Неодолимое влечение

ГЛАВА ВТОРАЯ

Двадцать часов спустя, когда паром вошел в спокойные, закрытые воды Бюфьордена, Кирстен стоя на той же самой палубе, жадно впитывала красоту открывшейся живописной картины. Скалистая береговая линия, крошечный узкий залив, таинственные пещеры и вытянувшиеся на фоне блеклого неба ряды домов, обшитых досками и покрашенных во все цвета радуги, вызывали ее восторг. День медленно переходил в сумерки.

Отсюда ее бабушка последний раз видела свою родину. Здесь она прощалась с близкими ей по крови людьми. Семья отреклась от нее, посчитав грехом любовь к человеку, не принадлежавшему к ее народу. Семнадцатилетней бабушка покинула родные места. А в шестьдесят три года умерла. Очень хотелось надеяться, что она счастливо прожила эти годы и они стоили того, что она потеряла.

Кирстен знала, что после смерти своей матери отец попытался установить связь с норвежской ветвью семьи. Но ответа не получил. Хотя отец часто говорил об этом, но так и не заставил себя возобновить попытку. А две его замужних сестры вообще не проявляли интереса ни к родне, ни к родине матери, предоставив теперь уже самой Кирстен возможность по праву последней в роду Харли устранить трещину. И Кирстен надеялась наилучшим образом справиться с этой задачей.

Когда паром обогнул покрытую соснами скалу, то за ней показались лесистые склоны семи холмов, на которых расположен Берген. Зажглись фонари, отмечая линии домов, улиц и шоссе, бежавшего среди холмов и вдоль берега. По воде скользили маленькие флотилии рыбацких судов, мерцали огни на мачтах, отсвечивали в воде носовые огни лодок, и глухо урчали моторы в машинных отделениях больших кораблей. Ветерок холодил ей кожу, но от земли и моря не веяло холодом.

Паром пришвартовался в дальнем конце внутренней гавани. Кирстен задержалась на палубе, чтобы бросить последний взгляд на живописную набережную под названием «Брюгген», с остроконечными крышами домов ганзейских купцов. У Бергена была богатая история. Кирстен предвкушала, как она будет изучать этот город. Даже если ей не удастся выполнить свою задачу, все же стоило приехать сюда хотя бы ради того, чтобы только побывать здесь. У нее возникло странное чувство, будто это был ее родной город.

Она спустилась на причал одной из последних и, выйдя из здания морского вокзала, оказалась в хвосте очереди на такси. День постепенно перешел в сумерки, мягкие и успокаивающие. Кирстен ничего не имела против того, чтобы ждать такси. Номер для нее забронирован. И в отеле, конечно, знают о времени прибытия парома. Во всяком случае, там будет ночной портье.

Уже пробило одиннадцать, когда подошла ее очередь. Водитель такси говорил по-английски, но, наверно, больше думал о доме и о постели, чем о разговоре с пассажиркой. Когда они ехали по набережной, он без конца зевал. Глядя на береговую линию Вэгена, Кирстен видела громаду парома, на котором прибыла сюда, отбрасывавшего темную тень на набережную. Теперь его палубы не сияли, как рождественская елка, огни были притушены и казались такими же тусклыми, как в предыдущую ночь. Паром еще несколько раз пересечет Северное море, прежде чем она снова ступит на его борт.

После того как норвежец оставил ее на палубе, Кирстен больше его не видела. Но ей и не хотелось бы его увидеть. Если он живет в Бергене, то она за те девять дней, что пробудет здесь, вероятно, может случайно наткнуться на него. Но зачем? У нее есть более важные дела, и они ее заботят больше, чем перспектива снова оказаться в его компании.

Отель «Розенкранц» получил свое название от улицы, находившейся в дальнем конце Брюггена, на которой он расположен. Дежурный клерк приветствовал ее на английском и быстро выполнил все необходимые формальности.

Осмотрев просторный современный номер, разделенный перегородкой на спальню и гостиную с телевизором и мини-баром, Кирстен поздравила себя с правильным выбором. Может быть, по ее средствам и не очень дешевый, но безукоризненно чистый и уютный номер. Она заказала место в отеле на девять ночей, но в это время года, несомненно, у администрации не будет трудностей сдать его новым постояльцам, если вдруг она надумает переехать в другое место. Решение она примет позже, когда попробует начать свое плавание в водах компании «Брюланн».

Кирстен понятия не имела, что она скажет, если ей удастся встретиться с кузеном. Она могла только сообщить ему, кто она, и потом играть свою роль по ходу спектакля. Ведь разрыв произошел два поколения назад. Какие бы страсти тогда ни бушевали, она не сомневалась, что сейчас пришло время дать прошлому уйти в прошлое. Разве это не будет справедливо?

От усталости Кирстен не стала разбирать вещи и быстро подготовилась ко сну, приняла душ и надела атласную пижаму, которую предпочитала ночным рубашкам. Ей всегда казалось, что рубашки закручиваются у нее вокруг шеи. Потом со вздохом облегчения она скользнула под холодную простыню. Хороший ночной сон даст сознанию войти в нужное русло и подготовит к выполнению сложной задачи, которая может завтра встать перед ней. Кирстен не верила, что плавание в водах «Брюланна» может быть спокойным.

Как бы она ни устала, сон пришел не сразу. Кирстен поймала себя на том, что мысли неизменно возвращаются к предыдущей ночи, воскрешая в памяти каждый момент приключения. Больше всего ее мучило сознание, что она намеренно провоцировала мужчину. Авантюрная часть ее натуры хотела узнать, какое чувство вызовет поцелуй циничного рта викинга. Но она не ожидала такого презрения с его стороны. Разве был повод заходить так далеко?

С другой стороны, подумала Кирстен, при том, что они были там совершенно одни, викинг мог бы пойти гораздо дальше. Значит, у него не возникло интереса. Хотя Кирстен было отвратительно признаваться себе в этом, подобная мысль ранила ее еще больнее. Не только униженная, но и отвергнутая. А если добавить измену Ника, то это отнюдь не возвышало ее в собственных глазах.

Несмотря на прошлую бессонную ночь, Кирстен проснулась в семь утра и вышла на набережную, когда торговцы раскладывали на прилавках свой товар, готовясь к дневным покупателям. Знаменитый на весь мир рыбный рынок предлагал самые разнообразные дары моря. Некоторые рыбачьи суда выгружали ночной улов прямо на прилавки. Наверно, ничего свежее этой рыбы и вообразить нельзя, подумала Кирстен.

Она прошла дальше по набережной и увидела, как на местные паромы садились туристы, чтобы провести день во фьордах или на островах. Один за другим разгружались грузовики с цветами, образуя вдоль набережной многоцветную мозаику и наполняя воздух нежнейшим ароматом. Отчалил один из паромов, и открылся вид через полоску воды на старую часть города, очерченную упиравшимися в небо мачтами огромных белых яхт, пришвартованных в Брюггене. Островерхие склады будто устремились навстречу друг другу, перешагивая узкие улицы.

Из-за восточных холмов медленно выплывало солнце, превращая зеркально-спокойную гладь гавани в искрящееся золото и укрывая холмы прозрачно-зеленым — покрывалом. Внизу на склонах окрашенные в пастельные тона дома будто выпрыгивали из зелени. И только одно высокое здание на полпути к вершине ближайшего холма поражало взгляд своим великолепием.

Конечная станция фуникулера, догадалась Кирстен, проследив глазами за канатом, который мелькал среди деревьев и потом исчезал за домами. Вид с верхнего пункта фуникулера считался одним из прекраснейших в мире. Но там надо было долго ждать. А Кирстен полагала, что у нее есть дела поважнее, чем любоваться живописными картинами.

Как и на борту парома, завтрак в отеле был в буфете самообслуживания с самым разнообразным выбором блюд. Всевозможные хрустящие хлопья и фруктовые соки, все сорта булок и хлеба, сыры и джемы, ломтики холодного мяса и свежей селедки, яйца всмятку и вкрутую. Кирстен ограничилась фруктовым соком, хлебом, сыром и чашкой отличного кофе.

Как и предупреждал ее агент в бюро путешествий, в это время года отель, да и весь Берген, заполонили туристы. Многолюдным стал не только порт, но и культурный центр с его музеями и художественными галереями, не говоря уже о концертных залах и театрах. Конечно, жаль, что пришлось пропустить международный фестиваль, подумала Кирстен, но ведь не ради музыки она приехала сюда.

И чем раньше она займется делом, которое привело ее в Берген, тем лучше, твердо решила Кирстен, подавив нервную дрожь прежде, чем та успела овладеть ею.

Внимательно изучив телефонный справочник и карту города, купленную в отеле, она узнала, что офисы компании располагаются в современной части города на другом берегу Пудде-фьорда. Домашнего адреса членов семьи Брюланн у нее не было, и Кирстен не оставалось ничего другого, как начать с визита в главный офис компании.

Надев легкий кремовый костюм из немнущегося полотна, Кирстен села в заказанное для нее клерком гостиницы такси и, подавив все другие чувства, кроме уверенности в себе, ринулась завоевывать забытых родственников. Ей предстояло заявиться в кабинет человека, который, вероятно, даже не подозревал о ее существовании. Трудно представить, какое у него возникнет впечатление, когда она вдруг появится на пороге.

Несомненно, ей придется кое-что объяснить служащим менее высокого ранга, прежде чем представится шанс встретиться с самим Лейфом Брюланном, двоюродным братом ее отца. Вряд ли президент компании доступен любому, кто захочет его увидеть. Но ей надо его увидеть, и неважно, как она этого добьется. Преодолев такое расстояние, Кирстен не собиралась возвращаться, не достигнув хотя бы небольшого результата. Если нет ничего другого, то у нее остается один козырь — имя. Бабушку тоже звали Кирстен.

Промышленный район Бергена выглядел почти так же, как и в других городах, которые она видела, только, наверно, он был чище большинства из них. Расположенная рядом с фьордом штаб-квартира компании «Брюланн» занимала несколько импозантных современных зданий, что сразу свидетельствовало о положении компании. Кирстен предпочла бы этому пугающему великолепию нечто более скромное, но вряд ли у нее был выбор. Следующие полчаса или час будут самыми трудными, а что случится потом — посмотрим, решила она.

Помимо клерка, принимающего посетителей, ее встретил охранник. Поскольку других визитеров не было, двое мужчин молча смотрели, как по пушистому ковру размером в пол-акра она приближается к длинной овальной конторке.

— Моя фамилия Харли, — бодрым голосом произнесла она. — Кирстен Харли. Я бы хотела видеть президента.

Двое мужчин переглянулись, а потом, не меняя выражения, уставились на нее. Клерк заговорил первым:

— Вам назначена встреча, мисс Харли? Кирстен покачала головой, она ждала этого вопроса еще до того, как клерк открыл рот.

— Надеюсь, если вы сообщите президенту, что я его кузина из Англии, он захочет меня увидеть, — быстро пояснила она, поняв, как странно звучат ее слова, только после того, как произнесла их.

По тому, как клерк вытаращил на нее глаза, Кирстен догадалась, что он подумал то же, что и она.

— Мой визит — сюрприз! — Она выдала клерку свою лучшую улыбку.

— Посидите, пожалуйста, я выясню, — сухо предложил он. Сомнения клерка явно не рассеялись.

Теперь ей оставалось только ждать результата его звонка. В данный момент Кирстен больше ничего сделать не могла, только уступить, подчинившись распоряжению клерка. Но ведь она предвидела, что ей не пройти первый барьер без согласования со служащими разного уровня. Когда клерк взял трубку, Кирстен тщательно следила за выражением своего лица. Он, естественно, говорил по-норвежски и очень быстро, так что ей не удалось ничего понять, хотя она различила в потоке слов свое имя. Ни клерк, ни охранник не сводили с нее глаз.

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока клерк наконец положил трубку. Кирстен догадалась, что он говорил не с одним человеком. Но в любом случае едва ли он мог обратиться к самому Лейфу Брюланну. Скорее, к секретарю или управляющему персоналом.

― Президент сейчас занят, — объявил клерк. — Но вас примет исполнительный директор. На первом лифте вы можете подняться на седьмой этаж.

― Исполнительный директор? — переспросила Кирстен. — А он тоже Брюланн?

― Конечно. — Голос клерка прозвучал еще более озадаченно. — Он сын президента.

Кирстен понимала его недоумение. Если она и в самом деле кузина Лейфа Брюланна, то его сын, естественно, тоже приходится ей родственником. Вернее, сын и был кузеном, а Лейф дядей. Клерку показалось странным, что она даже не знает о его положении в компании. Бедняжка, мысленно усмехнулась она, он пришел бы в еще большее замешательство, если бы узнал, что она и не подозревала о существовании сына президента.

Оставив клерка решать эту загадку, Кирстен направилась к одному из нескольких лифтов, на который он указал. Отец или сын, в конце концов, какая разница. Он согласился встретиться с ней, в этом уже есть что-то ободряющее. Остальное зависит от нее. Но Кирстен по-прежнему не имела понятия, что ей надо сказать. Не было смысла готовить торжественную речь, ведь она даже не знала, захотят ли Брюланны ее увидеть. Надеяться на положительный результат — это одно, а добиться его — совсем другое. Если сегодня утром они отвернутся от нее, понадобится большая отвага, чтобы повторить попытку.

С большой скоростью лифт поднял ее вверх, но было ощущение, что желудок остался на уровне земли. И когда Кирстен вышла из кабины, то почувствовала тошноту. Хотя, вероятно, это, как и головокружение, было, скорее, от нервов. Она огляделась и увидела просторный холл офиса и еще одну конторку, за которой сидела женщина средних лет и с нескрываемым любопытством рассматривала ее.

— Мистер Брюланн ждет вас, — сказала женщина на великолепном английском, что Кирстен приняла как должное. — Первая дверь налево.

Подойдя к двери, Кирстен сделала глубокий вдох и медленный выдох. Только потом она легко постучала в дверь из красивого темного тикового дерева. Толстое дерево заглушило прозвучавший в ответ голос, но она восприняла этот звук как приглашение войти.

Она попала в большой светлый и роскошный кабинет с великолепным видом на фьорд. За большим столом у окна, повернувшись в кресле к ней боком, сидел мужчина, прижав к уху телефонную трубку. Не поворачивая головы, он помахал ей свободной рукой.

— Садитесь, — пригласил он. — Еще момент, и я освобожусь.

Онемев и окаменев, Кирстен дослушала, как он закончил разговор, проследила, как положил трубку, и вся напряглась в ожидании шока. Стоит ему только повернуться в кресле и посмотреть на нее, как… Но во всяком случае, шок поразил не только ее. С минуту или больше он сидел, ошеломленно вытаращив глаза. На лице его промелькнули самые разные выражения, но ни одно не прибавило ей смелости. Когда он наконец заговорил, голос звучал на самых низких тонах и отнюдь не дружески.

— Вам лучше закрыть дверь.

Словно во сне она выполнила распоряжение. Когда он сбрил бороду, стали видны строгие и резкие черты лица, с упрямым подбородком и жестким ртом. Теперь на нем был светло-серый костюм, подобранный с безукоризненным вкусом, и каждый дюйм этого человека говорил о том, что перед вами большой босс. Голубые глаза были похожи на осколки льда.

— Насколько я понимаю, вы Кирстен Харли? — спросил он.

Судьбе как будто нравится выкидывать самые гнусные фортели, сердито подумала Кирстен. Кто бы мог вообразить такую ситуацию? Но что случилось, то случилось, и теперь ей надо выкручиваться из этого дурацкого положения. Кирстен собрала все силы, чтобы сохранить равновесие.

― Правильно, — ответила она. — Мир тесен, неправда ли?

― Похоже, что так. — Он встал, неуклюже обошел письменный стол и показал ей на стулья, стоявшие возле центрального стола в другой части просторного кабинета. — Садитесь.

Слово прозвучало скорее как команда, чем как приглашение. Но ей сейчас было не до интонаций. Шок вызвал в ней злость, когда она сравнивала теперешнее его отношение и тот взгляд, каким он презрительно одарил ее на борту парома. Он будто нарочно делает все, чтобы выставить ее дурой.

Конечно, смешно так думать. Ему так же не приходило в голову, кто она на самом деле, как и ей — кто он. Ведь они даже не узнали имени друг друга.

Стул, на который Кирстен села, оказался удобным, но она была не в том настроении, чтобы позволить себе расслабиться. Он и шагу не сделал, чтобы сесть, а просто прислонился к краю письменного стола и смотрел на нее тем же оценивающим взглядом прищуренных глаз, как и при их первой встрече на паромной пристани в Ньюкасле. Сам факт, что он стоял, предложив ей сесть, можно было расценивать как неблагоприятный для начала разговора. Несомненно, это он сделал намеренно.

― Вы уже знаете мое имя, — холодно проговорила она, — а я ваше нет.

― Терье, — ответил он. — А все остальное вам, разумеется, уже известно. — Он помолчал, словно ожидая от нее каких-то пояснений, и вскинул брови, когда она никак не прореагировала на его слова. — Итак, вы хотите рассказать мне, почему вы здесь?

— По-моему, это очевидно, — возразила она. — Я приехала, чтобы попытаться уладить семейные дела. Шестьдесят лет — это достаточный срок, чтобы забыть о происшедшем разрыве. Моя бабушка заплатила всей жизнью за то, что рискнула полюбить англичанина, а не кого-нибудь из своих соотечественников. Но разве сейчас не более просвещенные времена?

Он никак не отреагировал на ее бесстрастную короткую речь, а по-прежнему внимательно изучал ее, будто перед ним находился некий любопытный экземпляр.

― Почему сейчас? — немного погодя спросил он. — Ведь, как вы сказали, прошло много времени.

― Это не первая попытка с нашей стороны. Мой отец двенадцать лет назад, когда его мать умерла, попытался наладить связи.

― И не получил ответа?

Если бы он получил ответ, вероятно, меня бы сейчас здесь не было. — Кирстен помолчала, подбирая слова. — Есть только одна причина, почему я здесь. Я последняя по линии Харли. Как только исчезнет фамилия, исчезнет и всякая связь. По-моему, стыдно позволить такому случиться, не сделав попытки устранить трещину.

— Ваш отец жив?

― Да.

— Но он не счел разумным сделать вторую попытку?

— Он всегда опасался, что вы можете подумать, будто он хочет предъявить какие-то претензии. — Зеленые глаза, не моргнув, встретили взгляд голубых.

Терье моментально понял значение ее слов и презрительно скривил рот.

― И послал вместо себя эмиссаром дочь?

― Отец даже не знает, что я здесь, — запротестовала она. — Это моя собственная идея.

― А вы не боитесь, что могут о вас подумать? — Он не скрывал иронии.

― Нет, — равнодушно ответила она. — Возможно, Харли поднялись по лестнице успеха не очень высоко, но мы никогда не были просителями. Я хочу только признания для отца.

― Только для него?

― В первую очередь для него, — поправилась она. — Моя норвежская кровь сильнее разбавлена, чем его. Я унаследовала больше от матери.

― Да, вижу, — сухо согласился он. — Англичанка до мозга костей.

― И горжусь этим! — Кирстен и не пыталась умерить желчность своего ответа. — Я не претендую на какое-то особое родство со всеми Брюланнами, я слишком мало знаю вас.

― Но хотите знать больше?

Да. Или хотя бы попытаться понять мотивы людей, отрекшихся от собственной дочери по такой причине. — Она помолчала, а потом намеренно добавила: — Хотя, возможно, в их отношении было нечто большее, чем простая антипатия ко всему английскому.

― Об этом я ничего не знаю. — Тон его снова стал жестким. — Но сомневаюсь, что восстановление семейных связей, если это случится, приведет к чему-нибудь хорошему. Вероятно, у нас очень мало общего.

― По-моему, решение должен бы принять ваш отец, и никто другой, — довольно резко возразила Кирстен. — Учитывая, что сейчас он глава семьи.

Терье молча с минуту изучал ее, устремив на нее неподвижный взгляд, затем рывком оттолкнулся от края стола, выпрямился и взял телефонную трубку. Пока он набирал номер, она разглядывала его широкие плечи, стройную линию бедер и вспоминала, как он выглядел в узких джинсах. Теперь он совсем другой, а у нее по-прежнему при взгляде на него сводит судорогой все внутри. Да и любая женщина с нормальной реакцией нашла бы этого мужчину физически привлекательным. В этом Кирстен не сомневалась.

Но его манеры ей не нравились. И они вовсе не изменились. Интересно, неужели он на всех женщин смотрит с таким же презрением, какое она ощутила позапрошлой ночью? Пожалуй, в этом и кроется объяснение, почему он до сих пор не женат.

И тут же у нее мелькнула мысль: но почему она уверена, что он не женат? Совсем не так много мужчин после свадьбы носят обручальные кольца. А потом, может быть, в Норвегии такой традиции вообще не существует. Из того, что она реально знала, он мог иметь не только жену, но и нескольких детей в придачу.

Терье быстро говорил по телефону, так быстро, что она не могла понять ни одного слова, кроме своей фамилии Харли.

— Я разговаривал с отцом, — заметил он, положив трубку. — Он хочет видеть вас.

― И что он хочет сказать? — спросила она.

― Когда вы встретитесь с ним, то сами узнаете. — И, сдерживая себя, он добавил: — Я проведу вас к нему.

Пока еще нет ничего определенного, предупреждала себя Кирстен, когда в сопровождении Брюланна-сына выходила из его кабинета. Если Лейф Брюланн похож на своего сына, то вряд ли можно надеяться на достижение настоящей гармонии. Но она хотя бы попытается.

Их шествие по служебным помещениям вызывало всеобщий оценивающий интерес. Кирстен устремила взгляд вперед, чувствуя высокую, словно высеченную из камня фигуру, шагавшую рядом. Вероятно, не существовало женщины, которая так же, как и она, не ощущала бы его притягательную мужскую силу. Терье Брюланн хотя и очень отдаленный, но все же ее кузен. Это не укладывалось в голове.

В отличие от большинства английских компаний, где служащие высшего ранга имеют тенденцию отделяться от обычного персонала, управляющие и руководители «Брюланна» предпочитали быть частью служащих и находиться вместе с ними. Личный секретарь президента сидел за столом перед дверью, отгороженный от остальных сотрудников легкой перегородкой, едва доходящей до пояса. Дверь также была открыта, словно приглашая войти каждого, кому есть что предложить.

На первый взгляд Лейф Брюланн выглядел не более приветливым, чем его сын. Если отбросить разницу в возрасте, то сходство отца и сына просто поражало. У обоих мужчин одинаковые фигуры, те же голубые глаза, светлые волосы и загар, свидетельствующий о жизни на свежем воздухе. Только вблизи можно было заметить у старшего седые виски. Наверно, ему пятьдесят с небольшим, подумала Кирстен.

— Привет, — сказала она, прежде чем он успел открыть рот. — Hvordan star det til?[3]

— Bare bra takk. Og med dig?[4] — ответил он, удивленно вскинув брови.

― Bra takk[5]. — Кирстен с улыбкой развела руками. — Боюсь, что этим ограничиваются мои разговорные возможности. Хотя я могу понять еще несколько слов.

― Достойное усилие, — зааплодировал Лейф. — Ваш запас слов гораздо больше, чем я мог ожидать.

Кирстен тотчас обратила внимание, что у него акцент заметнее, чем у сына, хотя он тоже как будто не испытывал трудностей, перехода с одного языка на другой.

― Для начала мне придется признать, что англичане не славятся лингвистическими способностями. — Кирстен неуверенно улыбнулась Брюланну-старшему.

― Тут нечем гордиться, — сухо заметил Терье.

― Знаю, — согласилась Кирстен, не глядя на него. — Это всего лишь лень.

― Или простое нежелание, обусловленное тем, что помимо англичан многие нации владеют английским как вторым языком, — уточнил старший. Теперь его манеры стали менее сдержанными. — Почему бы вам не сесть? Нам многое надо обсудить.

Кирстен села на ближайший стул и опять почувствовала раздражение оттого, что Терье остался стоять у окна. Ей хотелось, чтобы он оставил их, тогда она могла бы поговорить с его отцом наедине. Но, судя по всему, Терье не собирался уходить. Интересно, размышляла она, упомянет ли он теперь о том, что они впервые встретились на пароме? Он не так уж долго говорил с отцом по телефону, чтобы посвятить его во все детали. Тем более интересно, что бы он мог рассказать об их встрече на пароме. Но ей было неприятно думать, что Лейф Брюланн мог увидеть ее в том же свете, что и его сын.

Ладно, подумала она, этот вопрос можно будет уладить, если он возникнет. Вероятно, Терье так же неприятно вспоминать обстоятельства их встречи, как и ей.

― Простите, что я свалилась как снег на голову, — сказала Кирстен, — я собиралась написать, но…

― …но не сомневалась, что мы не затрудним себя ответом, — закончил предложение Терье, когда она запнулась, подбирая слова. — Вроде бы несколько лет назад уже была попытка возобновить знакомство.

― Не вроде бы, — уверенно возразила Кирстен, — а была. По-моему, в этом основная причина, почему я не стала писать.

― Полагаю, что мой отец счел правильным не отвечать на письмо, — сухо заметил Лейф. — Он во многом человек старой школы.

― Он еще жив? — спросила Кирстен, решив, что Лейф употребил глагол в неправильном времени.

― Да. И прекрасно себя чувствует, хотя ему сейчас за восемьдесят.

― Значит, ему было чуть больше двадцати, когда семья отреклась от моей бабушки.

― Да, кажется, так. — Лейф нахмурился. — Я не знаю подробностей этого дела. Знаю только, что ее увел англичанин по фамилии Харли.

― Не увел, а увез, — поправила его Кирстен.

― Это могут быть только слухи, — резко перебил ее Терье. — Почему одной версии этой истории мы должны верить больше, чем другой?

― Потому что моя версия основана на том, что ваш дедушка отказался признать даже факт ее смерти, — парировала Кирстен. — Бабушку изгнали из семьи за то, что она влюбилась не в норвежца!

― Разве сегодня это существенно? — примирительно спросил Лейф. — Если мы хотим положить конец затянувшемуся разрыву, то надо отбросить прошлое.

Безусловно, он прав, с неохотой признала Кирстен. Ведь она предполагала заявиться к ним с оливковой ветвью, а не с мечом.

― Отец будет в восторге, когда узнает, что вы готовы признать родственные связи, — сказала Кирстен. — Он так долго мечтал об этом.

― Сейчас более просвещенные времена, — насмешливо напомнил ей Терье. — Как иначе мы могли бы поступить?

Лейф со странным выражением посмотрел сначала на сына, потом на Кирстен, будто почувствовал, что разногласие между ними гораздо больше, чем, казалось бы, могла вызвать данная ситуация.

― Где вы остановились? — спросил он.

― В отеле «Розенкранц». Во всяком случае, на ближайшие несколько дней. Мне столько хочется увидеть, пока я здесь. Я собираюсь поехать в Тронхейм, — добавила она. — Ведь там родилась бабушка, правда?

― Да, оттуда вышел весь наш род, — подтвердил Лейф. — Одна ветвь семьи сейчас живет в Осло. Вам надо бы встретиться с ними тоже.

― Это было бы, конечно, замечательно. — Кирстен улыбнулась и покачала головой. — Но я ограничена временем. В Тронхейм я полечу на самолете, автобусом это заняло бы слишком много времени.

— Терье летает на собственном самолете. Он доставит вас туда. — Лейф не оставил ей возможности отказаться от этого предложения. — А сейчас вы, безусловно, должны остановиться у нас.

— В этом нет необходимости, — запротестовала она, пока промолчав насчет предыдущего предложения. — Мне в отеле вполне удобно.

― И что мы были бы за люди, если бы позволили члену семьи жить в отеле, — решительно покачал головой Лейф. — Если у Терье нет ничего неотложного, — он вопросительно посмотрел на сына, — он сейчас поедет с вами, чтобы забрать из отеля вещи, и потом отвезет вас к нам домой.

― Если человек отсутствовал три недели, что может быть у него неотложного? — донеслось от окна ироническое замечание.

И дальше протестовать против такого гостеприимства значило бы нанести Лейфу оскорбление, недовольно подумала Кирстен. Ей было более чем очевидно, что идея отца пришлась Терье не по вкусу. Хотя вряд ли он живет в родительском доме. Тем более непонятно, почему это имеет для него значение.

― А ваша жена? — спросила Кирстен у Лейфа. — Она не будет возражать против неожиданного гостя?

― Моя жена погибла два года назад, катаясь на лыжах, — бесстрастно произнес он. — Я позвоню домоправительнице, чтобы она приготовила для вас комнату.

― Сочувствую вам. — Кирстен не знала, что еще сказать. — Вы очень добры, благодарю за то, что приняли на себя все эти хлопоты.

― Семейные обязанности, — пробормотал Терье, наконец отходя от окна. — Поехали?

— Увижу вас позже, — пообещал Лейф, когда Кирстен довольно неохотно встала. — У нас еще много есть о чем поговорить. — Он ободряюще улыбнулся. — Velkommen, kusine[6].

— Tusentakk[7], — благодарно улыбнулась Кирстен. Она снова шла с Терье к лифту будто сквозь строй. До самого первого этажа он не проронил ни слова, вежливыми жестами показывая ей, куда идти. Клерка, сообщившего о ее приходе, на месте не было, но охранник не скрывал своего интереса к ним обоим. Если здесь слухи распространяются с такой же скоростью, как дома, подумала Кирстен, то весть о ее появлении — кто, что и почему, с множеством вариаций, — уже гуляет по всем кабинетам.

― У меня не было такого намерения, — робко произнесла она, когда они вышли из здания.

― А на что вы еще рассчитывали? — отрывисто возразил он.

― Если быть честной, то я ни на что не рассчитывала, кроме неприязни. В особенности при первой встрече, — призналась она. — Я понимаю, что звучит странно, но это правда. Я не ожидала, что все получится так легко.

― Если бы решал я один, то это не получилось бы так легко, — жестко ответил Терье. — Вам лучше подготовиться к тому, чтобы, пока вы находитесь здесь, вести себя соответственно.