ГЛАВА 11Поездка наедине с Робом в его «Хаммере» меньшим злом не оказалась. Автомобиль был огромным, но все же создавалось ощущение, что Саттер занимал слишком много места, - и не только физически, хотя парнем он был крупным. Все дело было в аромате его кожи, который смешивался с запахом накрахмаленной рубашки и кожаных сидений. В звуке глубокого голоса Роба, наполнявшего сумерки, пока он отвечал на вопросы Кейт о машине. Подсветка приборной панели освещала темный салон с таким количеством цифровых устройств, что Кейт не могла даже догадаться о назначении хотя бы половины из них. По словам Роба, «Хаммер» был оснащен сиденьями с подогревом, стерео «Боуз»[1] и навигатором. И как если бы этого было недостаточно, здесь еще имелась система OnStar[2]. - Ты знаешь, как пользоваться этой штукой? – спросила Кейт, указывая на голубой экран навигатора. - Конечно. Саттер снял руку с руля, нажал пару кнопок, и на дисплее высветилась карта Госпела. Как будто кто-то мог здесь заблудиться. - Тебе нужен навигатор, чтобы найти дорогу домой? Роб негромко засмеялся и посмотрел на Кейт: голубой свет омывал его профиль. - Нет, но он очень кстати, когда я путешествую по тем местам, где не бывал прежде. Я часто им пользовался, когда в феврале ездил покататься на лыжах с приятелями. – Саттер вновь сосредоточил внимание на дороге. – Кстати, хотел у тебя кое-что спросить. - Что? - У тебя правда есть татушка на попе? Пальцы Кейт, лежавшие на тарелке для закусок, сжались. - Тебе следует забыть о том, что та ночь вообще была. Тихий смех Роба заполнил пространство между ними. - Ну да. - Знаю, ты, скорее всего, не поверишь, и я просто сотрясаю воздух, но то был первый и единственный случай, когда я предложила себя мужчине. Я всегда мечтала снять парня в баре, но слишком застенчива для этого. И очень сдержана в плане секса. - В ту ночь ты не выглядела застенчивой или сдержанной. - Я была пьяна. Роб издал полузадушенный смешок, который вызвал у Кейт желание ударить своего собеседника. - Но не настолько. Ты была крепко навеселе, но точно знала, что делаешь. Верно. Но Кейт ни за что на свете в этом не призналась бы. - Я просто хотела на одну ночь воплотить свои фантазии в жизнь. Одна ночь и все. Что тут ужасного? – воротник куртки касался подбородка Кейт, пока она, отвернувшись, разглядывала темные силуэты сосен, мелькавшие за окном. – Я всего лишь хотела подцепить парня и использовать его. Скрутить его в сексуальный кренделек, а когда закончу, выставить за дверь и никогда больше не встречать. И смотри, что из этого вышло. – Ее решительно отвергли, а пару недель спустя еще и отчитали. – Почему нас, женщин, считают бесстыжими, когда мы сами заботимся о своей личной жизни? Почему общество боится сильных представительниц слабого пола, которые добиваются того, чего хотят? Мужчины постоянно снимают девушек в барах, но это всегда аргумент в пользу того, что они настоящие жеребцы. Она отвернулась от окна и посмотрела прямо перед собой. Фонари освещали дорогу. - Почему для женщин все иначе? - Кейт минуту помолчала, размышляя о несправедливости такой ситуации. - Да, мы можем контролировать процесс зачатия, но по-прежнему обязаны придерживаться каких-то древних моральных принципов. Даже в двадцать первом веке женщина не может себе позволить быть такой же агрессивной в плане секса, как мужчина. Если мы поступаем, как мужики, – мы шлюхи. Почему считается, что это неправильно, если женщина признается, что она думает о сексе так же, как и мужчина? Выговорившись, Кейт вздохнула и откинулась на сиденье. Несколько долгих мгновений в машине царила тишина, и Кейт начала думать, что Роб ее не слушал. Он слушал. - Ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек? - Ага, - со вздохом подтвердила Кейт. – Но мы оба знаем, чем все закончилось. Ты сбежал так быстро, как будто за тобой гнались. - Я не сбежал. - Ну а что ж ты сделал? Саттер снова потянулся к навигатору, нажал несколько кнопок, покрутил рычажки стереосистемы, но потом выключил ее. Взглянув на Кейт, Роб нахмурился, словно тщательно обдумывал что-то очень важное. Затем снова сосредоточился на дороге. Когда он заговорил, его голос прозвучал ниже, чем обычно. - А как ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек? - Забудь. - А если я буду тебя умолять, скажешь? - Нет. - Я тебе заплачу. - Нет. Ты и так считаешь меня шлюхой. Роб глянул на Кейт, потом снова на дорогу. - Я не считаю тебя шлюхой. - Считаешь. Ты схватил меня за руку и прижал мою ладонь к своему члену. Это совершенно ясно говорит о том, что ты считаешь меня шлюхой. Свет от приборной панели освещал очертания усов и недовольно опущенные уголки губ Роба. - Мне не следовало так поступать. - Да уж, - сказала Кейт, - не следовало. - Я был спровоцирован. Возможно. Роб снова помолчал несколько секунд: - Ты правда веришь, что женщины могут думать, как мужчины, когда дело доходит до секса? - Да, - ответила Кейт, хотя ей никогда не предоставлялся случай проверить. Мужчина, сидевший рядом с ней в «Хаммере», уничтожил ее единственный шанс. - Думаешь, женщины могут просто приятно провести время и все? - Да. – По крайней мере, ей хотелось так думать. – А ты не веришь? - Нет. Раньше верил, но теперь сильно сомневаюсь. Они въехали в город и миновали большой красный рекламный щит «Тексако» [3]. - Почему нет? – спросила Кейт, хотя полагала, что знает ответ. - Секс может превратить женщину в психопатку, - ответил Роб. Ну да, именно такой ответ Кейт и ожидала услышать. - Но это же смешно! Секс не делает человека психом: он ненормален еще до постели. - Да, но по внешности этого не определишь. Женщина может выглядеть абсолютно вменяемой, пока не заявится к твоему дому с безумным взглядом и двадцатидвухмиллиметровой «береттой» в руках. - Сумасшедшие мужчины тоже могут казаться совершенно нормальными, - сказала Кейт, думая о том, насколько нормальным выглядел Рэнди Мейерс в тот день, когда переступил порог ее офиса. - Да, но, как правило, мужчина вряд ли взбесится, если после случайного перепихона не получит сердечек, цветов и предложения руки и сердца. – Они проехали здание суда и магазин «У Хансена». – Но если ты доставишь женщине удовольствие, она, скорее всего, превратится в маньячку. Ну, это уже полный бред! - Хочешь сказать, что если женщина не получит удовольствия, она не превратится в маньячку? Роб посмотрел на Кейт так, будто та спрашивала об очевидном. - С чего бы кому-то преследовать паршивых любовников? – Он свернул на улицу, где жил Стэнли. – Тебе нравится ловля рыбы нахлыстом? - Что? – Как они перешли с темы сумасшедших женщин на рыбалку? - Ловля нахлыстом. Тебе нравится? - О… не знаю. Никогда не пробовала. Роб вырулил на подъездную дорожку к дому и припарковался за «хондой» Кейт. - Я возьму тебя как-нибудь. Будет полезно для твоих нервов. - Мои нервы в порядке, - ответила, взявшись за ручку дверцы, Кейт. – Спасибо, что подвез. Саттер потянулся и перехватил ее руку: - Постой. – А когда Кейт посмотрела на него, добавил: - Открою тебе дверь. - Я и сама могу. - Знаю, что можешь, - сказал он, уже вылезая из «Хаммера». Фары были такими же большими и уродливыми, как и вся машина, и на несколько коротких мгновений они осветили Роба так, будто он стоял на сцене. Он открыл дверь и забрал у Кейт блюдо. Затем снова крепко взял ее за руку и помог выбраться. Ну просто смешно: детектив Гамильтон и сама прекрасно могла справиться с этим. - Нам надо начать все с нуля, - ладонь Роба скользнула по ее запястью, а затем он убрал руку. Но Кейт должна была признать, что какой-то ее части понравилось это старомодное мужское внимание. - Начать с нуля? В смысле забыть ночь, когда мы встретились? - Это вряд ли. – Саттер по темной дорожке следовал за Кейт. Стук каблуков ее ботинок заглушал шуршание подошв его кожаных туфель. – Но, возможно, мы смогли бы стать друзьями. Ого, это что-то новенькое, подумала, останавливаясь на освещенном крыльце и забирая блюдо, Кейт. Обычно она слышала подобные слова перед разрывом, но они с Робом даже не встречались. - Ты когда-нибудь дружил с девушкой? – спросила Кейт, поежившись от холодного ветра, задувавшего за воротник ее куртки. - Нет. А ты когда-нибудь дружила с парнем? - Нет. – Свет на крыльце превращал белизну рубашки Саттера в флюоресцентное сияние, а ночные тени обрисовывали его силуэт черным цветом. Роб возвышался над Кейт и умудрялся заставлять ее, женщину ростом метр восемьдесят, носившую обувь тридцать девятого размера, чувствовать себя маленькой. – Ты и правда думаешь, что мы можем быть друзьями? - У меня есть сомнения на этот счет, но если моя мать и твой дед собираются подружиться, то, вероятно, мы будем чаще видеться. Она себе уже зад отморозила, а на Роба, казалось, холод совсем не действовал. - Скорей всего. Может быть, холод не действовал на Роба, потому что тот так много ел. Кейт еще не приходилось видеть человека, который поглощал бы такое количество еды, как Саттер сегодня вечером. Этот мужчина должен был быть толстяком, но ничего подобного. В ту ночь, когда он ее поцеловал, Кейт ощутила мускулистую грудь и твердый, плоский живот. Чтобы иметь такой, должно быть, приходится делать по паре сотен упражнений на пресс каждый день. - Было бы неплохо, если бы ты перестала вечно на меня злиться, - заметил Саттер. Кейт сунула руку в карман в поисках ключей: - Я не всегда на тебя злюсь. – Карман оказался пуст, и она вспомнила, что никто в Госпеле не запирает дома или машины. – Но ты все время упоминаешь ту ночь в Сан-Вэлли. Ведь ясно же, что для меня это не столь забавное воспоминание, как для тебя. Роб качнулся на пятках и посмотрел на нее сверху вниз: - Как насчет такого предложения: я не упоминаю ту ночь, а ты больше не злишься. Отрывая дверь, Кейт ответила: - Ну, можем попытаться. - Пожмем друг другу руки? У нее имелись определенные сомнения насчет того, сможет ли Роб сдержать слово. Но, по-прежнему прижимая блюдо, она протянула свободную руку Саттеру. Его ладонь сжала ее: загрубевшая и такая теплая, что запястье Кейт начало покалывать. Она попыталась высвободить руку, но хватка Роба стала еще крепче. - Полагаю, это означает, что я никогда не выясню, каким образом ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек. - Нет, - стараясь сдержать улыбку, ответила Кейт. - Проклятье. – Саттер погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, и запястье как будто стали покалывать тысячи раскаленных иголочек. - Спокойной ночи. На этот раз, когда она попыталась высвободиться, Роб отпустил ее: - Спокойной ночи, Кейт. Она прошла в дом и закрыла за собой дверь, все еще чувствуя легкий жар, пока ставила блюдо на стол и снимала куртку. Когда горячее покалывание переместилось в область живота, Кейт нахмурилась. На самом деле, ей не верилось, что они с Робом смогут стать кем-то, кто хотя бы отдаленно походил на друзей. По какой-то причине, которая шла вразрез с логикой, но, вероятно, имела прямое отношение к антропологии и абсолютно никакого к здравому смыслу, тело Кейт реагировало на его близость. И это естественно. Так заложено в ее ДНК. Запрограммировано в женщинах еще с доисторических времен, а Роб Саттер по воле случая просто оказался самым большим и самым плохим неандертальцем в пещере. Кейт поставила блюдо на столешницу и повесила куртку на крючок. Так не хотелось снова наступать на те же грабли. Она уже проходила через это с другими мужчинами, которые не могли связать себя обязательствами только с одной женщиной. И не было сомнений в том, что если она окажется достаточно глупой, чтобы сблизиться с Робом, он выбросит ее, словно надоевшую игрушку. Кейт сняла с тарелки пищевую пленку и бросила ее в мусорное ведро под раковиной. Саттер был не просто проигрышной ставкой, он верил, что секс может «сделать женщину ненормальной», а это полная чушь по целому ряду причин. Одна из них - тот факт, что мужчины куда более склонны убивать своих коллег по работе, угонять машины с автострад и полностью уничтожать свои семьи. Единственное, в чем Кейт соглашалась с Робом, что ты не можешь сказать, псих ли человек, по его внешнему виду. Она прошла на кухню и вытащила несколько пластиковых контейнеров с герметичными крышками. Прошел почти год, а Кейт все еще помнила совершенно заурядный облик Рэнди Мейерса, когда тот появился на пороге ее офиса в «Интел Инкорпорейтед». Помнила семейное фото, что он принес. На бело-голубом фоне выделялись подобранные в тон красные свитера членов его семьи. Дорин сидела с навечно застывшей радостной улыбкой на губах. По обе стороны от нее – дети: Брэндон со светлыми волосами, подстриженными «ежиком», и Эмили с белокурым хвостиком и дыркой на месте выпавшего переднего зуба. Сам Рэнди стоит сзади, его руки лежат на плечах жены, а губы изогнуты в совершенно естественной улыбке. Внешне – идеальная семья. Но если бы Кейт потрудилась копнуть поглубже, то выяснила бы, что это совершенство – лишь старательно выстроенный фасад. Она узнала бы, что Мейерс маниакально контролировал каждый шаг своей семьи. Он не измывался над женой физически, но его контроль над ее жизнью был ничуть не лучше. Рэнди не изолировал Дорин от друзей и родных, он отдалил ее от них. Придирчиво следил за тем, чтобы ежеминутно присутствовать в жизни жены. Рэнди не позволил ей работать вне дома, но разрешил преподавать в колледже. Потому что работал там вместе с ней. Он был тренером футбольной команды у дочери. Главой скаутской команды сына. Всегда рядом. Всегда руководит. Всегда следит. Когда Дорин сбежала с детьми, он не смог смириться с тем, что больше не является центром их вселенной. Рэнди Мейерс провел за рулем два дня, чтобы добраться до них. А затем проконтролировал свою семью в последний раз. Удостоверился, что они все будут вместе. Под одним надгробием на кладбище Теннесси. Неважно, сколько раз Кейт убеждала себя, что не несет ответственность за то, что этот больной психопат сделал с собственной семьей: отделаться от мысли, что невольно поспособствовала этому, детектив Гамильтон не могла. Их смерть тяжким грузом лежала у нее на сердце, и ей казалось, что она никогда не сможет окончательно смыть их кровь со своих рук. Кейт не знала, сможет ли когда-нибудь забыть то, что случилось в небольшом домике в Теннесси, но намеревалась попытаться. Она собиралась разобраться со своей жизнью. А также помочь дедуле наладить и его жизнь. Положив в контейнер оливки, Кейт защелкнула крышку. Что ж, ради блага деда придется подружиться с Робом. Если Стэнли действительно испытывает какие-то чувства к Грейс, Кейт не желала послужить причиной размолвок. Потому что несмотря на мнение деда, его внучка была «общительным человеком». Будь оно все неладно! На следующее утро Кейт пришла на работу пораньше и принялась просматривать рецепты хлеба, которые бабушка хранила в «M&С», в шкатулке. Было бы неплохо испечь фокаччу [4], но в магазине не продавались свежие дрожжи. Остановив свой выбор на рассыпчатом пшеничном тесте, Кейт принялась за дело. Когда в половине седьмого пришел Стэнли, чтобы открыть магазин, она только что вынула булки из большой хлебопекарной печи. - Как вкусно пахнет, Кейти! – Дедуля повесил куртку и вязаную шапку на вешалку и провел рукой по лысой голове. - Ты вчера поздно вернулся, - заметила внучка, отрезая ему толстый кусок хлеба и намазывая его маслом. - Грейс прочла несколько своих поэм, а затем была настолько любезна, что дала мне пару советов. – Взяв ломоть, Стэнли впился в него зубами. Кейт не знала, разрумянился ли дед от морозца, но его щеки определенно порозовели. Она прошла в подсобку и потянулась за корзинами для хлеба, стоявшими на верхней полке. - Ты теперь пишешь стихи? - Поэзия питает человеческие души. Кейт опустилась на пятки и медленно повернулась к деду. Человек напротив нее выглядел, как Стэнли Колдвелл. Он стоял там, ел хлеб, испачкав в масле усы, на нем были те же белые брюки и рубашка, которые всегда носил ее дед. Тот же фартук, что он повязывал каждое утро, прежде чем выйти из дома. Но говорил он не как ее дед. - Это Грейс сказала? Стэнли кивнул и, захватив кусок хлеба, прошел в магазин. Несколько минут спустя Кейт услышала, как он включил кофейный автомат. «Дедуля влип», - подумала она, раскладывая хлеб в чистые пакеты и скрепляя их зажимами. Стэнли справился. Вернулся к жизни. Кейт была за него рада. На самом деле. Она достала этикет-пистолет и наклеила ценник на каждый пакет. Да, она была счастлива за Стэнли, но в то же время какая-то маленькая часть ее задавалась вопросом: когда же сама Кейт сможет настолько разобраться в своей жизни, чтобы двигаться дальше? Деду семьдесят один год. Уж если он смог снова начать жить, то у нее точно должно получиться. Кейт вытащила карточный столик и поставила его в конце хлебного ряда. Она застелила его скатертью в зеленую и белую полоску и разложила на нем свой десяток булок. Иден Хансен, владелица супермаркета «У Хансена», оказалась первым дегустатором. - Доллар семьдесят пять центов за булку – это дороговато, - пожаловалась она. – Мелба продавала свой хлеб по доллару. - Это было несколько лет назад, - объяснила Кейт, стараясь не отводить взгляда от глаз Иден, чтобы не таращиться на копну ее волос лавандового цвета. – Учитывая инфляцию, цены на коммунальные услуги и мой труд, это разумная цена, миссис Хансен. Та поджала накрашенные пурпурной помадой губы: - Откуда мне знать, что хлеб такой же вкусный, как и у Мелбы? - Я пекла по бабушкиному рецепту, - ответила Кейт, твердо вознамерившись быть любезной, даже если это ее убьет. - Даже не знаю… - Погодите минутку, - подняла палец Кейт, затем сходила в подсобку, отрезала ломоть от булки, которую давала на пробу деду, разделила его на четвертинки и вынесла на бумажной тарелочке Иден. – Попробуйте. Та пожевала. - Как насчет доллара пятидесяти? - Конечно, но только если я смогу прийти к вам в магазин и поторговаться из-за футболок и сластей CowPie [5]. Иден запрокинула голову и рассмеялась, вернее, этот звук можно было бы принять за смех, не превратись он в кашель заядлой курильщицы. Смотрите, сказала себе Кейт и улыбнулась, я – общительный человек. - Все твердят, что ты упряма, как осел, - заметила Иден, откашлявшись. – Но думаю, ты хорошая девушка. Я куплю хлеб за доллар семьдесят пять и сестре посоветую. Упряма, как осел? Не особо льстит самолюбию, но Кейт была слишком счастлива из-за своей первой сделки, чтобы расстраиваться из-за такого. После ухода Иден она сходила в подсобку и разрезала остаток булки на порционные кусочки, разложила их на карточном столике и к концу дня распродала все до единой булки, да еще и заказы получила. Позже, ночью, Кейт связалась по интернету с несколькими оптовиками, продававшими прекрасные ингредиенты для фокаччи, и в итоге заказала еще и маринованной спаржи и копченого чеддера. Кейт прошлась по дому в поисках деда, чтобы рассказать ему о приобретениях, и обнаружила его сочиняющим поэму за кухонным столом. Рука с карандашом замерла над листом бумаги, а взгляд сосредоточился где-то в районе потолка. - Какая рифма к слову «менять»? - Удивлять? Стэнли взглянул на внучку, затем записал на листке: - Спасибо. Отличное слово. Да уж точно, особенно чтобы описать поведение дедули в последнее время. - Я кое-что заказала для магазина, - сообщила Кейт, ожидая бурю возмущения. - Хорошо. – Стэнли настолько ушел в свою поэму, что остальное его не волновало. На следующее утро Кейт испекла пятнадцать булок и десять из них продала к полудню. В полдень же поступил звонок с просьбой о доставке из «Саттерс Спорт». Как обычно, Стэнли протянул Кейт пакет с уже готовым заказом. Она не разговаривала с Робом с той ночи, когда они решили стать друзьями – или, по крайней мере, решили попытаться сделать это. - Почему бы ему не прийти сюда и не забрать заказ самому? Мы же находимся всего лишь по другую сторону чертовой парковки! - Кейти, мы не жалуемся на просьбы клиентов. - А должны бы, если нас с клиентами разделяет одна лишь парковка, - проворчала Кейт, выходя из «M&С».
ГЛАВА 12На улице было так солнечно, что Кейт, надевшая утром светло-зеленый свитер и черные джинсы, даже пальто набрасывать не стала. Идя через стоянку, она заглянула в продуктовый пакет и обнаружила там механический карандаш фирмы «Пэйпер Мэйт» [1], тюбик клея «Крейзи Глу» и три пачки гранолы. Кейт прежде никогда не заходила в спортивный магазин Роба. Колокольчики, висевшие над одной из половинок двойных дверей, возвестили о ее приходе. Темное полированное дерево и зеленая обшивка: вот что заметила сразу Кейт. Каноэ и каяки висели под потолком, а горные велосипеды были расположены перед несколькими рядами удочек и товаров для кемпинга. Она огляделась в поисках хозяина магазина, но, казалось, кроме нее здесь никого не было. - Кейт! Она подняла глаза вверх, по стене, которая служила стендом для туристического снаряжения, к лофту. Там, глядя на свою гостью, стоял Роб, держась за перила, которые шли через весь лофт и вниз вдоль лестницы. - Не могла бы ты принести это наверх, пожалуйста? Стук каблуков по дереву эхом отражался от стен. Роб наблюдал, как приближалась Кейт, пока та поднималась по ступеням и заходила в его кабинет. В центре дубового стола стоял монитор с плоским экраном, а рядом клавиатура. Стопки бумаг, папок и журналов в беспорядке загромождали всю рабочую поверхность. - Наконец-то! Ланч, – сказал Роб, направляясь к Кейт. На нем были джинсы и бежевая рубашка с закатанными рукавами. Он потянулся к пакету, и рукава скользнули вверх по предплечьям: насыщенный цвет ткани совпадал с глубокими затенениями на татуировке. - Я не видела змею, когда была у тебя дома, - сказала, вручая пакет, Кейт. Роб посмотрел внутрь, затем снова перевел взгляд на нее. - Мне пришлось вернуть Хлою заводчику, когда из больницы привезли Амелию. Не мог же я держать питона в одной квартире с шестифунтовой малышкой. - Нет. Конечно, нет. - И потому что просто умирала от любопытства, Кейт спросила: - И сколько же ты был женат? Саттер прошел в дальний угол кабинета, и впервые с их первой встречи она наблюдала за его походкой. - С начала до самого конца – меньше года. Широкие грациозные шаги Роба не выдавали ни малейших признаков ранения. Он двигался так легко, как будто в него никогда не стреляли из двадцатидвухмиллиметровой «беретты», и его колено не было раздроблено. Он положил пакет на поцарапанный верстак, заваленный перьями и нитками. - Недолгий брак. - Мы почти четыре года то сходились, то расходились. Нам не следовало жениться, но Луиза забеременела, и мы решили попробовать и дать нам шанс. - Вытащив из пакета карандаш и клей, Роб положил их на верстак. – Подойди-ка сюда. Я хочу кое-что показать тебе. Кейт не считала, что измены увеличивают шансы брака на успех, но ей на самом деле не хотелось судить ни бывшую жену Роба, ни его самого, когда она ничего не знала об их отношениях. Или, может быть, она оправдывала поведение Саттера, потому что сегодня он выглядел невероятно привлекательным. Пройдя через комнату, Кейт остановилась рядом с ним. Он низко наклонился, изучая что-то через лупу, прикрепленную к передней части маленьких тисков размера шприца без иголки. - Я только что закончил эту сухую мушку[2]. Форель в реке Биг Вуд не сможет устоять. Разве эта наживка не прекрасна? Кейт знала, что это мушка. Та, которую используют при ловле рыбы, но прекрасная? Нет. Широкий серебряный браслет от Тиффани, который она только что получила по почте, вот что было прекрасным. - Из чего она сделана? Роб протянул руку, чтобы направить свет от лампы на s-образной ноге прямо на мушку. - Тело из даббинга [3], и оперение из шерсти лося. Кейт понятия не имела, что такое даббинг. - Шерсти настоящего лося? - Да. Зачем? - Где ты достал шерсть настоящего лося? – Она положила ладони на колени и наклонилась, чтобы получше рассмотреть. - Обычно я покупаю ее, но именно эту я срезал прошлой осенью со шкуры лося, убитого Льюисом Пламмером. Повернув голову, Кейт посмотрела на Роба. Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее, достаточно близко, чтобы заметить разные оттенки зеленого в его глазах. - Фу, - сказала Кейт, но голос ее прозвучал слишком низко, и ему недоставало отвращения. – Ты не мог взять искусственную шерсть? Роб покачал головой. - Я использую только натуральные материалы. - Продолжая смотреть в глаза своей гостьи, он спросил: - Хочешь увидеть мою желтую хижину [4]? Она очень красива. Эта его привычка придавать всему сексуальный намек была просто мальчишеской. - Вот это да! Роб, я даже не знаю. Для этого тебе потребуется снимать штаны? Он нахмурился, затем тихо рассмеялся: мягкий, ласкающий звук, который коснулся ее щеки. - У тебя грязные мысли, Кейт, - Роб мельком посмотрел ей в лицо. – Но так получилось, что мне нравится это в женщинах. Когда он положил ладонь на верстак и наклонился, рукав его рубашки задел плечо Кейт, которая наблюдала, как Саттер открывает одну из четырех деревянных коробочек размером с косметичку. Несколько слоев, которые раскладывались наподобие стремянки, открыли взгляду сотни мушек. - Она должна быть прямо здесь, - сказал Роб, легонько перебирая нимф пальцами. Он закрыл коробку, затем открыл ящик верстака. – А-а-а, вот ты где! Выпрямившись, Роб взял руку Кейт и положил светло-коричневую пушистую мушку ей на ладонь. Грубые волоски торчали вокруг ушка крючка, как ветки кустарника. Волоски были и ниже на стержне, обвитом желтой нитью, и торчали на конце, как маленький хвостик. - Хижина – это стиль, - объяснил Саттер, трогая мушку. Кончик его пальца дотронулся до линии жизни на ладони Кейт, и это прикосновение обожгло ей нервы. - Это твоя хижина? - Да. Темный мех – это гризли, а светло-желтый – годовалого лося. Я потратил большую часть зимы, чтобы сделать ее как надо. Ладно, может быть, в этот раз Кейт ошибалась насчет сексуальных намеков, но она не стала зацикливаться на этом, потому что кожу ее локтей начало странным образом покалывать: так, казалось, было всегда, когда ее касался Роб. И в этот раз она ощутила странную пустоту в животе. С трудом сглотнув, Кейт велела себе не быть смешной. Это не тот мужчина, из-за которого она должна чувствовать слабость. На нем огромными буквами написано «СТРАДАНИЯ». И да, предполагалось, что Кейт работает над своим пессимизмом. Но это не значило, что Роб не может разбить ей сердце. Пока ее благоразумная голова пыталась взять под контроль ее глупое тело, Саттер как будто не замечал хаоса, причиной которого послужил, и казался таким довольным мушкой, что Кейт не нашла в себе сил сказать, что эта шерсть гризли и лося была отвратительна. - Ты давно занимаешься вязанием мушек? - О, да, - взгляд Роба поднялся по ее руке, к ее губам и, наконец, к глазам. – Отец меня научил, когда я был ребенком. – Он забрал у Кейт желтую хижину и положил на ее место мушку, которая выглядела, как маленькая мышка. – Это ондатра. Форель в Биг Вуд не клюнет на нее, такая наживка больше подходит для окуня и щуки. Роб все еще держал руку Кейт, пока та смотрела на невероятно натурально выглядевшего грызуна. - Только не говори мне, что это ухо настоящее. Саттер усмехнулся: - Нет. Оно из кожи. Слава богу. Взгляд Кейт скользнул вверх мимо маленького белого шрама на подбородке Роба, по носу с легким искривлением, которое она заметила сразу же, еще в первую встречу, к его глазам. - Это тоже сделал ты? - Да. Мне понадобилось много времени, чтобы волоски были идеальной длины. Кейт не знала, что удивляло ее больше: то, что бывший хоккеист с большими руками мог связать что-то настолько замысловатое, или что он вообще интересовался вязанием нимф. Или, возможно, тот факт, что они на самом деле по-настоящему беседовали. Как взрослые. - Это так мило, Роб. - У меня их около тысячи. - Ого, много! Его взгляд опустился на ее губы. - Вязание помогает мне не думать о других вещах. - Каких? Не отрывая глаз от ее рта, он покачал головой: - Не спрашивай. - Почему? - Это одна из тех вещей, которые я должен показать тебе? – Его взгляд вернулся к ее глазам, а голос стал ниже: – Хочешь, чтобы я показал тебе, Кейт? От того, как он произнес ее имя, мягко и грубо одновременно, как будто занимался с ней любовью, ее горло пересохло. Она с трудом сглотнула, но Роб не ждал ответа. Он скользнул ладонью вверх по ее руке к плечу... шее. Его пальцы запутались в волосах Кейт, и он сжал ее затылок. Медленно притянул к себе, и она не сопротивлялась, увлекаемая сексуальным обещанием в его зеленых глазах. - Я думала, мы собираемся быть просто друзьями, - умудрилась выдавить Кейт, прежде чем полностью потеряла разум. - Мы оба знали, что долго это не продлится. Он склонил к ней голову, но в последний момент Кейт отвернулась. Губы Роба коснулись ее щеки, и он проложил дорожку поцелуев к ее шее. - Но это была твоя идея. - Теперь я придумал кое-что получше, - Кейт почувствовала его жаркий рот прямо под ухом. – Хочешь услышать? Положив руку ему на плечо, она покачала головой. Роб все равно продолжил: - Я думаю, мы должны пообжиматься, как подростки. Просто потереться друг о друга и посмотреть, что произойдет. Кейт знала, что произойдет, и какая-то предательская часть ее естества хотела этого. Та предательская часть, которая хотела забыть. Забыть, что ей лучше не стоит влюбляться в Роба Саттера. Забыть, что он был «плохим риском»[5], и заняться поцелуями, обжиманиями и всем остальным. Та часть ее, которая уже очень давно не чувствовала себя хорошо, но Кейт была сильнее этой предательской части. - Это плохая затея. Роб тихо засмеялся возле подбородка Кейт, и теплая дрожь прошла по ее шее: - А часть меня считает, что это очень хорошая затея. Кейт боялась, что знает, о какой именно части он говорит. О той части, до которой она дотронулась несколько дней назад. - Я хочу обниматься с тобой, как будто нам шестнадцать, и мы на заднем сиденье автомобиля. Не снимая одежды, - прошептал он. – Трогать тебя везде, затем забраться под твою рубашку. – Но он не трогал ее руками. Вместо этого он заставил ее откинуть голову и скользил открытым ртом по ямке на ее шее. – Ммм, ты такая вкусная прямо здесь. Твоя кожа, как десерт. Кейт закрыла глаза, когда Роб мягко втянул ее кожу в свой жаркий, страстный рот. Ей нравился десерт. Десерт – это хорошо, а этот мужчина прекрасно знал, как заставить женщину захотеть стать его десертом. И был очень хорош в пробуждении жажды в каждой клеточке ее тела. Каждый его вздох рядом с ее кожей шептал о его желании и голоде, и ее тело откликалось на этот зов. Ее грудь отяжелела, а соски стали твердыми. Кейт сжала колени, чтобы не упасть на пол. Роб был очень хорош в том, чтобы заставить ее хотеть его, заставить забыть, что она должна его остановить. - Сейчас ты должен прекратить, - сказала она, открывая глаза. Нимфа выпала из руки Кейт. И она положила ладони на грудь Роба. Она просто не могла заставить себя выйти из его объятий. Не сейчас. - Прекращу. Немедленно. – Его рука скользнула вокруг ее талии, и он прижал Кейт к себе. Крепко. Животом она чувствовала, какой он твердый, и желание заструилось у нее между ног. Роб прижался лбом к ее лбу: - Скажи мне, что ты не сумасшедшая. - Что? - Ты ведь не сумасшедшая, Кейт? Прямо сейчас она чувствовала себя немного сумасшедшей. Плохо понимающей, что происходит. Желание столкнулось со здравым смыслом. - Нет. - Преследовать, досаждать или стрелять в кого-нибудь? Он хотел знать, что она не была еще одной Стэфани Эндрюс. Психопаткой, которая выследила его с двадцатидвухмиллиметровой «береттой» после «хорошего секса». Желание, затуманившее мозг Кейт, рассеялось достаточно для того, чтобы она высвободилась из объятий Саттера. - Я на досуге погуглила про тебя. Он нахмурился и покачал головой, как будто пытался прояснить сознание: - Ты что сделала? - Поискала про тебя информацию в интернете. - А-а-а, - Роб отвернулся, как будто она окатила его холодной водой. – Прочитала все пикантные подробности моего прошлого? - Я не знаю, прочитала ли их все, но теперь я понимаю, почему ты отверг меня в ту первую ночь в Сан-Вэлли. Роб подошел к верстаку и, повернувшись к Кейт широкой спиной, стал разбирать пакет из магазина. Затем взял карандаш и разорвал упаковку. - Когда в парня стреляют, это обычно лишает его желания иметь случайные связи. – Он вытащил карандаш и бросил его на стол. – Это также приводит парня к разводу. Хотя, думаю, я, вероятно, был обречен на провал еще до начала нашей истории. Кейт подошла к нему: - Ты любил ее? - Стефани Эндрюс? – он посмотрел на Кейт через плечо. – Черт, нет! Кейт никогда не понимала, как мужчина может любить свою жену и все же изменять ей. - Я имела в виду твою жену. Он кивнул, раскручивая карандаш: - Да, я любил ее. Проблема в том, что большую часть времени она не нравилась мне. И я тоже не нравился ей. На самом деле мы ладили только в постели, а это было не так уж часто. Или я был на выездных играх, или мы ругались. У Кейт никогда не случалось такого, чтобы она любила кого-то, но он ей не нравился. Нет, проблема была в том, что она любила мужчин, которые недостаточно любили ее. - И все же я бы предпочел другой финал моего брака. - Роб вытащил пружину и стержень и отложил их в сторону. – И моей карьеры тоже. - Более достойный? - Достойный? Да, это хорошее слово. Когда в тебя стреляют, это лишает достоинства. Приходишь в себя на больничной койке с трубками, торчащими из твоего живота и… других мест. Ты слаб и беспомощен, и все в этом деле просто полный отстой. Кейт полагала, что для любого мужчины слабость и беспомощность стали бы трудным испытанием. Но для мужчины, подобного Робу, привыкшему кулаками принуждать соперников подчиняться, это было в высшей степени тяжело. - И потом, когда ты, наконец, снова можешь стоять на ногах, оказывается, что вся твоя жизнь изменилась. Нет ни работы. Ни жены. Ничего, кроме грязи в интернете, которую может прочитать любой желающий. – Он достал моток ниток из упаковки и отрезал немного. - А также нет интимной жизни. Кейт не думала, что Роб говорил о чем-то вроде влюбленности. Она, так сказать, из первых рук знала, что физически он был способен заниматься сексом. И не был женат, хотя кольцо на пальце, очевидно, в прошлом ему не мешало. - И сколько же у тебя нет интимной жизни? - Ты спрашиваешь, сколько времени у меня не было секса? - взглянул на нее Роб. Они оба знали, что именно это ее и интересовало, так к чему отрицать? - Да. Уголок его рта опустился: - Забудь об этом. - Шесть месяцев? Он отвернулся. - Год? – Она знала из опыта допросов множества людей, что чаще всего ответ крылся в том, что не было сказано. - Брось, Кейт. - Два года. Он повернулся к ней лицом, положив нить: - Ты, кажется, ужасно заинтересована моей сексуальной жизнью. - Ты сам заговорил об этом, - Кейт пожала плечами. – Не сказала бы, что я ужасно заинтересована. Я бы назвала это небольшим любопытством. - Что конкретно тебе любопытно? – Он сделал шаг по направлению к ней. – Как давно это было? Или как бы все случилось между нами? – Его веки опустились, прикрывая глаза. - Должен признать, что меня самого это интересует. Кейт сделала шаг назад. - Ты и я, занимающиеся сексом друг с другом, – плохая затея. - Ты уже говорила это, - Роб шагнул вперед. Кейт вытянула руку вперед, как регулировщик. - Стой. Мы не можем заниматься сексом. - Конечно, можем. Нам обоим больше двадцати одного, и никто из нас не сумасшедший. Я хочу тебя и знаю, что ты хочешь меня. Ты захотела меня в первую же нашу встречу, и теперь, зная тебя, я думаю, что был идиотом, не затащив тебя в свой номер. Было несколько хороших причин, которые не имели никакого отношения к возрасту. Одну из них Кейт высказала: - Вот почему я не могу заняться с тобой сексом. Саттер решительно шагнул к ней, и ее ладонь коснулась его рубашки. - Ты все еще злишься, что я не затащил тебя к себе в номер? Кейт покачала головой, и волосы упали ей на плечи. - Я не могу заняться с тобой сексом, потому что сейчас знаю тебя. - Но ты собиралась заняться со мной сексом, когда не знала меня? – Роб схватил ее за запястье. – В этом нет никакого смысла. - Нет, есть. – Она посмотрела ему в глаза и попыталась объяснить: – Той ночью в Сан-Вэлли тебе полагалось стать частью моей фантазии. Фантазии о том, как я сняла незнакомца в баре. Предполагалось, что я использую тебя, а потом дам пинка под зад. - Ты все еще можешь сделать это. - Нет. Теперь ты настоящий, - Кейт попыталась вырваться, но он не отпустил ее. – Ты убил все мои фантазии. - Я создам для тебя новые фантазии. Бог свидетель, у меня их сотни, – Роб поднял ее руку к своим губам. – Хочешь услышать хоть одну? – спросил он, уткнувшись ей в ладонь, но не стал ждать ответа: – Моя любимая фантазия, где ты одета в свои черные ботинки в стиле садо-мазо. Кейт прекратила попытки вырваться. Он мечтал о ней? Ни один мужчина никогда не признавался, что мечтает о ней. О ней. Кейт Гамильтон и ее тридцать девятом размере обуви. Она почувствовала, что слабеет. Почти сдается. Она должна уйти. Убежать. Быстро. И она так и сделала бы. Но сейчас не могла вспомнить свои собственные фантазии. Казалось единственно верным, что Роб должен поделиться своими. - А что еще на мне? - Ничего. - А во что ты одет? - В стояк и улыбку. Кейт не знала, должна ли рассмеяться или притвориться оскорбленной. Роб выглядел серьезным, если не считать дразнящих морщинок улыбки в уголках его глаз. – И где происходит твоя фантазия? - В моей постели, - он положил ладонь ей на шею, а другой скользнул к ее талии. – На моем бильярдном столе, - он притянул Кейт так близко, что ее грудь коснулась его рубашки. – В моей машине. – Дразнящие морщинки в уголках его глаз исчезли к тому моменту, как он добавил: – Прямо здесь. Везде, где бы я ни бывал. - Роб наклонил голову и сказал прямо ей в губы: - Ты звезда всех моих фантазий, - и поцеловал ее. Нежная ласка губ и языка в потрясающем контрасте с тяжелым, быстрым биением ее сердца. Кейт скользнула рукой по мощной шее Саттера и прижалась к нему, ее отяжелевшие груди вжались в его мышцы. Ее соски затвердели. Она хотела этого. Этой горячей жидкости, разливавшейся по ее венам и собиравшейся между ног. Заставлявшей ее чувствовать себя желанной, нужной. Ее кожа зудела от потребности в сексе. Это было неправильно. Это было плохо для нее. Но… прошло так много времени с тех пор, как мужчина хотел ее в любом месте, где бы он ни был. Много времени с тех пор, как она чувствовала эти тяжелые рывки желания, захватившего ее и выгнавшего пессимиста из ее головы. И Кейт поцеловала Роба глубоким страстным поцелуем, который заставил его застонать ей в губы. У него был вкус гранолы, желания и секса. Роб обхватил ее грудь через свитер, и Кейт выгнулась, прижимаясь к его каменно-твердому пенису, чувствуя его тяжелую длину, прижатую к низу ее живота. Свободной рукой Роб обхватил ягодицы Кейт и заставил встать на носочки. Он вжимался в соединение ее бедер, пока его большой палец потирал ее затвердевший сосок. Назад и вперед, неторопливый ритм в идеальном сочетании с движениями его члена, которым он терся о ее пах. Сводящий с ума, потерянный стон слетел с губ Кейт, когда она запустила пальцы в волосы Робу. Звон колокольчиков у двери едва пробился сквозь звук их тяжелого дыхания. - Мистер Саттер? Роб выпрямился и убрал руку с ягодиц Кейт. Он смотрел в сторону входа в магазин, откуда доносились два мальчишеских голоса. - Вы здесь? - Дерьмо, - Роб убрал другую руку с груди Кейт и посмотрел на часы. – Я забыл, что сказал этим ребятам подойти, - он снова посмотрел на Кейт. Его глаза были полны желания и голода. – Дайте мне несколько минут, и я спущусь, - хрипло крикнул он. - Хорошо. - Стой здесь и жди меня, Кейт. Я долго не задержусь. Она сделала глубокий вдох, и трезвость ее рассудка частично вернулась. По крайней мере, достаточно, чтобы Кейт сделала шаг назад. - Нет. Роб потянулся к ней, но она отодвинулась, и его рука схватила пустоту. Кейт сделала еще несколько шагов назад, прежде чем он смог коснуться ее и заставить передумать. Прежде чем он смог заставить ее забыть, что он был просто сердечной болью номер двадцать шесть. Самой последней в длинном списке мужчин, которые не подходили ей. И это говорил не ее внутренний пессимист. Это было правдой. Как раз когда она уже была у лестницы, Роб сказал: - Ты не сможешь говорить «нет» вечно, Кейт Гамильтон. Однажды я заставлю тебя сказать «да». Кейт не отважилась остановиться. Она зашагала вниз по лестнице и дальше через магазин. Положив руку на дверную ручку, она остановилась и взглянула через плечо. Саттер стоял наверху, сжимая перила. - Когда-нибудь очень скоро, - добавил он. Сворачивая заячий даббинг и желтую нить в длинную, тонкую полоску, Роб насвистывал "Sex Type Thing"[6]. Он прикрепил катушку к одному концу, затем обвил даббингом ножку трехдюймового крючка, закрепленного в тисках. Несколько пушистых прядей даббинга упало ему на джинсы, затем слетело на кончик белого носка. Пока Скотт Вейланд [7] пел о том, как быть мужчиной, который может дать женщине что-то, что она никогда не забудет, уголки губ Роба приподнимались в улыбке. Кейт не думала, что секс – хорошая затея, но она явно ошибалась. Сегодня он честно предупредил о том, что собирается заставить ее передумать. И был совершенно серьезен. Он собирался дать ей что-то, что она не забудет. Обвив нитью и даббингом ушко крючка, он покрутил катушку и ослабил полоску. Когда музыка прекратилась, часы на камине в гостиной прозвенели десять раз. Роб хотел Кейт. Она хотела его. Она не была сумасшедшей. Секс был неизбежен. Оба раза, когда он целовал ее, она отвечала ему так, как будто никогда не собиралась останавливаться. Она таяла рядом с ним, такая горячая, что его волосы чуть не загорелись. Он трогал ее грудь и толкался своим напряженным членом в нее, и если бы в магазин не пришли эти мальчишки, Кейт оказалась бы голой и прижатой к стене прежде, чем поняла бы, что происходит. Катушка закачалась, когда Роб стал убирать излишек даббинга с нити. Повернувшись на стуле, он выбрал черное с золотым длинное птичье перо с подноса, где лежали рассортированные перья и мех. Очистил бородки, затем прикрепил стебель к крючку тремя крепкими витками нити. Роб не хотел знать, что чувствует к Кейт, кроме того, что хотел видеть ее на спине в своей постели. Она была упрямой, острой на язык и любила соперничество, но он не возражал против этих качеств в женщине. Он прикрепил щипцами пару перьев к кончику пера и загнул их по направлению к изгибу крючка. Руки Роба размеренно двигали щипчики вперед и назад, загибая перья над и под крючком. Кейт была самостоятельной и верила, что может чертовски хорошо сама о себе позаботиться. Некоторым мужчинам это в ней не нравилось, но Роб и против этих качеств не возражал. На самом деле ему были не по душе прилипчивые, нуждающиеся в постоянной опеке женщины. На изгиб крючка он проволокой привязал птичье перо, затем загнул его вверх по стержню по направлению к ушку. Кейт была умной, красивой и сексуальной. Важнее всего то, что она не была сумасшедшей. Беспроводной телефон, лежавший рядом с его локтем, зазвонил. Роб взглянул на номер звонившего, выключил звук стереосистемы и, нажав кнопку приема, сказал: - Привет, Лу, что случилось? - Ну, я тут подумала... - начала его бывшая. - О..? - О нашей беседе той ночью, и я не хочу, чтобы ты думал, что я разозлилась из-за Пасхи. - Роб разжал щипцы и положил их на верстак. – Амелия еще маленькая, и она ничего не запомнит. И кроме того, это все равно не твой уикенд. Неожиданно разумные слова Луизы обеспокоили Саттера: - Ты с кем-то встречаешься? Последний раз, когда она была такой милой, случился, когда его бывшая влюбилась в командира «Боинга». Луиза хотела, чтобы, пока она слетает в Канкун со своим новым мужчиной, Роб побыл с Амелией. Что Саттер и был счастлив сделать. Отношения с тем парнем быстро закончились неудачей, и Лу начала намекать на примирение. - Нет, - ответила она. – Я больше не хожу на свидания. Роб встал и повертел головой из стороны в сторону, разминая шею: - Почему нет? - Потому что я думаю, мы с тобой должны дать нашим отношениям еще один шанс. Мы стали старше и мудрее. Нам нужно думать о будущем Амелии. Вот оно. Совершенно открыто, и Роб больше не мог это игнорировать: - Почему ты теперь начинаешь этот разговор по телефону? Я собираюсь приехать через несколько дней. - Не хотела огорошить тебя, как только ты переступишь порог. Я хотела, чтобы ты подумал об этом, прежде чем приедешь. - Она сделала глубокий вдох и выдохнула: – На этот раз, Роб, у нас все получится. Он вышел из комнаты и выключил свет. - Мы говорили об этом. Когда я переехал в Госпел. Ты не была бы здесь счастлива, а я несчастлив в Сиэтле. - Мы могли бы как-нибудь справиться с этим. Роб вошел в спальню и прошел мимо развлекательного центра к большому окну. - Ты бы все здесь возненавидела. Никакого «Нордстрома» или джазовых клубов, или ужинов в «Фор Сизонс». - Он посмотрел на темный берег озера Фиш Хук и добавил: - А ближайший кинотеатр в часе езды. Молчание протянулось через сотни километров, и Роб был уверен, что нет ничего, что Луиза может сказать, чтобы заставить его подумать о примирении. У них было слишком много обломов в прошлом. - Амелия скучает по тебе. Кроме этого. Закрыв глаза, он прислонился лбом к стеклу: - Чем она занимается? - Она спит. Роб не был там, чтобы уложить дочку в постель. Он любил, когда малышка засыпала у него на руках, относить ее в колыбель, которую недавно превратил в кроватку. Чувство вины сжирало его изнутри, но он напомнил себе, что не мог бы укладывать в постельку Амелию каждую ночь, даже если бы все время жил в своем лофте в Сиэтле. - Уверена, мы можем справиться с этим и стать семьей. Ты подумаешь об этом? Семьей. Они на самом деле никогда не были семьей. Роб любил свою дочь, и когда-то он любил Луизу. Мысль о счастливой семейной жизни очень привлекала его, потому что он часто чувствовал себя одиноким, но ключевое слово здесь было «счастливой». Могли ли они с Луизой быть счастливы вместе? Он не знал. - Я подумаю об этом, - сказал Роб. Нажав кнопку отбоя, он бросил телефон на стоявшее поблизости кресло. Потер лицо ладонями и посмотрел на озеро. В последние несколько часов поднялся ветер, и по поверхности воды бежали черные волны. Он подумал о своей бывшей жене, представляя ее потрясающее лицо и убийственное тело. Когда-то она казалась почти идеальной женщиной. Превосходным симбиозом естественной красоты и дорогостоящего ухода. И Луиза хотела попытаться снова жить вместе с ним. Проблема была в том, что когда Роб был рядом с ее убийственным телом и потрясающим лицом, у него не возникало непреодолимой потребности схватить Лу и уткнуться носом ей в шею. Не было этого скручивавшего и раздиравшего на части желания, которое заставляло его хотеть провести руками по ее телу. Кейт заставляла его чувствовать все это. Он хотел ее так, как мужчина должен хотеть женщину. Она заставляла его испытывать острую, животную потребность схватить ее, бросить на пол и заняться этим. Вот что должен чувствовать мужчина к своей бывшей жене, когда он обдумывает возвращение к ней. Но было ли желание или недостаток желания причиной наотрез отказаться от этой идеи? Было ли между ними что-то хорошее, кроме секса? Когда они с Луизой были женаты, секс был хорош, но все остальное оказалось полным отстоем. Так что же хорошего, кроме секса, было между ними, что позволило бы им опять стать семьей? Мысли обо всем происходящем безостановочно вертелись в голове у Роба, пока в висках не начало стучать, а головная боль не стала такой сильной, что он уже вообще едва мог соображать. По-настоящему ясным стало только одно. Пока он не разберется со всем этим, он должен отказаться от Кейт Гамильтон. Он выучил урок о том, что значит говорить о примирении с одной женщиной, пока спишь с другой. Он это уже проходил, и ему не нужны были опять такие проблемы.
ГЛАВА 13До Пасхи оставалось пять дней, так что на следующее утро вместо хлеба Кейт приготовила кое-что другое. Она испекла кексы и покрыла их толстым слоем белой глазури. Покрасила зеленым мякоть кокоса, уложила ее в виде травы и пристроила сверху маленькие сладкие яйца колибри. Когда Кейт втыкала шпажки в кексы, чтобы те выглядели как маленькие рукоятки, ее мысли вновь обратились к Робу, вокруг которого почти неотступно вертелись со вчерашнего вечера. «Ты не можешь говорить «нет» вечно, Кейт Гамильтон. Однажды я заставлю тебя сказать «да», - предупредил он. - Когда-нибудь очень скоро». Эта угроза беспокоила ее. Нет, она даже не думала о физическом насилии. Кейт ни на секунду даже в голову не пришло, что Роб мог бы принудить ее к чему-нибудь. Нет, она беспокоилась из-за своего влечения к нему, беспокоилась, что если он прошепчет, что ее кожа, как десерт, а сама Кейт царит в его фантазиях, то она снова потеряет силу воли и весь разум. Кейт знала, что Роб представляет из себя. Она уже встречалась с такого рода мужчинами. И не хотела еще одних безнадежных отношений. Но какая-то часть ее имела привычку забывать об этом, когда Кейт оставалась наедине с Саттером. В следующий раз, когда он попросит доставить ему продукты, делать это придется ее деду. Она положила последнее маленькое яйцо на последний кекс и отступила назад, чтобы полюбоваться на свою работу. - Марта Стюарт, где бы ты ни была, можешь кусать локти от зависти. К полудню Кейт продала все пять дюжин и получила заказы еще на столько же. В два часа, пока Стэнли сидел в офисе и работал над поэмой, Регина Клэдис пришла за мясом для окорока, красной картошкой и упаковкой молодой моркови. - Тиффер приехал домой погостить, а он обожает мое жаркое. - Надолго он останется? – спросила Кейт, пробивая мясо и кладя его в пакет. - До понедельника после Пасхи, - ответила Регина, копаясь в своей большой сумке. - Возможно, вам и Тифферу понравилось бы желе «Халапеньо». Регина подняла глаза и нацепила тяжелые очки на переносицу короткого носа. - Халапеньо что? - Желе «Халапеньо». Оно очень хорошо сочетается с творожным кремом, и его можно намазать на крекеры. Или вы можете намазать им рогалик. - Нет, спасибо. Я не ем рогалики, и это желе звучит ужасно. - Не понимаю, почему никто в этом городе не попробует его, - Кейт вздохнула и пробила морковь. - Нам нравится наше желе из фруктов, - пояснила Регина. – Когда я только переехала, мне тоже было трудно приспособиться. Ко мне относились, как к чужаку, так же, как к тебе сейчас. А Кейт и не знала, что к ней относятся, как к чужаку. - Правда? - Да. Мы с Миртл Лейк претендовали на одну и ту же вакансию в библиотеке, и когда не Миртл, а я это место вместо нее, здесь был большой шум, потому что я была нездешней. Люди разозлились и перестали ходить в библиотеку. - Откуда вы? - Я родилась и выросла в Чаллисе. Чаллис звучало знакомо. - Где это? - Примерно сорок миль к северу. Кейт высказала то, что, как она полагала, было очевидно: - Но это же рядом. Регина покачала головой и сказала с совершенно непроницаемым лицом: - Нет, это в соседнем округе. Кейт собиралась спросить, почему считалось, что люди из города в сорока милях к северу не входят в число местных, но прикусила язык. Лучше не задавать много вопросов. Особенно, когда ты получаешь на них ответы. А ответы обычно вызывали у Кейт нервное подергивание левого глаза и нахмуренный лоб. Нахмуренный лоб мог стать причиной морщин, тик – опухоли, а Кейт такие неприятности были совсем ни к чему. - Однако люди, в конечном счете, стали относиться ко мне теплее. Также будет и с тобой. Черт возьми, да шериф Тэйбер женился на девушке из Калифорнии. Если город смог пережить эту актрисочку, они примут то, что внучка Стэнли из Лас-Вегаса. Потому что иногда мы все отправляемся в Город греха, чтобы поиграть в азартные игры и посмотреть шоу. Так что эту пилюлю легче проглотить. - А что не так с Калифорнией? – спросила Кейт, прежде чем подумала о том, что делает. - Да там полно хиппи, наркоманов и вегетарианцев, - Регина произнесла все слова с одинаковым презрением. – Конечно сейчас, когда Арнольд стал губернатором, он заставит штат измениться быстрее, чем ты скажешь «я вернусь». Кстати, у него есть дом в Сан-Вэлли, ты знаешь? - Да, я знаю, - нажимая на кнопку «сумма», Кейт нахмурилась. Будет умнее, если она больше не станет задавать вопросов. *** Роб засунул папку, набитую накладными и прайс-листами, под мышку и решил, что пора и домой. Полная луна и восьмидесятиваттная лампочка освещали маленькую парковку за «Саттерс Спорт». Была четверть двенадцатого. Он провел пять часов после закрытия магазина, собирая специальные прокатные комплекты для группы бой-скаутов, которая планировала путешествие в самом начале июня. Утром Роб уезжал в Сиэтл и хотел, чтобы все комплекты были готовы до его отъезда, так он мог посвятить все свое внимание дочери. Он все еще не решил, что собирается сказать Луизе по поводу примирения. Задвинув эти мысли в самый дальний уголок мозга, Роб с головой погрузился в работу. Теперь все было сделано, а он по-прежнему не хотел думать о бывшей жене. Может, лучше было бы подождать и посмотреть, что он почувствует, оказавшись в Сиэтле. Саттер запер магазин и забрался в свой «Хаммер». «Саттерс Спорт» откроется менее чем через неделю, а сдача туристического снаряжения в прокат уже отнимала у Роба много времени. Объезжая здание, он заметил, что в глубине «М&С» все еще горит свет. Более яркий, чем от лампочки, которую Стэнли всегда оставлял зажженной в углу рядом с прилавком. Подъехав к торцу продуктового магазина и заглушив мотор, Роб вышел из «Хаммера» и три раза постучал в деревянную дверь. Покачиваясь на каблуках, он спрашивал себя, зачем так поступает. Время позднее, а у него еще куча дел, которые надо закончить до отъезда. Прошло несколько мгновений, прежде чем из-за закрытой двери раздался голос Кейт: - Кто там? - Роб. Что ты здесь делаешь в такое время? Щелкнул замок, и Кейт высунула голову наружу. Свет из магазина заливал ее сзади, скользя по прекрасным рыжим волосам, окружая ее нежным сиянием. Внезапно Роб понял, зачем пришел. - Работаю, - ответила она. – А что ты здесь делаешь так поздно? Неважно, как сильно он старался, или что происходило в его жизни, он, казалось, не мог держаться от нее подальше. Его тянуло к ней, как корабль тянет к сияющему в ночи маяку. - Я только что закончил с делами в магазине. - Изнутри донесся запах теплого пирога, и Роб не знал, что вызывало в нем бòльший голод: вид Кейт или аромат ее выпечки. – Ты что-то печешь? - Да. – Она открыла дверь шире и встала перед ним в белой футболке с парой красных игральных костей на груди и написанными над ними черным словами «Ты счастливчик?». В петли на поясе обтягивающих джинсов был продет коричневый ремень. - Я пеку семь дюжин кексов на завтра. Без сомнения, Кейт была лучше пирогов. Она не пригласила его войти, но не возразила, когда он прошел мимо нее в подсобку магазина. Роб прошел мимо ножа для резки мяса и точильного станка к пекарне в углу большой комнаты. Несколько дюжин кексов стояли на столе из нержавеющей стали в нескольких метрах от двух промышленных духовок. Роб сказал себе, что не задержится надолго. Из колонок вместо песен Тома Джонса доносился женский голос, поющий о том, что она не будет по кому-то скучать, когда доберется до Джексона. Роб не знал песню, но на самом деле он не особо интересовался музыкой для девчонок. Особенно развязными тоскливыми вещичками, которые всегда были об одних и тех же трех проблемах: любовь, разбитые сердца, мужчины-ослы. - Слышала, ты будешь буксировать платформу начальной школы на пасхальном параде в субботу, - сказала, закрывая и запирая дверь, Кейт. – Как тебя в это втянули? Роб повернулся, наблюдая, как она идет к нему. Он намеренно задержал взгляд на этих костях на ее груди, а потом занялся относительно безопасным созерцанием ее волос. Они свободно рассыпались по плечам и сияли глубокими оттенками рыжего и золотого в свете длинных флюоресцентных ламп. Только вчера Роб сжимал эти волосы в руках, целуя ее шею, и знал, что на ощупь они были такими же мягкими, как на вид. - Меня попросила директор школы. Кейт открыла шкафчик и потянулась, чтобы снять что-то с верхней полки. Взгляд Саттера пробежал по всему стройному женскому телу до самых ног в тапочках «Тасманские дьяволы». - С тобой легко справиться, - сказала она, снимая коробку с пакетами для заморозки «Зиплок». - Где твоя обувь? Кейт опустила глаза, затем снова подняла их. - Дома. Эти намного удобней. - Она поставила коробку рядом с промышленным миксером. – Думаю, у моего деда серьезные намерения относительно твоей мамы. Роб знал, что Стэнли нравится матери, но она никогда не говорила, что тот волнует ее больше, чем просто друг. - Почему ты так думаешь? Уголки розовых губ Кейт приподнялись: - Сейчас он пишет поэму, и они начали критиковать стихи друг друга. - Когда они этим занимаются? Она надела на руки прихватки с Томом Джонсом: - Каждый вечер, после того как он заканчивает работу. - Каждый вечер? – Мать ничего не говорила. Роб присел на стальной прилавок и скрестил руки на груди, обтянутой зеленой рубашкой с названием магазина и логотипом в виде рыбы на нагрудном кармане. – Сколько это уже длится? - Да после нашего ужина у нее дома на прошлой неделе, - Кейт вытащила два подноса с кексами и поставила их на прилавок рядом с Робом. – Он каждую ночь поздно возвращается домой. Роб наблюдал, как она наклонилась и вытащила еще два противня из второй духовки. - И как поздно? - В десять. Для него это поздно. Обычно он всегда отправляется спать сразу после выпуска новостей в девять тридцать на канале «Фокс», а иногда даже не ждет окончания спортивных вестей. - Мама на самом деле ничего не говорила, но я рад, что у нее есть кто-то, с кем можно разделить ее интерес к поэзии. С кем-то, кто не был им. Кейт выложила кексы на прилавок и начала расставлять их. Роб велел себе уходить. Потому что если он останется, то коснется ее. Если он коснется ее, то пропал. Но он просто не мог заставить себя выйти за дверь. Не сейчас. Вместо этого он спросил: - Помощь нужна? Кейт взглянула на него уголком глаза и улыбнулась: - Ты добровольно вызываешься помочь мне с выпечкой? За исключением гранолы, которую он делал, потому что у него была от нее зависимость, Роб не слишком интересовался готовкой. Он уйдет через минуту. - Конечно. - Как мило, но тебе не повезло. Это была последняя партия. - Кейт вручила ему пакеты для заморозки: – Если хочешь помочь, можешь сложить в каждый по шесть кексов. Но не горячих. Кексы будут слишком мягкими, если не дождешься, пока они остынут. - Скажи еще разок, сколько ты сделала? – спросил он, вытаскивая пластиковый пакет. - У меня было заказано пять дюжин, и я сделала еще две для продажи в магазине. Отступив, она положила большую чашу в раковину с мыльной водой. Хозяйственность была новой стороной натуры Кейт и удивила Роба, но опять же, он не понимал,почемуего это удивило. Он на самом деле не знал всего, что можно было узнать о ней. А привело его в недоумение то, что он хотел узнать больше. Взглянув на Кейт, он открыл пакет и засунул в него несколько кексов. - Думаешь, продашь все двадцать четыре? - Я знаю, что продам, - она посмотрела на него. - Я нашла ключ к тому, как продать что угодно жителям этого города. Роб закрыл пакет и взял другой: - И что же это за ключ? - Давать бесплатно на пробу, - ответила Кейт, затем сосредоточилась на мытье посуды. – Они делают покупки тогда, когда получают бесплатные образцы. - И покачала головой: кончики прямых рыжих волос коснулись ее спины. – Я думала, что дедушка впустую тратит деньги, раздавая бесплатный кофе, но пришла к выводу, что этим он завлекает людей в магазин. Когда они здесь, пьют и болтают, они покупают что-то еще, - она поставила намыленную чашу в пустую половину раковины. – В следующий раз я собираюсь бесплатно раздавать копченый чеддер. Роб управился с третьим пакетом и принялся за последний: - Ты собираешься завлечь их, чтобы они купили сыр? Кейт засмеялась, и этот нежный, женственный звук, слетевший с ее губ, казалось, скользнул между ребер Саттера и поселился у него в груди. - Я собираюсь изменить их мышление так, что они даже не узнают об этом. – Она снова посмотрела на него: карие глаза горели и сверкали. – Скоро они все будут есть сушеного тунца и картофельное пюре с васаби. - Точно. Сегодня Кейт напоминала Саттеру женщину, которую он встретил в «Дучин Лаундж» несколько месяцев назад. Теплую и расслабленную. - Думаешь, я не смогу? – спросила она с ноткой железной решимости в голосе. И Роб подумал, а не должен ли он предупредить городок, что тому лучше привыкать к японскому хрену. - Я считаю, эта работа просто создана для тебя. - Это правда, - Кейт взяла противни и засунула их в воду. – Но я люблю вызов. Я решила, что мне нужно всего лишь втянуть в это «Больших женушек-мастериц», и тогда все получится. Роб поставил последний пакет рядом с остывавшими кексами, затем облокотился бедром о столешницу и стал слушать, как Кейт рассказывает о своих планах по превращению Госпела в столицу гурманов северо-запада. Он смотрел на ее руки, пока она терла мокрой губкой противни. На кончики длинных пальцев: короткие ногти были покрашены светло-розовым лаком. Кейт положила противень в пустую раковину и выключила воду. - Я начну потихоньку, - продолжала она, открыв шкафчик и приподнимаясь на цыпочки. – Подсажу их на фокаччу, а затем познакомлю с ароматными оливковыми маслами. Роб оттолкнулся от столешницы и подошел к ней сзади. Он взял чашу из ее рук и поставил на полку. Кейт посмотрела на него через плечо. Ее волосы задели его рубашку на груди, но он почувствовал это прикосновение в паху. И крепче сжал чашу, чтобы не дать своим рукам опуститься к животу Кейт и прижать ее к себе. Она смотрела ему в глаза, и было бы так легко наклонить голову к ее губам. - Спасибо, - сказала, поднырнув под его руку, Кейт, прежде чем он сдался своему желанию поцеловать ее. Она подошла к столу и проверила пальцами, не остыли ли кексы. Роб опустил руки. - Дашь мне один попробовать? - Что? – Кейт повернулась и уставилась на него: – Хочешь кекс? Роб кивнул: - А почему, ты думаешь, я здесь? - Ради моего остроумия? - Ну, это тоже. - Из тебя плохой врун, - сказала она, смеясь. Теплое удовольствие от этого звука зародилось в его груди и напомнило ему, что он уже очень долго был одинок. Что он жаждал нежного смеха и женского щебетания. Жаждал чего-то большего, чем секс. – У меня не осталось глазури. - Мне все равно. - Подожди, - Кейт подняла палец, затем исчезла в холодильной камере и вернулась, тряся баллончик со взбитыми сливками. Роб не смог не заметить, что ее грудь вытворяла интересные вещи с этими игральными костями на футболке. – Я добавляла их в какао сегодня утром. - Взяв кекс, Кейт покрыла его взбитыми сливками: – Одно из преимуществ работы в бакалейном магазине то, что у тебя никогда ничего не заканчивается, - она вручила кекс Робу. – А недостаток в том, что ты можешь растолстеть. - Ты не толстая, - Роб стащил бумагу и откусил большой кусок. - Пока нет, - Кейт запрокинула голову и выпустила струю взбитых сливок прямо себе в рот. Это был самый эротичный жест из всех, что Роб видел за долгое время, и он напомнил ему, насколько долгим оно было. Саттер откусил еще кусок и вспомнил несколько случаев, когда имел счастье лакомиться бикини из взбитых сливок. Он бы не возражал иногда съедать что-то подобное с Кейт. Прикончив кекс за четыре укуса, Роб протянул руку: - Дай-ка мне это. Вместо того, чтобы передать сливки, Кейт положила руку ему на плечо, поднялась на носочки, и ее грудь коснулась его руки. - Открой. Роб ей не доверял. Ни на секунду. Он посмотрел в ее глаза в нескольких дюймах от своего лица и медленно открыл рот. Кейт пустила струю взбитых сливок ему между губ и по его щеке. - Ой, прости, - и опустилась на пятки. Роб проглотил: - Ты сделала это специально. - Нет, клянусь, это была случайность, - она покачала головой, пытаясь выглядеть раскаявшейся, но расхохоталась и все испортила. Роб провел пальцем по щеке, затем облизал его. - Несчастный случай, черт возьми, - он протянул руку. – Дай мне. Кейт покачала головой и спрятала балончик со сливками за спину. - Не думаешь, что я могу отобрать их у тебя? - Нет. Конечно, она не думала. Она была упрямой и любила соперничество, и мысль о борьбе с ней возбудила Роба сильнее, чем бикини из взбитых сливок. - Хочешь поспорить? - И что мне будет, если я выиграю? - Не выиграешь Ее глаза сузились: - Не будь в этом так уверен. Роб решил подыграть ей: - Чего ты хочешь? - Ты должен будешь рассказать всем, как сильно любишь желе «Халапеньо». Желе «Халапеньо»? Какого черта? - А чего хочешь ты, если выиграешь? – спросила Кейт. Роб улыбнулся. Прекрасно рассчитанный, сексуальный изгиб губ. Он точно знал, чего хочет. - Я слижу взбитые сливки с твоих сосков. Взбитые сливки – не секс. Это десерт. Рот Кейт приоткрылся, а глаза стали огромными. Затем уголки ее губ приподнялись, и, повернувшись на пятках, она бросилась бежать через подсобку в магазин. Роб следовал за ней по пятам, чуть не споткнувшись о тапочку-«тасманского дьявола», потерянную в дверях. Он внимательно осмотрел темный магазин и заметил белую футболку как раз в тот момент, когда Кейт промчалась между четвертым и третьим рядами. - Твоя белая футболка тебя выдает, - Роб зашел в ряд. Кейт стояла в самом конце: едва различимый силуэт в темноте. – Может быть, тебе следует снять ее прямо сейчас? Кейт засмеялась: низкая, гортанная ласка, затерявшаяся в пестрых тенях. - Да уж, непременно. Роб направился к своей жертве, и она отступила на несколько шагов назад. - Облегчи мне жизнь, чтобы не пришлось снимать ее самому. - Я не хочу облегчать тебе жизнь. - Кейт зашла за ящик с фруктами. Слабый свет из угла упал на ее рот и плечо и осветил игральные кости на футболке. Роб следил за движением губ Кейт, когда она добавила: - Я хочу усложнить ее настолько, насколько смогу. - О, ты уже это сделала, - он сжал край ящика и подумал о том, чтобы взять апельсин и запустить им в Кейт. Ошеломить ее на несколько секунд, пока он сделает следующий ход: - Ты уже усложнила ее, как только могла с той ночи, когда мы встретились. – Он взял апельсин, но вместо того чтобы кинуть его в Кейт, бросил им в картонного эльфа компании «Киблер», и упаковки с выпечкой упали на пол. - Что это было? – спросила, поворачивая голову в направлении шума, Кейт. Затем, прежде чем она поняла, что задело ее, Роб оказался на ней, обхватив руками, как раз под грудью, и прижав спиной к своей груди. - Роб! – Кейт и визжала, и смеялась одновременно. Он выхватил у нее баллончик со сливками и бросил его на кучу фруктов. – Это не честно. Ты жульничал. - К черту честность, - Роб глубоко вдохнул аромат ее волос и сказал где-то у ее макушки: – Я никогда не играю честно. Честность для нытиков и слабаков. – Он скользнул рукой по ее животу и скомкал белую футболку в кулаке. В его ушах раздавался звук их дыхания. Когда он стоял в темном магазине с Кейт в своих объятиях, остальной мир и его проблемы исчезали. – Я представлял тебя здесь, - сказал он, скользя рукой вверх и наполняя ладонь ее нежной грудью. – В одной из моих фантазий ты позволила мне есть клубнику с твоего тела. – Через футболку он почувствовал, как ее сосок стал твердым под его ладонью. Его легкие сжались, низ живота напрягся, а член стал таким твердым, что Робу пришлось сжать колени. – А потом ты скакала на мне, как королева родео. Кейт повернула голову и посмотрела на него: - Где? - У кассы. - Извращенец, - ее губы нежно коснулись его подбородка. – Там я упаковываю продукты для маленьких пожилых женщин. Мне это нравится. - Потом мы занимались сексом еще раз в подсобке на столе, где твой дед режет мясо. - И я снова была сверху? – она поцеловала его под подбородком. - Нет. В этот раз вел я. - Нержавеющая сталь холодная. - Не тогда, когда мы на ней. – Он наклонил голову, и в то мгновение, когда его губы коснулись ее, дикое, неуправляемое желание скользнуло прямо к самому примитивному месту его существа, которое велело ему ловить момент и послать к черту все остальное. Сорвать с Кейт одежду и трогать ее всю и сразу. Бросить ее на пол и забраться сверху. Кейт вдохнула, втягивая его дыхание, и Саттер пропал. Вожделение ударило по его телу и сжало его пах яростной хваткой. Кейт приоткрыла рот и поцеловала его. Сладкое тепло, которое на вкус было, как взбитые сливки и секс. Их языки соприкоснулись, и Роб сдался ошеломляющей потребности трогать ее везде и сразу. Он скользил ладонями по ее груди, животу и бедрам. Он положил руку ей между ног, чувствуя ее через одежду. Жар ее тела согрел шов джинсов, и Роб крепче прижал к ней пальцы. Он толкнулся членом сзади и почувствовал глубокий, примитивный отклик, который слишком долго подавлял. Этот отклик все возрастал и побуждал Роба поглотить эту женщину. Насладиться ею и разорвать глотку любому, кто попытается его остановить. Скомкав ее футболку в кулаке, он прервал поцелуй, чтобы стянуть ту через голову. Футболка выпала из его пальцев. Кейт стояла перед ним в белом атласном лифчике, который приподнимал ее груди. Прошло так много времени, с тех пор как Роб видел женскую грудь, что он боялся пошевелиться. Боялся, что все это исчезнет, как мираж. Кейт отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в лицо. Она задыхалась, сердце грохотало у нее в груди. Свет из угла падал на маленький шрам на подбородке Роба. Кейт не нужно было видеть его глаза, чтобы знать, что в них горела страсть. Ей не нужно было чувствовать его длинный и твердый возбужденный член, прижатый к ней, чтобы понять глубину его желания. Оно накатило на них обоих горячими волнами. Сжимая и поглощая. Заставило ее жаждать его прикосновения. Кейт никогда не чувствовала ничего подобного этому. Это было как сам Роб. Большим. Сильным. Доминирующим. И это был один из тех моментов, когда ее не беспокоило, что кто-то более сильный, чем она, возьмет над ней верх. Проведя руками по его груди, Кейт почувствовала дрожь, зародившуюся глубоко внутри него, и прижалась открытым ртом к ямке на его горле прямо под адамовым яблоком. Роб застонал, и Кейт почувствовала теплый мускусный вкус на языке. Она расстегнула рубашку, вытащила полы из брюк и, распахнув ее, коснулась его твердой груди и пробежала пальцами по волоскам, которые обнаружила там. Толстые грубые волоски мужчины, по полной загруженного тестостероном. Маленькая лампочка освещала по частям ее и его. То тут, то там. Фрагменты и тени. И ничто из этого не казалось по-настоящему реальным. Роб смотрел на нее в темноте. Так напряженно, что Кейт могла почувствовать его жаркий взгляд, и она подняла руки, чтобы прикрыться. Он схватил ее за запястья и остановил. - Нет. Не надо. Позволь мне рассмотреть тебя. – Он наконец-то коснулся ее, пробежав пальцами по кромке одной чашечки бюстгальтера, по ложбинке между грудей и вверх к другой чашечке. Он разъединил крючок посередине и чашечки распались. Роб сдвинул бретельки вниз, а потом его большие, мужские руки накрыли ее. Его теплые ладони прижались к ее напрягшимся соскам, и боль между ее ног превратилась в болезненный клубок, который только Роб мог распутать. - Кейт, - сказал он. Его голос был низким и хриплым. – Ты лучше, чем все мои мечты. – И в эту секунду она поняла, что назад дороги нет, и, наклонившись вперед, поцеловала его шею. Его руки скользнули по спине Кейт, и он прижался своей горячей обнаженной грудью к ее груди. Потом, обхватив за талию, посадил на ящик с фруктами, стоявший позади нее. Апельсины падали на пол. Роб нашарил баллончик со взбитыми сливками. Свет от слабой лампочки в углу сиял на груди Кейт, когда Роб покрыл один из сосков идеальным белым треугольником. Да так немного слишком умело, что Кейт стало интересно, сколько раз он проделывал это прежде. А потом его жаркий рот оказался на ней, и ей стало все равно. Ее руки впились в апельсины, лежавшие сзади, и она изогнула спину дугой. Роб посасывал и вылизывал ее, а потом взял сливки и начал сначала. Прежде чем потерять остатки своего благоразумия и отбросить волнения вместе со всем остальным, Кейт сказала: - У меня нет презерватива. А у тебя? Роб поднял голову и посмотрел на нее. - Дерьмо. – Затем он бросил еще несколько ругательств, смысл которых она не совсем уловила. – Подожди. Это же магазин. Где этот чертов ряд с презервативами? - Пятый. Обхватив Кейт за талию, Роб поставил ее на пол. Затем взял за руку и потащил за собой. Несколько коробок с презервативами упали на пол, и внезапно все стало еще горячее, еще напряженнее. Неясные очертания. Стремительный напор. Пульсирующая потребность. Кейт срывала с Роба одежду, а он спускал ее брюки и трусики. Кейт переступила через одежду и потянулась к нему. Он стоял обнаженный в темном проходе, и она взяла его пенис в руку, большой и горячий: его пульс бился в ее ладони. Роб издал протяжный стон, как будто ему было больно, а затем опустился на пол, увлекая Кейт за собой. Он целовал ее и трогал, и каким-то образом она оказалась на полу, опираясь на предплечья и колени. Роб встал на колени позади нее и скользнул рукой по ее голым ягодицам и дальше между ног. Разведя складки, он коснулся ее. Кейт прикусила губу, чтобы сдержать стон, и прижалась лбом к предплечью. - Ты мокрая. Горячая головка его члена пришла на смену пальцам, трогая Кейт там, где она больше всего этого хотела. - Кейт, - сказал Роб, сквозь шорох разрываемой упаковки презерватива и щелчка латекса. – Я хочу тебя больше всего на свете. – И он толкнулся в нее, огромный и толстый. Низкий первобытный стон вырвался из его груди, когда он вошел глубже, и головка его члена прижалась к шейке матки, растягивая и наполняя Кейт. Она знала, что он большой, но вскрикнула. Роб обвил правой рукой ее талию. - Прости, Кейт, - его тело накрыло ее, он опирался на левый локоть и предплечье. Он шептал ей на ухо, его дыхание было быстрым и горячим и запутывалось в ее волосах. – Я никогда не причиню тебе боль. Никогда. – Его хватка усилилась, а рука задрожала. – Хочешь, чтобы я остановился? Стон слетел с ее губ. Стон, который смутил бы ее при свете дня. Она прижалась ягодицами к его паху. - Нет, - ответила она голосом, который был слишком полон желания даже для нее самой. – Займись со мной любовью, Роб, - сказала Кейт в темноте, где ничто не имело значения, и ничто не было настоящим. – Пожалуйста, не останавливайся. Она почувствовала на своем плече его жаркий рот и острые зубы. Роб вышел, а затем толкнулся еще дальше. - Ты так хороша, Кейт. Так хороша. – Он начал медленно и равномерно двигать бедрами. – Больше? - Да. И он дал ей больше, ударяя в самом правильном месте внутри нее. - Кейт, - прошептал он ей на ухо. – Сейчас я собираюсь трахнуть тебя по-настоящему жестко. - Да. Роб поднялся, его руки сжали ее талию. Если бы он не держал ее, первый же глубокий толчок заставил бы Кейт растянуться на полу. Роб двигался все быстрее, жестче, сильнее. Лаская ее точку джи толстой головкой пениса и твердым стволом. Снова и снова, пока Кейт не почувствовала первый сильный рывок оргазма. Он начался глубоко внутри и вырвался наружу. Кейт снова закричала, на этот раз от невероятного удовольствия, которое прокатилось по ее телу, от ступней босых ног до самой макушки. В ее ушах звенело, ее тело трясло, пока стенки влагалища сжимались вокруг него. Она услышала его низкий стон и последовавшую за ним череду проклятий, которые она не очень-то и поняла. Что-то о Марии и Иисусе, и чьей-то матери. А потом все закончилось, и остался лишь звук неровного дыхания и осознание Кейт того, что она голая, а ее пятая точка открыта всем ветрам.
ГЛАВА 14Самолет Роба приземлился в международном аэропорту Сиэтл-Такома. Вдалеке виднелся Маунт-Рейнир. Взяв в аренду «Лексус», Саттер позвонил Луизе по мобильнику, чтобы сообщить, что скоро подъедет и заберет Амелию, включил радио и направился к Пятой автостраде. Роб надвинул свои «Мауи Джимс» на переносицу и отрегулировал солнцезащитный козырек. Поляризованные линзы притупили ослепительный свет утреннего солнца. «Лексус» влился в поток на автостраде, где тут же застрял в едва двигавшейся по направлению к Сиэтлу веренице машин. Прошлой ночью Саттер не сомкнул глаз, а во время полета проглотил целую цистерну кофе. Разум был затуманен, но Роб совершенно ясно помнил, как свет в продуктовом магазине падал на обнаженную грудь Кейт. Её грудь была белой и идеально очерченой, с маленькими розовыми сосками, которые венчали ту точно посередине, как спелые ягоды малины. Он помнил, какими твердыми были ее соски, когда он касался их ладонями и языком. А покрытые взбитыми сливками они были так хороши на вкус, что Роб тогда сразу же потянулся за добавкой. Он воскресил в памяти каждую деталь прошлой ночи. Прикосновения своих рук к мягкой коже Кейт и попытки сдержать себя. Он хотел делать все медленно, растянуть удовольствие. И в то же самое время вел борьбу с самим собой, чтобы просто не бросить ее на пол и не сделать то, что хотел. В конце концов, он проиграл сражение. Он схватил Кейт, подтолкнул на пол и сделал то, что хотел. И кончил так сильно, что думал потеряет сознание. Но, несмотря на то, что он чувствовал каждую волну, каждый спазм оргазма Кейт, Роб знал, что она заслуживает большего. Большего, чем быстрый перепихон на полу. Роб включил поворотник и осторожно вклинил «Лексус» между фургоном для доставки и серебристым «Камаро». Подтолкнуть Кейт на пол было не самой лучшей идеей, но это можно было бы простить, если бы затем не последовала еще большая ошибка. Та, из-за которой Роб не спал всю ночь, мысленно посылая себя туда, где раки зимуют. Та, которую он не желал бы вспоминать с той же ясностью, с которой помнил всё о прошлой ночи. Выдавив из себя лишь неясное: «Я скоро», - он собрал одежду и направился в ванную. Оделся и, пока стоял перед унитазом, наблюдая, как презерватив кружится и исчезает в потоке воды, внезапно сошел с ума. Не из-за обычных проблем прошлой жизни: какую ложь сказать или как выбраться из комнаты, избежав сцены. Нет, он спятил потому, что в какое-то мгновение ему стало наплевать абсолютно на всё, кроме как быстрее раздеть Кейт. И не то чтобы он забыл свои прошлые ошибки или проблемы, возникавшие из-за них. Это было нечто большее – Кейт заставила его не волноваться. Пока он был с ней, слизывая взбитые сливки с её груди и глубоко входя в неё – туда, где она была скользкой и тугой вокруг его члена, ему все было до лампочки. Он хотел эту женщину, и больше ничто не имело значения. Но когда возбуждение схлынуло, собственное пренебрежение последствиями напугало его до чертиков, и он сбежал сломя голову. Но не раньше, чем совершил самую большую глупость в ту ночь. Он посмотрел в карие глаза Кейт, поцеловал её в лоб и сказал «спасибо», будто бы она только что передала ему соль. А затем выскочил вон через черный ход. Роб взглянул на часы и свернул на скоростную автостраду у выезда к Денни [1]. В Госпеле было десять часов. Если бы он позвонил в «M&С», то мог бы застать Кейт и попытаться объясниться или извиниться, или что-то ещё. Он дотронулся до мобильного телефона, пристегнутого к ремню, но положил руку обратно на руль: разберется с этой проблемой, когда будет дома – лично. Черт, может, он вовсе и не облажался. Может, Кейт вовсе и не расстроилась. Может, он придумал это выражение на ее лице, когда он сказал «спасибо» и поцеловал её в лоб. Прямо сейчас Саттеру предстояло встретиться с другой проблемой. Которая была очень даже реальной. Роб нашел место для парковки за несколько многоквартирных домов от кондоминиума Луизы и к тому времени, как постучал в дверь, уже задвинул мысли о Кейт в дальний угол. Дело, с которым он разберется позже. Белокурые волосы Луизы были зачесаны назад в «конский» хвост, и одета она была так, будто собиралась совершить пробежку в тесном чёрном костюме из спандекса [2]. Лу была сексуальной и подтянутой и, вероятно, могла расколоть грецкий орех своей пятой точкой. Бывшая жена обняла Роба и чмокнула в подбородок. Саттер ничего не почувствовал. Никакого возбуждения внизу живота. Никакого желания наклонить голову и поцеловать Лу в губы. Никакого покалывания в груди или сжавшегося сердца. Ничегошеньки. Он обнаружил Амелию сидящей на высоком детском стульчике и поедающей «Чириоуз» со встроенного подносика. Она подняла ручки и с радостной улыбкой сказала: - Папочка приехал! При виде своего ребёнка Роб почувствовал, как сердце подпрыгнуло в груди. - Эй, малышка. – Он откусил «Чириоуз»[3], зажатый пальчиками Амелии, а затем прикусил её за шейку. Девчушка рассмеялась, завизжала и дёрнула папу за волосы. – Готова прогуляться? - Что вы двое будете сегодня делать? – спросила Луиза, стоя в дверях. - Да точно не знаю. – Он поднял Амелию с детского стульчика. – Может, мы посмотрим, в городе ли парни, - сказал Роб, подразумевая своих старых товарищей из «Чинуков». – Может, пойдём кататься на роликах или, если солнце не сядет, раздобудем воздушного змея и пойдём в парк. - Я подумала, что мы все могли бы сходить в зоопарк завтра. Ей очень нравятся карликовые игрунки [4]. Поверх темноволосой макушки Амелии Роб посмотрел на свою бывшую жену. Он не любил её и знал, что никогда не полюбит снова. Ему придётся сказать это ей, но не сейчас. Не в тот момент, когда он держит на руках свою дочь. - Звучит заманчиво. Луиза улыбнулась: - Я заеду за вами с Амелией завтра около полудня. Ещё до отъезда из Госпела Саттер знал, что Луиза захочет поговорить о возрождении их отношений, и предстоящий разговор его совсем не радовал. Может, лучше было бы пригласить Лу в свою квартиру через пару дней, после того, как точно решит, что хочет сказать. И пока бы Амелия дремала, Роб бы убедил свою бывшую, что от примирения толку не будет. Он бы придумал способ сказать Луизе, что не любит ее, так, чтобы не рассердить и не задеть её чувства. Чёрт, он не был уверен, что она все ещё любит его. Скорее всего, она просто вернулась к привычной обоим модели отношений их прошлого. На следующий день Луиза прибыла домой к Робу точно в назначенный час. Погода была хорошей, пока они гуляли по Вудлэндскому зоопарку, рассматривая азиатских буйволов и лягушек-помидоров. Когда Амелия уснула в своей коляске на выставке прибрежной пустыни, Луиза завела разговор о воссоединении: - Ты обдумал то, о чём мы говорили по телефону прошлой ночью? Робу действительно не хотелось бы говорить об этом на публике. - Не думаю, что это подходящее место для такого разговора. - А я думаю. – Лу посмотрела на него и заправила пряди волос за уши, открывая серьги с бриллиантами в три карата, которые Роб подарил ей в день рождения Амелии. – Ответ прост, Роб. Либо ты думал об этом, либо нет. Либо ты хочешь, чтобы мы снова стали семьей, либо нет. Так типично для Луизы – давить на него, пока не выведет из себя. Поскольку бывшая жена не оставила Робу выбора, он сказал: - Да, я думал об этом. Амелия важнее всего в моей жизни. Я люблю её и сделаю ради неё всё, что угодно. – Он мог бы сказать Луизе какую-нибудь милую ложь, но проблема состояла в том, что рассказывать милую ложь было не по его части. – Дело в том, что я не люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину, вместе с которой он собирается жить. Если мы снова съедемся, всё закончится так же плохо, как и в прошлый раз. Луиза нахмурилась, и Роб заметил боль в её взгляде, прежде чем она отвернулась и посмотрела на пингвинов, нырявших в воду с камней. Она начала плакать, и Саттер почувствовал себя последней сволочью. Люди, проходившие мимо, тоже смотрели на него, как на последнюю сволочь, но он не знал, что ещё сказать. И вот его бывшая жена плачет перед ним и перед всеми посетителями выставки прибрежной пустыни. - Прости. - Полагаю, лучше, что ты сказал мне правду. – Лу провела кончиками пальцев под глазами, и плечи её затряслись. Роб не знал, должен ли подойти и обнять ее или остаться в стороне. Он никогда не знал, что делать с рыдающей женщиной. Внутри его раздирало чувство вины, и он сильнее сжал ручку коляски. - Не мог бы ты дать мне салфетку? – всхлипывая, попросила Луиза. - Где они? Она махнула рукой в сторону коляски: - В сумке для подгузников. Роб присел на корточки и тщательно обыскал огромную розовую сумку, которая лежала в нижней части коляски. Он обнаружил пачку «Клинекс» и передал Луизе несколько салфеток. - Спасибо. – Она вытерла глаза и нос, но держала голову опущенной, отказываясь взглянуть на Роба. – Ты влюблен в кого-то? Он подумал о Кейт. Подумал о её смехе и мягких рыжих волосах. О том, как она заставляет его чувствовать желание схватить ее и закружить. - Нет, я ни в кого не влюблен. И это была правда. Он не был влюблен в Кейт, но ему очень многое нравилось в ней. Каким-то образом они сумели пройти оставшуюся часть зоопарка лишь еще с парой-тройкой срывов. Один случился в здании тропического леса, другой – неподалеку от кенгуру. Луиза не упоминала воссоединение до того момента, пока Роб не завез Амелию домой по дороге в аэропорт, чтобы сесть на самолет в Айдахо. - Раз уж никто из нас не влюблен в кого-то ещё, - сказала Лу, - может, мы сможем быть друзьями. Начнем с этого и посмотрим, к чему приведут такие отношения . – Она протянула руку. – Друзья? Он пожал руку Луизы, когда Амелия захныкала и обняла его за шею. - Не уходи, папочка, - заплакала она. - Мы можем быть друзьями, Лу. Это будет здорово, - сказал Роб, перекрикивая плач Амелии. Но не добавил, что его совершенно не интересовало, к чему это может привести. Сейчас одной рыдавшей женщины было достаточно, и он не был уверен, что сможет вынести ещё одну такую сцену, как в зоопарке. Роб поцеловал дочь в щёку и отвел её руки от своей шеи. Передал малышку Луизе, и Амелия издала такой душераздирающий крик, будто бы он только что отрезал её маленькую ручку. - Иди, Роб, - сказала Луиза сквозь шум. – Она устала. С ней всё будет в порядке. С тяжелым сердцем он вышел из квартиры и слышал жалобный плач Амелии, пока не прошел полпути до лифта. - Иисусе, - пробормотал Роб и с трудом сглотнул. Он Роб "Кувалда" Саттер. Более десяти лет он был самым устрашающим игроком в НХЛ. В него стреляли, и он выжил, чтобы рассказать об этом. Он глубоко вздохнул и стукнул кулаком по кнопке вызова лифта. Если он не возьмёт себя в руки, то разревется, как сопливая девчонка. *** Меньше чем через час после возвращения домой из Сиэтла Роб, прицепив к своему «Хаммеру» платформу начальной школы, тащил ту за собой на пасхальном параде [5]. Саттер искал глазами Кейт, проезжая мимо «M&С», и увидел её стоявшей рядом с ковбоем из «Рокинг Ти Рэнч». Его звали Бадди-как-то-там. Сквозь окно «Хаммера» Роб встретился с Кейт взглядом. В ее глазах появилось то недружелюбное выражение, которое было знакомо Саттеру, и она отвернулась. Ни улыбки. Ни взмаха рукой. Он получил свой ответ. Ага, она была чертовски зла. После парада Роб отправился в «Саттерс Спорт» и попытался разобраться с накопившимися делами. В его почтовом ящике была тысяча электронных писем, которые нужно было прочитать или удалить. Из этой тысячи около тридцати относились к бизнесу и ждали ответа. Пока Саттер отсутствовал, прибыли сорок коробок с товарами, и их необходимо было оформить. К восьми вечера он разобрался с половиной того, с чем должен был разобраться. Роб был выжат как лимон, но оставалось еще одно дело, которое нужно было закончить и которое не могло ждать. Он протянул руку к телефону на столе и набрал домашний номер Стэнли Колдуэлла. Никто не ответил. Кейт не было дома, но Роб решил, что знает, где может её найти. Он поднялся, расстегнул манжеты своей черно-зелёной фланелевой рубашки, закатал рукава и отправился в клуб. Поездка заняла около пяти минут, и Роб мог слышать удары тяжелых басов и треньканье стил-гитары, когда прибыл на грязную стоянку. Дверь клуба затряслась, когда он открыл её и вошёл внутрь. За исключением ярких огней, освещавших сцену и бар на противоположной стороне комнаты, помещение было погружено в темноту. Роб заказал в баре пиво и нашел себе местечко у стены, где было не так темно. Он не был уверен, но было похоже, что с потолочных балок свисают пасхальные яйца в фольге. Кто-то в костюме белого зайца прыгал вокруг и доставал что-то из корзины. Роб уперся ногой в стену позади себя. Пока он осматривал толпу в поисках одной хорошо ему известной рыжули, рядом втиснулся человек с головой, напоминавшей бильярдный шар. - Привет, - сказал незнакомец, перекрикивая музыку. Роб взглянул на него, на слова «Лайза Минелли», написанные блестящими серебряными буквами спереди его футболки. – Меня зовут Тиффер Клэдис. Моя мать, возможно, упоминала обо мне. - Да, и я не гей. – Роб снова посмотрел на толпу и заметил свою мать и Стэнли на танцполе. - Как жаль. У меня никогда не было хоккеиста. Роб поднес «Будвайзер» ко рту: - У меня тоже. - Ты специализируешься только на женщинах? - Ага, только на женщинах. – Роб сделал глоток и, посмотрев поверх бутылки, увидел Кейт. Один из близнецов Абердин вытащил её на танцпол – тустеп под паршивую интерпретацию какой-то группы «Low Places» Гарта Брука. На Кейт была белая блузка и что-то вроде плиссированной юбки. Красной и о-о-очень короткой. На расстоянии в полкомнаты Саттер наблюдал, как Кейт хаотично движется в толпе танцующих. Он мельком увидел ее обнаженные ноги, и его живот сжался от желания. – Я специализируюсь только на женщинах в юбках, - добавил он, опуская бутылку. - Я мог бы надеть юбку. – Тиффер поднял своё пиво: – Я люблю носить юбки. Роб усмехнулся: - Но у тебя всё равно останется член и щетина. - С этим не поспоришь. Роб полагал, что у Тиффера была нелёгкая жизнь. Особенно в маленьком городке в Айдахо. - Твоя мама сказала, что ты исполняешь роли женщин. - Да. У меня классно выходит Барбара. - И что, в Бойсе на это большой спрос? Музыка закончилась, и Саттер наблюдал, как Кейт направилась с танцпола к группке людей, где была и жена шерифа. Свет со сцены осветил Кейт ниже талии, и Роб увидел, что её юбка выглядела, словно маленький килт. - Нет. Потому я и работаю в антикварной лавке со своим любовником. Роб слышал, что шотландцы не носили нижнего белья под килтами, и ему стало интересно, придерживается ли Кейт этой традиции. Его взгляд опустился по её длинным ногам к этим ее ботинкам, из-за которых он был на взводе всю ночь В буквальном смысле. Она поставила носок одного ботинка позади каблука другого. И качалась из стороны в сторону, соблазняя Роба. – Ты не думаешь, что твой любовник может быть против того, что ты подкатываешь к другим мужчинам? - Нет. Он женат, и у него трое детей. Он вписывается лучше, чем я. Даже когда я пытаюсь. Как сегодня. Роб посмотрел на футболку Тиффера с Лайзой и подумал, что Тиффер с таким же успехом мог заиметь неоновую вывеску с указывавшей на него стрелкой. Если он действительно хотел «вписаться», то должен был обзавестись полным мужским набором. Шаркать белыми кедами при ходьбе, залпом выпивать своё пиво и оставить Лайзу дома. - Я тоже встречаюсь с другими. Роб снова посмотрел на Кейт: - И ты нашел в Бойсе кого-то для свидания? - Вообще-то, геев в Бойсе больше, чем ты думаешь. В центре города есть несколько гей-баров. Пока Тиффер распространялся о ситуации со свиданиями в Бойсе, Роб наблюдал за Кейт. Он пришел сюда, чтобы поговорить о произошедшем той ночью, но это было не всё, чего он хотел. Кейт дала ему что-то, что исчезло из его жизни. Что-то, что заставляло его думать только о ней и заказывать упаковки гранолы лишь бы увидеть её лицо. Что-то большее, чем секс, хотя секса ему тоже хотелось ещё. И Саттер был уверен, что когда закончит с получением этого «еще», снова захочет того же. Он глотнул пива и увидел, как она рассмеялась над какой-то фразой Шелли Абердина. Что надо было сделать, так это позвонить, пока он был в Сиэтле, но каждый раз, как Роб тянулся к трубке, он сам себя останавливал. Такой разговор должен состояться, глядя в глаза друг другу, и, если уж быть честным до конца, Саттер не знал, что сказать. До сих пор не знал. «Прости, что толкнул тебя на пол и забрался сверху», - было бы неплохим началом, если бы только она не наслаждалась этим также сильно, как и он. Или также сильно, как он думал, что она наслаждалась. Если он извинится, она может решить, что он считал, будто бы секс был так себе, в то время как секс был обалденным. Она и так была жутко зла на него, а если он… «Боже!» - пробормотал Саттер: он начинал думать, как девчонка. - На кого ты все время смотришь? Роб повернулся к Тифферу: - Пойдем, я тебя представлю. Ему определенно надо извиниться за свой побег: начнет с извинений и посмотрит, куда это его приведет. Он пробирался сквозь толпу вместе со следовавшим за ним по пятам Тиффером. Они прошли мимо братьев Уорсли, которые посылали Саттеру враждебные взгляды, пока не заметили Тиффера. Склонив друг к другу головы, они стали что-то обсуждать. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем они разговаривали. Роб только надеялся, что они не совершат ошибки, сказав это ему в лицо. Его мать и Стэнли были где-то здесь в толпе, и ему не хотелось бы, чтобы мама видела, как он протрет пол тупоголовыми братьями Уорсли. Первой подняла голову и заметила его Хоуп Тэйбер. - Эй, Роб, - сказала она и подвинулась, чтобы Роб и Тиффер могли присоединиться к их кружку. – Как Адам справляется с работой в «Саттерс Спорт»? – спросила она, когда музыканты затянули другую песню. - Просто прекрасно. И он, и Уолли. – Он стоял рядом с Кейт в продолговатой лужице голубого света, струившегося с танцпола. Рукав фланелевой рубашки касался ее руки. – Леди, вы уже встречались с сыном Регины, Тиффером? - Конечно, - сказала Шелли и протянула Тифферу руку. – Ваша мама рассказывала, что вы собираетесь домой на Пасху. Она из-за этого волновалась несколько недель. - Хорошо навестить родные места, - ответил Тиффер, но прозвучало это не очень убедительно. Он посмотрел мимо Роба на Кейт, оглядев её с ног до головы. – Мне нравится твой шаловливый образ горца. - Спасибо. – Она подвергла Тиффера такому же тщательному осмотру. – Мне нравится твоя футболка с Лайзой. Музыканты заиграли «Real Good Man» Тима Макгро, и Роб наклонился ближе к Кейт: - Мне надо поговорить с тобой. - Говори. - На танцполе. Она надела фальшивую улыбку и повернулась, чтобы посмотреть на него. Её голос был слегка чересчур радостным, когда она сказала: - Что бы ты ни хотел сказать мне, ты можешь сказать это прямо тут. Роб не купился на эту жизнерадостную чепуху ни на секунду. Наклонившись, он прошептал ей на ухо: - Ты уверена? Потому что я собирался сказать, как сильно мне понравилось слизывать взбитые сливки с твоих сосков. Рот Кейт открылся, затем она резко закрыла его. - Ты не скажешь этого. - Скажу. Особенно после того, как братья Уорсли поспешат оповестить тут всех и каждого, что Тиффер - мой бойфренд. Можешь назвать это упреждающим ударом для доказательства, что я только по девочкам. – Её волосы пахли также, как той ночью. Чем-то вроде весенних цветов. – Если ты не веришь, что я сделаю это, мы всегда можем снова заключить пари. Мне нравится спорить с тобой. - Ты играешь нечестно. – Кейт сложила руки на груди. – Ты жульничаешь. - Виновен. – Он выпрямился и посмотрел ей в лицо. – Можно тебя пригласить? – Роб не стал дожидаться ответа, а просто взял её под локоть. – Извините нас. – И, поставив пиво на ближайший столик, вывел Кейт на середину танцпола. Положил ладонь ей на спину, а её руку вложил в свою. Они одновременно сделали шаг навстречу друг другу, и грудь Кейт соприкоснулась с его. Не то чтобы он возражал по этому поводу. – Милая, на этот раз поведу я. – Они начали заново. Кейт позволила ему вести, но танцевать с ней было всё равно что держать в руках деревянную куклу. – Расслабься, - сказал он рядом с ее виском. - Я уже. - Нет. Ты двигаешься, как будто тебя к швабре привязали. - Прелестно. – Его рука скользнула чуть ниже, к поясу её шерстяной юбки. – Говори, что собирался, но только быстро. - Ты надела трусики под эту юбку? - Это то, что ты хотел узнать? Это была одна из вещей, которую он хотел бы узнать. - Ну, если ты не хочешь говорить, не говори. – Он двинулся с ней ближе к сцене, и яркий свет скользнул по волосам Кейт глубокого рыжего цвета. Музыка была слишком громкой, поэтому Саттер дождался, пока они отойдут от сцены в более темную часть танцплощадки. – Думаю, что я должен извиниться, но не уверен, за что именно. – Он отстранился и посмотрел на Кейт в надежде, что она подскажет ему, что делать дальше. Женщины могли так всё извернуть, что парень просто не будет знать, где конец, а где начало. Он повернул её кругом и притянул к себе так близко, что её грудь коснулась его рубашки. - Ты ждешь, чтобы я сказала тебе, за что тебе надо извиниться? Это могло бы помочь. Роб покачал головой. - Нет. – Но он определенно не собирался признаваться, что она до чертиков его напугала. – Я знаю, что ты злишься из-за той ночи. – Он посмотрел на Кейт, а она опустила взгляд на его плечо. – Я точно знаю, что здорово провел время, но не уверен, что ты тоже. Ты сказала, что хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, и у меня немного снесло крышу. Боюсь, что я был слишком грубым и сделал тебе больно. Кейт нахмурилась: - Ты не сделал мне больно. - О, это хорошо. – Она злилась не из-за того, что всё случилось на полу. Роб почувствовал облегчение и прижал её к своей груди. И снова стал думать, надела ли Кейт трусики под этот килт, но знал, что лучше не спрашивать. – Прости, что сбежал. Она отодвинулась на него на несколько сантиметров: - Ты тут извиняешься лишь потому, что думаешь, будто я снова займусь с тобой сексом. Это была не единственная причина. Хотя Саттер надеялся, что Кейт будет рада не только танцам в клубе, и подумывал также о танго на матрасе. - Я переживал из-за этого, когда вышел той ночью из продуктового магазина. - Если это правда, ты не стал бы ждать так долго, чтобы поговорить со мной. Нет уж, если у нас был секс, так ты думаешь, я должна спать с тобой всякий раз, когда бы ты ни захотел? На протяжении своей карьеры Роб, вероятно, получил несколько ударов в голову, но он не был таким идиотом, чтобы признать, что заниматься сексом с Кейт, когда бы он ни захотел, было чертовски классной идеей. - Меня не было в городе. Верно, я мог бы позвонить, но хотел поговорить, глядя тебе в глаза. Музыка закончилась, и Кейт вырвалась из его объятий. - Вот и поговорил. Он схватил её за руку, чтобы быть уверенным, что она не убежит. - Пойдем со мной домой. - Зачем? Зачем? Он думал, что ответ очевиден. - Чтобы мы могли поговорить. Помимо всего остального. Например, выяснения, что у неё под юбкой. - И закончить разговор в твоей постели. - Я был бы счастлив, если бы ты оказалась обнаженной в моей постели. - Ну, а после ты мог бы поцеловать меня в лобик и сказать спасибо, будто бы я только что сложила в сумку твои продукты? Я так не думаю. - Не лучший из моих поступков. – Он прокашлялся и потер шею ладонью. – Я постараюсь загладить свою вину. - Нет. - Прошу прощения, - сказал подошедший Тиффер. – Я надеюсь, что лакомый кусочек в тартане потанцует со мной. Роб сделал шаг назад, ожидая, что земля разверзнется. Вместо этого Кейт откинула свои рыжие волосы и рассмеялась. - Я с удовольствием с тобой потанцую, - сказала она и приняла руку Тиффера. И эти двое двинулись на танцпол, оставив ошеломленного Роба наблюдать за ними с обочины. Он мог поспорить на свой левый глаз, что если бы назвал Кейт лакомым кусочком, она бы не рассмеялась. Она бы одарила его этим своим недружелюбным взглядом и обозвала бы несколькими отборными словечками. Затем она бы поморщилась и отшила его. Да так, что мало не показалось бы. Роб отвернулся и пошел к бару, пробиваясь сквозь толпу. Может, зря он теряет время с Кейт. Она почти всегда была скованной и раздраженной. Конечно, она ему нравилась, но прямо сейчас он никак не мог вспомнить почему. - Эй, Роб, - окликнула его Роуз Лейк. Он остановился и, поджидая, наблюдал за ее приближением. Золотистые волосы Роуз были словно сияющий маяк в сумрачном свете клуба. Ее губы изогнулись в искренней улыбке. Представьте себе. Красивая женщина, которая на самом деле была рада видеть его. Кейт была красива, сексуальна и умна, но она была не единственной женщиной в городе.
- Хочешь научиться вязать мушек? – спросил Роб, подходя к ней по деревянному полу. Кейт посмотрела на него сквозь красно-голубые иридиевые линзы: ценник с надписью «сто пятьдесят долларов» свисал с ее переносицы и колол нос. Мать Саттера выходила замуж за Стэнли, а ее сыночек вот о чем хотел поговорить? - Сегодня? – Кейт сняла очки и убрала их обратно в футляр. Конечно, Роб уже слышал о том, что случилось. Если нет, не она должна была рассказывать ему. А его мать. - В воскресенье, - он поставил пустую бутылку рядом с кассой. – В воскресенье оба магазина будут закрыты. Могу поспорить, ты будешь сногсшибательно выглядеть в болотных сапогах. Кейт приподняла бровь: - Сногсшибательно? Роб взял очки «Бринко» в черепаховой оправе с экспозиции. Кончики теплых пальцев коснулись щек Кейт, когда он медленно надел очки ей на переносицу. - Сексуально. Кейт посмотрела на него сквозь золотистые линзы, и ее голос приобрел тот смущающий ее хриплый тембр, который иногда вызывала близость Саттера. - Я буду выглядеть смешно. - Ты поедешь со мной? Кейт покачала головой: - Если я захочу рыбы, то просто зайду в холодильную камеру в «М&С». - Я поймаю и почищу. - Он снял с нее очки и отвернулся, чтобы убрать их на место. – Я заеду за тобой в шесть. - Вечера? - Утра. - Это единственный день, когда я могу выспаться. - Я сделаю так, что ты не пожалеешь, - он надел на нее другие очки и провел пальцами по ее щеке и вниз по шее. Его прикосновение было похоже на волшебство, заставляя его невероятную сексуальную энергию танцевать на ее коже. Кейт смотрела на него сквозь темные линзы, и дыхание застряло у нее в груди, где-то рядом с сердцем. - И как это? - Я позволю тебе взять мою вторую среди самых любимых удочку. - А почему я не могу взять твою самую любимую удочку? Он засмеялся, положил солнечные очки на кассовый аппарат и наклонил темноволосую голову, заслоняя все вокруг. - В любое время, детка, - прошептал он рядом с губами Кейт. Она вцепилась в его рубашку: - Роб, думаю… - Не думай, - он прижал руку Кейт к своему сердцу, и она ощутила мощные удары под своей ладонью. – Просто чувствуй. Чувствуй, что ты делаешь со мной. Чувствуй, что происходит, когда я рядом с тобой, - его губы накрыли ее, и все исчезло. Все, кроме запаха теплого мужского тела, наполнившего ее легкие, сплетения и скольжения их языков. И его вкуса. Роб был хорош на вкус, как страстоцвет и желание.
Глава 15В пасхальное воскресенье Стэнли Колдуэллне пошелв церковь, а остался дома - раньше с ним такое случалось, только если он был болен. У него имелись важные дела, и он хотел сделать их без свидетелей. Кейт, закрыв дверь, спала в своей комнате, и дед решил, что когда внучка проснется, то в полной мере ощутит на себе последствия затянувшейся допоздна вечеринки с Тиффером Клэдисом. Стэнли испытал глубокое разочарование, наблюдая, как всю ночь внучка танцевала с исполнителем женских ролей, а не с Робом Саттером. Она никогда не выйдет замуж, если будет танцевать с мужчинами, которые поцелуям предпочитают болтовню о тонкостях макияжа. А именно это и обсуждала Кейт с Тиффером, когда Стэнли и Грейс подошли к ним в перерыве между песнями. Пока Кейт проводила вечер с новым приятелем, болтая о подводке для глаз и маскирующих карандашах, Роб стоял в окружении девушек. Они кокетничали и флиртовали с ним, то есть делали все то, что Стэнли хотел бы увидеть в исполнении своей внучки. В итоге Роб ушел с Роуз. Стэнли сунул ноги в тапочки «Миннетока», которые Мелба подарила ему на Рождество в последний год своей жизни. Было так комфортно прожить большую часть жизни с женщиной, которую знаешь и которая знает тебя. Стэнли любил Мелбу всем сердцем. Он знал, эта фраза была избитой. Из разряда тех, что люди произносят, не задумываясь о ее сути. Но он задумывался. Он любил жену. Он любил жену, но она умерла. В тот день, когда ее тело предали земле, Стэнли решил, что тоже должен умереть. Он решил, что просто должен поторопиться и присоединиться к Мелбе в лучшем из миров, потому что не хотел жить без нее. Потому что не знал,какжить без нее. Однако через какое-то время Стэнли начал думать, что умереть вслед за женой, возможно, не самое лучшее решение: все же он отличался довольно крепким здоровьем, и это заняло бы слишком много времени. Колдуэлл открыл шкаф, который делил с женой почти пятьдесят лет. Ее халат висел на том же самом месте, где Мелба его оставила. Ее широкие брюки, блузы и кожаная куртка с изображением Тома Джонса тоже были там. Стэнли снял одежду жены с вешалок и положил на кровать. Он возвращался к шкафу еще трижды и когда закончил, на покрывале образовалась порядочная куча одежды. В прошлый раз Стэнли попросил внучку упаковать часть вещей бабушки, но на самом деле сделатьэтодолжен был он сам. Так хотела бы Мелба, и, возможно, теперь он был готов к такому поступку. Не одежда, висевшая в шкафу, и не коллекция томджонсовских сувениров были памятью о Мелбе. Она продолжала жить в сердце Стэнли. Неважно, что произойдет с ним, сколько еще ему отпущено на этом свете, он никогда ее не забудет. Никогда не перестанет ее любить. Но возможно – всего лишь возможно – он не должен доживать остаток своих дней в одиночестве, ожидая смерти. Может, пришло время двигаться дальше. Пришло время снова вернуться к жизни. И кто знает, а вдруг в его старом сердце найдется место для двух женщин. Грейс Саттер ничем не походила на Мелбу. Миссис Колдуэлл любила повеселиться, обладала отличным чувством юмора и звучным смехом. Грейс была немного утонченнее. Она любила писать стихи и наблюдать за птицами в окно на кухне. Обе женщины были прекрасны по-своему. Сходив в гараж, Стэнли принес несколько коробок, которые привез домой из «M&С». Та часть его сердца, которая полвека принадлежала жене, снова разбилась на кусочки, когда он принялся паковать ее вещи: выдвинул ящики комода, переложил их содержимое в картонные коробки... И остановился, чтобы прикоснуться к розовой сорочке, которую одевала, когда хотела побыть с ним в спальне наедине, Мелба. Стэнли любил ее. Все еще любил. И всегда будет любить. Он взял скотч и заклеил коробки. Его глаза увлажнились, и слеза скатилась по морщинистой щеке. - Прощай, Мелба. Я отдаю твои вещи, но не забуду тебя. Ты была мне женой, любовницей и другом. Ты так долго была моей жизнью, но теперь тебя нет. Когда ты меня покинула, я чувствовал себя очень одиноко, но теперь мне легче. У меня есть Кейти и Грейс. Он подошел к комоду, достал носовой платок из ящика, вытер лицо и высморкался. Трубный звук наполнил комнату. - Тебе всегда нравилась Грейс. Теперь и мне тоже. – Грейс ему больше чем просто нравилась. Он ее любил. Стэнли запихнул платок в карман. – Тебе не нужно беспокоиться, что Ада Довер или Иона Осборн поймают меня на крючок. Как-то ночью, когда Колдуэллы лежали без сна, обсуждая, что будет, если один из них умрет раньше другого, Мелба заставила мужа пообещать, что из всех женщин в городе тот никогда не позволит Аде или Ионе окрутить себя. Такое обещание сдержать было легко. Одну за другой он вынес коробки на улицу и поставил их в кузов своего грузовичка «форд» восемьдесят пятого года. Пока вещи Мелбы висели в шкафу, а ее незаконченная поделка стояла на полке, Стэнли не чувствовал себя вправе ухаживать за другой женщиной. Он заполнил коробками весь кузов и на следующее утро, оставив Кейт хозяйничать в «М&С», отправился в Бойсе, в Армию Спасения [1]. Выгрузив вещи Мелбы, Стэнли повернул домой. Он знал, что есть благотворительные организации и поближе, но было слишком тяжело вынести мысль о том, что ему на глаза может попасться кто-то в куртке Мелбы. По возвращении в Госпел он поехал к Грейс и вместе с ней любовался закатом, золотящим сосны на заднем дворе. Она приготовила ему сэндвич, и Стэнли рассказал ей о том, что сделал. Грейс подарила ему одну из своих мягких улыбок, положила ладонь на его руку и призналась: - Мне всегда будет недоставать Мелбы. Вы счастливчики, что нашли друг друга. Мой муж умер двадцать пять лет назад. Я никогда не думала, что кто-то заменит его в моей жизни, но со временем пришла к мысли, что в нашем сердце найдется место не только для одной-единственной любви. И тут Стэнли поцеловал Грейс. В первый раз за более чем пятьдесят лет он целовал женщину, которая не была Мелбой. На несколько секунд стало неловко. Им обоим. А затем все встало на свои места, и будь он проклят, если его сердце не забилось так, будто ему снова сорок. Стэнли прервал поцелуй и рассказал Грейс о своей глубокой привязанности и любви к ней. Та посмотрела ему прямо в глаза и произнесла: - Давно пора. Я уже почти год люблю тебя. А он даже и не догадывался. Просто понятия не имел, и, кажется, все, на что Стэнли сейчас был способен, – это стоять и изумляться, каким образом такая женщина, как Грейс, могла полюбить такого мужчину, как он. Стэнли был старше ее почти на десять лет, и каждый прожитый год отразился на его внешности. Грейс же выглядела не старше пятидесяти пяти. - Останься на ночь, - прошептала она, обвив руками его шею. - Грейс, я уважаю тебя и… - Постой, - перебила она. – Конечно, ты меня уважаешь. Это одна из черт, которые мне в тебе нравятся, Стэнли Колдуэлл. Ты хороший, достойный мужчина, но даже у хороших и достойных есть потребности, которые можно удовлетворить только в постели. Это относится и к добропорядочным женщинам тоже.Боже всемогущий!Внутри все так сильно задрожало, так сильно, что Стэнли почувствовал, что скоро его самого начнет бить дрожь. Он хотел заняться любовью с Грейс. Он был вполне уверен, что у него все работает как надо, но какая-то часть его была в ужасе. - Теперь все по-другому. Надо заботиться об этом «безопасном сексе». - Не думаю, что нам стоит волноваться. Я не спала с мужчиной с тех пор, как голосовала за Буша-старшего, а ты хранил верность жене почти пятьдесят лет. – Грейс взглянула на Стэнли, улыбнувшись, и морщинки в уголках ее глаз углубились. – И, если это тебя беспокоит, я не могу забеременеть. - Боже всемогущий…
ГЛАВА 16- Какой хлеб сегодня в продаже? - Фокачча. Ада Довер сморщила нос и наклонилась, чтобы рассмотреть получше. Ее волосы были идеально уложены, а запах духов «Эмероуд» окружал пожилую даму токсичным облаком. - Он странный. - Он очень вкусный. - И все-таки выглядит странно. - В нем свежий тимьян и зеленый лук, оливки и пармезан. Хотите попробовать кусочек? - Думаю, я лучше… Отрезая кусочек хлеба и передавая его Аде, Кейт прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Миссис Довер хмурилась, пока жевала. - Да, лучше я возьму всю буханку, - заключила она. - Не хотите ли еще немного желе «Халапеньо» к хлебу? - Нет. Со вчерашнего дня мой ответ не изменился. Кейт вышла из ряда с хлебом и прошла за кассу. - Я буду спрашивать вас, пока не услышу «да». - Ну, не слишком-то усердствуй. Мне нравится твой хлеб и некоторые из этих необычных сыров, но я просто не представляю, что стала бы есть желе, приготовленное из перцев, - Ада поставила сумку на прилавок и вытащила бумажник. – Как поживает твой дедушка? «Зря тратите свой «Эмероуд», - подумала Кейт, пробивая хлеб. -Деда в магазине нет». – Сегодня он дома, отдыхает. - С ним что-то не так? Болят суставы? Ему надо принимать глюкозамин. Это в два счета его вылечит. - Нет. Он просто решил выспаться этим утром. -Чтобы прийти в себя после бурной ночки. – Сказал, что будет здесь к полудню. Ада передала пятерку, а Кейт вернула пожилой женщине сдачу. - Ты завтра придешь на наши стихотворные чтения? - О, я не знаю, - Кейт судорожно пыталась придумать оправдание. – Думаю, что буду слишком занята выпечкой хлеба на следующий день, - ничего лучше она придумать не сумела. - Очень плохо. Ты пропустишь мою новую доработанную поэму про Сникера. Кейт улыбнулась: - Да, это никуда не годится. Ада убрала сдачу и взяла пакет с хлебом: - Ну, вот что я скажу тебе. Завтра после полудня я принесу копию поэмы специально для тебя, чтобы ты читала и наслаждалась. - Правда? – усилием воли Кейт удержала улыбку на лице. - Это было бы просто замечательно. После того как Ада ушла, Кейт пополнила ряд с «национальными блюдами», которые включали в себя жареные бобы, сальсу и консервированный перец чили. В полдень, как и обещал, пришел Стэнли. Кончики его усов приподнимались от улыбки, и он весь день напевал себе под нос что-то, похожее на увертюру из «Вильгельма Телля». Не «What's new Pussy Cat» и не «Дилайлу», а классическую музыку, подобную той, что слушала Грейс. Дед влюбился по уши. В три часа позвонил Роб и попросил доставить ему продукты в «Саттерс Спорт». На другую сторону парковки. В этот раз Кейт не стала заострять внимание на его лени, поскольку решила, что он, возможно, хочет поговорить с ней о последних новостях. Когда она вышла из продуктового магазина, над заповедником нависли плотные серые облака, грозившие дождем. Сильный ветер играл со шнурками, стягивавшими манжеты и ворот блузки кремового цвета, c которой прекрасно сочетались расклешенная юбка персикового цвета и кремовые туфли на каблуке, завязывавшиеся на лодыжках. Ветер растрепал волосы Кейт. Она заглянула в пакет и улыбнулась. Четыре упаковки гранолы и бутылка сока из страстоцвета. Некоторые люди так предсказуемы. В «Саттерс Спорт» мужчина с сыном разглядывали выставленные в ряд горные велосипеды, а спиной к Кейт, облокотившись на прилавок, стояла какая-то женщина. Она впихнула себя в тесные джинсы «Рэнглер». По другую сторону прилавка находился Саттер, который разговаривал с посетительницей и одновременно тыкал карандашом в кнопки кассового аппарата. Темно-зеленая рубашка поло с логотипом магазина на нагрудном кармане очень шла Робу. Когда он поднял голову, его губы изогнулись в улыбке. - Детка, - сказал он, - я так рад, что ты наконец-то пришла.Детка?Или он был очень-очень голодным, или разговаривал с кем-то еще. Продолжая идти вперед, Кейт оглянулась: сзади никого не было. Она повернула голову как раз в тот момент, когда, выйдя из-за прилавка, Роб направился к ней. Кейт уже собиралась спросить, не роняли ли его в детстве, когда он поразил ее еще больше, обняв так, что ее ноги оторвались от пола. Запах сандалового мыла наполнил легкие Кейт, и ее живот немного сжался, как будто она задержала дыхание. - Притворись, что ты моя подружка, - прошептал он ей на ухо. Кейт посмотрела на Дикси Хоув, которая выпрямилась и повернулась к ней лицом. Дикси каким-то образом умудрилась впихнуть свою грудь в маленький топ до талии, который больше подходил для пляжа, чем для хмурого апрельского денька, и для девушки раза в два моложе мисс Хоув. - С чего бы это? - Я дам тебе десять баксов. - Забудь. - Я скажу всем, кого знаю, что желе «Халапеньо» великолепно, и чтобы они бежали в «М&С» и хватали банки, пока его не раскупили. Кейт улыбнулась и отклонилась назад так, чтобы посмотреть ему в глаза, окруженные густыми темными ресницами. Она положила свободную руку на его гладкую щеку и звонко чмокнула в губы. Эспаньолка царапнула ей подбородок. Кейт отстранилась и засмеялась: – Ты рад видеть меня или четыре пачки гранолы? Роб рассмеялся и поставил Кейт на ноги. - И то, и другое, - его рука скользнула по ее спине и остановилась на попке. Кейт наградила Саттера мрачным взглядом, а в ответ он обезоруживающе улыбнулся. - Уверен, ты уже встречала Дикси, - сказал он, поворачиваясь лицом к посетительнице. Однако руки не убрал. - Да, - ответила Кейт. – Дикси заходит в «М&С». Как дела? - Хорошо, - Дикси оглядела Кейт и пожала плечами, как будто не увидела в ней ничего привлекательного. – Что ж, я ухожу, Роб. Дай мне знать, если передумаешь. - До встречи. - Передумаешь насчет чего? – спросила Кейт приглушенным голосом, как только за Дикси захлопнулись входные двери. Роб посмотрел на мужчину с сыном, которые разглядывали байки, затем скользнул рукой с попки Кейт до ее талии. И снова притянул поближе. Усы Фу Манчу защекотали Кейт висок, когда Роб пробормотал ей на ухо: - Насчет ее версии сексуального кренделька. - А тебя это не интересует? - Нет. Она… слишком доступна каждому в городе. - И у нее эти пугающие фальшивые сиськи. Последовало долгое молчание, прежде чем Роб сказал: - Да, и это тоже. - Он убрал руку и взял у Кейт пакет с продуктами. – Страстоцвет? Мне казалось, я попросил у Стэнли киви, - и пожал плечами. – Хочешь? - Нет. Слишком сладко. Я должна быть в подходящем настроении для страстоцвета. - Вот в чем разница между мужчинами и женщинами. Женщины должны быть в подходящем настроении. А мужчины всегда в настроении для маленького страстоцвета. - Женщинам нужна причина. А мужчинам нужно только место! Роб открутил крышку: - Все-то ты знаешь, детка. - Дикси ушла. Можешь прекратить называть меня деткой. – Роб лишь снова улыбнулся ей и повернулся к мужчине с сыном. – Этот «Хеклер» - отличный велосипед, - сказал он, направляясь к ним и отпивая глоток сока. – Легкий, но может вынести грубое обращение. - Тысяча долларов слишком много, - сказал отец, качая головой. - Сколько вы хотите потратить? - Я не могу позволить себе что-то дороже трех сотен. - Я только что получил «Мангуст» за двести пятьдесят девять, - Роб указал бутылкой себе за спину. – Давайте покажу его вам, - троица прошла мимо шлемов, и Саттер взглянул на Кейт через плечо. – Можешь побродить тут? Мне надо поговорить с тобой. Поскольку ей было любопытно и хотелось узнать, что он думает о замужестве матери, Кейт решила, что может «побродить тут» несколько минут. - Конечно. В ожидании Роба она обошла магазин, осмотрев все: от одноместных палаток до оборудования для вязания нимф. В каком-то ряду она надела перчатки без пальцев и внимательно рассмотрела повязки на голову Road Dog и банданы. Сняв перчатки, Кейт направилась к кассе, где принялась примерять солнечные очки «Окли». Когда она примеряла третью модель, из подсобки вместе с мальчиком и его отцом вышел Роб. - Я могу подготовить его к завтрашнему дню, - говорил он. У входной двери мужчины пожали друг другу руки, и Кейт повернулась к маленькому зеркалу на стенде с очками. Она поворачивала голову из стороны в сторону и не могла решить, хорошо выглядит или же похожа на какое-то насекомое. - Хочешь научиться вязать мушек? – спросил Роб, подходя к ней по деревянному полу. Кейт посмотрела на него сквозь красно-голубые иридиевые линзы: ценник с надписью «сто пятьдесят долларов» свисал с ее переносицы и колол нос. Мать Саттера выходила замуж за Стэнли, а ее сыночек вот о чем хотел поговорить? - Сегодня? – Кейт сняла очки и убрала их обратно в футляр. Конечно, Роб уже слышал о том, что случилось. Если нет, не она должна была рассказывать ему. А его мать. - В воскресенье, - он поставил пустую бутылку рядом с кассой. – В воскресенье оба магазина будут закрыты. Могу поспорить, ты будешь сногсшибательно выглядеть в болотных сапогах. Кейт приподняла бровь: - Сногсшибательно? Роб взял очки «Бринко» в черепаховой оправе с экспозиции. Кончики теплых пальцев коснулись щек Кейт, когда он медленно надел очки ей на переносицу. - Сексуально. Кейт посмотрела на него сквозь золотистые линзы, и ее голос приобрел тот смущавший ее хриплый тембр, который иногда вызывала близость Саттера. - Я буду выглядеть смешно. - Ты поедешь со мной? Кейт покачала головой: - Если я захочу рыбы, то просто возьму из холодильника в «М&С». - Я поймаю и почищу. - Он снял с нее очки и отвернулся, чтобы убрать их на место. – Я заеду за тобой в шесть. - Вечера? - Утра. - Это единственный день, когда я могу выспаться. - Я сделаю так, что ты не пожалеешь, - он надел на Кейт другие очки и провел пальцами по ее щеке и вниз по шее. Его прикосновение было похоже на волшебство, заставляя его невероятную сексуальную энергию танцевать на ее коже. Кейт смотрела на него сквозь темные линзы, и дыхание застряло у нее в груди, где-то рядом с сердцем. - И как это? - Я позволю тебе взять мою вторую среди самых любимых удочку. - А почему я не могу взять твою самую любимую удочку? Он засмеялся, положил солнечные очки на кассовый аппарат и наклонил темноволосую голову, заслоняя все вокруг. - В любое время, детка, - прошептал он рядом с губами Кейт. Она вцепилась в его рубашку: - Роб, думаю… - Не думай, - он прижал руку Кейт к своему сердцу, и она ощутила мощные удары под своей ладонью. – Просто чувствуй. Чувствуй, что ты делаешь со мной. Чувствуй, что происходит, когда я рядом с тобой, - его губы накрыли ее, и все исчезло. Все, кроме запаха теплого мужского тела, наполнившего ее легкие, сплетения и скольжения их языков. И его вкуса. Роб был хорош на вкус, как страстоцвет и желание. Он наклонил голову и прекратил сдерживаться. Поцелуй стал более страстным, глубоким, и Роб отцепил пальцы Кейт от своей рубашки и положил ее руку себе на шею. Он мягко втянул в рот язык Кейт. Она приникла к Робу, а он положил руку ей на спину так, что ее грудь вжалась в его твердые мускулы. Ее соски затвердели, пока желание завязывалось узлом у нее в животе: примитивная реакция на вкус его рта, прикосновение его рук и твердую выпуклость, прижимавшуюся к низу ее живота. Тело Кейт помнило его и хотело получить все то наслаждение, которое только он мог дать. Его поцелуй был подобен горячему рому с маслом, который Кейт пила в ночь их первой встречи. И был так хорош на вкус, что заставлял жар растекаться по всему ее телу, согревая то местечко между бедер и заставляя голову кружиться. Поцелуй стал требовательным, полным нужды, как будто Роб хотел забрать весь воздух из ее легких. Роб так хорошо умел заставить ее тело откликнуться, заставить ее забыть, почему именно она должна избегать подобных взаимоотношений. Кейт оторвалась от него. - Я не могу так, - сказала она, делая глубокий вдох. – Я пришла сюда поговорить о Стэнли и твоей матери. Мы не должны снова заниматься этим. - Ну конечно мы должны. Нет, они не должны. Он не подходит ей. Он разобьет ей сердце, а Кейт не думала, что сможет вынести это еще раз. Она отвернулась: - Думаю, мы должны остаться просто друзьями. - Теперь я не могу быть просто другом, - Роб взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. – В ту ночь, когда я пришел в «М&С», я не собирался заниматься с тобой любовью. Я даже не знал, зачем постучал в дверь, пока ты не ответила. Затем увидел тебя и понял. – Он прижался лбом к ее лбу: – Меня тянет к тебе, Кейт. Я думал, что это просто секс. Что я просто хотел получить тебя обнаженной, но теперь это нечто большее. Мне нравится разговаривать и быть с тобой. Я ищу тебя в толпе, начинаю искать тебя в ту секунду, когда захожу в магазин, и большую часть времени даже не осознаю, что делаю это, - он потерся носом о ее нос. – После того, как мы занимались любовью в первый раз, я должен был привезти тебя к себе домой и делать все это в постели. Всю ночь. – Он замолчал, а когда снова заговорил, его голос стал ниже, грубее: – Вот, что я хотел тогда сделать. И вот, что я хочу сделать сейчас, - он откинул голову назад. – Я думаю о тебе, когда тебя нет рядом, а самое печальное во всем этом то, что я даже не уверен, что нравлюсь тебе. - Ты мне нравишься, - прошептала Кейт, пробежав пальцами по его волосам. Казалось, Роб точно знает, что нужно сказать, чтобы сломить ее сопротивление. – Даже когда я действительно изо всех сил стараюсь почувствовать к тебе неприязнь. Саттер обхватил ее за талию, приподнял и посадил на прилавок. - Ты только подумай, как бы мы могли повеселиться, если бы ты так сильно не старалась, - он встал между ее ног и скользнул руками под юбку. И начал поднимать ладони все выше по гладким бедрам. Тепло его прикосновения распространилось по ее паху. Кейт, собрав последние остатки разума, схватила Роба за запястья и сказала: - Мы не можем здесь этим заниматься. Мне надо вернуться к работе. Он поцеловал ее в шею: - Что на тебе? Кейт наклонила голову набок. Хорошо, еще минутку. - Юбка. - Нет, - его палец задел кромку ее трусиков. – Здесь. На ощупь это кружево. - Так и есть. - Какого цвета?Какого цвета?В этот момент она не могла вспомнить. - Белого. Возможно. Глубоко в его горле зародился стон, и Роб отстранился достаточно далеко, чтобы посмотреть Кейт в лицо: - Покажи мне. - Прямо сейчас? - Да. - Кто-нибудь может зайти. - Никто не придет. - В последний раз, когда я была здесь, пришли два маленьких мальчика. Роб провел руками вверх по ее бедрам и прижал большие пальцы к шелку, прикрывавшему ее. - Твои трусики промокли. - Мне надо пойти и помочь Стэнли, - прошептала Кейт на вдохе. – К пяти в магазине становится людно. Роб улыбнулся: - Значит, у нас есть около часа. - Кто-нибудь может зайти сюда, - снова запротестовала Кейт, но не убрала его руку. Роб скользнул большим пальцем под трусики и коснулся ее там. - Тебе это беспокоит? Беспокоит? Роб ласкал ее влажную плоть, и Кейт внезапно не смогла вспомнить вопрос. О, да. - Кто-нибудь может зайти. - Подними свою юбку так, чтобы я мог снять твои трусики зубами. Могла ли она позволить мужчине, с которым лишь однажды занималась сексом в темном магазине, снять зубами свое нижнее белье? Прямо сейчас? Кейт посмотрела в его полуприкрытые глаза, полные желания и обещания великолепного секса, провела руками по его плечам и рукам и подняла юбку до талии. Роб улыбнулся и опустил взгляд к ее бедрам. - Я так давно хотел сделать это, - он поцеловал ее губы и шею, затем встал перед Кейт на колени, посмотрел ей в глаза, и его улыбка была полна обещания темного, восхитительного греха. – Положи ноги мне на плечи, - сказал он, подтаскивая ее к краю. Кейт оперлась руками на прилавок за спиной, когда Роб поцеловал ее под коленями и двинулся дальше. Он не стал тратить время на прелюдию и занялся делом: отодвинул в сторону трусики и притянул ее к своему рту. То, что последовало далее – жаркий рот, который втягивал ее плоть - лишило Кейт дыхания и заставило откинуть голову назад. Роб целовал ее между бедер так же, как целовал в губы: с ошеломляющей страстью, заставляя исторгать бессмысленные звуки наслаждения. Кейт закрыла глаза, пока желание пульсировало и грохотало под ее кожей, вышедшее из-под контроля и вынуждавшее ее поджимать пальцы в туфлях. Он ласкал ее языком, нажимая на влажную плоть, вбирая ее в рот для сладкого поцелуя, который почти заставлял Кейт кончить. Снова и снова Роб подводил ее к самому краю, только чтобы отстраниться и коснуться ее пальцами или прикусить внутреннюю сторону бедра. Каждый раз он поднимал ее все выше и выше, пока глубокий сокрушительный оргазм не заставил Кейт разлететься на мелкие кусочки. Оргазм, который начался в глубине ее живота и вырвался наружу, промчавшись по коже, как жидкий огонь: пальцы и под коленями покалывало, и она услышала свой голос, выкрикивавший имя Роба. Казалось, наслаждение длилось вечно, а потом он оказался над ней, целуя, лаская ее грудь через одежду. Как всегда, его окружало желание, горячее и осязаемое. Кейт почувствовала эту непреклонную силу, когда обняла Роба за шею и поцеловала его горло. Он потянулся за бумажником и достал презерватив. Кейт забрала его. Расстегнув брюки, Роб спустил их и белые боксеры по бедрам. Кейт взяла в руку его толстый пенис и натянула тонкий латекс на головку и дальше по длинному древку до самого основания. Роб смотрел на свою женщину: огонь и желание, и жадность горели в его глазах, пока она вводила его член в себя. Саттер склонил голову к ее губам, и его язык ворвался ей в рот, когда он вошел в ее тело, заполняя Кейт так плотно, так глубоко, что если бы она не была уже подготовлена, он причинил бы ей боль. Кейт обхватила его ногами за талию, пока он двигался в ней, снова и снова, жестче и глубже. Она вцепилась в него, приветствуя каждый толчок его бедер и чувствуя каждый удар, приближавший ее к еще одному оргазму. Роб оторвался от ее губ и прижал к своей груди. Его пальцы запутались в волосах Кейт, когда он вошел в нее в последний раз. Он держал ее так, крепко прижатой к груди, пока их дыхание не выровнялось. - Это было… - пробормотал он где-то у ее макушки, - …я не совсем уверен, но думаю, это был лучший… не думаю, что когда-нибудь так кончал, - он опустил руки и погладил ее обнаженные бедра. – Спасибо, Кейт. Кейт отстранилась и посмотрела ему в лицо: - Пожалуйста, но ты сам сделал всю работу. - Да, - его губы изогнулись в озорной улыбке. – Но против такой работы я не возражаю. – Он вышел из нее и нагнулся за своими брюками. Застегнул их, затем помог Кейт слезть с прилавка. Ее нижнее белье было в полном беспорядке, и она поспешила к туалету в конце магазина и проскользнула внутрь. Позаботившись обо всем, Кейт включила воду, вымыла руки и взглянула в зеркало над раковиной, на свое отражение. Которое смотрело на нее: волосы спутаны, щеки горят, а верхняя губа казалась обветренной от эспаньолки Роба. Кейт выглядела как женщина, которая только что занималась сексом. Вода текла по ее рукам, пока она смотрела на себя. Она только что занималась сексом, сидя на прилавке, и любой житель города мог зайти в магазин. - О, Боже, - прошептала она. Ее лицо запылало, а уши начали зудеть. Она не могла поверить, что только что сделала это. - Кейт, - Роб постучал в дверь. – Если ты закончила, мне тоже нужно туда. Выключив воду, Кейт вытерла руки. Она открыла дверь, но просто не могла посмотреть Саттеру в лицо. Она проскользнула мимо него, но он схватил ее за руку. - Стой здесь, - он отпустил ее и расстегнул брюки. Спустил боксеры, и Кейт повернулась к нему спиной. - Черт, закрой дверь. Это ведь немного лично, разве нет? - Милая, мы только что перешли все границы личного, - он бросил презерватив в унитаз и спустил воду. Кейт услышала, как Роб застегивает брюки, затем закрывает кран. – Это не намного более личное, чем я на коленях перед тобой, сидящей на моем прилавке, - сказал он, вытирая руки бумажным полотенцем. - Не могу поверить, что сделала это, - Кейт прижала ладони к щекам, - Кто-нибудь мог войти и увидеть… тебя… твое лицо… Роб отбросил полотенце и развернул Кейт: - Дверь была заперта. - Что? Он сжал ее запястья и посмотрел в лицо. - Никто не мог войти. Я запер дверь, когда выпускал того парня, который выбирал горный велосипед. - Роб быстро поцеловал ее, затем взял за руку и вывел в магазин. – Итого минус две фантазии. Осталось еще девятьсот девяносто восемь. - Ты запер дверь? - Да, не мог никому позволить помешать нам. Шаги Кейт замедлились. - Ты был уверен, что я займусь с тобой сексом? - Черт, нет, - он повернулся и посмотрел на нее. – Если тебя это интересует, я никогда не знаю, чего ожидать от тебя. Мне просто нравится быть готовым. Я как бойскаут. Кейт рассмеялась, и они снова пошли к двери. - Пойдем ко мне домой. - Я работаю до шести. - Я заберу тебя после работы. Мы могли бы поужинать, а потом ты бы показала мне свою татушку, - он поднял руку Кейт и поцеловал косточки пальцев. – Я просто перееду через парковку в шесть. - Нет, я сама приеду к тебе, - Кейт хотела иметь свою машину под рукой, просто на случай каких-нибудь проблем. Не то чтобы она собиралась намеренно искать их. Она собиралась быть оптимисткой, даже если это убьет ее. Роб коснулся губами внутренней стороны ее запястья, потом отпустил руку Кейт. - Если ты не будешь у меня в шесть тридцать, - сказал он, отпирая большие двойные двери, – я начну искать тебя. - Боишься, что я не приеду? - Я же говорил тебе, что никогда не знаю, что от тебя ждать. - Я приеду, - сказала Кейт, выходя. Ступила на тротуар и оглянулась, чтобы посмотреть, наблюдает ли Роб за ней. Он наблюдал. Он стоял, сложив руки на груди, опираясь на одну ногу, наклонив голову набок. Роб Саттер был несчастьем, которое только и ждало того, чтобы случиться, но только если девушка была достаточно глупой, чтобы влюбиться в него. Его прошлое доказывало, что он не годится для серьезных отношений, но если девушка и не хотела их от него, это не было проблемой. Кейт прошла между двух машин, припаркованных рядом с фонарным столбом. Если девушка хотела и ожидала лишь хорошо проведенного времени, беспощадной страсти, тогда Роб Саттер ей определенно подходил. «Минус две фантазии. Осталось еще девятьсот девяносто восемь», - сказал он. Если все, чего хочет девушка, это мужчина с хорошим воображением, Роб Саттер будет идеален в этом амплуа.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги