Невеста Карателя, или Краденная Весна (СИ)

Глава 13

Как бы ни растеряна была девица Радонир ударившему в лоб предложению руки и сердца (оков железных, какого там сердца…), однако же, обязанностей по услаждению тела Хозяина с опешившей и раскрывшей рот наложницы никто не снимал.

Подумать было о чём, но времени, по крайней мере сейчас, бедной Амелле никто не предоставил.

— На стол, — шикнул Каратель, "свистнув" кожаной вязью брюк — Садись и раздвинь ноги. Да, так. Юбку… выше. Давай, давай. Не вытаращивай глаза, дорогая. И не смей краснеть! Это надо было делать, когда ты воровала мои деньги.

Судорожно сглотнув и сморщив нос, девушка покорно развела бедра, мысленно поблагодарив себя за то, что после купания догадалась надеть белье.

Ранее этой странной привычки — носить дома панталоны или чулки у нее не было, в деревне всю эту "трихомудию" надевали исключительно, если собирались выйти на улицу в холода.

Но теперь, благодаря усилиям преподавательниц и новому статусу замарашки Радонир, сие тайнодействие уже начало входить в привычку.

Итак, когда хитрая Мелли раздвинула ноги и подняла юбку, взору нетерпеливого, мучающегося нытьем, тяжестью и жаром в нижней части живота любовника предстали вожделенные места, скромно прикрытые белым атласом и тонкой бязью. Стройные девичьи ноги, завернутые в ткань, так ещё и перехвачены выше колен были широкими, вышитыми вязками. Такая крохотная, но всё таки месть.

— Ты издеваешься? — рявкнул Дангорт — Снимай всё!

Амелла дернула плечами.

— Не могу, нейер светлый, — отрывисто хихикнула она, ощутив странную сухость в горле и внезапный, быстрый озноб — Мы не в спальне. А нормы приличий… говорят…

И в ту же секунду раскаленные губы накрыли её усмехающийся рот. Тяжелые руки скользнули по талии вверх, грубо сдергивая книзу панталончики и чулки.

Вязки их, печально скрипнув, порвались, подчиняясь жесткому, хамскому напору.

Обрывки ткани, устои морали и оплоты нравственности полетели на ковер, устилающий пол, а в ничем не прикрытую теперь, слабо увлажнившуюся суть проникли почти раскаленные пальцы Дангорта.

— Ааах, — тихо выдохнула Амелла, шире разводя бедра и искренне не понимая, что делает — Ааах, не на…

— Ты сама хочешь, — утвердительный шепот коснулся полураскрытых губ — Течешь как потаскушка…

Крепко перехватив упершиеся было в его обнаженную грудь, руки девушки, нейер крепко сжал её запястья.

Положив раскрывшиеся цветами нежные ладони на полный грызущей боли член, приказал:

— Ласкай его. Сожми. Крепче!

Она подчинилась. Плавая в горячей смеси ароматов желаний, нагревающейся кожи и текущем патокой воздухе, потеряла разум.

Расширившимися, сияющими серебром, затуманенными глазами следила она теперь за тем, что росло и твердело под прикосновениями её рук, неумелыми и жадными!

Разум спал, сон сковал его надежно и надолго, тело же теперь было предоставлено самому себе.

Плоть торжествовала! Жадная и безмозглая, пила она вино наслаждения громадными, безумными глотками, пьянея и начиная гореть…

Не замедляя движений рук, Амелла осторожно последовала за прикосновениями руки Хозяина, тревожащими и будящими, ласковыми и одновременно жесткими.

— Нравится? — прошептал он. Не прошипел, а именно ПРОШЕПТАЛ, и шепот этот рассыпался мириадами искорок и искр, наполняющими тела обоих любовников — Нравится же! Подожди… раздвинь ножки сильнее, я поласкаю тебя поглубже. Так, да. Вот так будет хорошо.

Не отпуская окаменевший, пульсирующий член, наложница сжала его крепче, подушечкой большого пальца тронув влажную головку.

Другой рукой обняв шею Карателя, прикоснулась к изорванным шрамами губам, вырывая из них стон, звериный и протяжный.

— Ласкай его, ласкай, — шептал нейер, тяжело давя поцелуями неуверенные касания — Рукой, вверх, вниз… Открой рот, Мелли. Не сжимай губы. Так… поцелуй меня тоже.

Чуть ослабив хватку, он оторвал пальцы от начинающей закипать цветочной сути, но тут же вернулся, не желая надолго расставаться с усладой. Теряя терпение, жестко раздвинул пухлые складки плоти, нашел клитор, холодный и неотзывчивый в ту, паскудную первую ночь, теперь же — невероятно горячий и нежный.

— Нет, — всхлипнула Амелла, пытаясь отстраниться и свести колени — Нет, так…

— Хорошо? — подушечка пальца Дангорта прижала горячий комочек — Двигайся… И не спорь со мной. Хотя бы сейчас.

Прикосновений было всего несколько, точечных и быстрых словно выстрелы, но их хватило, вполне хватило для того, чтобы девушку начало трясти как в лихорадке.

Стремительно покрывшись испариной, Амелла отпустила шею Карателя и попыталась освободиться от прилипшего к телу платья.

— Да, — выдохнул нейер — Раздевайся, покажись мне…

Помогая ей, сдернул платье до пояса.

Разорвав кружево сорочки, крепко сжал пальцами высвободившуюся грудь, тут же накрыв её губами и прикусив бархатистый сосок.

Сильно толкнув любовницу и, прижав к столу, навалился всем телом.

— Ааах, нейер! — вскрикнула Амелла, сдавив рукой бунтующую мужскую плоть — Хочу… не знаю!

Зато он знал! Знал, чего хочет эта засранка. Отлично знал.

Поэтому, резко отпустив девушку и высвободившись из её рук, раздвинул сливочные, стройные бедра, внутренние поверхности которых блестели от влаги.

Крепко сжав острые колени Амеллы, где — то подспудно боясь отказа, привычных фырчков и холода, быстро и глубоко вошел в перепуганное страстью, радостно принявшее его тело любовницы.

Она застонала, обхватив ногами его бедра и, выгнувшись радугой, позволила наполнить себя гарью и безумием. Потом же, вцепившись в края стола побелевшими пальцами, завыла зверем, исходя быстрыми, первыми судорогами, жаркими и почти больными, теперь уже принимая семя, жестокость, страсть и ненависть любовника всей своей сутью.

— Нейер Дангорт! — выкрикнула в потолок, вздрагивая и тяжело дыша.

— Дейрил, Амелла.

"Хрена тебе спелого, — подумала быстро приходящая в себя наложница быстро трезвеющей головой — Нетушки."

Больше ни о чем думать не хотелось отчего — то… Хотелось просто лежать вот так, раскинув руки, глядя в потолок, ощущая тяжесть тела любовника на себе, и в себе же — успокаивающуюся страсть…

— Нейер, — запустив тонкие пальцы в жесткие волосы Карателя, тихо спросила она — Можно уточнить?

— Чего тебе? — тон был ещё расслабленным, но уже слегка недовольным — Что нужно?

Девица Радонир глубоко вздохнула:

— Вот вы сказали, показательная казнь. Мне там обязательно находиться?

— Какого карацитова зада, — тут же зарычал он, сжав в кулаке снежные растрепавшиеся косы и алея глазами — За что я плачу этим двум бабам? А? Или ты, радость моя, слушаешь жопой все их уроки, или гнать этих дур отсюда надо, раз ничего разжевать не могут!

Девушка хихикнула и положила руки на темные, вновь стремительно раскаляющиеся плечи:

— Да нет же, они всё очень хорошо объясняют! Не злитесь. Я знаю, что это такая вот традиция: женщины… не жены, а женщины, принадлежащие домам нейеров княжества Дангорт, обязаны присутствовать на приемах, торжествах, казнях, похоронах высших… этих… представителей Правительственного Дома, да. Но вы же сказали, что женитесь на мне. Так?

Ответом ей было твердое:

— Даже не сомневайся. Такую змею, как ты, надо держать в кувшине. С крышкой и мешком сверху.

— Ну вот, — продолжила Амелла, сцепив руки на крепкой шее любовника — Женам как? Я так поняла, жена должна дома сидеть, это всякие наложницы и прочие, шастают за хозяевами… Сопровождают. Вроде как на породистом коне приехать, либо в дорогом экипаже. Демонстрация… в общем того, что он богат и имеет вес в обществе. Жена ждет мужа дома! Так положено же?

Он застонал, уткнувшись лбом в плечо наложницы, не желая выходить из неё, не желая её покидать…

Почувствовав, что вновь хочется ему повторить то, что случилось только что, намеренно отвлекся на монотонные объяснения, чтобы хоть как — то, пожалев девчонку, остыть, дать ей отдохнуть:

— Явно, ты слушала задницей свои уроки… Я Каратель, Амелла. Исполнитель воли Правителя. Палач. Всем, кто имеет отношение к… как же тебе объяснить… к правовой системе, палачи, военные, стража, судьи и прочие — к ним, то есть к нам — другие требования. Если "законник" имеет жену, семью — их присутствие на подобных сборищах обязательно. Ну, за исключением разве что грудных детей, а также тяжело больных или мертвых членов семейства. Супруги прочих нейеров на казнях, например, присутствуют иногда. Но и отсутствие их не возбраняется. Жена "законника" же — обязана, если не больна и не мертва. Эта традиция древняя, как карацитова жопа. Пошла она от того, что прежними правителями было решено, что "законники" наиболее виновны перед Богами за то, что принимают решения о чужих жизнях. Казнь — лишение жизни. Правитель лишает жизни неугодных, перекладывая вину за это на палача. Жена же палача также виновна в насильственных смертях, как и муж. Поэтому рядом стоит с мужем и перед эшафотом, и потом, после своей кончины — перед Богами. Муж и жена — единое целое, супруги всё делят пополам. Всё. И вину одного из них тоже. Понятно?

Девица Радонир покрутила головой:

— Мне этого не говорили, нейер…

— Ну да, — кивнул он — Так я и думал. Выброс денег. Тебя учат носить штаны, красить морду, кокетничать и кривляться. Словом, тому, чему обучены все великосветские шлюхи. Вот он "салонный этикет". Воровать тоже эти тетки научили?

Амелла покраснела и прикрыла лицо руками, буркнув нечленораздельные извинения.

— Ладно, — сказал он, с сожалением отпуская желанную добычу — Пойдем наверх. Нам надо поесть и отдохнуть.

Кое как одевшись, поднял наложницу на руки. Тело девушки было странно напряжено и… живо. Потрясающе, но эта белая крыска очень быстро восстанавливала силы! Так, словно рядом с ней находился некий Источник, из которого можно было их черпать…

…Уже много позже, когда умытые и посвежевшие, они ужинали в спальне, залитой тяжелым, поздневечерним светом, перемешанным со сполохами свечей, Дангорт подумал, что…

…после сегодняшней близости чувствует себя странно.

Если не брать во внимание исконно мужское удовлетворение от того, что смог ублажить небезразличную ему женщину, то наш герой — любовник ощущал некоторую, хм… усталость, чего ни разу не было с ним. Ни разу. Даже Менерина его так не выматывала. Даже она.

А ещё позже, когда серебристая Мелли крепко заснула, уткнувшись носом в его плечо, Дангорт похвалил себя за то, что рассказав пассии о древней традиции, о многом смог и умолчать, взяв себя в руки.

И очень о МНОГОМ и ВАЖНОМ.

Видите ли, стать супругой Палача — это ОДНО.

А стать супругой именно нейера Дейрила Варромира Дангорта совсем и совсем ДРУГОЕ.