Необычная история

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ничего не происходило – по крайней мере между Трикси и профессором. Следующая неделя прошла на редкость неудачно. Сестра-монахиня Снелл взяла отгулы, а старшая сестра Беннетт придиралась ко всему, к чему только можно было придраться. Обычно такая спокойная, Трикси стала раздражительной. Но вот, к счастью, наступили выходные. Накануне вечером она вышла из палаты уже довольно поздно и спустилась по каменной лестнице на этаж ниже. Хотелось скорее поужинать, пораньше лечь в постель и спокойно подумать о том, что делать с драгоценными выходными днями. Надо бы сходить в парк: прогулка успокоит издерганные нервы. Тем более что ноябрь обещает быть солнечным.

Она медленно спускалась по лестнице, с головой уйдя в свои планы, и вдруг сзади раздался голос профессора. От неожиданности Трикси отказали ноги, она споткнулась. Профессор протянул руку, поддерживая ее, и тут же отступил на шаг.

– Я когда-нибудь сломаю ногу, – сказала Трикси сердито, – если вы будете так ко мне подкрадываться. – И тут, вспомнив, с кем разговаривает, пробормотала: – Простите, сэр, вы напугали меня.

Казалось, он не слышал ее.

– У вас выходные, Беатрис? Трикси взглянула на него.

– Да.

Он смотрел на нее в упор.

– Вы бледны и, кажется, сердиты. Была тяжелая неделя?

– Ужасная. Я никогда не стану хорошей медсестрой, так говорит старшая сестра Беннетт.

Он холодно улыбнулся.

– Она совершенно права. Трикси задохнулась от негодования. Только он собрался объяснить, почему она никогда не станет хорошей медсестрой, как к ним подбежал лабораторный ассистент.

– Сэр, вас ждут. Доктор Жиллеспи уже готов…

Профессор отмахнулся от него своей большой рукой:

– Да-да, уже иду. Через минутку буду. Ассистент исчез, а он по-прежнему шел следом за Трикси, готовой улизнуть при первом же удобном случае. Посреди лестничной площадки она остановилась.

– Вы идете не в ту сторону, профессор, – вежливо напомнила она.

– Да-да, не в ту. Но я хочу поговорить с вами.

– Вас ждут, – терпеливо повторила она. – Кажется, это срочно.

Он тут же загорелся:

– О да! Интереснейший случай, прямо-таки камень преткновения всей медицинской практики. Это может привести к повышению кровяного давления…

Трикси положила руку на рукав его халата. Если не остановить его сейчас, он углубится в суть вопроса и станет рассказывать ей о функциях надпочечников.

– Сэр, вам надо вернуться наверх. Вас ждет доктор Жиллеспи.

Он не слышал.

– Видите ли, повышенное давление чревато нерегулярными кардиологическими сбоями… – Он взглянул на нее. – Почему у вас такое странное лицо, Беатрис?

Ей не было дела до того, какое у нее лицо.

– В лабораторию, – подтолкнула она его.

– Ах да. У меня там дело. – Он ласково похлопал ее по плечу и отвернулся, собираясь подняться обратно. – Будьте завтра в девять утра у входа, мы с вами поедем за город, – бросил он через плечо.

– Вот как? – робко начала Трикси, но он уже убежал, перепрыгивая через две ступеньки разом. Она проводила глазами широкую спину.

Только она пошла дальше, как он закричал ей сверху – громко, на всю больницу:

– Оденьтесь потеплее, Беатрис! Подышим морским воздухом! – Он свешивался через перила верхнего этажа. Рядом маячил озадаченный ассистент.

Она вошла в свою комнату и в задумчивости присела на кровать. Провести день на море всегда приятно, к тому же профессор прекрасный спутник, конечно, если не обращать внимания на его непостижимую рассеянность. Потом она задумалась над тем, что ей завтра надеть. Для зимнего пальто недостаточно холодно, а в старом стеганом жакете ей будет неловко, если они остановятся где-нибудь пообедать. Можно надеть старый костюм, который она вечно перешивала – он был из прекрасного твида, но слишком уж отстал от моды. Правда, профессор, кажется, не придирчив – он заметил лишь, что одевается она аккуратно. Но ведь он видел ее только в белом халате, коричневом бархате и голубом крепе – так вдруг что-то другое ему не понравится? Ну ладно, твид так твид. Приняв такое важное решение, она принялась размышлять о том, зачем она все-таки ему понадобилась. Разговоры о женитьбе, конечно же, нельзя принимать всерьез. Хоть он и голландец, в Лондоне у него должны быть друзья. Полковник Воспер, например, – кажется, они дружны. А если он соскучился по женскому обществу – что ж, выбрал бы кого-нибудь вроде Маргарет. С такими девушками можно хорошо повеселиться, они жизнерадостны, симпатичны, хорошо одеты…

Трикси медленно стянула белый халат, облачилась в домашний халатик и отправилась на кухню. Ужинать не хотелось, можно просто попить чаю и доесть бисквиты… Пока закипал чайник, она заказала себе на завтрак хлеб, масло и мармелад, – домработница приносила и оставляла в кухне продукты. Она как раз разыскивала молоко, когда пришли ее подружки.

– Ты что, заболела? – спросила Люси. – Ты никогда не пропускаешь обед!

– Все в порядке, мне просто не хотелось есть. Я уеду на выходные. – Она тут же пожалела о сказанном.

– Поедешь домой, да? – спросила Мэри громко, и Трикси неохотно ответила:

– Нет.

– А что, идешь на свидание?

Соврать она не успела, так как кто-то, подначивая, сказал:

– Конечно, да. С управляющим английского банка; ланч на золотых тарелках в отеле «Риц», обед и танцы с младшим членом королевской семьи…

Раздался громкий смех, и Мэри раздраженно сказала:

– Чушь какая-то, – и, громыхнув по столу кружкой, вышла. Остальные тоже разбежались – помыть голову, сделать маникюр, поспорить из-за фена… Пока никто не занял ванную, Трикси проскользнула туда. Как хотелось ей отказаться от приглашения профессора! Ведь это и не приглашение даже было – скорее приказ, в исполнении которого он ничуть не сомневался. Она думала, как бы потактичнее дать ему понять, что не сможет с ним поехать… Нетерпеливый стук в дверь отвлек ее, пришлось выйти из ванной.

– Ты сидишь тут уже целый час, – проворчала Мэри. – Смотри, ты вся покраснела, как рак. Вылезай, тебе надо поостыть. Как хорошо все-таки, что ты уезжаешь!

Трикси вытащила шпильки, и волосы каштановым водопадом заструились по плечам.

– Действительно хорошо! – согласилась она весело и пошла попить чаю перед сном. Позже, свернувшись калачиком в постели, она нашла в книге главу об эндокринологии и тщательно ее изучила. Профессор, вероятно, станет говорить о том, что мило его сердцу, и если она кое-что заранее об этом узнает, общаться будет полегче. По эндокринологии у нее было записано несколько лекций; одну из них читал сам профессор и говорил при этом так сложно и непонятно, что Трикси на середине задремала.

Вскоре она уснула, вконец запутавшись в железах внутренней секреции.

При свете раннего ноябрьского утра все происходящее казалось абсурдом. Но, несмотря на это, Трикси съела бутерброд и выпила чаю; потом оделась в твидовый костюм, с особенной тщательностью убрала волосы, подкрасилась и спустилась к парадному входу ровно в девять.

Профессор был уже там; разделив номер «Сан» на две половины, он читал его вместе с дежурным портье. Когда она вошла, он сунул свою часть газеты портье и пошел ей навстречу. И коротко и весело пожелал ей доброго утра…

– Большинство английских газет совершенно непотребны, – сказал он, – поэтому я ничего не читаю, кроме «Таймс» и «Телеграф». Но этот номер «Сан» не так уж и плох, хотя голландские ежедневные газеты куда лучше.

Он посадил ее в «бентли» и сел за руль, не заводя машину.

– Любопытная вещь, – сообщил он ей, – я обнаружил, что мне очень легко с вами общаться. – Ответа он и не ждал. – Вы хорошо знаете восточное побережье? Там есть одно очень интересное местечко, город, который поглотило море; это национальная достопримечательность. Можно прогуляться там.

– Звучит очень заманчиво. Я совсем не знаю ту часть страны, – робко сказала Трикси.

Он завел мотор, и машина тронулась с места. Говорили они очень мало, да и что можно сказать о Майл-Энд-роуд, Лейтонстоуне, Ван-стед-Флэтс… Потом они выехали на дорогу А12, а после Челмсфорда профессор свернул на север и поехал по дороге, проходящей мимо Хэдингхэмского замка и далее ведущей к Левенхэму. Наконец он заметил, что не мешало бы выпить по чашечке кофе, и остановился у отеля «Свэн». Дорога была тиха, а город – стар и очарователен. И, хотя разговор их был бессвязен, ей было очень легко со своим спутником.

Трикси сидела в старой гостинице, пила кофе и слушала, как он рассказывает о городе.

– Я вижу, вы хорошо знаете эту часть Англии.

– Да. Видите ли, она напоминает мне мою страну. – Он улыбнулся и подлил себе кофе.

– Вам бы хотелось жить в Голландии?

– Я и живу там большую часть времени. Я, так сказать, наследил в обеих странах. Вы ориентируетесь, на Континенте?

– Тетя и дядя возили меня во Францию, когда я была еще школьницей. В Париж.

Она вспомнила, что там ей не слишком понравилось. Приходилось все время следовать за Маргарет, а Маргарет совсем не интересовалась старинными зданиями и церквями, она хотела лишь прогуливаться по улице Риволи и часами торчать в магазинах.

– И все, – прибавила она уныло. – А вы, я думаю, много путешествовали?

– Да, немало. Я еду туда, куда захочу.

Вскоре они снова забрались в машину и теперь уже поехали по проселочным дорогам, минуя Стоумаркет и не выезжая на большие магистрали. Добравшись до побережья, они повернули на узкую дорожку, которая скоро перешла в тенистую аллею. Там профессор и припарковал автомобиль.

– А вот здесь можно и прогуляться, – сказал он Трикси и вышел, чтобы открыть перед ней дверь.

Девушка увидела море и деревушку, прилепившуюся к скалистому берегу. Вид был таким пустынным под серым небом… Но тропинка, по которой они пошли, дышала прохладой и уютом. Она-то и вывела их на деревенскую улицу.

– Может, ланч? – спросил профессор, взял ее за руку и ввел в портовую гостиницу.

Профессор, видимо, бывал здесь и раньше; он поприветствовал веселого тучного мужчину за стойкой, а тот спросил, подать ли его любимое блюдо, и поинтересовался, что будет есть молодая леди. Трикси заказала крестьянский ланч с кофе и села возле горящего камина. Пока она ела, профессор рассказывал историю ранее саксонского, а после римского поселения, ставшего городом и поглощенного морем. Изредка отправляя в рот кусочки сыра, он говорил о том, что до сих пор можно услышать доносящийся из морской глубины звон церковных колоколов, ушедших под воду.

– Там за утесами есть монастырь. Мы прогуляемся туда, а потом где-нибудь перекусим.

В лицо им дул сильный ветер, Северное море неприветливо серело под утесами. Волны рушились на гальку, и так же громко шумел в листве деревьев ветер. Профессор, держа ее за руку, быстро шел вперед. Видимо, ему не впервой были долгие прогулки. Едва переводя дыхание, Трикси благодарила небеса за удобные туфли. Пока шли мимо прибрежных домиков, они почти не разговаривали. И только когда отошли туда, где царили лишь птицы и ветер, она дождалась наконец передышки.

Профессор развернул Трикси к себе и внимательно вгляделся в нее.

– Так-то лучше. Все-таки работа медсестры вам не подходит.

– Правда? Вот и старшая сестра Беннетт того же мнения…

– Не сердитесь. – Он рассматривал ее лицо, раскрасневшееся от ветра и морского воздуха. – Видимо, я слишком поспешил заговорить с вами о женитьбе. И все же я надеюсь, что вы подумали над моим предложением. Может, у вас есть ухажер? Или вы просто не хотите замуж?

Он говорил тихо и почти без выражения.

– У меня? Ухажер? Ей-Богу, нет. Ну, – она запнулась, – до того еще, как я стала работать, был один мужчина, друг Маргарет… Тетя Алиса хотела заполучить его в зятья, а он почему-то предпочел меня, а не Маргарет. Вот почему я пошла в медсестры…

Казалось, профессор все понял.

– И что – «с глаз долой – из сердца вон»?

– Вот именно, к тому же он мне совершенно не нравился…

– А принципиальных возражений против брака у вас нет?

– В общем никаких, – сказала она спокойно. Что за странный разговор! Ни намека на чувства – впрочем, профессор и не отличался чувствительностью. Его занимала только работа, и ей казалось, что вся личная жизнь виделась ему лишь досадной необходимостью.

– В общем, вы согласны стать моей женой? Я уже объяснил вам, что я хочу лишь мира и покоя – чтобы я мог писать всегда, когда у меня будет время. Вам ведь не нужно вечных развлечений? Иногда мне придется посещать обеды и всякое такое. Но вы будете заботиться о приемах, которые я должен буду иногда устраивать, отвечать на телефонные звонки, отдавать визиты…

Он перевел взгляд на серое море, и Трикси рассудительно сказала:

– Я думаю, у вас большой выбор – многие девушки, должно быть, хотят выйти за вас замуж.

Он слегка улыбнулся, не глядя на нее.

– Видно, молодым девушкам нужно совсем не то, что я вам предлагаю… Вы что, тоже не хотите со мной нянчиться?

Стоит попробовать, подумала Трикси, – красивый, еще молодой мужчина, хорошо обеспеченный, знаменитый врач, вполне может предоставить своей жене полный комфорт. Но хочет лишь работать и писать книгу.

Он очень удивил ее словами:

– Мне бы хотелось влюбиться – я очень давно влюблялся в последний раз. А теперь моя жизнь слишком заполнена, и я, видимо, уже слишком стар…

– Фу, – сказала Трикси, – возраст тут ни при чем. Вот закончите свою книгу, и тогда у вас будет время оглядеться вокруг.

Он взглянул на нее, но она не смогла понять выражения его глаз, прикрытых тяжелыми веками.

– Нет, я женюсь на вас.

– Ах, да, но ведь не… Я имею в виду… Впрочем, развестись в наши дни очень легко.

Он взял ее руки в свои.

– Ты ведь все поняла, правда? Моя работа так важна, что займет годы. Ты выйдешь за меня, Беатрис?

– Да. Это не такая уж и глупая идея. Да и вряд ли кто-нибудь еще сделает мне подобное предложение. Вы мне нравитесь, мне легко с вами, хотя я совсем вас не знаю, ведь так? Я постараюсь быть именно такой женой, как вы хотите.

– Я эгоист…

– Нет. Вы чувствуете свое призвание и не можете изменить ему. – Она улыбнулась. – Я буду охранять вас как дракон.

– Знаю, что будешь. – Он обвил ее плечи своей огромной рукой и почувствовал, как она дрожит на ветру. – Ты замерзла, и как это я не подумал об этом раньше. Вернемся. Мы можем попить чаю в Лошеле, там есть уютный отель. – Он взглянул на часы. – Мне нужно быть в Тимоти в семь, я лечу женщину с пучеглазием, очень интересный случай. Хочу проследить, чтобы курс лечения начали немедленно. Ты вряд ли сталкивалась с такими делами – вопрос тут в функции щитовидной железы…

Они пошли назад и вскоре вернулись к машине, а профессор еще не закончил объяснения. Внезапно он резко остановился, и Трикси чуть не потеряла равновесие.

– О, дорогая Беатрис, я сошел с ума, прости меня, я совсем забылся…

И в эту секунду, увидев его огорченное лицо, Трикси влюбилась в него.

Осознав это, она на мгновение потеряла дар речи – и тут же решила, что рано или поздно это должно было случиться и придется ей примириться со своей любовью. И спокойно сказала:

– Не оправдывайтесь, мне было очень интересно. Никогда больше не оправдывайтесь. Бедная женщина, я так надеюсь, что вы вылечите ее…

– Я сделаю все, что смогу; если диотроксин и радиотерапия не помогут, тогда придется принимать экстренные меры. Сейчас объясню, какие именно…

Он снова увлекся, и Трикси, все сильнее застывая на холодном ветру, жадно слушала. Ей нравился его глубокий голос, а говорил он так, будто доверял ей самое сокровенное. А когда он замолчал, она тепло сказала:

– Вы, наверно, торопитесь вернуться и начать лечение?

Он открыл перед Трикси дверцу машины, и она благодарно откинулась на мягком сиденье. Когда он сел рядом, она сказала:

– Если вы хотите побыстрей вернуться, нам не стоит пить чай.

Он дружески похлопал ее по колену, отчего она вздрогнула, как от электрического удара.

– Нет-нет, времени у нас достаточно. Мы вернемся задолго до семи. А пока я буду в операционной, ты сможешь привести себя в порядок. Позже встретимся в холле.

Она повернулась и взглянула на его спокойный профиль.

– Встретимся? В холле? Зачем?

– Я сказал Миес, чтобы она приготовила ужин к половине девятого.

– А кто такая Миес?

– Моя экономка. Здесь у меня маленький домик на Харли-стрит; я живу там, когда бываю в Англии. – Он затормозил. – А вот и Лошел.

Отель был маленьким, гостеприимным и уютным. Они ели оладьи с маслом, фруктовый пирог и пили чай, и профессор ни разу больше не упомянул об эндокринных железах. Он мило болтал о каких-то мелочах, не имеющих отношения к ним самим, а Трикси вставляла свои замечания и думала о том, как сильно любит его.

До больницы они добрались вовремя, даже на десять минут раньше. Профессор высадил ее из машины и проводил до входа.

– Я буду ждать здесь, – сказал он. – Освобожусь где-то через час.

Он дружески похлопал ее по плечу. Она сказала: «Отлично» – и поспешила к дому, потому что поняла, что он торопится уйти. В своей комнате она сняла костюм и прочесала весь свой гардероб, надеясь найти там хоть что-нибудь на сегодняшний вечер. Не бархат и не креп; их она надевала в редких торжественных случаях. Был у нее один очень простой костюм, схоронившийся среди летних платьев. Она носила его уже несколько лет – ей нравился практичный цвет мускатного ореха. У него был высокий круглый воротничок, длинные рукава и просторная длинная юбка.

Она собралась за несколько минут, спустилась вниз в пустую гостиную и стала читать забытую тут кем-то вчерашнюю газету. Она изо всех сил старалась понять хоть что-либо в длинной политической статье, когда голос сестры-хозяйки заставил ее обернуться к двери.

– Сестра Доветон, профессор ван дер Бринк-Шааксма появится через пять минут. – И добавила сурово: – Признаться, я удивлена. – Она посмотрела на покрасневшую Трикси и фыркнула. – Вот уж не знала, что вы знакомы.

Трикси натянула перчатки и в последний раз посмотрелась в зеркальце. Сестра-хозяйка была угрюмой дамой неопределенного возраста, ее переполнял невыразимый скепсис по отношению к молодым сестрам – она страшно их не любила. А счастливой Трикси так хотелось, чтобы и все остальные тоже были счастливы…

– Да уж, – сказала она беспечно, – я и сама удивлена!

Профессор уже ждал в холле.

– Все в порядке? – осведомилась Трикси. – Все уладилось?

– Да, эта женщина будет хорошей пациенткой. – Он открыл двери, они вышли и сели в машину.

– Вы сегодня все дела закончили?

Он завел мотор и вырулил на вечернюю трассу.

– Да. До утра больше нечего делать. Надо повидать ее личного врача – она частный пациент – и обсудить дела с моим регистратором.

Трикси почувствовала, что он внезапно забыл о ее присутствии. Она молча просидела всю дорогу.

Они выехали на тихую улицу, вдоль которой тянулись старинные высокие дома; рядом с каждым – одинаково спокойные площадки, посередине площадок – маленькие закрытые садики.

– Ты совсем притихла, – сказал вдруг профессор.

– Я думаю о том, как непохоже здесь на Тимоти…

– Конечно. А мой дом в Голландии вообще совсем другой. Он стоит в маленьком поселке недалеко от Лейдена – там очень спокойно. Ты любишь сельскую природу?

– Да, очень.

Он повернул на узкую улочку, вдоль которой тянулись дома в стиле эпохи короля Георга, и остановил машину.

– Вот здесь я живу, Беатрис. Профессор вышел и открыл перед ней дверцу машины. Выйдя, Трикси застыла и огляделась вокруг. Дома, которые она видела при свете уличных фонарей, можно было назвать украшением города; конструкции легкие и изящные, как на картинке. И тот дом, к которому вел ее профессор, тоже был безукоризнен. Над черной дверью висел фонарь, и к этой двери вели три маленькие ступеньки с тоненькими перильцами. В полукруглом окне теплился огонек, и из первого этажа струился яркий свет.

Профессор открыл дверь, молча пропустил ее вперед и провел в узкий длинный холл с увешанными картинами стенами, красным ковром на полу и маленьким столиком. Из холла наверх вела винтовая лестница, а на противоположной стороне был целый ряд дверей. В конце холла была еще одна открытая дверь, из которой и вышла маленькая полная старушка.

Профессор снял с Трикси пальто.

– Миес… – Он поговорил с ней немного по-голландски, а потом повернулся к девушке. – Миес знает английский, но стесняется говорить. Зато все отлично понимает.

Трикси протянула старушке руку, и та улыбнулась, сморщив при этом круглое личико. Миес можно было дать и пятьдесят, и семьдесят. Волосы темные и блестящие, маленькие светлые глазки ярко сияют над круглыми щеками, вот только руки обезображены артритом и голос звучит по-старушечьи. Она тепло улыбнулась Трикси.

– Счастлива познакомиться, мисс.

Она забрала у профессора пальто Трикси, сказала ему что-то на своем языке и поспешила уйти.

– Сюда, – сказал профессор и ввел Трикси в комнату. Маленькая это была комнатка, но обставленная с большим вкусом. В ней находились уютные мягкие кресла и просторная софа, висели небольшие бра, у стены стоял застекленный шкаф с серебром и фарфором. В стальном камине горел огонь, а рядом грелись большой полосатый кот и собака непонятной породы. Кот, казалось, не обратил на них никакого внимания, но пес тут же вскочил и радостно завилял хвостом.

Трикси наклонилась и потрепала лохматую голову.

– Ваш?

– Наш общий с Миес. Я же не могу возить его туда-обратно из Англии в Голландию, иногда я не бываю здесь неделями, даже месяцами – в общем, он живет тут с ней, а со мной общается, когда я приезжаю. Его зовут Цезарь.

– Почему? – Она села в кресло, придвинутое профессором.

– Вспомни любимое выражение Цезаря: «Пришел, увидел, победил». Пес действовал так же: пришел – по-видимому, ниоткуда, – увидел нас, решил остаться и победил – завоевал доброе сердце Миес с первого взгляда.

Он сел напротив нее, а кот вскарабкался на ручку его кресла.

– А кота как звать?

– Гамби.

Трикси засмеялась:

– О, я знаю – это из книжки Т.С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом». – Она добавила удивленно: – Вы ее читали?

– Да, еще в школе. Гамби – кот Миес, и этой парочке совсем неплохо без меня.

– А Миес не скучно тут одной?

– Здесь есть горничная, Глэдис. Они дружны. – Он встал. – Хочешь выпить? До обеда у нас еще есть немного времени.

Они посидели молча, потягивая коктейль, а потом Трикси спросила:

– Вам сегодня еще нужно будет заехать в больницу?

– Да, отвезу тебя и загляну к пациентке, посмотрю, все ли в порядке. Утром я буду в поликлинике, а днем вернусь в больницу.

– А в Голландию пока не собираетесь?

– Ненадолго, перед Рождеством. В декабре я принимаю там экзамены, а в январе провожу семинары, так что придется туда наезжать. На самолете тут всего ничего, всегда можно слетать на несколько часов.

Миес пришла сказать, что обед на столе. За едой профессор, к великому разочарованию Трикси, ни разу не заговорил ни о себе, ни о ней. Девушке было интересно, живы ли у профессора родители, но она ни о чем не спрашивала. Хлебая суп из артишоков, она вслух вспоминала день, проведенный на восточном побережье, а жуя утку, запеченную в винном соусе, сделала несколько замечаний о чудесной погоде. Два бокала белого бургундского после коктейля развязали ей язычок, и она наконец решилась перейти к более близкой теме.

– Я не знаю ни вашего имени, ни сколько вам лет, ни где вы точно живете. Почему вы до сих пор не женаты? Ведь наверняка вы влюблялись раньше… – Она в последний раз глотнула вина и добавила: – Конечно, не рассказывайте, если не хотите, только мне очень хотелось бы все это знать, потому что… – Она запнулась, побледнев от мысли, что чуть было не проболталась о своем чувстве. И неубедительно закончила: – Нет-нет, вы не обязаны ничего объяснять. Простите, я не хотела быть бестактной.

– Почему же – бестактной? Теперь ты имеешь полное право знать все. К тому же как-нибудь, когда у нас будет свободное время, и тебе придется рассказать все о себе. Давай вернемся в гостиную, выпьем кофе, и я отвечу на все твои вопросы.

И вот они снова сидят перед камином, по обе стороны от кофейного столика; на ботинках профессора покоится голова Цезаря, а Гамби уютно свернулся на коленях у Трикси.

– Итак, начнем с первого вопроса. Зовут меня Крийн, вот как это пишется… – Он написал. – Это фрисландское имя, потому что моя семья родом из провинции Фрисландия. Мне тридцать восемь – староват, правда? У меня есть отец и мать – они живут во Фрисландии – и четыре младших сестры, все замужем. Да, я влюблялся – очень давно; думаю, это не должно тебя беспокоить. Она счастливо вышла замуж и уехала в Южную Америку; там она ведет такую жизнь, какую никогда не смогла бы вести со мной. Должен признаться, что с тех пор я никогда всерьез не думал о женитьбе и был вполне доволен своим образом жизни. Правда, лишь до недавнего времени, когда понял, что холостяк очень уязвим, и, хорошенько это обдумав, я решил жениться. – Он улыбнулся. – Я чересчур прямолинеен? Не хотел тебя шокировать, но ты такая серьезная девушка, тебе нужна правда, а не красивые слова.

Ей очень хотелось возразить: даже самая серьезная девушка в мире никогда не откажется от красивых слов. Однако вместо этого она сказала:

– Спасибо за то, что поделились со мной. Мне очень жаль, что… что ваша личная жизнь не удалась…

Ей показалось, что это прозвучало очень старомодно, и она почувствовала себя глупо. Но его лицо оставалось бесстрастным, хотя глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, глядели весело. Весело и ласково: ему нравилась эта девушка, ему было легко с ней, и благодаря ей его друзья и знакомые наконец успокоятся и не будут больше пытаться женить его на первых попавшихся девушках. У него появится больше времени для работы над книгой… А у нее будет все, что она захочет, она будет вести такую жизнь, какая ей нравится… Он вдруг вспомнил, как у него странно сжалось сердце, когда она упала в палате…

– Как только я освобожусь, навестим твоих дядю и тетю. Чего тянуть? Можно пожениться через пару недель, так ведь?

Эти слова заставили ее сердце забиться сильнее.

– Конечно…

– Ну вот и хорошо. Я дам тебе знать, когда буду свободен пару дней подряд. Выбирать день положено тебе, да? В общем, я сообщу тебе, когда соберусь уезжать, и ты выберешь. Так?

Она кивнула.

– Я должна предупредить за месяц.

– Не беспокойся об этом. Я устрою все так, чтобы ты могла уехать, когда захочешь. Ты ведь захочешь навестить тетю?

– Не знаю, удобно ли это. Я бываю там только тогда, когда меня приглашают…

– В таком случае отпразднуем свадьбу без помпы, а за несколько дней до нее ты побудешь с моими друзьями.

– Хорошо. Но понравлюсь ли я им?

– Они будут ужасно довольны. Твои тетя с дядей и Маргарет захотят присутствовать при венчании?

Трикси тяжело вздохнула.

– Вы не будете против, если мы будем одни… только мы и двое свидетелей, ну, то есть если я пойду в церковь прямо из больницы? Конечно, если вы не собирались приглашать вашу семью…

– Нет, не собирался. Мы заедем к ним на пару дней, и я вас познакомлю. Я и сам предпочитаю тихую церемонию, именно такую, о какой ты говоришь.

– Да. Ведь у нас не совсем обычная свадьба, правда? – При мысли, что у нее не будет бракосочетания, о каком мечтает каждая девушка, слезы подступили у нее к горлу, но она не собиралась плакать. Она выходит замуж за человека, которого любит – это ведь самое главное. Трикси посмотрела на часы и предложила вернуться в Тимоти. А на то, что он и не пытался ее удерживать, она попыталась не обращать внимания… Что же здесь странного, думала она, – решив скучный вопрос о свадьбе, он с облегчением возвращается к пациентам…

Крийн пожелал ей спокойной ночи и подождал, пока она войдет в дверь общежития. И забыл о ней тут же, как только она исчезла из виду. Что касается Трикси, то она медленно разделась, вдруг почувствовав страшную усталость – и это очень хорошо, ведь мысли ее были не такими уж веселыми. В общем, она заснула, не успев вконец расстроиться.