Необузданные

— Ладно, если тебе что-нибудь понадобится, просто крикни! — ответила Рут.

Тройи издавал непрерывное мурлыкающее урчание, поэтому вместо того, чтобы убрать руку, она потянулась другой рукой через колени и открыла рюкзак, чтобы вытащить бутылку с водой. Она решила, что этот рюкзак будет принадлежать ей, а тот, что она оставила на земле, будет заменой старым припасам Рут, пока она не сможет спуститься и договориться. К сожалению, несмотря на то, что в её рюкзаке была еда и вода, в нем не было подушки или одеяла, которые, как она чувствовала, могли бы пригодиться Тройи.

Она щелкнула зубами по маленькой насадке на бутылке, стараясь не обслюнявить ее, затем повернулась и положила голову Тройи себе на колени. У нее не было опыта ухода за людьми, кроме перебравших с алкоголем, которые либо плакали ей в жилетку, либо блевали на нее. В обоих случаях ее задача состояла в том, чтобы незаметно, но быстро спровадить этих клиентов. Вода казалась идеальным решением, поэтому она поднесла бутылку к губам Тройи, хотя его глаза оставались закрытыми, когда он потерся лицом о ее ладонь. Ее рука дернулась от ощущения его мягких, полных губ, чуть выпирающих из-за устрашающих зубов. Он не обратил внимания на воду.

Именно тогда она заметила, что его член был твердым, большим и влажным. На самом деле он выглядел немного болезненным. Она сглотнула, хотя в горле у нее пересохло, как в пустыне, и попыталась осторожно убрать руку. Что же ей делать? Не был ли он возбуждён из-за нее? Или это следствие его лихорадки? Может, поэтому он был так возбужден в тот день, когда она ушла, потому что уже тогда он был болен?

Он провёл языком по ее руке, проскользнув в щель между пальцами, и она рефлекторно отдернула руку. Она вытерла ее о свою одежду, пытаясь избавиться от интимного ощущения. Тройи перевернулся и встал перед ней на колени, глядя на нее с расстояния всего в несколько дюймов. Его глаза были немного светлее, чем у Крану, зрачки более четко очерчены, и она снова отметила, что черты его лица были менее резкими, чуть более человечными. Он выглядел так, будто изо всех сил старался сосредоточиться. Он снова рыкнул, на этот раз звук исходил из глубины его груди, и покачнулся.

«Должно быть, он бредит», — подумала Мойра.

Тройи снова покачнулся, словно теряя равновесие, его лицо оказалось в непосредственной близости от её лица, пока она стояла на коленях, а он приподнялся на руках. Она отстранилась, когда он подобрался слишком близко, но он повалился вперед, и внезапно припал к её губам.

Она тут же попыталась оттолкнуть его, рефлекс, который выработался у нее из-за Крану, посчитав это забавным нюансом, но затем остановила себя. «А почему бы и нет?» — спросила она себя. Раз уж Мойра решила остаться на этой планете, ей нужно было устраивать здесь свою жизнь, и сожительство с инопланетянами помогло бы ей в этом. Черт, она жила с ними уже несколько недель, к тому же Рут нравилось то, что у нее было с Гроном. Да она и вряд ли выбрала бы кого-то другого, кроме Тройи или Крану. Они были единственными, кого она могла назвать своими.

Она робко поцеловала его в ответ, прильнув к его телу, и захватила в плен его губы. Она ожидала, что их зубы столкнуться друг с другом и помешают, но, закрыв глаза, она едва смогла отличить его поцелуй от поцелуя мужчины с Земли. Его рот был чуть больше, вот и все.

Затем она вспомнила, что в данный момент его мучала какая-то опасная инопланетная лихорадка, и обмениваться с ним слюной, вероятно, было не самой лучшей идеей. Она резко отстранилась, и он снова замурлыкал, не отодвинувшись от нее. Его голова упала ей на плечо, и он повернулся лицом к ее шее, прижавшись плоской переносицей своего носа к её коже.

Он был заметно разгорячен и покрыт испариной. Мойре хотелось утешить его, поэтому она погладила его по спине одной рукой, стараясь не упасть, когда он навалился на нее всем своим весом. На мгновение ей показалось, что он заснул или потерял сознание, потому что не двигался, она чувствовала только его дыхание, обдувающее ее ключицы.

Его хвост скользнул по площадке к ее руке, затронул костяшки ее пальцев и обвился вокруг ее запястья. Его мех покалывал кожу, когда он усилил свою хватку. Мойра вспомнила, как Рут говорила ей о том, что их хвосты были как-то связаны с сексом. Что здесь происходит? Он был болен или возбужден? Ему явно было плохо, но он поцеловал ее. Кроме того, его хвост касался ее и раньше, хотя и не так намеренно.

В любом случае, она вряд ли будет с ним спать, пока он в таком состоянии. Похоже, он даже не мог стоять на ногах. Он поднял голову, чтобы снова ее поцеловать, и она снова позволила ему это. Поцелуй был недолгим, Тройи, по-видимому, нуждался в утешении, но она сомневалась, отдавал ли он отчёт своим действиям. Крану же наоборот был решителен в своих намерениях, его интенсивный взгляд затмевал все вокруг, его глаза сверлили ее, когда он пытался ей что-то сообщить. Взгляд Тройи был мягче, спокойнее, он не требовал от неё принятия решения.

Его хвост потянул ее за запястье и просунул её руку между их телами. Она сообразила, куда он хочет ее направить, и выдернула руку из его хватки.

— Нет, — машинально ответила она, и Тройи заметно сник. Он опустился и лег на живот, положил голову ей на колени, обнял ее своими большими руками за бедра и закрыл глаза. Мойре было немного неловко, что к ней прижимались вот так, и его лицо было в такой близости от ее промежности, но, казалось, он просто устроился вздремнуть, выражение его лица все еще было напряженным, как будто он страдал от боли. Его рука скользнула ей под футболку и прижалась к ее спине, она напряглась, но больше ничего не произошло, и через секунду он заснул, если конечно не притворялся.

Мойра вздохнула, глядя на него сверху вниз. Она удивлялась, почему он так сильно ее любил, почему они оба так ее любили. Она никогда не давала им повода. Она ничем особым не выделялась. Она даже не могла подняться и спуститься туда, где они спали, без посторонней помощи. Она должна была казаться им обузой, они не могли находить ее привлекательной, ведь она даже не принадлежала к их виду. Она никогда не спрашивала себя, почему они помогли ей. Поначалу она была слишком напугана, а потом просто списала это на странное поведение инопланетян, выходящее за рамки ее понимания. Но сейчас, когда его голова лежала у нее на коленях, сделать это было трудно.

Она рассеянно погладила его по волосам, убрав их с его лица. Она не хотела признавать, что была рада снова увидеть его после своего ухода. Она не хотела, чтобы это стало нормой, но решение было принято, и ей лучше смириться с этим. Она не могла отрицать, что ее беспокоила его болезнь. Она не хотела, чтобы он умер. Она хотела, чтобы он стал таким, как прежде, сильным и здоровым, и присматривал за ней.

Она подумала о Крану. Мойра не хотела, чтобы его привязывали к дереву. Как могло все так нелепо сложиться? Почему он так упорно её пугал? Что бы он сделал, если бы она позволила ему дотянуться до себя? Она не верила, что он причинит ей боль, но он напугал ее перед тем, как она ушла, и после. Он наверняка хотел от нее большего, но она не знала, что это значит для него или для них троих. Они были вместе, как сплоченная команда. Мойра не знала, что будет, останься она лишь с одним из них. Она не могла себе этого представить.

Несомненно, отношения с Крану будут напряженными. Страстными. Всепоглощающими. Она трепетала при мысли о том, каково это — отдаться большому необузданному зверю. Это казалось извращенным и запретным, но это было правдой. Он будет диким в постели. Но будет ли что-то еще? А как насчет повседневных вещей? Будут ли они заниматься домашними делами и просто наслаждаться обществом друг друга? Заботиться друг о друге? Как она сейчас заботилась о Тройи. Крану был не из тех, кто заботился о ком-то, и хотя у неё не было серьёзных отношений, она не могла быть с парнем, который приходил домой только для того, чтобы перепихнуться и где-то шляться, когда ей нужно было опереться на мужское плечо.

Это казалось чересчур снисходительным, но Тройи был хорошим парнем для такого рода вещей, правда, и Крану она не могла отказать. Они оба так долго были с ней, что стали дополнять друг друга. Она снова вздохнула. На что будет похожа ее жизнь здесь? Она знала, какую жизнь представляла себе Рут. Мойра знала лишь то, какой жизни она не хотела, так что оставалось только понять, чего она хочет.

Глава 31

Тройи проснулся. Его голова покоилась на животе Мойры, которая лежала на спине, раскинув ноги, чтобы вместить его широкие плечи. Снова наступило утро, пели птицы, и Тройи уже не казалось, что его тащат через лесной пожар. С Мойрой, даже при том, что она не села на него верхом, он спал лучше, чем в ее отсутствие, и теперь мог здраво мыслить. По тяжести в паху он мог судить о том, что его половой орган все еще был восставшим, но похоже, худшая часть его горячки осталась позади. Теперь, когда его Королева была рядом и позволила ему обнимать ее всю ночь, он потихоньку начал выздоравливать.

Тройи отодвинулся от нее, предполагая, что теперь, когда они Связаны, это было позволено, хоть ему больше не нужно было держаться на почтительном расстоянии. Тем не менее для нее это было не очень удобное положение. Он попытался прорваться сквозь пелену, которая окутала прошлой ночью его затронутое горячкой сознание, но воспоминания были лишь вспышками, которые не хотели сливаться воедино. Мойра вернулась. Она прикоснулась к нему. Он прижался губами к ее губам, в отчаянии вспомнив слова Грона о том, что любила Грут, и о том, как ее народ интимно сближался со своими партнерами.

Грон рассказал ему все о том, как прижиматься губами, как доставлять ей удовольствие руками и языком, в каких позах им нравится совокупляться, но Тройи все равно ожидал пощечины за такое поведение. Раньше он не хотел быть Связанным; теперь же, когда его Связали, потянуть за хвост и взобраться на него было проще и не так нервировало, нежели все те действия, о которых поведал ему Грон. Он предложил Мойре свой рот в попытке заинтересовать ее в том, чтобы она взобралась на него и наконец облегчила страдания его тела, но это не сработало и он пал духом, чувствуя себя отвергнутым и обреченным на муки. Но ее запах и размеренное биение ее сердца были настолько успокаивающими, что они погасили огонь в его крови, он заснул, и спал так, будто ничего не случилось.

Он снова посмотрел на Мойру. Она лежала на спине с широко раздвинутыми ногами, в своих одеяниях. Они отличались от тех, которые он видел на ней раньше, и были меньше, чем те, что она носила поначалу, более обтягивающие в отличие от того, что она носила совсем недавно. Они были пестрые, а то, что покрывало ее верх, открывало вид на ее бледный и мягкий животик. Он уставился на ее пупок, обнаженный в отсутствие шкуры. Ему захотелось лизнуть ее в том месте. Горячка действовала на него странно.

Что ему делать? Обнять ее? Принести ей поесть? Попытаться инициировать спаривание? Ему стало лучше, но он по-прежнему был возбужден. Тройи полагал, что теперь это будет происходить с ним регулярно, но в его ногах все еще чувствовалась слабость, поэтому он не хотел рисковать, пока горячка не пройдет окончательно. Что должен делать Связанный самец? Что Мойра ждала от него? Почему она выбрала именно его?

На площадке оставалась еда, которую ему принесли другие члены племени. Он знал, что его Королева должна есть раньше него, но теперь, когда его тело больше не терзала горячка, желудок ныл от голода. Он подошел к фруктам и принялся за еду с виноватым видом. Он возьмет всего несколько кусочков, чтобы поправиться, а большую часть он прибережет для Мойры, хотя по опыту знал, что она почти ничего не ела по сравнению с его народом.

Он вскрыл водяной плод и задумался о Крану. Раньше он был не в состоянии это сделать. Тройи подошел к краю площадки и попытался найти самца. Было понятно, что Крану не вернется, чтобы разделить с ними площадку, после драки, которую они учинили. Он вспомнил, как услышал крик Мойры и увидел, как она отбивалась от Крану, который отказывался ее отпустить, вспомнил, как это воззвало к его инстинктам — неистово защищать и оберегать. К инстинктам, которые по-прежнему были для него неизведанны и новы. В тот момент он был сам не свой, и Крану тоже, он просто был самцом, жизненная миссия которого заключалась в том, чтобы уничтожить самца, посмевшего причинить вред его Королеве. Потом он вспомнил, как племя разлучило их, как Гриле пришлось навалиться на сына всем своим весом, чтобы удержать его, и как Крану привязали к дереву, когда он вернулся к поискам Мойры.

Скорее всего, из-за всех этих усилий переносить горячку стало сложнее.

Тройи перевел взгляд на дерево и, отыскав в листве точку обзора, увидел, что Крану все еще привязан к дереву. Богиня, сколько же дней прошло? Неужели его просто оставили там? Конечно же, нет. Даже Грон, ненавидевший брата больше всех на свете, не оставил бы его умирать с голоду на всеобщем обозрении. И все же инстинкты Тройи требовали от него худшего за то, что тот сделал, хотя с прояснившимся сознанием он не знал, насколько можно доверять тому, что он видел, и тому, как отреагировал. Как только он достаточно окрепнет, он пойдет и поговорит с Крану. Тройи уже давно был единственным, кто был готов простить Крану за содеянное. Вероятно, потребуется много времени, чтобы изменить это, особенно сейчас, после сезона, проведенного вместе в скитаниях по пограничным землям.

Он не мог отрицать, что чувствовал себя в какой-то степени виноватым за то, что выбрали его, а не Крану, который так этого хотел. Он понимал, почему самец набросился на него.

Но сейчас он нуждался в отдыхе и облегчении страданий. Его кожа уже начала покалывать и пылать, поэтому он вернулся к Мойре и лег рядом. Он не пытался обнять ее сзади, как Грон обнимал Грут. Вместо этого он положил голову ей на грудь, обвил ее руками за талию и прислушался к биению ее сердца. С Королевой его собственного вида все было бы иначе. Она была бы, по меньшей мере, вдвое крупнее Мойры, у нее была бы собственная шкура и никаких одеяний, но, хотя это могло показаться странным и даже неправильным, Тройи предпочитал миниатюрную, лишенную шкуры, хрупкую фигурку Мойры. Эффект Связи, как предположил он.

Тройи почувствовал, как она вздохнула и напряглась, когда проснулась. Он решил не двигаться. Он позволит ее реакции установить границы между ними и посмотрит, насколько она восприимчива к нему. Он вздрогнул, почувствовав, как ее пальцы нежно прошлись по его гриве. Только тогда он понял, что ожидал, как она его оттолкнет. Не то чтобы он этого хотел, просто он не знал, что теперь делать. Он никогда не был Связан Узами. Тройи не знал, как себя вести, и это его пугало. Он бы хотел, чтобы у него было время обучиться и все спланировать, прежде чем угодить ей, но ему придется учиться на собственном опыте и быстро.

Рука Мойры коснулась его лба и задержалась там на мгновение, побуждая его сесть и посмотреть на нее. Он обнаружил, что ее трудно прочесть без шкуры и хвоста. Ее лицо было очень подвижным, а когда она была с Грут, скорость и разнообразие выражений на ее лице были ошеломляющим, каждое из них исчезало прежде, чем он мог понять, что видит, не говоря уже о том, чтобы догадаться о их значении. Ее лицо тоже двигалось, когда она была с ними, хотя и в меньшей степени, поэтому он решил, что это было вызвано рефлексами, точно так же, как он не мог контролировать свою шкуру, если она топорщилась дыбом или укладывалась. Было бы гораздо легче, если бы он знал, что все это значит! Ему придется начать учиться уже сегодня.

Именно в этот момент она посмотрела на него без каких-либо драматичных гримас на лице, не оскалив зубы, — что, по уверению Грона, означало, что она счастлива, — не открыв рта и не опустив брови на глаза. Она только сонно моргала, в результате чего Тройи не смог прочитать ее эмоций. Она была рассержена? Довольна? Чего-то ждала?

Он слегка повел бедром так, чтобы его половой орган коснулся ее ноги. Это было не так нагло, как если бы он предложил ей свой хвост, и можно было истолковать как нечаянный поступок, но она бы поняла, что он был возбужден и готов для нее, если она захочет. В конце концов, это привлечет ее внимание и напомнит, что она не просто так его разгорячила.

Ее глаза метнулись к его напряженному органу, и на ее лице что-то промелькнуло. Если бы только черты ее лица двигались медленнее и сохраняли выражение на нем дольше! Насколько быстрым он должен быть? Ему навряд ли дадут шанс. Она посмотрела ему в лицо, потом снова вниз, потом на его грудь, высунув язык, чтобы облизать губы. Это было забавно, но он больше не считал ее плоское лицо с острым выступающим носиком странным. Оно ей подходило. Ему все еще было интересно, как выглядит ее рот с крошечными, тонкими, похожими на лезвие зубами. Он был маленьким. Неужели таким же был и ее язык? Пока он размышлял об этом, в его крови запульсировал жар и стремительным потоком помчался по венам, на этот раз не причинив неудобств. Скорее доставив удовольствие. Стимул.

Мойра поерзала на спине, словно устраивалась поудобнее, затем протянула руки, чтобы обхватить его лицо. Ее руки были очень маленькими, но они идеально расположились на его щеках. Он потянулся к ней, предлагая себя. Она получит все, что захочет, как и должно быть. Она прикоснулась не только к его щекам, но и снова к его лбу, затем провела ладонями по его шее, и он заурчал в одобрении и блаженстве. Это легкое прикосновение было похоже на возвращение домой. У него было мгновение, чтобы подумать о Связи, которая была по-настоящему сильна, прежде чем его разум снова поглотили ощущения.

Ее руки порхали по обнаженной коже его плеч, кружа по его шкуре, после чего одна из них взяла инициативу и расположилась по центру его груди. Еще несколькими дюймами ниже — и она услышит, как бьется его сердце. Он снова заурчал. Слова были не нужны, да у него их и не было. Может, ему лечь на спину? Или накрыть ее своим телом, как говорил ему Грон? Его хвост хлестнул позади него. Он не хотел сделать что-то не так.

Наконец ее руки вернулись к его шее, и она нежно притянула его к себе. Он с легкостью поддался ей навстречу, и их губы встретились. Грон не врал, похоже, для Мойры это было важной частью знакомства с парой. Ее губы ласково двигались по его губам, нежный ритм толчков и давления, напора и высвобождения, тянулись долгие мгновения, пока он полностью не растворился в ней. Ее влажный язык скользнул по его губам, и он вдруг вспомнил, что их языки должны соприкасаться, поэтому раскрыл свой рот. Он сделал это поспешно, но она еще крепче прижала Тройи к себе, заставив его накрыть ее рот своим, когда ее язык коснулся его языка.

Ее мягкий и влажный, как спелый фрукт, язык скользнул по его языку, и он последовал ее примеру. Ничто из того, что мог рассказать ему Грон, не научило бы его доставлять ей удовольствие, но Тройи знал, как глупо делать что-то незнакомое слишком поспешно или слишком резко. Его движения были медленными и осторожными, но больше она ничего не предпринимала. Мойра, расслабившись, податливо льнула к нему, погружаясь и выходя из его рта, дразня его своим языком. Он не дышал, но ему было все равно. Ее тело было мягким и теплым, когда он лежал, прижавшись грудью к ее груди. Кончики ее пальцев скользнули в шкуру у него на затылке, и он вздрогнул.

Движения ее языка замедлились, и она убрала его, вернувшись к прежним движениям их губ, после чего отстранилась и позволила ему вздохнуть. Тройи взглянул на ее лицо, ища хоть какой-то признак удовольствия или разочарования, и заметил, что ее губы блестят. Она облизала их, пока он смотрел, а когда ее дыхание обдуло его лицо, прохладное покалывание подсказало, что его губы тоже были влажными. Ее рука скользнула по его груди, и его мышцы напряглись в предвкушении.

Его половой орган все еще был твердым и набухшим, шум крови в его голове затуманивал мысли, но это не причиняло боли. Он не страдал, пока она была рядом. Ему хотелось снова соединить их губы. Он хотел большего. Тройи скользнул хвостом по своей ноге, чтобы коснуться и провести им по внутренней стороне ее бедра, продвигаясь все выше и выше. Она вздрогнула, но не оттолкнула его, позволив прикоснуться к себе. Он сократил расстояние между ними, прижавшись губами к ее щеке и уголку ее губ. Она воспользовалась рукой, чтобы повернуть его лицо и снова впилась в его губы, пока его хвост подбирался к ее колену, после чего прошмыгнул под него и двинулся дальше, на этот раз направившись к развилке между ее ног.

Мойра подскочила, резко оборвав поцелуй и оттолкнув его, чтобы просунуть руку между их телами и остановить его хвост от дальнейшего продвижения. Она взглянула на него, и он понял, что застал ее врасплох. Как-никак, она не дергала его за хвост. Она не инициировала спаривание. Возможно, он неверно истолковал значение давления их губ друг на друга, или ей не понравилось то, что он проявил инициативу. Как бы там ни было, она мягко оттолкнула его, поправив одеяния так, чтобы он больше не мог видеть ее живот, и провела рукой по своей гриве, не глянув на него. Он снова заурчал, пытаясь как можно лучше объяснить, что не понимает в чем дело, что ему жаль и он хочет продолжить.

Она издала какой-то звук, и ее лицо тревожно порозовело, затем она подошла к поклаже, которую принесла с собой, и к корзине с фруктами. Тройи наблюдал за ней, но его тело все еще не осознало, что их мгновение, по-видимому, закончилось, хотя мозг рационально предположил, что она хочет есть, она проголодалась и только что проснулась. Было нормальным — обеспечить их всем необходимым, прежде чем предаваться спариванию. И все же, чем дольше она смотрела в другую сторону, тем хуже он себя чувствовал, пока она не повернулась и не протянула ему еду. Он подполз к ней, чувствуя себя невежественным и виноватым.

Глава 32

Мойра тщательно пережевывала еду, хотя в горле стоял ком. Произошедшее было даже слишком приятным. Ее сердце до сих пор колотилось. Мех вовсе не отталкивал ее, на самом деле она едва обратила на него внимание, когда его язык оказался у нее во рту. Парень умел целоваться, вернее, было очевидно, что не умел, но у него были задатки. Неторопливый и чувственный во всем. Он испытывал ее и дразнил, пока она не захотела убедиться в том, что он будет заниматься с ней любовью таким же образом, боясь пошевелиться, чтобы он не перестал ее целовать.

Но когда его хвост проскользнул между ее ног, это было уже слишком, слишком быстро, и ей пришлось притормозить. Поцелуи — это одно, а секс — совсем другое. Целуясь, она словно узнавала его, медленно меняя их отношения друг к другу. Она не собиралась с кем-либо совокупляться, пробыв на поверхности планеты меньше суток. Мойра просто еще была не готова. Она знала Тройи дольше, чем большинство своих сексуальных партнеров, которые относились к мимолетным связям. Не исключено, что потенциально это был тот самый мужчина или один из них, с которым она собиралась провести всю свою жизнь.

Он сел рядом с ней и стал уминать за обе щеки свою груду фруктов. Она оставила его, чтобы пойти и выпить воды из запечатанной емкости в ее рюкзаке, на этот раз не сумев насладиться кокосовой водой. Она откусила кусочек от протеинового батончика, потому что они были разработаны специально для пищевых потребностей человека, а затем положила остатки обратно, потому что они определенно были разработаны не для вкусовых рецепторов людей. Она достала расческу и причесалась, потом взяла зубную щетку и пасту, намереваясь продолжить то, что начала.

Но вскоре стало ясно, что в планы Тройи не входил немедленный спуск. Он сидел, наблюдая за ней, его хвост лениво извивался за его спиной. У него по-прежнему был стояк — который не проходил — так что, возможно, он все еще был болен, но уже выздоравливал. Казалось его жар спал и был совсем не таким, как вчера.

Если он не собирался спускать ее вниз, значит она здесь застряла, но это ненадолго. Она высунула голову из-за края площадки и глянула вниз, стараясь игнорировать головокружительный крен в голове. Ей гораздо лучше, чем раньше, удавалось переносить высоту. Она практически не видела земли между листьями, да и площадка Рут была скрыта от ее глаз. Ей придется позвать на помощь.

Она откашлялась.

— Рут? — неуверенно крикнула она, сомневаясь в том, что была достаточно громкой. Тройи позади нее что-то проворчал и подобрался ближе, присел рядом с ней на корточки и положил руку ей на спину. Она попробовала еще раз.

— Мойра? Ты меня зовешь?

Мойра не могла понять, откуда доносился голос Рут, листья приглушали звук.

— Да. Я застряла. Не могу спуститься. Он все еще болен. — Она надеялась, что Рут поймет, кого она имела в виду, поскольку не хотела называть его имя, когда он был рядом с ней.

Последовала пауза, а затем Рут отозвалась:

— Хорошо, я попрошу Грона помочь.

За этим последовал обмен взглядами между Гроном и Тройи, который она старалась избежать, пока в конце концов он не отпустил ее и не лег. У Мойры сложилось отчетливое впечатление, что она каким-то образом задела его чувства, но ей надо было пописать.

К счастью, Грон быстро спустил ее вниз, и она оставила его у подножия дерева. Мойра подхватила рюкзак, который оставила на земле прошлой ночью, и Рут пошла с ней к пруду, пока она перечисляла все те припасы, которые дал ей Т'Лакс. Они пересекли поляну и направились к тому месту, где к дереву был привязан Крану. Ей было неловко, поэтому она склонила голову, когда они проходили мимо него. Он смотрел на нее все с тем же напряженным вниманием, но не пытался освободиться, не рычал на нее и даже не предпринял попыток с ней заговорить. Он больше не произносил ее имени.

— Неужели они все время держат его в таком положении? — в замешательстве спросила Мойра, когда они покинули поляну.

— Грила время от времени развязывает его, полагаю, чтобы он мог… э-э… размять ноги, — ответила Рут. Она не казалась обеспокоенной.

— Это наказание или что?

— Понятия не имею.

Мойра была немного раздражена тем, что Рут не возражала против того, чтобы Крану держали на привязи изо дня в день, но решила не спорить. Они верили только тому, что видели; они не могли спросить, а Мойра не знала, каковы будут последствия, если она попытается изменить ситуацию.

Мойра проделала свой утренний ритуал, заметив, что уровень воды в пруду опустился почти до минимума, превратившись в широкую неглубокую лужу. Если в ближайшее время не пройдет дождь или на этой планете каким-то образом не появится вода, банные процедуры останутся в прошлом.

Когда они вернулись на поляну, то обнаружили, что Грон, Грисс и Бру сооружают ступеньки для Мойры, очень похожие на те, что были у Рут, чтобы она могла подниматься на свою площадку самостоятельно. Рут, казалось, была чрезвычайно довольна этим, подбежав к Грону и взволнованно что-то защебетав, благодаря его, как будто он сделал это для нее. Даже находясь за пределами досягаемости, Мойра была уверена, что там присутствовал какой-то невербальный способ общения, и снова она сморщила нос, глядя на эту сладкую влюбленную парочку. Когда дело касалось Грона, Рут так явно демонстрировала свою любовь, что Мойре было больно на них смотреть.

Вместо этого она поймала себя на том, что смотрит на Крану. Он сидел в нескольких футах от Мойры и не сводил с нее глаз. У Рут и Грона наверно был медовый месяц, но разве не этого хотела Мойра теперь, когда решила остаться? Разве ее жизнь здесь не станет более терпимой, когда она полюбит пришельцев? Разве не любовь стала причиной того, что произошло у нее с Тройи?

И Крану. Она поняла, что он должен был стать частью этого. Она поцеловала Тройи, но ее все еще тянуло к Крану, даже при том, что он был связан и снова напугал ее прошлой ночью. Но она была не настолько объята страхом, чтобы удариться в бега, как тогда, когда сбежала на космический корабль. В конечном итоге, она не остановит его, когда он за ней придет. И когда этот день настанет, ей потребуется какой-то фундамент для создания отношений.

Она быстро нашла фрукты и направилась к нему. Он напрягся, когда увидел, что она приближается, заерзав в своих путах так, что ей пришлось укрепить свою решимость. Она не знала, чего он хотел от нее, но судя по тому, как он смотрел на нее, освобождаясь от лиан прошлой ночью, он хотел либо ее тела, либо ее смерти. Только желание или ненависть могли вызвать такую реакцию у мужчины, и теперь, когда он был связан и не мог причинить ей боль, лучшего времени, чтобы выяснить это, нельзя было и придумать.

Мойра опустилась на колени на расстоянии вытянутой руки, настолько близко, что буквально вторглась в его личное пространство, и почувствовала, как по ее коже пробежал холодок, от которого волосы встали дыбом.

— Мойра, — прорычал он, эффектно использовав единственное слово, которое знал.

Мойра поспешно сняла толстую кожуру с плода, который держала в руках, внутри напоминающего манго, а снаружи — зеленую скорлупу каштана без шипов. Сок забрызгал ей руки, но она не боялась испачкаться. Она подняла плод и показала ему, чтобы он понял, что она задумала, прежде чем дотронется пальцами до его зубов. Он не возражал, но когда она поднесла руку к его губам, он зарычал так тихо, как никогда раньше, и отвернулся.

Либо она стала лучше разбираться в этих инопланетянах, либо они не так уж сильно отличались от людей. Он был настроен воинственно, ему не нравилось быть беспомощным, он не хотел, чтобы она его кормила. Мужская гордость, похоже, была присуща всем мужчинам.

Ее это вполне устраивало. У нее были дела поважнее, чем сидеть рядом с ним и кормить его, как младенца. Если он не хочет, она не станет его принуждать. Но она чувствовала беспокойство, оставляя Крану на попечение матери, которую до сих пор нигде не было видно. У нее складывалось впечатление, что Грила — это железный кулак без бархатной перчатки. Забота о детях не входила в список ее любимых занятий, на это явно указывало отсутствие в окрестностях ее младшего сына.

Проблема заключалась в том, что Мойра по опыту знала, что Крану много ел. Это были одни лишь фрукты, но он часто их поглощал, когда они сюда шли. Похоже, у Гэндри было так заведено: они ели только тогда, когда были голодны, без установленного времени приема пищи. Судя по отсутствию косточек и кожуры поблизости, Мойра поняла, что он недополучал то, чему обычно отдавал предпочтение. Один манго-каштан этого не исправит, но что-то подсказывало ей, что он отвергал ее не потому, что был сыт.

Ее сердце растаяло и в то же самое время она начала испытывать сильное раздражение. Болван… Глупо морить себя голодом из-за того, что он хотел выглядеть крутым. Но она не осмеливалась его развязать. Решение было принято Грилой, а эта женщина могла убить Мойру в мгновение ока. Она была выше медведя гризли и сложена как самка гориллы.

Раздражение Мойры затмило ее минутную слабость, и она ущипнула Крану за икру, в том месте, где кончался мех, вынудив его подпрыгнуть. Он посмотрел на нее с непонятным выражением на лице, вероятно, основную роль сыграли шок и обида. Она снова помахала плодом у него перед носом, предлагая ему своеобразную оливковую ветвь. Он попытался сосредоточиться на фрукте, но тот был слишком близко, поэтому Крану посмотрел на нее и фыркнул. Рано или поздно ему придется научиться прислушиваться к ней, рассудила Мойра. Ей не нужен выпендрежник, который не будет ценить ее внимания.

Она положила руку ему на плечо, и он вздрогнул, а затем его рот медленно приоткрылся, словно она произнесла волшебное слово. Рот у него был действительно очень большой, наверное, из-за этих зубов, как предположила она. Мойра задумалась, не позволить ли ему откусить кусочек, но потом решила, что скорее всего сможет засунуть фрукт в его рот целиком, и оказалась права. Он пожевал, а потом повернулся, чтобы выплюнуть косточку. Он бросил на нее украдкой непоколебимый взгляд, и она нерешительно улыбнулась ему в ответ.

Они неплохо ладили во время путешествия, но с тех пор, как прибыли сюда, все изменилось, его никогда не было рядом, а если и был, то он целовал ее, смотрел на нее или вел себя странно. Мойра больше не хотела его бояться, и что-то подсказывало ей, что это произойдет только в том случае, когда она перестанет сбегать и позволит ему себя поймать.

Она провела рукой по меху на его плече и поднялась на ноги. У нее больше не было с собой фруктов, к тому же она не могла сидеть здесь весь день. Тройи все еще был болен, слишком болен, чтобы спуститься вниз. Ей нужно было проверить его. Она не знала, когда забота об этих двух кретинах стала ее обязанностью, но было здорово иметь цель и отвлечься от нависшей над ней паники, после решения никогда не возвращаться на Землю.

Они с Рут провели утро, раскладывая и распределяя свои припасы, Мойра рассказала ей все о своем пребывании на космическом корабле, пока для нее сооружали лестницу. В некотором смысле ей было приятно вернуться, и она поняла, что они с Рут связаны друг с другом, независимо от того, подруги они или нет. Они оказались в одинаковом положении, пережили похожие безумные события. Они обе были похищены инопланетянами, во что не смогли бы поверить ни ее друзья, ни ее родственники. Иногда они с Рут просто обменивались взглядами и понимали друг друга без слов.

Они были разными людьми, и некоторые вещи вынуждали ее держать язык за зубами, но присутствие Рут было бесценно. Как ни крути, важно иметь рядом того, кто не смотрел на нее как на сумасшедшую, когда она говорила о маленьких зеленых человечках. Время от времени Мойра замечала в Рут непоколебимую решимость, ее неизменную готовность сражаться или бежать, бросить все, кроме Грона, забив на последствия, и Мойра гадала, получится ли у нее так же.

Судя по всему, Рут пришлось пережить гораздо больше, полагаясь только на Грона, она отказалась от всего ради него, в то время как Мойра осталась, чтобы предотвратить дальнейшие похищения девушек с Земли. Мойра видела, как Рут зорко и неотрывно наблюдала за Гроном, оценивая дюжину различных окружавших его вещей в любой момент времени, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Мойра призадумалась над этим, ведь было очевидно, что Грон больше, сильнее и гораздо лучше приспособлен, чем Рут, но Рут частично взяла под контроль не только свою судьбу, но и судьбу Грона. Да поможет Бог тому, кто попытается причинить ему боль.

Как только лестница была закончена, Мойра опробовала ее. Разумом она понимала, что если они выдерживали вес мужчин, то выдержат и ее, но Мойра с трудом преодолевала расстояние между перекладинами. Она заметила, что для женщины у Рут весьма хорошо развиты мышцы, теперь она понимала почему. Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы стать такой, если она вообще когда-нибудь такой станет?

Она проверила Тройи, убедилась, что он достаточно поел и выпил, а затем уложила его спать. Он был очень чутким, когда она прикасалась к нему, а он к ней. В какой-то момент, ближе к вечеру, его эрекция ослабла и он уснул. Мойра рассматривала возможность отдохнуть, поскольку к этому времени верхняя часть ее тела уже сильно болела от того, что она карабкалась на дерево и слезала с него, чтобы убедиться, что с двумя ее парнями ничего плохого не случилось. Солнце только-только начало садиться, но сон к ней не шел, он был испорчен ее пребыванием на корабле, поэтому она легла рядом с Тройи, понимая, что не скоро заснет.

Во сне Тройи выглядел еще более измученным, чем в те моменты, когда его лицо оживлялось. Щеки впали, а под глазами залегли тени. Но все же было в нем что-то такое, отчего Мойре нравилось смотреть на него. Он был ей дорог, он принадлежал ей. Она знала, что это не совсем правда, но они были друзьями и делили одну площадку. Они с Крану нашли ее и привели, несмотря на последствия, в самое надежное место, где она была в безопасности. Мойра провела здесь уже больше недели, учитывая время, проведенное на корабле, а он все еще спал рядом с ней.

С Тройи она была в гораздо большей безопасности, нежели с Гроном, Грилой, Гриссом или Бру. Крану манил ее к себе, но с ним, в отличие от Тройи, она опасалась за свою жизнь. Тройи был надежным, она чувствовала, как он заботился о ней. Даже если он не сможет помочь ей вернуться на Землю, это все равно было приятно.

Тройи был довольно милым, когда она позволяла себе присмотреться к нему. Она и подумать не могла, что он когда-нибудь ей понравиться. Поскольку он спал, она позволила себе прижаться к меху на его груди и вдыхать его запах, позволяя кончику своего носа и рукам нежно очерчивать мускулы под его мехом. Почти сразу же его член набух и задел ее ногу, а его руки, казалось, поймали ее в ловушку, когда он притянул ее к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в ее волосы. Она чуть не разбудила его, пытаясь освободиться, подумав, что он уже проснулся, но он почти сразу расслабился, и она поняла, что он все еще спит.

Мойра замерла на мгновение, затем позволила себе озорную улыбку и кончиком своего пальца снова провела по выступам мышц на его груди.

Глава 33

Наверно, самое худшее, по мнению Крану, было не в том, что он все время оставался привязанным к дереву, а в том, что это дерево идеально подходило для того, чтобы он мог видеть и слышать все, что видеть и слышать не хотел.

Ему пришлось наблюдать за тем, как утром Тройи, придя в себя после возвращения Королевы, спустил Мойру с площадки и последовал за ней через поляну к пруду. Ни один из них не остановился, чтобы поговорить с ним или хотя бы взглянуть на него. Он не был настолько жалким, чтобы рычать или высказывать свое недовольство, когда они проходили мимо, хотя мог бы. Вместо этого он наблюдал за тем, как они приближаются, ожидая, что Тройи хотя бы скажет что-нибудь, посмотрит на него или освободит, но они ушли прежде, чем он понял, что они не собирались обращать на него внимание. После такого он был слишком ошеломлен, чтобы злиться.

У Тройи, по крайней мере, хватило совести выглядеть пристыженным, когда он проходил мимо, не остановившись.

Никто до настоящего времени не предполагал, что Тройи или кто-то другой мог умереть в разгар горячки, так что Крану не волновался, но он видел, какие перемены произошли с его бывшим товарищем. Тройи выглядел очень бледным и слабым. Было ясно, что он оправляется, но Крану показалось, что ему дается это слишком легко, вероятно, Мойра продолжала заботиться о нем. Если бы она воспламенила Крану, он бы не проявил слабости. Он бы стал сильнее.

Эта мысль была единственным утешением для него, пока он прислушивался к отдаленному рокоту и всплескам воды во время купания Тройи и Мойры в пруду. Он представил, как она намывает его, также как Грут намывала Грона, — образ, который ему не понравился.

Было трудно оставаться сильным. Его взгляды не изменились с тех пор, как его привязали к дереву; Мойра вернется, и он завоюет ее расположение. Но сейчас ему было тяжело слышать их, а самому оставаться в стороне. Он не хотел надеяться, он хотел знать наверняка, что его сил и решимости хватит, чтобы достичь своей цели, что в конце концов он победит. Он хотел хоть раз в жизни услышать это заверение от кого-то другого, а не от себя самого. Но стало вдвойне тяжелей, когда его вот уже в который раз не выбрали. Он был отвергнут и наказан, и в настоящее время переживал не самые лучшие дни своей жизни.

Изгнание — было шансом. Наказание в виде привязи к дереву — было неудобством. Игнорирование Королевы, которую он выбрал, — хотя знал, что самцы не могут выбирать, — а также неспособность избежать встречи с ней и Тройи — была… ударом по его уверенности в себе. Впервые он почувствовал… сомнение.

Он был знаком с гневом и ненавистью по отношению к другим, когда они стояли на его пути, мешая ему и удерживая от того, что он хотел. О да, ему были хорошо знакомы эти чувства. Но сейчас все было по-другому. Он не мог ненавидеть Мойру, даже при том, что она не выбрала его. У нее определенно была на то причина. Наверно, с ним было что-то не так, что-то такое, что ее не привлекало, что-то настолько плохое, что вся его сила, размеры и забота о ней были не столь важны.

Поэтому он снова посмотрел на свои действия со стороны. Он знал, каким его видят другие: глупым, агрессивным, жестоким. Но он всегда считал, что они ошибаются, что они не понимают его, к тому же ему было все равно, что они думают. Вот только ему было не все равно, что думала Мойра. Он изо всех сил старался быть лучше, но, может быть, она чувствовала то же, что и его прежнее племя? Может… он действительно был таким, каким его видели окружающие?

Тройи был совсем не похож на него, и он был избран. Крану не мог припомнить ни одного случая, когда Тройи затевал драку, кроме того утра, когда исчезла Мойра. Если кто-то и пытался учинить драку, то Тройи всегда поступал так же, как большинство Необузданных самцов, и сдавался мгновенно, чтобы не пострадать. Тройи не отличался ни размерами, ни силой. У него была репутация доброго и спокойного самца. Большинство соплеменников говорили, что он умен. Все то, что Крану сбрасывал со счетов, как не заслуживающие внимания качества. Он не понимал, как мягкотелость может помочь ему получить то, что он хочет, но, видимо, могла.

Тройи раздражал Крану своими нескончаемыми нравоучениями, еще одним голосом, который пытался его исправить. Но, по-видимому, Королевы предпочитали именно такое поведение. Разве может быть иначе? Королевы были лидерами, они не хотели, чтобы самцы бросали им вызов. Крану думал, что Мойра будет другой, но, видимо, ошибся. Судя по всему, для него в этом мире Королевы не существовало.

Единственный вопрос, который он задавал себе все это время: как он будет жить дальше? Чего он хотел? Инстинкты по-прежнему подсказывали ему, что это Мойра, но не загубит ли он свою жизнь, преследуя Королеву, которая его не хочет? Что будет, если он останется с ней? Возможно, в конце концов она впустит его в круг своих приближенных в качестве стражника или самца низшего уровня, того, кого бы она использовала, но в ком не нуждалась. Или же он зависнет где-то на периферии ее жизни как Необузданный самец, один из членов ее племени.

На его взгляд, это выглядело жалко. Хуже, чем была бы его жизнь в племени Грасты, потому что на этот раз он будет тосковать и полностью отчаиться, довольствуясь любыми крохами внимания с ее стороны, которых будет удостаиваться.

А если он уйдет? Он вернется в пограничные земли, где либо сойдет с ума, либо присоединится к другому племени, либо станет прислугой Королевы. Но если он пойдет по этому пути, то каждый день будет думать о Мойре. Возможно, он не будет так унижен, как здесь, потому что никто не узнает правды, но, по крайней мере, здесь он сможет видеть ее и заботиться о ней в мелочах. Сражаться ради нее. И, возможно, однажды присматривать за ее детьми.

Что-то в нем взывало к ней. Он уже был разрушен для любой другой жизни. Гордость больше не имела смысла, она никогда не давала ему того, чего он хотел. Так как же он будет жить дальше?

Он обмяк в удерживающих его лианах. Сделает ли он то, что ждали от него другие, изменится ли, чтобы быть как все? Или он упрямо останется прежним, настаивая на своей правоте, в которую все еще верил?

Он замер, услышав шаги приближения Мойры и Тройи. Он не знал, что делать. Он не хотел, чтобы его видели. Он понимал, что может позвать Тройи и попытаться вступить в конфронтацию, но что, если его снова проигнорируют? И что подумает об этом Мойра? Но просто сидеть и ничего не делать, позволяя им и дальше его игнорировать, когда они могли снова пройти рядом, — было похоже на упущенную возможность, в которой он отчаянно нуждался.

В итоге выбор у него отняли. Они прошли мимо, и как бы он не хотел что-нибудь сказать, у него не нашлось слов, но тут Мойра остановилась и обернулась. Она потопталась возле деревьев, пока не нашла водяной плод, затем опустилась на колени рядом с ним и предложила ему проткнуть его.

Крану пристыженно отвернулся. Накануне он взял предложенный ею фрукт, но всему есть предел. Он не хотел, чтобы она влила воду ему в глотку, а потом ушла и снова оставила его, вернувшись к своему избранному самцу. Своей паре. Тройи. Его компаньону. Крану не входил в круг ее приближенных, так что не принадлежал ей и не мог рассчитывать на заботу. Он не нуждался в ее жалости.

Получив отказ, Мойра швырнула водяной плод о землю с такой силой, что тот отскочил. Она поднялась на ноги и зашагала прочь, выглядя разгневанной, тем самым удивив Крану настолько, что он задумался, не совершил ли он только что ужасную ошибку. Королевы часто предлагали самцу еду, чтобы посмотреть, достоин ли он стать избранным. Неужели Крану был так поглощен своей уязвленной гордостью, что отверг ее, сам того не желая? Неужели он сейчас упустил то, что хотел?

Он глядел ей вслед, желая, чтобы они просто объяснились. Как это удавалось Грут с Гроном? Она подошла к Тройи и остановилась, бросив на Крану поверх плеча суровый взгляд, после чего схватила Тройи за шею и притянула к себе так, что их губы соединились. То, что проделывала Грут с Гроном и то, что Крану пытался провернуть с Мойрой, но он понял, что его усилия оказались неудачной имитацией. Связанная пара разделяла настоящие чувства, о которых он ничего не знал. В них присутствовала динамика, общение, доверие, близость. Он словно получил пощечину. Мойра сделала это, чтобы показать ему, что он потерял. Показать, что она разделила с другим то, что он хотел разделить с ней.

Она пыталась причинить ему боль, и ей это удалось, даже без слов.

Она отпустила Тройи и бросила на Крану еще один взгляд, а затем зашагала прочь, возможно, назад к их площадке, или чтобы найти Грут. Тройи выглядел слишком ошеломленным или возбужденным, чтобы пошевелиться. Когда он пришел в себя и последовал за ней, Крану остановил его, подозвав нерешительным хрипом. Теперь у Тройи было все, а у Крану — ничего. Их положение изменилось, словно под Тройи выросла гора, подталкивающая его наверх, в то время как Крану она низвергла в пропасть. Тройи задержался и взглянул на него.

Крану попытался откашляться, но то, что он хотел сказать, никак не шло, да и голос осип. Он молился, чтобы Грон не ошивался поблизости и не услышал его.

— Тройи, мне нужна твоя помощь, — выдавил Крану. — Пожалуйста, — добавил он, опустив голову, чтобы не видеть лицо Тройи, когда он будет вспоминать этот момент.

На мгновение воцарилась тишина, но Крану все-таки решился поднять голову, ожидая увидеть презрение. Ведь Крану никогда не проявлял доброты по отношению к Тройи. Его старый компаньон растерянно переводил взгляд с Крану на то место, куда ушла Мойра.

Наконец он встретился с умоляющим взглядом Крану и произнес:

— Наберись терпения.

Затем Тройи последовал за их Королевой.

Крану откинул голову назад, упершись ею в ствол дерева. Тройи просил потерпеть, не дав обещания помочь Крану завоевать Мойру или освободить его. Но и не отказал. Неважно поможет ему Тройи или нет, он хотел подарить Крану надежду

Поэтому Крану решил не сдаваться раньше времени.

Глава 34

В тот вечер они с Тройи снова целовались.

Не то чтобы это произошло намеренно… но и случайностью это не назовешь. Она не пыталась найти себе место в этом инопланетном мире и использовать для этого Тройи. Она не обманывала его и не торговала собой. Это было спонтанным, необдуманным действием. Просто своего рода… продолжением.

Теперь, когда она решила остаться, пути отступления ей не понадобятся. У нее больше не было причин играть по старым правилам. Ну и что с того, что он пришелец? Мохнатый? С большими зубами? Здесь это было нормой. Ну и что с того, что они не могут общаться? Если уж на то пошло Рут была ее единственным собеседником, который уже выразил своё мнение. Этические и моральные принципы здесь не действовали. Пришло время играть по новым правилам, а новые правила подсказывали ей, что Тройи — прекрасный вариант.

На протяжении дня они целовались много раз. Искупать его было целым испытанием, но он нуждался в этом, если они собирались перевести отношения на новый уровень. Она пыталась мыслить как медик, объективно и непредвзято, когда терла его кожу мочалкой и погружала пальцы глубоко в его мех, чтобы тщательно отмыть его шампунем, хотя воды в пруду действительно было недостаточно.

Он урчал, мурлыкал и дергал ее за одежду, пытаясь раздеть, как она догадалась. Мойра не остановила его, но и не помогла, так что ее топ остался на своём месте, а шорты — на своем. Она была права, полагая, что они не смогут справиться с пуговицей и застежкой-молнией, ведь одежда была им явно незнакома. Участки на ее теле, которое ему удалось обнажить, представляли определенную опасность, поскольку его влажные намыленные руки оглаживали ее талию, а его намокший и отяжелевший хвост обвивался вокруг ее икры. Мойра пыталась сосредоточиться на деле, а не на блестящих от воды мышцах под ее ладонями, но в результате вышла из пруда чересчур промокшей, и не только из-за воды.

Само собой, он был возбужден. Похоже, у него вставало стоило ей лишь взглянуть на него. Мойре даже не нужно было говорить «прыгай» и ждать вопроса «как высоко?». А может она дернула чуть сильнее, чем требовалось, стараясь вымыть основание его хвоста, просто чтобы проверить, права ли была Рут насчет всей этой фигни. Он застонал и откинул голову назад, своей реакцией ответив на этот вопрос оглушительным «да!».

Она могла прикоснуться к нему. Она знала, что могла. Это было бы так просто, к тому же он ничем не проявлял признаков того, что не хочет ее. Но все равно это было как-то неправильно. Он явно хотел ее, но она чувствовала, что было что-то еще. В их отношениях раньше не было сексуального подтекста, так почему же он появился сейчас? Тройи смотрел на нее так, словно она зажгла в небе звезды; но она не изменилась, она сбежала и бросила его! Так почему же он вдруг захотел ее? Неужели, пока её не было, на него снизошло озарение?

Но дело не только в сексе. Она знала, как это выглядит, когда парень кончал в нее, считая сексуальной или, по крайней мере, соблазнительной. Тройи не смотрел на нее так, словно хотел использовать ее для перепиха. Он смотрел на нее так… словно чего-то ждал. Словно он предлагал ей себя. Словно ей нужно было лишь протянуть руку и обнять его, а затем что-то случится, но она не знала, что именно, что это будет значить для него, что за этим последует дальше.

Поэтому она ничего не сделала. Вернее, не совсем так. Тройи даже не пытался мыться, просто смотрел, как ее руки растирают его, делая то же самое с ней, и Мойра рассудила, что в этом купании не будет никакого смысла, если она оставит его невымытым в одном конкретном месте, поэтому она медленно стала прокладывать себе дорожку по его шерсти вниз, спускаясь к паху и, ожидая, что он остановит ее, но он этого не сделал. Кончиками пальцев она нежно втерла круговыми движениями пену в его мех, завороженная тем, что текстура его меха в том месте не походила на текстуру лобковых волос, которые она рассчитывала ощутить.

Снова намылив руки, она прижалась к его телу, не желая смотреть ему в лицо, пока делала это. Она просунула руку между его ног, одной половинкой щеки прильнув к холодному мокрому меху, а другой — к горячей влажной коже. Он нежно приобнял её за плечи так, что она могла слышать биение его сердца и чувствовать его дыхание. Она поняла, что ощущает себя в безопасности, как, наверное, и он, если позволил ей это делать. Она не боялась, что он может сорваться и сделать то, что ей не понравится. Все это время он оставался добродушным, любопытным, воодушевленным и возбужденным. Когда он зарычал, его рык был тише, чем вздох. Ее руки скользили по всему его телу, но он не прятался, не отталкивал ее и не пытался принудить к чему-то.

Сначала она провела руками по всей длине его члена несколько раз, быстро, нежно и продуктивно. Он был твердым, горячим и гладким. Возвышаясь над ней, он охнул и притянул ее ближе, подавшись бедрами к ней. Она отвела руки и дала ему время прийти в себя, прежде чем продолжить, он начал раскатисто мурлыкать, и это мурчание вибрацией отдавалось ей в щеку, но его хватка снова ослабла. Затем она провела руками по внутренней стороне его бедра, пытаясь предупредить его о своих намерениях, после чего нежно помыла его мошонку, чего ей никогда раньше не приходилось делать, она могла только полагаться на то, что проделала хорошую работу.

Они впервые были настолько близки в физическом плане, поэтому происходящее казалось неловким и в то же время невыносимо эротичным. Наверно, на Земле это считалось бы третьей базой.

Возможно, именно поэтому она поцеловала Тройи на глазах у Крану, совершив дерьмовый поступок, но он вел себя как козел, так что не стоило удивляться. За исключением тех случаев, когда она начинала об этом размышлять. Потому что к таким методам прибегали, когда пытались вызвать чью-то ревность, которая подразумевала бы, что Крану хотел её, а она хотела его. Такие вещи помогали узнать истину, но было своего рода подлостью использовать одного парня, чтобы подстегнуть другого, когда она изначально даже не была уверена в том, что хотела использовать парня для чего-то подобного.

Позже они снова поцеловались. И еще раз. Не остановившись на этом.

Поцелуи ещё никому не вредили. Рут, вероятно, даже одобрила бы это. Кроме того, Мойра знала, что этот парень останется с ней, возможно, до конца её дней, а не как все те парни, с которыми она спала. Она не могла оторвать от него своих рук, что было грандиозной переменой по сравнению с тем, как они вели себя раньше.

Она призадумалась над этим, но в голову шёл лишь один ответ — она была счастлива, по крайней мере сейчас. Сомневаясь, что найдет ответ на вопрос «как» или «почему». Зачем позволять хорошим вещам пропадать впустую? Дареному коню в зубы не смотрят.

Поэтому, когда они тем вечером удалились на свою площадку, она не стала тянуть резину и поцеловала его снова. Это было так просто. Он ничего не говорил, да и ей не нужно было подбирать слова.

Он прилег на бок, словно приготовился ко сну, но его взгляд был устремлен на нее, а хвост за его спиной метался из стороны в сторону, и она быстро смекнула что к чему. Мойра улыбнулась и склонилась над ним, поцеловав, когда он перекатился на спину и опустил руки ей на талию. Ох, он был хорош. Подумать только, он научился целоваться днём ранее, но она никогда не получала такого удовольствия от поцелуев, как с Тройи.

Когда он перекатился на спину, она последовала за ним, и он тянул ее до тех пор, пока она не улеглась ему на грудь. Как только ее обнаженное бедро оказалось зажатым между его ног, она ощутила, как в нее уперлась его эрекция. Она не отодвинулась, наоборот поощрительно сдавила его. Близилась ночь, они были одни, почему бы и нет?

Ее руки блуждали по его крепким плечам, не обращая внимания на мягкий слой меха между их телами. Его руки моментально забрались под ее топик и огладили ее талию. Похоже, это станет очередной задачкой, которую ему предстоит решить, прежде чем он станет в этом деле профи. Когда-то ее одежда сбивала его с толку, но теперь он точно знал, как залезть ей под топик. С таким же успехом она могла раздеться сама, но быстро привыкла к его нетерпеливым рукам, и они ее вполне устраивали.

Мойра тихо простонала, чтобы подбодрить его, запустив пальцы в густой мех на его груди, который теперь был мягким и пушистым. Она снова задалась вопросом, как далеко готова зайти, но в то же время почувствовала инстинктивное желание ощутить его большие теплые руки не только на талии, но и на своей груди.

Ей пришлось немного сместиться и оседлать его живот, не обрывая их поцелуя. Было трудно оторваться, сесть и стянуть топик через голову, но его довольное урчание того стоило. Она быстро расстегнула лифчик и бросила его рядом с ними, затем убрала его руки со своей талии и пристроила их туда, куда хотела. Стоило показать ему, какие прикосновения ее заводили, как его дыхание участилось, а эрекция шлепнула ее по ягодице. Низ ее живота напрягся, и она прижалась к нему чуть сильнее, из-за чего шов на ее шортах надавил ей на клитор, окатив волнами блаженства.

Мойра наклонилась и поцеловала его снова, почувствовав, как прикосновение меха к ее обнаженной коже, пробудило в ней дрожь. Она даже не пыталась скромничать, когда потерлась об него, чувствуя смесь мягкости и крошечных колючек. Она проводила руками по его шее, чувствуя его пульс и то, как двигалась его массивная челюсть, когда он ее целовал, после чего снова прижалась бедрами к его животу.

Мойра решила не снимать шорты. Сегодня они не будут заниматься сексом, но она не хотела, чтобы по завершении у него посинели и отвалились яйца. Ей хотелось большего, хотелось зайти дальше. Они уже сделали это, когда он большим пальцем нежно скользнул по ее соску и ее накрыла волна жара, но она хотела, чтобы он кончил. Она опустила руки на площадку и начала на ощупь искать его хвост. Когда она не смогла его обнаружить, то передвинулась, но боялась случайно придавить его коленом.

В конечном итоге, ей пришлось оторваться от его губ и сесть, чтобы оглядеться вокруг. Она нашла его хвост и положила себе на колени, проведя по нему руками. Он был таким толстым и тяжелым. Сплошной мускул, как у змеи. Хвост обвился вокруг ее запястья, и она в очередной раз удивилась, насколько ловким он был. Гораздо более гибким, чем ее позвоночник. И конечно же, им управлял Тройи, а не какое-то прикрепленное к нему разумное существо. Все, что делал хвост, он делал потому, что этого хотел Тройи.

Рут предлагала ей потянуть за него, но Мойра не могла этого сделать, ведь Тройи будет больно, что бы там ни говорила Рут. Но она могла помассировать основание, если бы он приподнялся. Пока она размышляла, хвост соскользнул с ее запястья и обвился вокруг талии. Она снова вздрогнула от ощущения меха к своей коже. Затем его хвост двинулся выше, обернувшись вокруг нее так, что кончик расположился между ее грудей.

На мгновение у Мойры перехватило дыхание, и она замерла, словно ей нужно было увидеть, что он предпримет дальше, но поняла, что ей это ни к чему. Хвост просто был частью его тела, такой же как например рука, которую он мог приложить к ее груди, поэтому она прижала его к себе и погладила по нему. Очевидно уверенный в том, что получил ее одобрение, хвост изогнулся на ее груди и усилил хватку, а кончик намеренно щелкнул ее по соску.

От изумления у нее отвисла челюсть. Она не знала, стоит ей возмущаться или нет, но в конце концов пришла к выводу, что секс с Тройи никогда не будет скучным. Она лукаво улыбнулась ему, обернутая его шаловливым хвостом. Мохнатая конечность действительно была чем-то особенным. Сильной и слегка колючей. Ей это нравилось. Очень нравилось. По какой-то причине, когда ее так обнимали, она чувствовала себя сексуальной. Самой настоящей красавицей этих джунглей, и Тройи определенно попал под ее обаяние.

Она осторожно нащупала за своей спиной его член. Хвост может и был ей в новинку, но этот орган нет. Она знала, что с ним делать.

Его член в ее руке был горячим, твердым, тяжелым и толстым. Она провела кончиками пальцев по внутренней стороне его длины, пока он стоял колом и тянулся к ней. Она сделала это, не глядя, наблюдая за выражением его лица, дразня его. Он застонал, почти зарычав, и его хвост прижался к ее груди сильнее.

Мойра воспользовалась моментом, чтобы быстро снять обувь и носки. Она хотела быть как можно более обнаженной, не снимая шорт, как пояс целомудрия, хотя ее нижнее белье стало неприятно влажным. Затем она снова потянулась назад и обхватила его рукой. Она запустила пальцы другой руки в мех на его животе, укрепив положение своего тела и наслаждаясь теплом его кожи.

Мойра начала медленно двигать рукой, сжимая его и слегка покручивая, чтобы подразнить и понаблюдать за его реакцией. Он покорно лежал и извивался, сжимая ее бедра и рыча все громче. Она удовлетворенно улыбнулась. Ей нравилось, какие чувства она в нем пробуждала.

Она задала устойчивый ритм, но было неудобно, делать это одной рукой, заведя ее себе за спину, поэтому она остановилась и приподнялась на коленях, чтобы сдвинуться назад и оседлать его бедра. Тройи последовал за ней, сел и согнул ноги в коленях, поймав ее в ловушку своего тела, в то время как его руки оставались на ее бедрах, а хвост был обернут вокруг ее груди. Он рыкнул, на этот раз она была уверена, что звук был глубже, чем мог издать человек, а затем приблизил к ней свое лицо. Она думала, что он поцелует ее, но он повернулся, чтобы потереться носом о ее щеку, после чего лизнул ее в шею.

Мойра судорожно вздохнула, пытаясь вспомнить, что она делала, вместо того чтобы оставаться неподвижной и позволять ему проделывать это всю оставшуюся ночь. Каждый раз, когда она думала, что одержала верх, он своими действиями напоминал ей о том, что может быть грозным противником.

В таком положении она по-настоящему ощущала разницу в их размерах. Мойра полулежала у него на коленях, поддерживаемая его бедрами, прижатыми к ее пояснице. Она чувствовала себя камнем, упавшим в лощину, из которой невозможно выбраться. Мойра ничего не видела за его широкой грудью, ведь ему пришлось сгорбиться, чтобы поцеловать ее в шею. Его руки мягко удерживали ее на месте, почти не прилагая усилий, заключив в теплую, мягкую клетку. Это не пугало ее, пока она слышала вибрирующий урчание, которым он ее окружил. Оно ни разу не изменило тональность и всегда несло в себе какую-то нежность. Он мог с легкостью причинить ей боль, но у него были манеры плюшевого мишки.

Ее промежность прижималась к стоящему между ними члену. В ее положение ей с трудом удавалось удерживать вес своего тела от того, чтобы соединить их вместе. Тройи, похоже, не возражал. Шорты больше не казались такой уж надежной защитой, но ей пришлось напомнить себе, почему она не хотела просто сорвать их и насадить себя на его член, послав к черту последствия. По какой-то причине она не торопила события. Причина, которую она без сомнения вспомнит позже.

Руки Мойры снова сомкнулись на его члене и стали работать в тандеме, пока она покачивала бедрами, прижимаясь к нему. Зарычав чуть свирепее, он прижал ее к себе крепче, так что она задвигала бедрами быстрее, потираясь о жесткий шов своих шорт, словно дразня тем, что могла с ним сделать.

Он оторвался от ее шеи и повернул ее лицо к себе. Она была уверена, что выглядит раскрасневшейся и возбужденной, но вот он выглядел на удивление бесстрастным. Лишь его глаза, устремленные на нее, пылали, а лицо было обрамлено темной листвой, слегка шевелящейся в кронах деревьев позади него. Его губы раскрылись, а из горла вырвался хрипловатый рык, когда он смял их губы в поцелуе. Его язык жадно вторгся в ее рот, и ее губы начало покалывать от утробных вибраций.

Она поняла, что теперь основание его хвоста свободно, поэтому положила одну руку ему на поясницу, с легкостью нащупала его хвост и сжала его в кольце большого и указательного пальцев. Спина Тройи мгновенно напряглась, Мойре пришлось буквально прилипнуть к его губам, чтобы не разорвать их поцелуй. Она погладила его хвост еще нежнее, выписывая кончиками пальцев маленькие круги, становясь смелее до тех пор, пока он уже не казался таким изумленным. Его рычание усилилось, и она посчитала это хорошим знаком, а его хвост обмяк, едва обвивая ее, и повис у нее на груди, как измученный щенок.

Она старалась сбалансировать поддразнивание его хвоста с надрачиванием члена. Поцелуй утратил свою актуальность, пока Тройи просто не заключил ее лицо в ладони и не посмотрел ей в глаза, иногда утыкаясь носом в ее щеку, когда его дыхание позволяло это.

Она в последний раз нежно потянула его за плоть, скользнув по головке члена, и внезапно их обрызгала влага, покрывшая ей всю ладонь. Тройи застонал и напрягся, когда его сперма начала обдавать ее грудь. Она ласкала его член, продлевая оргазм, выдаивая его до последней капли, а затем быстро переключилась на поглаживания его хвоста, пока он окончательно не иссяк, практически рухнув на нее всем телом. Его голова опустилась на ее плечо, а когда она убрала руку от его хвоста, он, по-видимому, восстановил свою силу и снова обвился вокруг ее тела. Его руки до этого застывшие на ее спине, снова начали медленно ее оглаживать.

Мойра поздравила себя с прекрасно проделанной работой. Она не кончила, но это и не входило в ее планы. Быть может в следующий раз настанет ее черед. Речь шла об исследовании Тройи, изучении его инопланетного тела, прежде чем она вступит с ним в отношения, и, похоже, все системы в его организме работали исправно. Никаких сюрпризов, никаких пугающих отличий от человеческого тела, кроме хвоста, которым она была более чем довольна. Она высвободилась из изогнутой клетки его тела, и, отпустив ее, он стал наблюдать за тем, как она неуклюже побрела по площадке к своим припасам, вытащив мочалку и воду.

Она смочила мочалку и вытерла себя, счистив весьма впечатляющее количество спермы. Наверно, ей придется постирать шорты, только потом она сможет надеть их снова, но это скорее ее вина, чем его. Она подумывала снять их, но решила, что сможет спокойно переночевать в шортах, а утром просто хорошенько вымоется. Она подошла с мочалкой к нему и вытерла его мех, пока он наблюдал за ней с покорностью во взгляде.

Она отбросила мочалку к стволу дерева, чтобы заняться ей утром, и натянула футболку, забыв на время о лифчике. Мойра легла рядом с Тройи, который услужливо пристроился позади нее. Она положила его руку себе на талию и прислонилась к нему спиной, приготовившись ко сну, но через мгновение его рука начала поглаживать ей живот, а сам Тройи сместился. Он приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз, когда она не то повалилась, не то перекатилась на спину под ним.

Похоже, Тройи считал, что еще не время для сна. Он провел рукой по ее шортам, словно просил их снять. Мойра закусила губу. Черт, она по-прежнему была возбуждена. Пока она спорила сама с собой, он продолжил исследовать то, что наверняка было для него полной загадкой до тех пор, пока кончики его пальцев случайно не скользнули по ее ноге, и не нашли свой путь, проникнув под ее коротенькие шорты. Его пальцы почти сразу же оказались на ее лоне, и она вскрикнула от удивления, сведя колени вместе и зажав его руку меж своих бедер.

Какое-то мгновение она удерживала его там, наблюдая за ним, размышляя. Он не шевельнул ни единым мускулом, просто смотрел на ее лицо и ждал ее решения. Наконец она расслабилась, доверившись ему, и раздвинула ноги, чтобы высвободить его руку. Он смотрел, как она расстегивает шорты и стягивает их вместе с нижним бельем. Он снова начал урчать, но в остальном бесстрастное, непроницаемое выражение на его лице успокаивало. Никакого давления, никаких ожиданий, ни хорошей, ни плохой реакции.

Она нерешительно повернулась к нему, и его рука боязливо легла ей на бедро, а глаза устремились на нее. Он опустил взгляд на то, что она обнажила, и погладил ее по бедру. Ей нравилось чувствовать его большую, теплую, мозолистую ладонь, немного отличающуюся от человеческой, с бархатным эффектом, напоминающим собачью лапу. Он снова поднял руку и с любопытством провел тыльной стороной пальцев по ее лобковым волоскам, от чего ее сердце затрепетало. Ей придется раздвинуть ноги, чтобы он мог свободно ее касаться, пока она лежала на боку.

Он что-то проворчал, и на этот раз она поняла, что он разговаривал с ней, но ей ничего не оставалось кроме как гадать, что он сказал. Ей бы очень хотелось понимать его. У нее было такое чувство, что он сказал что-то приятное, то, что она хотела бы услышать. Разумеется, это могло быть и нечто плохое, нечто грубое и бестактное, но она никогда этого не узнает. «Нет худа без добра», — подумала она. Он никогда ее не обижал.

Мойра застенчиво приподняла ногу, пока не предоставила ему промежуток в дюйм или два. Он не колебался, но и не торопился, когда осторожно просунул руку между ее ног. Его длинный средний палец скользнул по складочкам ее лона, тем самым он помог ей осознать, насколько она мокрая. Она тихонько мурлыкнула в знак одобрения, или признательности, подложив под голову руки и придвинувшись к нему поближе.

Тройи молчал, в основном наблюдая за ее лицом, но время от времени поглядывая на то, что делала его рука. Она старалась не смотреть на него, испытывая как ни странно неловкость, так что просто сосредоточилась на его груди и мехе прямо перед собой. Мойра подозревала, что он не делал этого раньше, но и неуклюжим она бы его не назвала. Как и тогда, когда они поцеловались впервые, он действовал медленно, осторожно и уверенно. Его палец коснулся ее входа, она напряглась в ответ, а он замер. Его губы скользнули по ее щеке, она посмотрела на него, и он воспользовался возможностью поцеловать ее снова. Мойра с трудом сдерживала улыбку. Тройи использовал свои сильные стороны, он определенно заметил, что ей это нравилось, а ей нравилось думать, что он понимает, как поцелуи важны для пар, являясь своего рода способом общения без слов.

Мойра откинулась на спину, удерживая его подбородок в своих ладонях и позволив себе расслабиться. Тройи склонился над ней, но оставил себе достаточно места, чтобы продолжить ее касаться, и она раздвинула ноги еще шире, чтобы он мог двигаться свободнее. Кончики его пальцев скользнули по ее щели и клитору, она пискнула, так что он сделал это снова, надавив сильнее, вынудив ее крутануть бедрами, подавшись навстречу его руке.

Она крепче прижала его к себе, выгнув спину, чтобы прильнуть грудью к меху на его груди. Затем она накрыла его руку своей, направив его палец к своему входу и протолкнув его внутрь. Она была такой мокрой, что едва почувствовала его, ее тело просило чего-то большего. Мойра продолжала целовать Тройи, управляя его движениями, но она не могла определить, был ли он встревожен её действиями. Она испустила судорожный вздох, ощутив в себе два пальца и сжав их своими вагинальными мышцами, чтобы дать ему представление о том, каково это — быть внутри нее.

Он согнул пальцы, прижав их к стенкам её влагалища, и ее ноги почти сами собой раскрылись, когда она попыталась затянуть его в себя поглубже. Ее дыхание было слишком частым для продолжения поцелуя, поэтому она просто обмякла под ним и чуть не растеклась лужицей. Она направила его пальцы туда, куда ей было нужно, показав ему как ей нравилось, пока наглаживала его грудь, рассеянно пытаясь доставить ему такое же удовольствие.

Хвост, обвивающий её бедро, напрягся, и она ахнула, почувствовав, как колючий кончик щекочет ее чувствительную кожу. Мойра поняла, что её сознание перешло в гиперактивное состояние, когда он заскользил по внутренней стороне ее бедра. Она разрывалась между желанием позволить ему прикасаться к ней и шоком от происходящего. Но… хвост был частью его тела. Он станет частью ее жизни. Ничего плохого она в этом не видела.

Тройи был осторожен. Кончик его хвоста прошёлся по её складочкам, несомненно собрав с них влагу, в то время как его пальцы кружили по ее клитору, давая ей то, что она хотела. Мойра почувствовала приближение оргазма. В её животе разлилось приятное тепло, а бедра приподнялись, когда ее тело попыталось завладеть ее самцом. Затем Мойру накрыло, каждый мускул напрягся, пока ее лоно сжималось и разжималось снова и снова, но она ощущала пустоту, понимая, что было бы лучше, если бы он был внутри нее.

Когда ее оргазм стих, оставив после себя ощущение сытости, опустошенности и умиротворенности, не позволяя пошевелиться, словно ее мышцы заменили теплыми мыльными пузырьками, она открыла глаза и посмотрела на Тройи. Он пристально наблюдал за ней и с любопытством что-то бормотал. Она улыбнулась и погладила его по щеке, чмокнув в губы. Теперь она была готова ко сну, и он, видимо, понял это, потому что стал разматывать обвивавший её ногу хвост.

Он устроился рядом с ней, все еще не спуская с неё глаз. Мойра перекатилась на бок так, что на этот раз их лица оказались на одном уровне, и снова посмотрела на него. Наверно ему требовалось одобрение, похвала за то, что доставил ей такое же удовольствие, какое она доставила ему, и за то, что быстро всему научился. Но она устала и не могла сделать больше того, что уже сделала, — погладить его и поцеловать. Ей не хотелось начинать новый раунд.

Она прижалась к его груди, и он приветливо ее обнял. Она хотела подумать о том, что еще можно сделать, но заснула.

Глава 35

Тройи медленно просыпался в облаке рыжей гривы. Когда он задремал, его тело было теплым, удовлетворенным и спокойным впервые за долгое время. Он был счастлив крепче прижать к своей груди теплую мягкую самку, уткнуться носом в ее макушку, вдохнуть ее запах. Пока Тройи пробуждался ото сна, он чувствовал лишь ее маленькие ручки, уцепившиеся за шкуру на его груди, нежные ноги, покоившиеся на его бедрах, а под руками ее обнаженную и слегка липкую кожу.

Его глаза распахнулись, но все, что он видел, — было ворохом огненных кудрей. Затем он вспомнил, что случилось прошлой ночью, и понял, что держит в объятиях Мойру, свою Королеву. Вспомнил, что он был Связанным самцом, и более того, парой или, по крайней мере, любовником. По-видимому, она еще спала, расслабленная и неподвижная. Тройи приподнял голову, чтобы не потревожить ее и огляделся. В лесу было тихо. Золотистое солнце уже пробивалось сквозь кроны деревьев, обещая еще один знойный денёк.

На краткое мгновение он ожидал увидеть Крану, спящего по другую сторону от его Королевы, обнимавшего ее своим большим телом так же, как Тройи, ведь они вдвоем охраняли ее. Он не сразу сообразил, где находится, но потом вспомнил, что Крану все еще привязан к дереву. Тройи вспомнил его вчерашнюю мольбу о помощи и тяжело вздохнул. Значительная часть его, та часть, которая была сейчас Связана и думала прежде всего о благополучии Королевы, говорила, что Крану опасен. В памяти всплыла сцена между ним и Мойрой, когда Крану применил свою силу против ее воли, пытаясь получить то, что она не хотела давать. Это говорило о том, что Крану всегда был безумцем, плюс ко всему Тройи ничего не мог поделать с решением Грилы.

Но самец, которым он был до встречи с Мойрой, самец из племени Грасты, которого он все еще чувствовал внутри себя, убеждал, что Тройи не может просто бросить Крану на произвол судьбы. Он мог бы поговорить с Грилой от своего имени. Он мог бы попытаться примирить Мойру с ним, если бы Крану захотел раскаяться в содеянном. Крану никогда не давал Тройи повода надеяться на то, что был достойным самцом, и все же Тройи не видел в нем зла, как все остальные. Тройи никогда прежде не отрекся бы от него, да и сейчас это казалось неправильным. Он не знал можно ли их было назвать друзьями, но они определенно были кем-то друг другу.

Мойра шевельнулась в его руках, вырвав Тройи из раздумий почти сразу же, как только его тело ожило, лишив на мгновение дыхания. Он знал, что рано или поздно его реакция уже не будет такой острой, и с нетерпением ждал того дня, когда сможет снова обрести власть над своим телом. До тех пор все, что он мог, это выпустить Мойру из своих объятий, когда она приподнялась на руках, пригладила свою гриву кончиками пальцев и сонно заморгала, глянув на него. Она сделала то, что так любила делать Грут — растянула губы и обнажила несколько зубов. Грон объяснял ему, что это хороший знак, а не признак гнева, и Тройи надеялся, что он прав.

Мойра заметила его разбухшую плоть, чертову штуковину, которая практически умоляла обратить на нее внимание, и показала еще больше зубов. Ее щеки округлились так, что с этого ракурса они вдруг показались Тройи очень милыми, затем покачала головой из стороны в сторону в другом жесте, который ему ни о чем не говорил. Она была для него манящей загадкой, обрамленной солнечным светом. Его грудь наполнилась теплом и любовью к ней. Он понял, что она ему действительно нравится, даже очень. Он был рад, что именно она Связала его Узами.

Его возбуждение напомнило ему о том, что они делали вместе прошлой ночью, а разум воскресил в памяти картины ее обнаженного тела, пока его кровь не вскипела. Она не спарилась с ним. Все было гораздо лучше. То, что Грон рассказал ему о соприкосновении губ, действительно доставило Тройи удовольствие, и ей, похоже, тоже. Он был рад, что его предупредили, иначе к такому было бы трудно привыкнуть. Он знал, что Связь с Мойрой не будет похожа на Связь с Королевой его вида, казалось, что ни один привычный порядок вещей к ней не применим. Давление губ и игра языков. Она хотела, чтобы он касался ее груди, наслаждалась, когда он сосредотачивался на ней. Она позволила ему обвить себя хвостом и даже погладила по нему. Она первая доставила ему удовольствие, не ища удовольствия для себя!

Ему было так приятно ощущать на себе ее руки. Не только физические прикосновения к его сверхчувствительной коже, пронизывающие каждую клеточку его тела, но и движения ее руки на его хвосте, рассеивающие его мысли, как ветер, срывающий листву. После того как его бросили и оставили страдать от горячки, он и не мечтал, что она примет его, позаботиться о нем, возжелает его. Это был величайший дар. Вот почему он был счастлив этим утром. Она могла просто дернуть его за хвост, сесть на него верхом, а потом уйти, его горячка была бы удовлетворена этим, но не он.

Тройи чуть не зарычал при воспоминании о том, как доставлял ей удовольствие. Внешне ее лоно выглядело таким безобидным, но внутри оно было обжигающе горячим, влажным и таким тугим вокруг его пальцев, что он понял — его воображение никогда не сравниться с реальностью, когда он по-настоящему спариться с ней. Она могла сесть на него верхом и попросить его прикусить себе язык, и он бы это сделал. Ему нужно было доказать самому себе, что он может ее ублажить, что он может быть ей полезен, даже если он не относился к ее виду. Ему показалось, что он произвел на нее впечатление, хотя последовать совету Грона было все равно, что ввязаться в грандиозную авантюру. Но теперь ему придется поблагодарить самца.

Мойра отодвинулась от него, одернув одеяние, которым прикрывала свое тело, словно хотела скрыть не часть, а всю себя целиком. Она бесшумно подошла к своим вещам, пока он лежал на боку и наслаждался ее видом, наблюдая за ней. Она присела на корточки возле своей сумки и вытащила несколько одеяний, затем стянула то, что было на ней через голову, ненадолго и впервые полностью обнажившись перед ним. Она поспешно натянула другое одеяние, а он тем временем любовался ее бледной, лишенной шкуры спиной и бесхвостым задом. Над ягодицами у нее виднелись две крошечные ямки, на уровне ее торчащих из-под тела пяток, и небольшое углубление на месте хвоста. Тройи с облегчением отметил, что у нее нет шрама, а кожа безупречна, она явно родилась такой. Он видел расщелину ниже ее спины, но она не казалась ему уродливой.

Затем большое черное одеяние опустилось, и ее тело снова скрылось от его глаз. Он не знал, почему она упорно прибегала к этому, ей нечего было скрывать, к тому же она не могла мерзнуть в такую погоду. Но, может, это и к лучшему. Если она нагишом пройдет по деревне, он наверняка окажется в состоянии войны со всеми самцами племени. Она отпила из своего странного сосуда воду, затем встала и повернулась к нему, жестом показав, что хочет спуститься вниз. На мгновение он задался вопросом, не сможет ли он сделать то, что заставит ее остаться здесь и снова прикоснуться к нему, но он не знал, как это сделать. Как бы они этого ни желали, самцы, особенно такие, как он, не соблазняют Королев.

Тройи вскочил на ноги и устремился к ней, больше не чувствуя необходимости двигаться медленно и осторожно. Они больше не боялись друг друга, теперь они были Связаны.

Мойра двинулась к ряду маленьких перекладин-площадок, которые соорудили Грон и остальные. Тройи, разумеется, знал, что их сооружали, но в то время он был слишком слаб, чтобы помочь. Он не видел в них смысла, Мойра не стала бы подниматься или спускаться без Тройи и Крану, поэтому он последовал за ней, собираясь поймать ее, если она поскользнется. Она двигалась медленно, ни разу не сорвавшись, но не выглядела счастливой, когда добралась до земли. Тройи понимал, насколько практично позволять ей передвигаться без их помощи, но ему было немного грустно отказываться от возможности ее обнять.

Мойра направилась к пруду, как он и предполагал. Она ходила туда каждый день, иногда по нескольку раз. Тройи хотелось последовать за ней, особенно после того, что он испытал в ее руках прошлым утром, когда она его мыла, но он колебался. Сейчас самое время поговорить с Крану. Тройи не знал, как Мойра относилась к другому самцу, он не хотел рисковать своими отношениями с ней, будучи замеченным в сговоре с ним.

Тройи не спеша подошел к Крану. Накануне Крану попросил его о помощи, но это отнюдь не говорило о том, что сегодня он не выйдет из себя. Крану поднял голову, заметив его приближение. Тройи почувствовал укол вины, у Крану был болезненный вид. Его шкура была грязной, тусклой и спутанной, кожа — бледной, он выглядел исхудавшим, на лице залегали тени. Тройи знал, что Крану плохо спал, не мог нормально ни есть, ни пить. Тройи не ожидал, что такие вещи измотают непобедимого Крану, который, казалось, подпитывался собственным раздутым чувством собственного достоинства, но было ясно, что состояние самца заметно ухудшилось. Вынужденное бездействие, наверно, было пыткой для такого самца, как он.

— Крану, — произнес Тройи, без всякой необходимости объявив о своем присутствии. Он старался говорить тихо, не желая привлекать внимание других к их разговору. — Как ты?

Тройи знал, каким будет ответ, каким он всегда был, когда кто-то намекал, что Крану не дотягивал до совершенства, образца силы и мужества. Ответом было грозное рычание, свирепый взгляд и агрессивное подавление. Вот почему Тройи так разволновался, когда не получил ответа на свой вопрос.

Крану не зарычал, не огрызнулся и не выглядел оскорбленным. Он просто прислонил голову к стволу дерева, чтобы посмотреть на Тройи, и спросил:

— Ты спарился с ней?

Его голос был хриплым и тихим, как будто он был привязан к этому дереву сорок лет.

Тройи колебался, не зная, какого ответа хочет Крану, но решил, что правда не повредит, особенно когда у Крану явно не хватало сил даже на то, чтобы рассердиться. Тройи всегда имел дело с рассерженным и раздраженным Крану. Сейчас перед ним был… жалкий Крану. Крану похожий на мертвеца.

— Нет. Мы не спарились. Она трогала меня, а я трогал ее, — признался он. И снова он ожидал услышать рычание, которого так и не последовало.

Вместо этого Крану повесил голову, скрыв лицо.

— Ты должен спариться с ней. У любовника не будет права изменить мою судьбу, — выдал он. По крайней мере, его диктаторские замашки никуда не делись, и Тройи почувствовал некоторое облегчение, услышав их.

Он опустился на колени перед Крану.

— Это слишком затянулось, Крану! Твоя мать отпустит тебя, если ты попросишь, если ты объяснишься! Она не сумасшедшая! — взмолился он.

Внезапно Крану подался вперед, словно готов был укусить Тройи, если бы смог дотянуться.

— Моя мать думает, что я обезумел, а мои отцы исполняют ее приказы! Она их не слушает, — прорычал он, и Тройи встревожил его выпад. Такое проявление силы духа Крану, должно было успокоить Тройи, но вместо этого он забеспокоился еще больше. Грива Крану свисала отдельными прядями, а темные глаза лихорадочно блестели.

— Но ты же болен…

— Я не болен! — настаивал Крану, но Тройи его ответ не успокоил. Повисла пауза, во время которой Крану казалось, снова взял себя в руки, но Тройи разволновался. — Если Мойра выберет меня, моей матери придется меня отпустить, — произнес он, словно старался припомнить ход своих мыслей.

— Я не могу заставить ее выбрать тебя, Крану. Ты же знаешь, ты пробовал! — напомнил ему Тройи. Ему не нравилось, к чему все идет.

Крану простонал.

— Если ты отпустишь меня, возможно, она выберет меня. Я снова предложу ей себя, — сказал он.

Теперь Тройи начал подозревать, что Крану бредил. Его нужно было развязать и как следует позаботились о нем.

— Я поговорю с Грилой. Возможно, Грон сможет…

Он замолчал, заметив, что Мойра подошла к нему сзади и с любопытством смотрит на них. Тройи застыл, но Мойра, похоже, не рассердилась. Вместо этого она опустилась на колени рядом с ними, как бы присоединяясь к разговору. Крану уставился на нее, снова упершись головой в дерево.

— Мойра, — простонал он, и Тройи заметил, что Мойра как-то странно на него смотрит.

Она повернулась к Тройи, указала на свой рот, потерла живот и сделала вид, что жует. Он понял, что она просит его собрать еду, поэтому сказал Крану, что скоро вернется, и поспешил собрать все, что можно, не задерживаясь надолго.

Когда он вернулся, Мойра не сдвинулась с места. Он положил охапку фруктов рядом с ней и сел. Она поковырялась в них, потом выбрала плод и протянула его Крану. Он, казалось, замешкался, и Тройи, заметив, как на лице Крану проявляется тень его упрямой гордости, сказал:

— Ешь, дурак.

Крану тихо рыкнул на него, но смягчился и открыл рот, чтобы его накормили. Мойра повторила действие, кормя его до тех пор, пока Тройи не пришлось пойти и найти еще фруктов. Она казалась неутомимой, а Крану прямо на глазах становилось лучше, к нему вернулась энергия, даже при том, что лицо оставалось осунувшимся.

Тройи несколько раз сходил за едой, пока земля вокруг них не оказалась усеяна кожурой и косточками. Мойра передвинулась и села, прислонившись спиной к согнутым в коленях ногам Крану, время от времени протягивая Тройи фрукты или кормясь сама. Пожалуй, это была самая дружеская обстановка с тех пор, как они заявились в племя. Тройи был рад, но не обольщался. Мойра, по-видимому, простила, а, возможно, даже приняла Крану. Похоже, Тройи больше не нужно было волноваться. Другой самец не будет голодать или сходить с ума. Возможно, его даже примут обратно в семью. Мойра выглядела счастливой и расслабленной. Крану был по-своему счастлив получить столько внимания с ее стороны. Это было очевидно, ведь Тройи хорошо его знал. По мере того, как к нему возвращались силы, к нему возвращались его высокомерие и бахвальство. На этот раз Тройи скорее успокоился, чем рассердился.

— Тройи, развяжи мне руки, — прорычал Крану, явно сосредоточив все свое внимание на Мойре, которая переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что он говорил.

Тройи колебался. Что будет, если он отвяжет Крану?

— Только мои руки. Мне нужно прикоснуться к ней, — настаивал Крану.

Мойра взяла еще один фрукт и очистила его, очевидно, решив продолжать, как ни в чем не бывало. Тройи сместился, чтобы разорвать лианы, удерживающие левую руку Крану. Он освободит только эту руку. Крану не мог причинить вреда одной рукой, особенно, когда остальная часть его тела не могла двигаться, плюс ко всему Тройи был рядом, чтобы остановить его.

Его рука высвободилась как раз в тот момент, когда Мойра снова протянула Крану плод. Он схватил ее за руку, и она ахнула, Тройи бросился на помощь, но Крану не причинил ей боли. Он поднес ее руку ко рту и осторожно забрал фрукт из ее пальцев, не сводя с нее глаз, затем слизнул сок с ее пальцев.

Мойра выглядела ошеломленной, но не возмутилась, поэтому Тройи просто наблюдал. Закончив, Крану прижал тыльную сторону ее ладони к своей щеке и уткнулся в нее носом, закрыв глаза и тихо заурчав. Тройи ждал, что Мойра рассердится, ударит его или отвергнет, но она этого не сделала: может, она все-таки выберет Крану, его освободят и он восстановит свое здоровье.

Хвост Тройи дернулся на этой счастливой мысли, и он отодвинулся, позволив этому случиться.

Глава 36

Мойра наблюдала за тем, как Крану прильнул к ее ладони, согревая ее теплом своей руки, хотя его кожа была немного грязной. Она не отстранилась. Она продолжала сидеть и кормить его с руки уже несколько часов. Это было пустяком по сравнению с тем, что она делала с Тройи. Они вдвоем просто наслаждались друг другом, весело и непринужденно. С Крану все казалось обретало смысл, окончательно и бесповоротно. Похоже, Крану никогда не сдаст позицию, которую занял. Если она уступит ему хоть на дюйм, он преодолеет милю. Так что сейчас это была всего лишь ее рука, но она чувствовала, что он капитулировал и на еще один маленький шаг стал к ней ближе.

Его глаза были закрыты, словно он погрузился с головой в чувства, запоминая ощущение и запах ее кожи, но затем он их открыл, и Мойра обнаружила, что его темные глаза пылали, когда снова сосредоточились на ней. Интересно, о чем он думал? Странно, что иногда она была в нем уверена, а иногда он был для нее полной загадкой.

Тройи развязал руку Крану, но Мойра не знала, почему он остановился на этом. Крану, судя по всему, задавал вопросы, хотя она ничего не могла понять. Она могла отличить речь от рычания, только когда смотрела на их лица. Сейчас она гадала, собираются они его вызволять или нет. Она была не против, но все еще боялась Грилы. Она не выносила вида Крану связанного и изнуренного, но у нее не хватало духу развязать его. Она бы могла попросить о помощи Рут и тем самым привлекла бы на свою сторону Грона, а это уже подавляющая часть семьи, но здесь не демократия.

Ее накрыла волна сочувствия. Как бы она ни относилась к Крану, пугал он ее или соблазнял, она не хотела, чтобы он был связан подобным образом. Одно дело если бы это было временно, но его мать, похоже, не спешила его отпускать.

Другой рукой Мойра осторожно откинула с его лица прядь волос. В глубине души она определенно хотела доставить ему удовольствие. Не заботиться о нем по-матерински, она знала, что он был последней персоной на этой планете, которая нуждалась в заботе, но почему-то ей было бы приятно снова увидеть, как он расхаживает повсюду, хмурится и рычит на всех. Она вздохнула и снова устроилась у его ног, потянувшись за фруктами. На данный момент это было лучшее, что она могла для него сделать, к тому же было здорово устроить что-то вроде пикника с ним и Тройи.

Дело шло к середине дня. Мойра навострила уши, услышав радостный голос Рут, который приближался и становился все громче, пока она не увидела босую женщину в черном бикини, пробирающуюся сквозь подлесок вместе с Гроном. В руках Рут несла охапку тростника, в то время как Грон держал несколько заполненных корзин. Грон наклонил голову к Рут, словно прислушивался к ее словам, а Рут смотрела на него и улыбалась.

От этого зрелища у Мойры чуть ком в горле не встал. Она должна была признать, что они хорошо смотрелись вместе и выглядели так, словно им весь мир нипочем, пока Мойра занималась одним из своих путников… которого удерживали в плену. Она понимала, что могла уйти с Тройи и наслаждаться изучением того, что возникло между ними, но это становилось все менее и менее приемлемым вариантом. Она чувствовала себя виноватой за то, что могла вернуться на площадку и заснуть, оставив Крану одного на земле.

Рут заметила ее и помахала рукой, ускорив шаг, чтобы подойти. Мойра почувствовала, как Крану у нее за спиной напрягся, и оглянулась, чтобы успокоить его, полагая, что он насторожился из-за приближения Грона. Она подпрыгнула, увидев Грилу, стоящую по другую сторону от Крану, выражение ее лица было непроницаемым, но хвост подергивался, пока она смотрела на них сверху вниз. Мойра инстинктивно съежилась и развернулась к ней лицом, оторвавшись от Крану и придвинувшись поближе к Тройи. Это вышло машинально, она пожалела об этом, когда увидела, что Грила окинула ее оценивающим взглядом. Мойра оглянулась через плечо на Рут, которая застыла на месте, глядя на нее с растерянным беспокойством, но от этого Мойре легче не стало.

Грисс и Бру, стоящие позади Грилы и разговаривающие друг с другом, наблюдали за происходящим в паре футах от них. За считанные мгновения собралось все племя, кроме незримого младшего брата, Мруина. Грила что-то прорычала, и Крану рыкнул в ответ. Тройи присоединился к ним, но Мойре оставалось только наблюдать. Она не знала, на кого смотреть. Она хотела поступить правильно, чтобы освободить Крану. Если бы кто-то подал ей знак прикоснуться к нему, развязать или встать и уйти, она бы это сделала. Ей хотелось объясниться и попросить Грилу отпустить Крану. Она не хотела конфликтовать с Грилой, ведь Альфе не нравилось, когда ей бросали вызов.

Еще немного порычав, Грила наклонилась и начала распутывать лианы, удерживающие Крану. Мойра вдруг загорелась надеждой, но Тройи притих, а Крану не смотрел на нее. Похоже, он был не рад, что его развязывали. Мойра не знала, что делать. У нее сложилось впечатление, что Грила вынесла приговор, и он никому не понравился, но никто не пытался ее остановить.

Теперь с Крану свисали лианы, но он не мог подняться самостоятельно. Он смотрел в землю, его верхняя губа скривились в оскале над одним клыком. Грила наклонилась и схватила его за руку, подняв на ноги, и у Мойры чуть глаза не вылезли из орбит от этой демонстрации силы. Мойра считала, что Грила не сможет сдвинуть Крану даже на дюйм, если он того не захочет. Она с тревогой огляделась, когда Грила потащила Крану прочь.

Мойра посмотрела на Тройи, но когда он посмотрел на нее в ответ, его лицо, как всегда, было бесстрастным, а тело безвольным и поникшим. Он протянул руку и погладил ее, словно желая утешить. Она снова взглянула на Грона и Рут. Грон не выглядел обеспокоенным, а Рут посмотрела на нее с сочувствием во взгляде и пожала плечами, как будто ей было жаль Мойру, но она ничего не могла с этим поделать.

Разве женщины здесь не доминировали?

Похоже, все думали, что это нормально — позволять и дальше издеваться над Крану, но для нее это было не нормально! Если они собирались стать племенем, семьей, или чем-то наподобие, то должны заботиться друг о друге. А если собственная семья Крану не собиралась этого делать, то это сделает Мойра! Он не знал ее до того, как они с Тройи нашли ее в лесу, и хотя поначалу они ее пугали, теперь она понимала, как сильно они ей помогли. Сейчас она могла скитаться там одна, среди деревьев, если бы ей вообще удалось прожить так долго без них. Она не относилась к их виду, но они забрали ее домой, где могли обеспечить ее безопасность.

Пришло время вернуть должок. Дело было не только в том, спали они вместе или нет. Речь шла о том, смогут ли они и дальше идти рука об руку. Тройи и Крану спасли ей жизнь, а она никогда по-настоящему не была к ним добра, особенно к Крану. Она плохо отреагировала, когда он вместо слов решил действовать, и это было глупо с его стороны, он выбрал не самый лучший способ, но на самом деле он не причинил ей вреда, потому что никогда не хотел этого. И теперь он был наказан.

Она должна была хотя бы попытаться остановить это безумие, а не просто всплеснуть руками, как все остальные. Да, она застряла на чужой планете, где не хотела оставаться, и, возможно, поводом послужил не в то русло направленный гнев, но пришло время заявить о себе.

Мойра поднялась на ноги.

— Мойра, не надо… — начала было Рут, но осеклась. Мойра бросилась за Грилой, Тройи что-то пробурчал и поспешил за ней. Грила не успела уйти далеко, Крану задержал ее, сумев вырваться, чтобы выяснить с ней отношения, именно так Мойра их нашла. Крану и его мать злобно рычали друг на друга, но было очевидно, что Грила одерживала верх, хотя бы из-за своего роста. Она была на голову выше сына и на несколько дюймов шире в плечах.

Мойра резко остановилась. Они еще не заметили ее, и она вдруг засомневалась, увидев их такими, готовыми разорвать друг друга на части. Затем Грила схватила Крану за руку, будто собиралась ударить, и Мойра бросилась вперед.

— Подожди! — закричала она. Они оба обернулись и посмотрели на нее, но Грила продолжала крепко удерживать Крану.

Мойра протиснулась между ними. Там было достаточно места, но она прижалась спиной к Крану, чтобы случайно не задеть Грилу. Он был твердым как камень под разрозненными участками меха, с которыми она соприкасалась. Мойра положила руку ему на бедро, как будто хотела оттолкнуть его еще дальше. Она чувствовала себя букашкой, зажатой между ними. Ее голова была примерно на уровне ребер Грилы.

Но теперь уже было слишком поздно бояться, она была убеждена в этом, черт побери. Она больше не хотела, чтобы Крану причиняли боль или помыкали им. Если Гриле он не нужен, Мойра заберет его себе.

Она прикоснулась к плечу Крану чуть выше руки Грилы, давая ей возможность отпустить его самостоятельно. Естественно, Мойра не могла заставить Грилу, но надеялась, что та поймет, в чем дело. Грила уставилась на нее во все глаза. Крану начал издавать за ее спиной тихое урчание, похожее на мурлыканье, которое, по ее мнению, означало, что он счастлив. Тройи догнал их, медленно приблизился и заговорил с ними, видимо, пытаясь разрядить обстановку.

Грила не сразу отпустила Крану. Мойра даже не испугалась, когда ее рука скользнула по плечу Крану, чтобы оттолкнуть руку Грилы, — только разозлилась. Обычно она была не из тех, кто оказывал сопротивление. В прошлой жизни она жила меньше чем в четырех кварталах от своей работы — бара, которым владел ее брат. Она была рада плыть по течению, не прилагая особых усилий. Но в этой жизни такие мелочи, как постоять за себя и убедиться, что получил желаемое, имели большое значение. Она не позволит отнять у нее Крану. Он был ее другом.

Наконец Грила сдалась и отвела руку от плеча Крану. Мойра тут же еще сильнее прижалась к Крану, ожидая, что ее собьют с ног, если она этого не сделает. Крану обнял ее, а Тройи нервно переводил взгляд на каждого из них.

Грила что-то проворчала. Тройи ответил. А потом Грила ушла прочь тем же путем, каким они пришли, и Мойра обмякла, прильнув к твердому телу, которое ее поддерживало.

Глава 37

Крану обнял Мойру и зарылся носом в ее гриву, вдыхая ее запах и позволяя ему проникнуть в его разум, затронуть его инстинкты, чтобы он всегда мог его узнать.

Наконец-то.

Наконец-то.

Он заурчал громче и обнял ее крепче. Она заявила на него права или что-то в этом роде. Он сомневался, что она когда-нибудь на это решится, но она встала между ним и его матерью, а это без слов говорило о многом.

Словно тяжесть всех прожитых лет свалилась с его плеч, и перед ним наконец открылся путь в светлое будущее, свободный и сверкающий путь, залитый солнечным светом. Он был Связан Узами. Мойра выбрала его. Наконец-то он стал самцом, которым всегда хотел стать. Она не отвергла его.

Мойра была маленькой, легкой и мягкой в его руках, но это было нормально. Это было прекрасно. Он хотел взять ее на руки и спросить, что она хочет, чтобы он сделал, какова будет его первоочередная задача в качестве ее Связанного самца, но он не мог. И это тоже было нормально; он не будет торопить события.

Крану заметил, что Тройи подошел ближе, и напрягся, но теперь они были братьями, Связанными одной Королевой. У него не было причин осторожничать. Мойра выбрала его, их никто не разлучит. Тройи мог и дальше читать ему нотации до тех пор, пока у него не отвалится голова; на этот раз Крану будет им только рад, но было слишком тихо.

Тройи, похоже, не знал, что сказать. Он похлопал Крану по плечу.

— Поздравляю, — произнес он. — Какое облегчение. Теперь мы — семья.

Крану нечего было особо ответить, кроме как урчать от удовольствия к своей Королеве. Ему было очень, очень приятно ощущать ее рядом с собой.

— Мы позаботимся о тебе, восстановим твои силы, — продолжил Тройи.

Крану зарычал на оскорбление, застигнутый врасплох. Как он посмел?

— Мои силы не покидали меня, — обиженно поправил он Тройи. К нему вернулись прежние чувства. Тройи по-прежнему строил из себя вожака. Крану знал, что другому самцу нравилось указывать ему, что делать, он просто забыл об этом.

Мойра высвободилась из его хватки, извернувшись. Она переводила взгляд с Тройи на Крану, потом оглядела Крану с ног до головы. Крану неловко переступил с ноги на ногу под ее пристальным взглядом. Он знал, что выглядел не лучшим образом, долгое время просидев привязанным к дереву, но подумать не мог, что изменения были настолько заметны. Тем не менее Мойра взяла его за руку и повела через лес, а Тройи последовал за ними.

Крану чуть не застонал при виде пруда. Пока он был привязан ему не раз хотелось намочить свою шкуру и остыть, но он подозревал, что Мойра будет принудительно его купать в любое время года, как Грут купала Грона. Крану собрался с духом. Он был более чем готов сделать все, что ей заблагорассудится, когда они только прибыли в племя, теперь настала пора подчиниться.

На Мойре было свободное черное одеяние, доходившее ей до бедер, она не сняла его даже когда зашла в воду, продолжая вести его за руку. Пруд был неглубоким, большую часть воды иссушила жара. Она даже не доходила Крану до середины икр. Тройи присел на берегу пруда, где было сухо, воспользовавшись тем, что Мойра не обращала на него внимания, лишь бы избежать купания.

Они задрали головы вверх, когда над ними пронёсся прохладный ветерок. Мойра вздрогнула, а Тройи с облегчением выдохнул.

— Жара скоро спадет. Приближаются дожди, — сказал он.

Крану молча согласился. В конце жаркого сезона обычно дул холодный ветер, и все его соплеменники знали, что нужно собирать свои пожитки и направляться к деревьям, потому что сезон дождей успеет начаться еще до следующего восхода солнца. Сейчас, когда выяснилось, что сегодня будет последний знойный день, Крану еще меньше хотелось промокнуть с головы до ног, но он бы не рискнул вызвать недовольство Мойры отказом. По крайней мере, как только начнутся дожди, они не смогут добраться до пруда, и Крану придется вытерпеть лишь несколько залетных капель, которые упадут сквозь завесу листвы.

А пока вода приятно холодила. Крану пришлось признать, что волнение этого дня слегка его перегрело.

Мойра отпустила его и оставила стоять посреди пруда, чтобы принести вещи, которые использовала раньше, когда купалась: маленький кусочек ткани и какую-то пенящуюся жидкость в странном сосуде. Стоило ей принести их ему, и он вспомнил, при каких обстоятельствах они в последний раз оказались вместе в воде. Она скрылась, а ему было стыдно за свое поведение, но он помнил, что чувствовал тогда: отчаяние, надежду и удивление от того, что она произнесла его имя. Как же они изменились с тех пор. Теперь Мойра подошла к нему по собственному желанию, а ему оставалось только ждать, что она сделает.

Она начала с того, что встала на колени у его ног, налила немного жидкости в свои смоченные водой руки и растерла их, чтобы создать пену, после чего нанесла ее на его ногу. Крану едва не отшатнулся от нее в порыве нового ощущения, но заставил себя остаться на месте. Ее руки были маленькими и мягкими в тех местах, где он чувствовал их на своей коже, вода остужала его, просачиваясь сквозь его шкуру, которая вставала дыбом в знак протеста. Стало холоднее, чем должно было быть, и он забеспокоился, что, возможно, у него лихорадка, что его пленение отразилось на здоровье существенно хуже, чем он предполагал. Крану хлестал хвостом, заставляя себя терпеть незнакомое скольжение рук Мойры, растирающих его ноги, а затем смывающих пену тканью.

Она обошла его, встала позади и обхватила его хвост рукой, он оцепенел не в состоянии пошевелиться, даже если бы захотел. Никто не прикасался к его хвосту с тех пор, как он достиг зрелости. Сейчас он казался отяжелевшим, толстым и бескостным, и Крану изо всех сил старался не опозориться.

Мойра просунула одну маленькую руку под основание хвоста, чтобы отделить его от тела, пока другой рукой снова и снова проводила тканью по всей его длине, Крану пришлось прижать кулаки к меху на груди, чтобы сбалансировать ощущения. Ее руки на мгновение оставили его, и он расслабился, но затем она начала втирать пенистую жидкость в его шкуру, и от этого он чуть не рухнул на колени. На этот раз он по-настоящему зарычал, и ему не было стыдно, когда она кончиками пальцев стала выписывать маленькие круги по его плоти, погрузившись ими в его шкуру. Его хвост обвился вокруг ее руки и крепко сжал, но он не был в этом виноват. Его рычание переросло в гул удовольствия, когда Мойра позади него издала хихикающий звук, медленно продвигаясь к кончику его хвоста, дюйм за дюймом освобождаясь от колец на своей руке.

Крану опустил взгляд на свое тело. У него не должно было проявиться такой сильной реакции. Он не должен был так обостренно реагировать, если только не был готов к спариванию. Это была сладкая пытка, он чувствовал, как восхитительные, безжалостные волны удовольствия ослабляют его и создают давление, с которым он не знал, что делать.

Тройи находился позади него, поэтому он не постеснялся провести рукой по передней части своего тела и проверить свой половой орган на признаки горячки, которая подготовила бы его к Мойре. Орган покалывало, но он не стоял. Возможно, именно поэтому ему было жарко. Судя по тому, как она гладила его по хвосту, Крану точно скоро разгорячиться до предела. Голос разума твердил ему, что она купала его, но тело кричало, что она намерена была спариться, поэтому старалось ее нагнать. Крану расслабил плечи и позволил этому случиться, не оказывая сопротивления. Он был рад, что она выбрала его.

Мойра закончила с его хвостом, провела руками по его спине, а потом по плечам. Его кожа подрагивала, когда она царапала ноготками по его позвоночнику, а когда она начала массировать ему затылок, глаза закрылись от удовольствия. Она подошла к нему с боку, чтобы вымыть его руку, и он повернул голову, чтобы понаблюдать за ней. Ее руки не задерживались на одном месте, движения были точными и размеренными, она взглянула на него и растянула губы так, как они делали это с Грут.

Он схватил ее за руку, когда она снова его коснулась, и приподнял ее, чтобы рассмотреть поближе. Кожа у нее была бледнее, чем у него, а кости казались до нелепого тонкими и хрупкими, хотя это могло быть следствием отсутствия шерсти. Как бы то ни было, нельзя было отрицать, что ее рука была крошечной по сравнению с его. Он в растерянности заворчал. Конечно, он и раньше это замечал, но теперь, похоже, ему было о чем беспокоиться.

Он погладил ее тонкие пальчики и прижался к ним губами, заглянув ей в глаза. Теперь он мог себе это позволить, поскольку принадлежал ей. Она снова растянула губы, обнажив лишь кончики своих острых, как лезвия, зубов, и деликатно отвела руку. Она подошла к нему с другой стороны и быстро взялась за другое предплечье.

Крану с прежним любопытством наблюдал за тем, как Мойра встала перед ним и вылила жидкость себе на ладонь, и снова потерла руки друг о друга, чтобы размазать ее. Она глянула на него, затем легонько прижала руки к его груди. Она, похоже, колебалась, поэтому Крану тихонько заурчал, чтобы подбодрить ее, и она принялась его намыливать. Мойра выводила большие круги, чтобы размазать пену, затем осторожно царапала его ноготками, втирая пену ему в шкуру. Крану поежился, когда вода пропитала его шкуру насквозь, но остальная часть тела не растеряла тепла, даже его хвост.

Он продолжил наблюдать за ней и заметил, что ее лицо порозовело. Он обеспокоенно дотронулся до ее щеки, но она не отшатнулась и не вздрогнула, словно ей было больно. Она посмотрела на него, когда он провел большим пальцем по ее скуле, но он не ощутил ничего плохого, а она не остановила его. Она продолжила свои манипуляции, выписывая маленькие царапающие круги по его животу, чем вызывала щекотку, от которой его мышцы подрагивали.

Он отвел руки, когда она обхватила его достоинство и начала намывать его там. Он повел плечами, пытаясь хоть немного унять покалывание от переизбытка энергии, которая так и рвалась из него, когда она к нему прикоснулась. Его плоть по-прежнему была обмякшей, но он мог с уверенностью сказать, что его тело хотело иного. Это была изысканная пытка — чувствовать удовольствие, не в состоянии что-либо предпринять.

Это было уже слишком. Его руки взметнулись, чтобы обхватить ее за подбородок, приподняв ее лицо, когда он снова наклонился к ее губам. На мгновение у него возникло опасение, что его снова отвергнут, что, возможно, ей не нравилось, когда он так поступал с ней, но теперь они были Связаны. Она заявила на него права в присутствии его матери, бросила вызов Альфе племени за право обладать им. Ее руки побывали на его половом органе, она касалась его хвоста. В этом-то он не мог ошибиться.

Крану прильнул к ее губам, вспоминая, что чувствовал, когда она проделывала это с Тройи у него на глазах. Он покажет ей, что тоже достоин этого.

Мойра издала тихий возглас удивления, но не отстранилась. На самом деле, она расслабилась в его объятиях, накрыв его руку своей. Ее губы двигался в унисон с его губами, постепенно увеличивая давление, и он гортанно заурчал от удовольствия. Он склонился ниже и обнял ее за талию, прижав к себе и приподняв так, чтобы ему не пришлось к ней тянуться. Она пискнула и ухватилась за его плечи, но ни один из них не разорвал контакт их губ.

Крану почувствовал, как ее мягкий и влажный язык коснулся его губ. Он недоверчиво открыл рот от нежного давления ее руки на его подбородке, изумленный тем, как ее язык робко проскользнул мимо его зубов и принялся его дразнить. Набравшись смелости, Крану предложил ей поиграть с его языком, что, судя по тому, как она его обняла, было правильным решением. Крану снова к ней прильнул, взяв контроль в свои руки. Мойра обдула его щеки своим дыханием, когда он обвел ее язык своим. Она застонала так тихо, что ему показалось этот стон услышал только он.

В конце концов она отстранилась, ее удивительные голубые глаза сияли, а мягкая грудь колыхалась напротив его груди от прерывистого дыхания. Она на мгновение задержала на нем взгляд, затем опустила глаза и стала извиваться, явно намекая на то, чтобы ее опустили. Он поставил ее на ноги, отчасти радуясь своему успеху в давлении их губ, отчасти удивляясь ее реакции. Кровь все еще бурлила в его теле, а голова кружилась, но он старался не раскисать и оставаться в сознании. Он заверил себя, что выдержит свою горячку лучше, чем Тройи, и это по-прежнему входило в его план.

Мойра наклонилась, чтобы поднять кусок ткани, который использовала, и смыла пену, которая все еще покрывала его шкуру. Ее одеяние было влажным от прикосновения к его мокрому телу, облепив ее как вторая кожа. Она подняла руку и вытерла тканью его лицо. Ему хотелось отстраниться и избежать мокрой тряпки, но он заставил себя потерпеть, чтобы не выглядеть неугомонным ребенком. Она потянула его голову вниз и провела тканью по его гриве, убрав пряди с его лица и на этом милостиво закончила.

Мойра обошла его, чтобы выйти из воды, и он последовал за ней, словно они были Связаны незримыми Узами. Его тело все еще болело от долгого пребывания на привязи в одном и том же положении, поэтому он снова размял плечи. Он по-прежнему мог выиграть сражение, если бы ему пришлось защищать свою Королеву, но, возможно, ему понадобится день или два, чтобы вернуть себе утраченное здоровье, мысленно признался он себе. Крану уже несколько дней не ел, не пил, не двигался и не спал в полной мере.