Невеста лорда Кэрью

Глава 11

Он доел тост и допивал вторую чашку кофе. Не хотелось вставать из-за стола и идти одеваться до того, как приедет герцог Бриджуотер – маркиз пообещал поехать с ним на Таттерсоллзский аукцион, где герцог намеревался приобрести пару серых лошадей, достойных его нового двухколесного экипажа.

Маркиз еще раз взглянул на раскрытую на столе «Морнинг пост». Он положил на газету левую руку и коснулся двумя пальцами объявления. На губах его блуждала улыбка. Наконец-то это стало для него реальностью. Они помолвлены! Сегодня утром об этом узнает весь лондонский свет.

Каждый сочтет нужным заметить, что это союз без любви, что она выходит за него из-за его высокого положения в обществе и богатства, а он не устоял перед ее красотой.

Правду знают только они сами. И этого достаточно. Восхитительный секрет! Им нет дела до того, что о них подумает свет. Сразу же после свадьбы он увезет ее в Хаймур, и там они будут жить до конца своей жизни, лишь время от времени совершая какие-нибудь путешествия. Она уже полюбила Хаймур. Там они будут растить своих детей. И не имеет никакого значения, поймет ли кто-то еще, что они любят друг друга.

Ее дядя, виконт Нордал, поначалу был очень удивлен, а затем не мог скрыть своей радости. У его подопечной очень трудный характер, пояснил он, Саманта ведет себя так, словно только что покинула стены школы. Отказалась от доброго десятка предложений. Но уж надо быть совсем безрассудной, чтобы отказать маркизу Кэрью!

Маркиз улыбался про себя, слушая высказывания виконта Нордала, считавшего, что есть лишь один веский довод, почему Саманта должна принять его предложение. Леди Брилл тоже не могла скрыть удивления, когда впервые увидела его. Она, конечно, уже знала, что он сделал предложение ее племяннице и что та его приняла. Леди Брилл была очень любезна с ним во время чаепития, тогда как Саманта больше молчала и с беспокойством поглядывала то на маркиза, то на тетушку. Она надеялась, что к концу чаепития маркиз тетушке понравится.

Маркиз старался отгадать, сказала ли Саманта своей тете, что она выходит за него замуж потому, что любит его. Впрочем, не важно, сказала или нет…

Маркиз сделал еще несколько глотков, так и не отводя глаз от газеты. Застучал дверной молоток. Для Бриджа еще рано. Затем он услышал голоса за дверью столовой для завтраков, один из них звучал очень уверенно.

– Нет, нет, – сказал этот голос. – Нет нужды объявлять о моем приходе. Я сделаю это сам.

Уже много лет маркиз не слышал этого голоса, но ошибки быть не могло. Он сжал губы и с сожалением бросил последний взгляд на газету.

Граф Лайонел Рашфорд самолично отворил дверь и неспешным шагом, оглядываясь вокруг, вошел в столовую. Выглядел он так, словно приехал сюда прямиком из самого респектабельного магазина. Сам Красавчик Бруммель скромно отступил бы в сторонку. Все выдержано в лучшем стиле, никаких преувеличений. Что говорить, Лайонел и не нуждался ни в каких приукрашиваниях. Одежда словно влитая облегала его великолепное тело.

Маркиз не поднялся со стула.

– Доброе утро, Лайонел, – сказал он. – Прошу, присоединяйся к моему завтраку. – Маркиз указал на стул напротив.

– Ты сменил мебель, – заметил кузен.

– Как видишь. – Пристрастие отца к громоздкой мебели и тяжелым драпировкам не было по вкусу Хартли. Он пошел на большие расходы и поменял обстановку и здесь, и в Хаймуре. В нем жил не только парковый архитектор, но и художник, по интерьеру.

– Дядя в гробу перевернется, – сказал Лайонел. Он стоял у серванта к накладывал себе на тарелку одно за другим горячие кушанья.

Фраза была брошена как будто бы беззлобно, но маркиз уловил интонацию. Лайонел был любимчиком своего дяди – он напоминал об этом; старый маркиз предпочитал его своему родному сыну, которого стыдился.

Хартли этот выпад нисколько не тронул. Этот укол был ничто по сравнению с тем страданием, которое он пережил в шестилетием возрасте. Но может, оттого, что он никогда не отвечал на насмешки, Лайонел считал, что до сих пор имеет над ним власть.

– Кажется, ты не очень удивлен моим появлением, – заметил Лайонел, садясь за стол – но не на стул, указанный ему маркизом, – и принимаясь за еду.

– Я видел тебя на балу у леди Рочестер.

– И даже не подошел поздороваться? Что, танцевал без передышки, Харт? Представляю, какое это было жалкое зрелище.

– А ты танцевал с мисс Ньюман.

– А-а… – Лайонел положил нож и вилку. – Да, танцевал. По этой причине я и пришел сюда. Полагаю, ты ждешь поздравлений?

Маркиз склонил голову.

– Саманта необыкновенно красива, – продолжал Лайонел. – От нее кто угодно потеряет голову. Ты счастливчик, Харт.

От внимания маркиза не ускользнуло, что кузен назвал его невесту просто по имени, чего еще не позволял делать вслух он сам. Скорее всего Лайонел сделал это намеренно. Да, скорее всего.

– Я отдаю себе отчет в том, как мне повезло, Лайонел, – сказал маркиз. – Спасибо.

– «Мое лицо – мое богатство, сэр, – она сказала», – пропел Лайонел целую строчку песни и захихикал. – Но теперь уже не только лицо, а, Харт? Теперь она обменяет его на куда большее богатство. Да, ты уж точно счастливчик. Не подумай, что я намекаю, будто она выходит за тебя только из-за денег. Уверен, у тебя есть и другие достоинства. К примеру, прекрасные глаза.

Все это Лайонел бросал самым добродушным тоном. Случись кому-нибудь присутствовать при их разговоре, он бы счел это за обычные шуточки и посмеялся вместе с графом. Однако маркиз Кэрью не обманулся.

И не разозлился.

– Благодарю за поздравления, Лайонел, – сказал он с улыбкой. – Надеюсь, ты будешь на нашей свадьбе.

– Не пропущу ни за что на свете, – ответил кузен. – Я ведь, пожалуй, теперь единственный твой близкий родственник. Ведь ни твоя мать, ни мой дядя уже не смогут присутствовать. Я просто обязан быть. Какое это будет трогательное зрелище – ты шагаешь по проходу под руку с прелестной Самантой!

Однако он просто мастер издевательских намеков, подумал маркиз. Одна его пауза красноречивее всяких слов.

– Спасибо, – вслух произнес он. – Жду тебя на свадьбе.

– Уверен, не успеет кончиться свадебный завтрак, как ты увезешь ее в Хаймур, – сказал Лайонел. – Я бы на твоем месте увез. Запри ее там в темницу, Харт. Ты ведь не захочешь, чтобы она, замужняя женщина, разъезжала по городу? Знаешь, чего только не болтают о замужних леди! В конце концов, каждый мужчина хочет быть уверенным, что именно он – настоящий отец хотя бы своего первого сына, не так ли?

Пальцы левой руки маркиза стиснули салфетку. Увидев, что Лайонел заметил это его движение, маркиз поднес салфетку к губам.

– Шучу, конечно, – сказал Лайонел со смешком. – Репутация у Саманты безупречная, и она, безусловно, будет тебе верна. Да и какая женщина решилась бы нарушить верность? – Лайонел отодвинул стул и встал, хотя еда на его тарелке осталась почти нетронутой. – Вижу, ты уже кончил завтракать, Харт, и у тебя наверняка большие планы на утро. Не буду тебя задерживать. Просто я чувствовал себя обязанным зайти и высказать тебе мои лучшие пожелания.

– Спасибо. – Маркиз не поднялся со стула. – Очень мило с твоей стороны, Лайонел. Ты ведь знаешь, где выход…

После того как Лайонел ушел, маркиз посидел за столом еще несколько минут. Газета с объявлением о помолвке все еще лежала на столе рядом с его тарелкой, и он время от времени с улыбкой поглядывал на него. Лайонел, разумеется, не знал, что сегодня утром невозможно заронить какие-либо сомнения в голову маркиза, равно как и вызвать в нем гнев.

Но раздражение он все же вызвал. А уж если быть честным, то больше, чем раздражение, – ярость. Хотя нет, ярость не поддается контролю. Холодный гнев – вот что.

Саманта. Лайонел, конечно, намеренно назвал ее просто по имени, чтобы намекнуть, что они в приятельских отношениях. Далее он намекнул, что она способна на супружескую неверность. Намекнул, что она способна зачать от кого-то ребенка и выдать его за законного сына.

Однако его совершенно не трогает, когда подобные ядовитые инсинуации бросаются в его адрес. Мнение Лайонела для него ровным счетом ничего не значит. Но пусть он поостережется оскорблять таким образом кого-то другого. Пусть он попробует хоть единым намеком оскорбить Саманту – и он будет иметь большие неприятности.

Хорошо бы Лайонелу припомнить пословицу о спящей собаке – она может оказаться не такой хилой и трусливой, как ему представляется.

Саманта теперь принадлежит ему, сказал себе маркиз. После свадьбы она – его собственность, хотя он и представить себе не может, что будет употреблять такие слова. Она принадлежит ему потому, что любит его, а он любит ее, и они очень скоро поженятся. Саманта принадлежит ему.

И он защитит то, что принадлежит ему.

Теперь Саманта ничего не боялась – она чувствовала себя под надежной защитой. Настроение у нее было прекрасное, она была очень довольна собой. Она знала, что поступила правильно, что бы там ни стали о ней говорить.

– Больше всего я доволен тем, что ты проявила такую мудрость, Саманта, – сказал дядя Джеральд, приехав к леди Брилл. – Годовой доход Кэрью составляет семьдесят тысяч фунтов, и он очень щедро обеспечит тебя, Саманта, и детей, рожденных в браке, на случай, если умрет раньше своих ближних. Первый мальчик, как положено, унаследует титул маркиза.

Саманту ничуть не трогало, что половина бомонда, а может, и больше, чем половина, решит, что она выходит за Хартли ради его положения и богатства. Но она-то сама хорошо знала, почему она это делает – ей нужен друг и защита, и он ей очень нравится. Никогда еще ей так не нравился ни один мужчина.

– Ты просто ошеломила меня; дорогая! – воскликнула тетушка Агги после визита Хартли на следующий день. – Кто бы мог подумать, что ты выберешь такой тип мужчины. Конечно же, я знаю, что ни его титул, ни богатство не имеют для тебя никакого значения. Для тебя важна не внешность, а сам человек, его внутренние достоинства, и я счастлива получить доказательство твоей мудрости. Дорогая моя, маркиз очень приятный молодой человек. И я знаю наверняка, что без любви ты бы не пошла за него замуж. Я верю, что ты сделала очень хороший выбор и будешь счастлива. Саманта не поправила тетушку, не сказала ей, что их с Хартли соединяет нечто большее, чем любовь. Куда большее. Что в их отношениях не будет ни обманчивых взлетов, ни разрушительных падений. Только дружба, нежность и доброта, и… О да, чувство защищенности. Это слово, «защищенность», и мысли о том, как ей будет спокойно возле него, были самыми главными.

Но что их ждет? – спрашивала себя Саманта. Нормальная супружеская жизнь? Дальше дружеских отношений она не шла в своих предположениях. Не решалась даже думать… покуда не вспомнила их поцелуй на балу у Рочестеров. Упоительный поцелуй, нежный и ласковый. Может, и в супружеской постели будет так же? Она поняла, что хочет разделять с ним супружеское ложе, хотя давно уже выкинула из головы все мысли о таких отношениях и не страдала по этому поводу.

Не было оснований подозревать, что он предлагает ей просто платонические отношения. Он маркиз – Саманте все еще трудно было привыкнуть к этой мысли – и, конечно же, захочет иметь наследника.

Она-то хотела детей. Теперь, когда она так неожиданно приняла решение выйти замуж – спасаясь от настойчивых атак Лайонела, – она хотела получить от замужества все сполна. Все, кроме любви. Любовь пугала ее. Она была несказанно благодарна мистеру Уэйду – Хартли, – что он просто ее друг. И скоро будет ее мужем, мужчиной, который спокойно, как он делает все, посвятит ее в тайны супружеской постели. Несмотря на свой вполне зрелый возраст и житейский опыт, Саманта знала лишь о главном, что там случается. Она хотела, чтобы это случилось – и именно с ним. Без бурных страстей. Пусть это будет просто симпатия, расположение друг к другу – а они явно испытывают расположение друг к другу, в этом она была уверена.

Ее «свита» удивила ее. Конечно, не в такой мере, как Фрэнсис. Она тяжело переживала его неожиданную реакцию на ее сообщение о помолвке, однако два дня спустя повстречалась с ним на суаре и обнаружила, что он все такой же, как прежде, вплоть до сиреневого фрака, и все так же добродушно подшучивает над ней. Выжала ли она у себя из глаз хоть одну слезинку в тот день, когда они не поехали кататься в парк? – спросил он у нее.

– Умоляю, Саманта, не разочаровывай меня, не говори, что мне не хватает актерского таланта, – сказал Фрэнсис. – В конце концов, ты заслужила хотя бы маленькое наказание за твое отступничество. Ну с кем мне теперь флиртовать без опасения попасться в церковную мышеловку?

Саманта ужасно обрадовалась, услышав это. Значит, он разыграл ту тяжелую сцену. Во всяком случае, она предпочла в это поверить. Ей неприятно было думать, что она и правда причинила ему горе.

Несколько ее поклонников тихо удалились. Кое-кто из них выразил разочарование – кто-то очень горькое, кто-то менее горькое. Двое или трое ее воздыхателей сердечно ее поздравили.

Однако никто из них не усомнился в том, какие мотивы привели Саманту к решению дать согласие на брак с маркизом Кэрью. Саманта не обращала на пересуды ровно никакого внимания. Однако она постаралась взглянуть на маркиза глазами бомонда, большинство из членов которого, пока маркиз не стал сопровождать свою невесту на вечерние развлечения, никогда прежде с ним не встречались.

Она увидела джентльмена ростом чуть выше среднего, не слишком крепкого телосложения – хотя, когда однажды она прижалась к нему всем телом, она почувствовала, какие крепкие у него мускулы. Она увидела мужчину, не претендующего на красоту, хотя в лице его не было уродливых черт. И конечно же, она увидела мужчину, чья правая рука неподвижно висела вдоль тела, на ней всегда была надета перчатка, и полускрюченные пальцы прижимались к бедру. К тому же мужчина этот хромал, да так тяжело, что, когда шел, тело его склонялось на одну сторону.

Саманта не могла осуждать людей, строивших предположения, что она выходит замуж за этого человека из корыстных побуждений. Но ее все это нисколько не волновало. Она смотрела на него теперь совсем другими глазами – да она и не была уверена, что когда-либо видела его таким, каким видят его другие. Для нее он был Хартли Узйдом, а с недавнего времени стал маркизом Кэрью – ее дорогим другом. Ее спасителем. И она не преувеличивала, называя его так. Он спас ее от нее самой.

Она дважды встретила Лайонела, когда была вместе с Хартли: один раз в театре, второй – на домашнем концерте. Он ни разу не подошел к ним – к большому для нее облегчению. Она его уже не любит, решила Саманта. Конечно, нет.

Она все поняла. Она поддалась извечному влечению к греховной красоте.

Хартли спас ее от этого наваждения. Ей нужны дружеское расположение и согласие. Теперь, когда она помолвлена с другим, Лайонел, какую бы игру он ни затевал с ней прежде, потеряет к ней всякий интерес. Теперь она в безопасности.

Но однажды, две недели спустя после помолвки, Саманта вместе с тетушкой приехала на бал, приглашение на который она приняла давно и чувствовала себя обязанной соблюсти этикет. К тому же танцевать она обожала, и Хартли не хотел, чтобы из-за него она лишала себя этого удовольствия.

На сей раз Лайонел не держался на расстоянии. Он подошел к ней еще до того, как начался первый танец – поклонников вокруг Саманты несколько поубавилось, – и вписал свое имя в ее карточку на первый вальс.

В первые минуты танца он ничего не говорил, только смотрел на нее с легкой улыбкой на губах – то ли насмешливой, то ли мечтательной.

– Вы не поверили мне, ведь так? – спросил он ее наконец вкрадчивым приглушенным голосом – рядом с ними танцевали другие пары.

Саманта подняла взгляд на его светлые голубые глаза.

– Вы не поверили мне, – повторил он. –Вы решили, что я снова разобью вам сердце, как шесть лет назад.

Когда он так говорил и смотрел на нее, она обо всем забывала, все уходило куда-то прочь, в ушах звучал только его голос, то же смятение, что шесть лет назад, снова охватывало ее.

– Я не должен больше ничего говорить, не так ли? – продолжал он. – Теперь, когда вы помолвлены с другим, было бы благородно с моей стороны молча отступить в сторону.

– Да, – еле выговорила Саманта.

– Вы знали, что я намеревался просить вашей руки, – сказал Лайонел. – Потому что я люблю вас. Потому что я всегда вас любил.

Зачем бы ему это говорить, если он не искренен? На что он теперь может надеяться? Саманта смотрела ему в глаза и видела в них только искреннюю печаль.

«…было бы благородно с моей стороны молча отступить…»

Так отчего же он не совершает этот благородный поступок? Если он любит ее, как он говорит, почему он хочет ее растревожить? Фрэнсис после первого взрыва, когда она была просто поражена его реакцией, совершенно изменил свое поведение, чтобы снять с нее чувство вины перед ним. Вот он поступил благородно, как и положено джентльмену,. – несмотря на то, что он такой франт и болтун.

А что, если Лайонел и правда любит ее? Если он действительно намеревался сделать ей предложение?

Она могла бы стать его женой… Женой Лайонела, а не Хартли. Знакомое томление сжало ей грудь. И все же она предпочтет быть женой Хартли!

– Предложение мне сделал другой – сказала Саманта, – и я приняла его. Потому что я этого хотела.

– Потому что вы любите его? – Лайонел чуть ближе склонил к ней голову. Взгляд его устремился на ее губы. – Произнесите эти слова, Саманта: потому что я люблю маркиза Кэрью.

– Милорд, вас не должны интересовать мои чувства к моему жениху, – сказала Саманта.

– А ко мне? – спросил Лайонел. – Ответьте мне честно, Саманта, вы не любите меня?

– Я нахожу ваш вопрос неуместным и дерзким, милорд, – холодно произнесла Саманта.

– Вы не можете произнести эти слова, разве не так? – В его глазах была мольба.

Саманта сжала губы.

Этот разговор преследовал ее несколько дней. Но до свадьбы оставалось две недели. Она сосредоточилась на приготовлениях к церемонии. Саманта хотела, чтобы она поскорее состоялась.

Дженни и Габриэль не приедут. Когда Саманта прочла письмо кузины, она одновременно и огорчилась, и почувствовала облегчение. Огорчилась потому, что их не будет на ее свадьбе, но ведь они могли столкнуться с Лайонелом, если бы приехали! Одна мысль об этом приводила Саманту в ужас.

Дженни тоже очень огорчилась. Но Габриэль всегда настроен решительно против путешествий во время ее беременности, что на ранних, что на поздних месяцах, объясняла Дженни. Ужасно всегда боится, что случится выкидыш и она потеряет ребенка и разрушит свое здоровье. Но он тоже очень огорчен, что они не будут присутствовать на ее свадьбе.

"Габриэль говорит, что просто поражен, какая ты умница-разумница, – писала Дженни. – При этом он вовсе не имеет в виду, что ты выходишь замуж за человека, который богаче, чем сам Габриэль. Он имеет в виду, что ты выбрала такого приятного и доброго человека, как маркиз Кэрью.

А я бы обошлась с тобой построже. Как нехорошо с твоей стороны скрыть от нас, что ты встречалась с ним в Хаймуре до того, как уехала в Лондон. Стыдись! А я-то сокрушалась, что он вернулся к себе домой уже после твоего отъезда, на следующий день. Я ведь хотела вас сосватать, хотя ни за что не признаюсь в этом Габриэлю – он будет надо мной потешаться до, скончания века.

Но, Сэм, какая романтичная история! Тайные встречи в парке, грустное расставание, безнадежно влюбленный маркиз мчится за тобой в Лондон и просит твоей руки! Прямо-таки конец сказки: «И они поженились и жили долго и счастливо». Видишь, что со мной творит мое «интересное положение»? Ах, как бы мне хотелось присутствовать на твоей свадьбе! Маркиз мне очень, очень нравится, Сэм, а тебя я ужасно люблю. Теперь мы будем соседями. Я в восторге!"

Далее следовали наставления Саманте, как ей воспользоваться преимуществами новобрачной: «Сэм, тебе ничего не стоит обвести вокруг пальца своего новоиспеченного муженька – убеди его сразу же после брачной ночи увезти тебя в Хаймур».

«И слушай вполуха – повторяю, слушай вполуха – то, о чем тебе накануне брачной ночи будет толковать тетя Агги, – написала Дженни в заключение. – Ты будешь дрожать от холода в ночных шлепанцах, Сэм, а она будет наставлять тебя насчет твоего супружеского долга и рассказывать, как это больно и неприятно, однако ради преимуществ замужней жизни приходится каждую ночи выдерживать эти несколько неприятных минут. Но я скажу тебе, Сэм, исполнение этого долга прекрасно и доставляет наслаждение. Говорю это, исходя из личного опыта, хотя и краснею сейчас над письмом: если ты любишь своего мужа, это восхитительно! Так что наслаждайся своей брачной ночью, дорогая, и всеми ночами, которые за ней последуют. Однако щеки мои стали уже совсем пунцовыми…»

Даже Дженни не знала истинной причины ее согласия на этот брак. Однако это не важно. Пришла же любовь к ней и Габриэлю. Счастливая любовь – это редкость. Саманте повезло, ее ждет спокойная жизнь.

Саманта считала остававшиеся до свадьбы дни и с трудом скрывала нетерпение. Как только свадьба состоится, все будет окончательно решено и жизнь ее потечет размеренно и спокойно.

Иногда ей казалось, что этот день так никогда и не настанет.