Невольный обман

Роман. — М.: Издательский Дом

«Панорама», 2005. — 192 с. (05-144)

ISBN 5-7024-1961-8

1

Изящная кремовая туфелька от Джимми Балдинини, летя через всю гостиную, прокрутила в воздухе несколько мудреных сальто и, приземляясь на чайном столике, едва не сшибла пузатую вазочку, расписанную китайскими иероглифами.

— Проклятье! — выдохнула Сара, снимая вторую туфлю и придвигая ногой мягкие розово-коричневые тапочки, украшенные помпонами.

С обувью ей вечно не везло. Даже с такой, как эта, — купленной за сумасшедшие деньги в фирменном бутике. Туфли и сапоги, когда она надевала их впервые и выходила на улицу, тут же начинали натирать ноги и жать, ремешки босоножек — врезаться в кожу или больно давить. У нее были обыкновенные небольшие ступни: не широкие, не узкие, с не слишком высоким, но и не чересчур низким подъемом. Довольно аккуратные, ровненькие, с правильной формы ногтями, пальцы на ногах. Почему с обувью ей неизменно приходится мучиться, Сара понятия не имела.

Сегодняшняя получасовая прогулка до ближайшего магазина обернулась для нее сущей пыткой. Пятки жгло, в пальцах, высвобожденных из кожаных оков, покалывало сотней тончайших игл.

Обув мягкие тапочки и посмаковав разлившееся по ногам тепло, Сара подошла к заваленному красно-желто-коричневыми бархатистыми подушками дивану, устало на него опустилась и пошевелила ожившими пальцами ног.

Тапочек у нее была уйма — белые атласные, черные, украшенные вышивкой и бусинками, в клеточку, в горошек, в виде мультяшных медведей и мышек. Она покупала их сама и получала в подарок от друзей и родственников, знавших, чем ей всегда можно угодить. Это была ее любимая обувь, ее слабость.

Сотовый в сумочке, повешенной на круглую дверную ручку из темного металла, упорно молчал. Лампочка на автоответчике не мигала — значит, в отсутствие хозяйки никто не звонил.

Сара тяжело вздохнула, обхватила коротко стриженную рыжеволосую голову обеими руками, стиснула зубы и зажмурилась.

Нет, она злилась вовсе не на туфли. И естественно, не на Балдинини и даже не на собственные нестандартные ноги. При других обстоятельствах ее не расстроил бы и неожиданно начавшийся сегодня мелкий противный дождь, и налетевший откуда-то с юга ветер. Даже на программиста Макса, так и не нашедшего вчера времени обсудить с ней создание сайта для нового заказчика, она не держала зла. С Максом и остальными ребятами, несмотря на случавшиеся в процессе их творчества накладки и неувязки, она представляла единую высокопрофессиональную команду, и в итоге они всегда блестяще справлялись со ставившимися перед ними задачами.

Тревожило Сару, вернее, даже не тревожило, а буквально сводило с ума, медленно разъедало изнутри совсем другое — очередной «номер» Гарольда и тягостное осознание того, что их отношения давным-давно зашли в тупик.

Верная и честная, воспитанная в духе строгости и порядочности, Сара никак не могла привыкнуть к выходкам своего молодого — он был на два года моложе ее, — непостоянного и бесконечно очаровательного бойфренда.

— Другим мне не стать, солнце мое, — вновь и вновь говорил Гарольд, когда Сара в очередной раз заводила с ним серьезный разговор, вконец измученная его очередным отсутствием или затянувшейся на несколько дней гулянкой. — Если я изменюсь, то перестану быть самим собой, окажусь не в состоянии играть, а значит, и жить. Пойми же наконец!

Сара понимала, точнее, старалась понять, все время ставя себя на место Гарольда и его многочисленных друзей из Арт-центра — людей бесшабашных, то безудержно веселых, то утопающих в тоске, но, несомненно, артистичных, как и он сам. Однако смириться с этой жизнью-игрой, с нескончаемым спектаклем почему-то никак не могла и постоянно, на протяжении вот уже двух с половиной лет твердила себе, что должна поставить в этой истории жирную точку. Но на решительный шаг у нее все не хватало твердости и смелости, отчего она презирала себя и злилась.

Что ей мешает расстаться с Гарольдом? В последнее время этот вопрос занимал ее все чаще и чаще. Быть может, болезненный трепет, в который этот красавчик с легкостью приводил ее одним своим голосом, одним взглядом... вернее, боязнь никогда больше этого трепета не испытать. Или воспоминания о лучших днях — об изобиловавшем цветами, поэзией и милым сумасбродством периоде ухаживания, о совместном отпуске на Лазурном берегу, о данной однажды друг другу клятве никогда не расставаться.

Что же касается любви... То всепоглощающее чувство, которое два с половиной года назад зародилось по отношению к Гарольду в сердце Сары, было уже совсем не тем. Нескончаемые сомнения, разочарования, обиды, страдания изменили его, изуродовали, превратили в жалкое подобие любви — гнетущее, болезненное, невыносимое. Чуть ли не в проклятие, от которого, даже если очень захочешь, не избавишься.

Любил ли ее Гарольд? Сара этого не знала. Когда-то ей казалось, что он от нее без ума. Его пылкие объяснения, перехватывавшее дух мальчишеское волнение, страсть, сметавшую все на своем пути, поначалу она принимала за чистую монету. Пока не увидела его на сцене в роли молодого графа, до беспамятства влюбленного в юную служанку Энн.

Играл Гарольд бесподобно. Отдавался тому, что делал, всем своим многогранным, сложным и загадочным существом. Все, кто смотрел на него в тот вечер из зрительного зала, наверняка ни на миг не усомнились в том, что он объясняется Энн в любви, обожает ее и преклоняется перед ней, ничуть не кривя душой...

Сара глядела на него из первого ряда в полном ошеломлении, разрываемая противоречивыми чувствами: восхищением перед его бесспорным талантом, смятением... и, как это ни глупо, жуткой ревностью. Ее любимый тем же нежно-отчаянным голосом на глазах у нее и у всех присутствующих в зале говорил слова любви совершенно другой женщине и выглядел при этом чуть ли не более одухотворенным, чем когда признавался в своих чувствах ей, Саре.

Она и раньше задумывалась над этим вопросом о совмещении актерами жизни личной и профессиональной. Нередко, наблюдая постельную сцену в том или ином фильме, Сара представляла, какие чувства должны испытывать, видя подобные кадры, любимые артистов, их супруги. Но раньше подобные мысли носили для нее лишь умозрительный характер, а с того самого вечера, когда она увидела Гарольда на сцене, и по сей день причиняли ей кошмарную боль.

После того спектакля вся актерская труппа, жаждавшая отдыха и веселья, направилась к Джеймсу Дауду, другу Гарольда. Сара поехала с ними. Ей уже довелось побывать на двух подобных кутежах: один устраивался тоже у Дауда, второй у Милы Ринальди, той самой юной актрисы, которая играла сегодня служанку графа.

Большая поклонница искусства, Сара от двух предыдущих вечеринок, на которых много пели, цитировали великих и смеялись, пришла в восторг. На количество выпитого, проявление актерами по отношению друг к другу чрезмерных вольностей и продолжительность мероприятий, закончившихся и в первом и во втором случае к концу следующего дня, она предпочла не обращать внимания. Но в вечер просмотра первого спектакля с участием Гарольда с ее глаз как будто спала пелена. Пробыв в доме Джеймса с полчаса, Сара сослалась на усталость и, устояв перед шквалом уговоров, уехала домой.

Этот вечер запечатлелся в ее памяти одним из ключевых моментов в жизни. Она долго размышляла об актерской судьбе, о своем безумном увлечении Гарольдом Прайсом, о ревности, вызванной его сегодняшней игрой, о шумных, разгульных людях, с которыми он дружит и работает.

Перед тем как отправиться спать, Сара вспомнила о «Театре» Моэма, прочитанном лет десять назад, прошла в кабинет и долго просматривала старые книги. В дальнем ряду на верхней полке книжного шкафа она нашла то, что искала. Затем здесь же, в кабинете, уселась в глубокое, обтянутое кожей кресло и принялась перелистывать пожелтевшие книжные страницы. В ее памяти мало-помалу ожила подзабытая история великой актрисы Джулии Ламберт, и некоторые особенности натуры Гарольда вдруг стали ей чуть более понятными.

Что они за люди, размышляла той бессонной ночью Сара, лежа одна в кровати со спинками в виде раковин. Что в их жизни игра, а что сама жизнь? Какой он, настоящий Гарольд? Исполняющий на сцене свою роль? Веселящийся с друзьями? Стоящий перед ней на коленях? А ему, интересно, известен ответ на этот вопрос?..

Те же самые мысли занимали ее и сегодня, когда, придя в модных, натерших ноги туфлях домой, она переобулась, уселась на диван и обхватила голову руками. С Гарольдом они в последний раз разговаривали по телефону вот уже пять дней назад.

Услышав пронзивший тишину звонок, она едва не вскрикнула от испуга. А через мгновение, сообразив, что это всего лишь телефон, подскочила как ошпаренная и похолодевшей от волнения рукой схватила трубку с аппарата, стоящего на дубовом трехногом антикварном столике. Это был не Гарольд. И почему она до сих пор так по-дурацки реагирует на каждый звонок? Звонила Патриция, ее двадцатитрехлетняя сестра.

— У меня к вам предложение! — звонко, на подъеме произнесла она.

«К вам» — ироничным эхом отозвалось в голове Сары, и лежащий на ее сердце камень стал вдвое тяжелее.

— Эрни вернулся из Лондона раньше, чем предполагалось, и сегодня днем мы выезжаем на пикник. Приглашаются только самые близкие, отказы не принимаются. Морось закончилась, тучи рассеялись. Погода восстанавливается.

— Пат, у меня... — попыталась было возразить Сара, но сестра перебила ее.

— У тебя, естественно, куча работы, но сегодня выходной, и ты должна все отложить. Мы не виделись целую вечность, так нельзя, Сара! В общем, пить будем кьянти, закусывать зажаренным на решетке мясом и овощами. Мы уже все купили, ни о чем не беспокойтесь. Поедем за город на нашем фургоне, на ту чудесную лужайку. В фургоне поместятся все — мы с Эрни и Бобби, Паттерсоны, Ларсены и вы с Гарольдом...

— Пат! — умоляюще воскликнула Сара, пытаясь остановить свою болтушку сестру. — Я никуда не смогу поехать!

— Как всегда! — Патриция раздосадованно вздохнула. — Когда бы мы с Эрни ни позвонили вам с каким-нибудь предложением, у вас всегда находятся дела!

— У кого «у вас»? — сжимая трубку с такой силой, что костяшки пальцев побелели, спросила Сара.

— Гмм... Как это, у кого? — растерянно пробормотала Патриция. — У тебя с Гарольдом, естественно... У вас что, какие-то проблемы?

— Да, Пат, у нас проблемы! — выпалила Сара, решив, что продолжать скрывать свои неприятности от семьи больше не имеет смысла. — У нас давно эти проблемы. Они возникают с удивительной регулярностью на протяжении всех двух с лишним лет, что мы с Гарольдом встречаемся.

— Э-э-э... — озадаченно протянула Патриция. — А почему я слышу об этом впервые?

— Потому что я сама не могу разобраться в своих с Гарольдом отношениях. И до сегодняшнего дня не хотела морочить головы этой ерундой еще и вам.

— Неужели все настолько серьезно? — с сочувствием и искренним желанием помочь спросила Патриция.

— Да, Пат, — ответила Сара, ощутив вдруг, что держать свои переживания в себе уже не в силах. — В последний раз мы виделись с Гарольдом почти неделю назад. Он заехал ко мне минут на пятнадцать перед очередной гулянкой. А спустя сутки позвонил, чтобы спросить, не желаю ли я к ним присоединиться.

Патриция присвистнула.

— Ну и дела! А мне казалось, этот очаровашка суперпорядочный. По крайней мере, когда ты приезжала с ним к родителям на Рождество... и, по-моему, на Пасху в прошлом году, он вел себя настолько сдержанно, настолько чинно, что...

Сара нервно рассмеялась.

— Он умеет быть и чинным, и сдержанным, и развязным, и грубым, и нежным! Гарольд — актер, Пат, причем актер талантливый. Ему ничего не стоит сыграть что угодно, понимаешь? Какой он на самом деле — для меня полная загадка. В том-то и вся беда.

Патриция некоторое время молчала, переваривая услышанное. Потом решительно и строго заговорила, как будто превратилась вдруг из младшей в старшую, более опытную и мудрую сестру Сары.

— В таком случае ты должна серьезно подумать, стоит ли тебе продолжать с ним общаться. Разве можно нормально жить, если понятия не имеешь, чего ожидать от завтрашнего дня? И если вы подолгу не видитесь, то к чему такая связь может привести? Ты превратишься в истеричку, потратишь лучшие годы жизни на ожидание, тоску и слезы.

Она помолчала, а когда заговорила вновь, ее голос звучал мягче и ласковее:

— Я прекрасно понимаю, что рвать отношения с человеком, которого любишь, к которому привыкла, ужасно нелегко, сестренка. Но иногда, ради того чтобы не страдать в будущем, приходится идти и на подобные шаги.

Сара улыбнулась, успокаиваясь и расслабляясь. Забота младшей сестры ее растрогала.

— Спасибо тебе, Пат, за то, что пытаешься помочь. Кстати, я уже давно не уверена, что люблю Гарольда.

— Почему же тогда до сих пор не послала его куда подальше? — спросила сестра, и в ее голосе Сара уловила нотки ненависти и гнева, которыми та успела воспылать к Гарольду.

— Сама не знаю. — Сара, стоявшая у столика, опять опустилась на диван и принялась рассеянно водить рукой по бархатистой подушке. — Скоро я это сделаю, обещаю. Тянуть дольше не имеет смысла.

— Вот-вот! — с чувством поддакнула Патриция. — Я тоже так считаю. Как только ты с ним развяжешься, повстречаешь другого человека — достойного и надежного. Тебе нужен именно такой. А на пикник мы прекрасно съездим и без Гарольда. Привыкай, что его в твоей жизни нет, — добавила она деловито.

Сара улыбнулась.

— Спасибо, Пат. Но мне и вправду лучше посидеть сегодня дома. Во-первых, я опять натерла ноги. — Она усмехнулась. — С горя купила себе туфли от Балдинини, угрохала на них кучу денег! Но и они мои ножки не пощадили...

— Никто не просит тебя ехать на пикник в этих туфлях, — с явным намерением вступить в продолжительный спор заметила Патриция.

Сара поспешно продолжила:

— Во-вторых, мы получили заказ от одного нового турбюро. Оно находится недалеко от отеля «Стейшн», знаешь?

Сестра призадумалась.

— А, да! Это то здание из красного кирпича с огромной цветной вывеской, правильно?

— Правильно, — ответила Сара. — Вчера мы полтора часа разговаривали с их представителем. У меня уже есть кое-какие идеи, и я хочу сегодня приступить к их реализации.

Патриция звучно цокнула языком.

— Ты неисправима, Сара! Со своим веб-дизайнерством скоро точно сойдешь с ума!

— Как раз наоборот, — ответила та смеясь. Разговор с сестрой наконец отвлек ее от мрачных дум. — Благодаря веб-дизайнерству я навсегда сохраню ясность мысли.

— Эрни уже называет тебя интернетоманкой, — сказала Патриция.

— Что-о?! — протянула Сара, прикидываясь рассерженной.

— Ну-ну, не злись. Это он шутя, — поспешила успокоить ее сестра. — Мы все тобой гордимся, наш веб-гений, в том числе и Эрни. Кстати, он только вчера вспоминал, с каким восхищением отзывается о твоей работе Тьерри.

— Их сайт создавала не одна я, — произнесла Сара, слегка краснея от удовольствия.

— Ладно, ладно, не скромничай! — воскликнула Патриция. — Ты отлично знаешь, что из всей вашей команды Тьерри постоянно выделяет именно тебя.

Речь шла о владельце швейной фабрики «Фэшн тудей», на которой муж Патриции, тридцатилетний Эрни Беллмен, заведовал сектором маркетинговых исследований. Три года назад Сара, на тот момент проработавшая во «Всемирной паутине» более года, при содействии своей команды создала для «Фэшн тудей» сайт в Интернете, приведший Тьерри в неописуемый восторг. Страничку Сара периодически обновляла, и Тьерри каждый раз оставался доволен.

— Мы встречаемся с ним через месяц, — сказала она.

— Готова поспорить, он ждет вашей встречи с нетерпением, — поддразнила сестру Патриция.

— Оставь свои шуточки, — добродушно проворчала Сара. — У нас с Тьерри чисто деловые отношения.

— Не знаю, не знаю. — Патриция хихикнула. — Если верить Эрни, говоря о тебе, его босс приходит в странное, вызывающее различные подозрения беспокойство. А он человек разведенный и, между прочим, очень даже ничего собой.

— Пат! — Сара рассмеялась. — Что за чушь ты несешь? Задавшись целью как можно быстрее разлучить меня с Гарольдом, решила свести с кем попало? Ничего не выйдет. Шестидесятилетние мужчины меня не интересуют.

— Мистеру Тьерри вовсе не шестьдесят, а всего пятьдесят шесть! — возразила Патриция.

Старшая сестра прыснула.

— Какая разница?

— Большая! К тому же мистер Тьерри на редкость стройный и моложавый, а уж насколько умный, элегантный и богатый — нет слов! Мало кто из молодых может с ним сравниться!

И потом, если мужчина немного старше женщины, это в некотором смысле даже здорово. Сара опять рассмеялась, значительно повеселев. Звонкий щебет сестры был целительным бальзамом для ее души.

— Ничего в этом смешного нет, — возразила Патриция. — Только представь себе, как надежно и спокойно жить с человеком, который твердо стоит на ногах, который в сто раз умнее и опытнее тебя.

— Но ты почему-то влюбилась в Эрни, а ему, если не ошибаюсь, было в тот момент всего двадцать четыре, а никак не пятьдесят шесть, — сказала Сара, улыбаясь во весь рот.

— Уверяю тебя, я влюбилась бы в него, будь ему тогда хоть сто лет, хоть пятнадцать. — Патриция вздохнула так тяжело и шумно, словно прожила на грешной земле если не век, то по меньшей мере полстолетия. — Сколько всякого за годы совместной жизни мы пережили с ним, а я, представь себе, до сих пор уверена, что именно он — тот единственный мужчина, который мне нужен.

— Вы женаты всего четыре года, — заметила Сара.

— И год просто встречались, — напомнила Патриция многозначительно. — К Эрни у меня какое-то особенное отношение, это больше, чем просто любовь, сильнее, чем страсть. Именно с ним в один прекрасный момент мне нестерпимо захотелось обзавестись общим домом, детьми, понимаешь?

— Ммм... — промычала Сара, задумываясь, понимает ли она сестру или нет.

— А ты к кому-нибудь испытывала нечто подобное? — поинтересовалась Патриция, неожиданно оживившись.

— Нечто подобное? — переспросила ее сестра, опять задумываясь. — Даже не знаю... Скорее, нет.

— Вот видишь! — провозгласила Патриция, теперь с откровенной радостью. — Значит, ты просто обязана расстаться с Гарольдом. Твой мужчина тебе еще не повстречался!

— Брр! Ты совсем мне голову заморочила! То с Тьерри задумала свести, то пророчишь встречу с каким-то моим мужчиной! — Сара усмехнулась. — Насчет Гарольда не волнуйся. Я сама понимаю, что должна с ним распрощаться. Скоро так и поступлю. Очень скоро.

— Ловлю тебя на слове, — довольным тоном произнесла Патриция. — На следующей неделе я встречаюсь с женщиной, которую нам порекомендовали в качестве няни. Если она мне понравится и я решусь доверить ей Бобби, то сразу примчусь к тебе. Поболтаем обо всем подробнее.

— Хорошо, — ответила Сара, замечая, что за последние несколько минут разговора полностью избавилась от донимавшей ее с утра хандры. — Буду ждать тебя с нетерпением. Мы и вправду не виделись целую вечность. Это ужасно!

— Если надумаешь, присоединяйся к нам сегодня, — сказала Патриция. — Мы выезжаем из дома в час дня.

— Спасибо, Пат, но сегодня у меня не то настроение. Лучше поработаю. А в следующий раз с удовольствием составлю вам компанию.

— Хотелось бы верить, — произнесла сестра с грустью, отчего Саре сделалось немного совестно.

— Честное слово! — воскликнула она. — Но только в следующий раз!

— Ладно, веб-гений! До встречи. Удачи тебе.

Передав через сестру привет Эрни и годовалому малышу Бобби, своему обожаемому племяннику, видеться с которым, к сожалению, удавалось нечасто, Сара пожелала им хорошо отдохнуть за городом, положила трубку и направилась в спальню переодеться. Спустя четверть часа, облаченная в удобную футболку и джинсы, она вошла в любимый большущий кабинет, заставленный с одной стороны шкафами и этажерками с бесчисленными книгами, журналами и справочниками, с другой — компьютерами, принтерами и прочей техникой.

Ее взгляд упал на висящую над самым большим монитором — жидкокристаллическим, семнадцатидюймовым по диагонали — фотографию в рамке. С нее улыбался ей своей неподражаемой улыбкой Гарольд.

Синими выразительными глазами он походил на Тома Круза, ртом — на Брэда Питта. Его редкая, «голливудская» красота долгое время представлялась Саре почти нереальной. А сегодня она вдруг взглянула на нее несколько иначе — и ясно увидела в смазливости своего где-то запропастившегося бойфренда тень недолговечности. Ей даже показалось, что не настолько уж Гарольд и симпатичен.

— По крайней мере, не настолько, чтобы продолжать сходить по тебе с ума, — произнесла Сара вслух, решительным движением снимая фотографию со стены. — Если я не буду постоянно тебя видеть, мой дорогой, быстрее забуду.

Она убрала снимок в верхний выдвижной ящик стоящего у стены сбоку письменного стола, уселась за один из компьютеров — самый современный и мощный — и приступила к любимому занятию.

Профессия веб-дизайнера подходила ей исключительно. Разрабатывая веб-проекты заказчиков, Сара реализовывала себя на все сто. Во-первых, удовлетворяла свою потребность созидать, подходить к выполнению любой задачи творчески. Во-вторых, с блеском применяла на практике профессиональные психологические приемы, которым была обучена в колледже: с их помощью ей удавалось уловить и отобразить именно то, чего от нее ожидали. В-третьих, обладая аналитическим складом ума, умела на удивление грамотно проанализировать структуру проекта и сформулировать задачи для других специалистов команды, задействованных в его реализации. Ну а в-четвертых, эта работа устраивала ее еще и потому, что Сара была человеком любознательным, начитанным и увлекающимся.

Освоить необходимые программы и научиться чувствовать себя на необъятных интернетовских просторах как рыба в воде ей помог дядя, старший брат матери, — профессиональный программист и веб-дизайнер-любитель. В дизайн-студии «Всемирная паутина», одной из лучших в Норуиче, она трудилась вот уже почти пять лет...

Ни на что не отвлекаясь, не замечая хода времени и не вспоминая о Гарольде, Сара проработала четыре часа подряд. Впервые оторвалась от дел лишь в половине пятого.

— Ого! — воскликнула она, взглянув на часы в правом нижнем углу монитора. — Уже почти вечер! По-моему, я заработалась!

За окном светило по-летнему яркое и в этот предвечерний час желто-оранжевое солнце. Из небольшого яблоневого сада сбоку многоквартирного трехэтажного дома, в котором жила Сара, до нее доносились переливчато-веселые трели птиц. Об утреннем дожде и ветре теперь не напоминало ничто.

Сара сладко потянулась, потерла глаза и решила, что потрудилась сегодня вполне плодотворно и должна передохнуть. Поставив диск с записью произведений Гершвина, исполняемых на пианино, кларнете, саксофоне, бас-гитаре и ударных, и сразу почувствовав приятную расслабленность, она отправила электронное письмо родителям, в котором буквально в двух строчках сообщила, что у нее все в порядке. Затем зашла на излюбленный метеосайт узнать прогноз погоды на предстоящие сутки.

Завтрашний день обещал быть теплым и солнечным.

Надо бы съездить к родителям, мелькнуло в мыслях Сары. А то совсем не уделяю им внимания. Вот уже два месяца отделываюсь электронными сообщениями, даже на телефонный звонок едва нахожу время. А завтра чудесная погода и нет никаких срочных дел.

Она тяжко вздохнула, вспоминая о том, что на воскресенье у нее не запланировано ни одного мероприятия, и рассеянно посмотрела на мигающую рекламную картинку вверху экрана — пульсирующее сердце с лукавыми глазами и выпяченными губками и надпись под ним «Найди свою половину».

Сара хмыкнула.

— Моя половина болтается черт знает где. Хотя... Гарольд вовсе и не моя половина!

Она нахмурилась и машинально, совершенно не думая о том, что к столь неестественным методам знакомства относится весьма скептически, подвела курсор к мигающему сердцу и кликнула левой кнопкой мыши.

Как истинный профессионал, Сара окинула появившуюся на мониторе картинку, выполненную в нежно-розовых, медовых и красных тонах, оценивающим взглядом.

— Цвета подобраны здорово, — пробормотала она. — А какая парочка!

Справа на экране красовались парень и девушка. Она — хрупкая, беспечная и сияющая — стояла, прижавшись к нему спиной, и счастливо улыбалась. Он — серьезный и мужественный — обнимал подругу за талию, легонько прикасался губами к ее белокурому затылку и смотрел куда-то в пространство перед собой, словно размышляя о том, как защитить и уберечь от всех жизненных невзгод свое «сокровище». Изображение этих двоих поразительным образом вписывалось в страничку.

— На таких голубков посмотришь и поверишь, что найти свою половину можно именно здесь, — произнесла Сара, усмехаясь. — Интересно, кому-нибудь это удается?

Откинувшись на спинку стула, она немного сощурилась и принялась внимательно рассматривать сайт, отмечая, что ей в нем нравится, а что нет. Было видно, что создавал страничку человек с приличным опытом и неплохим вкусом.

Идея поиска своего избранника через Интернет или при помощи брачных объявлений в газетах всегда представлялась Саре нелепой. Она ни на миг не сомневалась, что главную роль в завязывании отношений играет взгляд человека, голос, манеры, тепло и запах, исходящие от него, и нечто еще — невидимое и неосязаемое, практически неощутимое, нечто такое, что воспринимается на уровне подсознания. Нередко в прошлом она вступала по этому поводу в жаркие споры с друзьями и знакомыми и до последнего отстаивала свою точку зрения.

А сейчас ее вдруг разобрало любопытство. И вместо того, чтобы отключиться от Интернета и отправиться в кухню готовить чай, она кликнула мышью по кнопке «Поиск».

Картинка на экране мгновенно сменилась. Перед глазами Сары появился ряд белых прямоугольников, в которые требовалось вписать, мужчину или женщину ты хочешь найти, возраст, рост, сексуальную ориентацию, место проживания желаемого партнера, а также — не обязательно — цвет его глаз, волос, тип телосложения и прочие подобные характеристики.

Сара криво улыбнулась, мешкая. Если бы в данное мгновение ей удалось каким-нибудь сверхъестественным образом раздвоиться и посмотреть на себя со стороны, она, наверное, покатилась бы со смеху. Где это видано: всю жизнь доказывать всем и вся, что играть в подобные игры, мягко говоря, неумно, а потом вдруг взять и забраться на первый попавшийся сайт знакомств и задуматься: выбирать партнера или нет?

— А вообще-то, никто не заставляет меня кого-то выбирать. — Сара махнула рукой. — Я просто посмотрю, что люди о себе пишут, какими способами пытаются найти любовь.

Вполне удовлетворенная этим объяснением, она с воодушевлением принялась заполнять пустые прямоугольники. Какого-то конкретного портрета «идеального» мужчины в своем воображении она никогда не рисовала. В те или иные периоды жизни до встречи с Гарольдом ей нравились разные ребята — высокие и не очень, мускулистые и не особенно, с голубыми глазами, с зелеными, с карими, шатены, блондины, брюнеты. И сейчас, указывая требуемые характеристики, она не особенно над ними задумывалась, но больше, наверное, потому, что относилась к своему занятию как к несерьезному развлечению.

В строке «возраст» написала «от 25 до 35», «рост» — «от 175 до 190», «ориентация» — «гетеро», «город проживания», — само собой, «Норуич». И, пропустив все остальное, щелкнула по кнопке с озорным призывом «Поехали!».

2

То, что к услугам интернет-служб знакомств прибегает столь впечатляющее количество людей, Саре никогда и в голову не приходило. По ее запросу было найдено две с лишним сотни анкет. Сначала на экране высветились имена и основные данные, а также уменьшенные фотографии, если они имелись, первых десяти человек. Точнее, последних, поскольку сортировались анкеты по дате регистрации.

Интерес Сары возрастал. Вовсе не потому, что она неожиданно загорелась желанием найти себе нового возлюбленного, просто ей становилось все любопытнее. Окинув список беглым взглядом, она решила начать с самого последнего зарегистрировавшегося — тридцатилетнего Джона — и, наведя курсор на его имя, кликнула левой кнопкой мыши.

Первой на экране появилась фотография уставившегося в камеру с комичной серьезностью упитанного бородача. Затем — его полные анкетные данные.

Возраст — 30 лет. Рост — 177. Вес — 95. Не женат. Детей нет. Работаю учителем; спокойный, непритязательный; не люблю шумные компании и любые увеселительные мероприятия. Хотел бы познакомиться со скромной, благовоспитанной, добропорядочной девушкой.

— Скукотища! — прокомментировала Сара, нажимая на кнопку «Назад к результатам поиска». Не то чтобы она была противницей добропорядочности и непритязательности, но к чересчур тихим и правильным людям относилась с настороженностью. К тому же терпеть не могла бородатых мужчин, страдающих избыточным весом.

Вторым в списке шел Кайл двадцати восьми лет. Спортивного телосложения, голубоглазый, светловолосый, высокий. Большой оригинал. В графе «Цели знакомства» он указал свой номер телефона и категорично заявил: «Писать мне ничего не надо. Ненавижу призрачность и иллюзорность. Сразу звони».

— Вот это да! — со смехом воскликнула Сара. — Конкретный тип, ничего не скажешь. Желаю удачи! — Она вернулась назад к списку имен.

Анкета третьего парня заставила ее вспомнить кое о ком из дружков Гарольда. На расположенной вверху страницы фотографии она увидела эксцентричного брюнета с кучерявыми длиннющими волосами. Он был актером и считал себя «стройным, приятным во всех отношениях, всесторонне развитым красавцем без вредных привычек и комплексов».

— Не сомневаюсь, что ты о себе именно такого мнения, — пробормотала Сара, рассматривая самовлюбленное холеное лицо актера. — Интересно, кому из женщин ты нравишься? Наверное, каким-нибудь чудачкам вроде тебя.

Открыв пятую анкету, она уже не обратила внимания ни на рост, ни на возраст заполнившего ее человека. Прочла лишь описание его характера и выдвигаемые им требования к потенциальной партнерше.

У Сары уже в желудке урчало от голода, но она никак не могла оторваться от увлекательного занятия. Одна за другой перед ней раскрывались тайны страдающих от одиночества людей, людей абсолютно разных — забавных, чопорных, раскрепощенных, заумных, веселых, неординарных. Кто-то желал повстречать на своем пути «отзывчивую и добрую», кто-то — «разумную, уравновешенную, умеющую все понять и простить». Находились и такие, кто мечтал о знакомстве с женщиной «избалованной, амбициозной и уверенной в себе» или, наоборот, — с «покорной, мягкой и любящей подчиняться».

Некоторые искали просто новых впечатлений. Кое-кто жаждал единственной встречи, которая, непременно, должна была закончиться близостью.

На одну из анкет Сара обратила особое внимание. Вернее, на характеристики человека, устав от обилия информации, она даже не взглянула, прочла лишь о целях знакомства.

Разыскивается любознательная, разумная, не лишенная чувства юмора оптимистка.

— Оптимистка... — повторила вслух Сара, ощущая, что по ее спине неизвестно отчего побежали мурашки. — Просто и со вкусом.

Она прошлась взглядом по только что прочитанной фразе еще и еще раз, а потом вдруг, сама не ожидая от себя ничего подобного, нажала на кнопку «Ответить».

Ни представлять в выгодном свете достоинства своего характера, ни тем более рассказывать о собственной внешности Сара, естественно, не собиралась. Написала то, что шло в этот момент от души:

Не знаю, можно ли меня назвать разумной оптимисткой... Скорее, можно. Вот любознательной и не лишенной чувства юмора — уж точно. Я сегодня впервые забрела на подобный сайт. Мне стало жутко интересно: что из всего этого получается?

Она чуть было не вписала в строчку «От кого» один из своих электронных адресов, но вовремя одумалась. Во-первых, эти адреса были известны многим ее клиентам и сотрудникам, и, если бы по случайности человек, заполнивший эту анкету, оказался одним из них или чьим-то знакомым, она попала бы в весьма неловкое положение. Во-вторых, все ее адреса и пароли знал Гарольд, который мог в любой момент проверить ее почту.

— Надо завести еще один почтовый ящик, — пробормотала Сара, чувствуя, как к ее щекам приливает краска стыда. — А может, вообще не отправлять это дурацкое письмо? Не понимаю, зачем я его написала...

Поколебавшись с минуту, она все же решила довести начатое под влиянием странного порыва дело до конца.

— Пусть этот парень подумает про меня что угодно. Он все равно никогда не узнает, кто я такая. А ответить на его послание мне хочется, и я это сделаю.

Придумав новый адрес и пароль и записав их в блокнот, Сара отправила письмо незнакомцу, не назвавшему в анкете свое имя. Затем тут же создала еще один ящик, отключилась от Интернета, прижала ладони к пылающим щекам и закрыла глаза.

Звучала «Рапсодия в стиле блюз» Гершвина. И Сара пришла в мечтательно-расслабленное состояние. Перед ее глазами поплыли размытые картинки — едва угадываемые очертания прекрасных женщин и мужественных мужчин на фоне лесных озер, морских пляжей, скалистых гор...

А что, если он ответит мне? — подумала Сара, ощущая прилив робости и стеснения. И окажется неплохим парнем? А вдруг между нами завяжется дружба?

— Бред какой-то! — воскликнула она, сердясь на собственную глупость. — Поиграла, и хватит!

Поднявшись со стула, Сара выключила компьютер и, убрав в ящик письменного стола блокнот, решительно направилась в кухню, только сейчас поняв, что проголодалась как волк.

Утро следующего дня, как и было обещано, выдалось солнечное и теплое. Сара проснулась в состоянии непонятного ожидания. Нет-нет, она ждала вовсе не звонка или визита Гарольда. Чувство, владеющее ей сегодня, не тяготило и не мучило. Умышленно не пытаясь понять, чем оно вызвано, Сара быстро приняла душ, сварила кофе и задумалась о том, что на сегодня запланировала.

Съездить к родителям, незамедлительно вспомнилось ей. Не давая мыслям возможности заработать в каком-то ином направлении, она тут же подошла к телефону и набрала выученный наизусть с первых лет осознанной жизни номер.

— Алло? — послышался в трубке родной голос матери.

— Мамуль, привет! Это я, — ответила Сара, как всегда при общении с родителями внезапно вновь ощущая себя ребенком.

— Сара, золотце! — воскликнула Стефани обрадованно. — А папа только полчаса назад проверил почту, прочел твое письмо и отправил ответ. Как хорошо, что ты позвонила! Я, ты ведь знаешь, не люблю всей этой электронщины! Куда приятнее поговорить по телефону, послушать твой голос. Расскажи же поподробнее, как у тебя дела.

— Все в порядке, мам, — сказала Сара. — Я звоню, чтобы узнать, нет ли у вас на сегодня каких-нибудь планов.

— Нет, а почему ты спрашиваешь? Неужели надумала навестить своих стариков? — полюбопытствовала Стефани с сомнением в голосе.

— Угадала, — ответила Сара. — Только вы у нас вовсе не старики. Не смей так себя называть.

— Ну наконец-то! — Стефани вздохнула с облегчением, и Сара ясно представила, как просияло лицо матери. — А я уж думала, раньше Рождества ты у нас и не появишься.

— Ну что ты, мам! Признаю: я не самая внимательная дочь на свете, но и не самая неблагодарная. В общем, ждите меня часикам к двум. Может, сходим в кафе или погуляем по парку.

— Отлично. Только не задерживайся. Прямо сейчас пойду и обрадую папу.

— До встречи.

Сара положила трубку, достала из холодильника сыр и джем, из хлебницы — хлеб, сделала бутерброды и, оставив их вместе с чашкой ароматного кофе на столе, стремительно, будто следуя какому-то давно разработанному плану, прошагала в кабинет. Включила компьютер, вышла в Интернет и открыла новый почтовый ящик, адрес и пароль которого вспомнила, не заглядывая в блокнот.

Письмо! Она не поверила своим глазам. Моргнула, наклонилась ближе к монитору, как будто боялась, что изображение запечатанного конвертика ей просто мерещится.

Этот ее адрес знал один-единственный человек. Тот, чью анкету она выделила из десятков других. Человек, имя которого, равно как и род занятия, цвет глаз и волос и прочие элементарные характеристики и особенности оставались для нее полной загадкой.

Почему тот факт, что он ответил, привел ее в столь сильное волнение, Сара не понимала. Вероятно, все дело было в усталости от истории с Гарольдом, в жажде новых впечатлений, томящей сердце, в желании найти нечто другое, более надежное, настоящее. В ее воображении невольно возникли слова и фразы, которые запросто могли оказаться в письме незнакомца.

Сара сознавала, что реальность всегда более приземлена и прозаична, нежели мечты, понимала, что не должна тешить себя пустыми иллюзиями, и все же не торопилась открывать письмо. Смотрела на него минут пять, как будто гипнотизируя. Потом медленно навела на конвертик курсор и нажала на левую кнопку мыши…

Здравствуй, незнакомка! — говорилось в послании. — Признаюсь честно, я тоже забрел на этот сайт больше из любопытства, подпитанного надеждой на счастливую случайность. Меня зовут Николас. Было бы интересно узнать и твое имя.

Сара поймала себя на том, что улыбается. Как последняя дурочка. В письме Николас не написал ничего особенного. А ей оно почему-то очень понравилось. Простое, дружелюбное, ни к чему никого не обязывающее. Она хотела сразу же ответить, но потом передумала. Решила сначала съездить к родителям, отвлечься от работы, от Гарольда, от странной игры, в которую вступила, неизвестно для чего, а уж затем решить, как действовать.

Быстро позавтракав, Сара сбегала в торговый центр на углу, купила мамины любимые конфеты и новый диск об Алжире для папы — большого любителя путешествий. Потом неспешно привела себя в. порядок: подкрасила глаза и губы, уложила свои рыжие короткие завитки при помощи воска для волос в аккуратную прическу и оделась в черный ажурный костюм — юбку и блузку. Обувать новые туфли не решилась — ее пятки все еще побаливали после вчерашней прогулки. Поэтому предпочла легкие босоножки, которые носила давно и в которых чувствовала себя вполне комфортно.

Родители встретили ее улыбками и накрытым к чаю столом.

— А как же прогулка? Никуда не пойдем? — спросила Сара, окидывая довольным взглядом вазы с печеньем, конфетами в блестящих обертках и блюдо с испеченными мамой булочками, расставленные на белой скатерти.

— Почему это не пойдем? — произнес отец своим звучным, низким голосом. — Сначала выпьем чайку, побеседуем о том о сем, а уж потом обсудим, что делать дальше.

— Кстати, почему ты без Гарольда? — спросила Стефани. — Мы думали, повидаемся сегодня и с ним.

У Сары кольнуло в сердце. По ее лицу скользнула мимолетная тень, но она тут же взяла себя в руки, решив не поддаваться грусти.

— У Гарольда дела.

Вдаваться в подробности своих с ним отношений именно сейчас Саре не хотелось. Чудесный день не следовало омрачать неприятными разговорами...

Они замечательно провели время втроем. Долго беседовали, делясь новостями и впечатлениями от событий прошедших дней, наслаждались домашними булочками, потом прогулялись вдоль городской стены и поужинали в «Три Хаузе»...

Возвращаясь домой, Сара торопилась. Будто в большой, со вкусом обставленной квартире ее ждало не письмо от какого-то там Николаса, на которое она до сих пор не ответила, а некто любящий, преданный, терзающийся в разлуке и жаждущий встречи с ней.

Не исключено, что этот тип вовсе и не Николас, размышляла Сара, глядя сквозь лобовое стекло своего «ровера» на потемневшую в сумеречном свете дорогу. И что это вообще не мужчина, а женщина. Или мужчина, но не молодой, а старик лет восьмидесяти.

Хотя какая разница? Главное, что общение с этим человеком поможет ей отвлечься от страданий, что ее так обрадовало его письмо. Впрочем, все это несерьезно, так, развлечение, забава. Не следует принимать эту игру близко к сердцу, вот и все.

Несмотря на решение относиться к переписке с незнакомцем с легкостью, вернувшись домой, Сара первым делом, даже не переобуваясь в тапочки, прошла в кабинет и вновь открыла полученное от Николаса послание. Перечитала его и написала краткий ответ:

Здравствуй, Николас!

Мое имя Сара. Никогда не завязывала знакомства с людьми таким вот образом и даже посмеивалась над теми, кто подобным увлекается. А теперь вижу: в этом определенно что-то есть. Согласен?

Она отправила письмо тотчас же, чувствуя, что если начнет раздумывать, то найдет его безумно глупым, смутится и махнет на эту бредовую затею рукой. Немного стыдно ей все же сделалось, но только в тот момент, когда на экране уже высветилась надпись: «Сообщение успешно отправлено!».

— Отправлено так отправлено. — Сара пожала плечами. — По крайней мере, я написала именно то, что действительно хотела написать. Никакой фальши, никакой рисовки.

Последующие два часа она потратила на приготовления к завтрашнему рабочему дню и кое-какие домашние дела. Но, перед тем как лечь спать, будто влекомая какой-то таинственной силой, вновь направилась в кабинет, чтобы подключиться к Интернету и проверить почту.

— Оказывается, к этой ерунде быстро пристращаешься, — проворчала она себе под нос, набирая пароль для входа в свой новый ящик. — Только этого мне не хватало! Не успела отделаться от одной напасти, как нашла другу...

Она не договорила, потому что лишилась дара речи. В открывшемся ящике ее уже ждало пришедшее полчаса назад послание.

У тебя красивое имя, Сара, — писал Николас. — Я согласен с тобой: в подобном способе завязывать знакомства действительно что-то есть. Особенно если между людьми возникает такое понимание.

Сладких снов тебе, Сара.

— Понимание... — прошептала она, глядя как завороженная на светящийся экран.

Да, Николас был прав. Между ними и впрямь совершенно удивительным образом возникло не что иное, как понимание. Понимание, которого многим людям так не хватает в жизни.

Другой человек на месте этого парня, получив письмо Сары, просто никак не отреагировал бы на него. Подавляющее большинство ищущих любовь через службы знакомств первым делом интересуются тем, как выглядит тот, кто пожелал с ними познакомиться, и что собой представляет. Во многих из анкет, просмотренных вчера Сарой, так сразу и указывалось: «на сообщения без фото ответа не ждите».

Не то чтобы Сара стеснялась своей внешности, напротив, была ею вполне довольна. И не то чтобы не обращала внимания на наружность мужчин, с которыми общалась. Но в данном случае хотела начать не с описания лица и не с особенностей телосложения. Потому что, по сути, не ставила перед собой цели найти жениха или любовника...

Хотя... Как она ни старалась убедить себя в том, что надеяться на продолжительность и серьезность этого знакомства смешно и абсурдно, как ни пыталась запретить воображению рождать немыслимые картины, все оказывалось бесполезно.

Ложась в тот вечер в постель, Сара пребывала в замечательном расположении духа. Все ее мысли были заняты совсем не Гарольдом, так и не объявившимся в прошедшие выходные, и не любимой работой. Она размышляла о таинственном Николасе.

А ведь я так и не поинтересовалась, какого он роста и веса, блондин или брюнет, чем увлекается, сколько ему лет, думала Сара, улыбаясь краешком рта. Не помню даже, какие именно графы заполнены в его анкете. Можно, конечно, еще раз заглянуть на этот сайт, но почему-то не хочется. Так гораздо интереснее.

Гарольд позвонил Саре на работу в четверг утром. Заговорил с ней как ни в чем не бывало:

— Я соскучился, солнце мое, сильно соскучился. В котором часу ты сегодня освободишься?

— Какое это имеет значение? — спросила она, зажимая трубку между ухом и плечом и продолжая работать.

Гарольд усмехнулся.

— Как это какое? Я ведь сказал, что соскучился. И естественно, хочу с тобой увидеться.

Странно, но сегодня его мелодично-обольстительный голос не действовал на Сару подобно магическому заклинанию, как постоянно случалось раньше. Погруженная в дела, она даже не старалась вникнуть в смысл произносимых им слов.

Пауза затянулась.

— Почему ты молчишь? — с оттенком раздражения в голосе спросил Гарольд.

— Что? — Сара рукой поправила съехавшую куда-то к подбородку трубку.

— Я не узнаю тебя, солнце мое! Я говорю, что мечтаю встретиться с тобой, а ты никак не реагируешь! Это в конце концов невежливо!

Она оторвала взгляд от монитора, воспроизвела в памяти последние фразы Гарольда.

— Гмм... Встретиться? Сегодня вряд ли получится. Как, впрочем, и завтра, и в любой другой день. Видишь ли, Гарольд, я давно собиралась серьезно поговорить с тобой... Но все никак не отваживалась, не могла подобрать нужных слов. А теперь решила, что поступлю самым простым образом: объяснюсь кратко и четко. Нам следует расстаться. Без никому не нужных разговоров и сцен.

На протяжении, некоторого времени из трубки не доносилось ни звука. Но Саре казалось, что она чувствует на своей щеке злобное сопение Гарольда.

— Ты шутишь, Сара... — выдавил он из себя несколько мгновений спустя. — Разыгрываешь меня...

— Вовсе нет, — ответила она спокойно. — Я говорю вполне серьезно. Мое решение окончательное и бесповоротное. — Сара сделала глубокий вдох и выдохнула, ощущая себя человеком, скинувшим со спины тяжеленную ношу. Самое сложное было позади. — Еще разок встретиться нам, конечно, придется. Тебе нужно забрать у меня свои вещи и вернуть мне ключи.

— Сара, умоляю! Оставь свои шуточки! — Гарольд явно запаниковал.

— Я не шучу, — произнесла она устало, не испытывая ни малейшего желания затягивать этот разговор.

— А, по-моему, я все понял. Ты решила припугнуть меня, потому что я не появлялся почти две недели, — произнес Гарольд тоном человека, разгадавшего трудную головоломку. — Солнце мое, я ведь сотню раз объяснял тебе, что душа актера периодически требует творческого полета, взрыва новых ощущений, опьянения свободой...

Он добавил что-то еще к перечню жизненно важных для актера потребностей, но Сара этого не расслышала, расхохотавшись.

— Тебе смешно? — прокричал Гарольд, озверев. — Я распинаюсь перед ней, а она покатывается со смеху! Мое терпение не беспредельно!

— Знаю, Гарольд, — ответила Сара, все еще смеясь. — Как, собственно, и мое, лопнувшее пару недель назад. Давай перестанем трепать друг другу нервы и закончим эту беседу. Я не вернусь к тебе, как бы ты меня ни уговаривал.

Теперь она ясно услышала, как он сопит в трубку — гневно, нервно, наверняка придумывая, как подостойнее ответить.

— А как же твое обещание любить меня до гробовой доски? — уличающее грозно спросил он. — Может, давая его, ты просто шутила, а?

— Нет, не шутила, — сказала Сара, с грустью вспоминая о том, как некогда свято верила в бессмертие своего к нему чувства. — Просто тогда я во многом заблуждалась, многого недопонимала.

— А теперь, значит, все понимаешь? — ядовито осведомился Гарольд.

— Да, — ответила Сара твердо и спокойно. — Послушай, Гарольд, у меня куча дел. Если у тебя ко мне возникнут еще какие-нибудь вопросы, задашь их, когда приедешь за вещами, ладно? А сейчас, прости, но...

— Ты еще пожалеешь, что так обошлась со мной, — произнес Гарольд, тяжело дыша, и Сара поняла по его голосу, что он чувствует себя глубоко оскорбленным и униженным. А еще, пожалуй, то, что в данный момент, впервые за весь период их знакомства, ему не до актерства.

— Еще раз извини, но я должна работать, — поспешила она завершить разговор. — Всего хорошего.

Сара торопливо положила трубку и в задумчивости уставилась в одну точку. Все вышло очень просто и практически безболезненно. Почему? Не из-за того ли, что ее жизнь в последние дни странным образом изменилась, стала более насыщенной, интересной? Не из-за Николаса ли?

Она покачала головой, удивляясь необычности происходящих с ней событий...

— Сара! — услышала она. — С тобой все в порядке?

Она вздрогнула и обернулась. В дверном проеме стоял, обеспокоенно глядя на нее черными, как смородины, глазами, Макс.

— Я постучал, — сказал он. — Никто не отозвался. Я потянул за дверную ручку. Оказалось не заперто. Смотрю, ты сидишь с отрешенным видом, потом ни с того ни с сего вдруг закачала головой... У тебя какие-то проблемы?

Сара внезапно рассмеялась.

— Да, я наверняка выглядела странно. Кое о чем задумалась. А проблем у меня никаких, даже наоборот. Такое чувство... гмм... Как бы поточнее объяснить... Будто бы все только-только начинается. Понимаешь?

Макс сдвинул широкие и ровные, похожие на две проведенные углем черты брови. О чем-то поразмыслил и улыбнулся своей благодушной улыбкой, за которую за глаза — а в последнее время и в лицо — его называли во «Всемирной паутине» Добрым.

— Кажется, понимаю.

3

Гарольд никак не ожидал подобного поворота событий. В своей способности очаровать женщину, тем более Сару, которую за два с половиной года прекрасно изучил, он ничуть не сомневался. Она была уверенной в себе, прекрасно знала, что ей нужно, могла самостоятельно справиться с любой трудностью, но оружия против его обаяния не имела. И Гарольд усвоил это давным-давно. Ее сегодняшнее заявление о желании расстаться с ним прозвучало для него как гром среди ясного неба.

По окончании разговора, последнее слово в котором осталось за Сарой, Гарольд даже не пошел на репетицию — позвонил в Арт-центр и сказал, что плохо себя чувствует. Ему на ум не шло ничто, кроме приключившейся с ним неприятности.

Почему она настолько спокойно и твердо дала мне сегодня отставку? — думал он в сильном расстройстве. Наверняка что-то скрывает. В ее жизни произошло нечто такое, что заставило ее разлюбить меня. Чует мое сердце, дело именно в этом. Да, я долго не давал о себе знать. Но ведь к подобному она уже привыкла, и потом, это вовсе не причина для разрыва.

Гарольд решил, что за вещами отправится к Саре именно сегодня, как бы поздно она ни вернулась с работы. Вернее, его не покидала надежда на примирение, на то, что при встрече Сара вспомнит, сколько прекрасных моментов они пережили вдвоем, осознает, что отказывается от своего счастья, и одумается...

Он позвонил ей на работу повторно около семи вечера. Сказал, что хочет приехать уже сегодня, в любое время, хоть ночью. Сара ответила, что будет ждать его в половине девятого. Несмотря на сухость и официальность ее тона, Гарольд обрадовался и добавил, что очень надеется на «благополучный исход их встречи». Сара пропустила эту фразу мимо ушей...

Ровно в восемь тридцать Гарольд, держа в одной руке красную розу на длинном стебле с большими темно-зелеными листьями, другой вставлял ключ в замочную скважину квартиры Сары. К этому моменту он уже убедил себя в том, что непременно все уладит — при помощи обещаний, извинений или просьб. В общем, любым способом. Он чувствовал, что если не сумеет этого сделать, то его уверенность в себе, так помогающая жить и работать, сильно пошатнется. Это его пугало.

Сара встретила его в прихожей: Взглянув ей в глаза, на ее улыбку, в которой сегодня не было ни тепла, ни готовности к поцелую, Гарольд ужаснулся. Возлюбленная не походила на себя прежнюю. Но в своей сдержанности и строгости выглядела не менее привлекательно и как будто светилась изнутри.

— Это тебе, — произнес Гарольд тоном, каким обращался к партнершам, играя самые трогательные из любовных сцен. — Ты ведь любишь розы.

— Спасибо.

Сара взяла цветок и лишь окинула его непродолжительным взглядом — не поднесла, как раньше, к лицу, не поводила по прохладным лепесткам своим аккуратным носиком. Самым пугающим в ее поведении было то, что держалась она на удивление невозмутимо, не старалась показать, что обижена, что жаждет мести.

— Твои вещи я уже собрала. Вот здесь все — и рубашки, и туфли, и одеколон, и любимая кружка, и бритва. — Она кивнула на сумку, потом бесстрастно, как будто приняла какое-то лекарство, противодействующее чарам Гарольда, посмотрела ему в глаза. — Отдай мне, пожалуйста, ключ.

Совершенно обескураженный ее поведением, он, не чувствуя руки, машинально вынул из кармана ключ и протянул ей.

С ней точно что-то произошло, подумал Гарольд, охваченный паникой. Что-то из ряда вон выходящее. И я непременно выясню, что именно. Выясню, чего бы мне это ни стоило.

За полторы недели переписки с Николасом Сара настолько к ней привыкла, что уже не представляла жизнь без нее. И хотя о внешности своего загадочного интернет-друга она до сих пор не имела представления, знала о нем теперь очень многое. Письма Николаса отличались грамотностью и лаконичностью. На большинство затрагиваемых вопросов он смотрел с юмором, по любому поводу имел свое мнение.

Саре нравилась его неординарность. Нравилось и то, что он не торопится пригласить ее на свидание, не просит прислать фотографию, номер телефона. Это придавало их отношениям все больше загадочности и сильнее заинтриговывало.

Естественно, мысль о том, что ее друг может оказаться либо очень некрасивым, либо физически неполноценным, не раз приходила Саре на ум. Но не особенно пугала. Во-первых, потому, что, будучи психологом по образованию и тщательно анализируя письма Николаса, она склонялась к мнению, что имеет дело с человеком, не страдающим комплексами. Во-вторых, каким бы он ни оказался, ее никто не заставляет становиться его любовницей. А общаться с ним ей нравилось, как ни с кем другим, и она хотела, чтобы их дружба не прекращалась...

Встретиться Николас предложил по прошествии двух недель. Сара, любопытство которой достигло предела, естественно, сразу же согласилась.

Накануне долгожданной субботы, в пятницу вечером, к ней приехала сестра.

— Ну и намучилась же я с этими нянями! — воскликнула она, едва переступив порог. — Ты представить себе не можешь, Сара! Я думала найму первую же кандидатку и сразу же займусь поиском работы. Не тут-то было!

— Может, сначала поздороваемся? — спросила Сара, умиленно рассматривая свеженькое, розовощекое лицо Патриции.

— Ах, да! Конечно.

Сестры обнялись и расцеловали друг друга в обе щеки.

— Пойдем в кухню, — сказала Сара. — Выпьем чайку. У меня есть обалденный мандариновый джем.

— Здорово! — воскликнула Патриция, с детства отличавшаяся особенностью радоваться даже самым обыкновенным на первый взгляд вещам.

Пока Сара заваривала чай и накрывала на стол, сестра многословно и эмоционально делилась с ней впечатлениями о затянувшемся процессе выбора няни.

— Понимаешь, миссис Джексон, та, которую нам порекомендовала одна мамина знакомая, вроде бы и неплохая женщина, — затараторила она, не успев опуститься на один из деревянных стульев с двумя широкими перекладинами на спинке и саблевидными ножками. — Но говорит довольно неграмотно и, насколько я поняла, придерживается в воспитании детей каких-то доисторических правил. В общем, провожая ее, я пообещала, что свяжусь с ней позднее, а на следующий день позвонила и сказала, что мы наняли другого человека. — Патриция тяжело вздохнула. — На самом деле мы на тот момент, естественно, никого еще не наняли. Я всего лишь связалась с агентством, специализирующимся на подборе профессиональных нянь, и попросила прислать одну из них для собеседования.

Она в подробностях рассказала, как разговаривала с первой, второй, третьей и четвертой претенденткой, как остановила выбор на пятой. Сара внимательно слушала, едва заметно улыбаясь, — общение с сестрой всегда вызывало в ней прилив положительных эмоций.

— За это время я страшно вымоталась, — заключила Патриция, сделав глоток чаю. — И целых два раза поругалась с Эрни.

— Ого! — удивилась Сара. — Он-то здесь при чем?

— Ни при чем. Но участия в этой эпопее не принимал никакого. Мучиться пришлось мне одной!

Сара хмыкнула.

— Но ведь Эрни работает. Не мог же он ради того, чтобы выбрать няню, уволиться из «Фэшн тудей».

— Естественно, не мог, — ответила Патриция. — Оттого я и злилась. — На ее губах заиграла шаловливо-виноватая улыбка. — Кстати, как у тебя дела с Гарольдом? Я все хотела позвонить, но подумала, не стоит лишний раз бередить твою рану.

— С Гарольдом покончено, — произнесла Сара спокойно. — Я сказала ему, что хочу с ним расстаться, что мое решение окончательное и бесповоротное.

— А он? — поинтересовалась сестра.

— Он почувствовал себя оскорбленным, потом попытался все вернуть на круги своя: вечером того же дня явился ко мне с розой. — Сара скривила губы, повела бровью. — Цветок я, конечно, взяла, но о примирении даже заикнуться ему не позволила. Отдала вещи, забрала свои ключи. И... финита ля комедия!

— Все так просто? — Патриция недоверчиво склонила набок голову. Ее длинные волосы, стянутые на затылке в хвост, качнулись в сторону. — И как ты теперь себя чувствуешь?

Сара улыбнулась.

— Вполне нормально. Можно сказать, даже замечательно.

Патриция всмотрелась в лицо сестры. Сияющие радостным блеском, странно спокойные, даже довольные глаза; щеки, покрытые легким здоровым румянцем, растянутые в улыбке губы. Она покачала головой.

— Постой, постой. Что-то я ничего не понимаю. Ты расстаешься с парнем, по которому сохла два с лишним года, и чувствуешь себя при этом замечательно? Значит, ты либо нашла лекарство против душевных мук. Либо... — Патриция сощурила такие же синие, как у отца, глаза. — Либо нашла другого...

Сара рассмеялась.

— Не угадала. Хотя... — Ее лицо приняло загадочное выражение, и сестра, мгновенно уловив эту перемену, подалась вперед.

— Что — хотя?

— Даже не знаю, как тебе объяснить... — Сара смущенно улыбнулась, растерянно пожала плечами, а потом вдруг решительно кивнула. — А впрочем, я расскажу тебе все по порядку. По сути, это ужасно глупо, но именно благодаря этой глупости я пережила расставание с Гарольдом настолько спокойно.

— Не тяни! — взмолилась сгорающая от нетерпения Патриция.

— Ладно. — Сара набрала в легкие побольше воздуха. — В общем, в тот день, когда вы хотели пригласить нас с Гарольдом на пикник, проработав почти до вечера, я из чистого любопытства забрела на один сайт знакомств.

Лицо Патриции вытянулось, она сложила губы трубочкой, намереваясь что-то сказать, но Сара жестом остановила ее.

— Ничего не говори. Я сама удивлена своим поступком, — пробормотала она. — Только не подумай, что я воспылала желанием в тот же день найти нового возлюбленного. Если бы я поставила перед собой именно такую задачу, с ходу все равно ничего не добилась бы — я точно знаю.

— А какую же задачу ты перед собой поставила? — спросила Патриция недоуменно.

— Никакой, — честно призналась ее сестра. — Я просто принялась читать все анкеты подряд. Знаешь, сколько в них потешного и любопытного?

— Еще как знаю, — сказала Патриция. — Одна моя подруга, Джин, — может, помнишь? — буквально помешана на брачных объявлениях. Вот уже несколько лет выбирает себе подходящего парня, но пока безрезультатно.

Сара улыбнулась.

— Лично я никого не выбирала. Читала все, что люди пишут о желаемых партнерах и о самих себе, смотрела фотографии. — Она хихикнула. — Например, один парень, артист, уверен, что он приятный во всех отношениях красавец. Другой...

— Подожди, по-моему, ты сказала, что какая-то глупость помогла тебе пережить расставание с Гарольдом? — перебила ее Патриция, намазывая джем на ломтик хлеба.

— Да, сказала. — Сара поднесла к губам чашку и отпила чаю. — Так оно и было. Словом, в тот момент, когда я перечитала кучу анкет и уже перестала обращать внимание на такие детали, как рост, вес и прочее, мне на глаза попалось объявление одного человека... Николаса, как выяснилось позднее. В общем-то, не было в этом объявлении ничего особенного, но меня внезапно охватило желание ему ответить...

Она замолчала, уставившись на баночку с прозрачным оранжевым джемом. На ее губах опять появилась растерянная улыбка.

— И? — потребовала продолжения Патриция.

Сара вздрогнула, как будто забыла о присутствии сестры.

— Я написала ему письмо. И он ответил. Мы переписываемся вот уже две недели.

Патриция озадаченно сдвинула брови, о чем-то задумываясь.

— Завтра в первый раз встретимся, — добавила Сара.

— А ты уверена, что он явится на встречу? — неожиданно агрессивно заговорила Патриция. — Что поместил в анкете свою фотографию, а не чужую?

Сара улыбнулась шире, демонстрируя ряд ровных, белых, похожих на жемчужины зубов.

— В его анкете вообще не было фотографии.

Патриция моргнула.

— Хочешь сказать, что понятия не имеешь, как этот тип выглядит?

Сара покачала головой.

— Все это странно, согласна. Но, понимаешь, мне наша переписка почему-то доставляет уйму радости. А если бы мы потребовали друг от друга фотографии и только потом начали общаться, то наверняка не подружились бы так, как сейчас...

— Действительно, странно. — Патриция скорчила забавную рожицу, показывая, насколько сильно удивлена. — Джин первым делом просит всех, с кем связывается подобным образом, прислать фотографию. И тут же договаривается о встрече.

— В том-то все и дело! — Сара оживилась. — Такой вариант меня вряд ли устроил бы, есть в нем что-то искусственное, отталкивающее. Мы же с Николасом начали с завязывания дружбы, понимаешь? С нахождения общего языка.

— Ты же сама говорила, что самое важное при знакомстве — голос человека, манеры, выражение лица, — возразила Патриция, все еще хмурясь и о чем-то размышляя.

— Я и до сих пор так считаю, — с готовностью ответила Сара. — Но это если речь идет об отношениях любовных, о конкретном поиске мужа или жены.

— Неужели тебе совсем не важно, как этот Николас выглядит? — полюбопытствовала сестра.

Сара с каким-то загадочно мечтательным выражением уставилась в чашку.

— Даже не знаю...

— А если он окажется настоящим уродом? Или вдруг у него писклявый голос? Вы ведь и по телефону еще ни разу не разговаривали, я правильно понимаю?

— Правильно. — Сара подняла голову и серьезно посмотрела в глаза сестре. — Не волнуйся, Пат. Пусть он окажется каким угодно. Я не намереваюсь вступать с ним в любовную связь. Просто хочу, чтобы наша дружба продолжилась, вот и все.

Патриция поднялась со стула, взволнованно прошлась взад-вперед по кухне, оформленной в стиле кантри.

— А если он сумасшедший? — спросила она, останавливаясь у стола и опираясь на него руками. — Маньяк? Убийца? Как ты можешь быть уверена в том, что, отправляясь на встречу с ним, не подвергаешь себя опасности?

— Успокойся, Пат, прошу тебя, — произнесла Сара, кивая на опустевший стул. — Успокойся и сядь.

Патриция послушно вернулась на место.

— Быть уверенной, что не подвергаю себя опасности, общаясь с людьми, я не могу никогда, — размеренно заговорила Сара. — Сумасшедшие запросто могут оказаться и среди тех, с кем знакомишься не через Интернет, и среди сотрудников, работников магазинов, банков и прочих учреждений, с которыми постоянно имеешь дело. Так ведь?

Патриция пожала плечами и кивнула.

— В общем, ни о чем не переживай. Я встречусь с Николасом, посмотрю, что он собой представляет, и решу, как быть дальше. — Сара нагнулась и, как в детстве, легонько ударила кончиком пальца по вздернутому носу сестры. — Хватит хмуриться. Вот увидишь, ни в какую темную историю я не ввяжусь. Я ведь психолог, сумасшедшего сразу распознаю. Хотя, если судить по письмам, Николас никакой не сумасшедший.

— А вдруг тексты писем придумывает для него кто-то другой? — спросила Патриция.

— Перестань, — с улыбкой произнесла Сара. — Не выдумывай глупостей.

— Где вы с ним встречаетесь? И в котором часу?

— В кафе отеля «Эннесли-хаус» на Ньюмар-кетроуд. В пять. — Сара вопросительно изогнула бровь. — А почему ты спрашиваешь? Уж не надумала ли явиться туда в это же время?

— А что? — Патриция невинно округлила глаза. — Мы с Эрни придем пораньше, сядем за какой-нибудь столик и будем наблюдать за вами так незаметно, что никто ни о чем не догадается. Зато в случае необходимости сразу придем тебе на помощь.

Сара рассмеялась.

— Спасибо, Пат, но лучше не делайте этого. Представляю, как я буду себя чувствовать под вашим чутким наблюдением. Чего доброго расхохочусь в самый неподходящий момент.

Патриция глубоко вздохнула.

— Ладно, уговорила. Но пообещай, что в случае чего тут же нам позвонишь. Мы сразу приедем.

Сара опять засмеялась, но обещание сестре дала.

4

В субботу утром Сара планировала немного поработать дома. Но так и не села за компьютер. Писем от Николаса она сегодня не ждала, поскольку о месте и времени встречи они договорились еще вчера, а думать о работе никак не могла себя заставить.

От волнения, почище того, которое ей довелось испытать перед первым в своей жизни свиданием, у нее не получалось сконцентрировать внимание ни на чем. Сара включала и выключала телевизор в гостиной, брала и тут же откладывала книгу и журналы, варила кофе, наливала его в чашку и оставляла на столе нетронутым.

Конечно, о том, как выглядит Николас, какой у него голос и манеры, она не раз задумывалась, особенно сегодня, когда ей предстояло узнать ответы на все эти вопросы. Чаще всего он представлялся ей коренастым блондином, потому, наверное, что каждый вечер желал ей не «спокойной ночи», а «сладких снов», точно так же, как когда-то Бернард, ее первая любовь. Бернард был светловолосым, невысоким и широкоплечим.

О том, что ее таинственный друг может оказаться уродом или что она ему не понравится, ей не хотелось даже думать.

Время в эту субботу, как назло, тянулось невероятно медленно. Пару раз Саре даже показалось, что часы в кухне отстают или вообще сломались. Из дома она вышла, нарядившись в легкий костюм из облегающего фигуру топа и узкой юбки чуть выше колен, за час до назначенного времени, решив для успокоения нервов проехаться перед встречей по городу. Ноги уже не болели, и Сара рискнула обуть те же туфли от Балдинини, исключительно подчеркивающие изящество ее щиколоток...

В вестибюле отеля «Эннесли-хаус» было полно народу, когда в две минуты шестого, оставив «ровер» на парковочной площадке, Сара вошла туда. В уютном кафе на первом этаже ей доводилось бывать и раньше, поэтому она сразу направилась в нужном направлении. Туфли начинали жать, но Сара, утешавшая себя мыслью, что буквально через несколько минут усядется за столик, не обращала на дискомфорт внимания и ступала уверенно и грациозно.

Николас написал, что будет одет в светлый костюм, терракотового цвета рубашку и зеленый галстук. В руке — свежий выпуск «Индепендент».

Только бы он был уже здесь, взмолилась про себя Сара, входя в кафе. Ее сердце колотилось в ритме самбы, ладони слегка повлажнели от волнения и страха. Но выражение лица оставалось спокойным, как если бы она пришла сюда на встречу с подружкой, с которой видится чуть ли не каждый день.

За ближайшим к входу столиком сидел мужчина лет шестидесяти пяти с рыжими обвислыми усами и выцветшими бровями. Взглянув на усы, Сара похолодела. Это не он, быстро успокоила она себя. Костюм у Николаса светлый, а не черный, и должен быть галстук...

Ей сделалось вдруг так неловко, а ситуация показалась настолько комичной, что, если бы не подскочивший к ней молоденький официант, она бы удрала из кафе и навсегда выкинула Николаса из головы.

— Вы заказывали столик? — спросил официант, слегка поклонившись.

— Нет, но... — пробормотала Сара, — меня ждут.

Ей вдруг представилось, в какое положение она попадет, если никакого Николаса здесь не обнаружит. И к ее щекам прилила кровь.

— Могу быть вам чем-то полезен? — услужливо осведомился официант.

— Нет, спасибо. — Сара заставила себя как можно непринужденнее улыбнуться.

Официант ответил тоже улыбкой, еще раз поклонился и поспешил к появившейся на пороге пожилой паре.

Сара медленно, стараясь не выдать своим видом испытываемого замешательства, принялась рассматривать посетителей. Трое парней, разговаривающие на немецком, были явно туристами, проживающими в «Эннесли-хаус». Молодая чета с ребенком и две девушки с длинными распущенными волосами в счет не шли...

Внезапно Сара почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и посмотрела туда, где за дальним столиком сидел так откровенно рассматривающий ее человек.

В ту секунду, когда Сара увидела его, ей показалось, что на нее дыхнул огнедышащий дракон — так сильно запылали ее щеки, а в глазах вдруг защипало, как от яркого слепящего света. На мгновение она забыла, зачем пришла сюда и где именно находится, а опомнившись, окинула незнакомца внимательным взглядом. На нем были светлый костюм, терракотового цвета рубашка и зеленый галстук.

Сара медленно, будто во сне, перевела взгляд на «Индепендент» в его руке.

Она видела боковым зрением, как он улыбнулся, как приподнялся со стула и сделал ей знак свободной рукой, но не могла оторвать глаз от газеты, будто околдованная. Потом очнулась, мысленно приказала себе встряхнуться и посмотрела на его лицо.

Николас! — простучало в ее висках. Я почувствовала, как он на меня смотрит. Мистика...

С трудом заставив себя кивнуть и улыбнуться, Сара на ноющих от боли ногах подошла к его столику.

— Николас?

— Правильно. Здравствуйте, Сара. — Николас поднялся из-за стола и помог ей сесть.

В ее сознании одновременно пронеслась тьма мыслей. Его рост не меньше ста восьмидесяти пяти сантиметров. У него обалденный голос. Двигается он потрясающе уверенно и грациозно. Умеет ухаживать за дамами. Элегантен, пользуется отличным одеколоном... Просто не верится!

— Это какая-то мистика, — произнес Николас, садясь на место. — Как только я увидел вас в дверях, сразу понял, что вы и есть Сара.

Мистика, эхом отдалось в голове Сары. Я только что назвала происходящее этим же словом... Он умеет читать мысли? Или произошла именно та счастливая случайность?

Она посмотрела ему в глаза.

— Представляете, почувствовав на себе ваш взгляд, я тоже подумала, что столкнулась с мистикой. Вы, случайно, не телепат?

Николас покачал головой. Секунду-другую они молча смотрели друг на друга, потом в одно и то же мгновение уголок его рта пополз вверх, а ее губы дрогнули. Оба рассмеялись одновременно, и вместе с этим смехом к Саре пришло пьянящее расслабление.

Успокоившись, она посмотрела на лицо своего необычного друга более внимательно, улавливая теперь не только общее выражение, но и отдельные детали.

У Николаса был высокий лоб, не толстые, но и не узкие, плотно сжатые, как у людей волевых и решительных, губы, прямой нос и зеленые, умные и проницательные глаза. Когда Сара заглянула в них, по ее спине и рукам пробежал волнительный морозец, а в носу защекотало, как всегда при получении особенно ярких впечатлений.

— Кстати, по-моему, мы давно перешли на «ты», — заметил Николас.

— Верно. — Сара кивнула. — Просто... — Она развела руками и, не подобрав нужных слов, чтобы выразить, насколько необычным находит их знакомство, улыбнулась, обнажив ровные, как у старинных красавиц кукол Франсуа Гольтье, зубы.

— Просто мы познакомились весьма необычным образом, — озвучил Николас мысль Сары, с восторгом глядя на ее улыбку. — Хотя в наши дни подобные вещи не редкость.

Она повела бровью, не вполне соглашаясь. Ей все в этом знакомстве казалось диковинным, редкостным и необычным.

Было время традиционного чаепития. И когда к их столику подошел официант, оба заказали по чашке чаю, а к нему клубные сандвичи.

По прошествии нескольких минут стеснение и волнение Сары рассеялись как туман, и она почувствовала себя настолько комфортно, будто была век знакома с Николасом. Между ними завязалась оживленная беседа. Разговаривали на самые что ни на есть избитые темы, но увлеченно, остроумно, горячо — об Интернете, о погоде, об обстановке этого зала. Николас рассказал, как недавно встречался здесь же с однокашником, с которым не виделся пять лет. Сара вспомнила, как ужинала здесь со всей семьей — с родителями, Патрицией, Эрни и Бобби, когда тому исполнилось полгодика.

Ее новый знакомый держался непринужденно и в то же самое время строго придерживался общепринятых правил приличия. Причем с легкостью, как человек, получивший должное воспитание еще в раннем детстве. Когда он что-то рассказывал, Сара с интересом слушала и незаметно изучала каждую черточку его лица, мимику, жесты. И с каждой последующей секундой удивленно отмечала, что именно таким боялась его представить даже в самых смелых мечтах.

Николас не рассматривал ее беспардонно и не выражал своего к ней отношения, но по его взгляду, интонациям она догадалась, что тоже ему нравится. Но насколько сильно, определить было сложно. И, представляя, что их знакомство по той или иной причине может вдруг прерваться, Сара ощущала необъяснимый страх.

— Может, немного прогуляемся? — предложил Николас, когда с чаем и сандвичами было покончено. — Завтра, если верить прогнозам, погода испортится. Подышим воздухом, пока есть возможность.

Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась продолговатая ямочка, придавшая мужественному лицу чуть детскости.

Если бы не эта ямочка, Сара, мгновенно вспомнившая про свои туфли и ноющие ноги, быть может, и придумала бы достойный предлог для отказа. Но его улыбка сразила ее наповал.

— Конечно, давай прогуляемся, — пробормотала она.

— Может, ты куда-нибудь спешишь? — спросил Николас, очевидно уловив в ее голосе некоторую натянутость.

— Нет-нет, — торопливо ответила Сара, подумав вдруг, что если упустит этот шанс, то совершит наибольшую глупость в жизни. — Сегодня у меня выходной и нет никаких дел.

Когда принесли счет и Сара протянула к нему руку, Николас уверенным жестом остановил ее.

— Предоставь это право мне, — сказал он настолько спокойно и твердо, что у нее не возникло ни малейшего желания вступать в спор.

Они вышли на улицу и побрели по аллее.

Николас поведал, что именно в этой части города прошло его детство, и принялся рассказывать забавные истории о днях, давно минувших. Сара смеялась, хотя идти ей становилось с каждым шагом все труднее и труднее.

В какой-то момент о смехе пришлось позабыть. Слова спутника превратились для нее в монотонный гул, так как ноги уже невыносимо жгло, и от этого в голове мутилось.

Какая я дура, что напялила эти туфли, думала она, превозмогая адскую боль. Сейчас я упаду и не встану. О господи! И тогда он решит, что я ненормальная. И больше не захочет меня видеть. Ну и пусть, пусть! Я больше не могу...

Сара остановилась посреди аллеи, готовая снять чертовы туфли, пробормотать слова извинения, повернуться и босиком дойти до машины.

Николас прервал рассказ на полуслове.

— В чем дело? Ты плохо себя чувствуешь? — озабоченно спросил он.

— Нет! — выпалила Сара, энергично мотая головой. — То есть... — Она густо покраснела и посмотрела на туфли, мысленно проклиная их. — То есть да...

Николас, до настоящего момента не пытавшийся к ней прикоснуться, уверенно взял ее под руку и направился к ближайшей скамейке. Сара, которой не оставалось ничего другого, попыталась последовать за ним. Но ногу при первом же шаге опалило нещадным пламенем, и, ослепленная болью, она вскрикнула и вцепилась в руку Николаса, останавливая его.

Ни о чем не спрашивая, он бережно и с легкостью подхватил ее на руки, донес до скамейки и усадил. И, лишь дав ей прийти в себя, спросил, присев перед ней на корточки:

— Что с тобой? Чем я могу помочь?

Сара посмотрела на его взволнованное лицо с не такими яркими, как у Гарольда, чертами, но гораздо более мужественное и выразительное, и от осознания того, что так по-глупому все испортила, нервно рассмеялась.

— Сара, — озадаченно произнес Николас, — в чем дело?

Она оборвала идиотский смех, горько вздохнула и, уставившись на свои руки, с видом обреченного на погибель человека заговорила:

— Наверное, это покажется тебе странным... Видишь ли... у меня новые туфли. В первый раз я надела их пару недель назад и, как это всегда со мной случается, натерла ноги. А сегодня, совсем не подумав о том, что после кафе нам захочется прогуляться, снова...

Николас, не дослушав, осторожно обхватил щиколотку своей изнывающей от боли спутницы, снял злополучную туфлю и посмотрел на стертую до крови пятку.

— Разве так можно, Сара? — воскликнул он, ахнув. — У тебя такие ноги, а ты их не щадишь!

«У тебя такие ноги» — эхом прозвучало в голове Сары. И в груди, несмотря на приключившуюся беду, все замерло от невыразимой радости.

— Мне не везет с обувью, — торопливо произнесла она, испугавшись, что Николас угадает ее мысли. — Я вечно с ней мучаюсь...

Николас взглянул на нее с добродушным укором так, как смотрят на допустивших досадный промах малышей, покачал головой и деловито снял туфлю и со второй ее ноги.

— Позволь мне позаботиться о тебе, ладно? — произнес он таким тоном, будто собирался осуществить свое намерение независимо от ее ответа.

Сара медленно кивнула, смущенно прикидывая в уме, что последует дальше.

Николас вручил ей туфли, поднял на руки и с легкостью, словно нес не взрослую женщину, а пушинку, зашагал к отелю.

От него потрясающе пахло. Сара едва удерживалась, чтобы не обхватить рукой его мускулистую шею, чтобы не прикоснуться к ней губами.

Как странно, думала она, стараясь смотреть в сторону. Еще две недели назад я думала, что на свете не существует мужчины, способного возбудить меня сильнее, чем Гарольд. А теперь...

На роскошный, отполированный до блеска черный «остин-мартин» она обратила внимание, еще когда припарковывала свой «ровер». Уставилась на него и сейчас, сообразив, что Николас несет ее прямо к нему.

— Подожди, Николас! — воскликнула она, окончательно тушуясь. — Моя машина стоит вон там, во втором ряду справа. Я буду тебе очень признательна, если ты донесешь меня до нее, а дальше я сама... — И замолчала, поняв, что Николас и не думает реагировать на ее слова.

Он ответил лишь, когда они оба уже сидели в «остин-мартине».

— Мы ведь договорились, Сара: я позабочусь о тебе. Только, пожалуйста, не стесняйся и не мешай мне. Хорошо?

Снова обескураженная его спокойным, но категоричным тоном, Сара молча кивнула.

— Вот и прекрасно.

Николас достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон и набрал какой-то номер. Ему ответили незамедлительно.

— Доктор Фрэнк, здравствуйте. Это Баррет. У вас найдется несколько свободных минут?

По-видимому, доктор ответил «да».

— Одной моей знакомой требуется помощь, — объяснил Николас. — Сильно натерла ноги туфлями от Баддинини.

Сара окинула его недоуменным взглядом. Она, естественно, сразу отметила, что одет он с иголочки и что его одежда и туфли высшего качества и дорогие. Тем не менее очень удивилась, услышав сейчас, насколько точно в его памяти отложилось имя создателя обуви. Ее изумление усилилось, когда на очередную реплику собеседника он ответил:

— Да, вы не ослышались. Она моя знакомая и натерла ноги. Надеюсь, в последний раз в жизни.

Что все это значит? — недоумевала Сара, теряясь в догадках. Как странно... И как, черт возьми, приятно! Как интригующе!

— Спасибо. Мы приедем минут через пятнадцать, — сказал Николас, поворачиваясь к Саре и подмигивая. — Сейчас твои ноги обработает чудесный доктор, которому я доверяю как самому себе, — добавил он, убрав телефон и заводя двигатель.

Сара уставилась на него в ошеломлении.

У нее были любящие родители, внимательные сестра и зять, но воспитывалась она в строгости и — с раннего детства привыкла к самостоятельности. Парни, которые ухаживали за ней до встречи с Гарольдом, отличались умом и порядочностью, но были слишком молодыми или просто неспособными настолько уверенно и решительно опекать ее. С Гарольдом она вообще чувствовала себя мамашей — более мудрой и лучше приспособленной к жизни, обязанной нести за него ответственность. Заботливость Николаса потрясала ее.

Поражало и его намерение из-за каких-то стертых пяток везти ее к врачу. Столь пустяковую, хоть и изрядно надоевшую ей проблему она решала обычно элементарно — при помощи пластыря.

— С доктором Фрэнком я знаком лет десять, — сказал Николас. — Отличный специалист, прекрасный человек.

— Послушай, Николас... — От неловкости Сара кашлянула. — Прошу тебя, не надо так беспокоиться обо мне. И доктора Фрэнка отвлекать тоже не надо. Сегодня выходной, мало ли чем он сейчас занимается. Может, принимает гостей или смотрит телевизор.

Николас, улыбаясь, вывел машину на дорогу.

— Суббот для доктора Фрэнка не существует, Сара. Он сейчас не дома, а на работе. Мы едем к нему в больницу. К тому же не думаю, что мы отнимем у него много времени. Наша проблема не столь серьезна.

От того, что он назвал ее беду «нашей», в груди Сары разлилось приятное тепло, но она предпочла не заострять на нем особого внимания.

— Вот именно! Подумаешь, стертые пятки! Мне бы только добраться до дома, а там я заклею их пластырем.

— Сара, не спорь, — негромко, но не терпящим возражения тоном ответил Николас. — Доктор Фрэнк обработает твои раны, чтобы они не болели и быстрее зажили. С такими ногами, как у тебя, надо обращаться с особой бережностью, — добавил он совсем другим, мягким, чуть ли не нежным голосом.

Тепло, заполнившее грудь Сары, превратилось в обжигающий огонь, мгновенно распространившийся по всему телу. От неловкости, смешанной с радостью, она опустила длинные ресницы и не посмела продолжить спор...

Они подъехали к светлому зданию больницы менее чем через четверть часа. Николас вылез из машины, обошел ее спереди, открыл дверцу со стороны Сары и опять взял ее на руки. Та сильнее смутилась.

Если у «Эннесли-хаус» ей было не до стеснения, то сейчас, когда боль поутихла, представляя, как он внесет ее в здание больницы, она чуть не умирала от стыда.

— Николас... — начала Сара еле слышно.

— Спокойно, — ответил он. — Обхвати меня рукой за шею, так тебе будет удобнее.

Сара глубоко вдохнула, втягивая в себя волнующий аромат Николаса, и чуть подрагивающей рукой обняла его за шею, к которой так мечтала прикоснуться. На его лицо она умышленно не смотрела, но увидела краем глаза, как он плотнее сжал губы.

Ее охватило вдруг нестерпимое желание никогда не убирать руки с его шеи. А еще захотелось, чтобы он нес ее вот так нескончаемо долго куда угодно, хоть на край света.

Патриция боялась, что Николас окажется ненормальным, а это я чокнутая, усмехнулась про себя Сара.

Он отпустил ее лишь в кабинете врача. Усадил на мягкую, покрытую белоснежной простыней кушетку у окрашенной в песочный цвет стены.

— Итак, вы и есть пострадавшая? — спросил доктор Фрэнк, глядя на Сару внимательными добрыми глазами.

— Да, — ответил за нее Николас. — Познакомьтесь: Сара...

— О’Нейл, — поспешно подсказала она, еще ни разу до настоящего момента не называвшая Николасу свою фамилию.

Он многозначительно улыбнулся ей. И, вновь увидев на его щеке продолговатую ямочку, Сара тоже расцвела улыбкой.

— Это Сара О’Нейл, доктор Фрэнк. — Николас посмотрел на врача, потом опять повернулся к Саре. — Сара — доктор Фрэнк.

— Очень приятно, — сказала она.

— Мне тоже. — Доктор Фрэнк потер руки. — Что ж, давайте осмотрим ваши ножки.

Николас кивком показал обоим, что удаляется в коридор, и вышел.

Врачей Сара не любила с тех пор, как в возрасте восьми лет в самый неподходящий момент — весь ее класс как раз уезжал на фестиваль народного творчества в Эдинбург — попала в больницу с двусторонним воспалением легких. Но сегодня и кабинет, оформленный в мягких бежевых тонах, и врач с добрыми, глубоко посаженными глазами под седеющими бровями, и даже наполняющий воздух запах лекарств показались ей не отталкивающими, а весьма приятными.

Доктор Фрэнк осмотрел ее ноги, осторожно смазал раны одной жидкостью, потом другой и заклеил каким-то особым пластырем.

— Вот и все. Скоро заживет, — сказал он отечески мягким тоном, доставая из шкафа маленькую прозрачную баночку. — Возьмите эту мазь и смажьте пятки на ночь.

— Спасибо. — Сара взяла баночку и хотела было подняться с кушетки, но вспомнила, что оставила туфли в машине, и растерянно пожала плечами.

Доктор Фрэнк, поняв, в чем ее проблема, улыбнулся, подошел к двери и, выглянув в коридор, позвал Николаса.

— Забирай свое сокровище, — сказал он. — И проследи, чтобы подобное больше не повторялось.

— Непременно, — ответил Николас, вновь поднимая Сару на руки.

Сара, потрясенная тем, что врач назвал ее сокровищем Николаса, а еще больше тем, что тот воспринял это как нечто само собой разумеющееся, даже не попыталась сопротивляться.

— Спасибо, доктор Фрэнк, — сказал Николас.

Все трое обменялись прощальными фразами. И Николас, бережно прижимая к себе свою ношу, направился к выходу.

— Ну и намучился же ты со мной, — сказала Сара, когда он опять усадил ее на переднее сиденье своего «остин-мартина». — Испортил себе выходной.

Николас, сев за руль, как-то странно посмотрел на нее и улыбнулся краешком рта.

— Для меня это не мука, а удовольствие, поверь.

Сара усмехнулась.

— Да уж! — Она подумала, что должна как можно быстрее освободить его от своего общества, чтобы больше не вынуждать таскать ее повсюду на руках. — Если тебе не трудно, отвези меня домой. Я живу совсем недалеко. За машиной я съезжу завтра.

— Но ведь ты сказала, у тебя на сегодня не запланировано никаких дел? — Николас прищурился.

— Правильно, не запланировано.

Сара взглянула на него вопросительно, не понимая, к чему он клонит. Продолжать гулять или ехать куда-нибудь ужинать она со своими залепленными пластырем ногами все равно не могла.

— Тогда позволь мне сделать все, что я задумал, решив позаботиться о тебе, — сказал Николас, заводя мотор.

Сара непонимающе покачала головой.

— Что ты имеешь в виду?

Николас, не поворачиваясь к ней, лукаво улыбнулся.

— Скоро узнаешь. Тебе понравится, можешь не сомневаться.

— Что понравится? — спросила окончательно сбитая с толку Сара.

— Скоро узнаешь, — повторил Николас.

Она вздохнула и больше ни о чем не стала его расспрашивать. Странно, но, доверившись этому, по сути, совершенно незнакомому человеку, она не испытывала ни тени страха. Напротив, несмотря на смущение, пребывала в каком-то удивительном состоянии полной гармонии с собой и окружающим миром и ясно чувствовала, что вступает в новый, самый главный и счастливый этап своей жизни.

5

В огромный обувной центр, с затемненными витринами, сквозь которые замысловатые сверкающие люстры из хрусталя выглядели кофейными, Сара так ни разу и не отважилась заглянуть за все три года его существования. Здесь обувь ведущих производителей мира покупали избранные, так называемые сливки общества.

Не то чтобы Сара причисляла себя к низшим, несостоятельным жителям города. Родилась она во вполне обеспеченной семье, никогда ни в чем не нуждалась, в свое время получила прекрасное образование, а теперь прилично зарабатывала. У нее была просторная квартира, обставленная так, как ей того хотелось, одевалась она со вкусом и любила качественные вещи простого покроя, хотя никогда не жаждала роскоши и не завидовала более богатым людям...

Николас остановил «остин-мартин» у обувного центра, причем не на стоянке, а на специальной площадке во внутреннем дворе, где помещалось не более трех машин. И Сара напряглась, не зная, что и думать. События развивались самым непредвиденным для нее образом.

Ее спутник с невозмутимым видом взялся за ручку дверцы, собираясь выйти.

— Николас! — остановила его Сара. — Подожди. Объясни, пожалуйста, что ты намереваешься сделать. Зачем ты привез меня к этому магазину? Почему остановил машину именно здесь, а не на стоянке?

Зеленые глаза Николаса оживленно блеснули.

— Я хочу сделать тебе маленький сюрприз.

— Сюрприз? — Сара растерянно захлопала ресницами, судорожно соображая, как ей выпутаться из затруднительного положения, и одновременно пыталась угадать, что именно задумал Николас. — Гмм... — Она вытянула перед собой руки, желая этим жестом попросить его отказаться от своей затеи. — Меня очень тронула твоя забота, честное слово. Признаюсь, никто еще не пекся обо мне так, как ты... Но в этот магазин я идти не хочу, извини...

— Почему? — Лицо Николаса напряглось, он впился взглядом в глаза Сары, как будто уловил в ее словах какой-то обидный для себя тайный смысл. — Тебе не нравится этот магазин? Ты считаешь, что его следует в чем-то изменить?

Его пытливый тон, сосредоточенность, внезапно появившаяся в выражении лица, заставили Сару насторожиться.

— Следует ли что-то изменить в этом магазине или нет, я не знаю, — медленно, взвешивая каждое слово, произнесла она. — Потому что ни разу в нем не была...

— А почему? — спросил Николас. — У тебя никогда не возникало желания его посетить? Или ты сомневаешься, что среди предлагаемой в нем обуви можно найти что-то стоящее?

Сара нервно рассмеялась.

— Нет. Просто знаю, что эта обувь мне не по карману... Хотя зарабатываю я вполне достаточно и могу позволить купить себе все, в чем нуждаюсь, — поспешно добавила она, гордо приподнимая изящный подбородок.

Лицо Николаса смягчилось. Он посмотрел на Сару изучающим, любующимся взглядом и улыбнулся.

— Ты удивительная женщина, Сара. Я даже не сомневаюсь, что ты в состоянии купить себе все, в чем нуждаешься. Но мне очень хочется сделать тебе приятное. Можно?

Он лукаво сощурился и выжидающе посмотрел на Сару. Она, чувствуя, что отказать ему просто не в силах, чуть приподняла и опустила покатые плечи.

— А что потребуется от меня? — спросила Сара.

— Ничего. — Николас воодушевленно вскинул руки. — Я просто внесу тебя в магазин, а...

— Нет! — поспешно возразила Сара, моментально представив, как сильно смутится, если позволит Николасу внести себя в этот роскошный обувной центр. — Если я и войду в него, то сама.

Она наклонилась и принялась осторожно надевать на ноги лежащие на полу туфли.

— Но ведь тебе будет больно! — встревоженно воскликнул Николас.

— Сейчас, когда у меня на пятках пластырь, может, и не будет, — ответила Сара. В данный момент она могла думать лишь об одном: о необходимости избежать чудовищной неловкости, в которую неминуемо попадет, если вновь окажется на руках у Николаса.

Решительным движением открыв дверцу, Сара вышла из машины, осторожно ступила на землю и сделала несколько шагов. В ногах, приятно расслабившихся после посещения доктора Фрэнка, застучали тупые молоточки, но сильной боли больше не было.

— Ну как? — спросил Николас, выскочивший следом и подлетевший к ней с явным намерением в случае необходимости поддержать.

— Вполне терпимо, — ответила Сара как можно более бодрым голосом. — Доктор Фрэнк — волшебник.

Николас довольно улыбнулся.

— Я же сказал, что доверяю ему как самому себе. — Он потер ровно подстриженный затылок и добавил: — Даже, наверное, больше, чем себе.

Сара хихикнула.

— Пошли? — Николас кивком указал на служебный вход в здание — стеклянной двери из такого же, как витрины, затемненного стекла.

Сара мгновение поколебалась и, набравшись храбрости, кивнула в ответ.

Николас шел к магазину медленно, постоянно поглядывая то на ноги идущей рядом женщины, то на ее лицо, готовый в любую секунду оказать ей помощь. Но Сара, хоть и двигалась очень осторожно, старалась выглядеть спокойной и ни в какой помощи не нуждающейся.

Обстановка обувного центра приятно ее поразила. Интерьер, хоть и был рассчитан на самых состоятельных жителей города, не подавлял роскошью и сочетал в себе элегантность, изящество и прекрасно продуманный колорит. Все это Сара сразу же подметила своим художественным взглядом.

— Как красиво, — пробормотала она, и лицо Николаса, выжидательно смотревшего на нее, просияло.

— Тебе правда нравится? — спросил он.

— Правда, — ответила Сара.

— Здорово!

Чему он радуется? — думала она, рассматривая виднеющиеся сквозь огромные дверные проемы полки с обувью. И что собирается сделать? Подарить мне парочку галош, чтобы я носила их и больше никогда не попадала в переделки, подобные сегодняшней? Или же... Или какие-нибудь супердорогие туфли? О нет! Я все равно их не приму! Ни за что на свете! В крайнем случае, если никак не смогу отвертеться, заплачу за них сама... И вообще, какое отношение он имеет к этому магазину? Является его владельцем? Или сыном владельца? Боже! Ну и история! Почему я не послушала Пат и не отказалась от этой встречи? Почему? Так мне и надо...

Они пересекли просторный холл с фонтаном посередине, поднялись на стеклянном лифте на третий этаж и вошли в один из залов.

Стройные девушки в приталенных шафранных жакетах и коротких юбочках — даже те из них, которые в это мгновение разговаривали с посетителями, — как по команде повернули головы и, увидев Николаса, заулыбались.

Саре стало не по себе. Она с замиранием сердца проследила взглядом за своим провожатым, шагнувшим к ничем не занятой яркой блондинке... И чуть не провалилась сквозь землю от стыда, когда он принялся рассказывать ей о том, как «его знакомая натерла себе ноги».

— Будь добра, Дженни, подбери для мисс О’Нейл что-нибудь удобное для сегодняшнего вечера... — Он повернулся к Саре и спросил:

— Ты ведь носишь туфли без каблуков и танкеток? Даже не туфли, а, скажем... сабо?

Сара пожала плечами, прикидывая, сколько денег будет вынуждена потратить на эти сабо.

— Ношу.

— Отлично. — Николас вновь взглянул на Дженни. — Значит, подбери, пожалуйста, для мисс О’Нейл сабо и какие-нибудь туфли взамен этих. — Он кивнул на ноги Сары, которая, — услышав его последние слова, пришла в ужас. — Обрати внимание на то, как эта модель подчеркивает изящество ее щиколотки и голени, — произнес он деловым тоном. — Постарайся найти что-нибудь подобное. И, само собой, идеально подходящее для ее ног.

— Хорошо, мистер Баррет! — весело прощебетала Дженни.

— Доверяю тебя прекрасному специалисту, — сказал Николас, повернувшись к Саре. — Во второй раз за сегодняшний вечер. Мои люди — проверенные, ни о чем не волнуйся. А я ненадолго отлучусь. С твоего позволения. — Он взглянул на Дженни. — Если что, я у себя.

«Мистер Баррет» — вновь и вновь стучало где-то в затылке Сары, пока она на одеревеневших ногах шла за улыбающейся Дженни к пуфику, обитому мягкой тканью такого же, как костюмы девушек, шафранного цвета. Почему я не вспомнила, кто такой Николас Баррет, еще в машине, когда он назвал себя доктору Фрэнку? Почему сразу не сообразила, с кем имею дело?

Этот человек явно не любил, чтобы его изображение мелькало на страницах газет и журналов, тем не менее о нем много говорили и писали. Он владел этим обувным центром и несколькими модными бутиками, снабжая элиту Норуича товаром экстра-класса...

Дженни ненавязчиво и быстро изучила обувь и наряд Сары, предложила ей сесть, осторожно сняла с ее ног туфли и измерила длину ее стопы и подъем. Сара наблюдала за ней, сосредоточенно гадая, чем закончится эта игра, принявшая столь неожиданный поворот.

— Обещаю, наша обувь придется вам как раз по ноге, — сказала Дженни. — Я подберу для вас несколько вариантов. В мое отсутствие можете полистать журналы. — Она плавным движением руки указала на разложенные на низком зеркальном столике издания в глянцевых обложках.

— Спасибо, — пробормотала Сара, кивая.

Дженни, кокетливо покачивая бедрами, удалилась. Оставшись одна, Сара медленно подняла руки и приложила ладони к горячим, как прогретые южным солнцем камни, щекам.

Что мне делать? — в панике подумала она. Может, пока не поздно, сбежать? Нет, на своих больных ногах далеко я не уйду и поставлю себя в еще более нелепое положение. Проклятье! Проклятье!..

Она беспомощно опустила руки на колени и огляделась по сторонам. Продавщицы, которые, как оказалось, все это время с любопытством ее рассматривали, стали суетно отворачиваться.

За кого они меня принимают? — со смешанным чувством досады и злости размышляла Сара.

За любовницу своего босса? За его очередное увлечение? Считают, что двумя парами туфель он покупает меня? Какая мерзость! Нет, надо сбежать. Черт с ними, с ногами, поболят и перестанут!..

Она решительно поднялась с пуфика как раз в тот момент, когда в зал откуда-то из внутреннего помещения вошла Дженни с несколькими коробками в руках.

— Устали меня ждать? — извиняющимся тоном спросила она. — Простите, быстрее не получилось.

Сара натянуто улыбнулась и не нашлась, что ответить.

Впрочем, Дженни и не ждала, что на ее слова как-то отреагируют. Поставив коробки на пол возле пестрого коврика, она открыла первую из них и извлекла пару сабо — нежно-лимонного цвета, идеально подходящих к костюму Сары и по тону и по стилю.

— На сегодняшний вечер я бы порекомендовала вам их, — сказала она. — Примерьте. Если не подойдут, я предложу вам кое-что еще.

Сара, огорченная тем, что попытка к бегству не удалась, почти машинально сунула ноги в услужливо поставленные перед ней сабо. Даже в своем расстроенном состоянии она не могла не заметить, насколько они мягкие и удобные.

— Чудесно, — невольно сорвалось с ее губ.

— Нравится? — спросила Дженни обрадованно.

Сара бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале — и вмиг забыла о многочисленных злоключениях, обрушившихся на нее сегодня. На ее ногах красовались настоящие произведения искусства.

— Очень, — прошептала она, улыбаясь теперь абсолютно естественно.

— Я сразу решила, что именно они придутся вам по вкусу, — пропела Дженни мелодичным голоском. — На другие не хотите взглянуть?

Сара, не задумываясь, покачала головой.

— Хорошо, — ответила Дженни. — Тогда перейдем к туфлям. Начнем, пожалуй, опять с наиболее подходящих. Надеюсь, они вам тоже понравятся.

Она взяла вторую снизу коробку, открыла ее и достала туфли, очень похожие на туфли Сары, — тоже кремовые и изящные. Различие состояло в одном: на ногах они сидели так, будто создавались специально для нее, Сары.

— Без пластыря будет еще удобнее, — произнесла Дженни, окидывая ноги клиентки оценивающим взглядом.

— О! Как раз то, что надо! — раздался со стороны входа баритон Николаса. — Согласна, Сара?

Сара посмотрела ему в глаза, желая мысленно передать ему, что наконец догадалась, кто он такой, и что чувствует себя препаршиво. Их обмен взглядами продолжался секунды три.

— Согласна, — ответила она медленно, стараясь сохранять спокойствие.

— Дженни, ты молодец! — Николас по-дружески похлопал продавщицу по плечу. — А сабо?

— Вот. — Дженни придвинула к ногам Сары отставленные в сторону сабо.

— Тоже неплохо. Тебе они понравились?

Николас посмотрел на Сару. И она отчетливо увидела в его взгляде не то мольбу, не то извинение... В общем, ответ на ее немой упрек. Ей стало его немного жаль.

— Понравились, — ответила она.

— Я очень рад. — Николас улыбнулся той самой улыбкой, которая придавала ему детскости, и Сара, уже собравшаяся с духом перед тем, как произнести очередную фразу, почувствовала себя преступницей.

— Сколько с меня? — спросила она негромко, но довольно твердо.

Николас качнул головой, как будто подумал, что ослышался. Улыбка медленно сползла с его губ.

— О чем ты? — пробормотал он с недоумением. — Я ведь сказал, что хочу сделать тебе подарок. Прими их и носи с удовольствием... Если они и вправду тебе понравились...

— Конечно, понравились, — произнесла Сара настолько мягко, насколько смогла при данных обстоятельствах, решив сгладить неловкость ситуации и возобновить этот разговор позднее, когда они останутся наедине.

— Переобувайся, — сказал Николас, кивая на сабо. — В них тебе будет удобнее.

Сара без слов подчинилась. Дженни положила обе пары туфель в фирменные пакеты и, пожелав хозяину и его знакомой всего доброго, направилась к одному из посетителей.

— Пойдем? — спросил у Сары Николас. Она ответила кивком и первым уверенным шагом — благо теперь в ногах не стучало и не жгло — вышла из зала.

Едва очутившись на улице, прогретой теплым вечерним солнцем, она повернулась к Николасу и посмотрела на него строго и с укором.

— Почему ты не предупредил меня, Что это твой магазин? Почему поставил в столь ужасное положение? — жестко, недружелюбно спросила Сара, давая выход накопившемуся в душе негодованию.

Николас поднял руку, останавливая ее.

— Предлагаю сесть в машину и поговорить спокойно, — сказал он по обыкновению невозмутимо, но категорично.

— Хорошо.

Сара послушно подошла к «остин-мартину» и уселась на свое место, скрестив руки на груди.

— Во-первых, ты тоже не сообщила мне, кем работаешь и где, — заговорил Николас, как только закрыл за собой дверцу. — Так ведь?..

У Сары все клокотало внутри. И, вместо того чтобы согласиться со справедливостью сказанных им слов, она лишь нервно дернула плечом и ничего не ответила.

— Во-вторых, мне действительно всем сердцем захотелось сделать тебе приятное, облегчить твои страдания, — продолжил Николас, поняв, что она не собирается возражать. — Я знал, что смогу это сделать. — Он выдержал непродолжительную паузу. — И потом эти сабо и туфли практически ничего мне не стоят.

Сара хмыкнула.

— Хочешь похвастаться передо мной тем, что сказочно богат? — произнесла она с едкой иронией. — Напрасно. Я на деньги не падкая.

На скулах Николаса заходили желваки. Веки немного опустились так, что из-за не очень длинных, но густых черных ресниц было невозможно увидеть, каким стало выражение его глаз. О том, что оно изменилось, Сара догадалась.

— Я сразу понял, что на деньги ты не падкая, — произнес он по-прежнему спокойно, но как-то отстраненно, отчего Саре сделалось тошно. — Это-то мне и понравилось в тебе. Наряду со многим другим. Куда тебя отвезти?

Его вопрос — простой и не обидный — подействовал на Сару как звучная пощечина. Она вдруг поняла, насколько неправильно повела себя, начав выяснять отношения, и густо покраснела.

Пусть отвезет меня домой и больше со мной не мучается, подумала Сара, терзаемая угрызениями совести. Мне будет больно с ним расставаться, но я заслужила это наказание. Может, наконец-то чему-нибудь научусь...

— Отвези меня, пожалуйста, домой. — Тихо, не поднимая глаз, она назвала адрес.

Николас молча завел машину и вскоре уже остановился перед домом Сары.

Всю непродолжительную дорогу она мечтала побыстрее очутиться в своей квартире, где могла в одиночестве зализывать новые раны. А теперь вдруг замешкалась, вконец растерянная, объятая жуткой тоской.

Николас как будто обрадовался ее колебанию. Повернулся и посмотрел на нее с благодарностью и нежностью. Она, уставившаяся на свои руки, не могла видеть выражения его глаз, но чувствовала на себе его выразительный взгляд.

Несколько минут они сидели молча. Тишину нарушил Николас.

— Я очень рад нашему знакомству, Сара, — произнес он слегка охрипшим, по-видимому, от волнения голосом. — О сегодняшнем вечере буду часто вспоминать.

У нее перехватило дыхание, а к глазам подступили горячие слезы. То были слезы отчаяния — слова Николаса, хоть и бесконечно приятные, показались ей прощальными.

Боясь проявить перед ним слабость, Сара выдавила из себя «спасибо за все», онемевшей рукой открыла дверцу, сжимая во второй фирменные пакеты обувного центра, вышла из машины и быстрым шагом, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег, устремилась к подъезду.

6

Она не помнила, как поднялась на третий этаж, как открыла дверь и вошла в квартиру. Каким образом очутилась в гостиной на диване с подушками. От беспомощности, отчаяния и безысходности ее всю трясло, лицо было влажным от слез, грудь сдавливали рыдания.

И Сара не выдержала. Она долго безутешно плакала, размазывая по щекам тушь, теребя тщательно уложенные рыжие волосы. В ее голове кружились обрывки мыслей, фрагменты воспоминаний о таком потрясающем и настолько неудачном сегодняшнем вечере.

Ничего не получается, ничего! — всхлипывала она. Даже когда все так здорово складывается!.. Как это ужасно...

Было одиннадцать вечера, когда, приказав себе прекратить распускать нюни, Сара поднялась с дивана и, на ходу раздеваясь, прошла в спальню. Ей стало вдруг жутко стыдно за свое поведение с Николасом, настолько внимательным и заботливым, за эти слезы, за неумение контролировать свои эмоции.

— Хватит ныть, — произнесла она вслух, подходя к зеркалу в ванной и упрямо сжимая опухшие от плача губы. — Слезами горю не поможешь. Надо подумать, как действовать дальше. Приняв теплый душ и вытершись мягким белым полотенцем, Сара накинула халат, надела тапочки с бусинками и направилась в кухню. Есть ей не хотелось, но выпить кофе, чтобы заставить мозг заработать трезво, непременно следовало.

Взбодрившись живительным напитком, Сара принялась рассуждать. Изменить я уже ничего не смогу, поэтому должна постараться либо выбросить Николаса и всю связанную с ним историю из головы, либо... Либо поступить более порядочно. Извиниться и сказать, что мне тоже было приятно с ним общаться.

— Точно! — Сара вскочила со стула, решив не откладывать осуществление своего намерения в долгий ящик. — Он чудесный человек, таких единицы, и он очень мне понравился... — Она на секунду замолчала, вспоминая те дурманящие ощущения, что переживала, когда Николас нес ее на руках. — Я не хочу остаться в его памяти неблагодарной свиньей!

В кабинет она не вошла, а вбежала, словно боясь куда-то опоздать. И письмо Николасу писала торопливо и не особенно старалась подбирать слова.

Николас! Я тоже бесконечно рада нашему знакомству. И тоже буду часто вспоминать о сегодняшнем вечере. Упрекая тебя, язвя, я была не права. Прости. Еще раз спасибо за все.

Когда сообщение ушло, Сара вздохнула, окончательно успокаиваясь. И ощутила удивительную легкость в душе, впервые за этот подходящий к завершению день чувствуя, что сделала единственно верный шаг.

Теперь, даже если он мне не ответит, даже если мы больше никогда в жизни не увидимся, меня не замучают угрызения совести, удовлетворенно подумала она, выключая компьютер. А Николас не будет чувствовать себя оскорбленным. И перестанет сердиться.

Засыпая под музыку Гершвина, Сара испытывала приятное умиротворение. Пятки, смазанные мазью доктора Фрэнка, согревало приятное тепло, а перед глазами стоял образ улыбающегося мужественного человека с умными зелеными глазами и продолговатой ямочкой на щеке.

С самого утра ладони покалывало от нетерпения и распирало от желания, минуя ванную и кухню, пройти в кабинет, включить компьютер и проверить почту. Но Сара упорно оттягивала этот момент, твердя себе, что надеяться на чудо глупо и смешно.

Я должна радоваться тому, что этот парень просто мелькнул в моей жизни, вела она с собой назидательные беседы. Тому, что у меня осталось о нем потрясающее напоминание — эти сабо и туфли. Тому, что в моей памяти запечатлелся вчерашний чудный вечер.

Беседы воздействовали на нее должным образом, но ненадолго. Едва проглотив последний кусочек тоста и запив его апельсиновым соком, оставив грязную посуду на столе, Сара поспешила туда, где мечтала оказаться, как только проснулась.

Сердце трепыхалось в груди, как выброшенная на берег рыба, когда она набирала пароль для входа в свой ящик. Щелчок мыши, смена картинки на экране... Ей казалось, что сегодня все происходит значительно медленнее обычного. Запечатанный конвертик! Ответ от Николаса!

Дрожащей от волнения рукой она открыла письмо и, задыхаясь от счастья, принялась читать.

С добрым утром, Сара!

Ни о чем не волнуйся. Я не сержусь и все понимаю. Погодка сегодня прескверная. Но мне хотелось бы и этот воскресный вечер провести с тобой. Если отважишься выйти в такой дождь из дома и если согласна составить мне за ужином компанию, напиши, в котором часу за тобой заехать.

Хорошо, что Сара жила одна, а то бы ее домочадцев, услышавших изданный ею торжествующий вопль, точно хватил удар. Сердце ее забилось чаще и громче, но теперь — трепетно, ликующе. Буквы на экране, очертания предметов в комнате задвигались перед глазами, будто напившись хмельного вина, закачались в разные стороны. Ею овладело ощущение полного, глупого, беспечного счастья, какое во взрослом возрасте испытываешь лишь в из ряда вон выходящих случаях.

Зазвонил телефон. Сара сняла и поднесла трубку к растянутым в блаженной улыбке губам.

— Да?

— Сара, привет! Ну, как прошло твое вчерашнее свидание? Все в порядке?

Сара, все еще пребывая в эйфории, слышала и не слышала слова сестры.

— В порядке? — повторила она единственную засевшую в мозгу фразу Патриции.

— Сара! Что с тобой? — испуганно спросила сестра.

Сара взглянула на экран, на котором все еще «висело» открытое письмо Николаса, и ее горло сдавило, а душу наполнило такое ощущение, какое испытывает человек, потрясенный прекрасной мелодией или гениально написанной картиной. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Сглотнув ком, застрявший в горле, она произнесла:

— Со мной все в порядке, Пат. Даже больше чем в порядке. Знаешь... мне кажется, я влюбилась...

— Влюбилась? — переспросила Патриция изумленно. — Ты шутишь?

— Ничуть, — пробормотала Сара, свободной рукой смахивая с ресниц навернувшиеся на глаза слезы.

— В того самого парня?

— Конечно. В кого же еще? — Сара засмеялась. — Думаешь, у меня уже появился кто-то третий?

— Кто тебя знает, — недоверчиво пробормотала Патриция. — Неужели прямо-таки и влюбилась?

Сара закрыла глаза, представила себе Николаса, и голова ее слегка закружилась.

— По крайней мере, мне так кажется. Только вообрази себе: он...

Она хотела сообщить сестре, что Николас оказался владельцем роскошного обувного центра, но подумала вдруг, что не стоит этого делать раньше времени. А еще, что, если бы он был простым инженером или даже каким-нибудь рабочим, она чувствовала бы себя ничуть не менее счастливой.