Несравненная

Глава 4

Через несколько минут они пришли к конюшне, которая была довольно старой, но достаточно большой, чтобы вместить много лошадей.

— Очень хочу показать тебе скакунов, которые прибыли вчера, — говорил граф своему другу, пока они шли вдоль стены, ограждавшей стойла. — Ты оценишь их по достоинству.

— Я думал, Чарли окажет тебе эту любезность, — ответил Гарри. — Он действительно хорошо разбирается в лошадях. Лучше, чем кто-либо другой.

— Не скромничай, пожалуйста, — сказал другу граф. — Я бы хотел узнать твое мнение.

Аморита почувствовала тепло и искренность в его словах. Она знала, что Гарри это тоже было приятно.

Они вошли внутрь через первые ворота конюшни.

Когда девушка увидела животных, находящихся там, она поняла, что граф не преувеличивал, когда расхваливал свое приобретение.

Двигаясь от одного стойла к другому, Аморита находила каждую следующую лошадь еще более превосходной, чем предыдущая. Они и вправду были изумительными.

Пока Гарри и граф обсуждали их достоинства, девушка помалкивала.

Она старалась успокоить одного из разгорячившихся скакунов, когда вдруг заметила, что граф внимательно наблюдает за ней.

Поскольку ей показалось, что она должна прокомментировать свое поведение, она сказала:

— Он очень красивый и довольно норовистый. Так и рвется с места! Но это он от радости, а не от непослушания.

Граф рассмеялся и сказал:

— Вижу, ты любишь лошадей, Рита.

Аморита была удивлена тем, что он обратился к ней на «ты» и просто по имени — ведь они только познакомились и были совершенно посторонними людьми.

Потом ей пришло в голову, что так, наверное, обращаются ко всем присутствующим здесь женщинам, и решила не заострять на этом внимания.

— Лошади обычно ведут себя послушно со мной, — просто сказала она, — они чувствуют, что я отношусь к ним с любовью.

Конь, которого Аморита то гладила, то говорила ему шепотом какие-то слова, вел себя намного спокойнее, нежели когда они только вошли в конюшню.

Граф, некоторое время наблюдавший эту картину, вдруг сказал:

— Полагаю, твои слова можно расценивать как просьбу прокатиться верхом на Гусаре?

Аморита поняла, что так звали понравившегося ей скакуна.

С горящим взглядом она повернулась к графу.

— Вы мне на самом деле разрешите? — спросила она. — Это было бы просто замечательно! Правда, можно?

— Конечно, можно, — ответил граф. — Знаешь, ты подала мне прекрасную идею. Думаю, а не организовать ли нам скачки для дам? Гарри, что ты об этом думаешь?

Гарри, который немного отстал от них, выбирая себе лошадь для предстоящего состязания, не участвовал в разговоре и не знал, о чем шла речь.

Теперь, присоединяясь к графу и своей сестре и услышав последние слова, обращенные к нему, сказал:

— Что такое? Дамские скачки? Да, отличная идея!

— Рита, конечно же, захочет принять в них участие! — продолжал граф.

Глядя на своего брата, Аморита не могла понять, был ли он удивлен или рассержен.

Но Гарри только заметил:

— Она очень хорошая наездница.

Аморита посмотрела на графа:

— Тогда, пожалуйста, пожалуйста, можно я поеду на Гусаре?

— Ты точно уверена, что справишься с ним? — спросил граф. — Это сейчас он спокоен. Мне говорили, что конюхи, которые работают здесь, боятся его как дьявола!

— Я не боюсь, — ответила девушка. — Мой отец всегда говорил мне, что если конь знает, что ты его боишься, он непременно взбрыкнет и будет пытаться скинуть тебя, чтобы показать свое превосходство.

— Значит, твой отец хороший знаток лошадей? — заметил граф. — Чем он занимается?

Аморита собиралась было ответить, но тут же осеклась, вспомнив, что этот вопрос они забыли обговорить с Гарри. Графу наверняка совсем не обязательно было знать что-либо про ее родителей.

Было бы большой ошибкой изобретать себе мнимых родителей, не посоветовавшись с братом.

Оставив графа без ответа, она слегка ущипнула Гусара. Конь немедленно заржал на всю конюшню и встал на дыбы.

— Полегче, полегче, мальчик! — приказала коню девушка, делая вид, что забыла про вопрос графа из-за животного. — Ты не должен себя так вести, иначе мне не позволят проехаться на тебе. А мне очень хочется проверить, на что ты способен!

Она говорила спокойным, ласковым тоном, который, как ей казалось, лошади, на которых она ездила, понимали, поэтому слушались ее беспрекословно.

Только когда Гусар совсем успокоился, она снова повернулась к графу и сказала:

— Если вы позволите мне прокатиться на Гусаре, это будет так же волшебно и волнующе, как если бы мне посчастливилось улететь на Луну!

— Тогда его подготовят и будут держать специально для тебя, — пообещал граф.

Аморита улыбнулась ему в ответ:

— Вы очень добры.

— Уверен, толпы мужчин хотели бы оказаться на месте этого скакуна, — сказал граф, глядя ей прямо в глаза.

Решив, что было ошибкой позволять сестре так долго беседовать с графом, Гарри подозвал ее к себе.

— Рита, иди сюда! — крикнул он. — Хочу, чтобы ты взглянула вот на этого красавца. Я чувствую, что это — победитель!

Девушка со всех ног бросилась к брату, опасаясь, что он не одобрит ее разговоров с графом и того, что они собирались затеять верховую езду и скачки для дам.

В стойле находился очень большой и, судя по его виду, сильный жеребец.

— Как думаешь, а? — спросил Гарри сестру, пока та оглядывала коня.

— Глядя на него, могу предположить, что он в состоянии добежать отсюда до Северного полюса! — ответила Аморита.

— Все, что мне от него нужно, — сказал Гарри, — так это чтобы он пришел первым на беговой дорожке.

Все это время они говорили друг с другом очень тихо, а граф пока давал какие-то распоряжения конюхам.

— Думаешь, я должен выбрать этого? — спросил сестру Гарри.

— Я думаю, ты сам чувствуешь инстинктивно, внутри себя, подходит тебе этот конь или нет, — ответила Аморита. — Когда я увидела Гусара, я сразу поняла, что он для меня что-то значит. Не могу этого объяснить, но внутри я что-то чувствую такое, что безошибочно говорит мне — это мое.

Гарри улыбнулся ей:

— Я чувствую, что Крестоносец — это тоже мое.

— Тогда вы с ним непременно победите, — поддержала брата девушка.

Гарри скрестил пальцы и поднял руку вверх.

Аморита улыбнулась и сказала:

— Уверенность — это половина победы! Так говорил папа, помнишь, Гарри?

— Помню, — ответил Гарри, — но он был гораздо лучшим наездником, чем я.

— Не говори ерунды! — сказала Аморита. — Ты ездил не так хорошо, как отец, только из-за того, что был гораздо моложе. Но сейчас, я уверена, папа гордился бы тобой!

Говоря это, она знала, что как раз эти слова сейчас очень нужны были Гарри.

Аморита была достаточно умна, чтобы понять, как сейчас ее брату необходимы поддержка и ободрение.

Из-за вечных проблем с деньгами и нескольких неудач с лошадьми, которых ему не удалось продать по хорошей цене, он начал терять уверенность в себе.

Аморита знала, что поступает правильно, пытаясь подбодрить брата.

Когда граф присоединился к ним, Гарри сказал:

— Ройдин, если ты не возражаешь, то в больших скачках я бы хотел быть на этом скакуне. Какими они будут по счету?

— Первыми, — ответил граф. — Всего будет четыре. Если хочешь, можешь участвовать во всех четырех.

Гарри задержал дыхание. Потом неуверенно спросил:

— В таком случае мне лучше, наверное, выбрать еще одну лошадь?

— Выбери четырех, — ответил граф. — Здесь еще много достойных скакунов. А поскольку сам я в скачках не участвую, ты можешь взять четырех лошадей для себя. Не волнуйся, никто не узнает.

— Мне не следует жадничать, Ройдин, — сказал ему Гарри. — Я возьму двух самых лучших твоих коней для двух заездов.

Аморита с изумлением посмотрела на брата.

Она поняла, что Гарри на самом деле не хотел отнимать шансы у остальных своих друзей, поэтому и решил участвовать только в двух заездах.

Посмотрев еще нескольких жеребцов, они выбрали одного по кличке Меркурий. Аморита и Гарри сочли его превосходным.

Затем граф сказал, что ему нужно возвращаться в замок, поскольку вот-вот должны были подъехать остальные его гости.

Когда они шли назад, граф попросил Гарри:

— Мне нужен твой совет, дружище, по модернизации моей конюшни. Давай поговорим, когда у тебя будет время. Да и, поскольку у тебя у самого целое хозяйство и большой замок, ты наверняка сможешь мне рассказать, какой ремонт и нововведения нужно сделать прежде всего, чтобы придать этому родовому гнезду цивильный вид.

— Буду рад помочь, — ответил Гарри. — Хотелось бы мне сделать и со своим замком то же, что ты можешь сделать со своим. Хотя мой дом по сравнению с твоим кажется очень маленьким.

— Как только у меня будет время, я обязательно приеду навестить тебя и посмотреть твое жилище, — пообещал граф.

После этих слов Аморита бросила быстрый взгляд на брата.

Она так же, как и Гарри, прекрасно понимала, что как раз визита графа в их поместье и нельзя было допустить.

Однако Гарри, как показалось Аморите, совершенно не подумав, со смехом ответил другу:

— Ну конечно же! Я буду рад тебе в любое время, но сначала тебе предстоит, как я посмотрю, столько дел! Теперь, когда у тебя достаточно средств, ты должен сделать свой дом самым выдающимся во всей Англии!

— Я намерен сделать его даже более внушительным и роскошным, чем Виндзорский замок! — объявил граф. — Я был там в прошлом году. И скажу вам, моя кровать была жесткой, как доска, и каждую ночь я блуждал по темным и запутанным коридорам в поисках своей комнаты. Ужасные воспоминания!

Гарри расхохотался.

— Своей комнаты! — развеселился он. — Странно, Ройдин, наши друзья рассказывали, что тоже блуждали по темным коридорам, но искали отнюдь не свои комнаты или просто были не в состоянии до них добраться по совсем другим, но совершенно очевидным причинам!

— Веришь или нет, — твердо заявил граф, — но мои причины заключались в усталости и желании скорее лечь спать.

Оба громко хохотали, как будто в их словах было что-то смешное.

Аморита так и не поняла, о чем они говорили.

Глядя вокруг, она заметила, что сад был совершенно запущен. С ним придется долго возиться, прежде чем он примет надлежащий вид.

Также ей было совершенно очевидно, что необходимо сделать с наружной частью здания. Ни один изъян не ускользнул от ее взгляда.

Когда они вернулись в гостиную, то обнаружили, что гостей стало гораздо больше.

Вновь прибывшие женщины, сопровождавшие джентльменов, выглядели еще более ярко и впечатляюще, нежели те, с которыми Аморита уже успела познакомиться.

На самом деле их платья были настолько вызывающими, что, как показалось Аморите, подходили только для сцены. Шляпы же были просто фантастическими.

Девушка подумала, что ее бедная матушка пришла бы в ужас, увидев хотя бы одну такую разодетую и яркую женщину у себя в деревне.

Подали чай. Амориту восхитил серебряный чайный сервиз времен Георга III. Чайник так и сверкал начищенными боками на большом серебряном подносе.

Она предположила, что все это великолепие досталось графу по наследству так же, как им их фамильное серебро.

Он, видимо, как и Гарри, не смог продать все эти вещи, чтобы оплатить свои чета.

«Кажется, — подумала девушка про себя, — ему очень повезло, что он не успел избавиться от этих вещей. Если бы он продал сервиз, а потом разбогател, он бы наверняка горько пожалел о сокровищах своего старого родного замка».

Должно быть, думая об этом, она выглядела чересчур серьезной.

К ее великому ужасу, сэр Мортимер, находившийся в противоположном конце комнаты, направился к ней.

— Почему не улыбаются эти губки, созданные для горячих поцелуев? — вкрадчиво спросил он, подойдя к ней почти вплотную.

Какое-то мгновение Аморита с недоумением смотрела на него.

Никто раньше не позволял себе так разговаривать с ней.

Она не знала, проигнорировать ли его слова или сказать, что не стоит быть столь фамильярным.

— Все-таки не понимаю, — сказал он, опередив ее, — почему я не встречал тебя раньше в Лондоне? Гарри прятал тебя от нас взаперти, чтобы тебя у него не украли?

— Я живу за городом, — ответила Аморита ледяным тоном, сделав над собой усилие, чтобы не поставить наглеца на место.

— А, тогда понятно, — не отставал Мортимер. — Но теперь мы знакомы. Я обязательно найду тебя, когда вернусь в Лондон, даже если захочешь спрятаться от меня!

Поскольку девушка уловила в его словах скрытую угрозу, она решила отойти подальше от этого странного господина.

Гарри разговаривал с Джимми Понсонби.

Когда он понял, что сестра стоит около него, поспешил сказать:

— Ох, Джимми, прости, забыл тебе представить мою спутницу. Не думаю, что ты знаком с Ритой.

— Нет, — ответил Джимми, — но чрезвычайно рад познакомиться.

Он пожал Аморите руку и спросил:

— Вы давно знаете Гарри? Если да, то с его стороны просто невежливо было не познакомить нас раньше. Дружище, это преступление — скрывать от нас такую красоту!

— Я живу за городом, — скромно пояснила Аморита уже во второй раз.

— Это все объясняет, — обрадовался Джимми, — но, насколько я могу судить, вы совсем не выглядите как жительница провинции.

С этими словами он окинул взглядом ее шляпу с голубыми перьями.

Аморите очень хотелось засмеяться.

Она отметила про себя, что, очевидно, из-за этих ярких изящных перьев люди относились к ней как-то по-другому — совсем не так, как раньше.

Подобная мысль, похоже, пришла и в голову Гарри, только он, в отличие от сестры, прекрасно понимал, что хорошего в этом мало, поэтому предложил:

— Полагаю, после долгой дороги ты была бы не прочь прилечь и отдохнуть перед ужином?

— Да, конечно, — послушно ответил девушка.

— Тогда я провожу тебя к экономке, которая покажет тебе твою комнату, — сказал Гарри.

Граф заметил, что они направляются к двери, и окликнул баронета:

— Подожди минуту, Гарри. Я хочу всем рассказать о своих планах.

Гарри и Аморита остановились, ожидая, пока он продолжит.

— Все в сборе, за исключением двоих. Они прибудут позже. Итак, предлагаю сегодня после ужина отправиться всем спать пораньше, чтобы к завтрашнему дню вы были в превосходной форме и успели как следует отдохнуть. На одиннадцать часов утра запланированы скачки. Надеюсь, не очень рано?

Все внимательно слушали, и граф продолжал:

— Схема следующая: два заезда будут проводиться до обеда и два — после. Кроме того, будет и дополнительный заезд — дамский. Я думаю, милые дамы не откажутся принять участие в этом увлекательном состязании?

Кто-то из женщин вскрикнул от столь неожиданного предложения, а одна дама, стоявшая недалеко от Амориты, воскликнула:

— Господи, надеюсь, я не забыла прихватить с собой костюм для верховой езды!

Услышав эти слова, Аморита в отчаянии посмотрела на брата.

Ей не нужно было озвучивать свой немой вопрос, так как Гарри и сам все отлично понял и шепотом сказал ей:

— Не беспокойся. Уверен, Милли подумала и об этом. Она сама неплохо ездит. В чемоданах наверняка есть амазонка.

Девушка с облегчением вздохнула.

Тем временем граф говорил:

— Когда же тяжелая работа останется позади, мы повеселимся на славу! В бальном зале я организовал небольшую сцену, на которой девушки предстанут перед нами, а мы тайным голосованием решим, кто же из них станет победительницей!

— Тайным голосованием? — воскликнул один из джентльменов.

— Конечно! — ответил граф. — Иначе, Генри, у тебя будут большие проблемы с выбором. Ты бы, несомненно, выбрал всех сразу, знаю я тебя!

Раздался дружный смех и одобрительные возгласы, потом граф продолжил:

— Призы для победителей за первые места такие же, как и на скачках. Кроме того, чтобы не было обид, каждый из участников получит утешительный сувенир в память об этом дне.

Со всех сторон слышались возгласы одобрения, видно было, что гости довольны решением хозяина.

Одна из женщин подошла к графу, обняла его за шею и поцеловала в щеку.

— Это же просто великолепно, что ты так богат, Ройдин! Я собираюсь насладиться буквально каждым пенни твоего сказочного состояния!

В ответ на ее слова послышался еще более громкий смех и остроумные ремарки присутствующих.

Тогда Гарри взял Амориту за руку и быстро потащил ее к двери.

Когда они вышли из гостиной, он сказал:

— Не волнуйся. Думаю, Милли все предусмотрела и в чемодане ты найдешь костюм для верховой езды. Если нет, тогда обратись за помощью к экономке. В доме наверняка есть куча старой одежды где-нибудь на чердаке, как и у нас в доме. Что-нибудь подходящее обязательно найдется.

— Если я не смогу проехать верхом на Гусаре, я просто ослепну от слез! — пожаловалась она брату.

— Да уж, и получишь множество комплиментов по этому поводу, — едко ответил Гарри. Как показалось Аморите, даже несколько цинично.

Она подумала, что это из-за сэра Мортимера, и сказала:

— Пожалуйста, не позволяй тому мужчине разговаривать со мной. В нем есть что-то такое неприятное и отталкивающее. И он позволяет себе отпускать довольно грубые комплименты.

— Просто держись от него подальше, — хмурясь, ответил Гарри. — Его вообще не должно было быть здесь. Это подлый человек. Наш отец называл таких отъявленными мерзавцами.

— Я его совсем не поощряла, он мне сразу не понравился, — сказала сестра. — Пожалуйста, позаботься, чтобы он не оказался рядом со мной за ужином.

Гарри кивнул:

— Хорошо, постараюсь.

Они дошли до верхнего пролета лестницы.

Подняв голову, Гарри увидел, как и ожидал, экономку, которая должна была показать гостям их апартаменты.

— А вот и она, — тихонько сказал он сестре. — Будь с ней мила. Не удивляйся и не расстраивайся, если она будет вести себя немного высокомерно и бесцеремонно.

Аморита очень удивилась, но ничего не сказала.

Она просто стала подниматься дальше вверх по лестнице, а Гарри вернулся в гостиную к друзьям.

Он шел, думая про себя, что в подобных случаях слуги всегда возмущались и крайне неохотно обслуживали киприоток.

Как часто говаривали сами лакеи и горничные, «эти девицы были ничуть не лучше их», обычных слуг.

Гарри вспомнил давнюю историю, когда он был приглашен одним из своих друзей на подобную вечеринку.

Какая-то киприотка тогда неистово жаловалась ему, как оскорбительно вели себя с ней слуги.

— Они позволяют себе такие вольности, — говорила она, — как будто, можно подумать, меня подобрали где-то в трущобах или в сточной канаве! Возмутительно! Ноги моей больше не будет в этих деревенских домах! Уж лучше жить в отелях. Там прислуга ведет себя гораздо почтительнее и не интересуется, кто ты и с кем.

Зная, какими снобами являлись в большинстве своем старшие слуги, Гарри тогда совсем не удивился подобному их поведению.

Теперь же он думал, что лучше было заранее предупредить Амориту, нежели она внезапно столкнется с чем-то подобным.

Было невероятно трудно объяснить этой девочке, почему, собственно, к актрисам со стороны слуг вдруг возникло подобное отношение. Нужно было что-то придумать.

«Если завтра я выиграю, — пообещал себе Гарри, — мы сразу же отправимся домой. Уверен, Аморита не захочет демонстрировать себя завтра на параде девиц в бальном зале».

Уже наверху экономка, шурша черным шелком своего аккуратного платья и позвякивая ключами на поясе, сухо сказала:

— Добрый вечер, мисс! Назовите мне свое имя, и я провожу вас в вашу спальню.

— Спасибо, — заранее поблагодарила Аморита. — Меня зовут Рита Рил. А как ваше имя?

— Миссис Доусон, — чинно ответила экономка. — Сюда, пожалуйста.

Она прошла немного вперед, двигаясь, как показалось девушке, с надменно поднятой головой и слегка возмущенным видом, как будто ее заставляли выполнять неприятную обязанность.

Экономка распахнула перед Аморитой дверь.

Комната, предназначенная для девушки, была просторной и очень уютной, несмотря на слегка отклеившиеся обои в одном из углов.

Аморита заметила, что шторы выцвели от времени и солнца, а на ковре заметные проплешины.

Но огромная кровать с расшитым пологом на четырех столбиках с изысканной резьбой произвела на девушку весьма приятное впечатление.

— Какая замечательная комната! — воскликнула Аморита. — Резьба просто восхитительна!

Говоря это, она взглянула на туалетный столик.

С обеих сторон овального зеркала красовались позолоченные ангелы.

И над камином висело небольшое зеркало в том же стиле. Каким-то странным образом все вещи в комнате гармонировали между собой, хотя, очевидно, хозяин не ставил перед собой такой цели, подготавливая дом к приему гостей.

Совершенно не подумав, Аморита сказала, с восхищением глядя на убранство:

— Очень красивая мебель. Она напоминает мне дом. То есть я хочу сказать, у нас дома тоже сохранились старинные вещи и мебель.

Экономка с удивлением посмотрела на нее, ничего не ответив.

Девушка заметила, что в другом конце комнаты две расторопные горничные в накрахмаленных чепцах разбирали ее чемоданы, и решила сменить тему:

— Как любезно с вашей стороны позаботиться о моих вещах! — сказала она. — Посмотрите, пожалуйста, нет ли там костюма для верховой езды?

— Для верховой езды? — воскликнула экономка. — Полагаю, мисс, к своему разочарованию, вы найдете, что лошади в нашей конюшне сильно отличаются от тех, на которых вы привыкли прогуливаться в парке.

Она говорила тоном матроны, решившей поставить на место вконец обнаглевшую школьницу.

Аморита улыбнулась:

— Его светлость граф уже показал мне своих скакунов и позволил выбрать одного для участия в скачках. Конь довольно своенравный, но я уверена, что смогу справиться с ним.

Заметив на лице экономки сомнение, она продолжала:

— Я живу в деревне, поэтому так уж случилось, что я никогда не «прогуливалась» в парке верхом, да и подобного желания, если честно, у меня не возникало.

— Если вы действительно живете в деревне, мисс, — ехидно заметила экономка, — ума не приложу, какое применение вы находите тем платьям, которые в данный момент горничные развешивают по шкафам.

В подтверждение ее словам упомянутые горничные как раз только что достали из одного чемодана потрясающее феерическое розовое платье.

Рукава и подол были украшены неправдоподобными перьями такого же цвета.

Аморита рассмеялась.

Действительно, после того, что она рассказала о себе экономке, наряды выглядели не только нелепо, но и смешно. Поэтому она поспешила объяснить:

— Это не моя одежда. Я одолжила ее на время, чтобы иметь удовольствие присутствовать в этом великолепном замке на вечере.

Экономка в недоумении уставилась на девушку. На ее лице читались явное недоверие и сомнение. Ее так и подмывало спросить, а не привирает ли молоденькая гостья?

— В таком случае, мисс, эти цвета вам совсем не подходят, — сделала вывод миссис Доусон.

— Да я и сама так думаю, — призналась девушка. — Но с другой стороны, наверное, не стоит слишком выделяться и отличаться по внешнему виду от остальных дам, чтобы не быть, как говорится, бельмом на глазу у всех присутствующих.

Экономка искренне рассмеялась.

— Это верно, — ответила она, затем, будто вспомнив что-то, добавила: — И у меня в жизни случались нелегкие времена.

Аморита с сочувствием и симпатией посмотрела на нее.

— Я знаю, вам пришлось здесь нелегко, — сказала она. — И должно быть, для вас стало великолепной новостью, что его светлость получил такое большое наследство!

— Мы до сих пор не можем поверить в это, мисс! Правда! Это нечто невероятное! — ответила миссис Доусон. — Мы все теперь надеемся, что жизнь в замке наладится и вернутся старые добрые времена, когда все жили в довольстве и достатке. Да, это было так давно. Я поступила работать в этот дом еще совсем девчонкой, так как должна была помогать своей семье.

— Я очень, очень рада, что теперь все уладится, — сказала Аморита. — И замок снова станет таким же роскошным и величественным, как в прежние времена.

Она говорила так искренне и доброжелательно, что от надменности и пренебрежения миссис Доусон не осталось и следа. Выражение ее лица, наоборот, смягчилось, и, приветливо улыбаясь Аморите, она предложила:

— Давайте теперь я помогу вам раздеться и лечь в постель. Вам нужно как следует отдохнуть перед ужином. После долгой дороги вы, должно быть, устали.

— Да, немного, — согласилась Аморита.

На самом деле она вообще не спала всю прошлую ночь, так как очень волновалась перед предстоящей поездкой.

Миссис Доусон помогла девушке лечь в постель.

Горничные закончили распаковывать вещи и задернули шторы, чтобы приглушить дневной свет.

— Я позову вас, — пообещала экономка, — когда останется еще немного времени до ужина. Думаю, вы не откажетесь принять ванну?

— Ах, это было бы просто замечательно! — ответила Аморита. — Если, конечно, вас не затруднит.

— Ничуть, — заверила ее миссис Доусон. — Я принесу вам немного ароматного состава, специально для ванн.

— О, спасибо вам большое, — ответила девушка. — Когда была жива моя матушка, по весне она всегда делала эссенцию из фиалок. Потом она умерла, а у меня просто не было времени.

— Я принесу вам фиалкового масла, у меня еще осталось немного, — пообещала экономка. — А теперь закрывайте-ка глаза и отдыхайте. Несмотря на заверения его светлости, сомневаюсь, что сегодня вам удастся лечь спать пораньше.

— Все-таки я надеюсь уйти раньше, — сказала девушка. — Хочу быть завтра в форме, чтобы хорошо выступить на скачках.

— Тогда вам действительно лучше ускользнуть оттуда. Уж поверьте мне, я-то знаю, что бывает на таких вечерах. Слишком много выпивки, слишком много шума и сильная головная боль на следующий день — расплата за бессонную ночь!

Она не дождалась ответа и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Аморита подумала, что ей нужно было предупредить Гарри.

Ни он, ни она не могли допустить или позволить себе «расплаты за бессонную ночь», как выразилась миссис Доусон, поскольку они должны быть в отличной форме, чтобы выиграть состязание.

Дальнейшая их жизнь зависела от того, выиграет ли Гарри скачки или нет.

«Может быть, и мне удастся выиграть приз, — подумала Аморита. — Это было бы чудесно, просто чудесно! Тогда бы я смогла сама оплатить операцию Нэнни, и еще бы остались деньги на ремонт замка».

Эта мысль была настолько приятной, что, устроившись поудобней на мягких подушках, Аморита спокойно заснула, улыбаясь во сне.

Казалось, прошло довольно много времени, когда она услышала, как открывается дверь. Сначала Аморита подумала, что миссис Доусон уже пришла будить ее.

Но затем услышала голос Гарри:

— Аморита, ты спишь?

— А, Гарри, это ты! — ответила девушка, усаживаясь в кровати. — Что случилось?

— Я поднялся переодеться к ужину, — ответил ей брат. — Ты знаешь, что моя комната рядом с твоей?

Только сейчас Аморита поняла, что он вошел через другую дверь в стене, которую она сразу не заметила.

— Так ты совсем рядом? — воскликнула девушка. — Как замечательно! Я очень рада. Весьма любезно было со стороны графа предоставить нам соседние комнаты.

Мотивы такого поведения хозяина были более чем очевидны, ведь он знал, кем доводятся мужчинам их спутницы. Гарри подумал, как бы это так объяснить все сестре, не вдаваясь в лишние подробности.

Но вместо объяснений он подошел к окну и отдернул шторы, чтобы впустить солнечный свет. Затем вернулся к кровати сестры и сказал:

— Тебе, должно быть, очень уютно здесь!

— Да, мило, не правда ли? — спросила Аморита. — Взгляни только, какая у меня огромная кровать! Все-таки, думаю, мне очень повезло оказаться здесь.

Гарри сел.

— Послушай меня, — начал он. — Ты должна попытаться исчезнуть после ужина сразу же, как представится возможность. Нам не нужно там задерживаться, так как завтра мы должны быть отдохнувшими и бодрыми перед состязаниями. Лишняя усталость нам ни к чему.

— Как раз хотела сказать тебе то же самое. Миссис Доусон меня предупредила, что на самом деле рано спать никто не пойдет, гулянье будет продолжаться допоздна: выпивка, шум, все такое, — а тебе этого совсем не нужно. Завтрашний день очень ответственный для нас. Постарайся не задерживаться долго.

— Именно так я и намерен поступить, — заверил ее брат. — Но мне, возможно, будет трудно просто так уйти с ужина. Нам нужно что-нибудь придумать.

— Что именно? — поинтересовалась Аморита.

— Просто постарайся выскользнуть из комнаты незаметно для окружающих, если получится, — сказал Гарри.

Он замолк, и девушке показалось, что ее брат пытается найти подходящие слова, чтобы что-то ей объяснить.

— Что, что такое, Гарри? — спросила она. — Что не так?

— Просто беспокоюсь о том, что ты можешь подумать о сегодняшнем вечере, — неуверенно начал он. — Многие люди действительно крепко выпивают, а потом ведут себя… гм… очень неожиданным образом.

Аморита выглядела явно озадаченной, и Гарри поспешил объяснить:

— Я хочу сказать… Знаешь что, попытайся вообще не слушать все те глупости, которые будут говорить тебе мои приятели, и не болтай, пожалуйста, с женщинами. Все равно, кроме сплетен, ничего хорошего от них не услышишь.

— Да не хочу я с ними разговаривать, — ответила Аморита. — Я так боюсь сказать что-нибудь не то! Поэтому лучше будет, если общаться я буду только с тобой.

— Вот именно! Так нам и надо поступать, — одобрил Гарри. — Я уже переговорил с Ройдином и предупредил его, что ты хочешь сидеть рядом со мной во время ужина. И чтобы Мортимера этого он отсадил куда-нибудь подальше.

— Ты его об этом попросил? — удивилась Аморита. — Надеюсь, граф не передаст это сэру Мортимеру. Хотя вряд ли. Действительно, Мортимер такой неприятный человек. Надо стараться избегать его.

— Правильно, держись от него подальше, — сказал ей брат. — Значит, нам нужно будет удрать как можно раньше. Уверен, никто не сочтет это странным.

— Почему? — наивно спросила девушка.

У Гарри не было ни малейшего желания отвечать на этот вопрос, он поднялся и сказал:

— Пойду переоденусь. Думаю, горничная придет помочь тебе собраться.

— Надеюсь, — ответила Аморита. — Мне пообещали ванну, да еще и с цветочными ароматами!

— Ты портишься на глазах! — улыбаясь, сказал ей Гарри. — Однако, Аморита, ты действительно заслуживаешь всего самого лучшего. Знаешь, я очень, очень, очень благодарен тебе. Хотя, конечно, я не имел ни малейшего права брать тебя сюда.

— Просто следи за всем, что говоришь и с кем, — предупредила она. — И все будет хорошо.

— Не беспокойся, — ответил Гарри. — Я настолько осторожен, что слежу буквально за каждым своим словом и жестом. Я осмотрителен, как ястреб на охоте!

Его слова развеселили Амориту. Когда Гарри выходил через ту же дверь, в которую вошел, а затем прикрыл ее аккуратно за собой, девушка все еще продолжала смеяться.

Потом про себя она подумала: «Не понимаю, почему он так беспокоится? Все идет достаточно гладко. Что его так смущает?»

Она вспомнила о Гусаре. И все трудности и проблемы показались такими незначительными по сравнению с тем, что завтра ей предстояло проехать верхом на великолепном породистом скакуне! Что могло быть важнее этого?