Глава 14

Я начинаю понимать недостатки своей стратегии. Обольщение и страсть не всегда ведут к любви. Необходимы более глубокие эмоции, чтобы затронуть сердце.

Из письма Розлин к Фанни

– Сын лорда Руперта? – ахнула Розлин, не сумев сдержаться.

Уинифред, морщась, кивнула.

– Я надеялась, что это не так, но, похоже, других объяснений быть не может. Не хотелось говорить об этом при остальных. Неприятно, если кто-то узнает о постыдном романе моего мужа.

– Почему бы вам не сесть. Уинифред?

– Пожалуй, ты права.

Уинифред тяжело опустилась на диван. Розлин села рядом и погладила ее по руке.

– А теперь расскажите, почему вы считаете, что это сын сэра Руперта?

– Я узнала его, когда он пробегал мимо. Копия сэра Руперта, и лицом и волосами. Руперт тоже был рыжеволосым, прежде чем начал седеть.

– Простите, миледи, я не совсем понимаю, – вмешался Дру. – Почему вы ничего не сказали об этом раньше?

Уинифред старательно разглядывала руки.

– По правде говоря, мне было стыдно. И я так обрадовалась известию о вашей помолвке, что совершенно забыла о грабителе. И потом, дорогая, я не хотела портить тебе настроение, упоминая о своих бедах.

– Но это не только ваша беда. Мы с его светлостью готовы помочь вам, чем можем.

– Я сожалею о том, что впутала вас в свои дела.

– Об этом судить нам самим. Расскажите все, что знаете.

– Но сначала следует объяснить обстоятельства моего брака, – запинаясь, начала Уинифред. – Когда Руперт встретил меня, он был почти нищим. А вот мой отец был одним из богатейших торговцев в Англии. Нас союз был браком по голому расчету. Папа… купил мне баронета, чтобы его единственная дочь могла стать леди, вращаться в высшем свете и иметь все те преимущества, которых у него никогда не было. Однако Руперт охотно согласился обменять титул на богатую жену. Но не получил всего состояния. Только крупную сумму в приданое.

– Подобные вещи весьма необычны, не так ли? – спросила Розлин.

– Да, но папа соглашался на брак только при этом условии. Он вложил мое наследство в трастовый фонд, чтобы защитить меня и будущих детей. Но даже на проценты мы с Рупертом могли прекрасно прожить. И даже никогда не ссорились, хотя он так и не полюбил меня так сильно, как я его. – Уинифред невесело улыбнулась: – Вряд ли я в его глазах была идеалом невесты: некрасивая толстуха с дурными манерами. Как я обнаружила позже, Руперт предпочитал более изящных дам.

– Позже?

– Когда мы поженились, я узнала, что он завел любовницу. Рано или поздно до обманутой жены доходят слухи. Иногда люди бывают неоправданно жестоки, а хуже всего те, кто считает себя истинными леди. Они словно получают удовольствие, открывая глаза одному супругу на неверность другого. В глаза жалеют, а за спиной смеются. Именно так я узнала, что его возлюбленная – женщина хорошего происхождения. Имени ее мне не назвали, но она была любовью всей его жизни, еще до того, как он решил жениться на мне. И тогда она пожертвовала репутацией, чтобы стать его содержанкой. А потом… я слышала, что она родила ему ребенка. – Уинифред прерывисто вздохнула.

– С вами все в порядке? – забеспокоилась Розлин.

– Да… просто очень болезненные воспоминания.

– Вот, выпейте, – потребовал Дру, сунув Уинифред рюмку с бренди.

Дама рассеянно отхлебнула, явно думая о другом.

– Продолжайте, – мягко попросила Розлин.

– Несмотря на то, что сердце мое было разбито, я предпочитала смотреть сквозь пальцы на измены Руперта. И никогда не давала ему понять, что я все знаю. Сначала не хотела взглянуть правде в лицо. У меня тоже есть гордость. И… и я подумала, что он заслуживает счастья. Хотя Руперт никогда не любил меня, как любила его я, все же он был добрым и заботливым мужем и, как мог, защищал меня от злобных гарпий, которым не давало покоя мое низкое происхождение.

Помолчав, она решительно осушила рюмку и откашлялась, прежде чем продолжить:

– Дело в том… не хотелось, чтобы его наказывали за мои несовершенства. Видите ли, я так и не смогла дать ему законного наследника. Поэтому и была рада, что у него есть ребенок, пусть и от другой женщины. Джентльмен, как вы понимаете, хочет иметь сыновей. Сейчас его сыну должно быть около шестнадцати лет… хотя на вид грабитель немного старше. – Ее глаза внезапно наполнились слезами: – Я думала, что останусь равнодушной, но как же обидно видеть живое свидетельство его неверности!

Розлин ободряюще сжала ее руку:

– Возможно, вы ошиблись, и мальчик вовсе не сын сэра Руперта.

– Нет, дорогая, я не ошибаюсь. Оно не ошибается. – Уинифред прижала руку к сердцу.

Розлин едва не заплакала от сочувствия к подруге. Как грустно и обидно знать, что Уинифред столько страдала из-за предательства своего мужа! Как мог сэр Руперт так ранить эту милую, добрую женщину? Розлин любила Уинифред, пусть иногда ее назойливые попытки сватовства сильно раздражали. Надеясь отвлечь ее от неприятностей, Розлин спросила:

– Но зачем ему останавливать ваш экипаж и вламываться в дом? Скорее всего он охотится за брошью, содержащей миниатюрный портрет отца. Брошь – единственное, что он потребовал, когда пытался нас ограбить, хотя мог отобрать другие драгоценности, лежавшие в шкатулке.

– Да, это вполне вероятно, – тихо согласилась Уинифред. – И, говоря по правде, эта брошь не совсем моя. По крайней мере Руперт никогда не дарил ее мне. Брошь прислали ювелиры, которым Руперт отдавал ее почистить. Он умер так внезапно, от разрыва сердца, что не имел времени привести свои дела в порядок. Думаю, миниатюра предназначалась его любовнице…

Сунув Розлин пустую рюмку, Уинифред закрыла лицо ладонями и заплакала.

Девушка обняла ее за плечи и грустно вздохнула. Ее одолевали собственные горькие воспоминания. Сколько раз она вот так утешала мать? Бесстыдные похождения отца причинили матери больше боли, чем пришлось вынести Уинифред. По крайней мере, ее муж был осмотрителен, в то время как сэр Чарльз назло жене открыто появлялся в свете со своими возлюбленными.

– Простите, – пробормотала Уинифред, вытирая глаза. – Я вовсе не хотела доставлять вам неприятности. Просто при виде мальчика вернулась прежняя боль…

– Понимаю, – кивнула Розлин.

– У Руперта не было родственников. Он был последний в своем роду, и титул умер вместе с ним. Вот о чем я жалею больше всего!

– Не стоит терзаться прошлым, Уинифред! – Уинифред шмыгнула носом и села прямее.

– Мое поведение непростительно. Нельзя оставаться здесь, рыдать и впадать в истерику! Я пригласила гостей к ужину, и неприлично с моей стороны бросить их подобным образом. Может, я не уродилась знатной дамой, но такие вещи понимаю. Ты и твои сестры научили меня манерам и этикету, а теперь я тебя подвожу.

Розлин ответила вымученной улыбкой.

– Пожалуйста, не волнуйтесь насчет грабителя, Уинифред. Даже не думайте о нем. Мы с его светлостью решим, что нужно делать.

Уинифред улыбнулась сквозь слезы:

– Ваша светлость, я не думала впутывать вас в свои дела Я только хотела, чтобы вы увидели достоинства моей дорогой Розлин.

Дру с улыбкой взглянул на Розлин и помог Уинифред подняться.

– Я вполне ясно вижу ее достоинства, миледи. Но предоставьте мне узнать, кто этот парень.

– Предоставьте это нам, – поправила Розлин. – Мы обсудим эту проблему, а вы присоединяйтесь к гостям.

– Хорошо, – согласилась ее милость. – Я велю Пойнтону держать ваш ужин на плите.

После ухода Уинифред Розлин, нахмурившись, взглянула на Дру.

– Думаете, она права? И грабитель – действительно побочный сын сэра Руперта?

– Вполне вероятно. Узнав, что брошь у нее, он решил вернуть ее матери. Но почему сейчас? И что случилось с его матерью, если она действительно была любовницей сэра Руперта?

– И действительно ли парень служит лакеем? – размышляла Розлин вслух. – Если сэр Руперт ничего им не оставил, ему пришлось взяться за работу, чтобы выжить. Может, он действительно состоит на службе у какого-то благородного семейства, а ливрея – не маскировка, а его обычная одежда.

Дру пожал плечами, но тут Розлин вдруг вскинулась и громко ахнула:

– Господи, что, если он прислуживал на прошлой неделе в Данверз-Холле? Мы нанимали множество слуг со стороны помочь со свадебными торжествами.

Дру кивнул.

– Этим объясняется, почему он так легко смог перехватить ваш экипаж. Если в ту ночь он играл роль лакея, вполне мог следить за каретой леди Фримантл и выскользнуть из дома как раз вовремя, чтобы поскакать за ней.

– Я спрошу у Симпкина, не заметил ли он, что кто-то из лакеев вел себя странно в ту ночь.

– Прекрасно. А пока сыщики должны уже что-то узнать насчет ливреи.

– Но неужели мы так и будем сидеть сложа руки? Меня разбирает нетерпение!

Дру умиротворяюще улыбнулся:

– Я не стану сидеть сложа руки. Завтра же еду к поверенным сэра Руперта и выведаю все, что они знают о его бывшей любовнице. Если нам будет известно ее имя, возможно, сумеем найти мальчика.

Розлин с восхищением уставилась на Дру.

– О, как это умно! И если сэр Руперт так долго содержа эту женщину, Фанни наверняка что-то знает о ней. Фанни считает своим долгом знать о полусвете все. Особенно ее интересуют богатые джентльмены, потенциальные покровители. И даже если она ничего мне не скажет, все-таки назовет имена знакомых, которые, вероятно, помнят обстоятельства истории, случившейся четыре года назад.

– Да, она может стать прекрасным источником информации, – согласился Дру.

– Ювелиры, которые чистили брошь, тоже могут вспомнить, для кого она предназначалась.

– Очень сомневаюсь, – покачал головой Дру, – Если они вернули брошь леди Фримантл, значит, не помнят законную владелицу. В любом случае нужно быть очень осторожными в своих расследованиях, чтобы защитить ее от нежелательных сплетен.

– Верно. Но я хочу поехать вместе с вами к поверенным, – объявила Розлин.

– Это совершенно необязательно, дорогая.

– Очень даже обязательно. Уинифред – моя подруга, и я хочу ей помочь. Ей не найти покоя, пока мы не разгадаем тайну грабителя. И мы должны помешать ему снова проникнуть в дом.

Глаза Дру весело блеснули.

– Хорошо, завтра рано утром я заеду за тобой, и мы вместе поедем к поверенным. Однако ты понимаешь, что придется ехать наедине со мной в моем экипаже?

– Я готова рискнуть, – уверенно объявила Розлин, решив привести в действие свой план и попытаться возбудить страсть в Дру.

Верная своему решению Розлин по дороге в Лондон осторожно возобновила свои усилия пленить Дру. Но на него, кажется, это не произвело особенного воздействия. Он успешно отражал все ее неумелые попытки флиртовать и иногда весело вскидывал брови, когда они становились слишком уж откровенными.

Розлин почти обрадовалась, когда они въехали в город и она смогла оставить свое притворство и сосредоточиться на делах покойного сэра Руперта.

Сначала они заехали к Фанни. Пришлось будить бедняжку, поскольку, как все куртизанки, она часто ложилась под утро.

Фанни, ничуть не обидевшись, тепло обняла Розлин и поздравила герцога с будущей свадьбой, хотя подруга писала ей, что свадьбе вряд ли суждено состояться.

– Как все это неприятно для леди Фримантл, – пробормотала она, услышав всю историю. – В дом вламывается не просто вор, а плод давней любовной связи ее мужа!

– Да, – согласилась Розлин. – Но она все равно хочет знать правду, так что мы намерены его отыскать, и надеялись, что ты поможешь нам узнать, кто была его любовница.

Фанни задумчиво поджала губы.

– Не припомню, что когда-либо встречалась с ним, так что понятия не имею, кого он содержал. Но с радостью наведу справки… очень осторожно, разумеется.

– Спасибо – воскликнула Розлин. – Мы не хотим, чтобы о Уинифред поползли слухи. Она и без того достаточно страдала.

– Да, благодарим вас, мисс Ирвин, – добавил Дру, Они поднялись, и Фанни проводила гостей до входной двери. Розлин очень хотелось потолковать с Фанни на сотни разных тем: помолвка с Дру, предосторожности, чтобы не забеременеть. Но главное – ей хотелось поговорить о сестре Лили вот уже почти две недели жила в Лондоне.

Но остаться наедине не было возможности: Дру уже вел Розлин к карете и объяснял кучеру, где найти фирму «Крапп и Бизли», поверенных, управлявших состоянием Уинифред.

К сожалению, там их ждала неудача. Весьма немолодой мистер Крапп внимательно выслушал Дру и печально покачал головой.

– Вполне возможно, ваша светлость, что сэр Руперт много лет содержал любовницу, но об этом нам ничего не известно. Он, скорее всего, нанял другого поверенного, не желая чтобы мы узнали, каким образом он растрачивает состояние леди Фримантл. А если он и имел вторую семью, все равно ничего не мог отказать им в своем завещании, без того чтобы леди Фримантл узнала неприятную правду.

– Каких еще поверенных он мог нанять? – спросил Дру Мистер Крапп кисло улыбнулся, открывая вставные зубы:

– Возможности поистине безграничны, ваша светлость. Только в Сити трудятся двести поверенных, а во всей Англии их вдвое больше. И это не считая Шотландии. Некоторые из лучших британских адвокатов прибыли из Эдинбурга. Но мы можем навести справки, хотя это обойдется довольно дорого…

– Цена значения не имеет, – перебил его Дру, – Но разумеется, дело это конфиденциальное.

– О, конечно, ваша светлость. Леди Фримантл все эти годы была нашей почетной клиенткой, как и ее отец, и для нас большая честь служить ей всеми возможными способами. Розлин была разочарована исходом обеих встреч, но Дру оказался настроен более оптимистично.

– Я именно этого и ожидал. Если сэр Руперт был достаточно предусмотрителен, чтобы скрывать от жены свои измены при жизни, значит, наверняка предпринял меры, чтобы оставить ее в неведении и после своей смерти. Но сыщики с Боу-стрит наверняка узнали что-нибудь о происхождении ливреи.

Частным сыщикам действительно было что сообщить: они успели отыскать два дома, в которых слуги носили синюю с серебром ливрею. Теперь следовало поделикатнее расспросить домочадцев о рыжеволосом лакее. Дру велел им сообщать всю добытую информацию в контору «Крапп и Бизли», владельцы которой смогут действовать более осмотрительно, чем сыщики. Если последние станут совать нос в дела слуг, это может вызвать скандал.

Розлин не удалось ничего узнать и в Данверз-Холле. Никто не мог припомнить какого-либо странного лакея, тем более что дворецкий дополнительно нанимал не менее двух дюжин лакеев и почти такое же количество конюхов и судомоек. Будет также трудно проследить грабителя через лондонское агентство по найму прислуги, даже несмотря на огненный цвет волос. Поэтому Дру решил обратиться туда в самом крайнем случае.

На обратном пути он долго следил, как Розлин угрюмо смотрит в окно.

– Не теряй надежды. Мы обязательно найдем грабителя.

Немного ободрившись, она села прямее и со вздохом обернулась к нему:

– Вы, конечно, правы, Дру. Мне следовало бы больше верить в ваши способности. Я очень благодарна вам за все усилия помочь Уинифред. Спасибо…

– Слишком рано благодарить меня. Я еще ничего не добился.

– Но обязательно добьетесь! Я точно знаю: стоит принять решение, и вы обязательно добьетесь своего, – улыбнулась Розлин. – Как в тот день, когда соблазнили меня в коттедже. Я сказала Фанни, что не смогла перед вами устоять. Вы были совершенно неотразимы.

– Я польщен твоим мнением обо мне, – сухо обронил Дру, удивляясь столь непонятной искренности.

– Это не лесть. Просто честность. Но меня поражает, как легко вы смогли заставить меня забыть все правила приличия. Меня воспитывали, как настоящую леди, но с вами я отбросила все свои принципы. Впрочем, какие шансы были у меня против мастерства столь прославленного любовника?

Дру пристально посмотрел на нее.

– Куда это ты клонишь, милая?

Розлин ответила очередной трелью мелодичного смеха.

– Всего лишь пытаюсь быть хорошей ученицей. Применять на практике все ваши наставления. Вам не нравятся мои методы, дорогой? А я была уверена, что вы оцените их по достоинству.

Когда она кокетливо провела пальцем по его плечу. Дру сжал ее запястье и почти отбросил руку.

– Ты намеренно пытаешься обольстить меня?

– Признаюсь, грешна. – Розлин невинно похлопала ресницами.

– Зачем?

– Вы сами сказали, что путь к сердцу мужчины лежит через его похоть.

Он действительно сказал что-то в этом роде, когда советовал ей пленить Хэвиленда. Но ему очень не понравился выбор ее слов.

– Ты, кажется, решила покорить мое сердце? – настороженно спросил он.

– По правде говоря, не думаю, чтобы это было возможно, – грустно усмехнулась Розлин. – Но пока мы помолвлены, я думала, что стоило бы попытаться влюбить вас в себя.

Дру молча разглядывал Розлин. Ее нежная улыбка искушала… так что своего она добилась. И все же в душе росло разочарование.

Ему стоило бы радоваться, что она оказалась столь примерной ученицей, но ему не нравилась ее игра. Да, именно игра. Притворство. Притворство, которое действовало ему на нервы. Он хотел видеть прежнюю Розлин. Теплую, обаятельную, откровенную и прямую. Не язвительную. Не разыгрывающую роковую женщину. Он любил ее открытость, независимость, великодушие…

Но тут она, прервав его размышления, подалась вперед и почти коснулась губами губ.

– Я нервирую вас, дорогой?

Да, черт возьми, она нервирует его. Тем, что идеально играет свою роль искусительницы. Боже помоги, если она действительно пытается обольстить его!

Не дождавшись ответа, Розлин коснулась пальцем его губ.

– Думаю, я поняла, в чем ваша истинная проблема, Дру. Вам нравится быть преследователем и становится не по себе, если роли меняются.

Дру нахмурился. Возможно, в этом действительно его беда. Он сам наслаждается погоней и не любит чувствовать себя добычей.

Немного расслабившись, он покачал головой.

– Я не хочу, чтобы ты останавливалась. Но если намереваешься соблазнить меня, делай это по всем правилам. – С этими словами он взял ее руку и положил себе на колени, давая почувствовать, как возбужден.

Но Розлин поспешно отдернула руку.

– Я вовсе не хотела добиться такого результата.

– Если ты намерена играть искусительницу, любимая, значит, должна идти до конца.

Обняв ее за плечи, он потянулся к ее грудям. В экипаже было тепло, поэтому Розлин расстегнула длинный жакет, что давало ему свободный доступ к лифу ее муслинового платья. Его ладонь скользнула внутрь, под сорочку и корсет, и принялась нежно играть с ее сосками, которые немедленно вытянулись и затвердели.

– Дру! – выдохнула Розлин, сжав его запястье.

Дру с тайным удовлетворением заметил, что ее глаза жарко запылали. И продолжал ласкать ее другой рукой, легонько пощипывая тугие соски.

– Ты уже хочешь меня?

– Сами знаете, что да… и все это зашло достаточно далеко.

– Но мы только начали, дорогая. Я намереваюсь взять тебя прямо сейчас. До дома еще далеко, так что времени у нас достаточно.

– Вы не можете…

– Конечно, могу. Мы можем и сделаем это.

Соски Розлин сладко заныли. Она заерзала, ощущая уже знакомую пульсацию между бедрами.

– Сиди смирно, любимая.

Но как она могла оставаться неподвижной? Мало того, что экипаж раскачивался на ходу, так еще и Дру сводил ее с ума!

– Дру, вы должны остановиться… – взмолилась она, хотя голос звучал неубедительно. Ее охватило бесшабашное возбуждение при мысли о том, какими запретными вещами они займутся в экипаже! Она не хотела, чтобы Дру останавливался… и он это знал. – Дру, – попросила она снова.

– Молчи! – Он решительно потянул вниз лиф ее платья. – Я совершенствую твое образование… учу всему, что необходимо знать о наслаждении. – С этими словами он медленно спустил с плеч ее лиф, так что груди вырвались наружу. – Этот урок будет полезен и мне, Я хочу изучить твое тело, чтобы никогда не забыть эти ощущения… И хочу, чтобы ты изучила мое, чтобы никогда не забыть эти ощущения…

Его горячее дыхание обжигало ухо. Розлин мгновенно растаяла. Все ее сомнения растопило пламя, поднимавшееся внутри, все выше, с каждым вкрадчивым словом. Глаза Дру сверкали тем же огнем, когда он впивался взглядом в приподнятые корсетом, белоснежные напитые холмики с темно-розовыми, напряженными сосками.

Наклонив голову, он стал по очереди их посасывать, Вздрогнув от прикосновения его раскаленных губ, Розлин обмякла в сильных объятиях и запустила руку в шелковистые волосы. Дру знал, как сломить любое сопротивление, как лишить женщину воли, как разжечь желание и наполнить страстью.

Но сейчас он, похоже, дразнил ее. Оставив влажные ноющие вершинки, он стал целовать ее губы, обволакивая чувственным туманом, с безжалостным эротизмом истинного мастера. К тому времени, как он поднял подол ее платья, она уже теряла голову от желания.

Не переставая целовать ее, он запустил руку под юбки, погладил ногу и безошибочно нашел складки ее лона, ощутил, несколько они влажны…

Розлин судорожно втянула в себя воздух… но дальше он не пошел. Вместо этого прервал пьянящие поцелуи и, к полному недоумению девушки, привстал и опустился перед ней на колени, поднял юбки до талии и раздвинул ее ноги.

Розлин напряглась, чувствуя, как ползет по щекам краска. Сейчас, под жадным взглядом Дру, она казалась себе распутницей с обнаженными грудями и широко расставленными ногами. Но лицо его выражало такой чувственный голод, что ее сердце внезапно забилось.

– Дру… что ты делаешь?

– Ублажаю тебя.

Он медленно провел ладонями по внутренней стороне бедер, поднимаясь все выше, к влажным границам ее лона. Когда он стал опускать голову, Розлин тихо охнула. И все же не была шокирована. С той ночи в саду она точно знала его намерения.

И хотя все ее прежние привычки и воспитание восставали против поднимавшегося в ней волнения, Дру не позволил ей отстраниться и, просунув ладони под бедра, удержал на месте. Розлин закрыла глаза. Он понимал ее постыдные желания. И знал, чего она хочет, куда лучше, чем она сама.

Наконец сдавшись на его волю, она продолжала молчать, даже когда он подвинул ее к краю сиденья. Дру наклонился, чтобы попробовать ее языком, легко лаская обнаженные створки лона. Розлин сдавленно охнула. Мышцы ее бедер конвульсивно дернулись. Она тихо застонала, задыхаясь от восторга, но тут он нашел тайный бугорок, ставший центром ее наслаждения.

Розлин слепо подняла бедра в поисках высвобождения. Она задыхалась от неумолимой потребности, беспомощно утопая в глубоком, пьянящем водовороте желания.

А Дру продолжал возбуждать ее. Закинув ее ноги себе на плечи, он зарылся лицом между ее бедрами. Губы сжали пульсирующую горошинку и продолжали сосать.

Розлин стонала все громче. Пытка была упоительной, а наслаждение – почти жестоким, и все же она умерла бы, если бы он остановился. Сжимая его голову туго сжатыми кулачками, она подалась вперед, и он продолжал доводить ее до безумия.

Через несколько секунд она сдавленно вскрикнула, охваченная всепоглощающим наслаждением. Тело трепетало в восхитительной разрядке, и прошло несколько минут, прежде чем блаженные спазмы наконец улеглись.

Розлин не открывала глаз, смутно ощущая убаюкивающее покачивание экипажа… тягучую сладость, разлитую по истомленному телу.

Наконец ее ресницы медленно поднялись. Дру по-прежнему стоял на коленях перед ней, но уже успел расстегнуть свои панталоны. Его восставшая плоть гордо поднималась из густой поросли волос, и Розлин поняла, что не может отвести глаз.

– Коснись меня, – властно приказал он.

Розлин, словно зачарованная, протянула руку, коснулась горячей головки и осторожно провела по прекрасному твердому стержню.

– Чувствуешь, как сильно я хочу тебя?

Да. Она это чувствовала. Он был возбужден до последней степени. Глаза потемнели от страсти.

– Ты… предпочел бы, чтобы я тоже ублажила тебя… губами? – застенчиво спросила она.

Дру задохнулся от неожиданного вопроса. Мысли о прикосновении сочных губ Розлин было достаточно, чтобы он едва не взорвался. Но она все же слишком неопытна для столь откровенных плотских наслаждений.

– Скоро мы сможем это сделать, – пообещал он, – но не сейчас. Прямо сейчас я хочу быть в тебе.

– Я тоже хочу.

И хотя голос ее был едва слышен, кровь Дру загорелась. Он был так напряжен, что лишь скрипнул зубами. И все же он знал, что должен быть осторожен. Нельзя причинять ей боли. Встав с колен, Дру вернулся на место и опустился на подушки сиденья.

– Ты можешь оседлать меня. Мы еще не пробовали этой позиции.

Ее ответная улыбка была одновременно застенчивой и чувственной.

– Пытаешься доказать, какой ты изобретательный любовник?

– Отчасти. Можешь считать это очередным уроком.

Он сжал ее талию и усадил на себя, так что ее колени обнимали его бедра, а изнывающая плоть угнездилась в шелковистом ложе между ее ногами.

Заметив, что Дру колеблется, Розлин слегка нахмурилась.

– Почему ты остановился?

– Хочу потянуть время… продлить наслаждение…

Он приподнял ее и стал опускать на свою напрягшуюся плоть. Когда она попыталась поскорее вобрать его в себя, он остановил ее:

– Помедленнее. Ты пока еще не можешь принять меня целиком.

Однако стенки ее лона чудесным образом растягивались. Расставив ноги шире, он медленно вошел в теплую, влажную пещерку, и Розлин приняла его. Приняла до конца. Но на этот раз именно она заколебалась, дыша часто и неглубоко.

Дру сжал зубы. Влажный жар ее лона окутал его нетерпеливую плоть, и он вдруг понял, что лучшего ощущения на земле просто быть не может. Когда ее бедра задвигались, он с каждой минутой все больше терял самообладание.

– Подожди немного, милая, – выдохнул он, стиснул полушария ее ягодиц, хотя едва удерживался от безумного желания врезаться в нее как можно глубже, и пронзать, пока оба не потеряют разум. Огромным усилием воли он поборол яростный порыв и поднял ее, потом снова опустил… еще раз… еще… пока она не подхватила ритм. А когда Розлин выгнулась и самозабвенно откинула голову, его губы стали ласкать ее набухшие груди: сосать, покусывать, вытягивать затвердевшие соски. Он хотел, чтобы она пылала страстью и не знача никаких преград…

Очень скоро его желание исполнилось. Он остро ощущал настойчивую потребность, нараставшую в ней с каждым его выпадом. А через несколько минут Розлин уже яростно раскачивалась вместе с ним в ритме покачиваний экипажа. Внутренние мышцы ее истекающего любовными соками лона инстинктивно стискивали его.

– Дру… – ахнула она. – Я… я больше не выдержу…

Он тоже был не в силах терпеть.

Еще секунда – и он взорвется. Его руки оставили ее бедра, запутались в золотистых волосах. Он жадно целовал ее, врываясь в рот языком и одновременно в том же ритме вонзался в лоно своей нетерпеливой плотью.

Тяжело дыша, он пытался взять себя в руки, замедлить темп. Но ее абсолютная раскованность, полная самозабвенность сводили его с ума.

Когда неукротимые волны наслаждения стали накатывать на него, Дру тихо зарычал, вонзился в нее последний раз, и обоих пронзило наслаждение.

Когда Розлин в экстазе закричала, он закрыл ей рот поцелуем, но не мог сдержать собственные хриплые стоны, когда за ее разрядкой последовала его собственная и фонтан семени пролился в ее лоно.

Тяжело дыша. Розлин бессильно обмякла у него на груди.

Дру прижал ее к себе, прерывисто дыша. В отупевшем мозгу вертелась только одна мысль: зря когда-то он считал, что, переспав с Розлин, утолит свою жажду. Он ошибался. Никогда, никогда он ею не насытится. Поразительно, но ни одна женщина не воспламеняла его с такой силой, ни с одной ему не было так хорошо. И он был уверен, что Розлин испытывала то же самое.

Прижавшись губами к ее виску, Дру неохотно отстранился и усадил Розлин на сиденье. Силы к ней еще не вернулись, но вернулась скромность, и она принялась возиться с лифом платья. Дру отвел ее руки и принялся помогать. Розлин попыталась опустить юбки, но он вытащил платок и стер следы своего семени с бедер, после чего промокнул и свою плоть.

– Вижу, последнее время ваши платки постоянно в ходу, – смущенно пробормотала Розлин, – Прошлой ночью вы отдали один Уинифред.

– Верно, – согласился Дру. – Стоит мне оказаться рядом с тобой, и мне постоянно требуются платки.

Он стал застегивать панталоны, и Розлин отвела глаза. Взглянув на нее, он заметил, что она кусает губы:

– Что случилось, милая?

– Поверить не могу, что снова позволила этому случиться. Я намеревалась спросить Фанни о…

– О чем именно? – перебил Дру.

– Не важно.

– Розлин, немедленно объяснись.

– Хорошо, если вам так уж хочется знать… мне была нужна ее помощь. Фанни знает способы предотвратить зачатие.

– А тебя это волнует?

Девушка раздраженно поморщилась:

– Вам тоже стоило бы побеспокоиться. Вы наверняка не хотите иметь незаконных детей… а может, у вас уже есть несколько?

Дру едва заметно улыбнулся. У него не будет незаконных детей от Розлин, хотя бы потому, что он твердо намеревался жениться на ней.

– Я не знаю ни о каких детях.

– Возможно, потому, что у ваших содержанок были свои методы предотвратить беременность. Но я не желаю кончить, как любовница сэра Руперта, и родить дитя вне брака.

– Если ты забеременеешь, мы непременно поженимся.

– Но именно этого я стараюсь избежать: вынужденно выйти замуж. Без любви.

– Я сам позабочусь обо всем до нашего следующего свидания.

– Никакого следующего свидания не будет!

– Припоминаю, что именно это ты сказала вчера, – весело хмыкнул Дру.

– Умоляю, прекратите напоминать о моих слабостях!

Похоже, он развеселился еще больше:

– Но ведь именно ты пыталась соблазнить меня сегодня, забыла?

– Но я вовсе не желала заходить так далеко, – пробурчала она. – У вас какая-то совершенно непристойная власть надо мной.

– Ты действуешь на меня точно так же, Красотка. Ты способна единственным прикосновением возбудить меня.

Розлин расстроено нахмурилась.

– В этом вся наша беда, Дру, Неужели не видите? Мы испытываем друг к другу вожделение, но ничего более глубокого. Наши сердца в этом не участвуют.

Дру промолчал, не желая снова касаться неудобоваримой темы любви. Но Розлин, очевидно, была иного мнения.

– Вы великолепный любовник, Дру, никто этого не отрицает. И точно знаете, как пробудить мое тело. Но это все.

– Неужели все? – Дру вскинул брови. – Хочешь сказать, что не наслаждалась тем, что мы только что делали?

– Конечно, наслаждалась. Но я хочу от брака большего, чем физическое наслаждение.

– Да, ты говорила.

– Но вы, похоже, не услышали.

Она сложила руки на груди, то ли из упрямства, то ли защищаясь.

– Наша помолвка была неизбежной. Но я не выйду за вас, пока мы не полюбим друг друга.

Дру пристально уставился на нее:

– Что случилось с твоим планом влюбить меня в себя?

– Я была наивной, считая, что, воспламенив в мужчине желание, можно завоевать его сердце. Но теперь понимаю, как сильно ошибалась. Страсть не обязательно ведет к любви. Желание не заставит вас полюбить меня, как, впрочем, и эти игры в обольщение, в которые мы играем. Теперь я поняла, насколько они пошлы и ограниченны.

– Возможно, но это не имеет ничего общего с нашей помолвкой и будущей свадьбой.

– Ошибаетесь! Имеет, и много! – настаивала Розлин, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться. – Не думаю, Дру, что вы действительно хотите жениться на мне. Вам нужны наследники, а на это сгодится любая.

– Но я хочу жениться на тебе.

– Я этого не хочу. Мне нужна любовь, и только любовь.

– Думаю, ты вкладываешь слишком много в само понятие любви, – сухо ответил он.

– Возможно, – прошептала она еле слышно, – но без нее брак может стать причиной сердечной боли. Я не вынесу постоянных скандалов с мужем. Не вынесу, если он изменит брачным обетам, как мой отец. Любовь – единственная основа настоящего брака.

– Ты путаешь любовь с увлечением.

– Вовсе нет. Увлечение – это сильное взаимное притяжение. Истинная любовь рождается в сердце. – Ее голос смягчился. – Сердечная любовь разительно отличается от физической.

– Сердечная любовь?

Она прижала ладонь к груди:

– Говорю, Дру, она исходит отсюда. Это ощущение тепла, нежности… Сердечная любовь – когда думаешь прежде всего о том, кого любишь. Когда готова все для него сделать. Когда хочешь быть с ним и тоскуешь, если его нет рядом. И твоя жизнь становится куда ярче и радостнее, потому что в ней присутствует он. И невозможно представить, что он смотрит не на тебя. Вы когда-нибудь испытывали нечто подобное к женщине?

Дру промолчал, хотя мог бы уверенно сказать, что никогда ничего подобного не испытывал. Не дождавшись ответа, Розлин грустно улыбнулась.

– Не верю, что существует опасность влюбиться в меня.

Для этого нужно изведать, что такое настоящее чувство. Не просто похоть и желание.

– Ты любишь Хэвиленда?

Розлин резко вскинула голову и уставилась на Дру, но почти сразу же отвела взгляд.

– Теперь мне вообще нет смысла думать о лорде Хэвиленде.

Дру снова ощутил свирепый укус ревности. Совершенно очевидно, что Розлин неравнодушна к графу. Только сейчас Дру понял, что экипаж замедлил ход и свернул на подъездную аллею Данверз-Холла. Отбросив мрачные мысли, он осторожно отвел выбившуюся прядку с лица Розлин. Та дернулась, как обожженная.

– Видите, – тихо сказала она, – именно это я имею в виду. Наше влечение чисто физическое.

Она, наверное, права, потому что он испытал столь же сильный шок. Искра, проскочившая между ними, опалила пальцы. Но были и другие признаки того, что его тянет к ней. Стоило ей приблизиться, как его сердце начинало биться неровно. Он постоянно ощущал ее присутствие. И хотел проводить с ней все ночи… до конца их дней.

Когда лошади остановились, Дру открыл дверцу и попытался выйти, но Розлин его остановила.

– Пожалуйста… совсем необязательно провожать меня в дом. Сегодня вы уже сделали более чем достаточно. Я искренне благодарю вас за помощь моей подруге Уинифред. И за то, что пытались защитить мою репутацию, обручившись со мной. Но я не верю, что мы подходим друг другу.

Дру ничего не ответил. Конюх спустил подножку и помог Розлин спуститься. Сам Дру, не шевелясь, проводил ее взглядом и подождал, пока за ней закроется дверь.

– Ваша светлость? – почтительно спросил лакей, отвлекая его от невеселых мыслей.

– Да?

– Куда прикажете, ваша светлость?

– Домой. В Мейфэр, – сухо приказал Дру, пытаясь выбросить из головы неприятный разговор с Розлин. Но когда лошади тронули, вновь стал перебирать в памяти все, что она сказала насчет эмоций.

Да, сам он редко проявлял их по отношению к другим людям. Но она ошибалась, считая, что он не испытывает к ней никаких чувств. Как она могла сказать такое?! Ведь ей удалось пробудить в нем веселость, желание, влечение, раздражение, досаду, ревность, страсть. Особенно страсть.

Розлин привнесла что-то совершенно новое в его прекрасно организованную, упорядоченную жизнь, тепло в его холодное существование, и Дру обнаружил, что наслаждается каждым днем.

А она? Что чувствует к нему она? Уж конечно, не любовь. Он может возбудить ее чувственность, но не чувства. Разжечь страсть, но ничего больше.

Дру задумался. Что ж, придется добиться от Розлин больше, чем просто страсти.

Придется завоевать ее сердце.

Загрузка...