Неотразимый обольститель

Глава 3

Через неделю после приезда в город Беатрис фон Фюрстенберг поспешно спускалась по лестнице из зала для совещаний в Остерман-Холле. Вокруг нее толпились члены исполнительного комитета Всеамериканской женской ассоциации суфражисток. Приглушенными, как и подобает леди, голосами или яростным шепотом они продолжали вести дискуссию. На ступенях и даже на улице дамы никак не могли прийти к соглашению.

В который раз члены организации отказывались понять суровую реальность политики – для того, чтобы женщины получили право голоса, действовать должны были мужчины. А чтобы заставить действовать мужчин, обладающих властью, суфражисткам следовало использовать мужское оружие – деньги, принуждение и компромисс. Когда Беатрис высказала свое мнение по этому вопросу, атмосфера на собрании тотчас накалилась. В последующей неразберихе руководительницы ассоциации Элизабет Кэди Стэнтон и Сьюзан Энтони провозгласили, что они никогда не унизятся до «отвратительных способов убеждения». Соглашательство и покупка голосов превратят их в «мужчин в юбках».

Когда Беатрис, надев перчатки и манто, уже покидала гардероб, ее догнала Лейси Уотермэн, давняя подруга фон Фюрстенберг, дама высокопоставленная и придерживающаяся либеральных взглядов. С мрачным видом натягивая перчатки, Лейси сказала:

– Ты старалась, Биби. Видит Бог, ты старалась! Но они твердо решили пойти ко дну с гордо поднятой головой.

– Они намерены всегда поступать только рационально и благородно, а потому все их попытки изменить что-либо обречены на провал, – ответила Беатрис, выходя на тротуар.

– Я повторяю – надо опубликовать в газетах имена их любовниц, – включилась в разговор Франни Эксцельсиор, которая по поручению комитета проводила агитацию среди населения. Вьющиеся волосы Франни торчали у нее на голове, как проволока. – Или приковаться цепями к дверям их офисов, пока они не согласятся голосовать за суфражисток. Или промаршировать по Пятой авеню нагишом!

Беатрис рассмеялась. Обнимая одной рукой Франни, она заметила Сьюзан Энтони, спускавшуюся по ступеням. Группа почтенных активисток движения окружала свою седую, худую как жердь руководительницу.

– Большинство членов комитета и не представляет, против чего они выступают, – с разочарованием проговорила Беатрис. – Но Сьюзан-то должна понимать. После всех этих лет!

Прошло уже больше сорока лет с момента образования ассоциации – и что могли предъявить защитники прав женщин? Результатом их усилий были усталость, слезы и нарушенные обещания. Удивительно, что старшие члены движения, такие, как Сьюзан Энтони и Элизабет Кэди Стэнтон, после всех разочарований еше не потеряли желания продолжать борьбу. Нелегко признавать, что все мужчины имеют свою цену и руководствуются только собственными интересами. Ей самой долго не хотелось в это верить.

До того как выйти замуж за богача Мерсера фон Фюрстенберга, Беатрис совершенно не знала мужчин. Воспитывала ее гувернантка, а потом девушку передали в руки мужа, как ценное имущество, так что сформировать собственные представления о жизни ей было некогда.

В день свадьбы Беатрис исполнилось семнадцать, и первый год замужней жизни она была не более чем диковинка, экзотическая штучка в доме супруга. Ее стареющий муж по большей части не замечал свою молодую жену и не имел представления, как с ней обращаться. Ведение домашнего хозяйства было налажено, как первоклассные часы, и не нуждалось в ее вмешательстве. Слуг нельзя было назвать жестокими или невнимательными – они просто не думали о ней как о ком-то, с кем надо считаться. И в этом они следовали примеру своего хозяина, который относился к ней как к милой вещичке, способной доставлять чисто эстетическое удовольствие, когда при случае берешь ее с полки.

Вскоре Беатрис выяснила, что все внимание мужа занимал его бизнес. Слияние компаний, поглощение или покупка одной компанией другой, заключение сделок, конкуренция и попытки обойти законодательство – вот что заставляло его старое сердце биться быстрее. Только когда она заинтересовалась его делами, Мерсер фон Фюрстенберг начал испытывать к ней иные чувства, отличавшиеся от прежних неловких и непылких моментов близости. Постепенно она становилась скорее его ученицей, чем женой. А после того, как Беатрис заработала свою первую тысячу на переводе акций, муж стал регулярно обедать с ней вдвоем и представил ее своим скептически настроенным партнерам.

За семь лет брака она научилась прекрасно разбираться как в бизнесе, так и в мужском характере. Теперь Беатрис понимала, что движет мужчинами, понимала их образ мыслей и почему они относятся к женщинам с таким пренебрежением. И еще она поняла, что если представительницы суфражистского движения не намерены еще лет семьдесят ждать доступа к урнам для голосования, то им необходимо менять тактику.

Что требовалось движению, так это несколько «карманных» политиков, то есть мужчин, которые будут действовать по принципу «ты – мне, я – тебе» и для достижения своих целей станут поддерживать суфражисток. А что требовалось исполнительному комитету – так это демонстрация того, как приобрести силу и влияние. Она поудобнее устроилась на сиденье кареты и продолжала размышлять. Им нужен «карманный» политик? Так что же? Беатрис купит им его!

Она была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу сообразила, что карета затормозила и стоит уже несколько секунд. Выглянув в окошко, Беатрис ничего не увидела в темноте. В этом не было ничего необычного. Главные улицы города решили освещать электричеством, а пока они часто оставались вообще без освещения. Снаружи раздался глухой стук, и карета тяжело накренилась, как будто Рукарт, ее кучер-немец, решил спрыгнуть на землю. Через мгновение раздались голоса, и Беатрис прислушалась, пытаясь разобрать, о чем идет речь. В обмене репликами могучий тевтонский бас Рукарта не участвовал. Она снова прижалась лбом к оконному стеклу. Рядом с лошадьми вертелись какие-то фигуры. Нахмурившись, Беатрис откинулась на спинку сиденья. В чем все-таки дело?

Привычка всегда контролировать ситуацию заставила ее решительно распахнуть дверцу кареты. Двое застигнутых врасплох мужчин едва успели отскочить. Они были ошеломлены не меньше ее.

– Что тут происходит? – Беатрис мельком оглядела их – крепко сбитые, в простой одежде... ничего примечательного или опасного.

– Ничего, мэм. – Ответивший получил от второго локтем под ребра, и прббурчал: – Но этот же еще не пришел.

– Где мой кучер?

– Э-э-э...

– Ну, он... это...

Парочка обеспокоенно переглянулась. Беатрис, держась за дверцу, выглянула из кареты и обнаружила Рукарта под забором.

– Да что же это такое? – Беатрис снова взглянула на молодчиков, начиная осознавать, что ей грозит какая-то опасность. Она позвала Рукарта, но тот не откликнулся. – Что вы с ним сделали?

– Ему не больно, – ответил один из нападавших, исподлобья глядя на нее сердитыми глазами.

– Отдавайте ваши дра-го-ценности, мэм, – протягивая руку, потребовал другой. – И вам тоже не будет больно.

– Отстаньте от меня! – приказала Беатрис. Она попыталась выйти из кареты с другой стороны и обнаружила, что дверца не открывается. Ее экипаж задержали, возницу оглушили, а ее... захватили!

– Мы же сказали: отдавайте ценности, и... и...

– Мы не шутим, – закончил второй за первого, обеспокоенно глядя в конец аллеи, куда достигал свет, зажегшийся наконец на главной улице. Их в любой момент могли обнаружить. – Лучше все сами отдайте, мэм.

– Ни за что! – Казалось, кто-то заставил ее обеими руками прижать кошелек к груди, так что теперь оба грабителя увидели его.

– Не будите во мне зверя, – предупредил первый, вынимая из-за спины дубинку.

– Кто-то уже сделал это до меня, – выпалила Беатрис, в душе ужаснувшись своему нахальству.

Один из нападавших вцепился в кошелек, бормоча:

– Давай сюда.

Она дернула кошелек назад, потеряла равновесие и упала... на руки второму грабителю.

– Нет! Отпустите! – Беатрис крутилась и извивалась, пытаясь освободиться. Но бандиты были гораздо сильнее. Ее охватила паника, и, ощущая их руки на своем теле, она сделала то, чего не делала никогда в жизни: набрала полную грудь воздуха и завизжала что было сил.

Душераздирающий вопль заставил грабителей поторопиться. Теперь один из них крепко держал женщину, прижимая ее руки к бокам, а второй зажимал ей рот, и при этом оба шипели на нее, словно рассерженные змеи.

– Ш-ш-ш! Не вопи!

– Ш-ш-ш! Тише, леди, мы вам ничего не сделаем, честно! Сквозь их шипение и возню издалека послышалась чистая и пронзительная трель свистка. Нападавшие замерли и обеспокоенно посмотрели друг на друга. Раздался еще один свисток.

– Копы!

Нападавшие запаниковали и потащили Беатрис сначала в одну сторону, потом в другую.

– Давай сюда! – прохрипел первый, указывая за карету.

– Нет, нет, там они нас увидят, лучше сюда, – ответил второй.

Державший ее руки поволок Беатрис в глубину аллеи, а другой, зажимавший ей рот, спотыкаясь, едва поспевал за ним. Они заметили небольшую тропинку между домами и направились к ней, постоянно озираясь. Сопротивление Беатрис замедляло их бегство, и тогда один грабитель вытащил носовой платок и запихнул ей в рот... но не раньше, чем она успела выкрикнуть «помогите!».

Парочка застыла, прислушиваясь. Тяжелые шаги затихли возле брошенного экипажа. Последовало еще несколько резких полицейских свистков.

– Диппер, они нашли карету и кучера.

Беатрис на мгновение прекратила борьбу, надеясь услышать что-то еще, кроме их тяжелого дыхания и шума крови в ушах. Она в отчаянии вглядывалась в узкий просвет между домами, умоляя судьбу, чтобы там показался куполообразный полицейский шлем.

– А-а! – выдохнул тот, который держал ее, когда звуки шагов и голоса стали громче. – Они идут сюда!

Внезапно Беатрис предприняла еще одну отчаянную попытку хоть как-то привлечь внимание полиции – начала топать ногами по тротуару и попробовала кричать сквозь кляп.

– Тише, женщина! – Бандит снова зажал ей рот ладонью и горячо зашептал: – Мы не причиним тебе вреда!

В следующий момент ее уже тащили, словно тяжелую кровать, держа за руки и за ноги. Звуки, доносившиеся сзади, подтверждали, что полиция не отстает, и похитители все больше нервничали. Пыхтя и отдуваясь, они продолжали перетаскивать Беатрис от одного темного подъезда к другому, останавливаясь, только чтобы прислушаться, а затем с выпученными глазами спешили дальше. Во время одной из таких остановок тот, на которого приходилась основная тяжесть, приказал второму снять ремень и связать женщине руки. Она отбивалась как могла, но вскоре оказалась еще и связанной. А через секунду висела, перекинутая через мускулистое плечо. Пауза дорого обошлась ее похитителям. Усталость и звуки погони чуть не доконали их.

– Надо бежать! – приказал тот, который распоряжался. Они не пробежали и десяти петляющих шагов, как тот, что нес Беатрис, резко остановился.

– Мои штаны! – выдохнул он, и сквозь красную пелену, застилающую глаза, Беатрис увидела, что брюки грабителя сползли, выставив на обозрение его изрядно поношенное белье.

– Проклятие! – Второй быстро натянул на друга штаны, а потом толкнул его за какой-то деревянный забор. Пока они пытались отдышаться и выяснить, не появились ли преследователи, вожак заявил: – Нам надо избавиться от нее.

Другой бандит попытался снять Беатрис со своего плеча, но приятель остановил его:

– Не сейчас, дурачина, ее надо где-то спрятать, пока ее не спасут. По-другому нам не заплатят.

– А где, Диппер? – задыхаясь под тяжестью женского тела, прошептал Шоти О'Ши.

Диппер Молден, более сообразительный, поскреб пшеничного цвета щетину на подбородке. Если бы только их несолидный наниматель «героически» появился вовремя, как и договаривались... Диппер выглянул из-за угла, спрятался, потом снова выглянул, чтобы как следует рассмотреть то, что происходило в конце аллеи. Наконец он радостно ухмыльнулся.

– Я знаю, где мы ее спрячем. Пошли.

Он за руку потащил друга к выходу на мощеную улицу, ведущую в фешенебельный район Манхэттена. Они остановились в тени, глазея на свет, льющийся из окон величественного дома напротив, и на хорошо одетых мужчин, входящих и выходящих оттуда.

– Это единственное место в городе, где женские вопли никого не удивят!

Вскоре Диппер и Шоти сидели в баре «Бочонок и клевер» и восстанавливали силы, чередуя глотки виски с пинтами крепкого темного пива. Друзья пытались решить, что им следует предпринять дальше. Они не знали ни имени, ни адреса своего нанимателя, не имели представления, кого они только что похитили, и только теперь начали понимать, что могут вообще не получить денег за «работу». Дело приняло совсем дурной оборот, когда Шоти поднял голову и увидел такое, от чего кровь застыла у него в жилах. Он пихнул локтем Диппера и указал пальцем. Дипперу перехватило горло посередине глотка. В другом конце прокуренного, освещаемого газом зала стоял Черный Терренс Халигэн. Свою кличку он получил за черную повязку на рукаве, которую носил постоянно, напоминая всем о количестве скорбящих жен – их мужья имели несчастье повстречаться с Терренсом во время его обычной шулерской картежной игры, или когда тот заключал пари на деньги, или финансировал какое-либо рискованное предприятие. Сухощавый, узкоглазый Терренс и пара его мощных сопровождающих стояли, перекрывая выход, и оглядывали толпу в поисках должников. А первыми в их списке значились Диппер Молден и Шоти О'Ши. К счастью, те раньше заметили Террекса и уже пробирались к задней двери, когда один из его помощников увидел их.

– Это Молден и О'Ши!

Диппер и Шоти рванулись к двери и выскочили из «Бочонка и клевера» всего на несколько секунд раньше людей Черного Терренса. Пока они очертя голову неслись по аллее, Шоти с безумной скоростью вспоминал всех известных ему ирландских святых, и один из них, должно быть, откликнулся. Повозка, груженная пивом, въехала поперек аллеи и перегородила путь преследователям. Пока те сыпали проклятиями и пытались перебраться через повозку, Диппер и Шоти добежали до конца аллеи и поспешили через узкую площадь, заполненную моряками, сошедшими на берег женщинами и зазывалами, предлагавшими «живой товар».

– Нам надо залечь! – прокричал Диппер на бегу.

– А как же эта? – прохрипел Шоти, безуспешно пытаясь не отставать. – А наши деньги?

Диппер оглянулся и с ужасом увидел, что костоломы Терренса уже оглядывают толпу, отделявшую их от беглецов. Некогда беспокоиться о том, что какой-то дурацкий розыгрыш не удался!

– Придется ей самой о себе позаботиться!