Невеста-изменница

Глава 19

Аннабелл Таунсенд в платье для прогулки из богатой красновато-коричневой тафты и шляпке, из-под широких полей которой едва виднелись светло-каштановые кудри, постучала в дверь дома номер двенадцать по улице Брук-стрит рядом с Гросвенор-сквер.

Краем глаза она заметила полного мужчину, подпиравшего фонарный столб напротив дома. При виде ее он выпрямился, проявив нескрываемый интерес к гостье, пришедшей к Трэвису Гриру. Но Анна его проигнорировала. Когда дверь открылась и на пороге появился Трэвис, она посмотрела на него и улыбнулась:

— Добрый день, Трэвис.

— Какого?..

Без сюртука и жилета, со спутанными русыми волосами, он выглядел неопрятным, но это не лишало его очарования. Нетрудно было заключить, как тяготило его вынужденное заточение.

— Можно войти или я должна стоять на пороге, словно безработная горничная в поисках места?

Карие глаза Трэвиса окинули ее изучающим взглядом, и затем, отступив внутрь, он позволил ей войти.

— С горничной тебя не спутать, Анна. — Трэвис пригладил рукой свои русые волосы, которые явно нуждались в ножницах парикмахера. — Что ты здесь делаешь? Это дом холостяка, и тут тебе не место.

— Я — вдова, пришедшая навестить больного друга. — Она огляделась по сторонам. — Где твой дворецкий? Наверняка он у тебя есть.

— Мне стало невыносимо его присутствие, и я дал ему несколько дней выходных.

— Тогда закрой дверь и пригласи меня в гостиную, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

— Там стоит человек, наблюдающий за домом. Что он подумает, если ты…

— Мне все равно, что он подумает.

Она прошла в гостиную и устроилась на красном плюшевом диване. Комната была набита всевозможными безделушками и выглядела чересчур женской для столь мужественного мужчины, как Трэвис Грир. Но, будучи подругой его покойной сестры, она знала, что дом достался Трэвису от матери.

— Ненавижу повторяться, но что тебе нужно?

— Я пришла посмотреть, как ты поживаешь в столь трудный для тебя час. — Она скользнула взглядом по мятой рубашке с перевязанным пустым рукавом и мятым коричневым брюкам. Трэвис никогда не отличался особой педантичностью в одежде, но всегда следил за собой. — Глядя на тебя, могу заключить, что дела твои обстоят скверно.

Трэвис немного расслабился.

— Ты не должна здесь находиться, Анна.

Она это знала, но уже почувствовала старое влечение, страстное желание, чтобы Трэвис заметил ее как женщину. Однако он видел в ней только лучшую подругу сестры. Похоже, она навсегда останется в его глазах маленькой девочкой, а он для нее — мужчиной, в которого она давно и безответно влюбилась.

— Ну, раз уж я здесь, мог бы постараться быть поприветливее.

Это из-за Трэвиса она в девятнадцать лет выскочила замуж за Джералда Таунсенда. Брак устроил ее отец. Джералд был на двадцать лет старше Анны. Терпеливый и любящий муж, он никогда не предъявлял жене непомерных требований. Со временем она даже полюбила его по-своему. Но выйти за него замуж согласилась лишь потому, что не могла заполучить Трэвиса.

— Хочешь чаю или чего-нибудь еще? Остальные слуги на месте. Могу позвонить, и нам принесут напитки.

— Ничего не нужно.

Анна с удовольствием выпила бы чашку чая, но у нее дрожали руки, и она не хотела, чтобы он это заметил. Ей и без того пришлось собрать все свое мужество, чтобы явиться сюда.

— Ты изменилась, — сказал он, когда она сняла шляпку и пригладила волосы.

«А ты все такой же красивый, как и был. И не имеет значения, что теперь у тебя одна рука», — подумала она.

— Ты и вправду нормально себя чувствуешь? — справилась Анна. — Я знаю, что ты не шпион. Что ты был и есть верноподданный Англии.

— Я рад, что ты так думаешь, ведь сейчас многие считают иначе. — Трэвис устало опустился в кресло напротив.

— Ты будешь удивлен, Трэв. Но у тебя много друзей. Включая меня.

— Я слышал, что ты давала бал, чтобы Рис и его друзья могли послушать, не болтают ли в обществе такого, что могло бы помочь делу. Я весьма признателен тебе, Анна.

Она отвела взгляд. Трэв носил маленькие очки в золотой оправе, но даже они не могли скрыть его мысли. Анна видела его смятение и тревогу.

— Рис и Найтингейл собираются поговорить с полковником Томасом. Хотят убедить его выпустить тебя, чтобы с твоей помощью попытаться найти настоящего шпиона.

Трэвис встал с кресла и направился к ней. Он был рослый и крепкий. У Анны захватило дух. Она тоже поднялась, чтобы не смотреть на него снизу вверх.

— Ты уверена?

Она кивнула:

— Они надеются, что полковник Томас отпустит тебя под их ответственность.

— Рис и впрямь думает, что Томас согласится?

— Мы очень надеемся.

Трэвис скользнул взглядом по ее фигуре, отмечая округлость груди под жесткой тафтой дневного платья и тонкую, затянутую в корсет талию.

— Ты стала красивой женщиной, — сказал он слегка охрипшим голосом. — Ты выросла, Анна.

На ее щеках проступил слабый румянец. Такое случалось не часто: она считала себя серьезной, благоразумной женщиной.

— Я рада, что ты наконец-то это заметил. Я всегда ждала, когда ты обратишь на меня внимание.

Трэвис нахмурился:

— Ты хотела, чтобы я тебя заметил?

— Ты очень красивый мужчина. Еще до того как ты ушел в армию, мне безумно хотелось, чтобы я перестала быть для тебя пустым местом.

Его русые брови сошлись на переносице.

— Я был бы тебе тогда неподходящей парой. Меня влекли приключения. По этой причине я и вступил в кавалерию.

— Я знаю.

Он взглянул на нее так, что она замерла.

— Ты никогда не была для меня пустым местом. Я и тогда замечал тебя, — сказал он тихо. — Еще тогда.

Он стоял так близко, что ей пришлось откинуть назад голову, чтобы видеть его лицо.

— Правда? — спросила она, задыхаясь.

— Тебе был нужен муж, а я не был готов к браку. Но я тебя всегда замечал.

Она не сводила с него взгляда.

— У меня уже был муж, Трэвис. И я не ищу другого.

Его глаза потемнели — из светло-зеленых стали почти карими.

— Тогда чего же ты ищешь, Анна? Зачем ты пришла сюда?

Она облизнула губы.

— Я уже сказала. Хотела посмотреть, как ты живешь.

— У меня проблемы, Анна. Очень серьезные проблемы. Твой приход сюда был не самой лучшей затеей.

У нее сильнее забилось сердце, и, казалось, все фантазии, связанные с Трэвисом, вдруг промелькнули в ее голове.

— Я хочу помочь тебе и сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать твою невиновность.

Он положил руку ей на плечо. Его ладонь обжигала даже сквозь ткань одежды.

— Я хочу, чтобы ты держалась от всего этого подальше.

— Нет.

У него затвердел подбородок.

— Я мужчина, Анна. Ты не можешь просто так приходить ко мне.

Она читала в его взгляде желание. Он никогда раньше не смотрел на нее так. А может, и смотрел, но она, будучи слишком юной, не понимала этого.

— Но почему, Трэвис? Почему я не могу приходить сюда?

Казалось, ладонь на ее плече стала тяжелее.

— Потому что, видя тебя, я вспоминаю, что думал о тебе все эти годы. А в мыслях своих я всегда представлял нас вот так, вдвоем.

Анна радостно вздохнула. Он думал о ней. Как о женщине, а не как о девочке.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — повторил Трэвис.

— Я уйду. Только сначала ты поцелуй меня. Мне больше от тебя ничего не нужно. Только поцелуй, и я уйду.

Он покачал головой, но его дыхание участилось, и рука напряженно сжала ее плечо.

— Не могу. Это дурно, Анна.

— В этом нет ничего дурного, Трэвис.

Его взгляд потемнел, и в следующий миг он притянул ее к себе и приник ртом к ее губам. Его поцелуй оказался именно таким, каким она и представляла: неистовым, горячим и волнующим. От него слегка пахло бренди и мужским мылом. Качнувшись, Аннабелл припала к его груди. Трэвис застонал.

Его поцелуй стал еще жарче, пробудив в ней желание, но потом вдруг он резко отстранил Анну и отступил назад, нервно поправляя на носу очки. Она почти физически ощутила напряжение его тела, почувствовала, какое усилие понадобилось ему, чтобы сохранить над собой контроль.

— Ты должна уйти, Анна. Пока не случилось того, о чем мы оба будем сожалеть.

— Я уйду, но я не позволю тебе так просто ускользнуть от меня, Трэвис. Я вдова. А у вдов немного больше свободы, чем у остальных женщин. И каждый знает, что у вдов есть еще и свои потребности.

Его глаза расширились.

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Наоборот, очень хорошо понимаю.

— Бога ради, ты лучшая подруга моей сестры!

— Будь Беатрис жива, то сказала бы, что я все делаю правильно.

— Но…

— Мы найдем способ доказать твою невиновность, Трэв. И тогда ты и я… Ладно, посмотрим.

За ней уже закрылась дверь, а он продолжал смотреть ей вслед, и на лице его застыло выражение недоверия. Аннабелл улыбнулась. Наконец-то ей хватило смелости сделать то, о чем она мечтала всю свою сознательную жизнь.

Наконец-то она поцеловалась с ним.

И ради этого стоило так долго собираться с силами.

Все еще размышляя над встречей с Чейзом Морганом, Рис вошел в холл Холидей — Хауса.

— Возможно, у нас появилась первая реальная зацепка в деле, — сказал следователь. — Я поговорю с Джонатаном Сэвиджем и узнаю, нельзя ли будет допросить того работника, который сообщил ему об убийстве, а также свяжусь с полицией. У меня там есть кое-какие связи. Может, и смогу раскопать что-нибудь стоящее.

Рис ушел из конторы, чувствуя себя гораздо лучше. Впервые за последнее время. Если человек способен на убийство, а, по его мнению, Холлоуэй вполне способен на это, значит, не будет ничего удивительного, что он уже совершил одно.

Рис толкнул дверь в холл и стряхнул с плаща влагу. Холодный ветер шелестел листьями деревьев. В воздухе висел редкий туман. А дома было хорошо и уютно.

— Ты пришел!

Подняв голову, он увидел спешащую ему навстречу жену. В груди потеплело от радости, но он постарался заглушить это чувство, по крайней мере смягчить его.

— Вернулся.

— Как все прошло?

— Морган не теряет надежды и полагает, что, возможно, это та самая зацепка, которую мы искали. Потом расскажу тебе подробности. Сначала другое. У меня есть кое-что для Джереда. Где он?

— Он с мистером Коннелли, своим новым наставником.

Его наняли три дня назад. Он был третьим соискателем на место. Этот умный пятидесятилетний человек с безупречными рекомендациями, преданный профессии учителя, произвел на Элизабет и Риса прекрасное впечатление.

И Джеред чувствовал себя с ним свободнее, чем с другими соискателями.

— Они в детской наверху, — добавила Элизабет. — Мистер Коннелли хочет сделать из нее классную комнату. Джеред уже большой.

— Думаю, это хорошая идея.

— Уверена, ты привез ему подарок. — Элизабет с любопытством посмотрела на Риса. — Что это?

Тот улыбнулся и покачал головой:

— Попроси его спуститься вниз на минуту и увидишь. Много времени это не займет, но, возможно, такой подарок заставит его лучше учиться.

Рис видел, что заинтриговал жену. Она тотчас направилась к лестнице, поднялась наверх и вскоре вернулась с Джередом.

— У… папы есть для тебя подарок. — Элизабет смущенно взглянула на Риса, и он подумал, что она чувствует неловкость даже больше, чем он. — Он привез его из города.

— Скорее с фермы у дороги. Пойдем на улицу, посмотрим?

— Конечно! — заулыбался Джеред.

Едва дождавшись, пока дворецкий принесет ему пальто и шерстяную накидку для матери, мальчик бросился к двери. Ребенок был в таком восторге, что и Рис не мог не улыбнуться. Они направились в сарай, там их ждал Тимоти Дэниелс, держа под уздцы серого в яблоках пони.

При виде-маленькой лошадки с серебристой гривой и хвостом Джеред замер как вкопанный, впившись в нее глазами.

— Его зовут Дасти, — сказал Рис.

Джеред не отрывал взгляда от животного.

— Какой он красивый…

— Я рад, что он тебе понравился, потому что он — твой.

Мальчик резко повернулся к Рису. Его глаза были похожи на два темных озера.

— Правда?

— Конечно, правда. Я же говорил, тебе нужна лошадь подходящего размера. Помнишь? Дасти — маленькая лошадка, и ты сможешь кататься на ней, пока не вырастешь.

Джеред смотрел на Риса широко раскрытыми глазами, в которых блестели слезы.

— Спасибо. Мне еще никто не делал такого чудесного подарка.

В следующий миг он подлетел к Тимоти и осторожно протянул к животному руку, чтобы погладить холку.

Обернувшись к Элизабет, Рис увидел, что она плачет.

— Что такое? Ты считаешь это плохой идеей?

— Идея замечательная. Эдмунд вообще не делал Джереду никаких подарков. Обычно их покупала я и говорила, что это от отца. Но мне кажется, Джеред догадывался, что это неправда.

Рис привлек ее к себе.

— Мы это поправим. Теперь у мальчика будет много подарков.

Элизабет нервно улыбнулась и кивнула. Стараясь не замечать странного стеснения в груди, Рис подвел ее к новой лошади.

— Я нанял инструктора, — сказал он мальчику. — Мистер Монтегю проверяет его рекомендации. Когда убедимся, что этот человек заслуживает доверия, он начнет давать тебе уроки верховой езды. Каждый день после обеда. И скоро ты научишься скакать на Дасти со скоростью ветра.

— А ты будешь скакать на Воине, и мы сможем вместе ездить на прогулку! Правда? — радостно проговорил Джеред.

Вспомнив, сколько усилий стоило ему сесть на большого черного мерина, Рис все же дал себе слово сделать еще одну попытку. В любом случае им с Джередом придется держаться возле дома, пока он не убедится, что мальчику не угрожает опасность.

— Но сначала — уроки, — сказал Рис. — А уж потом — урок верховой езды. Когда научишься хорошо держаться в седле, мы начнем кататься вместе.

Джеред смотрел на него, как на бога.

— Ты — самый лучший папа на свете.

Рис широко улыбнулся, ни на минуту в этом не усомнившись.

Оставив Джереда и Риса в конюшне, Элизабет вернулась в дом. Похоже, ее настигла беда. Да, беда. Ужасная и пугающая.

Сегодня, когда она наблюдала за Рисом и сыном, когда видела, с какой добротой и заботой он относится к мальчику, которого считал неродным, в ней что-то обрушилось, обнажив чудовищную правду.

Случилось невозможное. Она без ума влюбилась в Риса.

У нее сжалось сердце. Она предчувствовала, что так все и обернется. Она изо всех сил пыталась защитить сердце, но стой ночи, когда, пренебрегая своим самолюбием, Рис обещал взять их под свою защиту, он очаровывал ее все сильнее и сильнее.

И теперь Элизабет обнаружила, что любит его. Безнадежно и бесповоротно. Любит сильнее, чем в пору девичества. Любит не того мальчика, каким он был когда-то, но мужчину, каким стал теперь.

Ее сердце не вынесет, если, узнав правду о Джереде, он будет смотреть на нее с презрением и ненавистью.

Борясь со слезами, Элизабет сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Какой смысл плакать? Она с самого начала знала, что ей придется рассказать ему правду, а когда она это сделает, все ее мечты и надежды рассыплются в прах.

А пока она будет радоваться каждому моменту, проведенному с ним вместе.

Когда она вошла в дом, навстречу ей шагнул дворецкий. Его серьезное лицо насторожило Элизабет.

— Что такое, Лонгакр?

— Письмо, миледи. Из Лондона. Только что пришло. Один из слуг перехватил посыльного у ворот и сам принес письмо в дом.

— Они, похоже, очень ревностно относятся к своей работе.

— Это так, миледи. Посыльный ждет ответа. Элизабет сломала на письме печать. Оно было адресовано ей и Рису. Писал мистер Пинкард, адвокат Риса. Слушания по поводу усыновления Джереда состоятся через две недели. Надлежало присутствовать им обоим. Впрочем, мистер Пинкард не сомневался, что усыновление будет одобрено. Процедура была простой формальностью.

Элизабет тут же написала ответ, заверив адвоката, что они оба приедут на слушания, и отдала письмо дворецкому.

Едва заметно кивнув головой, дворецкий передал записку слуге, стоявшему в ожидании на крыльце. Человек ушел. Нужно не забыть предупредить Риса о дате слушания, подумала Элизабет.

При мысли, что Джеред скоро официально станет его сыном, она ощутила приступ дурноты. Ей давно следовало рассказать Рису правду.