Невеста младшего брата (СИ)

Глава 22

Ива

Господи… Мамочки… Он меня порвал?

Почему так больно?

Я ведь спала с Ильей. Наш первый раз был обычным. Не «вау», как минуту назад, но и не таким болезненным, как вот сейчас. Девственная плева уже должна быть разрушенной. С Ильей при половом акте я испытывала некий дискомфорт. Было немного неприятно. Но я не слепла от боли, как сейчас. Молча не ревела. Шок не охватывал меня целиком. Не было сильного жжения в промежности…

— Это твой первый раз? Ты спала с кем-нибудь до меня? — спрашивает Пожарский после короткой паузы. Он удивлен и шокирован. Всё ещё находится во мне. По ощущениям большой и непривычный. Горячий и пульсирующий.

Боже, как стыдно…

Должно быть, я испортила ему весь кайф.

— Ива? Я задал вопрос. Ответь мне.

Глаза мужчины растерянно мечутся по моему влажному от слёз лицу.

— Твой первый раз? — переспрашивает, а я словно онемела. Хочется взвыть и оттолкнуть его от себя. Мои щеки пылают, всё тело лихорадочно горит, покрывается испариной.

Отведя взгляд в сторону, нервно облизываю пересохшие губы.

Что я должна ему ответить? Соврать?

Не вижу в этом смысла.

Я не просила меня трахать. Не просила!

— Не первый! — внутри что-то надрывается и лопается, когда я осознаю всю горечь реальности. Нервный накал выходит из меня криком. Мне только что было с ним хорошо. Охренеть, как хорошо!

Господи, как стыдно об этом вспоминать. Никто и никогда не ласкал меня там… между ног… языком… Даже Илья!

— В каком смысле «не первый»? — тупит Андреевич, чем ещё больше меня раздражает.

— В таком! — выпаливаю в сердцах и следом делаю резкий вдох. Лёгкие обжигает потоком воздуха. — Вытащите его из меня. Он слишком… слишком большой!

— Нормальный у меня член! — парирует Пожарский.

— Он у вас огромный, нормальный у Ильи! — выдаю очередную глупость и тут же замечаю во взгляде Монстра Андреевича вспышку ярости. Лицо мужчины мгновенно покрывается красными пятнами. На скулах проступают желваки…

— Ива, — цедит он сквозь стиснутые зубы, прижимая собой к столу.

Когда я делаю попытку приподняться на локтях и отползти от него подальше, Пожарский ловит мои руки, сводит над головой, фиксирует их, чтобы я не дергалась, и подаётся бедрами вперёд, протискиваясь членом до упора.

— Об Илье забудь! — рычит он, словно это каким-то боком его касается. — Поняла? — сильнее сжимая запястья, давит мне пахом на пах.

— Больно! — издав истошный вопль, замираю.

Скрещиваем с Максимом Андреевичем безумные взгляды. Оба горим. Наши тела сотрясает от эмоций. Воздух становится настолько густым и трескучим, что не проталкивается в трахею. Сбивается комом в горле.

Едва сглатываю терпкую горечь с растворенной в ней недавней страстью. Перед глазами всё плывет. Чувства непривычно обостряются. Кожу пронзают миллионы иголочек. Каждая клетка в теле превращается в оголенный нерв.

Тяжело дыша, не свожу взгляда с мрачного лица Пожарского. Чувственные мужские губы трогает пробирающий до дрожи оскал. Мужчина внутри весь кипит. Это заметно невооружённым взглядом.

Кажется, мне конец…

Я сама загнала себя в ловушку. Сама накинула себе на шею петлю.

Резкое движение — и твёрдые пальцы Максима Андреевича сжимаются вокруг моей шеи…

Прикосновения ласковые и в то же время грубые. Волнующие. Дают понять, что уже не отпустят.

Задыхаюсь, шире распахивая глаза. А он склоняется над моим лицом, как голодный зверь над жертвой. Со свистом втягивает воздух. Выдержав мучительную паузу, выдохом, похожим на рычание, обжигает мой рот:

— Ваша встреча с Ильей была ошибкой. Никакой свадьбы не будет, Иванна. Примешь его предложение — пожалеешь…

Пожарский смотрит так, будто вот-вот готов своими чёрными дьявольскими глазами из меня душу вытащить.

Монстр… да…

Самый настоящий…

Человеческом обличии, но вот его нутро…

Пожарского нужно бояться, но он притягивает, будто совсем не чужой.

Уже знакомый и привычный запах мужчины кружит голову. Пахнет так вкусно и приятно, что хочется зарыться носом в его горячую шею и попытаться расслабиться. Не думать ни о чём. Возможно, так всё намного быстрее закончится.

— Я не планировала… — озвучиваю сиплым голосом. Эмоции рвутся из меня наружу. Горячие дорожки слез чертят неровные линии по вискам. Обжигают и щекочут кожу.

— Прекрасно…

Взгляд хозяина дома заметно теплеет. Хватка на шее ослабевает. Пальцы Пожарского медленно соскальзывают к груди, задевают чувствительную вершинку. Я вздрагиваю. А затем его теплая, чуть шероховатая ладонь накрывает потяжелевшее полушарие. Трётся об него. Мягко сминает. Массирует, перекатывая сосок между пальцами.

Бож-ж-же, как это всё пережить?

Я никогда не испытывала такого шквала ощущений.

— М-м-м… — с тихим позорным стоном выгибаюсь, когда сжатый между пальцами сосок пронзает током.

Сконцентрировав всё внимание на этой приятной ласке, шумно выдыхаю. Опускаю веки и погружаюсь в новый водоворот ощущений, которые доводят меня до дрожи. Окунают в нахлынувшее безумие.

Пожарский всё ещё во мне.

Навалившись сверху, он едва сдерживает себя. Не двигается. Напряженный, большой, сильный, тяжелый и горячий, как печка. Ласкает моё тело рукой и губами. Влажным языком обводит чувствительные соски… Боль в промежности начинает потихоньку угасать, уступая место приятным и слишком острым ощущениям. Жжение после разрыва тканей притупляется. А вот сердце…

Моё обезумевшее сердце ещё быстрее разгоняется под ребрами.

Мечется, как сумасшедшее, раз за разом подпрыгивая к горлу.

Боже, как мне с ним хорошо…

Безумно приятно…

Что же будет, если Пожарский выйдет из меня?

Выдержу ли я новое вторжение?

Хочу ли я этого?

Господи, кажется, я хочу…

Определенно хочу!

Сжимаю интимными мышцами его член. Макс Андреевич глухо стонет. Моя промежность так сладко ноет, что нет мочи просто лежать и терпеть. Едва не хнычу от желания пошевелить застывшим тазом… Мне не терпится снять скопившееся между ног напряжение.

— Долго ещё? — сглатываю, запутавшись в своих беспорядочных мыслях.

Не соображаю, что делаю и говорю.

Что вообще в реальности со мной происходит?

Сладостное томление где-то глубоко во мне становится невыносимым, похожим на приятный, с ума сводящий зуд. Словно миллионы волосков щекочут меня изнутри…

Мамочки, я сейчас умру…

Как приятно с ним…

Как хор-р-ро-шо…

— Отпустило? — хрипит Пожарский, отрывая рот от моей груди и заглядывая в мои затуманенные глаза.

У самого взгляд темнее ночи. Голодный. Пьяный. Горящий. Порочный…

— Пожалуйста… — облизываю пересохшие губы и, задыхаясь, шепчу: — Давайте покончим с этим. Больше не могу терпеть… Не могу…

Он разжимает кулак на моих запястьях, отпуская руки.

— Обними меня, — приказывает хрипло, выскальзывая из влагалища и мягко толкаясь членом обратно. Боль, смешанная с удовольствием, пронзает низ живота. Горячей волной накатывает и затапливает нутро. Разбившись о ребра, сладостной дрожью отступает и рассыпается по зудящей плоти жгучими искрами.

— О, Боже! — вскрикиваю, когда он задевает головкой какую-то слишком чувствительную точку внутри, надавливая на неё, вынуждает мышцы бедер мелко вибрировать. Жар по всему дрожащему телу расходится. Обхватываю ногами его талию. Руками обвиваю шею. Прижимаюсь всем телом к горячему мужчине…

— Ма-а-акс… — всхлипываю, сотрясаясь от очередного мягкого, но глубокого толчка. Глаза слепит от удовольствия. Ищу губами его губы. Он ловит мои. Вгрызается зубами в нижнюю. Закатывая глаза, приглушенно шипит:

— Малыш-ш-ш… Если потеряю контроль, будет больно…

И пусть.

Мне сейчас так хочется этой жгучей боли.

Душераздирающей и приятной.

Не той, что была вначале.

Эта одуряющая.

Хочется ещё и ещё…

Глубже…

Сильнее…

Резче…

Острее…

Чаще…

— Пожалуйста…

— Ива-а-а.

Не выходя из меня полностью, он вновь врезается до упора. Поднимает, вынуждая сесть на край стола. От его прикосновений становится жарко. Я вся горю. Обнимаю за сильную шею. Царапаю ногтями затылок. Прижимаюсь так крепко, что уже не оторвать…

Толчок — и я выгибаюсь. Синхронно стонем. Его язык вторгается в мой рот, ласкает и выманивает мой. Сплетаемся ими. Я глотаю его слюну. Схожу с ума от вкуса Пожарского. Дурею. Не помня себя, жадно отвечаю на поцелуй. Плавные движения его члена во мне разжигают пламя. Внутренний жар становится всё сильнее. Скапливается внизу живота острым возбуждением. Превращается в кипучую страсть. Пульсирующее желание, которое я испытываю впервые в жизни, доходит до пика, едва не взрывается во мне. Стискиваю влагалищем его член.

— Чер-р-рт! — прорычав, Пожарский резко замедляется, вызывая у меня почти болезненный стон. — Ива, не надо. Не делай так больше. Будет быстро, малыш.

— Еще, пожалуйста, ещё… — не в силах терпеть адское напряжение, молю продолжить.

В ответ раздается несдержанное рычание. Следом возобновляются осторожные толчки.

— Ещё… — обнимая его крепче, заставляю войти глубже.

— Ива-а-а… — над ухом раздается очередной рык.

— Глубже… — хриплю я и следом срываюсь на громкий стон, когда Пожарский, потеряв всякое терпение, доводит меня резкими ударами до сумасшествия.

Теряю счет времени. Чувствую. Чувствую. Чувствую его. Всего. Срываюсь на крик от пронзающего ощущения наполненности, обессилено шепча: «Ещё… ещё… Макс… ещё…». Выгибаясь навстречу его резким движениям, хаотично царапая его шею, спину, затылок… В порыве страсти прихватывая зубами плечо, когда удары члена ощущаются особенно глубокими и болезненными, а удовольствие достигает наивысшей точки, после которой следует долгожданная разрядка.

Взрываюсь так ярко, что едва не теряю сознание. Содрогаюсь. С громким надсадным криком улетаю. Что-то падает со столешницы на пол. Отстраненно отмечая грохот, прижимаюсь всем телом к вспотевшему мужскому торсу. Сотрясая стол, Пожарский стискивает меня в объятиях. Целует. В перерывах между ругательствами горячо шепчет какой-то ласковый бред. Стонет в губы и рычит моё имя. Дышит тяжело и надсадно… а затем содрогается и с глухим рыком кончает на несколько секунд позже меня.

— Ив-а-а… — хрипло выдыхает в губы, практически сразу опрокидывая меня на стол и обессилено наваливаясь сверху. Мир вокруг нас застывает. И только шумные выдохи продолжают нарушать звенящую тишину этого странного дома. — Не делай… так… больше…

— Как? — слабо произношу, утыкаясь носом во влажную шею. Под кожей бешено колотится вена. Пожарский пахнет так вкусно, что кружится голова. Даже пряный запах его пота не отталкивает. Хочется вдыхать и вдыхать…

Так пахнут родные люди. Но Максим Андреевич для меня чужой. И это сбивает с толку. Его запах успокаивает, дает чувство надежности и комфорта. Почему? Ведь совсем недавно я боялась его до дрожи. Остерегалась как огня…

— Неважно, малыш… — хрипит он, переводя дыхание. — Просто… не ожидал…

Хмыкнув, он проводит носом по моему виску.

— Чего не ожидали? — сиплю.

Затаив дыхание, жду от него ответа, но в самый неподходящий момент раздается звуковой сигнал в домофоне. Моё сердце разрывается от испуга пополам. Вздрагиваю, взволнованно оборачиваясь в сторону входной двери. Чувствую, как член Максима Андреевича медленно выскальзывает из меня.

Господи, вдруг там Илья, а я лежу здесь распятая… голая… потрепанная, как шлюха…

— Наш ужин привезли, — поясняет Пожарский, поднимая нас обоих со стола. Аккуратно ставит меня на пол. Ноги после секса всё ещё дрожат. Едва держат моё поруганное тело в вертикальном положении.

Нет, я, конечно, сама этого хотела, плохо отпиралась, поэтому чувствую себя скверно…

Всё жду от Пожарского каких-то успокаивающих слов, действий, знаков. Но он, будто не замечая того, что со мной происходит, отступает. Невозмутимо стягивает с члена слегка окровавленный презерватив. Поправляет на себе белье и штаны.

Глядя на использованную резинку в его руке, я едва не умираю от стыда.

— Ванную сама найдешь или показать? — интересуется мужчина, не сводя с меня пристального взгляда.

— Сама! — придя в себя, резко прикрываю ладонями грудь.

— Поздно малыш, я уже всё видел и оценил, — подмигнув мне, он уходит к барной стойке за футболкой. А я всё ещё стою, словно приросшая к полу, и пялюсь на его голую спину с небольшой татуировкой над правой лопаткой…

Бож-ж-же…

Я к такому не была готова.

Абсолютно.

Что он обо мне подумает сейчас?