Невеста Карателя, или Краденная Весна (СИ)

Глава 19

После возвращения нейера Дангорта и нейры… ну да… теперь уже почти совсем нейры, хм… Дангорт, конечно. Если никакая шлея не попадет под хвост ни Хозяину, ни его Наложнице, то Дангорт, да.

Итак, после плодотворного визита в Правительственный Дом, прошло несколько дней.

Несколько довольно спокойных дней.

Саженцы марилл (довольно живучего и очень красивого, надо сказать, растения!) были прикопаны в саду, в отогретую кострами землю. Таинство прошло успешно, под наблюдением целых двух садовых магов: пожилого, пузатенького, строгого старичка и его сына — вежливого, темноволосого красавца, без остановки сыплющего непонятными терминами, искоса при этом поглядывающего всё время на хихикающую и морщившую нос, пакостливую киску Мелли.

Разумеется, все эти хиханьки и переглядки не прошли мимо покрывшегося от злости гарью, испариной и легкой чешуей Моралиста и Ревностного Поборника Нравственности, Дейрила Дангорта.

Не справившись в этот раз с кипением, почти взорвавшись от терзающих нутро подозрений, уязвленного чувства собственничества и гадких фантазий, Каратель сорвался.

Нет, ничего страшного не произошло.

Хозяин поместья ограничился легким втыком незадачливому любовничку и, внемля клятвенным уверениям перепуганного вусмерть пацана, ограничился коротким этим внушением и вердиктом:

— Ладно, живи пока, падаль. Но, если под юбку полезешь моей НЕВЕСТЕ, узнаю. Тогда смотри… жить будешь. А вот баб ни своих, ни чужих любить не сможешь. Оторву нахер любилку. Понял?

— Понял, нейер! — пролепетал тот, потирая ушибленную скулу — Понял! Да я! Никогда.

Паренек своё слово сдержал.

Следующим же утром после произошедшего, он исчез из поместья, ровно и не было его ноги ни там, ни в округе. Проще говоря, кандидат в любовники будущей супруги Палача просто сбежал, оставив девицу Радонир охать и вздыхать ровно по покойнику по миражу несбывшемуся, да и не могущему сбыться никогда…

Место красавчика занял двоюродный брат садовника — старый, лысый, гнусавый, хромой на одну ногу и сморщенный как хорошо прожаренная птичья гузка.

Каратель остался невероятно доволен и заменой, и покаянными речами родителя неосторожного молодца.

— Я приношу глубочайшие извинения, нейер Дангорт! — сложив ладони лодочками, расхныкался тот — Даже и не знаю, как…

— Каком кверху! — рыкнул Каратель — Не мне тебя учить, как детей воспитывать. Своих не имею. А только знаю твёрдо, что с младости стоит прививать им понятия о том, что чужое это чужое. Что кошелек, что женщина. Есть твоя, и есть чужая. И ответ что за кошель, что за бабу — один. Вору — самая поганая смерть. Всё. Иди, работай.

Конечно же, влетело и "яблоку раздора" — то есть, самой девице Радонир. И влетело хорошо.

— Вы дурак, Боги вас прости, — пробурчала та, потирая рукой оскорбленные жесткой, тяжелой ладонью Хозяина Поместья, крепкие, округлые ягодицы — Всю жопу исхлестали зачем — то! А ещё плела та Нелли, что не бьете вы баб… Как же… Все мужики бьют. Да я — то и не против, нейер! Было б за что…

— Если будет за что, убью, — мрачно ответил Почти — Рогоносец, уже крепко пожалев о содеянном — Вертихвостка ты, Амелла Радонир, вот и всё. Хорошей супруги из тебя не выйдет.

Разобиженная не столько унизительными шлепками, сколько этими высказываниями, девушка громко фыркнула и отвернулась к стене.

Но надо ли говорить, что вскоре, очень вскоре… где — то приблизительно через полчаса они помирились?

А после бурной, страстной вспышки, соединившей их тела и принесшей обоим относительное спокойствие, решили выбросить белые флаги переговоров?

— Да я никогда! — разрыдалась наложница, обливая слезами исполосованную шрамами грудь Хозяина, цепляясь руками за его шею и вздрагивая, как в лихорадке — Никогда! У меня и в мыслях… Нейер! От мужа погулять… это ж хуже любой пакости! И от парня, от жениха… Только шлюхи на сторону бегают, я не такааааая…

— Не такая, не такая, — сумрачно отозвался тот — Не такая. Не плачь, Мелли. Всё, хватит выть. Ну? Успокойся, я сказал. Я понял, что не такая…

Неумело, неловко гладя пассию по худенькой, серебристой спине, по рассыпавшимся волосам, отирая слезы с покрасневшего, почти детского лица Невесты, уже отчетливо знал, что она…

ТАКАЯ.

Жадная, лживая и пакостная. Своенравная. Скрытная. И лицемерка от природы, её и учить ничему не надо, ложь с молоком матери, видно, впитала. Говорят, что вот такую "шлюховатость" бабы наследуют именно от матерей…

Кто была мать Амеллы Радонир? Про отца ясно — обычный сельский забулдыга, в конец спившийся лавочник. Девчонка сама рассказала, что папаша от пьянки и помер… А мать? Мелли её и не помнит совсем…

Да… и не суть важно! Скорее всего, мамашка была смазливой давалкой, вот и всё. Померла, туда ей и дорога. По Ту Сторону карацитово племя пусть и дерет покойницу во все места.

Сейчас другое важно.

Ясно, что Амелла Радонир, в скором будущем нейра Дангорт и супружеская верность такие же родственники, как собака и кот. И что делать? Сколько ещё придется отгонять от девчонки претендентов на место меж её раздвинутых ног? Сколько сынков судей, садовников, работяг, плотников и прочих будет мять белые простыни супружеской постели и белое тело самой нейры Дангорт?

— Хватит тебе реветь, Мелли, — прошептал примиряюще, крепко прижимая к себе измаянное ласками и слезами тело — Принести отвара? Горячего, с травами, как ты любишь?

— Угум, — кивнула она, широко зевнув и поспешно спрятав зевок в ладони — Я не буду от вас гулять… Дейрил.

"Стерва, — подумал он, поднимаясь с постели — В слабое место давишь. Змея…"

Супруги не ищут радостей на стороне, когда между ними есть ещё что — то, кроме постели, денег и удобств.

А тут… кроме мягкой подстилки, да всегда полной чашки больше и нет ничего…

И НЕ НАДО.

Есть и другие способы связать тебе крылышки, птичка Мелли.

"Я знаю, что не нужен тебе. Но я тебе НЕОБХОДИМ, дорогая моя."

…Уже много позже наложница, которая (и это было уже вовсе очевидно!) никогда не перестанет быть ни наложницей, ни любовницей, крепко уснула на плече Карателя, одурманенная сонным питьем и легким заговором.

Сам же Каратель лежал без сна, страдая от теплого, но невероятно больно жгущего кожу легкого дыхания, пахнущего травами и сухими ягодами.

Внезапно разнылись рубцы и все когда — то переломанные кости. Плюсом ко всему явилась боль, крепкими зубами принявшаяся глодать ребра и жевать сердце.

— Ссссшшш, — прошипел Дангорт сквозь сжатые зубы — Сссучья дочь.

И в тот момент, когда он, осторожно поднявшись с постели, дернул за ручку выдвижной ящик комода, надеясь отыскать там когда — то врученные целителем, облегчающие боль пилюли, внизу, в холле дома, послышался какой — то шум…

Гонец из Правительственного Дома, явившийся от Первых Ворот поместья Дангорт, выглядел сильно уставшим.

Явно, мужчине пришлось долго гнать коня по разбушевавшейся внезапно непогоде. Свирепствовавший снаружи дождь со снегом облепил длинный кожаный плащ приезжего сырой, тяжелой коркой, нахлестал по лицу колючей моросью, проморозил насквозь хоть и выносливое, натренированное долгими переездами, а всё таки всего лишь человеческое тело.

— Срочное, — прокашлялся письмоносец, переминаясь с ноги на ногу, следя влажной чернотой подошв по натертому серому камню пола — Срочное известие, нейер Дангорт!

— Давай сюда, — приказал Палач, принимая в руки промокший конверт — Иди обсохни и согрейся, я пока прочту.

Две расторопные служанки увели гостя сушиться и отпаивать горячим вином, а нейер Дангорт, разодрав зубами "облепку" письма, повернулся к ближайшему факелу, с трудом разбирая поплывшие буквы.

— Коня мне, — свернув письмо, коротко бросил подкравшемуся поверенному — Братья Трейд едут со мной, отправь кого нибудь оповестить их. Невесту мою не будить, и ещё…

Здесь же, заметив легкое движение на лестнице, Каратель прервался. Подняв голову, теперь он недовольно смотрел вверх, на спускающуюся по ступеням девицу Радонир.

— Что надо? — спросил, одновременно знаком указав поверенному не медлить — Зачем встала?

— Сложно спать под шум, возню и вопли, знаете ли! — как — то уклончиво ответила Амелла, щурясь на яркий свет ночников и камина — Нейер Дангорт, вы куда собрались?

— Куда надо, — рыкнул Палач — Иди спать, Мелли. Я скоро.

Шагнув к лестнице, он взял Амеллу за руку, поняв, что драгоценная невеста либо тупит спросонья, либо просто, по своему обыкновению, вредничает.

Силой затолкнув её в спальню, и не желая сейчас ни криков, ни истерик, бегло объяснил:

— Амелла, в Правительственном Доме заговор. Зачинщики схвачены, мой… Правитель отравлен.

— До смерти? — взвизгнула девушка, зажав рот ладонью — Ой, мамонька! Он помер, да?

— Не верещи, — шипнул Дангорт — Не помер. Правитель хоть и дохленький, а всё же маг. Мага убить не так просто, как человека… Что с тобой? Ну ка, тихо, тихо…

Едва успев подхватить внезапно побледневшую невесту, он усадил её на постель.

Странно…

Девица Радонир — особа не из робких, присутствие на казни это доказало. Палач отлично помнил, каким интересом, хоть и перемешанным с отвращением, горели глаза девчонки при созерцании экзекуции. К слову сказать, Менерина при первом своём "обязательном присутствии" смачно так сблеванула, а после ещё и долго плакала от жалости к несчастным…

Амелла же, если б не угораздило её "пережрать" Потенциала, так и простояла бы всю казнь прямая как струна, блестя глазами и по — детски заинтересованно полуоткрыв рот.

Да и что ожидать от деревенской девки, для которой таинства что смерти, что рождения — никакие и не таинства, а так… обыденные, ежеденные события между завтраком и обедом. Довольно таки черствая и жестокосердная Радонир сама рассказывала как — то раз, как тетка рубила курам "бошки" и "вынимала кишки гусям".

— А то, нейер, когда телок опилок нажрался, так мужиков резать звала! У самой рука "не стояла", ну… зашибла она тогда руку, вот и пришлось мужикам платить. И то верно, чего телка мучить? Сам бы сдох, да то долго.

— И не жалко? — уточнил тогда Дангорт, явно потешаясь — Телка не жалко было? Кур, гусей?

Невеста непонимающе надула губы и насупилась:

— Телка жалко было. У него брюхо шаром раздуло, так его прирезать легче, чем лечить, понятно же. А кур… чего жалеть — то? Их для того и держали, чтоб резать и есть. Глупые какие — то вопросы, нейер. Если б мы всех их жалели, сами бы с голоду сдохли. Чего смеетесь? Вы еще яблоки пожалейте, либо капусту. И это также…

Ну и вот теперь разве можно было поверить, что деревянноголовая и железносердечная Амелла Радонир резко побледнела и покрылась испариной при беглом упоминании, что кто — то (пусть даже и сам Правитель!), отравлен и, скорее всего, легко отделается, слава Богам, врожденной силе и дорогим целителям?

— Да что такое — то? — глядя на тяжело дышащую, прилегшую на подушки невесту, нейер обеспокоился больше, чем за происшествие в Правительственном Доме — Мелли?

Амелла отмахнулась. Поднявшись, оперлась на кулак.

— Езжайте, нейер Дангорт, — туго сглотнув, произнесла уже нормальным тоном — Уже прошло. Замутило почему — то.

Потряся головой, девушка села в постели. Теперь уже было видно явно, что чувствует она себя намного лучше.

— Пффф, — ровно вздохнула, возвращая на щеки легкий румянец — Езжайте. Я прилягу, наверное.

— Точно? — неожиданная улыбка прояснила лицо Палача. Не усмешка, всегда уродующая и без того жуткое лицо, а улыбка — Мелли, девочка моя… я скоро! Я очень скоро вернусь, сладкая. Вернусь, и мы сразу же поженимся. А — ха — ха, видно, ждать больше некогда!

Быстро, порывисто и грубо обняв её, крепко и больно прижал к себе.

— Ты радуешь меня, — прошептал что — то уж совсем неясное в удивленно круглые, блестящие непониманием глаза — Лежи, пришлю служанок.

— Да что такое — то? — пискнула, а потом и крикнула Амелла в уже закрывающуюся дверь — Нейер! А, чтоб тебя… Дурак дураком.

Пожав плечами, девица Радонир поднялась с постели. Стянув с себя надетое впопыхах платье, сложила его на стул и улеглась снова. Прислушалась. Ничего, кроме ветра за окном, треска камина и приглушенных звуков шагов да голосов, она не услышала.

"Интересно, чему он так обрадовался? — думала Амелла, рассматривая стену и отмечая, что быстрая, резкая тошнота прошла совсем — Опять что нибудь… как же это? Поглощение Потенциала? Что — то с этим связано? И чего это срочно жениться? Сам же говорил про какие — то сроки…"

…Додумать и дослушать звуки ночи, равно как и собственные мысли, будущей нейре Дангорт опять же не позволили.

Распахнувшаяся дверь впустила в спальню саму блистательную мэйсу Ридд и двух девушек из прислуги.

— Нейра светлая! — торжественно произнесла Распорядительница, которая в первую встречу, да и в несколько последующих не одаривала новенькую наложницу ничем, кроме холода, легкой брезгливости и пренебрежения — Девушки принесли фруктовое, кислое питье и соленое печенье. Если ещё что — то требуется, извольте приказать. Всё будет исполнено. Нейер Дангорт вернется очень скоро, его отъезд в этот раз непродолжителен. Что до целителя… он прибудет на рассвете, мы уже послали за ним. Не беспокойтесь ни о чём.

— Целителя? — спросила нейра Без — пяти — минут — Дангорт, несколько отупело наблюдая за суетящимися вокруг неё служанками — Зачем это? Я не больна.

Старуха Ридд сложила руки на груди и молитвенно возвела взор к небу:

— Да нет же, Слава Богам! Конечно, не больны. Разве это недуг? Это — Благословение.

Поняв, О ЧЁМ говорит Распорядительница, Амелла сощурилась, превратив зрачки в кинжалы.

Вовремя пробудившиеся Разум и Здравый Смысл приказали заткнуться Болтливому Языку Невесты.

"Этого ещё не хватало… Хоть бы Дангорт не вернулся подольше. И хоть бы мне хватило времени… ЭТО порешить. Если, конечно, ОНО там есть… Если есть, так может, ИМ и сочтемся за Николаса? Жизнь за Жизнь, Дейрил. А то, помоги Боги, может и нет ничего?"

Приняв в руки глиняную, плоскую чашку с прохладным, кислым питьем, Невеста Карателя усмехнулась. Холодно и зло.

…Тем временем, ветви зеленой изгороди, задетые плечом нейера Дангорта, обронили несколько теплых, прозрачных капель, тут же скрывшихся с в трещинах каменных, садовых дорожек. Сам же Каратель не заметил этого, как не заметил ни лёгких проталинок под копытами коня, ни нескольких крохотных, едва набухших почек.

Ещё даже и не уехав, он уже торопился вернуться, натягивая поводья и изо всех сил стараясь справиться с оглушительно бухающим в груди сердцем.

Братья Трейд и ещё пара подручных едва поспевали за своим Хозяином…