НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Глава 4 Сближение

В следующие несколько недель мы обменялись многочисленными электронными письмами и текстовыми сообщениями, разбавленными поистине незабываемыми полуночными телефонными звонками и неуклонно растущим количеством встреч. Адам мог неожиданно заскочить, мы проделывали некоторые скандальные вещи, а потом, когда оба были опустошены и пресыщены, он уезжал домой, чтобы уменьшить непродуктивность рано начинавшегося рабочего дня.

Но потом все понемногу начало меняться. Адам все еще забегал ко мне по вечерам, и мы могли поужинать вместе. Однажды он пригласил меня попробовать карри. Затем мы прямо набросились друг на друга (хотя предварительно съели страшное количество карри). Проводить время вместе, даже когда секса не было, становилось так же весело, как и в кровати. И на диване. И в душе. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Однажды я приготовила для него тушеную баранину с овощами в таджине — его всегда интересовало это блюдо, но не было случая попробовать. Готовка отняла много времени, ели мы поздно, и мне показалось, что имеет смысл остаться ему у меня. Я случайно предложила, а он согласился. Также случайно. И потом некоторое время мы хохотали друг над другом, как идиоты, пока не задремали.

Утром, после того, как мы провели вместе ночь (что тоже было чертовски потрясающе), я неожиданно стала задумываться о наших оживленных дебатах по поводу политики или спорах о лучшем за все время фильме про Бонда настолько же сильно, насколько о том, как он привязывал меня к кровати и лизал, пока я не начинала скулить.

Адам начал наведываться по выходным, часто приходя поздно в пятницу, так что мы проводили вместе всю субботу перед рабочими или общественными обязанностями по воскресеньям. Это были чудные полуотношения — мы не встречались; и хотя я никогда не была девушкой типа «мы, как сиамские близнецы, должны все делать вместе», но начала ожидать каждых следующих выходных с их установленным порядком, во время которых я старалась делать все возможное, но и не продумывала их наперед, а просто наслаждалась тем, что есть.

Конечно, как всегда бывает, когда точно не знаешь, что собой представляют отношения, я время от времени чувствовала себя неуверенно, особенно после того, как он мимоходом упомянул, что несколько раз спал с Шарлоттой.

Мы обсуждали гостиницы, когда он проговорился об этом. Не в неприличной форме — одна из замечательных черт Адама, надо отдать должное. Когда он не был невероятно грубым, у него были прекрасные манеры. Мы обсуждали поездку на концерт, а когда он начал понимать, как именно должна быть мне компенсирована поездка на аттракцион лицезрения какой-либо группы на большой сцене и как трудно будет после этого попасть домой, то предложил попробовать найти отель где-нибудь поблизости. Мы гуглили в поисках свободных мест, когда он наклонился к экрану, чтобы посмотреть, что вышло наверху списка. Тут-то бомба и взорвалась.

— Нет, только не этот. Мы с Чарли однажды там останавливались, полная развалюха.

Я была обескуражена. Я должна знать, кто это? Я что, не слушала, когда он рассказывал о своем друге?

— Чарли? Кто такой Чарли? Вы были на каком-то концерте?

— Это определенно был не концерт. Но какой-то элемент представления присутствовал. — Он улыбался воспоминаниям. — Чарли, Шарлотта… Это был праздник фетиш-клуба.

Надеюсь, мои глаза не сделались карикатурно-круглыми, но был момент, когда они чуть не вылезли на лоб.

— Шарлотта Томаса? — Том никогда не называл ее Чарли. Честное слово, я никогда не слышала, чтобы ее кто-то так называл, кроме Адама.

— Да, именно она. — Он поднял руки вверх. — Но она тогда еще не была знакома с Томасом. Это произошло случайно для нас обоих. И было всего несколько раз. — Он смотрел мне в лицо, и мне страшно было подумать, что он там видит, но он прояснил чуть больше: — Этого уже нет целую вечность.

Я не знала, что сказать. Я понимала — это безрассудно, принимая во внимание, что тоже видела Шарлотту голой, но я ощущала ужас, чувствуя, как сосет под ложечкой, и была уверена, что это ревность. Он тревожно смотрел на меня.

— Софи, мне так жаль! Я думал, она говорила об этом.

Его беспокойство было искренним, казалось, шло от сердца и убедило меня, что он не какой-то там плейбой. Я улыбнулась и попыталась перестать думать на эту тему.

— Все нормально, я просто не знала. Но в любом случае, это не мое дело. — Тишина затягивалась, но до меня вдруг дошел смысл его последней фразы, и я расхохоталась. — Держите меня! Фетиш-вечеринка! Я даже не знаю, что это такое. Я как деревенская садомазо мышь, которая пришла в гости к городской, к тебе, чтобы вместе потусоваться.

Он захохотал и обнял меня.

— Держись меня, мышка. Уверен, я смогу показать тебе все грани новых впечатлений.

И он не обманывал.

Адам, бесспорно, расширил мои сексуальные горизонты. Казалось, не было ничего, чего бы он не пробовал или не хотел попробовать. Он был творцом и экспериментатором, а его способность заставить меня краснеть от предложений насчет того, чем мы могли бы заняться, достойна легенд.

Я не чувствовала себя неадекватной во время наших непристойных разговоров. Я была более чем счастлива, что могу гнуть свою линию в бесстыдном диалоге, а он часто замечал, как его радует возможность так открыто говорить о сексе. Но я хотела большего; я хотела показать, что не он один обладает воображением. Потребовалась небольшая подготовка, но через неделю или около того у меня появилась парочка идей насчет эротических сюрпризов. Спасибо хорошо отлаженной работе некоторых интернет-магазинов.

Так как мы были парой новостных ботанов, то неизменно субботним утром, после некоторых предрассветных забав, оказывались сидящими на уютном диванчике в местном кафе — пили кофе, ели выпечку и обменивались газетными листами.

В одну из таких суббот я и осуществила свой план действий. Мы заказали билеты в кино на утренний сеанс, наслаждались, убивая время, чтением вслух статей, которые казались нам интересными, и высмеивали друг друга за выбор газет.

Я ужасно нервничала, когда извинялась, чтобы пойти в туалет. Но он этого не заметил, поскольку был поглощен репортажем с отборочных игр по крикету, проходивших накануне.

Через несколько минут я вернулась с маленькой коробочкой в руках. Она была перевязана изящной ленточкой, а под бантик была вставлена коротенькая записка: если игры с Адамом меня чему-то и научили, так это тому, что мелочи имеют значение.

Я сунула коробочку ему на колени и улыбнулась над тем, как он посмотрел на меня и смутился.

— Что это? — спросил он. — Вроде у меня не день рождения.

Я знала, когда день его рождения. Он случайно упомянул о нем несколькими неделями раньше, и на следующий день я записала дату в свой электронный календарь. Я не была уверена, что будет уместно в этом признаваться, поэтому проигнорировала вопрос.

— Ты должен открыть это, — я покраснела. — Для разнообразия.

Все еще ошеломленный, он снял ленточку и поднял крышку. Затем вынул пластиковую вещицу с парой кнопок на ней. Она мало отличалась от устройства для открывания гаражных ворот. Очевидно, я поставила его в тупик. Он явно был не умнее меня. Я почувствовала прилив самодовольства.

Мне не удалось совладать со своим голосом, и, когда я заговорила, он прозвучал немного хрипло.

— Ты должен прочитать записку.

Он развернул лист бумаги и прочитал то, что я собственноручно написала аккуратными буквами.

Я думаю, мы оба знаем о твоей способности нажимать на мои кнопки всевозможными забавными способами. Теперь ты можешь делать это буквально. Ты держишь в руках пульт дистанционного управления вибрирующим яйцом. Я уверена, ты сможешь догадаться, где оно сейчас. Кнопки включают и отключают вибрации и регулируют скорость.

Не хочешь ли поиграть?

Его лицо засияло, как у перевозбужденного ребенка рождественским утром, и я про себя усмехнулась, зная, как будет привлекать его эта штуковина.

Его шепот выражал наполовину размышление, наполовину уверенность, что все окружающие захотят участвовать в нашей игре.

— Это гениально. Ты великолепна. Я никогда даже не слышал о таком, не то что не использовал.

Он аккуратно сложил записку в коробочку с лентой перед тем, как положить ее обратно ко мне в сумочку. Пульт управления он опустил в свой карман.

Ему не понадобилось много времени, чтобы найти переключатель. Я как раз начала пить кофе и чуть не вылила его на себя, когда почувствовала вибрации глубоко внутри. Я посмотрела на него — он ухмылялся.

Адам оставил вибратор включенным и медленно увеличивал скорость. Я попыталась читать газету, но это было невозможно. Я не могла ни на чем сосредоточиться, к тому же руки мои тоже тряслись, так что поднимание кофейной чашки превратилось в опасный вид спорта.

Я наклонилась, положив голову ему на плечо, как будто читаю газету вместе с ним, но на самом деле я просто цеплялась за свою жизнь. Не было никакой возможности получить оргазм здесь, прилюдно — по крайней мере, я так надеялась, — но я неотвратимо становилась мокрой и сконфуженной. Я проклинала себя за свою дурацкую идею. И вдруг четко представила кадры «Когда Гарри встретил Салли».

Я вонзила ногти ему в руку, и неожиданно все закончилось. Я поняла, в каком напряжении была, возвращаясь на свою сторону диванчика. Я тяжело дышала, грудная клетка вздымалась и падала. Слава богу, никто не сидел рядом. Окружающие могли бы забеспокоиться, что у меня приступ астмы.

Он вытащил руку из кармана, чтобы перевернуть газетный лист, и начал беседовать со мной как ни в чем не бывало. Я медленно приходила в себя и начала расслабляться, когда мы допили кофе.

Затем мы встали и направились к выходу. Когда Адам взялся за дверь, чтобы открыть ее передо мной, я не обратила внимания, что он держит руку в кармане. Как только я вышла на залитый солнцем тротуар, сразу почувствовала пульсацию внутри, и чуть было не споткнулась, испустив короткий пронзительный визг. Казалось, никто этого не заметил, но он смеялся. Его могущественный взгляд сумасшедшего тоже вызвал у меня смех. Меня интересовало, как именно я собираюсь высидеть фильм и сосредоточиться. По счастью, мы выбрали киношку для попкорна, с большим количеством взрывов, а не что-то заумное.

Меня поджидала пара небольших сюрпризов, пока мы шли к кинотеатру, но в целом Адам не тревожил меня. Затем он поблагодарил меня за вручение такого средства контроля, но предупредил на всякий случай, что не собирается нести ответственность за все, что с этим связано.

Мы заняли свои места. Меня и так обычно бесит реклама, которую показывают перед фильмом, но из-за Адама, использовавшего это время, чтобы мучить меня, я была более нетерпима к трейлерам, чем когда-либо. Он спрашивал меня, что я чувствую в то время, когда он нажимает разные кнопки — постоянная вибрация, пульсирующая и т. п. Я объясняла, как могла, шепча сквозь сжатые зубы, пока он пробовал все программы.

Я думаю, было бы легче сосредоточиться, если бы он оставил в покое вибрирующую игрушку, но следующие два часа он изводил меня. Адам приспособился изменять настройки до того, как я привыкала к ощущениям, сводя меня с ума и заставляя хвататься за него раз за разом.

В какой-то момент, когда взрывы были особенно громкими, так что люди, сидящие в зале рядом с нами, не могли подслушать, он нагнулся и, шепча в ухо, спросил, не промокла ли я. Я уткнулась лицом в скрюченные руки, когда кивала.

Он положил руку у меня между бедрами и подвинул ее выше — слава богу, кинозрители субботним утром, как правило, набиваются в залы на детские и семейные фильмы, поэтому в нашем ряду, кроме нас, никого не было. Он медленно двигал мизинцем вверх и вниз по шву джинсов и говорил мне, что действительно может чувствовать вибрацию.

Именно в этот момент я пнула его в голень. Мне уже было все равно, даже если бы этот поступок навлек на меня неприятности, хотя позже он признал, что, возможно, заслужил это замечание. Он освободил руку и положил ее мне на плечи, удерживая пульт другой рукой, и сделал все, чтобы я не успокаивалась. Фильм прошел мимо меня — позже он купил мне диск с ним в подарок — и к тому времени, когда закончился, у меня на уме была только одна вещь. Наконец зажглись огни. Он ухмылялся мне.

— Итак, что ты хочешь делать дальше?

У меня на минуту пропал дар речи. Что, скажите на милость, он думает, я хочу делать?!

— Обедать? — он явно развлекался. Я не была уверена, казался он мне привлекательным или бесил. Пульсация между ног не способствовала решению вопроса.

Наконец я решила, что дипломатия может сработать в мою пользу.

— Мы можем сейчас пойти домой? Пожалуйста…

Он легко провел пальцами по моей руке, и меня затрясло. В таком состоянии мне просто не удалось бы поесть, не разбрасывая еду вокруг. После длинных беспокойных секунд он сжалился надо мной.

— Конечно, можем.

Он не менял настройки яйца на протяжении всей дороги домой, но оно все еще пульсировало, когда я шла, и я все еще, казалось, была не в состоянии это игнорировать, хотя бы потому, что, когда двигалась, весомое яйцо смещалось внутри меня, излучая острые волны удовольствия.

Когда мы добрались до моей квартиры, я почувствовала, что оно отключено — в первый раз за несколько часов. Я осознала, насколько мокрая, и размышляла, удастся ли мне привести себя в порядок и сменить белье, прежде чем он решит сделать со мной еще что-то дьявольское. Ни единого шанса. Наивная оптимистка.

Как только мы вошли в комнату, он оказался сзади меня. Он обхватил мое тело, нащупывая грудь, в то время как губами исследовал шею и плечи, целуя и нежно покусывая. Это выглядело так, как будто он не мог дождаться, когда мы запрем дверь и останемся наедине. Вдруг я поняла, что неумышленно дразнила его долгое время так же, как он дразнил меня.

Он расстегнул мои джинсы, спустил их, сунул руку мне между ног и тихо засмеялся:

— Твои трусики пропитались.

Я попыталась сжать ноги, но он легонько шлепнул меня, и я не стала этого делать. Он толкнул меня вперед, перекинув через подлокотник дивана и опуская трусики вниз на бедра, к джинсам.

Затем потянулся вперед, схватил тонкий пластиковый шнурок, который торчал из моего влагалища, и выдернул его. Я задохнулась, когда яйцо выскочило ему в руки.

Через секунду я снова задыхалась. Я не слышала, как он расстегивал брюки, не слышала предательского звука разрываемой обертки презерватива, и он без предупреждения ворвался в меня на всю глубину. Я была настолько влажная, что он проскользнул легко, но вскрикнула от неожиданности и впилась ногтями в диванную подушку, когда он начал двигаться.

Его рука возилась у моего рта, чем-то затыкая его. Секунду я старалась понять, что это — и это оказалось яйцо, которое так долго пробыло внутри меня. Я крепко сжала зубы.

На мгновение он замер, а затем предупреждающе откинул мои волосы. Я открыла рот и приняла влажную игрушку, пробуя себя на вкус.

Он продолжал жестко трахать меня, и скоро я почувствовала, как он напрягся, когда его поразил оргазм. Он тяжело дышал, когда уходил, чтобы снять презерватив, затем вернулся, протянул руки, и я открыла рот, выплевывая яйцо в подставленные ладони.

Он помог мне сесть на диван, вытянул вперед мои ноги и раздвинул их, стоя на полу на коленях передо мной. Несколько секунд он лизал меня; но, как и во время секса, это была не прелюдия, не раздразнивание — только неослабевающее плотное давление на клитор, когда он лизал и сосал его. Я чувствовала его пальцы между ног, а потом ощутила, как он заталкивает игрушку обратно, внутрь меня.

Он включил яйцо, и я взбрыкнула, усмехаясь про себя и глядя на его лицо, в то время как он занимался моим клитором. Он увеличил скорость вибрации яйца внутри меня, а языком ударял сверху, снова и снова. Я вцепилась в его волосы. Я растворялась.

— Пожалуйста, можно мне кончить? — простонала я.

Я знаю, это не то, о чем я имею привычку спрашивать, но не хотела рисковать без причины, чтобы не остановить его.

Он кивнул в знак разрешения, а сам продолжал лизать. Я снова дернулась вверх и продолжала держаться за его волосы. Я чувствовала, что его язык как будто вибрирует, кончила, громко закричав, и повалилась спиной на диван.

Он отодвинулся, вынул яйцо из меня и упал рядом. Я устроила голову у него на коленях и поздравила себя с отлично реализованным планом. Адам, надо отдать должное, тоже был доволен, и это дало мне ощущение счастья и чувство того, что я мало чем отличаюсь от богини. В общем, выиграл каждый.

Конечно, не все мои планы срабатывали так, как я предполагала.

Я большая любительница приобретать секс-игрушки через Интернет. Есть, конечно, несколько вещей, которые я покупала лично, но в основном я пользуюсь Интернетом. Никакого стеснения (которое, как вы поняли, является моей основной чертой: как ни печально, но даже поход по магазинам Ann Summers [3]вынуждает меня краснеть), громадный выбор, порой бывают большие скидки и распродажи, и, как правило, приличное количество отзывов, которые поведают вам, как другие люди оценивают предмет, на который вы положили глаз. Бесценная информация.

Иногда я могла не читать мелкий шрифт, хотя, возможно, стоило бы.

Мы с Адамом много спорили по поводу анальных игр. В этом у него было гораздо больше опыта, чем у меня, и первоначально я очень беспокоилась, потому что мой первый эксперимент был смесью дикой похоти и жуткой боли. Я решила, что можно заказать для нас такую пробку, которой мы могли бы пользоваться вместе, что-то, способное показать Адаму, что я доверяю ему делать с моей задницей немного большее, чем мы делали до этого.

Как всегда, будучи жертвой соблазнения дополнительными функциями, я нашла одно приспособление, которое могло надуваться при помощи маленькой груши. У него была адекватная цена, к тому же со скидкой, и то качество, что его размеры можно было увеличивать, казалось особенно полезным, поскольку я приобретала его для своей задницы.

Когда этоприбыло, возникла одна проблема.

Я не знала, для чьей задницы оно было предназначено и кому могло подойти, потому что в мою оно не влезало.

Оно было нелепое и заставило меня сильно посмеяться. Я послала Адаму сообщение: рассказала о своей ошибке и о том, что я хочу отправить устройство обратно в магазин (неиспользованное, спешу добавить), чтобы вернуть деньги. Я чуть не подавилась, когда получила ответ.

Сохрани его. Оно не может быть совсем бесполезным. Х

Ха!

Он приехал в пятницу, и, как часто случалось, после раннего ужина мы провели остаток вечера в постели.

В какой-то момент он попросил меня показать этот гаджет, внимательно осмотрел его и заметил, что эта штука явно велика, чтобы влезть в мой зад, но это не значит, что она больше никуда не поместится. Затем он просто положил устройство на тумбочку, и мы вернулись к дебатам на тему «кто создал лучший комикс о Бэтмене» (естественно, Тим Сэйл, хотя он говорил, что Миллер).

Постепенно мы возбудились, и тридцатью минутами позже я уже держала его член во рту, стоя на коленях на кровати, а он прятал руки у меня между бедрами.

Я задрожала, когда он просунул руку, а потом запустил палец внутрь моей щелки.

Он отдернул палец, и через несколько мгновений я почувствовала между ногами что-то еще. Он заталкивал в мое влагалище эту штуку, по-видимому, вознамерившись показать мне, что это — не напрасная трата денег.

Устройство было похоже по форме на конус и расширялось по мере того, как он заталкивал его внутрь. Я охнула, когда он протолкнул в меня самую широкую часть, чувствуя себя надетой на эту штуку. Только тонкая ручка и основание выступали наружу. К устройству были прицеплены два кабеля: один к регулятору вибраций, а другой — к груше, которая его надувала.

Адам немедленно включил вибрации по максимуму, заставив меня закричать от неожиданного воздействия. Потом сжал грушу. Я почувствовала, как гаджет внутри меня расширяется. Это было странное ощущение, не то чтобы неприятное, но я почувствовала себя переполненной.

Но Адам еще сделал не все, что мог. Он продолжал надувать, громко отсчитывая вслух, сколько раз сжал грушу, а в это время игрушка медленно расширялась внутри меня. К тому же он все время держал рукой базу, чтобы она не упала, и к моим ощущениям добавлялось и это давление.

Когда Адам добрался до восьми, меня трясло. Его член все еще был у меня во рту, но я отказалась от всякой надежды на возможность доставить ему удовольствие. Я просто знала, что он хочет от меня одного — не дать ему выскользнуть.

— Посмотри на себя: две из твоих дырок заняты одновременно. Тебе нравится быть распутной и заполненной?

Мне действительно нравилось. Воздействие гаджета было на грани боли, но в сочетании с сосанием (которое остается одной из моих любимых вещей в сексе) довело меня почти до оргазма. Тем не менее монотонность голоса Адама немного досаждала мне. Поэтому я его проигнорировала.

Он отшлепал меня по заднице, достаточно сильно, так, что я была совершенно уверена, что на ней остались отпечатки его руки, и повторил свой вопрос.

Я нехотя кивнула, непроизвольно глянув на него, прекрасно зная, что он способен понять, насколько сильно мое наслаждение, просто проверив, как намок чертов гаджет.

— Как ты думаешь, не будешь ли ты наслаждаться еще больше, если будут использоваться все твои дырки?

Я замерла. Нервозность. Неуверенность. Мы говорили о тройном проникновении, мне было очень любопытно, но я все еще была наполовину убеждена, что большинство обычных женщин не способно это выдержать, что бы ни показывали в порнофильмах.

В этот раз он не настаивал на ответе, но я чувствовала его палец, который двигался вокруг игрушки и собирал мою влагу — столько, сколько мог. Затем он начал кружить пальцем по заднему проходу, увлажняя его. Я ничего не могла поделать и напряглась.

Он гладил нежно, даря мне странное чувство защищенности.

— Все хорошо, София. Я не собираюсь унижать тебя, но если ты решилась это сделать, тебе надо расслабиться, иначе может быть некомфортно.

Его палец вернулся к раскрыванию меня, там и остался.

— Подайся назад ради меня, милая.

Я тихо зарычала над его членом, и он засмеялся.

— Ну прости, я же обещал, что не буду этого делать в качестве унижения. Мои слова значили просто, что ты сама должна это сделать.

Возможно, у него и не было мысли унизить меня, но я воспринимала это именно так, когда начала сдвигаться назад. Чувствовалась невероятная стесненность, несомненно, по причине переполненного влагалища, но я сумела сделать это, и, поскольку была необыкновенно влажной, палец Адама проскользнул внутрь.

Как только его палец оказался там, стало казаться, что вибрации игрушки проходят и по нему. Ощущения были необыкновенно сильны. Любое, даже малейшее, движение вызывало волну наслаждения, пульсировавшего внутри меня; даже колебания моего тела, когда я вдыхала и выдыхала, казались мощными.

Адам подал бедра вверх к моему рту. Я вспомнила, что он все еще здесь, и принялась лизать его снова, пытаясь сосредоточиться, насколько это было возможно. Это было очень трудно. Он продвинулся к моему горлу, и я чуть не подавилась перед тем, как принять его глубже, так глубоко, как только возможно.

В этот момент он начал двигать пальцем вперед-назад, сначала медленно, а потом все быстрее и жестче. Я застонала, когда он начал рассказывать, какой дрянью я была, отлынивая от использования всех дырок зараз. И я бы покраснела в этот момент, если бы уже не была ярко-красной.

Он трахал меня в рот, продолжая этот непристойный монолог. Вдруг запнулся на полуслове и испустил крик. Я чувствовала, как наполняется мой рот. Когда первая струя ударилась о мой язык, я тоже дошла до конца, сопротивляясь игрушке и его руке, и стиснула рот, так что мои крики были заглушены членом. Я рухнула на кровать. Он вытащил палец, быстро сдул и выключил пробку, вытащив ее из меня.

Эта штука плохо подходила мне, однако она стала для Адама игрушкой, которую он особенно любил использовать. Мои чувства к этой штуковине колебались между любовью и ненавистью (в зависимости от того, насколько Адам надувал ее). Когда она пришла в негодность по причине поломки управления, я поняла, что печалиться по ней не буду — жизнь скучнее не стала.

Как говорится, было мало шансов, чтобы жизнь стала скучной. Я сменила должность, мой рабочий день немного увеличился, и засиживаться на работе допоздна приходилось чаще. И если учесть поездки к родителям каждую неделю, максимум через две, а также регулярные встречи с друзьями, то жизнь у меня была весьма насыщенная. Она была полной и до появления Адама, но скоро я поняла, что хочу расчистить в ней соответствующее место и для него. Я замечала, что он получает удовольствие, перешучиваясь с моими друзьями на торжественных вечеринках, рассуждая о сотне лучших дисков всех времен и народов. Я видела, что он нравится моим родителям. Все чаще и чаще моим первым порывом, когда я читала или смотрела что-то интересное, было рассказать ему.

Это было странно.

Это было приятно.

Это меня нервировало.

После разрыва с Джеймсом для себя я решила, что я не в том положении, чтобы рассчитывать на отношения. И все же я была в некоторой нерешительности. Не в части отношений, и, уж конечно, не в части отношений с Джеймсом. Но Адам… Прямолинейный, веселый, умный, непристойный Адам. Это совершенно разные вещи.

Я попыталась придушить чувства, насколько было возможно — и не в последнюю очередь потому, что чувствовала себя виноватой. Все начиналось как секс без обязательств, и пока это не было сознательным выбором, я понимала, что изменения в моих чувствах могут все запутать, если он не чувствует того же. Но, по иронии, единственная вещь, о которой мы не говорили в нашем странном союзе, — это наши отношения; предыдущие отношения — да, секс — да, даже то, о чем давно мечтали. Только не о наших собственных отношениях. Поэтому я спрятала голову в песок, как страус, и просто поддерживала простые и непринужденные отношения, насколько мне это удавалось. Я умела скрывать свои чувства, правда?

По словам Томаса, совершенно не умела.

Мы с Адамом встретились с Томасом и Шарлоттой за воскресным ужином. Это был веселый вечер — много выпивки, хороших шуток, немного вкусной еды. И Томас, и Шарлотта были в хорошем настроении, и к тому времени, когда я попрощалась со всеми троими (Адаму нужно было рано вставать, поэтому был тот редкий вечер, когда мы не могли пойти домой вместе), у меня кололо в боку от смеха.

Когда я уже добралась до машины, телефон тренькнул, и я решила, что это Адам хочет пожелать мне спокойной ночи (да, мы, как правило, так делали, но это ничего не значит). Однако это был не он.

Томас:

И ты хранила это в тайне! Я не думал, что все так далеко зашло. Хотя на самом деле рад за вас обоих. До встречи.

Я почувствовала, как мое лицо перекосилось от смеси презрения и смущения. Когда я так делаю, мама всегда предупреждает меня, что это может вызвать ранние морщины. О чем он говорит?! Как он может знать, что это серьезно?! И серьезно ли это? По чьим меркам? Адам что-то ему рассказал?

Учитывая свою способность безо всяких усилий погружаться в пучину собственных фантазий, я решила, что самое лучшее — потребовать разъяснения немедленно.

София:

Что ты имел в виду, когда писал «серьезно»? Тебе Адам сказал что-нибудь?

Хм. Сейчас может показаться, что я чересчур увлеклась, но тогда любопытство пересилило. К счастью, Томас не стал слишком долго держать меня в неведении.

Томас:

Адам не стал бы мне ничего говорить, и, насколько я знаю, Шарлотта его не спрашивала. Хотя я могу уточнить, если хочешь.

Ужас! Я ответила так быстро, как смогла напечатать.

София:

Не надо, нет необходимости, но почему ты так решил?

Ответ пришел почти немедленно.

Томас:

Вы оба явно очень счастливы. Шарлотта говорит, что никогда не видела Адама настолько откровенно увлеченным какой-либо женщиной. И, понятно, я знаю тебя слишком хорошо, поэтому рискну сказать то же самое и про тебя.

Я не могла сдержать улыбку. Я понимаю, что неразумно полагаться на слова оптимистически настроенных друзей, чтобы убедиться в существовании отношений, но, черт, я получила, что хотела. Хотя не стану утверждать насчет него.

София:

Да вы просто хотите, чтобы все миловались, как вы.

Теперь ответ был не мгновенным — да он и не требовался, — поэтому я в конце концов отложила телефон в сторону, пристегнула ремень безопасности и поехала домой. К тому времени, когда я была дома, меня ждали два сообщения.

Томас:

Как бы я хотел, чтобы мы любили друг друга. Но дела не всегда идут так, как хочется.

Я ответила, спросив, все ли у него в порядке, и напомнила, что если он когда-нибудь захочет поговорить, то я к его услугам — будем откровенны, после всего, через что мы прошли, я знаю его лучше, чем многие, знаю все о его темной стороне и не сужу ни за что. Он не ответил.

Что касается другого сообщения, то когда я печатала короткий ответ, искренне надеялась, что это то самое.

Адам:

Скучаю по тебе, милая. Мне правда очень хотелось остаться с тобой сегодня. Дай мне знать, что ты благополучно добралась домой. Х

Ведь это же глупо, что я чувствую тепло и головокружение всякий раз, когда он называет меня «милая», правда? Так я и думала.