Невеста-чужестранка

Глава 23

Макс Шербрук, гордо выпрямившись и расправив плечи, упрямо стоял на своем:

— Девушки не говорят на латинском, — А эта девушка говорит! — весело возразила Мэри Роуз.

— Даже если они и способны запомнить слова, все равно не поймут их смысла.

Мэри Роуз удивленно вскинула брови. Таких напыщенных речей никак нельзя было ожидать от мальчика с голубыми глазами Шербруков и квадратным подбородком. Страшно представить, сколько сердец он разобьет, когда станет старше!

Мэри Роуз сосредоточенно потерла щеку.

— Кажется, я слышу проповедь почтенного, но несколько старомодного мистера Харботтла?

— Разумеется, нет, — запротестовал Макс, — хотя он никогда не упускает случая посетовать на слабости и несовершенство женского пола.

— Почему ты столь невысокого мнения о женском уме, Макс? — удивилась Мэри Роуз.

— Да, — подхватил Тайсон, входя в мрачную гостиную с обреченными на сожжение шторами. — Объясни, откуда ты набрался таких идиотских идей, сын мой?

— Ты сам гово… — Макс, пригвожденный к месту отцовским взглядом, неловко поежился. — Ну.., может, ты не совсем так выразился, но я в жизни не поверю, что ты полагаешь, будто девчонки, не считая Мегги, конечно…

— Конечно.

— В общем, девочки ни на что не способны, разве что рожать детей и…

— Погоди, Макс. Я никогда в жизни не утверждал подобной чепухи и уж, разумеется, так не думаю. А теперь тебе лучше помолчать. Если ты продолжишь распространяться на эту тему, твоя матушка накажет тебя.

Макс, упрямо набычившись, исподлобья разглядывал отца.

— Лео болтал насчет того, что ты переменился, но я подумал, что он, возможно, слишком долго стоял на голове. Не знаю, папа, но…

Макс осекся при виде лучезарной улыбки отца. Мэри Роуз поморщилась. Зря Тайсон так упорно называет ее их новой матерью — от этого мальчики не станут любить ее больше. Мало того, судя по их отношению, оба искренне жалеют, что не могут отправить ее обратно в Шотландию. Но она все же заставила себя рассмеяться и принялась кокетливо обмахиваться платочком.

— Макс, хватит. Все это не важно. Зачем спорить о латинском? Не слишком интересный язык, к тому же мертвый. Правда, на нем когда-то говорила половина Европы. Вот египетские иероглифы — дело другое. Как по-твоему, стоит ими заняться?

— Только не говорите, что разбираетесь в иероглифах или можете на них говорить, — фыркнул Макс, подняв брови совсем как отец.

— Ну, на них никто не говорит. Это такой способ письма, и пока на земле нет человека, который мог бы его прочесть. Правда, недавно был найден базальтовый манускрипт, названный Розеттским камнем. Я читала, что ученые его сейчас исследуют и что в нем, возможно, содержится ключ к расшифровке иероглифов. По-моему, над ним сейчас работает месье Шампольон.

Макс чуть придвинулся к ней. Ободряющий знак!

— А я слышал, что это просто картинки, а никакой не алфавит. Мистер Харботтл считает, что, раз египтяне язычники, нам лучше совсем их не знать.

После такого заявления Тайсон решил, что отныне не позволит мистеру Эллиасу Харботтлу открыть рот в присутствии Макса. Подумать только, он еще платил за уроки! Напрасно не удосужился обратить внимание, каким вздором наставник забивает голову его сына. Наверное, следовало бы напустить Мегги на мистера Харботтла. Уж она ему показала бы!

— Никто еще точно не знает, — мягко возразила Мэри Роуз, — были ли египтяне язычниками, действительно ли иероглифы — буквы когда-то существовавшего языка или просто картинки. Поскольку твой отец знаком со многими оксфордскими учеными, как только они что-то обнаружат, мы попросим его написать им и выяснить подробности.

— Пожалуй, — нерешительно протянул Макс. — Папа, ты правда расспросишь ученых? Это серьезное открытие, возможно, даже имеющее некий религиозный аспект, который наверняка вас заинтересует.

— Больше всего нас интересуешь ты, Макс, — пошутил Тайсон, но сын не поддержал шутки. Его яркие голубые глаза взволнованно блеснули.

— Только представь: рассматривать эти старинные символы и рисунки, учиться понимать их смысл! Пожалуй, пойду к мистеру Харботтлу и скажу, что важно знать обо всем, даже о язычниках.

Мальчик выбежал из комнаты, что-то бормоча себе под нос — верный признак того, что он пребывает в глубокой задумчивости. Придется найти для него другого преподавателя, хотя это нелегко: способные, знающие учителя так же редки, как алмазы на мостовой.

— Хорошо, что ты сумела отвлечь его, Мэри Роуз, — сказал Тайсон. — Молодец! Не думаю, что мистер Харботтл оказывает на моих сыновей положительное влияние, Жаль, что я до сих пор этого не видел.

Он нахмурился было, но тут же склонил голову набок и улыбнулся.

— О Господи, ну вылитая Мегги, — завороженно пробормотала Мэри Роуз.

— Ты о чем?

— Она точно так же наклоняет голову.

— Наверное. Но мне нужно кое-что тебе сказать. Никогда не думал, что твое имя противное и мягкое, словно в тебе косточек нет. Кажется, так выразился Лео? Но ты, разумеется, не подслушивала.

— Мне не следовало этого делать, — вздохнула Мэри Роуз, — но я просто не смогла удержаться. По-моему, имя у меня самое обыкновенное.

— Пойми, это твой первый день здесь, — продолжал Тайсон, сжимая ее руку, — но уже весь Гленклоуз-он-Роуэн знает, что викарий привез новую жену. Миссис Флейвобонн скорее всего проговорилась миссис Пэдуорти, и хотя та, по-моему, старше самого Мафусаила, ей ничего не стоит обежать всех соседей. Одному Богу известно, что они там наболтали. Миссис Придди известила меня, что здешние дамы в полном составе спешат сюда с пирожками, печеньем и, разумеется, лепешками, поскольку ты шотландка. Вряд ли мужья довольны столь массовым исходом, ибо наступает время ужина.

Мэри Роуз тихо охнула:

— Сколько у меня времени?

— Минут пять, не больше.

Тайсон оказался прав. Вскоре через открытые двери пастората заструился поток гостей, сжимавших в руках блюда и тарелки.

Когда все наконец собрались в гостиной и миссис Придди освободила дам от подношений, викарий вышел вперед и объявил:

— Леди, позвольте представить мою жену, Мэри Роуз Шербрук.

Мэри Роуз переступила порог. Сзади маячила Мегги, стараясь не попадаться отцу на глаза. Ободряюще махнув мачехе, она устроилась у окна.

— Счастлива познакомиться с вами, — проговорила Мэри Роуз, стараясь улыбаться как можно искреннее. — Очень мило с вашей стороны нанести мне визит. Ваша еда пахнет так аппетитно! Пожалуйста, садитесь. Я хотела бы узнать ваши имена.

Десять минут спустя Тайсон незаметно удалился, перед этим попробовав лепешку, от которой во рту остался неприятный затхлый вкус. Теперь он не сомневался, что все обойдется. Правда, некоторым гостьям доверять опасно, но даже они ведут себя прилично. Больше всего его беспокоила мисс Гленда Стрепторп. Наверное, стоило предупредить Мэри Роуз. К тому же дамы как-то странно на него поглядывали. Да, нужно признать, он много улыбался и даже смеялся.., время от времени. Вот у них и был такой вид, словно он отрастил третье ухо. Неужели он настолько изменился всего за месяц?

Тайсон постарался не тревожиться о том, как именно Мэри Роуз справится с его прихожанами. По правде говоря, он вообще лишился способности думать о чем-либо, кроме брачной ночи, когда овладел своей невестой. Его собственное удовольствие при виде изумления в ее прекрасных глазах, когда она в восторге выкрикнула его имя, заставляло Тайсона считать себя лучшим любовником во всей Англии, возможно, таким же великолепным, как его братья. Он не мог насладиться женой с тех пор как они покинули Эдинбург, потому что Мегги во время путешествия ночевала в их комнате. Это было мучительно — сознавать, что Мэри Роуз совсем близко, но обнять ее нельзя: ведь Мегги спит на топчане возле их кровати. На третью ночь он так отчаялся, что едва не плакал. Утешало одно — Мэри Роуз тоже была не в восторге от вынужденного воздержания. Но теперь они дома, и все изменится. Может, в эту ночь он сумеет взять ее дважды. Вряд ли Господь посчитает, что он чересчур потакает своим желаниям. Тайсон оглядел кабинет, до самого потолка набитый книгами, по большей части невыносимо скучными. Вряд ли нормальному человеку придет в голову открыть какую-то из них, а для того чтобы прочесть все, не хватит и двух жизней. И все же это его дом, здесь он писал проповеди, а потом читал их по воскресеньям пастве. Проповеди, в которых говорилось о деяниях, ожидаемых Господом от благородных созданий своих, о наказаниях, тяжких, но справедливых и о непрерывных требованиях Создателя к послушникам и ученикам.

Тайсон уселся за письменный стол. Ни пылинки. Словно он и не уезжал. Никаких признаков отсутствия хозяина, если не считать солидной стопки писем. Он вскрыл первое и стал читать.

Полчаса спустя в комнату ворвалась запыхавшаяся бледная Мегги.

— Папа, там миссис Биттли! Она так нестерпимо мила, просто патока сочится! Ну, знаешь, какая она, когда готовится изречь очередную гадость. Боюсь, она обидит Мэри Роуз!

Тайсон метнулся к двери в гостиную и, не входя, прислушался.

Миссис Биттли, сварливая злобная женушка сквайра Биттли, бывшая местным проклятием столько же лет, сколько прожил на земле сам Тайсон, стояла посреди гостиной. Фиолетовый шелк обтягивал невероятных размеров грудь, такого же цвета перо стояло дыбом в туго завитых буклях. Сжимая пухлыми пальцами пышку, она взирала на Мэри Роуз.

— Какая, должно быть, удача для вас, иностранки, чужачки, стать женой нашего дорогого викария, англичанина до мозга костей, — изрекла почтенная дама.

— Совершенно верно, миссис Биттли, спасибо, что упомянули об этом. Миссис Марком, еще чашечку чая?

— Нет, миссис Шербрук, благодарю. Вам, женщине, не знакомой со здешними обычаями, да еще не англичанке, вероятно, трудно привыкнуть к своему новому имени?

Мэри Роуз улыбнулась тощей как скелет женщине, такой светлой, что ее волосы в полумраке гостиной выглядели почти белыми.

«Завтра, — подумала она. — Завтра в этой комнате будет светло». Она покрасит стены в светло-желтый цвет!

Но тут же одернула себя. Нельзя забывать, что когда-то здесь была другая хозяйка, а сама она не прожила в этом доме и дня.

Обернувшись к Миссис Маркем, Мэри Роуз весело отпарировала:

— Думаю, первые недели после свадьбы и вам было странно слышать, как вас называют «миссис Маркем».

— Сейчас речь не об этом, — вмешалась миссис Биттли. — Вы признались, что родом из Шотландии, — значит, чужачка.

— По-моему, я и не пыталась это скрыть, — удивилась Мэри Роуз.

Миссис Пэдуорти, древняя старушка, крошечная и сгорбленная, взмахнула морщинистой рукой:

— Миссис Биттли, разве я не говорила вам, что обожаю шотландцев и их необыкновенную музыку? Эти божественные звуки издают странного вида воющие штуки. Волынки, кажется? Похоже на крик недорезанной свиньи. А шотландские пледы с дичайшей смесью цветов, которые горцы носили до той поры, как восстали против законного, данного нам Богом монарха, так что пришлось придавить их шеи английским сапогом.., в году, кажется, семьсот сорок пятом?

— Простите, леди, что прерываю вашу оживленную беседу. Миссис Биттли, не хотите ли присесть? Миссис Пэдуорти, как ваш милый муженек? Надеюсь, здоров?

И без того тонкие губы почти исчезли, превратившись в ниточки.

— При последнем издыхании, викарий. Думаю, к тому времени, как я доберусь до дома, испустит последний вздох.. Раньше почему-то вы о нем не спрашивали.

— Будем молиться, чтобы он протянул как можно дольше, — сказал Тайсон — Миссис Биттли, вот свободный стул. Мегги упрекает меня в том, что я утаил от своих лучших друзей, желающих мне исключительно добра, как я попал в Шотландию и нашел себе там жену.

— Мы все знаем, викарий, — процедила миссис Пэдуорти. — Вы унаследовали шотландский титул и замок, от которого, вероятнее всего, остались одни руины и плесень. Вы поехали туда, потому что стали лордом Бартуиком. Других причин я не вижу.

Тайсон улыбнулся.

— Верно. Однако, встретив Мэри Роуз, я с первого взгляда понял.., нет твердо убедился, что она предназначена мне самим небом. Пришлось очень долго уговаривать ее выйти за меня замуж и переехать в Англию. Она приводила немало веских доводов; что не знает англичан, что для нее мы все чужаки, иностранцы, иной веры и воспитания и что англичане даже грешат по-другому, хотя подробно мы этого не обсуждали. Но я заверил Мэри Роуз, что все будут рады познакомиться с ней, подружиться, помочь войти в незнакомое общество, потому что мы, англичане, — народ Добродушный, щедрый и гостеприимный. Да… Что-то я чересчур разговорился, а ведь сегодня не воскресенье и это не проповедь, а всего лишь искренняя мольба о понимании и снисхождении. Простите, что потревожил вас, леди. Немедленно удаляюсь и предоставляю вам возможность лучше узнать друг друга.

Он чуть раздвинул губы. Эта типично воскресная улыбка, как предположила Мэри Роуз, предназначалась людям, почти решившимся на смертный грех.

— Вы совсем не похожи на себя, викарий, — заметила миссис Пэдуорти. — Обязательно расскажу мужу о вашем странном поведении, если, конечно, он будет еще жив к тому времени, как я вернусь домой. Посмотрим, что он скажет!

— Только в том случае, если будет еще жив, — съязвил Тайсон и с прощальным поклоном покинул гостиную Мэри Роуз могла поклясться, что из-за двери донесся голос Мегги. Она едва не выбежала в переднюю, чтобы броситься мужу на шею и расцеловать. Но вместо этого глубоко вздохнула и объявила:

— Леди, я глубоко восхищаюсь своим мужем. Он прекрасный человек.

После непродолжительной паузы миссис Биттли, отчетливо сознавая, что остальные дамы вовсе не торопятся идти на очередной приступ, решила взять инициативу на себя.

— Не думаю, что викарию пришлось долго убеждать вас выйти за него, — прошипела она. — Он пробыл в Шотландии едва ли месяц. Все произошло чересчур быстро, подозрительно быстро, можно сказать! Очевидно, вы сотворили с ним нечто ужасное. Он очень изменился. В этом нужно разобраться. Тут кроется какая-то тайна. Мы все надеемся, что ваш английский со временем улучшится.

— А может быть, — возразила Мэри Роуз, — вы заговорите более напевно, на шотландский манер, и тогда ваша речь будет не такой резкой и грубоватой. Как вы полагаете?

Миссис Биттли фыркнула. Интересно, уж не родня ли она миссис Придди, подумала Мэри Роуз.

Миссис Тейт, молодая и очень хорошенькая жена местного кузнеца Тедди Тейта, тряхнула прекрасными смоляными локонами.

— Пожалуй, мне хотелось бы говорить более напевно. Я даже готова поучиться. А ты, Гленда? Ты все время молчишь. Скажи, что ты думаешь о шотландском выговоре?

Девятнадцатилетняя Гленда Стрепторп, уверенная, что она первая красавица во всей округе, да и не только в ней, высокомерно вздернула подбородок:

— Я считаю, что он ужасно вульгарен, Бетти. Отвратителен! Как, впрочем, и рыжие волосы.

Бетти Тейт на мгновение растерялась, не зная, как загладить неловкость, и поспешно выпалила:

— Миссис Шербрук, расскажите нам о Килдрамми. Только представьте, леди, преподобный Шербрук теперь барон Бартуик! Интересно, что скажет на это его брат, граф Нортклифф?