Неприятности в Валентинов день

ГЛАВА 17Осталось еще девятьсот девяносто семь. Кейт лежала, запутавшись в простынях и ногах. Жаркий рот Роба касался ее поясницы, а руки - попки. - Твоя татушка меня заводит. Его много чего заводило. Само появление Кейт на пороге его дома заставило Роба кинуться на нее как утка на жучка. Но, по крайней мере, на этот раз они добрались до постели. Кейт повернулась, и губы Роба коснулись ее пупка. В животе у нее заурчало, хотя в этот момент она не была уверена, что вызывает у нее больший голод: Роб или то, что она давно не ела. Саттер оторвался от Кейт и сел на пятки. - Хочешь чего-нибудь перекусить? Золотые лучи солнца заливали кровать и Роба, пробиваясь сквозь темные тонкие волоски, покрывавшие плотные рельефные мышцы на его груди и плоские кубики пресса на животе. Темная дорожка вилась вокруг пупка, ведя прямо к низу живота и члену. Длинный красный шрам шел от груди к пупку, нарушая совершенство великолепного тела. - Что у тебя на уме? - Сэндвичи с ветчиной, - Роб встал с кровати и направился к гардеробу. Вытащил пару спортивных шорт для себя и бросил Кейт огромную футболку с логотипом хоккейной команды. По дороге на кухню они наступили на ее трусики и его боксеры, валявшиеся в центре спальни, ее лифчик и его рубашку на лестнице и ее платье у входной двери. Свет на кухне отражался от кастрюль и сковород, и утвари из нержавеющей стали. Роб открыл холодильник и заглянул внутрь. - Твой дед упоминал, что попросил мою мать выйти за него? - Да, - взгляд Кейт остановился на золотистой чешуе, вытатуированной на плече Роба и дальше вниз по его гладкой спине. Татуировка исчезала за поясом шорт и появлялась снова, обвивая правое бедро. Раньше, когда Кейт провела по ней пальцами, Роб задрожал, и казалось, что змея ожила и движется по его коже. У него на спине были два маленьких шрама на расстоянии ладони друг от друга. – Дед сказал мне, когда вернулся домой прошлой ночью. А ты когда услышал эту новость? - Утром, - Роб достал банку майонеза, кочан салата-латтука, упаковку ветчины, две бутылки пшеничного пива и разложил все на столе. – Вот о чем я хотел поговорить с тобой тогда, когда ты принесла мне гранолу, - он подошел к шкафу и взял буханку хлеба. – Но меня отвлекли. Помнишь? О, да, Кейт помнила. - И что ты думаешь об их планах? – спросила она и взяла открывалку для бутылок, которая была прикреплена на магните к холодильнику. Открыла крышку и передала бутылку Робу. - Я сказал, что ей не нужно выходить замуж только потому, что она спала со Стэнли, - он поднял пиво. – А она напомнила мне, что причиной самых серьезных проблем в моей жизни послужил секс вне брака, - Роб сделал глоток, затем слизал каплю с уголка губ. – Думаю, если бы мне было лет девять, она бы меня отшлепала. Кейт засмеялась: - То же самое я сказала своему деду, и его реакция была очень похожа на реакцию твоей мамы. Вообще-то он использовал фразу «связь вне брака», как будто это что-топлохое. Ее смеху вторил смех Роба. Поставив бутылку, он взял из упаковки восемь кусков хлеба и начал намазывать на них майонез. Кейт отрывала листья латтука и исподтишка наблюдала за Робом. Ей нравилось то, как татуировка двигалась, когда он сгибал руку. На самом деле, ей многое нравилось в нем. А в самом верху списка стояли его широкая волосатая грудь и плоский живот. - Если Стэнли сделает ее счастливой, я тоже буду счастлив. Поначалу это будет немного странным, - Роб положил ветчину на хлеб, затем разрезал сэндвичи ножом. – Я стану твоим дядей или кузеном? Об этом Кейт не задумывалась. - Скажем так: ни тем и ни другим. Роб положил сэндвичи на блюдо и посмотрел Кейт в лицо: - Ты знаешь, как говорится? Кейт подняла взгляд по его усам и носу к глазам: - Как? - Инцест - лучше всего, - он легонько взял ее за подбородок и поцеловал в губы. – Конечно, я не знаю, кто был первоисточником. - Я рада, что ты прояснил это. Вместе они прошли в столовую и сели за длинный строгий стол. Жуя сэндвич и картофельные чипсы, Роб рассказал Кейт, что впервые ест в этой комнате. Он говорил о своей дочке и о планах, которые хочет осуществить, когда та станет достаточно взрослой, чтобы приезжать к нему на лето. - Почему ты живешь в Госпеле? - спросила Кейт, отодвигая свою тарелку в сторону, после того как съела один сэндвич. - Моя мать живет здесь. - Но твоя дочь живет в Сиэтле. И ты, похоже, скучаешь по ней. - Я очень скучаю по ней, - Роб откусил кусок сэндвича и запил его пивом. – Сначала я переехал сюда, чтобы восстановиться, потому что моя мать медсестра. Она помогала мне с физиотерапией. Но в основном я уехал из-за того, что не мог оставаться в Сиэтле и при этом не играть в хоккей. Это напоминало мне обо всем, что у меня было, и обо всем, что я потерял, - он поставил бутылку на стол. Зеленые глаза Роба смотрели в глаза Кейт. – Я привык думать, что переехал сюда, потому что моя мать здесь. Но на самом деле я приехал сюда, потому что нуждался в переменах, - он взял чипсы и захрустел ими. – В итоге я остался, потому что мне понравилось, - Роб запил чипсы пивом. – Не хочешь еще сэндвич? - Один – мой предел. - Теперь моя очередь задать тебе вопрос. Кейт отпила пива и поставила бутылку обратно: - Какой? - Почему ты живешь в Госпеле? - Я была нужна дедушке, - на этот вопрос было просто ответить. Роб почесал шрам, спускавшийся по его обнаженной груди, и отклонился на стуле так, что тот встал на две ножки. - Я на это не куплюсь. Твоя бабушка умерла больше двух лет назад. Кейт посмотрела на него, на своего расслабленного сексуального мужчину из фантазий. Разве не все равно, что она скажет ему? Не похоже, что она должна сдерживаться из страха разрушить отношения. Она заправила волосы за уши и рассказала о Рэнди Мейерсе. Как нашла его семью, и что он сделал с информацией, которую ему предоставила детектив Гамильтон. Рассказала, как Рэнди выглядел, и что он казался абсолютно нормальным. - Ты не всегда можешь сказать по внешнему виду человека, что тот псих, - заключила Кейт. Роб кивнул: - Стэфани Эндрюс не выглядела ненормальной, пока не выстрелила в меня. Самое страшное в психах то, что они могут выглядеть такими нормальными. Он был прав. Ты видела Кейти Бейтс[1] в «Мизери»[2]? – спросил Роб, когда ножки его стула со стуком опустились на пол. – Она была страшна, как черт, - взял еще один сэндвич и впился в него зубами. - Точняк, чувак. Роб засмеялся и проглотил. - Итак. Ты оставила работу и переехала в Госпел, потому что психованный придурок убил свою семью? Это было одной из причин. - Я ушла, потому что больше не могла говорить себе, что люди, которых я выслеживаю, преступники и заслуживают того, чтобы их поймали. И почему-то я сразу почувствовала себя лучше. - Ты приехала сюда в поисках перемен, как и я, - сказал Роб так, будто это был факт, не требующий доказательств. - Возможно. - Ты думаешь, что когда-нибудь вернешься? - К работе детектива? – она отрицательно покачала головой. - В Вегас? Кейт на секунду задумалась: Вегас пережевал и выплюнул ее, но иногда она по-настоящему скучала по ярким огням большого города, который действительно никогда не спит. - Может быть, я провела там слишком большую часть своей жизни. Там я закончила последний класс средней школы и поступила в Университет Ла Верне. Там я привыкла к вечеринкам в стиле рок-звезд, а позже получила свою лицензию частного детектива. Вегас всегда был для меня домом. Может быть, он станет им снова. Роб быстро расправился со своим и ее сэндвичами, а затем увлек Кейт обратно наверх. Они занимались сексом у гранитной стены в душе, претворяя в жизнь фантазию под номером девятьсот девяносто шесть. После Саттер вытер Кейт, и они отправились смотреть десятичасовые новости. Обессиленный Роб заснул во время репортажа о погоде. Кейт убрала его руку со своей талии, собрала обувь и нижнее белье и посмотрела на Саттера в последний раз: тот спал среди спутанных простыней и серебристого лунного света, струившегося на кровать. Спустившись вниз, Кейт натянула через голову платье, надела туфли и засунула трусики и лифчик в маленький черный рюкзачок. Потом она ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь, потому что именно так ты поступаешь с мужчиной из своих фантазий. Ты уходишь до того, как сделаешь что-нибудь глупое, например, останешься до утра. Прежде чем ты сможешь обмануть себя и решить, что это все реально. *** На следующее утро Роб вошел в «М&С» и тут же начал искать Кейт взглядом. Она стояла за кассой и пробивала для Регины Клэдис товары, доставая их из голубой пластиковой корзины. Кейт выглядела хорошо. Хорошо в том смысле, что Робу захотелось взвалить ее на плечо и унести домой. Пожилая женщина что-то сказала, и Кейт рассмеялась: теплый, веселый звук, который проник между ребрами Роба и угнездился у него в груди. - Доброе утро, Роб, - окликнул его Стэнли со своего места у кофейного автомата. - Привет, Стэнли. - Привет, Роб, - сказал Диллон Тэйбер поверх кружки с кофе. - Привет, шериф. Как дела? – спросил Роб, проходя через магазин к кассе. - Не жалуюсь. Кейт подняла глаза на Саттера. Уголки ее губ изогнулись совсем чуть-чуть, как будто она изо всех сил старалась удержаться от улыбки. На ней была белая рубашка, завязывавшаяся шнурками под грудью, и какая-то черная штучка под ней. Рубашка не была по-настоящему обтягивающей и не открывала взгляду ничего любопытного, но все-таки умудрялась быть чертовски сексуальной. - Вы должны попробовать желе «Халапеньо», - сказал Роб Регине, вставая в очередь позади пожилой леди. – Оно на самом деле вкусное. - То же самое говорит Кейт, - Регина повернулась и уставилась на него сквозь толстые линзы очков. – Но я пас. - Ладно, но вчера я видел, как Иона с Адой сошлись в рукопашной. Увеличенные глаза Регины прищурились. - С чего бы это им спорить? Об этом Роб не подумал. - Кто знает, что заставляет некоторых женщин сбрасывать перчатки. - Ха! - Это ваш шанс, Регина, - сказала Кейт с улыбкой, которую больше не могла сдерживать. Как только пожилая леди забрала свой пакет и удалилась, Роб занял ее место у кассы. - Нам надо кое о чем поговорить, детка. Улыбка Кейт увяла: - Ты снова называешь меня деткой. - Я знаю. - Он положил ладони на прилавок и наклонился ближе. – Ты хочешь поговорить здесь или в более укромном месте? Кейт оглядела магазин, потом ее карие глаза встретились с глазами Роба: - В кабинете моего деда. - Показывай дорогу. Обходя прилавок, Роб взглядом скользнул по спине Кейт, обтянутой белой рубашкой, до пояса черных брюк. Прошлой ночью он наконец-то увидел ту татушку: она была голубой и золотистой и покрывала почти половинку прекрасной гладкой попки. Ему нравилась татушка. Ему все нравилось в Кейт. Кроме одного. - Почему ты ушла ночью, не сказав мне ни слова? – спросил он, как только они оказались одни. Кейт прислонилась спиной к закрытой двери, рыжие волосы спадали ей на плечи. - Ты спал, и я не хотела будить тебя. - Какого черта ты вообще ушла? Когда он проснулся и обнаружил, что ее нет, он был зол. И не только потому, что хотел еще раз принять вместе с ней душ. - Я не могла остаться. Особенно после лекции о прелюбодеянии, которую выслушала от своего деда. В прошлом Роб использовал женщин, и они использовали его. Но он не хотел повторения этого с Кейт. У него был плохой брак. Этого он тоже не хотел. Он хотел чего-то между. Того, чего не имел прежде. Женщину в своей жизни, которая на самом деле нравилась ему вне постели. Он сделал шаг к Кейт и пропустил ее волосы сквозь пальцы, глядя ей в глаза. Глаза, которые прошлой ночью смотрели на него, сверкая от того же мучительного желания, которое он чувствовал к ней. - Если ты не остаешься на ночь, по крайней мере скажи мне. Даже если я сплю. Тогда я не буду слоняться по дому в поисках тебя, думая, что, возможно, ты потерялась в моем особняке. Кейт прикусила нижнюю губу: - Ты это в самом деле делал? - Ну… да. Может быть, он не должен был признаваться в этом. Прежде чем он успел выболтать еще что-то, что могло смутить его, он поцеловал ее. Он намеревался просто легонько коснуться ее губ, но слишком долго был без этой женщины. Желание и нужда, которые не были удовлетворены прошлой ночью, сгустились внизу его живота и закрутились в тугой узел. Губы Кейт раскрылись, ее язык коснулся языка Роба: гладкий и теплый со вкусом какао, взбитых сливок и Кейт. Когда Саттер поднял голову, чтобы вдохнуть, он понял, что его руки были под рубашкой Кейт, на ее груди: соски напряглись под его ладонями. Пальцы Кейт обхватили его запястья. Роб слышал через дверь, как Стэнли ходит по кладовой. - Роб, мы не можем заняться этим здесь, - прошептала Кейт дрожащим голосом. - Ты уверена? - Да. Это кабинет моего деда. А сам он прямо за дверью. Кейт была права. На этот раз. - Прости, - сказал Роб, скользя ладонями к ее талии. – Я снова отвлекся. Кейт облизала губы. Влажные от его поцелуя. - Кажется, это случается с тобой очень часто. Только когда она рядом. Она заставляла его задыхаться. Заставляла его терять разум. Может быть, потому что он чувствовал себя достаточно уютно и безопасно рядом с ней, чтобы потерять разум. Понимание того, что и он заставлял терять голову Кейт, было очень возбуждающим. Роб сжал ее талию, а потом заставил себя убрать руки. - Приходи ко мне сегодня ночью. Ее глаза были немного затуманенными, и она несколько раз моргнула, как будто пыталась вновь обрести ясность мышления. - Мы поужинаем, - добавил Роб, - сыграем в пул. Шесть тридцать? Кейт кивнула, заправляя рубашку в брюки. - Если ты не появишься, - предупредил Роб во второй раз менее чем за двадцать четыре часа, - я пойду искать тебя - Я приду, - Кейт сделала глубокий вдох и открыла дверь. – Я собираюсь надрать тебе задницу в пул. - Ну да, - усмехнулся Роб. Но несколько часов спустя Кейт выиграла четыре игры из шести. Возможно из-за того, что Саттера отвлекал ее вид, когда она наклонялась к бильярдному столу. Поужинали они снова в столовой: Роб поджарил стейки. Затем он забрал Кейт в постель, где значительно увеличил счет в свою пользу. На следующей неделе они одолели еще несколько фантазий, включая быстрый секс в аллее за «Рокки» и – самую любимую фантазию Роба – хаммер (Прим. переводчика: одно из значений слова hummer (в пер. с англ.) – оральный секс) в «Хаммере». Как-то Кейт принесла корзину для пикников, и они ели в спальне, смотря матч «Чинуки»-«Эвеланш» на широкоэкранном телевизоре Роба. Кейт устроилась в центре голубого шотландского пледа в футболке Саттера, оставшейся с тех времен, когда он играл за «Ред Уингз». Та укрывала Кейт до бедер, и Роб удивлялся, зачем она вообще надумала одеваться. Он только что провел очень приятный час близко и лично знакомясь с частями тела, которые теперь были прикрыты. - Ох, - Кейт вздрогнула, когда камера приблизила изображение голкипера «Чинуков» Люка Мартинò, который ударил клюшкой по спине Теему Селянне. Финну, как казалось, от этого удара было ни холодно ни жарко. Тогда Люк зацепил крюком его конек и повалил хоккеиста на лед. - Да, вот так! - сказал Роб, смеясь. Кейт положила сыр бри на кусок багета и передала бутерброд Саттеру. - Кошмар какой! - она оторвала зеленые виноградинки от грозди и тоже протянула их Робу. – Этот номер шестьдесят восемь очень даже симпатичный. - Селянне? – Роб бросил виноградины в рот и нахмурился.Симпатичный?Что-то, что было немного похоже на ревность, кольнуло его грудь. Только он не думал, что это была ревность, потому что не был ревнивым парнем. - Селянне дерется, как девчонка, и у него такой ужасный акцент, что ты бы ни слова не поняла. - Кого заботят разговоры, - сказала Кейт, следя за Робом уголком глаза. Он обхватил ее за талию и притянул к обнаженной груди: - Больше не смотри на Селянне. Кейт приподнялась над ним и села верхом на его бедра. - Очень плохо, что я не смотрела хоккей, когда ты играл. - У меня есть много записей игр, - его руки скользнули под футболку ей на талию. – Может быть, когда-нибудь я покажу их тебе. Но не сегодня. Кассеты были упакованы в коробку, где лежали с того момента, как Роб вынужден был закончить свою карьеру. А сегодня у него были дела поважнее. И на следующий день тоже. В первый раз в жизни Роб начал придумывать причины, чтобы увидеть женщину. Он заглядывал к Кейт по утрам, пока она пекла хлеб, и убедил ее в том, что она должна приезжать к нему несколько вечеров в неделю, чтобы помочь приготовить идеальную гранолу. Он настаивал, что должен найти правильное сочетание ингредиентов, так чтобы гранола не была по вкусу как картон или витамины. Роб сказал, что хотел бы нанять кого-нибудь, чтобы этот человек готовил гранолу за него, и можно было продавать ее туристам в «Саттерс Спорт». Он знал, что это затронет предпринимательскую жилку Кейт. Вообще-то в этом не было ни капли правды, но Роб не чувствовал ни малейшего сожаления. В первое воскресенье мая он забрал Кейт из дома в шесть утра, и они направились на маленький островок на реке Биг Вуд, где в это время года, как было известно Робу, форель не могла устоять перед наживкой «Шамуа Нимф». - Онине очень-тосимпатичные, - сказала Кейт, натягивая неопреновые болотные сапоги, которые Роб захватил для нее. Он помог ей натянуть лямки на плечи поверх свитера и надеть рыболовный жилет, которые также принес для Кейт. Та заправила волосы под лыжную шапочку, которой её тоже снабдил Роб, и наблюдала, как он привязывает кремово-бежевую мушку к концу ее наживки. - Мы используем это как наживку? – спросила Кейт, наклоняясь, чтобы рассмотреть поближе. - Нет, детка. Это приманка. Не наживка, - и поцеловал ее в губы, как раз когда она собралась напомнить ему, чтобы он не называл ее деткой, а затем вошел в реку. Кейт следовала за ним по пятам, вцепившись в его жилет, а Роб проверял скользкие камни ногой, прежде чем перенести на нее свой вес. Ледяной поток толкал под колени, пока Роб показывал своей спутнице, как держать удочку. Он стоял позади Кейт, его руки на ее, обучая основному броску, так же как отец когда-то учил его. - Держи кончик между часом и одиннадцатью, - сказал Роб, а когда Кейт освоила базовый бросок, показал ей, как добавить леску. – Теперь мы отмотаем примерно двенадцать футов. – Он вытянул леску из катушки и оставил ее плавать на поверхности в потоке перед ними. Затем показал, сколько лески нужно для заднего и переднего броска. – Смысл в том, чтобы мушка едва коснулась воды, прежде чем снова поднять ее. Нимфа Кейт запуталась в кустах позади них, и, не тратя времени на ее освобождение, Роб залез в карман жилета, вытащил ножницы и обрезал леску. - Прости, я потеряла твою мушку, - сказала Кейт, пока он вытаскивал другую из кармана. - Не извиняйся. Я их все время теряю. Это часть рыбалки, у меня таких тысячи, - Роб снова занял место позади Кейт, обняв ее за талию, пока ученица вытягивала леску и делала бросок. – Нет, ты дергаешь запястьем. Плавные движения, - он приблизил рот к ее уху. – Ты ведь кое-что знаешь о плавных движениях, не так ли, детка? - У тебя не получится отвлечь меня, - сказала Кейт, старательно держа спиннинг между часом и одиннадцатью. – И не зови меня деткой. - Почему нет? - Потому что у тебя в жизни, вероятно, была куча «деток». Роб задумался на секунду: - Нет. Только ты. Когда они отправились рыбачить в третье воскресенье, Кейт поймала свою первую рыбу. Одиннадцатидюймовую радужную форель, которая рвалась вниз по течению и задала Кейт жару. Яркое утреннее солнце рассыпалось искрами по воде, кружившей вокруг длинных ног Кейт, упакованных в темно-зеленые болотные сапоги. Ее смех смешался со звуками течения реки и биения волн, пока она боролась за то, чтобы вытащить форель на берег. Пока Роб удалял из рыбы крючок, он наблюдал, как восхищается переливающимися красками радуги Кейт, проводя пальцами по скользкому боку форели: - Она прекрасна, Роб. Сияющие глаза Кейт встретились с его, а ее щеки были розовыми от прохладного утреннего воздуха. Роб никогда не встречал женщину, подобную Кейт. Такую, которая надевала браслеты от Тиффани и кружевное белье, чтобы стоять рядом с ним с удочкой в ледяной воде. Кейт взяла рыбу из его рук и осторожно опустила ее в реку. Рыба взмахнула хвостом, обрызгала болотные сапоги своей освободительницы, а затем исчезла в глубине. Кейт сполоснула руки в холодной воде, посмотрела на Роба с выражением истинного наслаждения и сказала: - Это было потрясающе. Он почувствовал укол в груди. Приводящее его в смущение легкое давление рядом с правым желудочком. Не то чтобы Роб никогда не видел выражения удовольствия на лице Кейт. Он видел его много раз, потому что сам и был его причиной. Он вытянул еще десять футов лески, поднял спиннинг и забросил мушку, так что та оказалась почти на поверхности. Нимфа стала уходить на глубину, поэтому Роб развернул спиннинг против течения и подправил леску. Он краем глаза взглянул на Кейт, пока та проверяла готовность своей нимфы. В этот раз никаких уколов или давления. Ничего, что бы могло смутить. Роб повернул голову из стороны в сторону и расслабился. Здесь не было ничего, в чем он должен был бы разобраться. В следующее воскресенье был День матери, и они не рыбачили. Роб и Кейт поужинали с Грейс и Стэнли. Лакомясь поджаренными с мятой бараньими отбивными и красным картофелем, они выслушали свадебные планы. День свадьбы был назначен на вторую субботу июня. Стэнли и Грейс собирались пожениться в парке у озера и планировали прочитать стихи друг для друга. И попросили Роба и Кейт быть их шаферами. - Конечно, - сказала Кейт, хотя уголок ее рта изогнулся. - А эти стихотворения длинные? – спросил Роб. - О, - ответила его мать, - пятнадцать-двадцать минут. Саттер внутренне застонал, а Кейт закашлялась, прикрывая рот салфеткой. Когда с едой было покончено, и все отставили свои тарелки, Кейт предложила матери Роба помочь с уборкой посуды. - Нет, ты останься здесь и составь деду компанию, - настояла Грейс. - Мне поможет Роб. Следующим утром он уезжал в Сиэтл, так что решил, что мать хочет поговорить с глазу на глаз об этой поездке. - Что происходит между тобой и Кейт? - вместо этого спросила Грейс. - Что? – Роб поставил тарелки в раковину и посмотрел на мать. Он не ждал этого вопроса, но не был удивлен. - Не играй со мной в игры, - она поставила сервировочное блюдо на стол, затем потянулась к буфету и достала банку с кофе без кофеина. – Я вижу, как ты смотришь на нее. - И как же? - Как будто она особенная для тебя. Роб открыл шкаф и вытащил несколько пластиковых контейнеров с крышками. - Она мне нравится. - Ты смотришь на нее так, как будто она больше чем просто нравится тебе. Он переложил красный картофель в контейнер и ничего не ответил. - Ты не обдуришь меня. Я знаю, ты заигрывал с ней под столом. Вообще-то его ноги не находились столь уж близко к ногам Кейт, но его рука была на ее бедре большую часть вечера. Ничего сексуального, просто прикосновение. Он пожал плечами: - Ну, она мне очень нравится. - Тебе тридцать шесть. – Грейс наполнила графин водой, затем сказала: – Через три недели тебе будет тридцать семь. - А в следующем году мне будет тридцать восемь. И что? – спросил он, хотя знал ответ. - Просто то, что Кейт - милая девушка. Может быть та, к которой ты бы мог отнестись серьезно. - Она замолчала, но Робу не пришлось слишком долго ждать продолжения: – Может быть, жениться. - А может, нет. Я уже женился и облажался по-полной. - Ты женился, потому что Луиза забеременела. - Это не значит, что я не любил ее. – Он взглянул на мать и спросил: – Где пирог? Тема была закрыта. Не было ничего, что могло испортить что-то хорошее лучше, чем разговоры о женитьбе. Слава богу, Кейт не подталкивала его в этом направлении. Она никогда не спрашивала, когда снова увидит его или куда он собирается. Она не ревновала, когда он разговаривал с другими женщинами, и не становилась подозрительной, если ему приходилось задерживаться на работе и они не могли увидеться. Она не была совсем уж гламурной дамочкой, которая хочет поговорить об их «отношениях». Насколько Роб понимал, это делало их отношения почти идеальными. Его поездка в Сиэтл превратилась в путешествие в ад. Со времени его последнего посещения Амелия решила на полную катушку насладиться кризисом двухлетнего возраста и все время устраивала припадки, как будто была одержима. Первый признак того, что девочка перешла на темную сторону, Роб увидел в тот день, когда взял малышку поиграть с Тэйлор Ли, дочкой своего бывшего товарища по команде. Они пробыли у Брюса Фиша всего около получаса, когда Амелия отняла Генри Октопуса у Тэйлор Ли, а затем бросила игрушку ей в голову. Припадок в доме Рыбки был разминкой по сравнению с показательным припадком, который Амелия продемонстрировала следующим вечером в городе, когда Роб взял ее на «Старую фабрику спагетти». Дочка вела себя идеально во время ужина, ну, настолько идеально, насколько может вести себя двухлетний ребенок. Но на выходе Роб сказал малышке, что не может ей дать спасателей, которые, как она знала, лежали у него в кармане. Амелия упала на землю и стала молотить пятками по полу, а Роб мог лишь стоять и смотреть, боясь, что если попытается поднять дочку, она ударит его прямо в пах своими маленькими розовыми ботиночками. Его сладкая малышка превратилась в демонического ребенка, а ко всему прочему Луиза тоже лишилась разума. Когда Роб уже собирался возвращаться домой, Лу упомянула, что они с Амелией должны приехать и остаться с ним в Госпеле. Не навсегда, а лишь на выходные. В летние месяцы бизнес не позволял Робу приезжать к Амелии так часто, как он хотел. И он был не против лишний раз повидаться. Но не хотел, чтобы Луиза жила у него. Если она снова начнет этот разговор, он даст ей список местных риэлторских агентств. К тому времени как около полудня самолет из Сиэтла приземлился в Бойсе, Роб был вымотан и не ждал ничего хорошего от долгой поездки за рулем до Госпела. За час до приезда в город он позвонил Кейт по мобильному. Она появилась через пятнадцать минут, после того как Роб оказался дома, и смотреть на нее, стоявшую на его крыльце, было так же, как смотреть на солнечный свет. Едва лишь закрылась вторая дверь, Кейт притиснула Роба к твердому дереву. Удивленный возглас сорвался с губ Саттера, когда она взяла его за запястья и прижала его руки над головой. Золотой «Ролекс», который ему подарили, когда был подписан контракт с «Чинуками», впечатался в деревянную стену и врезался ему в кожу. Робу было все равно. - Что ты задумала? – спросил он. - Возьму тебя силой. Кейт поцеловала его в шею, и прикосновение нежных губ заставило дрожь пробежать по его позвоночнику, снимая напряжение, которое Роб чувствовал в последние дни. - Ты собираешься причинить мне боль? - Да, но не думаю, что ты будешь жаловаться. Он закрыл глаза: - Значит ли это, что ты скучала по мне? - Нет, - сказала Кейт, но то, что она делала, свидетельствовало об обратном. – Я была слишком занята, чтобы скучать по тебе. – Она отпустила его запястья и провела рукой вниз по его груди. – Ммм, - прошептала она, мягко втягивая в рот кожу на мощной шее. Расстегнув рубашку Роба, Кейт вытащила полы из брюк. Затем обхватила рукой его пах и легонько сжала. – А это значит, что ты скучал по мне? - О, Боже, да, - выдавил Роб, с трудом переводя дыхание. Засмеявшись, она поцелуями проложила дорожку вниз по шраму на его груди. Опустившись перед Саттером на колени, Кейт прижималась лицом к его животу пока расстегивала брюки. Она подняла на Роба взгляд и обхватила его возбужденный член рукой. Затем поцеловала головку, и Роб расставил ноги шире, чтобы не упасть. Кейт взяла его в свой жаркий влажный рот и оставалась с ним до самого конца. Когда все закончилось, она вернула на место нижнее белье и брюки Роба. - Думаю, я влюбился, - сказал он, расслабленный донельзя. Кейт потянулась к его ширинке и застегнула ее: - Нет, не влюбился. Это просто посторгазменные разговоры. Возможно, она была права, но существовала какая-то маленькая часть Роба, которая желала, чтобы Кейт не отвергала так поспешно то, что он сказал, как будто он не мог в самом деле иметь в виду любовь. Он не знал, почему это должно волновать его, но это его волновало. Кейт очень нравилась ему. Ему нравилось быть рядом с ней. Нравились те чувства, которые она вызывала в нем. Ему нравилось заниматься с ней сексом, но это была не любовь. Любовь не вызывает чувство такого спокойствия. Такого удовольствия. Жизнь Роба в Госпеле была почти идеальной. Зачем ему было портить все любовью?

ГЛАВА 18

Внедорожник Кейт остановился на единственном в городе светофоре. На пассажирском сиденье рядом с ней лежала маленькая коробочка от Тиффани с лососевой мушкой [1] внутри. Всю последнюю неделю Кейт занималась вязанием мушки ко дню рождения Роба. Нимфа не была и вполовину так хороша, как те, что мог связать Саттер. Но Кейт очень старалась и теперь спрашивала себя, оценит ли Роб ее усилия. Она поерзала на сиденье, пытаясь найти более удобное положение. Трусики-танга с искусственными бриллиантами, которые она заказала из «Frederick's of Hollywood», были чертовски неудобными и врезались ей в бедра, не говоря уж о других местах. Они были сделаны из сотен отполированных хрусталиков, связанных вместе, чтобы образовать сияющий треугольник. Такой же бюстгальтер колол ей соски, а застежка посередине врезалась в левую грудь. Кейт выглядела как сбежавшая танцовщица из Рио. И ей не надо было спрашивать себя, оценит ли Роб ее нижнее белье. Зажегся зеленый, и Кейт покинула перекресток. Взяв солнечные очки, прикрепленные на солнцезащитный козырек, она надела их. Было семь вечера, и июньское солнце начало садиться. Прежде Кейт никогда не показывалась в доме Роба, не предупредив заранее. Но сегодня, она была уверена, он не будет возражать. Роб случайно упомянул о своем дне рождения несколько дней назад, но Кейт избегала этой темы, потому что хотела сделать ему сюрприз. У нее имелись планы, которые именинник, вероятно, не скоро забудет. Она не видела Роба целый день, но это было не в первый раз. В последнее время он стал так занят, что нанял двух помощников, работавших у него вместе с двумя мальчиками, которым он платил за чистку снаряжения для кэмпинга. Кейт решила, что Саттер, вероятно, был на пристани. Тонкая бретелька из хрусталя врезалась в плечо, и Кейт провела пальцем под вырезом платья с запахом и поправила ее. С той ночи, как Роб вернулся из Сиэтла, Кейт заметила в нем легкую перемену. Его прикосновения казались более личными. Более собственническими, как будто он пытался притянуть ее ближе. Он сделал ей жилет для рыбалки и отдал несколько своих самых ценных мушек. День, когда он подарил ей книгу о том, как стать гением предпринимательства, стал днем, когда Кейт поняла, что больше не может держать Роба на расстоянии вытянутой руки. Она больше не могла говорить себе, что он просто мужчина из ее фантазий. Она посмотрела на его улыбающееся лицо и сделала то, что велела себе никогда не делать. Она пыталась держать свои чувства на безопасной дистанции, но ее сердце было несогласно с этим планом. Кейт влюбилась в Роба. Серьезно, безумно, по уши влюбилась. Так, что это лишало дыхания и чертовски пугало ее. Проехав длинную аллею, которая вела к дому, Кейт остановила машину перед гаражом и, взяв коробочку от Тиффани с пассажирского сиденья, закрыла за собой дверь. Каблуки серебристых туфель с ремешками постукивали по бетону, пока Кейт переходила подъездную дорожку. Трусики натянулись, и приходилось ступать очень осторожно, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Когда Кейт позвонила в дверь, ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы держать руки по бокам: не хотелось, чтобы Роб, когда откроет, застиг ее держащейся за свою пятую точку. Дверь распахнулась, но открыл ее не Роб: на пороге стояла маленькая блондинка в обтягивающем платье. У нее были голубые глаза и идеальная кожа. Ни родинки, ни малейшего деффекта, ни единой расширенной поры: ничто не нарушало совершенство этого лица. Сигнал тревоги зазвенел в голове Кейт. - Да? Кейт посмотрела мимо блондинки внутрь дома: - Роб здесь? - Да, он здесь, - ответила та, но не сдвинулась с места. – Может быть, я могу помочь вам? – в ее ровном тоне послышалась легкая нотка враждебности. - Нет, не думаю, что можете, - Кейт понятия не имела, кто эта женщина, но та вела себя так, как будто владела этим местом. – А вы кто? - Я Луиза. А. Бывшая. - Да. Роб упоминал о вас. Однако он не упоминал, что Луиза была восхитительно прекрасна. Такие восхитительно прекрасные женщины обычно живут за счет очень богатых мужчин. Роб также не упоминал, что бывшая жена собирается объявиться в Госпеле на его день рождения. Сигнал тревоги, звеневший в голове Кейт, стал немного громче, но она проигнорировала его. Роб развелся с этой идеальной женщиной, и, насколько помнила Кейт, он сказал, что любил бывшую, но она никогда ему не нравилась. - Я Кейт Гамильтон. - Хм, - Луиза наклонила голову набок так, что стала видна мочка ее уха, украшенная несколькими сияющими каратами. – Интересно, что Роб никогда не говорил о вас.Стоп. Кейт не ошиблась по поводу враждебности. И как бы ни противно ей было признавать это, шип Луизы уколол ее где-то в районе сердца. - Зачем бы ему говорить обо мне свой бывшей жене? Но почему онне упоминало ней? - Потому что мы с Робом обсуждали восстановление наших отношений. Я думаю, если бы вы были важной частью его жизни, он бы сказал о вас. Ну ладно, на этот раз Кейт почувствовала что-то большее, чем укол и сигнал тревоги. Но сказала себе, что Луиза лжет. Она должна лгать. Роб бы не сделал этого с Кейт. Она открыла рот, чтобы ответить, но в это время из кухни в коридор вышел Роб. На нем была белая майка и голубые плавки. Он нес маленькую девочку в розовом купальнике и сандалиях, а малышка обвила ручкой его шею. Кейт узнала девочку с фотографий, расставленных по всему дому. Когда Саттер посмотрел мимо Луизы и увидел Кейт, его шаги замедлились. - Кейт... - С днем рождения. Она протянула коробочку от Тиффани, чувствуя такую любовь, что истерзанное сердце рвалось из груди под хрустальным бюстгальтером. Кейт намеревалась оставаться оптимисткой или умереть, пытаясь ею остаться. - Спасибо, - Роб поставил дочку на ножки и взял подарок. – Заходи. Оптимизм – это одно. А посиделки с Робом и его стервозной бывшей, пока искусственные бриллианты терзают интимные места Кейт, – другое. - Нет. Я не знала, что у тебя есть компания. Я должна была позвонить. - Это было бы мило, - сказала Луиза. Роб посмотрел на нее и нахмурился: - Ты не должна звонить. Останься на ужин. Я как раз собирался разжечь барбекю. Новообретенный оптимизм Кейт поинтересовался: если Саттер планировал воссоединение, то пригласил бы он ее на ужин? - Нет, спасибо. – Но на этом ее оптимизм закончился: ведь быть оптимисткой не означало быть слепой. – Луиза только что сказала мне, что вы снова планируете пожениться. - Это не правда, - ответил Роб, и Кейт почувствовала, как боль в ее груди отступает. Глубокая морщинка пролегла между бровей Роба, он потрепал дочку по голове. – Иди возьми свою куклу, она на диване. - Когда Амелия ушла, он повернулся к бывшей жене: – Прекрати это. Луиза подняла на него глаза. Даже ее профиль был идеальным. - Ты сказал мне, что подумаешь об этом. - Я подумал, и ответ все еще отрицательный. - Тебе на самом деле надо получше подумать, действительно ли ты хочешь отказаться от шанса снова быть семьей. - Луиза, ради бога! – взорвался он. – Почему ты все время давишь на одно и то же место, пока я не выхожу из себя? Я не женюсь на тебе снова. Я ни на ком не женюсь. Никогда. Одного раза было достаточно. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем его слова достигли мозга Кейт. Когда это произошло, она почувствовала прямое попадание и сделала шаг назад. О, Боже. Боль взорвалась и ударила ее. Это случилось снова. Дежавю. Другой парень. Другое соблазнительное нижнее белье. То же самое разбитое сердце. - Прости, что помешала празднованию твоего дня рождения. – Кейт повернулась в тумане боли и растерянности и ушла, прежде чем смогла сделать что-то по-настоящему нелепое, например, разразиться рыданиями перед этой восхитительной ведьмой Луизой. Роб поймал Кейт внизу лестницы: - Кейт, клянусь, я не собираюсь снова сойтись с Луизой. Тебе незачем уходить. - Нет, есть. – Она продолжала идти. Ей нужно было добраться до машины. Только бы она смогла добраться до машины. - Я даже не знал, что она и малышка приедут, пока она не позвонила мне из аэропорта Сан-Вэлли этим утром. - Это не имеет значения, - потянулась к дверной ручке Кейт. Он положил ладони ей на плечи и развернул к себе лицом: - Я позвоню тебе завтра. Глаза Кейт начало жечь, и она почувствовала, что готова сорваться. Она узнавала симптомы. Она развалится на мелкие кусочки, но не сейчас. Она подождет, пока не останется одна. - Нет. Не звони. Я больше не могу делать это. Думала, что могу, но нет. Роб нахмурился: - Не можешь делать что? - Не могу говорить себе, что фантазии достаточно. Это ложь, - ее голос дрогнул, и она опустила глаза на свои туфли. – Не важно, сколько раз я говорила себе, что ты сделаешь мне больно, я влюбилась в тебя. Она пропустила несколько ударов сердца, прежде чем он сказал: - Ты мне небезразлична. Она сказала, что любит его, а он говорит, что она ему небезразлична. Кейт полагала, что это лучше, чем «спасибо». Она посмотрела на него и сморгнула слезы: - Я тебе небезразлична? - Больше, чем любая другая женщина. Этого было недостаточно. Не в этот раз. - И как долго? Что будет через год? Через два года? Через пять лет? Сколько из своей жизни я должна отдать тебе? Сколько лжи я должна сказать себе? Сколько времени пройдет, пока ты не решишь, что мы должны ходить на свидания с другими людьми или быть просто друзьями, или пока ты не найдешь кого-нибудь еще? - Я не знаю! Столько, сколько это будет длиться. Кейт вдохнула и медленно выдохнула: - Этого недостаточно. - А чего же, черт возьми, достаточно? - Мужчины, который пообещает любить меня вечно. Роб сжал ее руку. - Иисусе, ты что, говоришь об обручальном кольце? – Он покачал головой: – Это безумие.Безумие?Злость смешалась с болью. - Отпусти меня. Его глаза сузились, и он убрал руки. Отошел от машины. Рывком открыв дверцу, Кейт забралась внутрь, прежде чем расплакалась прямо перед ним. Она впихнула ключ в замок зажигания и уехала. Бросив последний взгляд в зеркало заднего вида, она успела заметить, что Саттер поднимается по ступеням, прежде чем его образ стал расплываться, и затем снова сосредоточилась на дороге. В чем же дело? Она велела себе держаться подальше от Роба. Она приехала в Госпел, чтобы попытаться выяснить, что с ней не так, а не влюбиться всем сердцем и душой в мужчину, который никогда не сможет полюбить ее так сильно, как она любит его. Кейт выехала на шоссе. Нет, в этот раз кое-что было по-другому. По-другому потому, что она больше не была готова довольствоваться меньшим, чем заслуживала. Она любила Роба. Она не могла припомнить, чтобы когда-то так любила другого мужчину, но ее дед был прав. Она стоила всего, что мужчина мог ей дать. Его сердца. Его души. Его обещания любить ее вечно. *** Следующим утром Роб отвез Луизу и Амелию в аэропорт. Чтобы отправить их ближайшим рейсом, пришлось выложить кругленькую сумму, но он боялся, что убьет свою бывшую. А он на самом деле не хотел делать этого. Он не хотел провести остаток жизни в тюрьме, чтобы Амелию воспитывали родственники. Но его злость на Луизу и рядом не стояла с тем, что он чувствовал к Кейт. Какого черта с ней было не так? Почему она испортила всё разговорами о том, что хочет от него большего, хочет брака? Он думал, она была другой, но оказалось, что это не так. Он должен был подумать получше, прежде чем связываться с ней. Он на собственной шкуре узнал, что секс не бывает бесплатным. Всегда есть цена. Ценой Кейт оказалось обручальное кольцо. Он уже был против воли вовлечен в один плохой брак. Его не затянут во второй. Этого просто никогда не произойдет. Кейт могла сидеть в своем магазине и печь хлеб, и превратиться в старую деву, ему-то что за дело! Ему нравилась Кейт. Он говорил правду, когда сказал, что она ему небезразлична. Она действительно ему небезразлична, но он собирался постараться забыть ее. Он ни за что не позволит ей свести себя с ума. Когда Роб остановил «Хаммер» позади «Саттерс Спорт», Адам Тэйбер уже ждал его. Саттер открыл двери магазина, и Адам зашел внутрь. - Мистер Саттер, - сказал он, – Уолли не может сегодня прийти, потому что у него ветрянка. - Все в порядке. У меня не очень много работы для вас, - Роб оглянулся на Адама через плечо и внимательней присмотрелся к сумке в руке мальчика. – Что это? – спросил он, указывая на то, что выглядело очень похожим на гранолу. - Гранола. - Где ты ее взял? - В «М&С». Ее готовит леди из магазина. - Кейт? Леди с рыжими волосами? - Ага. Она дала мне бесплатно, потому что хотела, чтобы я рассказал всем, что гранола на самом деле вкусная. Потом они придут и купят ее. Кейт украла его идею о граноле! - Адам, - сказал он, – ты остаешься за главного в магазине, пока Роуз не приступит к работе. Я вернусь через несколько минут, - он ударил по входной двери ладонью и надел солнечные очки. Он был так зол, что его не беспокоило то, что он оставил одиннадцатилетнего мальчика управляться в магазине. Он не мог вспомнить, когда был настолько взбешен. Хотя нет. Мог. Прошлым вечером, когда Кейт сказала, что любит его, а затем, почти на том же выдохе, что все кончено. Гнев прожег дыру в его желудке, и Роб стиснул зубы. - Привет, Роб. Я не видел тебя уже несколько дней, - сказал Стэнли, когда Саттер вошел в «М&С». - Привет, Стэнли, - Роб сделал вдох и заставил свои челюсти разжаться. Он не хотел обрушивать свой гнев на того, кто в скором времени станет его отчимом. - Через минуту должна подойти твоя мать, чтобы поговорить о цветах для свадьбы. Ты, наверное, знаешь, что это сейчас модно. - Да, знаю. Кейт здесь? – спросил он и подумал, что умудрился произнести это чертовски весело. Стэнли задумался на секунду, потом сказал: - Она в подсобке, упаковывает гранолу, которую приготовила утром. Этот товар распродается с сумасшедшей скоростью. Роб подумал, что его голова может просто взорваться. Он прошел за прилавок в подсобку. Кейт, стоя к нему спиной, вытаскивала противень из духовки, затем поставила тот на стол и подняла глаза. Она даже не попыталась выглядеть виноватой. - Что ты здесь делаешь? Остановившись перед ней, Роб упер руки в бедра: - Ты украла мою идею с гранолой. - Не будь смешным. - Ты знала, что я работаю над улучшением рецепта, и украла его. – Плевать, что он использовал гранолу как предлог, чтобы заманить Кейт к себе домой и раздеть. Взяв лопаточку, Кейт перемешала гранолу. Насмехаясь над ним. - Этот рецепт не был секретом, как, например, семь трав и специй полковника Сандерса. - Ты знала, что я работал над ним, чтобы продавать в своем магазине. Она пожала плечами: - Ты потерял время. Ты проиграл. - Что? – Ему хотелось схватить ее и потрясти, и прижать к своей груди так крепко, чтобы он мог впитать ее своим телом. Кейт откусила и задумчиво пожевала: - Ммм. Хочешь кусочек? Черт возьми, у нее есть характер. И это Робу в ней нравилось, и он хотел, чтобы его жизнь снова стала такой, какой была до того, как Кейт решила, что им нужны постоянные отношения. - Ты не отказалась от своей бредовой идеи насчет брака? - С тобой? Отказалась. - Она сложила руки под грудью и заявила: - Сын Харви Мидлтона, Брайс, пригласил меня на свидание. Прошло менее двадцати четырех часов с того момента, как она призналась ему в любви, и она уже собиралась на свидание? - Ты не можешь пойти с ним. - Почему?«Потому что я так сказал», - вероятно, было не лучшим ответом. - Потому что он лысеет. Кейт посмотрела на него, как будто он потерял разум. Скорее всего потому, что Роб чувствовал себя так, будто на самом деле потерял его. – Ну и иди с ним на свидание. Это меня не касается, - сказал он, отвернулся и пошел из подсобки в торговый зал магазина. Если Брайс Мидлтон наложит руки на Кейт, Роб не будет брать его в захват и показывать, где раки зимуют. Грейс отвлеклась от разговора со Стэнли. Она улыбалась. - Как ты себя чувствуешь, Роберт? - По сравнению с чем? – отрезал он. Слишком большая цена за то, чтобы не позволить Кейт свести его с ума.

ГЛАВА 19Легкий бриз вызывал рябь на поверхности озера Фиш Хук, а лучи теплого послеполуденного солнца маленькими искорками отражались в волнах. Подол кремового шифонового платья колыхался чуть выше колен Грейс Саттер, пока она дочитывала последнюю строчку поэмы своему жениху и всем собравшимся в Соки-парк. Невеста и жених стояли в изящной беседке, увитой зеленью, посреди маленькой лужайки. Церемонию вел проповедник из городской церкви. Кейт стояла позади деда и заметила, как задрожали его руки, когда он вытащил из кармана поэму. Расправив листок, Стэнли начал:Черно-серый в моей жизни Цвет присутствовал во всем, Все тоскливей и тоскливей Становилось с каждым днем.Слушая, как дедуля рассказывает об одинокой жизни до встречи с Грейс, Кейт разглядывала свои накрашенные розовым лаком ногти на ногах. Она сосредоточилась на любимых сандалиях от Фенди. Бежевые ремешки из мягкой кожи обвивали ее ноги, а золотая цепочка свисала с пятки и тихонько позвякивала, когда Кейт двигалась. Любимые туфли обычно поднимали ей настроение и заставляли чувствовать себя дивой. Сегодня ничто не могло помочь ей почувствовать себя лучше. Она скользнула взглядом по шести футам травы, которые отделяли ее сандалии от черных кожаных ботинок Роба. Отвороты его темно-серых брюк лежали точно на шнурках, а бритвенно-острые стрелки поднимались вверх до края пиджака. В одной руке Саттер держал, опустив его вниз, маленький букет матери из белых роз. Кейт не позволяла своему взгляду подниматься выше, но ей и не нужно было делать этого, чтобы знать наверняка, как хорошо выглядит этот мужчина. Грейс с сыном приехали в парк в скором времени после Кейт и Стэнли. Саттер вел свою мать между рядами, и, глядя на него, Кейт почувствовала, как ее грудь сжалась, а дышать стало тяжело. Роб коротко постригся, сбрил эспаньолку и привел в порядок Фу Манчу, обрамлявшие его губы. В сером костюме и с короткой стрижкой он так и просился на обложку «GQ», но вы бы никогда не спутали его с моделью. Слишком много тестостерона таилось в нем под внешней оболочкой, чтобы позволить кому-то уложить его волосы гелем или сбрызнуть водой. Кейт не разговаривала с Робом с того утра, как тот ворвался в «М&С», злясь из-за своей гранолы. Это было неделю назад, и разбитое сердце уже должно было начать исцеляться. Но на самом деле, казалось, оно разбивалось еще чуть-чуть каждый раз, когда Кейт видела Роба. В прошлом, когда ее душа болела, Кейт Гамильтон могла сказать себе, что она справится. Она и справлялась. В этот же раз все было не так хорошо. Она все еще не могла прийти в себя. Стэнли закончил чтение поэмы. Кейт передала ему простое золотое обручальное кольцо, достав его из сумочки, висевшей у нее на плече, и улыбнулась деду и Грейс, когда те пообещали любить друг друга до самой смерти. Почувствовав, что Роб смотрит на нее, Кейт перевела на него взгляд: она была не в силах удержаться. Его зеленые глаза были так близко, и это напомнило ей о том дне, когда она впервые увидела Роба в «М&С». Сейчас его лицо было лишено всяческого выражения. Он гораздо лучше Кейт притворялся, что ему все равно. А может быть, он вообще не притворялся. Звук голоса проповедника, объявлявшего Стэнли и Грейс мужем и женой, заставил Кейт вернуться к бракосочетанию. Она немного приподняла уголки губ и оглядела гостей, сидевших на стульях, взятых взаймы из клуба. Ее мать и отец сидели в первом ряду рядом с ее братом Тедом и двоюродной бабушкой Эдной. Два других брата Кейт находились за границей и не смогли приехать. Когда Стэнли и Грейс Колдуэлл поцеловались, аплодисменты стихли, и гости встали, чтобы подойти к паре. Кейт отступила назад, и каблуки провалились в траву. Городские вдовы первыми поздравили Грейс. Некоторым из них даже удалось выглядеть искренними. Родители Кейт обняли Грейс, сказав, что теперь она и Роб – часть их семьи. Кейт была уверена, что они на самом деле имели это в виду. Любой мог сказать, лишь взглянув на Стэнли, что Грейс сделала его счастливым. Теперь Роб был пасынком Стэнли. Даже если бы Кейт умудрилась избегать Саттера весь год, ей бы пришлось встречаться с ним на День благодарения и на Рождество. Как она собиралась избавиться от своих чувств к нему, если ей все время придется видеть его на стоянке или разговаривать с ним за ужином, поедая индейку или окорок? Ей нужен был отпуск. Уехать куда-нибудь. Возможно, когда дед и Грейс вернутся из свадебного путешествия, Кейт могла бы поехать в Вегас и встретиться с друзьями. Может быть, она должна переехать. Теперь ее дед счастлив. Он не нуждается в ней, а за пределами Госпела есть целый огромный мир. Мир без Роба Саттера, ну, за исключением праздников. Откуда-то до Кейт донесся глубокий смех Роба, и она посмотрела в ту сторону. Роуз Лейк, положив руку на его плечо, поднялась на носочки, чтобы прошептать что-то Саттеру на ухо. Кейт повернулась к проповеднику и поблагодарила его. Поболтала с близнецами Абердин, умудряясь улыбаться и притворяться, что не умирает внутри. Да, она должна переехать, решила Кейт. Но на самом деле ей не хотелось делать это. Не прямо сейчас. Она только начала вписываться в городскую жизнь. Присоединилась к «Большим женушкам-мастерицам» и должна была пойти на свою первую встречу с ними следующим вечером. Она раздавала бесплатные закуски и планировала посвящение жителей Госпела в чудеса деликатесов и желе «Халапеньо». Она только начала ощущать, что Госпел – ее дом, и если бы она стала слишком усердно думать над этим, то могла бы и испугаться. Кейт извинилась и подошла к павильону, где разместилась фирма по обслуживанию приемов из Сан-Вэлли, которую наняла Грейс. Помогла им выставить сладости и орешки и подняла глаза, услышав стук трости Ионы Осборн. На Ионе было красное платье с таким количеством голубой тесьмы на оборках, что пожилая леди выглядела так, как будто собиралась станцевать кадриль. - Привет, Иона. - Привет, Кейт. - Она остановилась и посмотрела на трехъярусный бело-голубой свадебный торт: – Ты испекла этот торт? - Нет. Кексы – мой предел. - И ты хорошо с ними справляешься. - Кейт была готова сказать спасибо, но тут Иона спросила: - Ну что ж, когда наступит твоя очередь выходить замуж? Кейт подумала, что очевидным ответом на этот вопрос было бы: «Когда мне предложат». Однако она не стала утруждать себя, указывая на очевидное, и ответила: - Я еще не нашла подходящего человека. Но она нашла его. Или, по крайней мере, думала, что нашла. Она посмотрела поверх огромной копны волос Ионы на Роба. Тот стоял и разговаривал с братом Кейт, указывая на озеро в направлении города. Мужчины пожали друг другу руки, затем Тед направился к Кейт, стоявшей в павильоне. - Сколько раз тебя спросили, когда будет твоя свадьба? – поинтересовался брат, взяв бокал пунша. - Около десяти. А тебя? - Пять, - Тед осушил маленький бокал. – Ты выиграла. Но это было соревнование, в котором Кейт не хотела побеждать. Она чувствовала себя немного раздраженной, а лицо болело от несходящей улыбки. Голова тоже болела. Двоюродная бабушка Эдна взяла кусочек торта и подошла к Кейт и Теду. Кожа Эдны выглядела такой же грубой, как кожа старого армейского сапога, и Кейт не была уверена, что является причиной этого: привычка бабушки выкуривать пачку сигарет в день или токсичный эффект от ее болонского пирога. - Ты следующая? – спросила Эдна, протягивая руку за чашкой с орешками. Кейт не нужно было спрашивать, что бабушка имеет в виду. - Нет. - Ну, дорогая, если уж твой дедушка умудрился найти кого-то своего возраста, это должно обнадежить тебя. Кейт склонила голову набок: - Ты знаешь, что гарвардские ученые пришли к выводу, что кока-кола не является эффективным средством, разрушающим сперматозоиды? - Что?! – уставилась на нее Эдна, приоткрыв рот. Кейт похлопала двоюродную бабушку по костлявому плечу: - Это полезно знать, если ты когда-нибудь окажешься без презерватива. Рассмеявшись, Тед приобнял сестру: - Что ты скажешь, если мы удерем отсюда и найдем какой-нибудь бар? Было еще достаточно рано, так что «Олений рог» не будет полон болванов. - Хочешь сыграть партию в пул? Брат улыбнулся: - Я не позволю тебе выиграть. Они вышли из павильона. - Ты никогда не позволял мне выигрывать. - Кейт, - ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто окликнул ее. Даже после всего произошедшего звук его голоса все еще струился внутри нее как теплый ром. Она глубоко вдохнула и повернулась, чтобы увидеть, как Роб идет к ней. Он остановился в нескольких метрах и посмотрел ей в глаза: - Не возражаешь, если я украду твою сестру на несколько минут, Тед? - Нет, я не против. Кейт? Она передала ключи брату: - Подожди меня в машине. Роб подождал, пока Тед удалится, прежде чем сказать: - Почему ты так быстро уезжаешь? Потому что ты меня не любишь, и мне слишком трудно оставаться тут. - Мы с Тедом собирались сыграть в пул и рассказать друг другу о том, что произошло в нашей жизни после Рождества. Саттер расстегнул пиджак и засунул руки в передние карманы брюк. - Ты собираешься рассказать ему о нас? - Здесь нечего рассказывать, - покачала она головой. - Могло бы быть. Даже теперь ей так хотелось поверить в это. Но все это были иллюзии. Фантазии. - Когда я связалась с тобой, то знала, что в конце концов мне будет больно. Мне не следовало убеждать себя, что я смогу справиться с этим. Я не смогла и не смогу. Все кончено, Роб. Качнувшись на каблуках, Саттер потер ладонью подбородок: - Дело в том, что, думаю, я, возможно, влюблен в тебя. Возможно? Кейт ждала, что Роб уточнит, но он этого не сделал. Он смотрел на нее, как будто ожидал чего-то. Это было слишком больно, и она повернулась, чтобы уйти, прежде чем даст волю слезам, от которых уже пощипывало глаза. Он схватил ее за руку, останавливая: - Я говорю тебе, что думаю, что люблю тебя, а ты уходишь? - Или ты любишь кого-то, или нет. Думать, что ты, возможно, влюблен, не то же самое, что быть влюбленным. Этого недостаточно. Его глаза сузились. - А бумажки и кольца достаточно, чтобы убедить тебя, что я тебя люблю? - Нет, но они – первый шаг к тому, чтобы провести жизнь с человеком, которого любишь. Он поднял ладони. - А ты видела процент разводов? – спросил Роб с недоверием, опуская руки. – Можешь поспорить, каждая из этих чертовых пар думала, что проведет остаток жизни, любя друг друга. - Говори потише. Ради бога, ты же на свадьбе своей матери. – Она скрестила руки на груди, на сердце. – Так получилось, что я считаю, что твоя мать и мой дед будут счастливы и останутся вместе. - Да, но они все еще лишь одна пара из шестидесяти. Поскольку ты так любишь статистику, думаю, ты это знаешь. Вообще-то, там было пятьдесят процентов. - Мне наплевать на статистику. Я забочусь о себе. Наконец-то. Я забочусь о себе достаточно, для того чтобы не соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. - Ты думаешь, что заслуживаешь брак? – спросил он, все же понизив голос. – Детка, никто не заслуживает этой частички ада на земле. - И все же я хочу этого. Я хочу попытаться с кем-то, кто любит меня настолько, чтобы попытаться вместе со мной. Я хочу стареть, глядя на одно и то же лицо каждое утро. Хочу стареть, глядя на одно и то же лицо каждый вечер за ужином. Я хочу быть одной из тех пожилых пар, которые все еще держатся за руки и смеются после пятидесяти лет брака. Вот чего я хочу. Хочу быть чьей-то вечной любовью. - Так вот оно что. Или я женюсь на тебе, или ты исчезнешь из моей жизни? Только так? Так просто? Нет, не так просто. Разрыв с Робом Саттером разбил ей сердце, но было бы намного хуже, если бы Кейт позволила этому продолжаться. - Брак – просто бумажка, - усмехнулся он. - Если ты веришь в это, неудивительно, что твой брак с Луизой закончился катастрофой. Роб смотрел, как Кейт уходит, и чувствовал, как его челюсти сжимаются. Он только что сказал, что, возможно, влюблен в нее, а она бросила его слова ему же в лицо. Он отвернулся, и его взгляд остановился на Диллоне Тэйбере и его жене Хоуп, стоявших в нескольких метрах от Роба в тени дерева. Диллон повернул голову к жене и прижался лбом к ее виску. Он сказал что-то, что заставило ее поцеловать его. Легкое прикосновение губ, после которого шериф провел рукой вниз по спине жены до ее округлой попки. Привычное прикосновение двух людей, очень хорошо знающих друг друга. Вот чего хотела Кейт, и если бы Роб был честен с самим собой, он бы признал, что тоже хотел этого. Но какова цена? Лист бумаги и золотое кольцо? Эти вещи не заставят людей любить друг друга. Роб засунул руку в карман и вытащил ключи. Найдя мать и Стэнли, попрощался с ними. Ему не хотелось говорить с кем-то. У него было слишком много мыслей в голове. Он пошел домой и вернулся к привычной рутине вязания мушек, чтобы отвлечься от проблем с Кейт. Это не сработало. И на следующий день после закрытия магазина Роб взял спиннинг и отправился на реку Биг Вуд. Был ранний вечер и солнце окрашивало облака в оранжевый и ярко-пурпурный цвета. Натянув болотные сапоги и жилет, Роб зашел в воду. Утешение и спокойствие, которые он обычно находил в монотонном ритме забрасывания и вытягивания мушки, ускользали от него. Мир с самим собой, которого Роб достигал здесь, где не было ничего, кроме шума воды и изредка появлявшихся голубей, не давался ему в руки. Саттер думал о том, что вчера на свадьбе сказала Кейт. Она считала: брак означает, что люди будут любить друг друга вечно и никогда не будут одинокими. Роб любил Кейт. Он не просто думал, что любил. Он понимал это до глубины души, но были вещи худшие, чем одиночество. Он забросил нимфу вниз по течению на самую кромку глубокого омута. Мушка отплыла на несколько метров, и через пару секунд Роб почувствовал рывки на том конце лески. Он поднял спиннинг и смотал лишнюю леску. Спиннинг согнулся, и Роб понял, что у него на крючке большая рыба. Она дергалась и бесилась, затем бросилась вниз по течению, сражаясь изо всех сил. Пятнадцать минут спустя борьба была окончена, и шестнадцатидюймовая радужная форель била хвостом у сапог Роба. Он вынул из воды огромную рыбу, восхищаясь ее красками. - Разве она не прекрасна, - сказал он, прежде чем понял, что один. Он так привык к тому, что Кейт рядом с ним, что произнес это вслух. За короткое время она стала неотъемлемой частью его жизни. Он осторожно удалил крючок и отпустил рыбу. Течение било его по ногам, пока он шел через реку к берегу. Прислонив спиннинг к «Хаммеру», Роб открыл багажник. То, что Кейт не было рядом, не значило, что он должен быть один. Не так, как прежде. То, что Кейт не было рядом, не значило, что в его жизни не может быть женщины. Он сбросил жилет, но был не в силах сбросить ощущение одиночества, которое грузом лежало на его плечах. Проблема была в том, что он не мог представить себя ни с кем, кроме Кейт. И это было большой проблемой, потому что Кейт хотела большего, чем он мог дать ей. Он был паршивым мужем для Луизы: они сделали друг друга несчастными. Он снял болотные сапоги и бросил все снаряжение в багажник «Хаммера». Роб любил Кейт. Любил так, что это заставляло его внутренности завязываться узлом. Он женился на Луизе. У них был ребенок, но он никогда так ее не любил. По дороге домой Роб тщательно разложил по полочкам свою жизнь. Он был парнем, который учился на своих ошибках. Но, может быть, он не так уж учился на них, а просто избегал жить по-настоящему. Потом он встретил Кейт с ее красивым лицом и острым языком, и она заставила его хотеть большего. Кейт тоже хотела большего. Она хотела стареть с кем-то, но этого ли хотел Роб? На этот вопрос ответить было нетрудно. Он хотел Кейт. Он хотел держать ее за руку без причины, просто потому, что мог сделать это. Он хотел прижаться губами к ее уху и сказать что-то, что заставило бы ее рассмеяться. Он хотел провести ладонью по спине Кейт до ее округлой попки. Привычное прикосновение двух людей, очень хорошо знающих друг друга. Он хотел смотреть, как она пытается превзойти его в рыбалке, в то же время зная, что на ней кружевные стринги. Он хотел, чтобы она была его другом и любовницей, и он хотел этого на всю оставшуюся жизнь. Саттер взял левее и направился в «М&С», но Кейт не пекла хлеб на завтра. Один из близнецов Абердин сказал Робу, что она упоминала что-то про «Больших женушек-мастериц». Он бы не удивился, если бы она планировала силой накормить их желе «Халапеньо». Роб подъехал к клубу: сердце стучало, как сумасшедшее, пока он поднимался по ступеням. Даже не открыв двери, он услышал голоса нескольких женщин. Замер, положив руку на дверь, собираясь с духом, и зашел в клуб. Взгляд Роба упал на миссис Фернвуд, которая стояла между двумя длинными столами. В руке она держала листок бумаги и говорила: - Сложи левую часть твоего треугольника пополам. Дверь закрылась с громким хлопком, и все головы повернулись к Робу. Его интересовала только одна рыжуля, сидевшая в самом конце самого дальнего стола. Она подняла глаза: ее взгляд был настороженным, пока Роб шел к ней. - Привет, Роб, - окликнула его Регина. – Ты пришел сделать оригами цикаду? Он бы лучше получил удар шайбой, чем стал делать чертову оригами цикаду. Множество глаз прожигало в нем дыры. Роб шел по клубу, пока не остановился перед Кейт. - Мне надо поговорить с тобой. - Сейчас? - Да. - Когда она лишь нахмурилась, он добавил: – Не заставляй меня перекидывать тебя через плечо. Его слова услышала Иона Осборн и захихикала. Положив сложенную бумагу, Кейт встала. - Я сейчас вернусь, - сказала она женщинам. Роб взял ее за нежную руку и вывел на улицу. Как только дверь за ними закрылась, Кейт выдернула руку из его ладони. - Что-то случилось с Грейс и дедулей? Заходящее солнце омывало дикую местность тенями и отбрасывало серебристые лучи на бледные щеки Кейт. Они стояли на ступенях клуба, и Роб мог поспорить, что если он откроет дверь, двадцать пожилых леди выпадут наружу. - Нет, - он смотрел на нее, на женщину, любя которую, хотел провести всю свою жизнь. – Я здесь не из-за этого. Она сморщилась: - Ты воняешь, как рыба. - Я знаю. Я только что поймал шестнадцатидюймовую красотку. Тебе бы она понравилась. - И ты пришел, чтобы сказать мне это? - Нет, но пока я рыбачил, я понял, как сильно скучаю по тебе, и что моя жизнь – полное дерьмо без тебя. - Роб, я не… - Ты права, - перебил он ее, прежде чем растерял все мужество. – Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь кого-то, кто будет любить тебя достаточно сильно. Боль затуманила глаза Кейт, и она отвернулась. Роб положил ладонь ей на щеку и заставил посмотреть на себя. - Я люблю тебя, Кейт. Я не просто думаю, что, возможно, люблю тебя. Я никогда не любил женщину сильнее, чем тебя. Я люблю твою силу воли. Люблю то, что другие мужчины считают, что рядом с тобой у любого яйца усохнут, и что я один знаю правду. Люблю то, что ты в одиночку хочешь изменить гастрономические привычки всего Госпела. Люблю то, что ты знаешь, чего стоишь. Я привык думать, что если что-то идет в моей жизни не так, я просто решаю проблему, никогда не повторяя прежних ошибок. Но это сделало меня чертовски одиноким. А потом пришла ты и снова впустила солнечный свет в мою жизнь. И я больше не хочу возвращаться к тому, что было до того, как ты попыталась соблазнить меня той ночью в Сан-Вэлли. Я люблю тебя и хочу быть с тобой навеки. Хочу, чтобы ты была моим другом и любовницей. Не на сегодня или завтра. Не на год или пять лет. – Он обнял ее за талию и приблизил губы к уху: – Кейт, будь моей женой. Моей любовницей. Моей вечной любовью. После молчания, которое, казалось, тянулось целую жизнь, Кейт сказала: - Ты снова делаешь это. - Что? – Роб отстранился и посмотрел ей в лицо. Слезинки повисли на ее ресницах, и сердце тяжело забилось у него в груди, пока он ждал, когда она снова заговорит. - Делаешь невозможным ответить тебе «нет». - Значит, скажи «да», - улыбнулся он. - Да, - она обвила руками его шею и прижалась лбом к его лбу. – Я люблю тебя, Роб. Я люблю то, что твое эго больше моего. Я люблю то, что ты отважился прийти к «Женушкам-мастерицам» ради меня. Я приехала в Госпел в поисках своего пути в жизни, а нашла тебя. Ты мой любовник и мой мужчина из фантазий. Он подарил ей долгий, страстный поцелуй, а отстранившись, сказал: - Я тут подумал, что мы должны отпраздновать в той сторожке, где встретились впервые. Положив руки ему на плечи, Кейт отклонилась назад: - Это не самое лучшее из моих воспоминаний. Он усмехнулся: - Это лучшее из моих. - Ты просто хочешь, чтобы я скрутила тебя в сексуальный кренделек. - Ты снова читаешь мои мысли. - Иногда это совсем не трудно, - тихо засмеялась Кейт. Она была такой всезнайкой и болтушкой. Роб крепко прижимал ее к себе, зарывшись носом в волосы на макушке. И именно эти два качества он и любил в ней.

ЭПИЛОГКейт Саттер поднесла кружку горячего рома с маслом к губам и сделала большой глоток. День святого Валентина, решила она, был чертовски сказочным. По шкале «чертовски сказочных вещей» этот день располагался где-то между обнаженной задницей ее мужа и кольцом от Тиффани с бриллиантом в четыре карата на пальце новоиспеченной миссис Саттер. Кейт оглядела бар «Дучин Лаундж» в «Сан-Вэлли Лодж». Гирлянды из сияющих сердец, розы и мерцающие свечи. Красные и розовые сердца были привязаны за барной стойкой и на больших окнах, из которых открывался вид на покрытые снегом сосны, расчищенные дорожки и ночных лыжников. Она была замужем целых шесть часов и смотрела в будущее с радостью. Они с Робом произнесли клятвы в маленькой церкви Госпела и после приема отправились в свадебное путешествие. Первой остановкой стал «Дучин Лаундж». В конце лета дедушка Кейт ушел на пенсию и передал управление «М&С» в руки внучки. В тот день, когда Стэнли и Грейс уехали на новом «Виннебаго», Кейт заказала новый кассовый аппарат, который отслеживал покупки с помощью системы учета реализации. Ее хлеб домашнего приготовления распродавался каждый день, хотя желе «Халапеньо» все еще было не очень по вкусу местным жителям. - Эль «Сан-Вэлли», - раздался рядом с ней мужской голос. - Бутылка или на разлив? - спросил бармен. - Бутылка сойдет. Кейт пробежала глазами по потертым «Левисам» и голубой фланелевой рубашке вверх, к зеленым глазам. - Хочешь увидеть мою татуировку? – спросила она. Бармен поставил на стойку бутылку, и Роб поднес ее к губам. - Ты хочешь снять меня? - Да, - Кейт встала и поставила кружку. – У нас еще девятьсот двадцать фантазий, над которыми нужно поработать. Сделав глоток, Роб опустил бутылку. - Девятьсот девятнадцать, - сказал он с улыбкой, полной чистейшего греха. Затем взял Кейт за руку и вывел из бара так быстро, как только мог. – Но кто считает?