Несравненная

Глава 6

Увидев себя в зеркале, Аморита от души рассмеялась.

— Вряд ли кто-нибудь ожидает, что я появлюсь в подобном виде, — весело сказала она.

— Вы так и должны выглядеть, мисс, — ответила ей миссис Доусон. — И если хотите знать, то, по правде говоря, в этом костюме вы смотритесь очень мило и красиво.

Аморита еще раз взглянула на себя.

Миссис Доусон где-то нашла и принесла ей костюм, в котором мать графа играла в домашнем спектакле, ставившемся в замке как-то на Рождество.

Это был костюм ангела, к которому, помимо всего прочего, прилагались еще и крылья.

Безусловно, белоснежное мягкое одеяние из нежнейшей материи и крылья, сделанные из лебединых перьев, были совершенно неожиданными и необычными.

Перед тем, как позволить Аморите посмотреть на себя в зеркало, миссис Доусон расчесала ее волосы и уложила их прямыми гладкими прядями.

Отделив небольшую часть волос, она ловким движением прикрепила под ними позолоченный нимб.

В подобном одеянии Аморита, конечно же, выглядела совсем иначе, нежели в платьях, которые прислала ей Милли. Теперь она была настоящим ангелом, да еще и с ореолом над головой и крыльями за плечами.

В голове у нее промелькнуло, что это может рассердить Гарри.

Но потом она сказала себе, что все же у нее есть выбор.

Она могла пойти на вечеринку в обычном платье, благо их у нее хватало, а могла надеть и этот маскарадный костюм, пусть и довольно необычный.

Аморита знала, что миссис Доусон ждет ее одобрительного ответа, и сказала:

— Спасибо вам большое, дорогая миссис Доусон. Вы так добры ко мне! В таких случаях трудно найти подходящие слова, но я вам очень, очень благодарна!

— Если хотите знать мое мнение, — заявила миссис Доусон, — то в этом наряде вы выглядите именно так, как и должны были бы выглядеть на самом деле. А эти ваши платья — они подходят только тем особам, которые проживают в Лондоне.

В ее голосе проскользнула неподдельная злоба и презрение, которые говорили лучше всяких слов о ее неодобрении и враждебном отношении к остальным приехавшим в замок женщинам.

Однако Аморита подумала, что будет большой ошибкой обсуждать или критиковать кого бы то ни было, тем более в чужом доме и с посторонним человеком, поэтому она только сказала:

— Мне страшновато спускаться вниз, то есть немножко не по себе, хотя я не думаю, что на меня особо кто-то обратит внимание.

Миссис Доусон не слушала ее.

Из старой коробки она достала куклу и всучила ее в руки Аморите.

— Вот это вам и следует держать в руках, — подвела она итог.

Аморита вопросительно смотрела на полученный предмет.

Кукла была замотана в шаль, поэтому было довольно трудно рассмотреть ее лицо.

Девушка попробовала себе представить, какие грубые замечания по этому поводу обязательно отпустит Зена.

Потом она спросила себя, с какой это стати она должна беспокоиться из-за какой-то Зены?

Аморита еще раз поблагодарила миссис Доусон.

Когда прозвучал гонг, возвещающий о начале конкурса и призывающий женщин спуститься в бальный зал, где их уже ожидали пристрастные судьи, Аморита направилась к двери.

По желанию графа участниц никто не должен был видеть вплоть до самого их появления на сцене.

Поэтому он заранее собрал всех мужчин в бальном зале, и теперь все они с нетерпением ожидали, когда же «несравненные» предстанут перед ними во всей красе.

Когда Аморита спустилась, один из слуг поспешил показать ей вход с обратной стороны бального зала, через который участницы должны были проходить на сцену.

Здесь же рядом находилась дверь в вестибюль, где собрались все участницы.

Окинув будущих соперниц одним быстрым взглядом, Аморита заметила, что костюмы их были странными и неприлично вызывающими.

Ее совсем не удивило, что Зена облачилась в костюм заклинательницы змей.

Фактически одежды как таковой на ней было очень мало.

На шее ее сверкало ожерелье в виде змеи с блестящими глазами-изумрудами, другая раззолоченная змея обвивала ее обнаженную талию, и еще одну, чуть побольше, она держала в руках.

Зена разговаривала с Лу-Лу, которая выбрала костюм Пьеро. На ней был большой, весь в локонах, парик. На лице — очень яркий, но соответствующий образу макияж.

Коротенькие панталоны выбранного ею персонажа, безусловно, подчеркивали необыкновенную красоту ее ног. Лу-Лу действительно выглядела поразительно, хотя и немного шокирующе.

Когда Аморита вошла в вестибюль, лакей выдал ей номерок.

Она поняла, что под этим номером должна была появиться на сцене, так как все участницы выходили строго по очереди.

Она была одиннадцатой, а это означало, что ее выход был предпоследним. После нее должна была остаться только одна участница.

Аморита подумала, что спешить ей абсолютно некуда, и, надеясь, что никто ее не заметит, направилась в сторону окна.

Оно вело в сад.

Девушка проскользнула наружу. Она очень хотела увидеть наконец фонтан и решила, что другой такой возможности больше не представится.

Об этом она мечтала весь день.

Ей удалось только мельком взглянуть на это чудо, потому что Гарри торопливо увел ее из сада накануне.

За спиной она услышала музыку. Значит, первая из «несравненных» уже появилась на сцене.

Послышались аплодисменты, и Аморита поспешила углубиться в сумрак сада.

Фонтан оказался еще более великолепным, чем она предполагала.

Его украшенная резьбой чаша была очень древней.

Вода била из раскрытого рта дельфина, находящегося в руках очаровательного Купидона.

Сверкающие струйки взлетали прямо до неба, переливаясь в лучах заходящего солнца.

Аморита подумала, что вот так, должно быть, молитвы людей взмывают к небесам.

Вдруг она почувствовала, что около фонтана есть кто-то еще.

Она рассмотрела невысокого и немолодого мужчину, который начал быстро и сбивчиво говорить:

— Ах, простите меня… мадам! Я опоздал, — пытаясь перевести дух явно после быстрого бега, отрапортовал он. — Но я… заблудился. Вот, возьмите ваш заказ. Хозяин сказал, что одна капля — и клиент будет просто пьян, две капли — он будет пьян в стельку, три капли — сразу отбросит копыта!

Этот человек говорил на ужасном кокни. Акцент был настолько силен и усугублялся тем, что говорящий сильно запыхался, что Аморита с трудом смогла разобрать его слова.

Затем он что-то быстро передал ей в руки, и она поняла, что это был небольшой пузырек.

Вдруг позади раздался резкий голос:

— Это для меня!

Зена быстрым движением выхватила у Амориты бутылочку.

Перед тем, как девушка успела опомниться, Зена набросилась на опешившего курьера:

— Где тебя черти носили? Я ждала тебя еще час назад!

— Ои знает, Ои знает, — жалобно залепетал тот, — но Ои не смог найти дорогу!

Пока они разбирались, Аморита поспешила отойти подальше.

У нее не было ни малейшего желания связываться с Зеной, которая вела себя с ней по-хамски.

По нелепой случайности курьер их просто перепутал, так как было уже достаточно темно.

Обойдя фонтан с другой стороны, Аморита увидела розовую клумбу, на секунду залюбовалась ею, затем обернулась назад.

Около фонтана уже никого не было.

От только что стоящих там людей и след простыл.

«Что же такое он ей принес?» — спрашивала себя Аморита.

Затем вдруг она вспомнила слова, которые он ей говорил, вручая «заказ».

Ее поразило, как молнией, так как она сразу же поняла, что пузырек, который она какое-то мгновение держала в руках, содержал какое-то снадобье или даже яд.

Что он именно говорил?

«Одна капля — и пьян, две капли — пьян в стельку, три капли — отбросит копыта!»

«Уверена, она собирается сотворить с кем-то что-то ужасное», — подумала Аморита.

Также, поскольку Зена сопровождала сэра Мортимера, Аморита поняла, что причиной всему, конечно же, были деньги, столь щедро раздаваемые графом в этот день.

Сам собою возник вполне логичный вопрос: кого хотели опоить или, может, кто знает, отравить злодеи?

Неужели это мог быть Гарри, выигравший три чека, которые им так и не удалось заполучить?

Слава богу, она спрятала выигрыш там, где никто и никогда его не найдет!

Но в то же время в душу Амориты закрался неподдельный страх.

Внезапно ей захотелось подняться к себе и перепрятать чеки куда-нибудь подальше.

Она побежала скорее в замок, но вдруг, словно ударом молнии, ей в голову пришла другая мысль.

Единственным человеком на этой вечеринке, у которого действительно были большие деньги, был сам граф Элдридж.

Зена наверняка замышляла опоить его!

Эта мысль показалась Аморите настолько абсурдной и нелепой, что она постаралась побыстрее выбросить ее из головы.

И все же нельзя было забывать, как невероятно богат был граф.

Ведь если Зена пыталась выманить выигрыш Гарри, конечно же, состояние графа было для нее гораздо более лакомым куском.

«Я должна его предупредить!» — сказала себе Аморита.

Через раскрытые окна до нее долетел звук аплодисментов, раздающихся из бального зала, где конкурс был в самом разгаре.

Когда наконец Аморита вошла в вестибюль, там оставалось всего четыре участницы.

— Где ты пропадала? — спросила одна из них. — Я уже было подумала, что ты пропустишь свою очередь.

— Мне хотелось взглянуть на фонтан, — честно призналась девушка.

Она с облегчением заметила, что Зены здесь не было. Она уже закончила выступать и присоединилась к зрителям.

— Ты выглядишь очень миленько, — заметила молодая женщина, с которой Аморита поддерживала разговор. — Но я думаю, что образ ангела на этой вечеринке не вполне уместен!

Остальные женщины поддержали ее дружным смехом.

— Если уж на то пошло, я бы скорее приоделась в костюм самого дьявола! — сказала одна из них.

— Не волнуйся, — ответила другая, — эту роль взяла на себя Зена, и можешь не сомневаться, кому-то придется сгореть с ней в Аду!

Они снова рассмеялись.

Тут пригласили следующую участницу, и только что говорившая женщина поспешила на сцену.

Когда очередь дошла до Амориты, она снова почувствовала, как, по ее собственному выражению, «сотни бабочек трепещут у нее в груди».

Она заглянула в дверь, ведущую на сцену.

Там заканчивала свое выступление предыдущая участница, изображавшая нечто вроде канкана: подпрыгивая и задирая ноги выше головы.

Это вызвало бурю аплодисментов среди наблюдающих за действом мужчин.

Аморита была благодарна Богу, что ей не нужно выделывать на сцене ничего подобного, а просто спокойно пройти и с достоинством удалиться.

В любом случае не имело никакого значения, будут ли ей аплодировать зрители или нет.

Пока участница под номером десять спускалась со сцены, из зала раздавались задорные выкрики:

— Ну же! Сделай это еще!

Оркестр как будто знал, что образ Амориты будет совсем иным. Зазвучала спокойная нежная музыка, и дворецкий объявил:

— Номер одиннадцатый!

Медленно, поскольку она несколько оробела, что, собственно, и соответствовало ее образу, Аморита вышла на маленькую сцену.

В руках она держала куклу и, стоя неподвижно, не сводила с нее глаз.

Аморита не знала, что свет был направлен на нее таким образом, что ее нимб образовывал над ней яркое свечение.

Лицо ее, которое она подкрасила совсем чуть-чуть, было добрым, нежным и в то же время очень красивым.

На какое-то мгновение в зале воцарилась мертвая тишина.

Каждый актер знает, что это величайшая из наград, которую только может дать ему зритель.

Затем, так же плавно и спокойно, как и вошла, Аморита удалилась со сцены в вестибюль.

Аплодисменты были просто оглушительными.

Аморита подумала, что будет ошибкой присоединиться к шумному зрительному залу.

Поэтому она и вышла в вестибюль, где теперь стояла, радуясь, что может перевести дух, так как все самое страшное для нее уже позади.

На сцене выступала последняя участница.

Снова играла музыка, но совсем уже другого характера.

Аморита отправилась к противоположному концу вестибюля, чтобы через открытое окно вдохнуть немного свежего вечернего воздуха.

Она положила свою куклу на стул, сама же наслаждалась видом из окна. Через минуту к ней присоединился Гарри.

Он быстро вбежал в вестибюль и, подойдя к сестре, начал быстро говорить:

— Ты не представляешь, насколько все прошло замечательно! Ты просто чудо! Где ты взяла это убранство? Уверен, в твоих чемоданах не было ничего подобного!

— Этот костюм нашла для меня миссис Доусон, — ответила Аморита. — Если бы не она, мне не в чем было бы выступать.

— Знаю. Мне сказали о маскарадных костюмах в самый последний момент, — виновато сказал Гарри. — И я все время думал о тебе: что же ты придумаешь? Но ты превзошла все мои ожидания. Твой выход был сказочным и очень сильно отличался ото всех остальных.

— Я боялась, — смущенно сказала Аморита, — что ты рассердишься на меня за этот наряд.

— Нет, ну что ты, — тихо ответил ей брат. — Наоборот, все было очень хорошо.

Аморита огляделась и прошептала ему в ответ:

— Мне нужно тебе кое-что сказать…

Но перед тем, как она успела продолжить, из двери, ведущей на сцену, вдруг появился граф и с торжественной улыбкой объявил:

— Рита, ты победила! Нет никаких сомнений на этот счет — все проголосовали единогласно!

Аморита от изумления лишилась дара речи:

— Нет… не может… быть!

— Это правда, милая, — сказал ей граф. — Гарри, ты выиграл очередную тысячу фунтов. А для тебя, Рита, у меня есть особый приз.

Пока они разговаривали, вокруг них собрались некоторые из присутствующих мужчин и несколько женщин.

— Что это ты ей такое даешь? — с завистью спросила Зена.

Она появилась около графа чуть ли не самой первой.

Аморита увидела, как Гарри быстро спрятал во внутренний карман своего фрака то, что граф вручил ему.

Поскольку граф выжидающе смотрел на Амориту, ей пришлось открыть широкий футляр, который он протягивал ей.

На роскошном темном бархате всеми цветами радуги переливалось изысканное и, насколько могла предположить Аморита, очень дорогое бриллиантовое ожерелье.

Она с изумлением смотрела на это великолепие.

Не думая, что говорит, она воскликнула:

— Но… но я не моту… принять его!

— Конечно же, можешь, — ответил ей граф. — Я еще не встречал ни одной женщины, которая бы смогла отказаться от бриллиантов.

Аморита хотела с ним поспорить, поскольку знала, что ее матушка не одобрила бы подобного поведения дочери.

Она всегда говорила ей, что настоящая леди никогда не должна принимать драгоценности от мужчин.

Ну и тем более не дорогое бриллиантовое ожерелье.

Тут Аморита почувствовала, что Гарри, стоявший рядом, ущипнул ее за руку, и вспомнила, кем она была на этом вечере и как, соответственно, должна себя вести.

Любая актриса вроде Зены, безусловно, должна была бы принять такой подарок.

Гарри вынул ожерелье из футляра и надел его на шею Аморите.

Когда он его застегнул, девушка сказала графу:

— Спасибо… Спасибо вам… большое!

— Я надеялся, что тебе оно понравится, — ответил граф. — А теперь пойдемте ужинать, господа! Он предложил руку Аморите.

Она охотно оперлась на нее, думая, что со стороны графа это был просто вежливый жест, оказываемый ей как победительнице конкурса.

Только когда она заняла за столом место справа от графа, она заметила, что по левую руку от него сидит Зена. Значит, это она заняла второе место.

Вино лилось рекой, и казалось, все говорили разом. В столовой стоял невообразимый шум и раздавался дружный хохот.

Женщины в своих невероятных костюмах, безусловно, придавали вечеру атмосферу праздника.

Блюда, подаваемые к столу, были превосходны.

Но поскольку окружающие слишком много пили, Аморита была уверена, что они просто не замечали вкуса еды и не могли оценить ее по достоинству.

Она посмотрела на тот конец стола, где сидел Гарри, надеясь, что он сдержит свое обещание и не станет много пить.

«Если мы сможем покататься завтра верхом до отъезда из замка, — подумала девушка, — это будет просто замечательно! Особенно если мне снова позволят взять Гусара!»

Блюда менялись одно за другим, и бокалы наполнялись все снова и снова.

Когда ужин близился к концу, Зена вдруг повернулась к графу и, посверкивая глазами, сказала:

— У меня для тебя есть сюрприз, Ройдин. Я думаю, он тебе очень понравится.

— Да? И что же это? — рассеянно поинтересовался граф.

Он ее почти не слушал, поскольку внимательно наблюдал за тем, как сидящая немного подальше от него парочка страстно целовалась, кажется, забыв обо всех остальных.

Ему было интересно, перевернут ли они на себя свои бокалы или нет?

Аморита, глядя на них, думала о том же.

Кроме того, поведение это пары ей казалось чрезмерно вульгарным и непристойным.

— У меня есть для тебя, Ройдин, — продолжала Зена, — особый любовный напиток, рецепт которого мне достался в наследство от моей бабушки.

— Не думаю, чтобы мне был нужен любовный напиток, — усмехнулся граф ей в ответ.

— Но ты только попробуй его! Ну, сделай мне приятное, Ройдин, — жеманно попросила Зена, делая вид, что обидится, если он этого не сделает.

Аморита едва слушала, о чем они говорят, поскольку с негодованием продолжала смотреть на неистовую парочку.

Но, уловив последние слова, сразу же догадалась, что коварная Зена собирается опоить графа.

Злодейка наверняка собиралась ему дать выпить то зелье, которое принес ей незнакомец, встретившийся Аморите у фонтана.

«Если она его напоит, — подумала девушка, — она точно сможет выудить из него деньги. В этом не может быть сомнения».

Она увидела, что на столе перед Зеной стоял тот самый злополучный пузырек.

— Я дам тебе совсем немножко, — говорила тем временем Зена.

Она взяла пузырек и отлила из него немного так называемого любовного напитка в рюмку из-под ликера.

Аморита знала, что любым способом должна помешать графу выпить эту отраву.

Она резко дернула свое бриллиантовое ожерелье, и оно упало на пол прямо им под ноги.

Сделав это, Аморита воскликнула:

— Ах, мое ожерелье! Пожалуйста, милорд, я такая неловкая, не могли бы вы поднять его?

Граф наклонился между их двумя стульями, и Аморита, слегка склонившись к нему, прошептала так, чтобы слышать ее Мог только он один:

— Ни в коем случае не пейте этот напиток! Это яд!

Граф отлично слышал, что она ему сказала.

Он выпрямился и, обращаясь к Аморите, протянул ей ожерелье и предложил:

— Давай помогу застегнуть.

Она наклонила голову, и граф надел украшение ей на шею, застегнув его за нимбом, прикрепленным к волосам.

Когда его пальцы коснулись ее шеи, она испытала странное, доселе неведомое ей чувство, которое она никак не смогла объяснить.

Затем граф сказал:

— Постарайся больше не терять свой приз, а то он может нечаянно исчезнуть!

— А если… если оно и вправду исчезнет? — спросила Аморита.

— Тогда мне придется купить тебе другое! — без тени смущения ответил граф.

Он рассмеялся будто бы над собственной шуткой и, откидываясь в кресле, махнул рукой и как бы нечаянно опрокинул рюмку, которую налила ему Зена.

Содержимое пролилось на скатерть.

— Ох, прости, пожалуйста! — воскликнул граф. — Я такой неуклюжий!

Тут же появился слуга, который поспешил вытереть еще не впитавшуюся лужицу салфеткой.

— Я налью тебе еще, — сказала Зена.

Но граф, по всей видимости, больше не слушал ее.

Он поднялся, обращаясь к своим гостям:

— Полагаю, сейчас самое время отправиться в гостиную. Там вас ожидают карты. Или, если пожелаете, оркестр всю ночь в вашем распоряжении, так что можем идти танцевать.

Все разом заговорили, решая, куда пойти.

Аморита заметила, что когда они поднимались из-за стола, некоторые мужчины неустойчиво держались на ногах.

Гарри сейчас не сидел с нею рядом, но она подумала, что он отнесется с пониманием, если она потихоньку проскользнет к себе наверх.

Аморита вместе со всеми направилась к выходу из столовой.

Когда же другие гости входили в зал, она быстро поднялась вверх по лестнице.

Дойдя до лестничного пролета, девушка обернулась.

Она увидела Зену, которая в своей обольстительной манере общалась с мужчинами. В руках у нее Аморита заметила все тот же пузырек.

«По крайней мере мне удалось уберечь графа от этой дряни!» — в сердцах подумала девушка и поспешила к себе в спальню.

Она совсем не удивилась, застав там миссис Доусон, которая была очень довольна ее необычайной победой.

Экономка помогла Аморите снять крылья и костюм ангела.

Она убрала с ее головы нимб и настояла, чтобы девушка позволила ей расчесать себе волосы.

— Все внизу только и говорили о том, что вы, мисс, на самом деле выглядите как сущий ангел! — сказала миссис Доусон. — Вы слишком хороши для той компании, в которой находитесь, это правда. Все эти девицы и мизинца вашего не стоят.

Аморита, по правде сказать, была склонна с ней согласиться, но тем не менее ничего не сказала.

Она в очередной раз поблагодарила миссис Доусон за помощь и за теплые слова.

Затем она легла в постель, но не погасила свет.

Она была слишком взволнованна, чтобы заснуть.

Вместо этого Аморита думала, как неслыханно ей и брату повезло, ведь они выиграли такое огромное количество денег!

Поскольку она очень боялась, что все может в один миг исчезнуть, как сказочный мираж, она вылезла из-под одеяла, подошла к шкафу, где запрятала свои сокровища, и проверила их еще раз.

Затем она взглянула на ожерелье и подумала, за сколько сможет его продать.

«Оно мое! — гордо говорила она себе. — И не важно, сколько денег я за него получу. Главное — сделать все возможное, чтобы мы больше никогда не попадали в такое бедственное положение, в котором находились до приезда сюда. И нужно разумно тратить деньги».

Это звучало ободряюще.

Однако девушка знала, что будет довольно трудно растянуть полученные средства надолго с учетом того, сколько всего необходимо было сделать.

Операцию Нэнни нужно было оплатить немедленно.

И все же Аморита чувствовала себя гораздо счастливее, чем когда-либо в своей жизни.

Неожиданно раздался стук в дверь.

Аморита не успела ответить, как дверь открылась и в комнату вошел граф.

— Что… что случилось? — спросила девушка.

— Боюсь, ты расстроишься, — ответил граф, — но Гарри… ему стало плохо, он потерял сознание. Я перенес его к нему в спальню, и сейчас мой слуга его раздевает.

— Потерял сознание? — Аморита всплеснула руками.

Она не стала задавать лишних вопросов.

Открыв смежную с ее комнатой дверь, она буквально влетела в покои Гарри.

Верный слуга графа и один из лакеев уже уложили бесчувственного молодого человека на кровать.

Сейчас они снимали с него обувь и фрак.

Аморита смотрела на бледное лицо брата.

Его глаза были закрыты, он был в абсолютном забытьи. Аморита почувствовала огромную тревогу за жизнь близкого человека.

Потом, когда слуга аккуратно повесил фрак Гарри на спинку стула, ее вдруг словно осенило.

Она подошла к стулу и проверила внутренний карман фрака.

Он был пуст!

Она повернулась к графу, который следовал за ней по пятам, и тихо, чтобы не устраивать сцен перед слугами, высказала графу свою догадку:

— Это дело рук Зены! — гневно прошептала она. — Она отравила Гарри, как сначала собиралась отравить вас, и вытащила у него деньги, которые вы ему дали за выигрыш.

Граф, казалось, все прекрасно понял и отвел ее назад в спальню.

— Как ты узнала, чем она собиралась меня напоить? — спросил он. — И с чего ты взяла, что Гарри опоили этим ядом?

Очень тихо Аморита поведала ему историю, которая произошла с ней у фонтана в саду.

Она заметила, что граф смотрит на нее с недоверием.

Затем на его лице промелькнуло нечто похожее на гнев, который он, однако, ничем не выдал, и, не говоря больше ни слова, резко повернулся и вышел из спальни.

Аморита же вернулась к Гарри. Слуги уже раздели его и уложили в кровать.

Он лежал неподвижно. Белое лицо под белоснежными простынями. На глаза Амориты навернулись слезы.

— Думаю, мисс, с ним все будет в порядке, не отчаивайтесь, — сказал один из слуг. — Если я вам понадоблюсь, скажите ночному лакею, и он позовет меня.

— Спасибо вам, — ответила Аморита, — спасибо большое.

Когда слуги ушли, она положила руку брату на лоб.

Он был еле теплым. Аморита не на шутку встревожилась, так как дыхание Гарри было прерывистым, а лицо — мертвенно-бледным. Он находился в состоянии глубокого наркотического отравления. Безусловно, он не был пьян, а был опоен этим неведомым снадобьем. Но, к счастью, яд не сильно подействовал на него, поскольку сердце билось и он все же дышал.

«Как люди могут совершать такие подлые поступки?» — спросила себя Аморита.

Оставив открытой дверь между их комнатами, она вернулась к себе.

Конечно же, она ожидала совсем иного финала этого их странного, но в то же время такого необычного и волнующего приключения.

«Если с Гарри все будет в порядке, мы незамедлительно уедем завтра утром, — подумала она. — Не могу видеть эту Зену!»

Затем она еще раз подошла посмотреть на брата, который лежал абсолютно неподвижно, а потом и сама легла к себе в кровать.

Она не стала гасить свет, думая, что если Гарри вдруг подаст звук или пошевелится, она сразу же сможет подойти к нему.

Немного позже в дверь снова кто-то постучал. В комнату вошел граф.

Он держал что-то в руках. Подойдя к кровати Амориты, он положил это «что-то» перед ней.

Взглянув, она увидела, что это был тот самый чек, который получил Гарри в награду за то, что она выиграла конкурс и получила титул «несравненной».

— Вы нашли его? — воскликнула девушка.

— Да, нашел, — металлическим, немного угрюмым голосом ответил ей граф, — а также еще два чека, которые эти аферисты выманили или украли у других гостей, которые напились или, скорее всего, которых тоже напоили до такого состояния, что они не смогли противостоять злодеям.

Он не стал дожидаться ответа Амориты и продолжал:

— Я приказал им обоим убираться из моего дома немедленно. И обязательно лично прослежу, чтобы Мартина с позором выкинули из нашего клуба!

— Я так рада… что мне удалось спасти вас от этой отравы, — сказала Аморита, — но я и предположить не могла, что эта женщина… сделает что-нибудь подобное… с Гарри!

— С ним все будет хорошо, — успокоил ее граф. — Я и раньше что-то слышал об этом снадобье. Оно выветривается через двадцать четыре часа. Так что наутро останется только головная боль.

Говоря это, он присел на край кровати Амориты.

— А теперь, Рита, скажи, что же делать нам с тобой? — проникновенно спросил он.

Девушка с удивлением посмотрела на него.

— Я имею в виду, что я все-таки выиграл тебя на этом конкурсе и теперь хочу рассказать тебе, какие у меня планы насчет тебя.

Аморита не могла вымолвить ни слова. Она уставилась на молодого человека, не понимая, о чем он вообще говорит, а граф продолжал:

— Я куплю тебе один из самых красивых особняков в Челси или на Сент-Джонс-вуд, если хочешь. Обещаю, что у тебя будут самые лучшие лошади и для верховой езды, и для экипажей. Что касается ожерелья… я буду покупать тебе куда более изысканные украшения!

— Но я… я не понимаю… о чем вы говорите, ваша светлость? — запротестовала Аморита.

Видя, что она явно озадачена, граф поспешил ей объяснить:

— Основным условием сегодняшней вечеринки было то, что каждый из моих приятелей должен был привести с собой самую привлекательную, по их мнению, и красивую «несравненную» Лондона, поскольку у меня самого не было времени на поиски. Понимаешь?

— Я… я… уверена, что Гарри ничего… ничего об этом не знал, — запинаясь, сказала девушка. — И как это возможно… как я… вообще… могу принять от вас все это? Зачем?

— Очень просто, — ответил граф. — И я уверен, что мы будем с тобой просто счастливы вместе!

Он улыбнулся ей, потом уже совсем другим тоном, подсаживаясь все ближе, сказал:

— Ты такая красивая! Я знал с самого начала, когда ты только вошла, что ты совсем, совсем другая. Не такая, как все остальные женщины, собравшиеся здесь.

Он немного помедлил, потом продолжил:

— Мне очень жаль, что это случилось с Гарри. Но я не могу больше ждать. Я так хочу тебя, и ты не представляешь себе, что значишь для меня. Пойдем ко мне в спальню или, может, ты хочешь остаться здесь?

Тут Аморита наконец поняла, что он имел в виду.

Она шарахнулась от него в сторону и сказала:

— Нет… нет, конечно же, нет! Как вам вообще могло прийти в голову… нечто подобное? Я не думала… не знала… что эти женщины… которых вы сюда… пригласили… что они такие!

Теперь граф уставился на нее с явным недоумением.

— Ты — не знала? Тогда кто же ты? Откуда взялась, черт возьми?

Аморита вспомнила, что говорил ей Гарри: граф не должен был узнать правду. Ни в коем случае.

— Я… я… актриса, — соврала она. — Хотя у меня… пока… не было ролей на сцене. Пока.

— Актриса! — повторил рассеянно граф, как будто впервые слышал это слово. — Тогда получается, что Гарри нарушил правила?

— О, пожалуйста! Вы не должны на него сердиться, пожалуйста! — взмолилась Аморита. — Подруга, которая должна была его сопровождать, подвела его в последний момент. Мне было так его жаль… И я предложила пойти вмести с ним.

— Понятно, — медленно произнес граф, как будто пытаясь осмыслить все сказанное. — И я полагаю, что на тебе одежда этой подруги? Тебе она не очень-то впору.

— Да… так и есть, — призналась Аморита.

Она очень боялась, что граф может потребовать от Гарри вернуть выигранные деньги, поскольку тот нарушил установленные правила.

Поэтому умоляющим голосом она попросила:

— Пожалуйста… пожалуйста… не сердитесь на Гарри! Он поступил так, потому что… он очень… хотел участвовать в скачках… Это я убедила его взять меня с собой. Я сказала, что если пойду с ним… никаких трудностей не будет…

Граф смотрел на нее, как ей показалось, довольно странно.

Потом сказал:

— Из всего, что ты мне тут наговорила, — он немного запнулся, — я могу сделать вывод, что ты просто очень любишь Гарри и не хочешь его покидать ради кого-то другого. Да?

— Я… очень его люблю! — согласилась Аморита.

Граф вздохнул.

— Ну и хорошо, — с грустью сказал он. — Вечер закончился совсем иначе, нежели я мог ожидать. Надеялся я, по правде сказать, на другой финал. Но сейчас, конечно же, когда Гарри в таком состоянии, тебе нельзя его оставлять.

— Спасибо… спасибо за понимание, — прошептала девушка.

— Ничего труднее в моей жизни еще не было, — усмехнулся граф самому себе. — По правде говоря, Рита, ты мне испортила всю вечеринку.

— Простите меня, — пролепетала она.

Аморита с мольбой в глазах посмотрела на него.

Потом, не успела она опомниться, граф привлек ее к себе и поцеловал.

Это был короткий и очень нежный поцелуй — первый в ее жизни. Прежде Амориту не целовал ни один мужчина.

У нее в голове промелькнула мысль, что именно таким и должен быть настоящий поцелуй, хотя на самом деле он оказался еще прекрасней.

Какое-то мгновение граф держал се в своих объятиях.

Затем он отстранился и хрипло сказал:

— Спокойной ночи, Рита.

Потом поднялся с кровати и направился к двери.

Он ни разу не оглянулся и вышел из спальни, тихо закрыв за собой дверь.