Невеста-наследница

Глава 17

— Когда она была беременна близнецами, ее постоянно рвало, — сказала Синджен, делая попытку встать с кровати. — В первые три месяца все только и делали, что расставляли тазы всюду, где она появлялась. Бедная Алике.

— Лежи, не вставай, — бросил Колин жене и быстро подошел к Алике, которая все еще стояла на коленях, держась за бока и пытаясь отдышаться после того, как ее желудок изверг все свое содержимое. Он подхватил жену своего шурина под мышки, с трудом поставил ее на ноги, а когда увидел ее лицо, бледное, с прилипшими ко лбу потными прядями волос, поднял ее на руки и мягко сказал: — Вам, наверное, очень плохо? Ничего, скоро вы почувствуете себя лучше.

Алике вздохнула и ткнулась лицом в его плечо.

— Софи, велите принести воды и намочите ею полотенце, — сказал Колин и уложил Алике на кровать рядом с Синджен.

— Хорошо, что она мало ела за завтраком, — заметила Синджен. — Алике, бедненькая, тебе уже лучше?

— Нет, — простонала Алике. — И перестань называть меня бедненькой, от этого я чувствую себя как незамужняя пожилая тетушка, страдающая подагрой.

Софи подняла на ноги слуг, чтобы они почистили ковер, и в течение нескольких минут в спальне творилось настоящее столпотворение. Эмма стояла как столб, тараща глаза на рвоту, растекшуюся по ковру, за ее спиной застыли еще две служанки, изумленно глядящие на это же зрелище. Наконец Софи принесла мокрое полотенце; за ней шел лакей Рори, вытягивая шею, чтобы лучше видеть происходящее. Вслед за Софи вошла миссис Ситон, неся кувшин с холодной водой.

— Вот, попейте, — сказал Колин и слегка приподнял Алике.

Она отпила воды, которую он налил ей в бокал из графина, стоящего на тумбочке возле кровати, и тотчас опять схватилась за живот и застонала.

— Помнится, в прошлый раз от холодной воды у нее иногда бывали желудочные спазмы, — сказала Синджен. — Миссис Ситон, принесите нам горячего чая.

— Бедная деточка, — вздохнула миссис Ситон и умело, как заправская сиделка, обтерла потное лицо Алике. — Да, беременность — это не всегда безоблачная радость.

Алике опять застонала, и Софи заметила:

— А вот меня ни разу не стошнило.

— Заткнись, Софи, — проговорила Алике сквозь стиснутые зубы. — Сначала тебе не хватило ума написать Райдеру, куда мы едем, а теперь ты еще хвастаешься, как расчудесно ты себя чувствовала, когда была беременна Грэйсоном. И это когда мне так худо, что хочется умереть!

— Ш-ш, — сказал Колин и, взяв мокрое полотенце у миссис Ситон, снова обтер им бледное лицо Алике. — Очень скоро с вами опять все будет в порядке, я обещаю.

Внезапно в коридоре послышались гулкие шаги, топот приближался, как будто целая армия крестоносцев прибыла освобождать Святую Землю. «Только этого нам не хватало», — подумал Колин, глядя на Дугласа Шербрука, который ворвался в спальню, распахнув дверь с такой силой, что она с грохотом ударилась о стену. Влетевший тотчас вслед за братом Райдер едва не врезался в спину Дугласа. За Райдером по пятам, подпрыгивая, бежал Филпот, на лице его был написан ужас.

— Милорд! — завопил Филпот, перекрывая поднявшийся шум. — Я не виноват, они просто отбросили меня в сторону!

— Ничего, все в порядке, — со вздохом отвечал Колин, продолжая обтирать мокрым полотенцем лицо Алике. — Привет, Дуглас, привет, Райдер. Входите, джентльмены. Не беспокойся, Филпот, в присутствии своих жен они будут вести себя смирно. А ты, Эмма, перестань таращиться на эту грязь. Будь добра — убери ее. А все остальные — вон!

— Я знала, что вы приедете, — сказала Синджен, ласково улыбаясь своим братьям. — Но вы явились даже быстрее, чем я ожидала.

Софи молча смотрела на носки своих туфель. Алике издала еще один стон и закрыла глаза. Дуглас приблизился к кровати, посмотрел на свою жену и невозмутимо сказал:

— Значит, тебя опять вырвало? И на такой красивый ковер! Знаешь, Синджен, это целиком твоя вина. Тебе же известно, что творится с Алике, когда она беременна. Тысяча чертей, ведь ее рвало на все до единого ковры в Нортклифф-Холле! Неужели у тебя не хватило ума расставить во всех комнатах тазы? И это после того, как в прошлый раз ее стошнило на мой любимый вишневый халат!

— Так тебе и надо было, — сказала Алике не открывая глаз. В отличие от невозмутимого Дугласа Райдер весь кипел от возмущения. Быстро подойдя к жене, он схватил ее за руки и, приблизив свое лицо к ее лицу почти вплотную, заорал:

— Посмотри на меня, Софи, черт бы тебя побрал!

— Я смотрю!

— Ты оставила меня, своего супруга. На этот раз ты зашла слишком далеко!

— Никуда я не заходила! И потом ты же здесь, Райдер, дорогой, здесь, вместе с Дугласом, как мы и ожидали, хотя Алике уже начала думать, что Дуглас не приедет, чтобы наказать ее своим отсутствием.

— Да, я здесь. Я бы никогда не стал использовать свое отсутствие в качестве наказания, и Дуглас тоже. Тысяча чертей, я так беспокоился за тебя, прямо с ума сходил от тревоги, пока наконец не понял, что ты мне наврала. Ты вовсе не беременна!

— А я никогда и не говорила тебе, что беременна. Ты сам вдруг начал раздуваться от гордости и самодовольства, а я просто не стала тебе противоречить.

— Я побью тебя. Где твоя спальня?

— Я не пойду с тобой в спальню. Алике плохо себя чувствует. Синджен тоже недавно болела, но сейчас уже поправляется. Колин напустил на себя философский вид, но я ему не верю. С тобой и Дугласом тоже надо держать ухо востро — как всегда. Кстати, Синджен с самого начала утверждала, что вы непременно приедете, но я все-таки не понимаю, как вы ухитрились оказаться здесь, ведь я не сообщила, куда мы отправились.

— Да, действительно, — подхватила Алике. — Скажи, Дуглас, как вы узнали?

Дуглас наблюдал за бедной Эммой, которая пыталась вычистить ковер. Услышав вопрос жены, он повернулся к ней и сказал:

— Алике, ты дура. Неужели ты думаешь, что я не могу догадаться, куда ты уехала, и притом очень быстро?

— Я написала тебе, что поехала проведать Софи, — напомнила Алике, все еще не открывая глаз.

— А вот и чашечка чаю для миледи, — бодро сказала миссис Ситон и с решительным видом подошла к кровати. Она сурово посмотрела на Дугласа, и он послушно отодвинулся в сторону. Миссис Ситон села на край кровати и осторожно поднесла чашку к губам Алике.

— О, как хорошо, — сказала Алике, сделав три больших глотка и снова откинув голову на подушку.

— Вы двое выглядите довольно примечательно, когда лежите рядышком на этой кровати, — заметил Райдер.

— Я очень хочу, чтобы тебе стало лучше, — сказал Дуглас жене. — Мне нужно многое сказать вам, сударыня.

— Ох, перестань, Дуглас, — сказала Синджен и тут же пожалела, что открыла рот, потому что ее брат, лишенный возможности обрушить громы и молнии на жену, поскольку той было дурно, тотчас обратил всю силу своего гнева на сестру.

— Итак, сестренка, ты, я вижу, опять взялась за свои проделки? Ну что же, насколько могу судить, сейчас ты уже достаточно здорова для того, чтобы получить заслуженное наказание. Я бы лично задрал тебе юбки и всыпал по мягкому месту, но теперь у тебя есть муж, и я должен буду отказать себе в этом удовольствии. Однако я надеюсь, что за меня это сделает он. Колин, она ведь уже достаточно здорова, не так ли?

Колин улыбнулся:

— Да, она уже вполне поправилась.

— Отлично, — сказал Дуглас, потирая руки. — Надеюсь, он не станет терпеть твои проказы, как я терпел столько лет.

— Думаю, что никаких проказ я не потерплю. Софи вмешалась в разговор:

— Послушай, Дуглас, ответь мне, как ты и Райдер узнали, где мы находимся? Синджен уверяла, что вы приедете сюда в пятницу, но это просто потому, что в глубине души она считает, что вы, как боги, можете все.

Алике издала тихий стон. Миссис Ситон сунула руку в один из своих просторных карманов и извлекла оттуда большую булочку с изюмом, завернутую в салфетку.

— Скушайте ее, миледи, она мягкая и легко переваривается. Вот увидите, от нее вам сразу полегчает.

Синджен не сводила пристального взгляда с Дугласа. Похоже, он чувствовал себя неловко; кажется, он даже покраснел! Внезапно он встал со своего места и принялся мерить шагами спальню; он явно был взволнован и смущен.

Алике следила за ним взглядом, поглощая свою булочку. Внезапно ее осенило:

— Я знаю, от кого ты все узнал! От Новобрачной Девы! Она явилась тебе и сказала, где мы находимся. Что еще она тебе сообщила?

— Это полнейшая чепуха! — вскричал Дуглас. — Ничего этого не было. Это чертово привидение… Она просто не существует…

— Конечно, она не существует, — вмешалась Синджен. — Ведь она умерла несколько столетий назад. Остался только ее призрак.

— Закрой рот, Синджен! Я просто немного подумал — очень недолго, потому что вижу вас двоих насквозь, — и быстро пришел к выводу, что вы удрали в Шотландию.

Райдер нахмурился:

— Ты приехал за мной в Эскот и сказал, что надо сейчас же ехать за нашими женами. Ты заявил, что они получили письмо от Синджен и что она больна и ей грозит какая-то беда. Тогда я не стал спрашивать, откуда тебе это известно. Я решил, что Алике оставила тебе соответствующую записку, но выходит, что это не так. Так откуда же ты узнал, что Софи тоже участвует в этом деле? Скажи, Дуглас, как же все-таки ты узнал?

Дуглас запустил пальцы в волосы, взъерошив их. Вид у него был встревоженный и настороженный.

— У меня просто возникло такое чувство, вот и все. У нас у всех время от времени бывают такие предчувствия, даже у тебя, Райдер. Оно пришло ко мне, когда я спал в кровати Алике, потому что наша мать настояла, чтобы мою перину набили свежими перьями и хорошенько взбили, бог весть зачем. Лично мне больше нравятся перины со слежавшимися гусиными перьями. И вот, когда я лежал в кровати Алике и думал о ней, у меня вдруг возникло это чувство. Самое обыкновенное чувство, из которого я сделал самые обыкновенные выводы.

Во время этой перепалки Колин подошел к камину и небрежно прислонился к каминной доске, скрестив руки на груди. Перебранка между его шуринами и их женами и разговоры о привидениях явно оставили его равнодушным. Синджен даже показалось, что он немного позабавлен, во всяком случае, она надеялась, что это так. С ним будет легче иметь дело, если ему забавно. В конце концов, когда в разговоре возникла короткая пауза, он заметил:

— Ковер был не такой уж дорогой. Не беспокойтесь о нем, Алике. К тому же, по-моему, Эмма неплохо его вычистила.

Алике открыла один глаз:

— Спасибо, Колин. Вы очень добры к несчастной больной женщине, не то что…

— Не смей так говорить! Чтоб у тебя и мыслей таких не было! — сказал Дуглас.

Миссис Ситон удалилась, хотя и с явной неохотой, и он снова уселся на свое место на кровати рядом с женой.

— Никогда не говори этих слов другим мужчинам. Я твой муж, и это я добр к тебе, я, а не кто-то другой. Тебе понятно?

Впервые с тех пор как Дуглас явился в замок Вир, Алике посмотрела на него милостиво, и в ее глазах даже вспыхнули веселые огоньки.

— Понятно, — сказала она. — Но, Дуглас, я уверена, что ты видел Новобрачную Деву и именно она рассказала тебе, где я.

— Нет, черт возьми, никого я не видел!

— Одного я не могу понять, — перебила его Софи, — зачем было Новобрачной Деве извещать Дугласа, где мы? Неужели она считает, что мы не способны управиться с этим делом сами?

— О Господи, — сказала Синджен. — Софи, что ты говоришь?

Софи тут же закрыла рот рукой, бросив испуганный взгляд на Колина.

— Итак, — заметил Колин, — у вас троих есть какое-то общее дело, впрочем, я с самого начала нисколько в этом не сомневался. Должно быть, речь идет о Роберте Макферсоне. Полагаю, именно им вы занялись, после того как отделались от меня нынче утром. Моя дорогая жена, ответь мне: что вы с ним сделали? Он уже мертв? Может быть, вы трое тянули жребий, чтобы определить, кто из вас убьет его?

— Нет! — с возмущением сказала Алике.

— Я бы с радостью убила его, — задумчиво сказала Синджен, — но я знала, что ты этого не одобришь. Ты питаешь симпатию к его отцу. Нет, этот хам не умер. Ты же понимаешь меня, правда, Колин? Я должна была что-то предпринять. Я должна была защитить тебя. Ведь ты мой муж. Он бы незаметно подкрался и вонзил нож тебе в спину — он на это способен. Или подослал бы к тебе одного из своих головорезов, как он уже это сделал в Лондоне, когда тебя пырнули ножом в бедро. У него нет чести, нет…

Лицо Колина было непроницаемо, но Синджен заметила, как у него вдруг задергался нерв над правым глазом. Когда он заговорил, в его голосе звучало невозмутимое спокойствие:

— Все это весьма интересно, вы не находите, Дуглас и Райдер? Моя жена, ваша младшая сестричка, полагает, что я беспомощен, как новорожденный жеребенок, потерявший мать. Ей доставляет удовольствие относиться ко мне так, будто я не мужчина. Она считает, что я слаб, глуп, не способен разобраться в сути вещей и не могу защитить себя, когда в этом настанет надобность. Как вы полагаете, что мне с ней делать?

«Теперь по его голосу не скажешь, что ему забавно», — подумала Синджен.

— Вы ее муж, — ответил Дуглас, — и вы должны сделать все необходимое, чтобы она не подвергалась опасности.

— Мне все же очень хотелось бы узнать, — задумчиво сказал Райдер, не обращая никакого внимания ни на Колина, ни на Дугласа и все еще сжимая плечи своей жены, — каким образом вы все трое собрались вместе?

— Новобрачная Дева явилась Алике, как же иначе? — ответила Софи. — Как правило, она появляется только в спальне графини — кстати, Дугласу это отлично известно — за исключением того раза, когда я впервые приехала в Нортклифф-Холл. Тогда она явилась мне в твоей спальне, Райдер.

— Чушь, — сказал Райдер. — Ты ждала, чтоб я поскорее пришел и занялся с тобой любовью, а поскольку я явился не так скоро, как ты хотела, твой женский ум измыслил нечто драматическое, чтобы облегчить твое томление. А может быть, это Синджен опять разыграла роль Новобрачной Девы. С Алике случилось то же самое — это была не более чем фантазия, порожденная ее воображением.

— Но она, как правило, действительно появляется только в спальне графини, — подала голос Алике. — И Дугласу это отлично известно.

— Это не совсем верно. Однажды она… — Дуглас осекся и выругался. — Послушайте, хватит с нас этих выяснений! Каковы бы ни были причины, приведшие нас сюда, все мы здесь и давайте поставим на этом точку. Налицо щекотливая ситуация, и надо ее разрешить. Итак, Синджен, что же ты сделала с этим Робертом Макферсоном, которого мы еще не имеем удовольствия знать?

— Мы надели на него ручные кандалы и цепь и заперли на заброшенной ферме.

Трое мужчин уставились на Синджен и при этом замолчали — впервые за последние пятнадцать минут. В комнате наконец-то воцарилась благословенная тишина.

— Мы не были чрезмерно жестоки, — продолжала Синджен. — Цепь у него довольно длинная, так что он может немного ходить и отправлять свои естественные потребности. Но сковать его было необходимо. Иначе он бы смог сбежать.

— Понятно, — медленно проговорил Колин. — И что же вы собирались делать дальше? Или предполагалось, что Робби умрет сам — от голода?

— О нет, — возразила Алике, глядя на Колина, а не на мужа. — Мы собирались по очереди ездить на ферму, чтобы снабжать его едой. Мы хотели сделать это так, чтобы вы не смогли ничего заподозрить. — Она вздохнула. — Но теперь все наши замыслы пошли прахом.

Темные глаза Дугласа весело блеснули.

— Нет, — сказал он, поглаживая бледную щеку жены, — ничего не пошло прахом. — Он встал. — Райдер, Колин, по-моему, теперь мы могли бы заняться этим делом и завершить его так, как считаем нужным.

Синджен возмутилась:

— Нет, мы вам этого не позволим! Почему бы вам просто не отправиться домой?

— Я и так дома, — заметил Колин.

— Вы не можете не понимать, что я имею в виду. У нас все идет превосходно. Никакого дела больше нет. У меня уже все на мази и скоро завершится. Так что убирайтесь восвояси, черт вас побери!

— А где находится эта ферма, Джоан?

— Не скажу. Ты просто-напросто отпустишь его на все четыре стороны, и он в конце концов убьет тебя, и тогда я стану вдовой, так и не распробовав как следует, каково это — быть женой, а это несправедливо!

— Я твердо намерен приложить все усилия, чтобы ты вполне распробовала, каково это — быть женой, и притом женой счастливой, — сказал Колин и порадовался, когда это заставило ее закрыть рот. — Так где же эта ферма?

Синджен только молча покачала головой. Дуглас снова вступил в разговор:

— Ну хватит. Алике, скажи нам: где она?

Алике с беспомощным видом захлопала глазами и испустила глубокий вздох, отчего взгляд ее мужа вмиг устремился в нужном направлении и сосредоточился на ее роскошной груди. Потом она всплеснула своими изящными белыми руками:

— Ах, Дуглас, я не помню. Ты же знаешь: я совершенно не способна запомнить дорогу. Мы все время сворачивали то туда, то сюда, и только Синджен может сказать, где расположена эта ферма. Мы с Софи абсолютно не представляем, где это, верно, Софи?

— Абсолютно не представляем.

— Сейчас я тебе задам, — сказал Райдер и притянул жену к себе. Потом наклонился, словно желая что-то сказать ей, однако вместо этого поцеловал ее в губы. После чего поднял голову и ухмыльнулся. — Дуглас, Колин, не беспокойтесь. Я все узнаю у своей жены, только дайте мне время. В моих объятиях она тает как воск. Это так мило, так…

Софи двинула его кулаком в живот. Он на секунду задохнулся, однако ухмылка не сошла с его лица.

— Ну, ну, моя драгоценная, не отрицай очевидного: ты же знаешь, что в самом деле обожаешь меня и боготворишь следы моих ног. Ты как прекрасная роза, которая каждое утро раскрывает свои лепестки навстречу солнцу.

— Знаешь, Райдер, — перебила его Синджен, — из тебя получается паршивый поэт. Лучше замолчи и оставь Софи в покое.

Колин, нахмурившись, сказал:

— Я хочу знать, что вы трое намеревались сделать с Робби Макферсоном. Ведь не собирались же вы кормить его по очереди три раза в день на протяжении последующих тридцати лет?

— Нет, — ответила Синджен. — У нас есть хороший план. Если вы просто оставите нас в покое и пойдете к себе пить бренди или портвейн, мы все сделаем в наилучшем виде.

— А в чем состоит твой план, Синджен? — осведомился Дуглас и, встав со своего места подле Алике, обошел кровать и остановился у изголовья сестры.

Но она только упрямо покачала головой, глядя на среднюю пуговицу его желто-коричневого сюртука для верховой езды.

— Синджен, — продолжал он, склоняясь над ней, — я держал тебя на руках, когда ты появилась на свет. Ты срыгивала молоко мне на рубашку. Я научил тебя ездить верхом. Райдер научил тебя рассказывать анекдоты. Мы оба научили тебя стрелять и любить чтение. Не будь нас, ты выросла бы неученой дурой. Ну же, расскажи нам, в чем состоит твой план.

Синджен опять отрицательно покачала головой.

— Я все еще могу выпороть тебя, соплячка!

— Нет, Дуглас, к сожалению, теперь уже не можешь. Зато это могу сделать я и непременно сделаю. Она поклялась слушаться меня, когда нас сочетали браком, но до сих пор так и не перешла от абстрактного к конкретному.

— Как же я могла слушаться тебя, если ты все время был в Эдинбурге? Можно сказать, что ты пренебрегал мной. Наверное, ты был на седьмом небе от счастья, живя в одиночестве в этом проклятом старом доме с огромной черной дырой в потолке гостиной.

— Ты, кажется, сердишься, Джоан? А почему бы тебе не рассказать своей родне, по какой причине я оставался в Эдинбурге?

— Все твои причины были нелепы. Я отвергаю их. Я плюю на них.

Колин вздохнул:

— Так не пойдет. Пока твои чертовы братья продолжают стоять у меня над душой, я бессилен. Дуглас, Райдер, почему бы вам не увести своих жен из моей спальни? Тогда я наконец смогу расспросить Джоан должным образом.

— Нет! Я хочу, чтобы Алике и Софи остались! И мне хочется есть. Уже пора подавать ленч.

— Ага, — сказал Колин. — Интересно, которая из твоих невесток должна отвезти Макферсону его сегодняшний ленч?

— Иди к черту, Колин! Райдер рассмеялся:

— Ну что ж, скоро мы все узнаем. Если они не желают уморить Макферсона голодом, кто-нибудь из них попытается отвезти ему еду. Тогда мы и узнаем, где он.

— А зачем вы оставались в Эдинбурге, Колин? — спросил Дуглас.

— Чтобы защитить мою жену, — просто ответил Колин. — И моих детей. Помните то утро, когда она появилась перед вами с царапиной на щеке? Тогда ее поранил осколок камня, отколотый от стены пулей. Потому я и не мог оставить ее с собой в Эдинбурге. Я считал, что здесь, в моем поместье, она будет в безопасности, и так оно и было, пока Макферсон не решил уехать из Эдинбурга и затаиться здесь.

— О каких детях вы говорите? — спросил Райдер, озадаченно глядя на своего зятя.

— Ох, опять объясняться, — вздохнула Синджен. — У меня теперь есть пасынок и падчерица, их зовут Филип и Далинг. Скоро вы с ними познакомитесь. Они наверняка полюбят тебя, Райдер, как и все дети. А ты, Дуглас, перестань хмуриться и смотреть волком, не то они убегут от тебя, крича от страха.

Дуглас некоторое время мрачно смотрел на Колина, потом со вздохом сказал:

— Здесь есть о чем подумать. Пожалуй, уложу-ка я жену в постель — чтобы она могла отдохнуть, разумеется, — а потом мне хотелось бы познакомиться со своими новыми племянником и племянницей. Пойдем с нами, Софи, ты будешь сопровождать Алике. Если мы с ней останемся сейчас наедине, я, чего доброго, не сдержусь и сделаю что-нибудь такое, что никак не подобает безмятежно-счастливому супругу.

Когда Колин и Синджен остались одни, Колин оттолкнулся плечом от каминной доски и решительно подошел к кровати. Лицо его было спокойно, но глаза, его прекрасные синие глаза горели гневом. Он сел на край кровати возле нее. Он не произносил ни слова, только наклонился над ней, приблизив свое лицо к ее лицу. Несколько мгновений он молча глядел ей в глаза и наконец тихо сказал:

— На этот раз ты зашла слишком далеко. Я не потерплю, чтобы ты и дальше оскорбляла меня, вмешиваясь в мои дела. Где Роберт Макферсон?

— Если я тебе скажу, он сможет опять причинить тебе зло. Пожалуйста, Колин, позволь мне осуществить мой план до конца.

Он выпрямился и скрестил руки на груди.

— Расскажи мне, каков этот план.

— Я собираюсь сдать Роберта Макферсона в матросы. Насколько мне известно, в королевский военно-морской флот часто вербуют насильно, и если привезти на корабль рекрута, никто не станет разбираться, хочет он служить или нет.

— Теперь понятно. — Колин отвел от нее взгляд. — Ну что ж, план неплохой, — заметил он мягко. — И какой из военных кораблей ты выбрала?

— Я послала Остла в Лит, чтобы узнать, какие военные корабли стоят сейчас в гавани. Наверняка там есть хотя бы один, верно?

— Если в данный момент и нет, то, несомненно, скоро будет. Однако существует одно обстоятельство, о котором ты не могла знать и которое делает твой план совершенно непригодным.

— Позволь узнать, что же это за обстоятельство? Колин усмехнулся злости, прозвучавшей в этом вопросе.

— Слово «клан» по-гэльски означает «дети». Так что «клан Макферсонов» значит «дети Макферсонов». Если ты убьешь члена клана, то есть одного из детей, остальные непременно будут мстить. Если ты сделаешь так, что сын лэрда вдруг исчезнет, подозрение падет на клан Кинроссов и тут же начнутся столкновения. И с каждым днем их будет все больше и больше. Это заколдованный круг, теперь ты это понимаешь? Синджен медленно кивнула:

— Я об этом не подумала. О Господи, что же мне теперь делать?

— Прежде всего обещай мне, что больше никогда не будешь самостоятельно принимать решения. Что у тебя не будет от меня никаких тайн. И что ты больше никогда не будешь пытаться защитить меня от врагов.

— Ты хочешь, чтобы я пообещала слишком много, Колин.

— Ты уже давала мне обещание, но не сдержала его. Однако я дам тебе еще один шанс, главным образом потому, что ты еще слишком слаба, чтобы задать тебе такую трепку, какую ты заслуживаешь.

— Я пообещаю тебе все, что ты просишь, если ты пообещаешь мне то же самое.

— Я все-таки задам тебе трепку, невзирая на твою слабость.

— А тебе этого хочется?

— По правде говоря, нет. Пожалуй, минут пятнадцать назад я бы с удовольствием тебя поколотил, но сейчас это желание прошло. Собственно говоря, я хотел даже не побить тебя, а задушить. Но теперь у меня иные стремления: мне бы хотелось содрать с тебя эту ночную рубашку и покрыть поцелуями каждый дюйм твоего тела.

— О-о…

— О-о… — повторил он, передразнивая ее.

— Думаю, мне бы это понравилось, мне нравятся твои поцелуи.

— Я поцелую тебя, как только ты скажешь мне, где спрятан Макферсон, чтобы я сам мог им заняться.

Синджен не знала, что делать. Она боялась за мужа, и этот страх отразился на ее лице. Он прочитал ее мысли.

— Даже не думай об этом, Джоан. Скажи мне правду, всю правду. А потом пообещай, что больше не станешь встревать в мои дела.

— Он на той заброшенной ферме, что стоит на западном краю Крэгнурской пустоши.

— Надежное укрытие. Никто никогда туда не ходит. Должно быть, сейчас он вне себя от ярости.

— Он находится там не так уж долго — не более трех часов.

— Я вернусь позже, — сказал Колин, вставая. — Я хочу, чтобы ты отдохнула и восстановила силы. Мне не следовало разлучаться с тобой после свадьбы, теперь я это понял. Ты моя жена, и я буду спать с тобой нынче ночью и каждую ночь до конца своей жизни.

— Я рада, — сказала Синджен, и ее длинные пальцы начали нервно теребить одеяло. — Колин, я хочу поехать с тобой. Хочу участвовать в этом деле до конца.

Он долго молча смотрел на нее.

— Помнишь, я рассказывал тебе, как Макдуф передал мне твои слова, когда я был в Эдинбурге? О том, что ты не собираешься красть мою шкатулку? Я тогда тупо посмотрел на него — точь-в-точь как пойманный за руку карманный воришка, притворяющийся, будто не понимает, почему его схватили, — и он объяснил мне, что рассказал тебе все о моих отношениях с отцом и братом. Я жалею, что он это сделал, но что сделано, то сделано. И я понимаю, хотя и с некоторым запозданием, что ты хочешь стать настоящей хозяйкой замка Вир и играть по-настоящему важную роль в моей жизни и жизни моих детей. Поэтому, Джоан, я согласен, чтобы ты поехала со мной повидаться с Робертом Макферсоном.

— Спасибо, Колин.

— Давай подождем еще пару часов. Я хочу, чтобы он дошел до белого каления.

Синджен улыбнулась ему. К ее великому удовольствию, он тоже улыбнулся в ответ:

— Я вернусь, чтобы разбудить тебя. Спи.

«Хорошее начало, — подумала она, глядя, как он закрывает за собой дверь спальни. — Великолепное начало». Ей не хватило духу сказать ему, что сейчас ей хочется есть, а не спать.

Было уже почти десять часов вечера. Синджен примостилась на коленях мужа, который сидел в глубоком кресле с подголовником, стоявшем перед камином. На ней были надеты ночная рубашка и бледно-голубой пеньюар. Колин, как и днем, был в бриджах и белой батистовой рубашке. Вечер был прохладный, но Колин развел в камине огонь, и их согревало его тепло. Синджен сидела, уткнув лицо в плечо мужа, и то и дело слегка поворачивала голову, чтобы поцеловать его в щеку.

— Кажется, твои братья уже помирились со своими женами и разговаривают с ними как ни в чем не бывало, — сказал Колин. — Скажу больше: если сейчас Софи не беременна, то скоро будет. Райдер весь обед смотрел на нее голодными глазами.

— Он всегда на нее так смотрит, даже когда сердит на нее.

— Ей повезло.

Синджен приподняла голову и посмотрела на его подбородок.

— Ты тоже мог бы иногда так смотреть на меня.

— Наверное, мог бы, — ответил он и еще теснее прижал ее к себе. — Как ты себя чувствуешь?

— Наше приключение с Робертом Макферсоном ничуть меня не утомило.

— Так вот почему после нашего возвращения ты проспала два часа?

— Ну может быть, немножко и утомило, — призналась она. — Как ты думаешь, теперь он отзовет свою свору? Можно ли ему верить?

Колин вернулся мыслью к тому часу, который он и Джоан провели в унылом заброшенном домишке, где был прикован Роберт Макферсон. Они приехали туда в середине дня, и он позволил ей войти первой. Она прошествовала вперед как генерал, идущий во главе своих войск. Он улыбался, глядя ей в затылок. Он был рад, что взял ее с собой. Двумя месяцами раньше он о таком бы и помыслить не мог, но Джоан не похожа на других женщин: ей удалось изменить его взгляды.

Роберт Макферсон был так разъярен, что поначалу не мог произнести ни слова. Он увидел, как Джоан входит в дом, и ему захотелось наброситься на нее и избить до потери сознания. Но сразу за ней вошел Колин, и Макферсон застыл на месте, впервые испугавшись за свою жизнь, но стараясь не показать этому ублюдку, что боится.

— Итак, — сказал он, сплюнув на земляной пол, — все, что мне наговорили, было ложью. Ты обо всем знал. Ты послал свою проклятую жену, чтобы она заманила меня в ловушку. Ты мерзавец, гнусный трус!

— О нет, — быстро сказала Синджен. — Колин явился сюда, чтобы спасти вас от меня. Я хотела сдать вас в матросы на военный корабль, чтобы вы драили палубы, покуда не исправитесь или не утонете, но Колин мне не позволил.

— Похоже, что тебе здесь не очень-то удобно, Робби, — заметил Колин, поглаживая рукой подбородок.

Макферсон попытался броситься на него, но продвинулся вперед только на три фута — такова была длина цепи.

— Сними с меня эти чертовы штуки, — проговорил он, задыхаясь от бешенства.

— Успеется, — сказал Колин. — Сначала мне хочется с тобой поговорить. Как жаль, что здесь нет стульев, Джоан. Ты от усталости немного побледнела. Сядь на пол и прислонись спиной к стене. Вот так. А теперь, Робби, мы с тобой поговорим.

— Проклятый ублюдок! Мне не о чем с тобой говорить. Давай, убей меня! Сделай это, ублюдок! Но знай: мои люди разнесут твой замок и разорят твои земли! Ну же — убей меня!

— Зачем?

— Как так зачем? Ты убил мою сестру. Ты прикончил Дингла.

— О нет. Дингла убил его же товарищ, один из твоих людей. По стечению обстоятельств мой сын Филип был там и все видел. У Дингла и Элфи вышел спор — как и следовало ожидать, из-за женщины. И Элфи убил Дингла.

Роберт Макферсон покачал головой и сказал с раздражением:

— Вот проклятая бабенка! Говорил же я им… — Тут он осекся и снова дернулся вперед, однако цепь держала его крепко. — Ладно, пусть в случае с Динглом ты и ни при чем. Но ты убил мою сестру.

Синджен открыла было рот, но тут же закрыла его опять. Это дело Колина, и она не должна вмешиваться в разговор. Макферсон наверняка уже понял, что она любит мужа до безумия, и считает, что она без колебаний солжет ради его блага. Что ж, так оно и есть. Ей очень хотелось сказать что-нибудь в защиту Колина, но она промолчала.

— Твоя сестра погибла почти восемь месяцев назад. Почему же ты сразу не обвинил меня в ее смерти?

— Тогда я не думал, что ты убил ее. Мой отец был убежден, что ты невиновен, и я поверил ему. Но потом я узнал правду.

— Ах вот оно что. Ты узнал правду. А не мог бы ты сказать мне, кто поведал тебе эту правду?

На лице Макферсона вдруг мелькнуло хитрое выражение.

— С чего мне раскрывать тебе мой источник? У меня нет причин сомневаться в его правдивости. Мой отец тоже не стал бы сомневаться, если бы в его размягченном мозгу осталась хоть одна здравая мысль.

— Когда я встречался с твоим отцом в последний раз, его рассудок был в полном порядке, — заметил Колин. — Поезжай обратно в Эдинбург и перескажи ему все, что тебе наплели. Посмотрим, согласится ли он с тобой. Я уверен, что он просто-напросто посмеется над твоими бреднями. Думаю, в глубине души ты боишься поговорить с ним, Робби, боишься, что он обольет тебя презрением за твое глупое легковерие. Что же ты молчишь? Ответь мне! Или тебе нечего сказать? А вот я скажу тебе еще кое-что. По-моему, ты нарочно избрал этот путь, нарочно держишься в тени, тайно подсылая ко мне своих головорезов. Ты утверждаешь, что твой отец впал в старческое слабоумие только потому, что он не согласен с тобой насчет меня. Ты хочешь сбросить его со счетов. Расскажи ему все, Робби. Ведь он лэрд клана Макферсонов. Он твой отец. Доверься же ему, ради Бога! И скажи мне: кто тебе наплел, что я убил твою сестру?

— Не скажу.

— В таком случае как же мне выпустить тебя отсюда? Я вовсе не хочу умирать и не хочу жить в постоянном страхе за Джоан и детей.

Макферсон посмотрел на свои запястья, натертые ручными кандалами. Подумать только — оказаться прикованным к стене, как какой-нибудь уголовный преступник! И кем! Этой девчонкой, которая сейчас сидит у стены, тараща на него свои голубые глазищи.

Она обвела его вокруг пальца, одурачила его! Он отвел от нее взгляд и устремил его на Колина Кинросса, человека, которого он знал всю жизнь. Колин Кинросс был высок, строен, силен и всем своим видом внушал доверие. У него были твердые, мужественные черты, его никто не назвал бы миловидным или смазливым, как называли его, Роберта. Женщины обожали Колина Кинросса и вешались ему на шею. Фиона страстно его любила, несмотря на всю свою безумную ревность. Никто не сомневался в его мужественности; он слышал, как глупые девчонки хихикают, обсуждая его мужские достоинства и его искусность в любовных делах. Да, никто не брал под сомнение, что Колин Кинросс — настоящий мужчина. Роберт Макферсон почувствовал мучительный укол зависти и отвернулся. Потом тихо сказал:

— Если я пообещаю, что не причиню вреда ни твоей жене, ни детям, ты отпустишь меня? Господи помилуй, ведь Филип и Далинг — мои племянники, дети Фионы. Я бы ни за что не причинил им зла.

— Да, пожалуй, на это даже ты не пошел бы. Однако остается еще и Джоан. Она моя жена. К тому же у нее есть ужасная привычка: она все время рвется меня спасать. Это довольно приятно и трогательно, хотя иной раз жутко злит.

— Ее надо как следует поколотить. Она всего лишь баба, так пусть не лезет в мужские дела.

— Думаю, ты смотрел бы на это по-иному, если бы она пеклась не о моей, а о твоей безопасности. Итак, кто же сказал тебе, что я убил Фиону?

— Да не сделаю я ничего твоей жене, черт бы тебя побрал!

— Но вы будете продолжать свои попытки убить Колина, не так ли? — воскликнула Синджен, вскакивая. У нее не было ни малейшего желания быть милосердной к Роберту Макферсону. Будь ее воля, она бы оставила его здесь в цепях, пока он бы не умер и не истлел.

Колин легко прочел ее мысли и усмехнулся:

— Сядь, Джоан. Предоставь это дело мне.

Синджен замолчала, но ее мозг продолжал лихорадочно работать. Кто же обвинил Колина в убийстве? Тетушка Арлет? Вполне возможно. Если он погибнет, она сможет распоряжаться в его доме, как ей заблагорассудится. Нет, это все же маловероятно. Тетушка Арлет очень обрадовалась деньгам, которые Синджен принесла лэрду в приданое. «Если бы умерла я, — подумала Синджен, — она бы возликовала. Но если бы умер Колин? А может быть, она все-таки ненавидит его достаточно сильно, чтобы желать его гибели? Может быть, она почему-то считает, что он каким-то образом повинен в смерти отца и брата?» От дум у Синджен заломило виски. Сегодня на нее свалилось слишком много впечатлений.

Колин подскочил в кресле, когда из камина вдруг выпало полено, увлекая за собой поток золы. Это оторвало его от воспоминаний о разговоре с Макферсоном. Он еще крепче обнял жену, она прижалась к нему еще теснее и, целуя его в шею, спросила:

— Ты веришь ему, Колин?

И еще раз поцеловала его. Кожа у него была теплая и солоноватая — очень вкусная. Она могла бы целовать его до бесконечности.

— Сегодня я больше не хочу о нем говорить.

— Но ты отпустил его! Мне страшно.

— Тебе нечего бояться. Он поклялся именем своего отца.

— Ха-ха! Он прохвост, которому нельзя верить, смазливый, но опасный.

— Замолчи, Джоан. Теперь я тебя поцелую.

Он нежно приподнял ее и прижался губами к ее губам. У его губ был вкус сладкого, темного портвейна, который он пил после обеда вместе с Райдером и Дугласом. Когда его язык осторожно скользнул между ее губами, Синджен захотелось крепко обнять его за шею и никогда не отпускать.

— Как чудесно, — проговорила она, не отрывая уст от его рта. Когда его язык коснулся ее языка, по ее телу пробежала дрожь.

Он поднял голову и посмотрел на нее:

— Мне недоставало тебя. Сегодня, Джоан, ты узнаешь, что такое наслаждение. Ты можешь наконец поверить мне и перестать твердить, что мой член слишком велик?

— Но он действительно слишком велик, Колин. И ты не можешь этого изменить. Я до сих пор не понимаю, каким образом я могу получить наслаждение, когда ты войдешь в меня.

Он усмехнулся, глядя на нее.

— Поверь мне — получишь.

— Что ж, наверное, я должна тебе верить, ведь я хочу видеть твое прекрасное лицо каждый день, до конца моей жизни. Ты так много значишь для меня, Колин. Пожалуйста, берега себя, ладно?

— Ладно. И тебя я тоже буду беречь.

Он целовал ее еще и еще. Сначала его поцелуи были легкими, но вскоре стали глубокими, страстными, он целовал и целовал ее, а она, задыхаясь, прижималась к нему, безотчетно гладя пальцами его волосы и плечи. Он не пытался ласкать ее груди, касаясь только спины и рук. Казалось, он не помышляет ни о чем, кроме поцелуев, и Синджен была этому несказанно рада — первые пять минут.

Но потом ей захотелось чего-то большего. Это было странно, но приятно. Какое-то тянущее ощущение внизу живота, какое-то жжение, сильное и вместе с тем смутное, но она чувствовала, что это еще не все, что есть нечто большее, и ей этого хотелось. Она вспомнила, что и раньше испытывала эти ощущения, но они сразу же исчезли, когда Колин сделал ей больно. Синджен вдруг схватила его руку и, потянув ее вниз, прижала его ладонь к своему животу.

— У меня такое странное ощущение, — проговорила она, выдыхая воздух в его рот; голос ее звучал хрипло. Она начала неистово, исступленно целовать его, зарываясь пальцами в его волосы, лаская его лицо и плечи.

— Да, я это чувствую, — прошептал он. Его пальцы не двигались, а только легко касались ее живота. Но он продолжал целовать ее, пока она не застонала прямо ему в рот. Тогда его пальцы медленно заскользили вниз. Синджен задержала дыхание, ожидая, что будет дальше. По ее телу разливался жар. Она чувствовала, что с ней должно произойти что-то прекрасное и это «что-то» было уже близко, очень близко.

— Колин, — произнесла она и опять застонала, не отрываясь от его губ.

— Чего бы ты сейчас хотела, Джоан?