согласился Грон.

— Как Грут Связала тебя, Грон? Каковы их методы? — спросил Тройи, не добившись того беззаботного тона, на который надеялся.

— Хмм… По-моему, это началось, когда она заснула в моих объятиях, по крайней мере для меня, — признался ему Грон.

Тройи это не очень успокоило. Он, Крану и Королева спали вместе с тех пор, как встретились, хотя прошлой ночью впервые кто-то оказался в чьих-то объятиях.

— Сколько времени прошло, прежде чем ты понял, что Связан Узами?

— Не знаю… Думаю, как только она выбрала меня, я знал, что это произойдет, поэтому просто принял неизбежное. — Ответы Грона оказались не столь полезными, как он надеялся.

— Я не знаю, выбрала она меня или кого-то из нас. Прошлой ночью… она обняла меня и дотронулась до хвоста Крану, но не потянула за него, а только держала и плакала. Плакала! Я и не знал, что они способны на такое. Разве Грут когда-нибудь плакала?