Неприкасаемый

48

— Картер, нет!

Его рука грубо закрывает мой рот, отрезая все, что я собиралась сказать, пока он вводит в меня свой член. Я закрываю глаза и стону, радуясь, что он украл мою способность говорить. Становится все труднее и труднее умолять его остановиться, когда все, чего я хочу, это чтобы он продолжал.

— Ни слова от тебя, блядь, — грубо говорит он, сжимая кулаки и дергая меня за волосы.

“Боже, да.”

Я качаю головой и пытаюсь произнести приглушенное «нет», но его рука слишком крепко сжимает мой рот. Он отстраняется и проникает в тесную, горячую влагу между моими трясущимися ногами, и я кричу, уткнувшись в его руку. Все мое тело нуждается в освобождении больше, чем оно нуждается даже в самых основных потребностях. Я откажусь от кислорода на следующие две минуты и рискну, если он просто позволит мне кончить.

Картер убирает руку от моего рта всего через минуту, говоря мне: — Я слышу твой голос, я шлепаю тебя по заднице. Держи рот на замке.

— Да пошел ты, — плюю я в ответ.

Его низкое рычание вызывает мурашки по моей спине, затем рука Картера опускается на мою задницу, и я тихонько вскрикиваю, сжимая его простыни и цепляясь изо всех сил, пока он трахает меня сильнее. Я слишком близко к краю кровати, чтобы он мог толкаться так сильно. Трудно мыслить здраво, когда он берет меня вот так, но внезапное осознание того, насколько ближе я двигаюсь к краю с каждым толчком, заставляет меня схватиться за него и попытаться остановить его, по-настоящему.

— Картер, подожди.

Он игнорирует меня, вонзаясь в меня еще сильнее.

— Картер, остановись, — кричу я, не зная, как привлечь его внимание. — Я серьезно, мне нужно…

Еще одним жестким рывком он сбрасывает меня с края кровати. Мои руки выбрасываются, и я ловлю себя на земле через долю секунды после того, как наши тела разъединяются. Я переворачиваюсь в сидячее положение и начинаю смеяться, чувствуя себя глупо из-за того, что буквально падаю с его кровати, но Картер прерывает мой смех, хватает меня и швыряет на пол.

Вот дерьмо.

Я не уверена, как это возможно, но я чувствую, что становлюсь еще более влажной. Прежде чем я успеваю издать хоть звук, он хватает меня за бедра, меняет положение и засовывает свой член обратно в меня. Мои внутренности взрываются от ощущений, и я пытаюсь упереться ладонями в пол, чтобы удержаться, но как только я пытаюсь, он выбивает мою руку из-под меня и толкает лицом вниз.

— Задницу вверх.

Вожделение извивается во мне, даже когда он движется внутри меня. Я не знаю, что он делает со мной, но я не могу насытиться сегодня вечером. Может быть, ему это нужно больше, чем обычно, и мое тело реагирует на это. Я люблю давать ему то, что ему нужно. Я люблю быть тем, что ему нужно. У него осталось два раунда, и я боюсь, когда это произойдет в последний раз.

“В последний раз.”

Печаль приземляется, как камень, в моем животе. Даже если я позволю ему продолжать играть со мной в эти игры до конца выпускного года, это должно закончиться, когда он пойдет в колледж. Мы поступим в школы слишком далеко друг от друга, и теперь я знаю не понаслышке, Картер не обойдется без секса. Если он не может получить это от меня, он получит это в другом месте. Отношения на расстоянии с ним не сработают. Ни за что.

Собственные мысли сводят меня с ума, ослабляя возбуждение, которое накапливалось с тех пор, как Картер привел меня к себе домой после фильма, на который я поклялась, что не пойду с ним. Едва мы вошли в его спальню, как он сказал мне встать на колени и заплатить свой долг. Как и ожидалось, минет превратился в секс, причем секс стал грязным. Тем не менее, трудно достичь кульминации, когда вы заливаете себя грустью, и Картер сегодня вечером не в настроении отдавать.

Я могу сказать по его увеличенной скорости и гортанным звукам, когда он берет мою киску, что он приближается. Дерьмо. Я упустила свой шанс. Глупый мозг, блуждающий слишком далеко от основы.

Конечно же, мгновение спустя Картер глубоко въезжает и стонет, выпуская во мне свою сперму. Я сжимаю свои женские мускулы, сжимая его так же, как и он, пытаясь максимизировать его удовольствие.

Закончив, он падает рядом со мной на пол и заключает меня в свои объятия. Я прижимаюсь ближе и кладу голову на его бицепс. Это неудобная подушка, и пол, конечно, не такой уютный, как кровать, но я знаю, что он только что кончил, так что он, вероятно, не хочет вставать и двигаться прямо сейчас. Мне все равно приятно, поэтому я обнимаю его и прижимаю к себе.

Как только он переводит дыхание и его сердцебиение возвращается к устойчивому ритму, он оглядывается и спрашивает меня: — Ты в порядке?

С легкой улыбкой я киваю. — Ага.

— Я не мог понять, действительно ли ты это имела в виду на этот раз, — признается он, глядя в потолок. — Когда ты просила меня остановиться.

— Ой. Ну, я так и сделала, но только потому, что чувствовала, что вот-вот упаду с кровати. Если у меня будут синяки от того, что ты трахаешь меня, я бы предпочла, чтобы это было не потому, что я упала с кровати.

Это привлекает его внимание, и он смотрит на меня слегка встревоженно. — Я причинил тебе боль?

— Немного. Едва ли стоит упоминать. Иногда ты хватаешь немного сильнее, чем я думаю, а у тебя сильные руки спортсмена, пойми. Я получаю случайный отпечаток большого пальца.

— Дерьмо. Мне жаль.

Я слабо улыбаюсь. — Это не имеет большого значения. В любом случае, обычно его никто не видит. Может быть, если я ношу бикини, но, как ни странно, я не провожу много времени в бикини.

— Ты должна, — советует он. — Знаешь, у нас есть бассейн.

— Хлор делает с моими волосами неприятные вещи, — сообщаю я ему. Затем, дерзко проводя пальцем по его груди, я добавляю: — Кроме того, если бы мы пошли плавать одни, я уверена, что мы оба были бы голыми.

Картер улыбается, сгибая руку, чтобы притянуть меня ближе, чтобы он мог поцеловать меня. — Хорошая точка зрения. Тебе не нужно бикини. Чем меньше на тебе одежды, тем лучше.

Я вздыхаю от удовольствия, когда он наклоняет голову и снова начинает целовать мою шею.

— Хочешь услышать кое-что смешное? — он спрашивает.

— Конечно, — отвечаю я.

— Моя мама спросила меня сегодня утром, беременна ли ты. Она слышала это по всему городу.

Я тяжело вздыхаю. — Весело. Она сказала твоему отцу? Мне теперь искать киллера?

— Неа. Они не справляются с нежеланными мамами-подростками с помощью киллеров, их излюбленным оружием является чековая книжка. Ты все равно бы не была ненужной. Если бы у нас был ребенок, все было бы иначе. Мы уже более или менее достаточно взрослые для этого.

— Хорошо. Я еще раз повторю, что я не беременна.

— Я знаю, я просто подумала, что было забавно слышать, как мой собственный слух отзывается эхом.

— Я просто заволновалась, позволь мне это сказать тебе.

Без сожаления пожимая плечами, он говорит: — Не надо было мне говорить, что ты трахаешься с кем-то другим.

— Я этого не говорила. Я сказала тебе, что встречалась с кем-то другим, и я не ты. Свидание не обязательно приводит к сексу со мной.

— Без шуток, — говорит он, как будто я заставила его ждать целую вечность. — Секс тоже не всегда приводит к свиданиям. Ты странная девушка.

Поскольку он дал мне возможность задать вопрос, который у меня возник соблазн задать, я отбросила опасения по поводу ответа и сделала решительный шаг. — В любом случае, ты тот, кто на самом деле встречался с кем-то еще, — начинаю я достаточно легкомысленно, учитывая, как сильно бьется мое сердце, когда эти слова вылетают из моего рта.

— “Встречался” может быть преувеличением. Мы никуда не двинулись, я просто использовал ее, чтобы трахнуть тебя.

Клянусь, он иногда такой чертовски злой. В данном случае даже не мне, а глупой Дженне. — Она тебе совсем не понравилась? —Я спрашиваю, а сердце у меня в горле. Несмотря на то, что большую часть времени я руководствуюсь разумом, мое сердце стучит так, будто его дальнейшая работа зависит от его ответа. Глупое, глупое сердце.

Его темные глаза встречаются с моими, и он качает головой так, что я чувствую себя глупо, что вообще спросила. Хотя вполне возможно, что ему могла понравиться эта девушка, выражение его лица говорит мне об обратном. — Ты мне нравишься, — просто отвечает Картер.

— Ты спал с ней или с кем-то еще после меня?

— Пока нет.

Мое сердце замирает, а затем замирает от его ответа. Такое горько-сладкое напоминание о том, что он мог бы, если бы захотел, но не делает — “пока.”

В каком-то смысле, по крайней мере для меня, мне кажется, что тогда между нами действительно все кончится. Именно тогда все, что связывает нас вместе, растворится, когда я действительно смогу двигаться дальше по жизни и свернуть в направлении, которое полностью уводит от него.

Трудно представить, что можно понять это каким-либо другим способом. Это произойдет, когда он переспит с другой девушкой, потому что я, черт возьми, не буду той, кто прыгнет в постель с кем-то у кого был кто-то ещё.

Он будет, однако. Он уже делал это, когда я не выкладывалась достаточно целесообразно, чтобы удовлетворить его базовые потребности.

“Ты меня знаешь. Если бы я хотел минет, я бы заставил тебя это сделать, а не вызывал замену.”

На ум приходят его слова той ночью. Я обдумываю их, пытаясь собрать неразрешимую головоломку. Откуда у меня Картер и какое-то подобие безопасности? Как мне попросить его ни с кем не спать, не обещая самой удовлетворить его потребности? Если уж на то пошло, как мне попросить его больше ни с кем не встречаться — и точка, — если я не готова снова стать его девушкой? Я не могу. Это было бы несправедливо.

Однако моя голова и мое сердце не могут быть дальше друг от друга в этом вопросе, и прежде чем я успеваю остановиться, мое сердце безрассудно бросает руку на руль и швыряет нас за жуткий угол. — Я не хочу, чтобы ты спал с кем-то другим.

Его брови приподнимаются от удивления моей откровенности, а мое прежде напористое сердце падает прямо в живот. — Тогда ты хочешь снова быть вместе.

“Нет.” Это слишком страшно. Я качаю головой, переводя взгляд на его грудь, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Тебе придется помочь мне здесь, детка. Я не знаю, чего ты хочешь, — говорит он мне.

Я хочу машину времени, которая может вернуться в ту ночь, когда он сказал мне, что между ним и Эрикой ничего не было, и я хочу, чтобы вместо этого он сказал мне правду. Или путешествие во времени, чтобы я могла увидеть, не приведет ли это к гораздо более глубокой душевной боли в будущем, если дать ему еще один шанс.

Мне не всегда нужно чувствовать себя комфортно, но я действительно ненавижу чувствовать себя глупо, и если я дам ему еще один шанс, а в итоге он мне изменит, нет слов, насколько невероятно глупо я себя почувствую.

— Я не могу предложить тебе ничего нового, Картер, я просто была честна, — объясняю я. — Мне нравится, что мы с тобой всегда можем быть честными друг с другом, даже если правда некрасива. Мне нравится, что мы не боимся говорить о чем-то, независимо от того, насколько все запутано, и я чувствую, что это большая часть того, что я потеряла. Вот почему наши отношения перестали работать для меня. Может, тебе больше нужен секс, а мне нужна открытость и непоколебимое взаимное доверие. Мне не нужно, чтобы ты был таким с кем-то еще, но мне нужно, чтобы ты доверял мне и знал, что я могу доверять тебе. Ты никогда не терял доверие, а я теряла. Я перестала получать от нас то, что мне было нужно, так что… да, у меня все еще есть противоречивые чувства, и я все еще забочусь о тебе, но это то, где мы находимся. Ничто из того, что ты сделал с тех пор, не вернуло мне тех чувств, которые у меня были раньше, этого… благоговения. Я не хочу, чтобы ты был с кем-то еще, я не хочу смотреть, как ты двигаешься дальше, но я также не хочу давать тебе еще один шанс. Это означает, что все кончено, и в конце дня ты будешь двигаться дальше. Может быть, тогда мне будет легче пройти мимо этого.

— Хорошо, это не совсем так. Большая часть так и есть, — поправляется он, прежде чем я начинаю защищаться. — Я знаю, что буду звучать как мудак, говоря это, но ты утверждаешь, что мои поставки никогда не прерывались, что я получил от тебя все, что мне было нужно, но… — Он замолкает, нехарактерно колеблясь.

Я готовлюсь, зная, что меня ждет что-то неприятное.

— Я не знал, что в те выходные у нас будет секс, Зои. Когда я пришел к ней домой, я понятия не имел, куда мы с тобой направляемся. Не пойми меня неправильно, мне нравится когда мне делают минет не меньше, чем любому другому парню, но я не знал, что так быстро затащу тебя в постель. У тебя репутация заносчивой девственницы, которая проводит свободное время в церкви, Христа ради. Я полагал, что тебе потребуется немного больше времени, и я действительно не хотел обходиться без секса, пока ждал. Это правда. Это эгоистично и уродливо, но да, у меня есть потребности, Зои. Я не их раб, я бы не изменил тебе, когда мы были вместе, но мы еще не были вместе. Время было дерьмовым, и если бы я знал, что смогу заполучить тебя, если бы просто подожду еще пару дней, очевидно, я бы все вернул. Я бы не пошел к ней домой. Я бы не повторил эту ошибку. Я должен был быть с тобой честен. Я должен был знать, что ты можешь это вынести, и мне очень жаль, что я солгал вместо этого. Теперь я знаю лучше.

— Ты спал с ней? Я спрашиваю.

— Нет, — серьезно отвечает он.

— Она на тебя напала? Или удовлетворила тебя другим способом? Любые варианты полового акта между вами двумя?

— Ничего не произошло, кроме поцелуев. У меня есть копия видео, я могу показать тебе доказательство, если ты хочешь досмотреть его до конца. Ну, слушай.

Я качаю головой. — Нет, я больше никогда не хочу этого видеть.

Схватив мою руку и переплетя наши пальцы, он говорит: — Ничего не случилось, Зои.

— Она сказала, что удовлетворила тебя, — напоминаю я ему.

— Она солгала, чтобы разозлить тебя. Эта часть была неправдой. Даже показать тебе видео было расчетливым блефом, потому что, если бы ты продолжала смотреть, ты бы услышала, как я пришел в себя и ушел.

Я хочу задавать ему больше вопросов, пока он снова открыт, но я действительно не знаю, что делать с ответами. После сцены за обедом Кейси заполнила все пробелы в моих знаниях. Видимо, кто-то признался директору, что видел наркотики в шкафчике Эрики, когда он был открыт. В ходе необъявленного обыска шкафчика, снимок которого Кейси прислала мне, был обнаружен пластиковый пакет, наполненный наркотиками. Эрика клялась, что невиновна, что не употребляла наркотики и понятия не имела, откуда они взялись.

Она была отстранена от группы поддержки в ожидании теста на наркотики. Если она вернется чистой, она будет восстановлена. Если этого не произойдет, ее навсегда выкинут из команды, возможно, отстранят от школы, и ей даже могут предъявить уголовные обвинения.

— Эрика употребляла наркотики? — Я спрашиваю.

— Употребляла ли она когда-нибудь? Конечно.

Я бросаю на него забавный взгляд. — Нет, никогда. Ты несёшь ответственность за то, что происходит с ней прямо сейчас? Наркотики в ее шкафчике? Выгон из команды?

Он пожимает плечами. — Она должна была знать лучше, чем трахаться со мной. Я предупреждал ее не раз. В определенный момент ты должен действовать, иначе тебе больше никто не поверит.

— Значит, ты ее подставил. Просто напугать ее? Что произойдет, когда тест на наркотики окажется чистым, и она вернётся в команду на этой неделе? Она будет в бешенстве.

— Кто сказал, что она собирается пройти тест на наркотики? — риторически спрашивает он.

— Она не употребляет наркотики. Твоя переформулировка моего вопроса говорит об этом.

— Она не вернется в группу поддержки, — просто говорит он. — Она закончила. Отстранена до конца сезона, как и ее приятель Джейк.

— Я отстранила Джейка, потому что он был сексуально неприемлем со мной. Он нарушил фактические правила поведения. Это не одно и то же, — говорю я ему.

— Эрика стоила мне тебя, — просто говорит он. — Это достаточно веская причина для меня.

В извращенном смысле это мило. Тем не менее, мои лучшие намерения побеждают, и я говорю ему: — Я не хочу этого. Думаю, я ценю этот жест, но я не хочу и не нуждаюсь в том, чтобы ты сводил ее вниз, чтобы наказать за то, что она показала мне видео. Это было мерзко, но…

— Сейчас уже слишком поздно, — уверяет он меня. — Она вне отряда. Она закончила. — Его руки сжимаются вокруг моей талии. — Я больше не хочу о ней говорить.

— Не гонись за кем-то другим. Пожалуйста, — добавляю я, стреляя в него своими лучшими щенячьими глазами. — Перестань быть разрушительным.

Глядя на меня с озорным блеском в глазах, он спрашивает: — Что ты мне за это дашь?

— Почему я должна тебе что-то давать за это? Это не для меня.

— Хочешь быть защитником народа, плати по счетам.

— Отлично. Я пойду с тобой на выпускной, — предлагаю я. Я отдала деньги за платье, но, вероятно, могла бы найти что-нибудь в комиссионном магазине или, может быть, одолжить платье у Грейс. Я знаю, что она не хочет носить платье, которое носила в прошлом году, но мне оно вроде как понравилось. Может быть, я могла бы дать ей немного денег на это, тогда она могла бы использовать деньги на новое платье в этом году.

Картер качает головой. — Большой спрос требует большей оплаты, чем эта. Выпускной, останься сегодня со мной на ночь и обещай, что поедешь со мной в Нью-Йорк, что бы ни случилось между этим и потом.

Сразу подозрительно, я сужаю глаза. — Ты имеешь в виду, независимо от того, со сколькими другими девушками ты спал. Нет, на это я не соглашусь.

Слегка сжимая мой бок, Картер замечает: — Для того, кто якобы не хочет участвовать в этом, ты очень обеспокоена моей сексуальной жизнью.

— Я готова к выпускному и, вероятно, могу остаться на ночь сегодня, но это все. Нью-Йорк не обсуждается.

— Тогда я не перестану терроризировать твоих друзей, — просто говорит он. — Нью-Йорк для меня не подлежит обсуждению. Это то, над чем я работал все время. Если Нью-Йорк — нет, это открытый сезон. Я могу делать что угодно, потому что я все равно не получу то, что хочу в конце дня.

— Почему ты так настойчиво хочешь, чтобы я поехала с тобой в Нью-Йорк? — спрашиваю я, качая головой.

— Я же сказал, что отвезу тебя туда. Я знаю, ты хочешь пойти. Когда же ты пойдешь, если не со мной?

У меня нет ответа на это. — Я не могу позволить себе импровизированную поездку в Нью-Йорк, и неправильно ожидать, что ты заплатишь за меня, когда я даже не твоя девушка.

— Деньги — не твоя проблема, — заявляет Картер, отмахиваясь от моей дымовой завесы. — Секс — это твоя проблема. Ты сразу бросила меня, когда подумала, что я мог быть с кем-то другим, а теперь решила, что твои чувства ко мне растворятся, если я пересплю с кем-то еще, даже если мы не вместе. Ты не хочешь меня, если мой член станет твердым для кого-то, кроме тебя. Здесь проявляется твоя собственническая сторона, она ни черта не связана с деньгами.

— Ладно, может быть, — признаю я. — Ты же не хочешь, чтобы кто-то еще прикасался ко мне, не так ли? Я не одна в этом.

— Разница в том, что я не прошу тебя хранить целомудрие; Я счастлив трахнуть тебя в любое время, когда ты этого захочешь. Дорога не идет в обе стороны. Ты заставляешь меня торговаться за секс. Я должен сеять хаос, чтобы затащить тебя в постель, а затем я должен планировать наши встречи, чтобы не использовать их все сразу. Все, что тебе нужно сделать, это отправить мне текст. Это не работает для меня. Ты единственная, кого я хочу трахнуть, но если тебя нет на столе, ты не можешь ожидать, что я превращусь в монаха. Это не произойдет.

Уродливая ярость прожигает меня при мысли о другой девушке на моем месте, о том, как он целует, трогает, погружается в кого угодно, кроме меня. Я не знаю, что с этим делать, но я не хочу, чтобы это произошло. Я особенно не хочу, чтобы это произошло неожиданно, а затем стало тем, о чем я узнаю позже.

Какая-то мысль прорывается во мне, вызывая мурашки в животе, но я открываю рот и позволяю словам вылететь из себя прежде, чем успеваю остановить себя. — С каких это пор мое нежелание тебя останавливало? Если тебе нужно кого-то трахнуть, а ты не хочешь больше ждать… — я замолкаю, сглатывая, не зная, что именно я предлагаю и как он это воспримет. Часть меня думает, что он может устать так усердно работать для меня, но, черт возьми, он тоже не так прост.

Его хищные инстинкты проявляются, и он переворачивает меня на спину, двигаясь сверху. — Давай, закончи эту мысль, принцесса. Если я на вечеринке с девушкой, которая готова идти, я должен, что? Оставить ее там и прийти к тебе? Что, если, когда я буду там, ты скажешь мне «нет»?

— Все равно возьми.

Мое сердце бешено колотится, давая ему такое разрешение. У нас нет какой-либо системы, где я могла бы прервать, если «нет» действительно означает «нет» в тот раз, нет безопасного побега, если я хочу вырваться из этого момента. Ничего этого у него нет, поэтому выпускать его на волю опаснее. Потенциально он может заставить меня сделать что-то, чего я действительно не хочу делать, и даже если я захочу этого сейчас, нет никакого способа остановить его позже, если я передумаю. У меня такое чувство, что ему нужно только одно «да», и сказать ему «нет» десять тысяч раз после этого не удастся.

Его голос низкий, но такой интимный, что мои кости превращаются в желе, когда он бормочет: — Да? Даже если я думаю, что ты это имеешь в виду?

Это был ужасный уступ, к которому нужно было подбираться на цыпочках, глубоко запрятанная правда, в которой я не хотела признаваться, но теперь, когда мы здесь, и я уже совершила прыжок, я чувствую себя смелее, свободнее, рассказывая ему извращенную правду. — Даже если я серьезно. Я предпочла бы, чтобы ты заставил меня, чем спать с кем-то еще. Я знаю, что ты позаботишься обо мне после, если что-то пойдет не так. Что бы ни случилось между тобой и мной, я справлюсь. Я просто не хочу, чтобы ты был с кем-то еще.

Его пальцы зарываются в мои волосы, когда он обнимает мою голову, притягивая меня для мягкого, нежного поцелуя. Я уязвима после такого признания, поэтому я упиваюсь привязанностью, как будто это наркотик, который мне нужен, чтобы жить. Когда он заканчивает поцелуй, он остается рядом и хрипло бормочет мне в губы. — Ты знаешь, что ты сделала, принцесса? Ты только что дала мне ключи от королевства. Теперь меня не остановить.

Я сглатываю, так осознавая истинность этого утверждения. Хотя я знала это, когда говорила это. Возможно, я не готова снова доверить ему свое сердце, но я доверяю ему свое тело. Я не боюсь, что он сломает это.

— Я знаю, — мягко отвечаю я, встречаясь с ним взглядом. — Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Какое-то время он просто смотрит на меня. При этом он впитывает все последние сомнения, которые у меня могут быть по поводу выбора, который я только что сделала, большого и маленького. Он может называть меня своей игрушкой, но он не смотрит на меня как на игрушку. Он смотрит на меня как на сокровище. Словно небеса разверзлись и бросили меня к нему на колени, и он вечно благодарен за подарок, даже если не выражает это словами. Даже если его способ любви иногда бывает жестоким и ранящим, даже если он больше хищник, чем принц, каким-то образом он идеально подходит мне.

Я не знаю, что это говорит обо мне, но мне все равно.

— Я люблю тебя, Зои.

Мое сердце то сдается, то летит высоко в моей груди. Я никогда не ожидала услышать эти слова из его уст, и уж точно не в этом чертовом расписании, где мы даже не вместе. Впрочем, это не имеет значения. Нам не обязательно быть вместе, чтобы любить друг друга. У меня такое ощущение, что ни одно из правил обычных отношений никогда не будет применяться к нам, если только мы этого не захотим. Из какой бы ткани он ни был скроен, она не обычная, и меня это устраивает. Мне нравится его ненормальность. Я люблю его таким, какой он есть.

Мягко улыбаясь, я протягиваю руку и провожу рукой по его волосам, снова приближая его лицо к своему. Я нежно целую его губы несколько раз, а потом говорю ему: — Я тоже тебя люблю.