Неутолимая страсть

Глава 1

Ее колебания длились ровно до того момента, когда она повернулась спиной, торопливо стянула бархатную накидку и кинула ее на стеганую кушетку. Потом подобрала подол и развязала шнуровку на нижних юбках. Переступив через юбки, отправила их вслед за накидкой. Когда она расстегнула все застежки на дорогом платье, оно само сползло по спине до изящно очерченной талии.

Импульсивность была форменным проклятием Кэтрин Сетон-Спенсер. Бывало так, что какое-нибудь желание одолевало ее с такой силой, что она теряла всякую осторожность и безрассудно отдавалась ему. Вот и сегодня она вместе со своей наперсницей бросила королевский двор и сбежала в город. Оживленные лондонские улицы наполнили ее ожиданием чего-то необычайно интересного. Яркие вывески обещали выполнить любую прихоть, начиная с составления гороскопа и кончая, если понадобится, возможностью снять комнату с почасовой оплатой.

Ее компаньонка, вначале такая дерзкая и отчаянная, вдруг струсила.

— Ты потом можешь пожалеть об этой своей причуде. И станешь во всем винить меня.

— При чем здесь причуда? Ты меня раззадорила, и я не устояла.

— Ведь будет больно.

— Я не из трусливых. Хочу быстренько покончить с этим делом.

Когда мужчина положил ей руку на узкую талию, Кэтрин кинула взгляд на то, что он держал в другой руке.

— На вид инструмент грозный. — Она содрогнулась. — Сколько это займет времени?

— Минут двадцать. Стойте спокойно, пока я буду делать дело.

Леди Кэтрин зажмурилась и стиснула зубы. Как только первая боль прошла, уголки ее губ растянулись в улыбке, а когда он закончил, у нее вырвался веселый смешок.

Она быстро оделась, и парочка, не оглядываясь, покинула заведение.

— Не вздумай никому рассказывать, что я сделала себе наколку, Белла. Не то оторву тебе уши. Если мое имя начнут трепать при дворе, от репутации ничего не останется.

Леди Арбелла Стюарт расхохоталась.

— Ты не думаешь, что нашей репутации может повредить тайное свидание с мужчинами?

— А кто узнает? Мы будем в масках, да и согласились только на то, чтобы нас проводили на представление.

— Оно пройдет во дворе «Быка и медведя». Наши провожатые, естественно, сняли верхние комнаты. Так что мы за всем будем наблюдать из окна.

— Оказывается, Белла, тебе такое не впервой! — возмутилась Кэтрин.

Она почувствовала себя задетой и вдобавок немного завидовала. Ей не нравилось, когда кто-то опережал ее в искусной игре, которая называлась охотой на мужей.

Они вышли на Темза-стрит, и Арбелла не могла удержаться, чтобы не просветить спутницу.

— Вот это самый знаменитый бордель, который посещают придворные.

Она указала на высокое здание.

— О! Любопытно! Много бы дала, чтобы увидеть, что там творится.

— Ты меня удивляешь.

— Мне частенько приходят мысли, которые могли бы удивить самого дьявола. Очень интересно узнать, чем эти женщины так привлекают мужчин.

— Но ведь они… шлюхи. — Арбелла шепотом произнесла неприличное слово. — Джентльмены никогда не станут заниматься с дамами такими же делами.

— Неужели? — Кэтрин фыркнула. — Где ты набралась подобных благоглупостей? Наверняка не от своей бабки. Печально знаменитая графиня Шрусбери пережила четверых мужей и, должно быть, сполна утешилась в супружеской постели, да еще прихватила кое-что на стороне.

— Кэт Спенсер, не говори гадостей! Моя бабка Бесс — почтенная старая дама и сущий дракон во всем, что касается моей нравственности. Если бы ты знала, как я счастлива, что сумела удрать из Дербишира и остаться при дворе!..

— А вот, кстати, и наши провожатые. Смотри, бедолаги просто задыхаются в предвкушении того, что заполучат нас сегодня вечером. — Она улыбнулась под маской. — Давай будем держать их на почтительном расстоянии.

Патрик Хепберн, лорд Стюарт, старательно скрывал от всех свою радость. Наступил последний день его четырехмесячного пребывания на шотландской границе, которую он патрулировал. Под его командой находились пятьдесят головорезов, все из Хепбернов, Стюартов, Дугласов и Эллиотов, которые службой доказывали ему свою верность, как раньше и его отцу.

Спешившись, Патрик передал повод капитану Джоку Эллиоту. Тот указал на наблюдателя с английской стороны.

— Он уже здесь, сэр. — И вежливо улыбнулся. — Мне нравятся пунктуальные люди.

Роберт Кери нравился Патрику по другой причине. Высокий рыжеволосый англичанин казался живым воплощением галантной елизаветинской эпохи: был смелым, умным и честным до простодушия. Его отец лорд Хансдон был незаконнорожденным сыном покойного короля Генриха VIII Тюдора от Марии Болейн, и, таким образом, Роберт приходился кузеном королеве Елизавете.

— Ваша светлость, для меня большая честь вести с вами дела.

Несмотря на свой высокий рост, Кери смотрел на почти двухметрового Хепберна снизу вверх. Оба предводителя выглядели немыслимо юными, чтобы командовать буйными и непокорными пограничниками. Но это только доказывало, насколько были преданны им эти люди. При обоюдном согласии этой паре наблюдателей удавалось в течение четырех месяцев поддерживать на шотландско-английской границе спокойствие и порядок. Конечно, кланы предпринимали набеги, грабили, уводили скот, но поджоги и убийства свелись к минимуму.

Нынешнюю встречу на границе устроили для обмена пленными. Патрик забрал у Джока Эллиота список захваченных англичан с перечислением их преступлений, и протянул его Кери. Потом, коротко поклонившись, передал пленников англичанину. Все ценное, что было при них, включая лошадей, уже отобрали. А те, кто принадлежал к богатым семьям, еще и поклялись заплатить выкуп за свое освобождение. Заключенных содержали в замке Хермитидж в чудовищных условиях. Так что они были не просто готовы, а страстно желали заплатить золотом за свою свободу.

Вручив собственный список, Роберт Кери с сожалением посмотрел на скаливших зубы шотландцев, которые рвались оказаться на своей территории по другую сторону границы.

— У этих хитрых сволочей в карманах свищет ветер. Мне даже нечем заплатить своим ребятам.

Патрик усмехнулся:

— Попроси кузину прибавить жалованье.

— Жалованье? — хмыкнул Роберт. — Я назначен наблюдателем на год и еще не получил ни кроны из обещанных пятисот фунтов.

— Придумай какой-нибудь другой способ пополнить свой бюджет. — Патрик посерьезнел, пробежав глазами список. — Тут написано, что Сим Армстронг изнасиловал женщину. Если у тебя есть доказательства, почему ты не наказал его? — Черные брови возмущенно сошлись на переносице.

Стараясь говорить тихо, Роберт объяснил:

— Его брат — наблюдатель с шотландской стороны. Суровый приговор вернется ко мне огнем и мечом.

Патрик кивнул и подошел к строю людей, которых Кери только что передал ему.

— Английский наблюдатель отдал твою жизнь в мои руки, Армстронг. Ты ничего не имеешь против?

Армстронг, прозванный Племенным жеребцом, ухмыльнулся:

— Никак нет, милорд.

Хепберн повернулся к Джоку.

— Вздерни его.

Шотландец выругался, начал протестовать, умолять, потом стал вырываться. Все было напрасно. Пограничники не выпустили его из рук и исполнили приказ. Пока Хепберн шел назад к Кери, тело Армстронга брыкнуло ногами в последний раз и стало медленно раскачиваться на ветру.

Англичанин смотрел с признательностью.

— Разопьем бутылку, Патрик, а потом разъедемся?

— С превеликим удовольствием, Роберт.

Спустя некоторое время, когда сэр Роберт уже отбыл со своими людьми восвояси, Хепберн вскочил в седло и обратился к двум дюжинам мужчин, освобожденных англичанами.

— Считайте, вам крупно повезло, что вы попались в лапы Кери. Он не то, что другие. Большинство английских наблюдателей не видят большой разницы между воровством и убийством и не отпустили бы вас живыми.

Он увидел, как они украдкой посмотрели на тело Армстронга, и с удовольствием подумал, что сегодняшний урок пойдет им на пользу.

Вскинув голову, он словно принюхался к запахам, доносившимся вместе с ветром, а потом усмехнулся своим парням.

— Домой, ребята!

Те заулюлюкали и резко взяли в галоп, гоня перед собой лошадей, которых отобрали у англичан.

Через пустоши, покрытые зарослями вереска, пересекая стремительные потоки, команда двигалась на север. Все вдруг поняли, что пришла весна. Патрик смотрел на знакомые холмы со стадами овец, и в его темных глазах отражалась глубокая и беззаветная любовь к этим местам, по которым проходила граница.

Миновав Лиддесдейл с Тевиотдейлом и направляясь дальше к Мидлотиану, он в душе оплакивал потерю огромных территорий, принадлежавших когда-то его отцу. «Жалей об утратах, но никогда не позволяй сожалению превратиться в горечь, Патрик. Горечь отравляет душу». Слова отца пришли на ум, как будто тот произнес их только вчера, а не десять лет назад. Как раз тогда Фрэнсису Хепберну Стюарту — лишенному всех прав графу Босуэллу — пришлось согласиться на добровольную ссылку с потерей титулов, земель, замков и поместий в обмен на прощение Короны, при условии, что за его единственным сыном и наследником останется замок Кричтон с земельным наделом.

В тот день Патрик распрощался с детством.

— Ненавижу короля Шотландии!

Это прозвучало как клятва. Как клятва взрослого мужчины отомстить.

— Нет, мальчик. Хватит того, что из-за моего безрассудства все зашло так далеко. Тебе прекрасно известно, что у нас с королем общий предок — Яков V. Когда я начал бахвалиться своей властью, Яков Шотландский решил, что я замыслил заговор, чтобы отрешить его от трона. Он испугался моей силы и лишил меня ее. Никогда не забывай: король всемогущ. Он может забрать все, что захочет. Но может дать многое, если тебе хватит ума заслужить его дружбу и доверие. И еще не забывай, что существует то, что он не в силах у тебя отнять.

Патрик понял, что речь идет не о замке Кричтон, которым владели несколько поколений Хепбернов. От отца он унаследовал не только замок. Внутренняя сила, духовное прозрение и какой-то сверхъестественный дар предвидения иногда помогали ему предсказывать будущее — все это он получил с королевской кровью Стюартов, которая текла в его жилах. Дар чудесный, грозный. И проклятый.

В Лондоне две молодые парочки, наблюдавшие за представлением через окно верхнего этажа «Быка и медведя», зааплодировали актерам, вышедшим на последний поклон. Леди Кэтрин и леди Арбелла отошли в глубь комнаты, сняли маски и приняли от своих провожатых по бокалу прохладительного.

Кокетливо откусив от конфетки, Кэт наградила улыбкой Генри Сомерсета.

— Обожаю миндаль, Хэл.

— Тогда вам понравится вот это вино с миндальным ароматом.

Он наполнил бокалы для себя и для нее и подошел так близко, что только пара дюймов отделяла их друг от друга.

Кэт разглядывала симпатичное лицо своего провожатого, его коротко стриженную золотистую бородку, изогнутый рисунок губ.

— Никакого вина, Хэл. От него теряешь разум. Нам с Беллой нужно засветло вернуться в Уайтхолл.

Он схватил ее за руку и забормотал:

— Пожалуйста, не уходите. Останьтесь со мной. Мы снимем комнату.

Пристально посмотрев на его полированные ногти и тяжелое золотое кольцо на мизинце, Кэт решительно вырвала свою руку.

— Я шокирована тем, что вы осмеливаетесь просить о подобных вещах. Я ведь леди, — холодно и презрительно заявила она, — и пришла сюда ради того, чтобы посмотреть спектакль.

В это время в другом конце комнаты Арбелла не отказывала себе в удовольствиях, страстно целуясь с рыжеволосым Уильямом Сеймуром.

— Умираю, хочу остаться, Уилл, но Кэт на это не согласится. Она носится со своей девственностью, как с поясом верности. В следующий раз я приду одна, — шепотом сказала она.

И вскоре юные леди торопливо шагали в сторону реки, чтобы нанять лодку, которая доставила бы их в Уайтхолл.

В Шотландии к тому времени, когда лорд Стюарт добрался до Кричтона, из всей его команды остались только Хепберны. На последних милях Патрику вдруг стало очень неспокойно. Мозолистой ладонью он потер затылок, в котором закололо иголками.

Джок Эллиот заметил этот жест.

— Опасность, милорд?

— Нет, но что-то не так. Надо укрыть этих лошадей на верхнем пастбище возле водопада, а потом я займусь остальным.

Объехав стороной сады, они выгнали лошадей на луг позади замка. В небо взлетел клич, и все Хепберны, которые населяли и обслуживали Кричтон, поспешно кинулись в главный зал замка, чтобы встретить своего вернувшегося сеньора. Оставив лошадей на пастбище, всадники расползлись по конюшне и поручили своих коней молодым конюхам. Затем, мрачнее тучи, Патрик ступил под каменную арку с вырезанными на ней розами Хепбернов. Его шпоры высекали искры из плит под ногами, когда он входил в главный зал.

Кузен Дэвид, который командовал гарнизоном Кричтона, широко улыбаясь, вышел вперед.

— Добро пожаловать!

— О, я уже оценил твое гостеприимство на верхнем пастбище и понял, что ты ждал меня. — Патрик посмотрел на молодые довольные лица и заметил, как улыбки стали вянуть. Он грохнул кулаком по дубовому столу. — Милость Божья! Зачем нужно ссать себе на сапоги? Давно скот графа Уинтона пасется у нас на верхнем выгоне?

Брови Дэвида удивленно поползли вверх.

— Почему ты думаешь, что это коровы Уинтона?

— Господи, я не думаю, я знаю! Они же заметные. Это особая порода с длинными рогами. Теперь вместо того, чтобы завтра веселиться в Эдинбурге, мне выпадает сомнительная честь отгонять это стадо назад в Сетон и придумывать какую-нибудь небылицу для графа. — Он помолчал. — Ты поедешь со мной.

В Кричтоне уже привыкли к мгновенным яростным вспышкам Патрика, которые сверкали как молния, сопровождаясь ударами грома, а потом затихали так же быстро, как начинались. После этого какое-то время мужчины держались настороже. Но к прекрасному полу это не относилось. Девушки благоговели перед Патриком, а женщины постарше и совсем старые — обожали. Он никогда не бывал груб с ними. Наоборот, покровительствовал, был великодушен и с благодарностью принимал то, что они делали для него. Поэтому кухня в замке сияла чистотой, обильная еда подавалась вовремя, ему безукоризненно заправляли постель и любовно чинили рубашки.

Патрик искренне их любил. Ему хватало ума относиться к ним как к сестрам, в особенности когда они провоцировали его. Сегодня после вечерней трапезы он сидел, вытянув длинные ноги к огню, а рядом разлеглись любимые борзые. Его молоденькая двоюродная племянница забрала у слуги кувшин с элем и подошла, чтобы наполнить ему кружку.

— Патрик, каких прекрасных лошадей ты пригнал сегодня. Я уже достаточно взрослая, чтобы скакать самостоятельно. Будешь ли ты настолько щедрым, что подаришь мне одну из них на день рождения?

— Ты дерзкая девчонка, Дженни Хепберн. Мой ответ будет — нет, пусть даже речь идет о дне рождения. Я собираюсь продать английских лошадей обратно англичанам. — Увидев, как очаровательно она надула губки, он потрепал ее по волосам. — Передай отцу, что я разрешил тебе взять пони с верным ходом. Пусть выберет из тех, что зимовали на торфянике.

Куда только делась ее соблазнительная кокетливость! Хорошенькое личико вспыхнуло обожанием.

— Спасибо, Патрик.

Хепберн встал, расправил плечи и увидел главного управляющего замком. Тот шагнул к нему с пачкой бумаг, зажатых в руке. Патрик кивнул головой в сторону библиотеки. Теперь пара часов уйдет на замковые дела. Нужно будет вникать во все, начиная от снабжения пивоварни и кончая подсчетом поступлений от аренды. В постоянной борьбе за то, чтобы свести дебет с кредитом, он надеялся, что ему больше не придется закладывать Кричтон, чтобы расплатиться со своими людьми. По пятам за ним потянулись борзые, а потом они снова разлеглись у. огня. Как и все обитатели замка, собаки понимали, что их мир останется незыблемым, пока хозяин находится дома.

Замок Уинтон располагался довольно далеко от реки Тайн на вершине холма, в живописной местности. Насколько хватало глаз, повсюду были разбросаны пастбища с бесчисленными стадами коров. Все это принадлежало Джорди Сетону, известному своей вспыльчивостью графу Уинтону. Его земли простирались до самого моря, и Патрик признался себе, что не отказался бы иметь столько же.

Граф увидел их за полмили и на полном скаку ринулся навстречу. Ему было около шестидесяти. Когда-то это был красавец с копной волос черных как вороново крыло. Но теперь волосы поредели и поседели, а ясное лицо покраснело и задубело от ветра.

— Раны Господни! Хепберн, я уже не чаял увидеть снова этих тварей. Я отправил бы своих людей в погоню, как только обнаружил пропажу, но разве пастухи могут сражаться с проклятыми бандитами? Где ты их нашел?

Он все никак не мог успокоиться.

— Наткнулся на них вчера, когда возвращался с границы. Животные приметные. Я сразу сообразил, что они ваши, лорд Уинтон, — ответил Патрик.

Настырного Сетона такой ответ не удовлетворил.

— Мне-то казалось, что так далеко от границы мы в безопасности. Подозреваю, что проклятые англичашки не имеют к этому никакого отношения. Тут грабили наши — шотландцы!

Патрик заметил, как замер Дэвид и как напряглись ребята, участвовавшие в набеге.

— Вы правы, ваша светлость. Это были шотландцы, — согласился он, наслаждаясь унынием, которое вызвали его слова.

— Знаю, что прав! Это дело рук чертовых Армстронгов, так ведь?

Красное лицо Сетона побагровело.

— Я требую, чтобы ты арестовал их! На следующем сходе наблюдателей я выдвину против них обвинение. Если потребуется, дойду до короля. Я требую правосудия!

— Правосудие уже свершилось. Я повесил Сима Армстронга.

— О! Ты меня восхищаешь. Прими мою благодарность, что вернул стадо. — Он призадумался. — Я всегда был против того, чтобы платить за защиту, потому что, на мой взгляд, это подкуп. Ты меня понимаешь, да? Но теперь, мне кажется, пришла пора развязать мошну. Поставь лошадь на конюшню и поднимайся в замок, Патрик. Мы с тобой заключим соглашение.

Бесстрастно глядя на него, Патрик спросил:

— Вы не будете против, если мои люди походят и осмотрятся вокруг? Их очень интересуют ваши коровы.

Когда они оба спешились, стала заметной разница в их росте. Граф был коренастым и плотным. Выходя вслед за ним из конюшни, Патрик постарался не смотреть на его кривые ноги. «Господи, мать, наверное, заставляла его в детстве сидеть верхом на бочке».

Расположившись в библиотеке, граф послал слугу за виски, и Патрик порадовался, что выпивка на него почти не действует. Они договорились о годовой плате за охрану огромного стада, насчитывавшего более двух тысяч голов.

— Как и когда вы начали разводить длиннорогих сетонских коров, милорд?

— Все началось два десятка лет назад с гаком. Ко мне приехал лорд Джон Спенсер, английский дворянин, у которого имелось огромное хозяйство в Хартфордшире, чтобы посмотреть на моих шотландок. У него было несколько француженок породы шароле. Доились они хорошо, а вот приплод давали плохой, Лорд задумал скрестить их с моими мясными. К счастью, твари понравились друг другу, и в результате скрещивания появились эти длиннорогие уникумы. Опыт оказался настолько успешным, что мы со Спенсером решили заложить новую породу. Составив договор, Уинтон разговорился:

— Но у всего есть своя цена. Моя дочь Изобел, которая стала леди Спенсер, бросила меня. За двадцать лет она приезжала в Сетон всего один раз.

— Должно быть, Хартфордшир ей больше по душе.

— Она заставила мужа купить ей особняк в Ричмонде и воспользовалась связями его сестры-фрейлины при королеве Елизавете, чтобы быть представленной ко двору. Потом бросила мужа, оставив его заниматься разведением скота, а сама устроилась при королеве. Когда два года назад Спенсер умер, мне кажется, она не очень-то горевала. Для Изобел он был лишь очередной ступенькой. — Джорди опрокинул второй стаканчик виски. — Моей самой большой печалью в жизни является то, что у меня нет сына, нет мужчины, который смог бы унаследовать все это. У младших сестер сыновья, меня же Бог наказал единственной дочерью.

Патрик подписал договор и, довольный сделкой, откланялся, оставив графа наедине с виски и сожалениями.