Необязательные отношения

Глава 5

В кабинет Лавровой влетела Венька.

— Ты с ним? — с порога крикнула она.

— С кем? — притворно удивилась Лаврова.

— С Сергеем!

— С кем? — искренне удивилась Лаврова. Она забыла имя Минотавра.

Венька всмотрелась в лицо Лавровой и зарыдала. Черные ручейки текли по ее матовому лицу.

— Он меня бросил, — беспомощно сказала она.

— Глупая ты, Венька. Таких, как он, миллионы, а ты одна.

— Нет! Таких, как я, миллионы.

Венька была уничтожена. Минотавр заманил ее в свой лабиринт и равнодушно прикончил очередную ритуальную жертву. Для прихоти, для забавы. Просто так. Ему даже не хотелось есть.

Минотавр успел внести раздор в их маленький, дружный коллектив. С этим надо было покончить. Венька ушла, Лаврова позвонила Минотавру.

— Никогда не приезжай ко мне на работу, — велела она.

— Хорошо, — нетерпеливо произнес он. — Я занят.

— Я тоже, — сказала Лаврова самой себе, положив трубку.

Лаврова чувствовала себя глупо. Возможно, он и не думал приезжать за ней куда бы то ни было. Возможно, он вообще не собирался с ней видеться. Ни сейчас, ни в дальнейшем. Лаврова вдруг вспомнила маленького мальчика. Откуда-то дети берутся. У мальчика должна быть мать. Лавровой казалось странным, что она даже не подумала о том, что у Минотавра, наверное, есть жена. Что он хороший семьянин, любящий своих жену и сына Возможно, встречи с другими женщинами нужны ему только для куража или как средство от скуки. Лаврова обманулась. Она чувствовала себя ненужной. Минотавр снова ее унизил.

Он позвонил вечером.

— Есть предложение пойти в цирк на братьев Запашных в эту субботу.

— В цирк? Я не люблю цирк. С детства.

— Почему?

— Мне жалко зверей, выполняющих глупые человеческие прихоти. Мне жалко людей, выполняющих глупые прихоти зрителей. Тиссен пригласил меня в цирк. Мы сидели во втором ряду, у самой арены.

— Что такое Тиссен? — перебил Минотавр.

— Фамилия, — рассмеялась Лаврова. — Прямо перед нами работали два пожилых акробата. Мужчина и женщина. Им было тяжело. Они надсадно дышали. Им хотелось поскорее закончить номер. Мне стало стыдно за себя и за них.

— Никита очень хочет пойти.

— А, — сказала Лаврова.

— Там не будет пожилых акробатов, — пообещал Минотавр.

Никита, похоже, рожден Минотавром без участия женщины. Такое возможно только у Минотавров.

Тигры очень коварны. Намного коварнее львов. Они незаметно крадутся за жертвой и нападают сзади, смыкая челюсти на холке. Сила сжатия челюстей тигра равна одной тонне. Их когти раздирают тело до кости. Прирожденные убийцы великолепны. Их шкура лоснится гречишным медом и углем. Сидя на тумбе, они ласково щурят глаза, как домашние кошки. Но из прищура льется багровый, адский отсвет. Их пасти всегда раскрыты, обнажая огромные оранжевые клыки. Непокоренные, неукрощенные тигры всегда готовы убить. Они терпеливо ждут удобного момента, надо только повернуться спиной и подставить шею.

Лаврова зачаровалась дикими полосатыми кошками так же, как и Никита и как остальные зрители.

— Ух ты! — воскликнул восхищенный мальчик после первого отделения. — Какие суперские кошаки!

— Пойдемте в буфет, — предложил Минотавр. — И только попробуйте плеваться.

— Тогда я не пойду, — сказал Никита.

— Я тоже, — согласилась Лаврова. — Я в буфеты хожу только чтобы плеваться.

— Балбесы, — констатировал Минотавр.

Мальчик рассмеялся и посмотрел на Лаврову.

— Хорошо. Давай возьмем пирожные. И все. Пойдет? — спросила Лаврова.

— Лучше хлеб с колбасой, — ответил он и взял Лаврову за руку.

— Тебе понравились тигры? — жуя колбасу, поинтересовался Никита у Лавровой.

— Нет. Им лучше в дикой природе.

— Ты была в дикой природе? — с уважением произнес он.

— Ты бы лучше спросил, где Наташа видела диких тигров?

— В национальном парке Кении, в Серенгети. Там кишмя кишит тиграми. Они с утра до вечера клацают голодными челюстями. Над Кенией стоит сплошной лязг их зубов. Серенгетцы уже обалдели от этого лязга. Даже беруши, закупленные ООН, не помогают.

— Врешь, — мальчик хитро посмотрел на Лаврову.

— Вру, — не стала спорить она и отправила в рот последний кусочек медового торта.

— А что такое беруши?

— Затычки для ушей, — объяснил Минотавр.

— Дурацкое слово, — фыркнул мальчик и протянул по слогам: — Бе-ру-ши.

Лежа в кровати, Лаврова думала, зачем заставлять тигров прыгать через горящий обруч. Это победа человека или очередная хитрость коварной дикой кошки?

Лаврова с чужим семейством была на природе. Они любовались божьими коровками. Божьи коровки цветными гирляндами рассыпались в пахучей весенней траве. По случаю начала нового года насекомые приоделись в роскошные одежды. Алые божьи коровки украсили хитиновый панцирь черными зернышками душистого перца, черные — золотыми яблоками, коричневые — сочными апельсинами, желтые — маковыми росинками. Божьих коровок было великое множество. Наверное, Лаврова и ее спутники наткнулись на место их великих собраний.

Одна из божьих коровок доползла до кончика пальца Никиты и остановилась в задумчивости. Потом тщательно вымыла передние лапки, расправила крылья и улетела в голубую высь к кудрявым облакам.

— Она мне палец обкакала, — Никита понюхал палец и смешно сморщился.

— Это горючее вытекло, — не согласилась Лаврова — Теперь у нее не хватит бензина, чтобы долететь до небес.

— Ей понадобится другая коровка для дозаправки, — апатично сказал Минотавр.

Лаврова с Никитой переглянулись.

— Зачем ей на небо? — спросил Никита Лаврову.

— У нее там дом в райских кущах, — ответила она.

— Что такое райские кущи?

— Кусты в раю с медовыми бананами.

— А, понятно, — удовлетворенно сказал Никита.

Лавровой стало смешно: для ребенка рай — обычное место, до которого рукой подать. Стоит только захотеть. И никакой дозаправки не надо.

Лаврова с Никитой перевернулись на спины и раскинули руки как крылья. Над лицом Лавровой покачивалась пушистая розовая головка кашки. Лаврова отодвинула ее ладонью, чтобы не мешала смотреть в вечность.

— Все облака пузатые, — сонно произнес мальчик.

Лаврова перевела на него взгляд, он уже спал.

«Какой он красивый», — подумала она, и у нее защемило сердце.

Они довезли Лаврову до ее дома. Она вышла из «Хаммера», и мальчик сказал ей в спину:

— Приходи к нам в гости.

Лаврова медленно развернулась:

— В гости ходят с тортом. У меня денег нет.

— Я дам тебе денег. Я коплю монетки, они мне не нужны, — произнес чужой ребенок с грустными глазами.

Лаврова заторопилась домой. Ей хотелось плакать.

— Больше никогда, — сказала она самой себе.

Лаврова тосковала. Целыми днями она стояла у окна и рисовала пальцем на пыльном стекле бессмысленные значки. Минотавр не звонил больше недели. Вместе с маленьким мальчиком он улетал в прошлое, которое надо забыть.

Первый раз Лаврова влюбилась в пятом классе, в старшеклассника. У него были золотые кудри и синие глаза. Она бессознательно ходила за ним хвостом. Однажды он взял ее за руку и, улыбаясь, привел в пустой класс. Там был его товарищ. Они сорвали с ее головы шапку и стали играть ею в волейбол. Они смеялись, а Лаврова плакала. Первая любовь Лавровой нахлобучила ей шапку по самые глаза и хлопнула ладонью по макушке.

— Малявка, — сказал ей златокудрый мальчик. — Возьми совок и иди в песочницу.

Тогда Лаврову в первый раз унизили. Она не знала, почему ей это вспомнилось именно сейчас.

Минотавр объявился через десять дней. Он вез Лаврову в свою квартиру для встреч. «Хаммер» тихо скользил в городском море и зловеще скалился акульей пастью. Его внутренности пахли дорогой кожей, выделанной из шкур сожранных им животных. Его мотор тихо и сыто урчал. «Хаммер» вышел на охоту для забавы.

Минотавр прошел сразу в спальню и рухнул на кровать в одежде и ботинках из бычьей кожи.

— Ботинки сними. Я устал.

Лаврова стояла у кровати, опустив руки.

— Что в моей просьбе особенного? — раздраженно спросил Минотавр. — Ты же просила меня снять твои сапоги. Значит, для тебя это нормально.

«Логично, — подумала Лаврова. — Око за око, зуб за зуб».

Она наклонилась и стащила сначала один ботинок. Ее ладони покрылись тонким слоем городской пыли. Чтобы снять другой, Лавровой пришлось опуститься на колени. Носки Минотавра пахли тщательно выделанной в дорогой мастерской бычьей кожей.

Он присел на кровати и рывком за плечи поднял ее к себе. Она упала на его твердое, как вековой дуб, тело и сразу оказалась внизу. Минотавр пах не только бычьей кожей, он пах ненавистью. Это был запах раздавленных желудей, толченой дубовой коры и миндаля. Тяжелая, как свинец, бурая, как свернувшаяся кровь, вязкая как расплавленный гудрон, чужая ненависть растекалась по простыням. Лаврова тонула в ней, как в трясине.

Минотавр был грубым и жестоким, как распаленный кровью врагов завоеватель. Он раздирал на Лавровой одежду. Она защищалась руками и ногами как могла.

— Убью, — хрипел он. Его кирпичные губы крючились ненавистью.

Лаврова перестала сопротивляться. Ей стало страшно как никогда.

Когда его дыхание выровнялось, он сказал:

— Мой сын все время спрашивает о тебе.

Она улыбнулась и спрятала улыбку в подушке.

«Один ноль в мою пользу», — решила Лаврова.

Минотавр поставил сумку Лавровой в холле загородного дома. К ним навстречу выбежал Никита. За ним шла пожилая женщина.

— Галина Захаровна, — представил женщину Минотавр. — Няня Никиты.

— Она не няня. Я уже большой, — крикнул Никита.

— Раз большой, сам себе готовь, стирай и гладь, — бросила в ответ Галина Захаровна. — И убирай тоже.

Женщина без улыбки смотрела на Лаврову. В этом доме ей был рад только мальчик.

— Здравствуйте, — сказала Лаврова. — Наталья Валерьевна.

Она пряталась за Минотавром. Ей было не по себе.

— Привет! Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — Никита взял Лаврову за руку и повел за собой.

«Слава богу, у меня будет своя комната, — подумала Лаврова и осеклась. — А как же? Кем он меня видит в своем доме?»

Комната Лавровой была на втором этаже. Из окна открывался вид на перевернутые чаши предгорья. Их густой еловый ворс отсвечивал на ярком солнце сединой. Вдалеке виднелись сливочно-клубничные вершины заснеженных гор.

Лаврова вышла на балкон. Никита держал ее за руку. Чужой ребенок болтал без умолку.

«Что же делать? — спросила она себя. — Зачем он меня сюда привез? И зачем я только согласилась? Дура! Какая же я дура!»

Ей хотелось сбежать. Она бы уже сделала это, только жаль было маленького доверчивого мальчика.

Она поцеловала Никите макушку, он прижался к Лавровой всем телом. Его волосы почему-то пахли южным морем, солью и солнцем, аромат которых не мог заглушить даже запах фруктовой жвачки.

«Твой папаша идиот, — подумала Лаврова. — Он загнал в угол не только меня, а еще и собственного сына».

Лаврова присела на корточки, взяла его ладошки и серьезно сказала.

— Никита, я буду твоим другом. Я специально приехала к тебе для этого.

— Ясно дело, — весело ответил мальчик. — Жаль только, что ненадолго.

— Идиотка, — сама себя обругала Лаврова.

Минотавр был изощренней Торквемады.

Спальня Минотавра оказалась в другом конце дома Минотавр ее туда не пригласил. Лаврова легла спать одна. Она смотрела на горное небо и считала звезды, пока не заснула.

На следующий день Лаврова отправилась с Никитой осматривать окрестности. Минотавра дома не было. Он уехал, не потрудившись объясниться. Лаврова представляла его в объятиях женщин с глазами цвета крыжовника или ореха. Ей хотелось думать, что он делает это в гостиницах, а не в своей квартире.

— Здесь бульдозеры работали.

Она услышала рядом с собой голос забытого ею мальчика.

— С чего ты решил?

— Канавы видишь?

Лаврова оглянулась. Они находились в сае, он был безжизненным. Мертвая земля и множество мелких камней. Наверное, здесь прошел сель, Убив все живое. На мертвой земле виднелись параллельные ряды плоских углублений. Казалось, они сделаны руками человека, только очень давно, так как кое-где пробивались кустики худосочной травы.

— Это арругии, — сказала Лаврова.

— Арругии? — удивился Никита. — Это что?

— Разработки для добычи золота. Их создали две тысячи лет назад древние римляне.

— Кто?! — у Никиты округлились глаза.

— Древние римляне, — рассмеялась Лаврова — Они обнаружили в этом месте золотоносное месторождение. Пригнали рабов и построили их руками штольни.

— Штольни?

— Такие длинные подземные норы с деревянными подпорками.

— А дальше?

— Рабы строили штольни и месяцами не видели белого света, опускаясь все глубже и глубже, в абсолютную тьму. Они спали и ели прямо под землей. Потом начиналось самое главное. Деревянные подпорки специально ломали, начиная с самой последней в глубине. Одну за другой. Начинался обвал земли, она проседала вниз. А надсмотрщик снаружи криками и стуками вызывал рабов. И убегал сломя голову, чтобы избавить себя от верной смерти.

— И что? — глаза чужого ребенка горели.

— Земля обваливалась со страшным грохотом и гулом, которого не мог выдержать ни один человек. — Лаврова поймала себя на том, что говорит нараспев, ей это понравилось. — Вся земля кругом дрожала, с гор срывались валуны и обломки скал, а из обрушивающихся штолен вырывался ураган, выбрасывая тучи пыли, огромные камни, растерзанные тела несчастных рабов, которые не успели выбежать. А навстречу из соседней реки несся с диким ревом шквал воды, смывая все на своем пути: землю, камни, обломки скал и уцелевших рабов. Спастись удавалось лишь немногим. Зато римские императоры купались в золоте, покрывая им даже купола и стены своих дворцов.

— Ух ты! — восхищенно присвистнул сын Минотавра. — Ну ты даешь!

— Пошли искать золото.

Никита отступил назад. Лаврова наклонила голову набок и насмешливо прищурилась:

— Боишься?

— Нет, — ответил маленький мальчик и опустил голову.

— Там все уже давно обвалилось. Осталось только намыть золото. — Она протянула Никите руку, он доверчиво вложил свою ладошку в ее ладонь.

Вечером позвонил Минотавр.

— Приезжай на квартиру.

— Зачем? — удивилась Лаврова.

— Дурацкий вопрос.

— Идиот, — решила Лаврова, положив трубку.

Она позвонила Галине Захаровне и отправилась собираться. Лаврова прошагала почти километр до остановки, ругаясь на чем свет стоит. И села на последний маршрутный автобус. Она доехала с пересадками до квартиры Минотавра. Прошла сразу в спальню и рухнула на кровать.

— Сними с меня все. Я устала. И наполни ванну горячей водой.

Галина Захаровна жила в поселке неподалеку. Она приезжала на работу рано утром, отвозила Никиту на машине в школу, а по дороге забрасывала Лаврову на автобусную остановку. В машине не разговаривали. Никита дремал. Лаврова тоже. Галина Захаровна молчала, как Минотавр. Лавровой казалось, что она ее осуждает.

Лаврова целыми днями не видела Минотавра. Он не приглашал ее в свою городскую квартиру и приходил очень поздно. Лаврова представляла его в ночных клубах, саунах, гостиницах с чужими, доступными женщинами. Он дарил им дорогие подарки, целовал их обнаженные спины, возил в загородное грузинское кафе и угощал их там печеными овощами, предназначенными и созданными искусником поваром только для нее.

Она стала приглядываться к Веньке, пытаясь определить по мелким признакам: счастливому смеху, особому взгляду, уверенной походке, новым украшениям, — не появился ли у нее мужчина. Лаврова боялась, что Венька с Минотавром снова вместе.

Дозы ее эндорфинов уменьшились. На кафедре была новая группа слушателей, состоящая почти из одних женщин. Мужчины на улицах скользили по Лавровой равнодушными взглядами и проходили мимо. У нее опять были старые глаза. Ей хотелось встряхнуться или сбежать.