Неукротимая Страсть

Глава 3

Скай поднялась из своего убежища в пещеру со сталактитами и сняла платье, ее пульс, наконец, пришел в норму — или настолько близко к норме, насколько возможно, находясь рядом с Диким, привязанным к ее кровати. Ей придется вернуться к нему.

Как бы она ни боялась вновь посмотреть в темные, полные ненависти глаза, Скай нужно убедиться, что со всеми ее созданиями всё хорошо… с теми, кто передвигался на лапах, а еще с тем огромным, очень накаченным перевертышем, который пока ходил на двух ногах.

У нее свело живот. Полночь уже близко.

Она шла вперед, огибая лужи и капли, шлепая босыми ногами по холодному камню. На расстоянии она услышала голоса; Маги готовились к вечерним ритуалам, а женщины готовили ужин. В свое время она им помогала, но больше нет. Теперь она не одна из них.

Скай единственная еще с душой.

В животе заурчало, она уже два дня не ела. Но стоило завернуть за угол и увидеть, как Бирик разговаривал со стражником, как весь аппетит пропал.

Бирик был, своего рода, поразителен с палевого цвета кожей, длинными белыми волосами и жестокими зелеными глазами. Высокий, сухопарый и гибкий, как и кнут, которым он ее с детства бил.

Вокруг его шеи вилась крысиная змея, положившая голову ему на плечо, а щиколотки обвили две красные крысиные змеи.

Скай не возражала против змей. Она общалась со всеми созданиями, а вот человек — другой вопрос. Если Скай могла избежать встречи с Бириком, так и делала, но сейчас иного пути в ее комнату не было. Поэтому она потупила взор и направилась дальше, стараясь быть незамеченной.

Но как она не старалась обойти его и змей, Бирик схватил ее за руку, впиваясь пальцами в плоть, останавливая.

По спине пополз страх.

Бирик отпустил ее, но поднял руку и прикоснулся пальцами к щеке, заставляя Скай тяжело сглотнуть. Он неестественно нежно ласкал ее кожу, отчего лишь ускорялся пульс Скай. Его нежность пугала больше, чем обычная жестокость. Скай стояла смирно, прекрасно зная, что лучше не показывать Бирику страх.

— Ты отлично справилась, ведьма. — Его глаза блестели от волнения. — Силы оказалось даже больше, чем я планировал, а ты даже его еще не объезжала.

Она не стала спрашивать, откуда он узнал, что она еще не занималась сексом в пещере с Диким. Бирик всегда знал больше, чем должен был.　

— Он еще не готов.

Бирик рассмеялся.

— Он мужчина, и явно заинтересован в тебе. Пара движений руками и языком, и, гарантирую, он будет готов.

Скай вновь сглотнула, кивнув. Спорить бесполезно. Бирику не понять, да и плевать, что ненависть дикого к плену и похитителю заставила сопротивляться влечению или что у нее получилось бы лучше, если мужчине, как и любому существу в плену, дали несколько дней на то, чтобы привыкнуть к прикосновению Скай.

Маг, который был ее хозяином, учителем и мучителем с восьми лет, схватил ее за челюсть с такой силой, что она подумала, что могу сломаться кости. От боли на глаза навернулись, так долго сдерживаемые, слезы.

— Не подведи меня Скай. Тебе не понравятся последствия.

В душе поселилось нехорошее предчувствие. Скай слишком хорошо знакома с последствиями.

— Не подведу.

Когда Бирик отпустил Скай, она поспешила прочь, сбегая по древней лестнице, вырезанной в скале, чтобы оказаться в относительной безопасности тюремной камеры, которая с восьми лет стала для нее спальней. В те годы она сопротивлялась Бирику. Постоянно. И он лишил её комфорта и всего тепла. Но когда и это не сделал её податливой, он причинял ей боль. Много боли и множество раз. Вновь и вновь, пока, наконец, не сломил ее желания. Но сдаться было нелегко. Не в ее характере было уступать, но она не смогла выдержать всю ту боль. Тогда Скай и поняла, что ей ничего не оставалось, кроме как принять свою судьбу.

Приблизившись к двери своей тюрьмы, она подумала о прекрасном мужчине внутри. Что же ей делать? Она прижала кулак к груди, которую сдавливало чувство вины. Не только Скай пострадает из-за контроля Бирика. Если она хотела, чтобы дикий жил, ей нужно заставить его еще больше страдать.

Она вошла в свою спальню и нашла воина таким же, каким и оставила, прикованным и разъяренным. Прикованный и обнаженный мужчина должен выглядеть беспомощным, но в его глазах полыхал гнев, а от тела исходила опасность, заполняющая комнату. Перед ней был самый сильный и тревожащий мужчина из всех, с кем ей доводилось встречаться. Лишь находясь с ним в одной комнате, у Скай ускорялся пульс.

По коже прокатился трепет энергии, заставив поднять Скай взгляд на сферы. Конечно же, Бирик их уже опустошил, но они опять начали наполняться. В воздухе витала страсть. Страсть Скай.

Воин тоже ее чувствовал? В его глазах было столько гнева, такое сложно описать. Но затем Скай скользнула взглядом по крепкому, накаченному телу, останавливаясь на налитом, длинном и толстом члене.

Ох, он определенно чувствовал страсть. И нисколько не был этому рад.

— Освободи меня, — произнес мужчина сквозь стиснутые зубы, впиваясь в нее взглядом хищника.

Скай подошла к животным, безмолвно приветствуя их в ответ. Она провела рукой по шее оленихи и позволила созданию ткнуться носом ей в щеку, как это всегда делала Вера. Но сердце пронзило горе при мысли о будущем оленихи.

— Если бы я могла, то освободила бы. — Освободила бы их всех, включая себя. Но невозможно освободится от Бирика. Она пыталась. Вновь и вновь повторяя попытки, пока он не убедился, что она прекратит.

Последний раз, погладив олениху, она прошла обратно и закрыла тяжелую дверь, которую Бирик поставил давным-давно, чтобы Скай была в безопасности. Она ее больше не закрывала, потому что вряд ли дверь кого-нибудь могла сдержать. Но сейчас закрыла, потому что ей нужно максимум уединения.

Глубоко вдохнув, что никак не помогло успокоиться, Скай медленно направилась к холодной скале, которую многие годы называла кроватью. Дикий наблюдал за каждым ее шагом. Когда она подошла к нему, не смогла найти храбрости, чтобы посмотреть в его, пылающие гневом, глаза, поэтому сосредоточила взгляд на его мужественном теле. Он бесподобен. Маги обычно худощавые и сухопарые, не то, что Дикие.

В частности этот дикий был великолепен. Кожа прекрасного оттенка бронзы, широкие плечи, мускулистая, украшенная замысловатой — переплетением толстых и тонких линий — татуировкой. На одном мощной предплечье был золотой браслет с головой пантеры, в глазницах которой были изумруды. Скай знала, что никто, кроме владельца, не мог снять браслет.

Бирик пробовал.

Глубоко вдохнув, Скай заставила себя посмотреть в темные глаза, наполненные гневом.

И как только их взгляды встретились, воин прорычал:

— Отпусти меня.

— Не могу. — У нее перехватило дыхание, пульс ускорился, и она просто не могла отвести глаз. У Скай возникло странное ощущение, не будь она осторожной, может провалиться в эти темные глубины и стать пленницей, вместо похитителя.

Она протянула к нему руку и провела ладонью по теплой коже гранитной груди, следуя по линиям татуировки. Жёсткие мышцы пульсировали под её кожей. Скай пронзило желание. Его мужской аромат взывал в ней к низменным, плотским удовольствиям.

Зверь в нем гневно расхаживал, поворачивался к ней и скалился.

— Не трогай меня, — отрезал мужчина.

— У меня нет выбора. — Она смотрела в его глаза, заставляя себя выдерживать его взгляд. — Послушай, Дикий. Единственный твой шанс выжить, сотрудничать со мной. Если ты продемонстрируешь бесполезность, Бирик тебя уничтожит. А я этого не хочу.

У него на щеке дернулся нерв.

— Тогда отпусти.

— Не могу. — Она скользнула ладонью ниже, по животу к паху, чтобы провести по краю роста волос вокруг его члена. Под ее прикосновением у мужчины сокращались мышцы. — Позволь мне удовлетворить тебя, воин.

— Никогда. — Но его член дернулся. Воля воина будет отрицать желание тела.

Желание их обоих тел. Скай знала, что он помнил, как и она, что значит соединение их тел. Удовольствие… милостивая матушка Природа, истинное удовольствие. Скай не представляла, что такое возможно. Ею пользовались несметное количество раз, но она никогда и не думала, что секс может приносить что-то иное, кроме боли и ужаса. Пока этот мужчина не вошел в ее жизнь. С момента, когда Скай впервые увидела его, её тело пульсировало, сжималось от желания и между ног становилось влажно. И сейчас страсть, которая витала в комнате, стала гуще.

Из горла дикого вырвался звериный рык.

— Если придвинешь руку к моему члену, я тебе голову оторву.

Скай выдохнула.

— Я не хочу тебя заставлять.

— Так и не заставляй, — отрезал он

— Ты не понимаешь! — Если бы только у нее было время, чтобы дать ему привыкнуть к ее прикосновениям. Всего несколько дней. Но Бирик нетерпелив. Скай чувствовала ярость Дикого. Нескольких дней, даже и недель, могло не хватить.

— Я понимаю достаточно, — рыкнул он.

Нет, не понимал. У нее не было выбора, кроме как наращивать между ними страсть так, как могла. Скай склонилась к его груди и поцеловала теплую кожу. Мужчина пах ночным лесом, дикостью и неукротимостью. Она лизнула его, наслаждаясь вкусом и запахом тела воина. Все в нем заставляло ее желать большего.

Скай спустилась ниже, прижимая губы сначала к животу, а затем к бедру, втягивая в себя мускусный аромат его возбуждения.

Она подняла голову и посмотрела на воина. Ее дыхание стало неровным, а веки отяжелели от страсти.

— Могу я тебя там поцеловать?

— Нет

Она продолжила скользить губами и языком по его бедрам.

— Ведьма. — Его рычание все еще было яростным, но под ним уже слышалось возбуждение.

— Я хочу, чтобы ты был во мне, воин, — хрипло проговорила она. — Как и ты хочешь. Твое тело жаждет оказаться в моем.

— Я тебя не хочу и никогда не хотел.

— Раньше хотел. В лесу.

— Это было до того, как я узнал что ты.

Она вздохнула. Он считал ее человеком, Бирик помог скрыть медные кольца вокруг радужки.

Когда они вчера поцеловались, что-то произошло. Странная сексуальная энергия зародилась между ними, связывая их неведомым способом. Всю ночь ее тело желало разрядки, той, которую лишь этот воин мог дать. Она проснулась, зная, что он придет за ней.

И он пришел.

К несчастью, приказ Бирика был ясен и резок, как хрусталь. Когда дикий вернется, Скай должна его пленить.

Что она и сделала.

Встав у края скалы, к которой воин был прикован, Скай провела кончиками пальцев по внутренней стороне его бедра, направляясь к паху.

— Позволь прикоснуться к тебе, воин.

— Нет.

Упрямец. Ему нужно время. Если она заставит его сейчас, пойдя против яростной воли, его ненависть лишь возрастет и станет невозможно ее сломить. Она его никогда не успокоит, и не позволит принять его место здесь. А он должен.

Она не могла сдаться.

Альтернатива означала его уничтожение.

Ярость заволокла разум Пэнтера, а гнев расфокусировал зрение. Тело горело от желания к ведьме, которая мягкими поцелуями и нежными касаниями рук ласкала его бедра, соблазняя и пытая. Он изо всех сил сопротивлялся влечению, приказывал себе ничего не чувствовать, как множество раз до этого. Но, как и в прошлом, тело жило своей волей.

Сколько раз Анкрита приходила к нему, прикованному в подвале? Сколько раз она делала ему минет? Он все еще мог чувствовать, как ее золотые локоны щекочут его бедра, пока он сопротивлялся возбуждению. И каждый раз проигрывал.

Она поднимала тонны свои юбок и объезжала Пэна, с диким смехом в глазах принимая его сопротивления. Пэн брыкался и пытался скинуть Анкриту, но она так крепко сжимала его член рукой и держала, пока Пэн не переставал дергаться, тогда она вновь садилась на него и вбирала глубоко в свое тело. От воспоминаний пробудилась ненависть. Грегор всегда к ним присоединялся. Пока Анкрита скакала на Пэнтере, пытающимся сдержать семя, Грегор схватывал его за голову и начинал напевать, впиваясь ногтями в череп, пока не пошла кровь, смачивающая волосы. И Пэнтер проигрывал, кончал в приступе удовольствия и ярости, а его разум раскрывался. Грегор пользовался этим моментом, чтобы проникнуть в разум Пэна и попытаться разъединить, с недавно обретенным, духом зверя, принося такую боль, которую Пэн ни до ни после не испытывал. И ненависть.

Потерянный в воспоминаниях, он едва различил блондинку Анкриту с темноволосой ведьмой с голубыми глазами, которая продолжала скользить руками по его бедрам и задевая ногтями волосы на паху.

Из горла вырвался рык, а голову заполнил туман ярости и воспоминаний. Когда ведьма нежной рукой обхватила его ствол, Пэн рассвирепел, выпуская когти и клыки. Он напал на нее единственным доступным способом, вцепился клыками в руку, которую ведьма так неаккуратно приблизился к его рту.

Он впился в предплечье, выдирая кусок плоти. Его рот наполнила теплая кровь, а на место гнева пришло чистое удовлетворения. Он увидел, как ведьма, чье лицо посерело, отскочила, и сплюнул на пол кусок мяса. Ведьма. Если бы он освободился, убил бы ее, перекинулся в пантеру и разорвал ей горло, а затем съел бы ее сердце.

Он огрызнулся, ожидая возмездия и боли, хотя ему было плевать. Но ведьма просто отступила еще, прижимая к себе раненную руку, кровь окропила ее платье, и отступала, пока не достигла дальней стены, затем опустилась на пол рядом с оленихой.

Пэнтер наблюдал за ней, ища удовольствие при виде боли, но наткнулся лишь на сожаление. Он убрал клыки и когти. Она ни Анкрита. Эта ведьма выглядела слишком хрупкой, и не поступила так, как он ожидал. Она не закричала и не заплакала

Анкрита бы побила его первым попавшимся оружием, резала бы и кромсала плоть на куски, с мстительным блеском в глазах.

Эта ведьма сильнее Анкриты контролировала себя? А может, была умнее, и тщательнее продумывала месть?

Пока он наблюдал за ней, кровь остановилась, и кожа наросла. Теперь все было нормально, за исключением кровавого пятна на платье.

Но ведьма все так же сидела там, а олениха ткнулась носом ей в щеку. Ведьма склонилась к животному, закрыв глаза, показывая телом горе. Наконец, она встретила его взгляд, и в ее глазах не было ничего, кроме печали.

Вздохнув, она уставилась в потолок.

— Они не полные, — слабо проговорила она, после чего вновь уставилась на Пэна бездонными глазами. — Нам нужно их заполнить. Знаю, тебе ненавистно, но у нас нет выбора.

Встав, она подошла к нему и села на корточки между его ног. Он ожидал — и хотел — что она будет жестокой, ему нужно было знать, что он разорвал ее спокойный фасад. Но прикосновения ее рук к его бедрам были все такие же нежные, и даже нежнее прежнего.

И этим она его озадачила. Почему в ней не было жестокости? Нежная ведьма? Это оксюморон, которого Пэн не встречал прежде.

— Как ты можешь проявлять ко мне нежность, после нападения? — Пэн услышал свой вопрос.

Она не посмотрела на него.

— Ты сделал то же самое, что и любое существо, пойманное в ловушку.

Он нахмурился, внутри его пожирала вина за то, что он обидел ведьму, свидетельством чего служило пятно на платье.　

«Проклятье, я не должен себя винить».

Ее нежность и беззащитность лишь наигранный способ поведения. Пэн был бы дураком, если бы ждал от нее такого, а он уже был достаточным дураком за свою долгую бессмертную жизнь.

Его эффективное нападение и ее молчаливое принятие боли уняли ярость, но ничего не сделали с возбуждением. Когда ведьма опустилась на колени между его ног, лаская руками бедра и живот, а взглядом член, Пэн почувствовал, как сексуальная энергия прокатилась по телу, разжигая кровь.

Пэну стало тяжело дышать, он заставлял себя не двигать бедрами, умоляя ее принять его в свое тело и довести до разрядки. Наконец, она подняла руки и встала сбоку от Пэна, после чего села, прислонившись спиной к скале. На ее щеках играл румянец, а дыхание было тяжелым. Медленно его тело успокоилось без ее прикосновений. И ведьма тоже начала спокойно дышать, пока не положила руку ему на грудь.

— Зверь в тебе успокаивается от моего прикосновения. Я бы хотела, чтобы и ты успокоился, воин.

— Никогда. — Но слово было сказано без запала.

Нежная ведьма? Такое возможно?

Она встала и подошла к животным, снимая с них привязи. Она долго гладила зверей, одного за другим, шепча, когда они требовали ее внимания. Наконец, она пошла к двери. Тело ведьмы было напряжено, отчего звери прижимались к ней, как и тогда, когда она пришла.

— Куда ты идешь? — спросил он.

Она посмотрела на него через плечо.

— Почти полночь, — тихо проговорила она.

Он увидел блеск слез в ее глазах.