Невеста для плохого парня

Глава 10

— Хорошо сработано, — одобрительно кивнул Рико, наблюдая, как Франклин Хикс сопровождает мужчину в наручниках к одному из туристических катеров у причала.

По голубому небу плыли белые облака, в океане было полно прогулочных лодок с радующимися хорошему дню отдыхающими. Рыбацкие судна поскрипывали, качаясь на волнах, ветер доносил музыку с радио, играющего неподалеку.

— Он сам сделал это удивительно легким для нас, — не скрывая своего презрения, сказал Джанни. Мари стояла рядом. Когда он положил одну руку ей на плечи, она, было, напряглась, но почти сразу расслабилась.

После той первой ночи, когда у них был секс, между ними все стало запутанно и непонятно. Они вроде и сблизились, но в то же время между ними словно возникла стена, которая с каждым часом становилась все выше и толще. За последние два дня у них несколько раз был секс, и каждый раз они достигали все большего удовольствия, хотя казалось, больше уже было некуда.

Джанни не уставал от Мари, как это всегда бывало с другими женщинами в прошлом. Раньше было так, что, удовлетворив начальный голод, его желание ослабевало, но в случае с Мари его желание словно росло вместе с каждой проведенной минутой, и сейчас оно постоянно было с ним. Он не был в состоянии ни уменьшить его, ни игнорировать. Да он этого и вовсе не хотел…

Ему казалось, что Мари испытывает то же самое. Она была жадной и страстной, когда они занимались любовью, но после секса она всегда словно отстранялась от него, уходила в свои мысли, так что он не мог дотянуться до нее. Впрочем, сейчас он, возможно, и не хотел до нее дотягиваться. За прошедшую неделю в их жизни много чего произошло, но до сих пор между ними были границы, через которые ни один из них не мог или не хотел переступить.

Мари была с ним только по одной причине — она шантажировала его. Она угрожала их семье, и, хотя у Джанни было чувство, что она не сможет воспользоваться имеющимися уликами, он все равно не мог быть в этом уверен. Он постоянно держал в голове вопрос: можно ли было ей доверять? «И даже если я могу ей доверять, что это изменит?» — спросил он сам себя. Они не были парой. Они вместе только на время, и как только это время подойдет к концу, они вернутся каждый к себе домой и заживут как прежде по разные стороны океана.

Джанни осознавал, что при этой мысли он испытывал странную пустоту в душе, но предпочитал этого не замечать.

Они втроем стояли у причала, наблюдая за тем, как сажают на судно пленника Франклина.

— Что его выдало? — спросил Рико.

— Я заметила, что он не смотрел на украшения, а украдкой поглядывал на камеры и фотографировал их, думая, что его никто не видит, — сказала Мари.

Рико нахмурился:

— Делать фотографии в выставочном зале категорически запрещено.

— Воры считают, что к ним это не относится, — сухо заметил Джанни.

Морщины Рико стали глубже.

— Значит, он сам себя выдал, изучая расположение камер?

— Точно, а еще в кармане его пиджака была лазерная ручка, — сказал Джанни.

— Откуда тебе это известно? — прищурившись, спросил Рико.

— Когда Мари указала мне на него, я проверил его карманы.

— О, ради бога! — Рико топнул ногой. — Ты ведь обещал, что не будешь ничего воровать!

— Своровать у вора не считается кражей, — возразил Джанни.

Глядя на то, как его зять пытается овладеть собой, он слабо улыбнулся, когда Рико пробормотал:

— Допустим. Но объясни, почему лазерная ручка тебя насторожила?

Джанни встретился с ним взглядом.

— Это относительно свежее изобретение, созданное хакерами. Лазерная ручка может использоваться для взлома компьютера и считывать информацию с наиболее часто используемых клавиш, что позволяет хакеру с легкостью войти в систему.

— Я не понимаю, — признался Рико, и было видно, что он совсем не в восторге от услышанного.

Мари продолжила объяснение:

— Если бы ему удалось взломать камеры видеонаблюдения, он смог бы незамеченным проникнуть в выставочный зал ночью. Система защиты не дала бы сбоя, так как у него были необходимые коды.

Рико с шумом выдохнул и засунул руки в карманы:

— А сейфы? Как бы он взломал сейфы?

— В его номере нашли сейфовый усилитель, — сказала Мари, подставляя лицо ветру, позволяя ему растрепать волосы — так, как больше всего нравилось Джанни.

— Сейфовый усилитель? — повторил Рико.

— Нечто вроде высокотехнологичного стетоскопа, — пояснил Джанни с легкой завистью, вспомнив, как раньше ему приходилось торопиться при взломе сейфа. Все Коретти были научены взламывать любой сейф без современных гаджетов, по старинке, хотя надо было признать, что с современными технологиями делать это было значительно проще. — Это наушники с электронным устройством. С таким инструментом талантливый вор может взломать сейф в два счета.

— Ключевое слово — талантливый, — вставила Мари.

— Да, — согласился Джанни. — Вор, которого мы поймали, не был специалистом. Доказательство этому то, что я смог залезть в его карманы в зале, полном людей, а он этого даже не заметил. — Он покачал головой и вздохнул: — Да уж, жаль. Искусство кражи вырождается.

Рико просто молча смотрел на него во все глаза с удивленным выражением лица. Глядя на него, Мари закашлялась от смеха, и Джанни послал ей улыбку. Хоть кто-то здесь понимал, о чем он говорит.

— Кстати о малоталантливых ворах, — сказала Мари, выскальзывая из-под руки Джанни, — вы выяснили, как смог скрыться Жан-Люк?

Когда Мари отошла, Джанни ощутил, как ему недостает тепла ее тела, но остался сидеть на месте. Как же ему хотелось вновь сократить расстояние между ними! Задавая свой вопрос Рико, Мари стояла от него в двух шагах, словно боялась находиться рядом.

— Да, Франклин это выяснил. Он попал в поле зрения камер отеля, Франклин показал его фотографию в деревне и на причале. Ему повезло: один из местных рыбаков его узнал. Жан-Люк заплатил ему, чтобы тот отвез его на Сент-Томас. Он, конечно, понятия не имел, что помогает вору, пытающемуся избежать ареста. Он поверил Жан-Люку, который наплел ему историю о том, что ему спешно нужно вернуться домой.

— И полагаю, что Жан-Люк был весьма щедр, — заметила Мари.

— Очень щедр, — вздохнул Рико. — Жан-Люк заплатил ему сумму, равную нескольким месяцам его заработка здесь.

Джанни перевел взгляд на Мари и увидел досаду на ее лице. Он разделял ее чувства. Ему тоже не нравилось, что скользкому французу удалось сбежать. Однако был повод и для радости: если бы они схватили Жан-Люка, они бы завладели ожерельем, а это значит, что их с Мари пути должны разойтись. Джанни же хотелось еще некоторое время побыть в ее обществе. Он не был готов порвать их… отношения прямо сейчас.

Подумав об этом, он содрогнулся. Неужели он употребил слово «отношения»? Образ его жизни не подходил для того, чтобы создавать семью, к тому же он сам был к этому не готов, предпочитая короткие романы с женщинами, о которых даже не вспоминал после расставания с ними.

С Мари же все с самого начала было иначе. Наверное, он будет о ней вспоминать. Наверное, ему даже будет ее недоставать. Сознавать это было тревожно, но отрицать этого Джанни не мог.

Он оказался в этой ситуации, зная, что с Мари все будет временно, но каким-то образом все вдруг стало сложнее. Как будто сумасшедший вихрь завертел и закружил их. Теперь их отношения показались ему слишком мимолетными.

— Значит, — хмуро подытожила Мари, — нам неизвестно, куда он направился после того, как добрался до Сент-Томаса.

— Неизвестно, — подтвердил Рико. — После того как тот рыбак высадил его на причале, он мог отправиться куда угодно. Подозреваю, что прямиком в аэропорт, а вот на какой рейс он купил билет, об этом можно только догадываться.

Джанни смотрел, как по лицу Мари, сменяя друг друга, промелькнули разные чувства. Она взглянула на него:

— Как ты думаешь, может, он отправился домой, в Монако?

— Я не знаю, — признался Джанни. — Может быть, но наверняка узнать это можно будет, только если мы отправимся туда.

Мари кивнула и пожевала нижнюю губу.

— Но ведь ты останешься до окончания выставки?

Джанни бросил взгляд на Рико:

— Да. Я убедил своих работодателей, что пробуду здесь до ее окончания.

Рико улыбнулся:

— Чему я только рад. Если бы не дополнительная пара глаз, неизвестно, чего бы мы могли лишиться. — Он перевел взгляд на катер, который увозил Франклина Хикса и несостоявшегося вора на Сент-Томас. Власти с ним разберутся. — Мы еще увидимся сегодня на выставке?

— Да, — сказал Джанни, не отрывая взгляда от Мари. — Мы придем чуть позже.

— Пауло с вашим отцом должны приехать сегодня. Завтра крестины, — сообщил Рико.

— Да. — Джанни не мог оторваться от зеленых глаз Мари.

— Ну что ж, я возвращаюсь в отель. Увидимся через час?

— Да, — ответила Мари.

Рико кивнул и отошел на пару шагов. Затем он обернулся.

— Должен сказать, вы двое — отличная команда.

— Что? — одновременно спросили Джанни и Мари.

Рико рассмеялся и с удовольствием повторил:

— Вы вдвоем — отличная команда.

— Кого же мы тебе напоминаем? — Один уголок губ Джанни пополз вверх. — Шерлока и Ватсона?

Губы Мари изогнулись, в глазах появился лукавый блеск.

— Наверное, больше Тёрнер и Хуч.

Джанни нахмурился, а вспомнив фильм, про который она говорила, рассмеялся:

— Милая, ты гораздо круче любого мастиффа.

Мари рассмеялась. Когда Джанни взял ее за руку, она прижалась к нему и прошептала:

— Ты такой забавный. Но если мы Шерлок и Ватсон, ты вылитый Ватсон.

На следующий день состоялись крестины, и Мари захотелось оказаться где угодно, только не здесь. После того как на Тезоро приехали Пауло Коретти и их отец, младший брат Джанни не делал секрета из того, что Мари ему не нравится.

В прошлый вечер они собрались на ужин в номере Рико и Терезы, и за время ужина Мари не раз ловила на себе подозрительно-любопытный взгляд Пауло. Казалось, он был очень сердит. Он пробурчал что-то в качестве приветствия и больше с ней почти не заговаривал. До сегодняшнего дня.

Сейчас они снова собрались в гостиной Рико и Терезы, прежде чем отправиться в небольшую церквушку неподалеку. И в этот день Пауло уже не был так молчалив, как накануне.

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Мари вздрогнула, но напомнила себе, что она вовсе никакая не злодейка. Впрочем, для Пауло, возможно, она таковой и являлась, ведь на ее совести улики против их отца и шантаж против брата. Ее взгляд остановился на Джанни. Он сидел, спокойный и как будто невозмутимый, в то время как его младший брат неистовствовал.

Беспристрастно глядя на Пауло, Мари заметила сходство между братьями, но с ее точки зрения Пауло проигрывал Джанни: Джанни был выше его ростом и более поджарый, хотя и обладал хорошо развитыми мышцами, которые она исследовала две прошлые ночи кончиками пальцев. К тому же Джанни обладал не таким взрывным характером, как Пауло.

Мари поерзала на диване, чувствуя устремленные на нее взгляды. Она не могла винить этих людей за то, что они так разглядывают ее, но от чрезмерного внимания ей было не по себе.

Тереза сидела на диване рядом со своим отцом Ником, который держал на руках своего первого внука. Рико стоял возле бара, и казалось, будто он борется с желанием заткнуть Пауло рот. Джанни сидел рядом с Мари, лицо его было непроницаемо.

Вот уже два дня Мари и Джанни были неразлучны. Теперь, когда необходимость притворяться отпала, их связывала только жгучая страсть. Мари оставила затею разобраться с тем, что с ней происходит. Она просто решила наслаждаться происходящим и не думать о будущем.

Однако между ней и Джанни была не только страсть. Она получала удовольствие оттого, что была рядом с ним. Ей нравилось все. Работать с ним, спать с ним, откликаться на его прикосновения, когда в середине ночи ему вдруг приходила мысль заняться с ней любовью при приглушенном свете лампы. Она знала, что между ними еще ничего не ясно, между ними были Жан-Люк, возвращение ожерелья и улики против его отца. Однако за эти два дня она просто старалась получать удовольствие от жизни, как однажды ей и предложил сделать Джанни.

Однако получать удовольствие от того, что происходило сейчас, было очень сложно.

— У нее есть улики против нашего отца, — с возмущением говорил Пауло, привлекая к себе ее внимание, — и, однако же, она сидит с нами, как член семьи, как будто это нормально. — Он подошел к бару, чтобы взять холодное пиво, которое ему налил Рико.

Его слова ударили ее как пощечина, и, вероятно, Пауло рассчитывал на такой эффект. Мари и в самом деле было больно, досада проникала в ее душу. Конечно же поведение Пауло нельзя было назвать нормальным, и она знала это, как и то, что после смерти отца она везде чувствовала себя чужой. Казалось, ей нигде не было места. И пока Коретти смыкали ряды, защищая члена своей семьи от нее, Мари чувствовала зависть к тому, что они имели. Пусть они жили далеко друг от друга и виделись всего несколько раз в год, чувствовалось, что членов семьи Коретти связывают крепкие семейные узы.

Мари поняла, что не вписывается в их семью. И что бы ни связывало ее с Джанни, она навсегда останется для него лишь эпизодом в его жизни.

— Пауло, — сказала Тереза, пытаясь утихомирить своего брата, — Мари не хочет сажать отца в тюрьму.

Мари взглянула на нее с благодарностью. По крайней мере, за эту неделю у нее появилась подруга, по которой она будет скучать, когда все закончится.

Пауло хохотнул:

— И на чем основывается твоя убежденность? Разве можно доверять слову копа?

— Я больше не коп, — подала наконец голос Мари, принимая участие в этой перепалке между братом и сестрой. Джанни молчал, и она бросила на него сердитый взгляд. Нет, она не нуждалась в адвокате, но несколько слов в ее защиту не помешали бы. Но, похоже, здесь ее ждало разочарование, и Мари совершенно не понимала, как ей надо было это расценивать.

Она снова повернулась к Пауло и продолжила:

— В данное время благодаря Жан-Люку Баптисте у меня даже нет работы.

Пауло сделал большой глоток пива.

— Вот только не надо, пожалуйста… Вы коп, коп внутри, — он хлопнул себя рукой по груди, — а только это и имеет значение. Вам пришлось достаточно поколесить по миру, чтобы найти против нас улики, затем вы создали схему, в которой отвели Джанни особую роль. Вы решили заставить моего брата помочь вам найти Жан-Люка, чтобы вернуть ожерелье, которое украли у вас из-под носа. Все ваши поступки, продиктованные чувством справедливости, кричат, что вы — коп.

Мари встала, чтобы сравняться с ним ростом.

— Для вас коп звучит как оскорбление, но не для меня. Мой отец был копом, и отец моего отца. Вы ведь гордитесь своей семьей, не так ли?

Пауло сузил глаза, но кивнул.

— Так вот я — тоже, — четко произнесла Мари. — Я понимаю, вам есть на что злиться, пока я здесь, но нападать на меня — это не выход из ситуации.

Пауло запыхтел, но когда он взглянул на нее, она прочитала в его глазах уважение. И возможно, подумала Мари, это было все, чего она могла от него добиться.

Несколько секунд стояла оглушительная тишина, а затем Джанни громко и медленно зааплодировал. Все повернули голову в его сторону. Бросив хлопать, он встал и притянул к себе Мари, которая пыталась пресечь каждую попытку сократить расстояние между ними.

— Довольно, Пауло, — сказал он. — Мари здесь со мной. И чтобы я больше не слышал от тебя ни одного плохого слова в ее адрес.

Пауло открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Джанни его опередил:

— Именно так, Пауло. Что происходит между мной и Мари, между нами и останется.

— А улики, которые у нее есть?

Мари пошевелилась, и Джанни крепче прижал ее к себе.

— Это моя забота.

— Как ты можешь так легко говорить, зная, что папа может загреметь в тюрьму.

Лицо Мари искривила гримаса. Ее взгляд устремился на пожилого мужчину, укачивающего на руках своего спящего внука. Словно почувствовав устремленные на себя взгляды, Ник заговорил, не отрываясь от младенца.

— Тюрьма — не такая уж страшная вещь, Пауло. И если эта очаровательная молодая леди считает, что ей необходимо это сделать, она передаст фотографию итальянской полиции, и с этим делом будет покончено.

— Но, папа, — запротестовал Пауло, однако умолк, когда его отец кинул на него выразительный взгляд.

— Довольно, — нарушил молчание Рико. — Как говорит Джанни, будь что будет. Сегодня крестины моего сына, и я не позволю, чтобы кто-то испортил нам праздник, — твердым голосом сказал он, обращаясь ко всем в комнате. — Это понятно?

Все согласно закивали. Джанни обнял Мари, и она прижалась к нему в благодарность за его поддержку. Она подняла на него глаза, и он улыбнулся в ответ. И тут она поняла, что он намеренно не выступил в ее защиту. Он хотел предоставить ей право самой постоять за себя для того, чтобы потом ей было легче общаться с Пауло.

И за это она его тоже любила. Джанни станет настоящим рыцарем, если только ей это потребуется, но и его уверенность в ней позволяла ему не вмешиваться в дела, в которых она сама могла себя защитить.

Мари вздохнула и позволила мыслям поблуждать, пока семья Коретти собиралась идти в церковь. Работать с Джанни на выставке было комфортно. Они действительно хорошо сработали, схватив того вора. Совсем как настоящая команда. Она любила его за то, что он мог заставить ее смеяться. Любила, что он уважал ее мнение. Любила, когда он смотрел на нее с нескрываемой страстью в глазах. Любила, что…

О боже. Да ведь она любит его!

Как это могло произойти так быстро? Черт, да как это вообще произошло? Джанни Коретти олицетворял собой все то, против чего она сражалась всю свою сознательную жизнь. Он был вором и гордился этим. Он происходил из семьи, которая попирала законы любой страны, в которой они побывали. Он был тем, чего ей следовало избегать, и в то же время он был тем, в чем она так отчаянно нуждалась.

Кажется, она влипла.

Небольшая католическая церковь стояла на окраине деревни; местные жители построили ее из речного камня, который собирался по всему острову. Купелью служила огромная чаша, вырезанная из цельного куска древнего баньяна и натертая песком до глянцевого блеска. Сквозь витражные окна над алтарем просвечивало солнце, лучи которого нежно падали на лица собравшихся у купели людей. Все вокруг было овеяно атмосферой святости и благоговения.

Мари по-прежнему не покидало ощущение того, что она здесь чужая, но Джанни словно угадал ее чувства. Он то и дело брал ее за руку или клал руку на плечо, притягивая ее к себе, хотя и ум, и сердце Мари говорили, что ей лучше отстраниться.

Семья Коретти стояла, сплотившись вокруг крошечного существа, к которому в этот момент было приковано все внимание. Кузен Рико Шон Кинг и его жена Мелинда были крестными родителями, и Ник Коретти держал их двоих детей за руку, пока они с любопытством всматривались и вслушивались в то, что происходило вокруг них. Церемония была простая и трогательная, она тронула сердце Мари, и к ее горлу подступил ком.

Глядя на Коретти, видя, как крепко связывают их семейные узы, Мари наконец поняла, что не сможет довести свой план до конца. Ее взгляд остановился на Нике: пожилой, обаятельный мужчина что-то негромко говорил проявляющим нетерпение детям. Да, он был вором, но это не мешало быть ему неплохим человеком.

К ее бывшему когда-то черно-белым миру с недавних пор добавилось еще больше оттенков серого. Понятия и принципы, по которым она жила всю свою жизнь, расплылись, потеряли четкость. Такое представление о жизни сейчас ей казалось слишком простым, едва ли не примитивным, поэтому Мари даже начала удивляться, как она могла жить так долго в соответствии с ним. Она не может послать Ника за решетку. Она не сможет жить, думая о том, что он будет сидеть в какой-нибудь маленькой, ужасной камере, вдали от своих близких, которых он так любит.

Джанни сжал ее руку, и Мари поняла, что с шантажом покончено. Глубоко вздохнув, она пообещала себе, что как только они вернутся в отель, она отдаст Джанни фотографии и скажет ему, что им больше нечего опасаться. Она не может шантажировать мужчину, которого любит, угрожая его семье, которая так много значит для него. Она настолько ушла в свои мысли, что почти перестала замечать, что происходит вокруг нее.

К тому времени как церемония закончилась и маленькая группа людей, смеясь и болтая, вышла на солнце, у Мари было такое чувство, что она пробежала длительный марафон. Ей нужен был воздух, пространство и время, чтобы определиться с мыслями и понять, что же теперь ей делать со своей жизнью.

Но этого времени у нее не было. Склонив голову, Джанни прошептал:

— Тереза запланировала ланч для всех собравшихся. После него, думаю, нам стоит вернуться к себе в номер и поспать.

Мари взглянула на него и против воли улыбнулась, зная, что именно этого от нее и ждет Джанни. Уступив желанию коснуться его, она провела пальцами по его щеке. «Какой конец будет у этой истории?» — подумалось ей. Вряд ли счастливый финал.

Сейчас она просто не отдает себе отчета в том, что не сможет выбраться из этой ситуации безболезненно.

Но сейчас она хотела только одного: почувствовать Джанни внутри себя. Поэтому Мари решила пока делать то, что ей хочется, и то, что ей нужно. Еще одна ночь с ним, а после нее она решит, как поступить.

Только где бы взять храбрости на это?

Их тела, влажные от пота, переплелись, все еще сотрясаясь от пережитого наслаждения.

Мозг Мари был затуманен. Она подняла руку и провела пальцами по его густым черным волосам, чувствуя их шелковистость. Она знала, что навсегда запомнит этот миг.

Все еще тяжело и учащенно дыша, Джанни на несколько секунд заглянул ей в глаза, пока их сердца медленно успокаивались. Наконец он скатился с Мари и, опершись на локоть, спросил:

— Ты не хочешь сказать мне, о чем думаешь?

— Не очень, — призналась она. Мари понимала, что вскоре им придется расстаться. Ее охватила едва заметная дрожь.

— Мари…

Она прикусила губу, и когда Джанни протянул к ней руку, она выскользнула из-под нее и встала с постели, стаскивая с нее простыню. Удерживая тонкую материю перед собой, как щит, она заставила себя озвучить то, что она так боялась сказать.

— Я уезжаю, Джанни.

Джанни недоуменно поднял брови, покачал головой и сказал:

— Да, мы оба уедем, как только выставка закончится.

— Нет. — Она приподняла подбородок. — Я имела в виду, я уезжаю сейчас.

— Сейчас? — Он сел, глядя ей в глаза. — Но почему, Мари?

— Потому что это единственное, что я могу сделать, — сказала она, даже не надеясь на понимание с его стороны. Да уж, нельзя было начать этот разговор более неуклюже, чем это сделала она. — Я имею в виду, что между нами все кончено, Джанни. Жан-Люк скрылся и сейчас, когда он знает, что мы вместе, он будет начеку — мы вряд ли сможем вернуть ожерелье.

Джанни встал с постели, обошел ее, словно гордясь своей наготой и не испытывая никакого желания прикрыться. Хотя Мари считала, что ему это было не нужно. Если и существовал мужчина, который мог позволить себе ходить обнаженным, — это был Джанни Коретти. Просто глядя на него, она чувствовала, как ее рот наполняется слюной, а руки чешутся от того, чтобы прикоснуться к его бронзовой коже.

Однако выражение лица у него было угрожающим.

— Я сказал тебе, что верну ожерелье, и я это сделаю.

— Я знаю, что ты попытаешься, — ответила Мари, делая попытку его успокоить.

— Попытаюсь? — повторил он. — Я Джанни Коретти. Если я сказал, что сделаю, значит, я это сделаю.

Мари сдавленно засмеялась. Как же он высокомерен и самоуверен! Так уверен, что он может сделать все… Почему же она любила его еще больше?

— А я говорю тебе, что мне этого не нужно. Я думаю, что для нас двоих будет лучше, если мы вернемся каждый к своей жизни и… и забудем о том, что когда-то встречались.

Джанни словно лишился дара речи. Впервые в жизни он не знал, что говорить. Он не мог видеть ее горькое выражение лица. Ее глаза сказали ему все. Она уже сказала ему «прощай» во время их ласк. Он понял это сейчас. Даже когда он занимался с ней любовью, она уже оставляла его, мысленно возвращалась к своей жизни, так не похожей на его жизнь. И сейчас она говорила ему об этом.

Джанни не собирался забывать о ней так быстро, не хотел, чтобы она уходила. Не сейчас. Он не мог даже подумать, что женщина, которую он поймает за обыском в своем доме, вдруг станет значить для него так много за такое короткое время. Он даже не знал, как ему сейчас защитить свое сердце, которое, как он всегда считал, было неуязвимым.

И вот сейчас ему предстояло заплатить за свое самомнение. Пытаясь отогнать в сторону неприятные мысли, он приблизился к ней широким шагом.

— Поехали со мной в Лондон! — выпалил Джанни. — Остановимся у меня, пока не придумаем, как вернуть ожерелье.

Мари грустно покачала головой, и это только подстегнуло его. Как она смеет вот так просто взять и уйти?! Он сделал еще шаг, но Мари отступила назад. Джанни сделал вид, что не заметил ее решительного и серьезного настроя.

— Тогда мы вместе отправимся в Монако. — Он надеялся переубедить ее. — Как Рико правильно заметил, мы с тобой отличная команда. Вместе мы лишим Жан-Люка драгоценностей, которые он украл. Вместе, cara.

На ее губах появилась и мгновенно пропала слабая улыбка.

— Лондон. Монако. Ты. Все это замечательно.

— Тогда останься, — настаивал Джанни.

— Нет. Я не могу.

— Скажи мне почему, — потребовал он. Он остановился перед ней, опустил руки на ее плечи и притянул себе, преодолевая ее сопротивление. — Скажи!

Мари склонила голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и он прочел в ее глазах сожаление.

— Потому что, если бы ты попытался украсть ожерелье, которое я попросила тебя вернуть, и если бы тебя поймали и посадили за решетку, я бы никогда себе этого не простила.

Джанни высокомерно хмыкнул:

— Коретти не поймают. Никогда.

— Все всегда может случиться в первый раз, — мягко сказала Мари. — Я не могу этого допустить.

— Ты что-то недоговариваешь, — ответил Джанни, пытливо глядя ей в глаза, зная, что ее обуревают сомнения.

— Да, — призналась Мари, продолжая смотреть на него, хотя и несколько отстраняясь.

— Джанни, ты вор. Да, да, вор, — быстро продолжила она, не дожидаясь, когда он ее поправит. — Бывший вор. Но в своем сердце ты все еще вор. Так же как и я в своем сердце навсегда останусь копом.

Джанни смотрел на нее во все глаза.

— И что все это значит?

Мари убрала волосы с лица, выдохнула и продолжила:

— За последнюю неделю столько всего изменилось! Мир, который я, казалось, знала так хорошо, стал для меня чужим после того, как я познакомилась с тобой, с твоей семьей, после того, как приехала на этот остров. — Она покачала головой и вздохнула. — Но все это не реальный мир. Это не мой мир: в нем нет ничего от той жизни, к которой я привыкла. Я воспитана уважать закон и жить по правилам. Если у меня все это отнять, кем я останусь?

— Никто не собирается лишать тебя привычного образа жизни, — напряженно констатировал Джанни и потянулся к Мари, но она снова отступила.

Взглянув на кольцо на своем пальце, Мари медленно сняла его и задержала на ладони.

— Это кольцо все объясняет. Оно принадлежит женщине, которую я никогда не видела. Оно было украдено у нее и хранилось в качестве трофея, пока ты не дал его мне, чтобы я стала изображать жизнь, которой не было. — Она с грустью взглянула на него, взяла его руку и положила в нее кольцо. — Все это было притворство. То, что у нас есть сейчас, то, что сейчас тебе так дорого, не более чем притворство.

Джанни почувствовал вес бриллианта в своей ладони и подумал, что может растереть его в порошок, если сожмет в кулаке.

— В том, что сейчас между нами происходит, ничего плохого нет, cara, — сказал он.

— Нет. — Мари прошла мимо него, и он не сделал попытки ее остановить. В этом не было смысла. — Но рано или поздно наши мгновения счастья превратятся в прошлое, и о нем останутся одни воспоминания.

Джанни стиснул зубы и взглянул на кольцо. Впервые с того дня, как он украл его, бриллиант показался ему не таким ослепительным. Сейчас он мог бы быть просто стекляшкой — такой же холодной и безжизненной.

— И вот еще что, Джанни…

Джанни взглянул на нее, остановившуюся в дверях ванной комнаты.

— Я оставляю фотографии твоего отца тебе. Я не хочу, чтобы ты волновался. Ник не отправится в тюрьму из-за меня ни сейчас, ни в будущем.

Когда Мари закрылась в ванной, Джанни остался один в сумраке комнаты. Ему было стыдно признаться, что пока она прощалась с ним, он ни разу не вспомнил о своем отце.